Текст книги "Новые истории про Винни-Пуха"

Автор книги: Дэвид Бенедиктус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой почти все зависит от Кролика

Кролик считался самым толковым из жителей Зачарованного Леса. Спросите у любого:

– С кем тут можно потолковать?

И вам с уверенностью посоветуют:

– Навестите Кролика.

А когда вы подойдете к дому Кролика, к норе с двумя дверями передней и запасной, Кролик спросит:

– Кто там?

И, убедившись, что это и правда вы, пригласит вас войти. В гостиной Кролика любая мелочь на своем месте. Тут и календарь, и домашний коврик, и каминные щипцы, и знаменитый королевский фарфор, и карта на стене. Как только вы войдете, Кролик предложит вам чашку чая и вкусный коржик и обязательно принесет красивое блюдце, чтобы чай не расплескивался, а крошки не сыпались на скатерть. А удостоверившись, что вы не рассыпаете крошки, Кролик внимательно посмотрит на вас и спросит, не слишком ли вы устали с дороги.

– В дороге случается всякое. Вам повезло, что вы достаточно умны, – обыкновенно говорит в таких случаях Кролик, – иначе и с вами могло что-нибудь случиться.

И если вы спросите, что же такое с вами могло случиться в дороге, то Кролик ответит:

– Пираты, революция, камень под ногами. И на всякий случай всегда берите с собой чистый носовой платок.

Однажды, когда Кролик, Кристофер Робин и Пух пили чай на солнечной полянке неподалеку от дома Кролика, у них завязалась именно такая беседа. Кристофер Робин и Кролик как раз перешли к той части разговора, когда речь зашла о революции, и Пух сунул голову в горшок с медом.

– И еще, – независимо продолжал Кролик. – Никогда нельзя полагаться на случай. У каждого должен быть огород, как у меня. Тогда голодных не будет – на грядках отлично растут овощи.

– Почему обязательно на грядках? – спросил Кристофер Робин.

– Ну, потому что грядки – это ряды. Можно, конечно, выращивать овощи и на клумбах. Но клумбы – круглые, а в круге очень сложно выращивать овощи. – И, наклонившись к Пуху, Кролик добавил: – А вот, например, мед или сгущенное молоко. Это все очень вредно. Нужно питаться так, как питаюсь я. Только полезными овощами.

Пух вытащил голову из горшка. Кролик кивнул и продолжил:

– Я предлагаю ограничить Пуха в потреблении меда и выдавать ему только по горшку в месяц. А остальное заменить на морковь и редиску.

– На редиску? – встревожился Пух.

– Ладно, я пошутил, – улыбнулся Кролик. Но вообще-то Кролик очень серьезно относился ко всем полезным нововведениям в Лесу. – Большинство из нас ест как попало и что попало, – заявил он. – А потом вы соблюдаете диеты и запоздало раскаиваетесь в том, что угробили свое здоровье. И вообще! Пора провести в Лесу Перепись!

Пух слизнул с носа капельку меда и немного успокоился.

– Перепись? – переспросил Пух. – И кого мы будем переписывать? Нас?

– Именно. Перепись – это когда записывают имена всех жителей, считают, сколько их, и так далее.

– Но зачем, Кролик?

– Затем, чтобы ты сразу мог ответить, если кто-то спросит. Давно-давно англичане записывали всех в специальной книге, чтобы точно знать, кто и где живет… – Кролик задумался, припоминая умную фразу: – Они со всех брали налоги.

– А зачем им нужны были налоги? – резонно поинтересовался Кристофер Робин.

– Чтобы заплатить за перепись, разумеется, – ответил Кролик. – Я думал, это все знают.

Когда о том, что в Зачарованном Лесу будет проводиться Перепись, узнали все остальные жители Леса, мнения разделились. Нашлись и те, кто засомневался.

– Мне кажется, – заметила Кенга, – что невозможно сосчитать Всех-Всех-Всех.

А Пятачок пропищал:

– Это не Перепись, а просто какой-то Пересчет, – и покраснел.

Объявив, что в Лесу необходимо провести Перепись, Кролик был вынужден заняться этим сам. Сначала он навестил дом Совы. Кролик дернул шнурок звонка и вошел, не дожидаясь приглашения.

Сова складывала головоломку, которую три года назад нашла в Рождественском Подарке.

– Не пойму, как это складывается, Кролик, – пожаловалась она.

– Мне нужно задать тебе вопросы. Для Переписи.

– Очень хорошо. Но давай побыстрее, я очень занята.

– Имя?

– Сова.

– Напиши вот здесь.

– С-А-В-А…

– Возраст?

– Спрашивать о возрасте дамы – неприлично.

– Профессия?

– Хватит, Кролик, хватит!

И Сова так яростно замахала крыльями, что Кролик прижал уши и удрал из ее дома.

Потом Кролик отправился на Пухову Опушку к Иа-Иа. Старый серый ослик грелся на солнышке и вспоминал о молодости и об огромном поле маков.

– Уйди, Кролик, – пробормотал он, открывая один глаз. – Я был так счастлив…

– Счастье – это прекрасно, Иа-Иа, но от счастья чертополоха на твоей поляне не прибавится.

– Тогда пусть его будет столько, сколько есть, – сказал Иа-Иа и очень невежливо повернулся к Кролику хвостом.

– Некоторые в нашем Лесу не отличаются хорошими манерами! – обиделся Кролик.

Но Иа-Иа закрыл глаза и снова погрузился в воспоминания.

Следующим в списке Кролика был Кристофер Робин, который в это время сидел у Шести Сосен и рисовал.

– Привет, Кролик. Как идет Перепись?

– Хорошо, даже очень хорошо, если не брать в расчет некоторых ослов. В конце концов, начатое дело – это дело уже наполовину сделанное.

Кристофер Робин хмуро посмотрел на свой не очень удачный рисунок.

– Не думаю, Кролик. Например, я начинаю читать книгу, в которой сто страниц, и останавливаюсь на первой странице. Но ведь половина не будет прочитана, пока я не доберусь до пятидесятой страницы, ведь так?

Но Кролик его не слушал.

– Имя? – спросил он.

– Ты знаешь мое имя, Кролик, – сказал Кристофер Робин.

– Напиши вот здесь.

Но Кристофер Робин посмотрел на свой рисунок и добавил немного тени:

– Извини, Кролик, у меня есть дело поважнее.

Кролик ушел, что-то бормоча себе под нос. Возможно, это что-то было о «повальной безответственности», а возможно, и о чем-то другом.

В доме Кенги Ру и Тигра играли в игру под названием «Оближи Ложку». Это была игра без правил, побеждал тот, кто заканчивал облизывать ложку последним.

– Тигра, – сказал Кролик, – давай начнем с тебя.

– Давай! – И Тигра запрыгал от нетерпения, хотя понятия не имел, что нужно начать. Он обожал участвовать во всех затеях и на любое предложение всегда заранее отвечал «Да», потому что так намного интереснее, чем соглашаться, когда точно знаешь, что тебе предлагают.

– Имя?

– Тигра.

– Напиши вот здесь.

– Т-и-ГРРРРРРРА…. – И Тигра свирепо зарычал.

– Когда ты так рычишь, дорогой, не забывай прикрывать рот платком, – сказала Кенга.

– Возраст?

Тигра посчитал пальцы на своих лапах, потом на лапах Ру, потом на лапах Кенги.

– Не знаю, – наконец признался он.

– Я напишу двенадцать, – сказал Кролик.

– Ура! – завопил Тигра. – Теперь у меня будет день рождения!

Когда Кролик, опросил Всех-Всех-Всех, пришлось рисовать таблицу. Он раскрасил ее разноцветными мелками и понес показать Кристоферу Робину.

– Замечательно, Кролик, – похвалил Кристофер Робин. – Но почему здесь нет тебя?

Кролик расстроенно заморгал.

– Ах, – выдохнул он, замялся и смущенно повел носом. – Это… оплошность…

– Так исправь ее.

Кролик счел, что опрос самого себя можно начать с возраста. А сколько ему лет? Кролик написал: «Пять». Кажется, правильно. А профессия? Кролик задумался, а потом написал:

«Важные дила». Так он добрался до вопроса о составе семьи. У Кролика была уйма Родственников и Знакомых. Но кто из них был Родственником, а кто – Знакомым?

Кролик однажды завел специальный дневник и попробовал записать все их дни рождения, но даже такому толковому и умному Кролику оказалось не по силам справиться с этой задачей. А как же теперь ответить на вопрос Переписи?

И Кролик пошел к главе семьи, к Самому Старому Родственнику.

Самый Старый Родственник попыхивал трубочкой и поглаживал кругленький животик. Наверное, он совсем не соблюдал диеты и совсем не делал зарядку. Но если кто и мог дать хороший совет, так это только Самый Старый Родственник, хотя он никогда не одобрял Кролика и вообще никого не одобрял.

– Объяви общий сбор всех своих Родственников и Знакомых, – посоветовал Самый Старый Родственник, глядя на Кролика сквозь кольцо дыма. – Пригласи их в гости. Пообещай угощение. Тогда и получишь их имена. А теперь уходи, мой молодой друг.

Кролик сделал так, как посоветовал Самый Старый Родственник, и пообещал всем Родственникам морковку, а Знакомым – сладкие коржики. Ровно в восемь тридцать у дверей Кролика появился первый Родственник и Знакомый и потребовал сладкий коржик.

– Но ты – Родственник, – возразил Кролик. – Ты получаешь морковку.

Родственник и Знакомый потер лапками длинные уши:

– Я – не Родственник! Я хочу сладкий коржик!

Чтобы не устраивать перепалку, Кролик отломил ему кусочек коржика. За час появились три ежа, четыре мыши, две лягушки, шесть белок, три жука и двадцать один кролик – и все кролики утверждали, что они Знакомые. Коржики и вкусный джем улетали с невероятной скоростью. Кролик уже потратил всю бумагу для записей, а очередь все тянулась и тянулась до самого дома Кенги. Младшие Родственники и Знакомые резвились в Песочной Яме вместе с Крошкой Ру. И Ру очень радовался их компании.

Морковка лежала нетронутой, все хотели коржики, а коржики заканчивались. Родственники и Знакомые, которые пришли слишком поздно, затеяли драку, и опрятная гостиная Кролика печально преобразилась: повсюду валялись клочки бумаги, а на полу и на всей мебели красовались липкие, сладкие отпечатки лап. Младшие Родственники и Знакомые придумали себе новую игру – из коврика и салфеток они сворачивали тюрбаны и играли в султанов и султанш. Красивая разноцветная таблица, которую так старательно рисовал Кролик, превратилась в смятый и растоптанный комок бумаги. Королевский фарфор грудой валялся на полу, а огород, на котором Кролик вырастил свою чудесную морковку, напоминал мусорную свалку.

– Ведите себя прилично! – кричал Кролик. – Прекратите! Будьте благоразумны!

– Но ты пригласил нас в гости и пообещал сладкие коржики, – возражали Родственники и Знакомые. – А если у тебя нет коржиков, так тьфу на все твои приглашения!

– Послушайте, съешьте эту прекрасную морковь и оставьте меня в покое! – пронзительно заверещал Кролик.

Но Родственники и Знакомые заявили, что морковь – это скучно, и наперебой завопили:

– Сколько можно ждать?

Кролик впал в отчаяние.

Он выскочил из своей норы и во весь дух помчался к дому Пуха.

А потом мир вдруг немного замедлился, потому что Пух, чтобы утешить Кролика, сказал:

– Так, так, Кролик. – И еще: – Не переживай, все уже позади. (Вряд ли все было позади, но сказать бедному и когда-то очень толковому Кролику, что все позади, было просто необходимо.)

– Не пора ли подкрепиться? – предложил Пух. А потом подумал, посмотрел на несчастного Кролика и добавил: – Ну, хотя бы просто выпей чашечку чая. А я подкреплюсь за двоих, и тебе станет веселее.

Но Кролик не отказался подкрепиться. Съев весь мед и все сгущенное молоко, которое Пух не очень охотно выставил на стол, Кролик обнял лапками кружку и признался:

– Я всегда считал себя Очень Толковым Кроликом.

– Конечно, ты Очень Толковый, – кивнул Пух. – Все так считают.

– И это была такая толковая идея – Перепись.

– Перепись – разумеется, – согласился Пух.

– И огород, Пух. Чтобы у каждого были овощи.

– А у некоторых – мед, – серьезно добавил Пух, облизывая горшок.

Кролику показалось, что Пух допустил тут какую-то ошибку, но спорить не было сил. Вместо этого он пожелал доброй ночи вошедшему Пятачку, который только что повалялся в грязи и приобрел приятный коричневатый оттенок. А потом Кролик лег спать среди бела дня, и Пух заботливо укрыл его своим одеяльцем.

Кролик так и не проснулся до самой ночи, и Пух не стал его будить. Он взял старое одеяло и улегся возле буфета, чтобы заодно посторожить горшки с медом.

Утром в дверь постучали несколько смущенных Родственников и Знакомых и спросили Пуха, не знает ли он, где найти Кролика.

– Он все еще… – начал Пух, но тут же замолчал и немножко подумал. Он подумал о Кролике, о том, что сказал бы Кролик, окажись он на его месте.

– Мой дорогой друг Кролик, – продолжил Пух со всей важностью, на какую был способен, – мой самый дорогой друг Кролик просил передать вам, что вы должны привести в порядок его дом. И не забудьте про грядки на огороде… и… ну да, про грядки. Кролик потом проверит, чтобы все было на своих местах.

И тогда Родственники и Знакомые вместе со всеми жителямй Зачарованного Леса отправились в дом Кролика и навели порядок и сияющую чистоту, причем на это понадобилось совсем немного времени. Все мыли, убирали, чистили и пели свои любимые песенки, а Пятачок спел песенку на французском языке, которой его научил Кристофер Робин. Она была признана самой лучшей, и Пятачок научил этой песенке всех остальных, и они спели ее хором. И даже проснувшийся к этому времени Кролик пел вместе со всеми. Хотя Сова бубнила:

– Вы слышите? Вы слышите? Он немного фальшивит.

Но никто этого не услышал, или все притворились, что не слышат.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой наступает ужасная жара и из реки выходит Некто

Никто не мог припомнить ничего подобного. За сорок дней и сорок ночей не пролилось ни капельки дождя, а солнце становилось все горячее и горячее. Небольшие ручьи уже не искрились. Болото возле домика Иа-Иа пересохло, а большая река стала тоненьким ручейком, и Ру теперь мог перепрыгивать ее, даже не замочив кончик хвоста.

А потом стало еще жарче. Тигра еле-еле передвигался в своей жаркой полосатой шубе, Пятачок прятался в тени Иа-Иа, а Иа-Иа лениво помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух. Барометр Совы показывал «Жарко», и сколько бы Сова его ни крутила, стрелка застыла на одном месте и никуда не хотела двигаться и ни в какую не желала обещать даже самого маленького дождя.

Река становилась все уже и уже, и в конце концов превратилась в несколько луж, по которым упоенно скакал Ру. Иногда Кенга так уставала от жары, что не следила за ним, и он, возвращаясь домой, шлепал грязными лапами по чистому ковру.

На дне пересохшей реки Иа-Иа нашел старую железную фляжку с надписью «ХРАБРОМУ ВОИНУ КОРОЛЕВЫ» и решил, что в этой фляжке будет удобно хранить воду, ну, конечно, если когда-нибудь пойдет дождь.

Кристофер Робин и Пух помогли Иа-Иа вытащить фляжку, а потом присели отдохнуть, и Пух вздохнул:

– Тебе хорошо, Кристофер Робин, ты можешь раздеться, а я не могу снять свой мех.

Но Кристофера Робина так разморило от жары, что он не ответил.

И вот однажды, в день, который кто-то назвал одним из самых жарких, а другой – просто самым жарким, из бывшей реки, а теперь – из лужи на берег вышло Долговязое Существо в Блестящей Коричневой Шубке.

– Ух ты! – сказало Существо в Блестящей Коричневой Шубке, озираясь вокруг глазами-бусинками. – Как должна вести себя приличная выдра, когда она не может принять ванну? И, – надменно добавила она, – когда ей нечего есть.

– Ты со мной разговариваешь? – спросил Кролик, который после стирки выливал в лужу мыльную воду из тазика.

– А ты кто, Длинноухий?

– Я – Кролик, – ответил Кролик, его удивил и оскорбил такой вопрос. – А ты кто?

– Здесь я задаю вопросы, Длинноухий Кролик. По-моему, ты не умнее меня, если не знаешь, кто я такая. Тебя только что вытянули за уши из шляпы фокусника?

Кролик так растерялся от этих слов, что просто замер на месте.

Существо в Блестящей Шубке, заметив это, несколько раз хрюкнуло, и это хрюканье очень напоминало хихиканье.

– Ладно, Кролик, если хочешь знать, я – Лотти. Но ты не ответил на мой вопрос.

– На какой вопрос?

– Не помню, – сказала Лотти.

– Мне надо поговорить с Кристофером Робином, – пробормотал Кролик и удрал намного быстрее обычного.

Кристофер Робин изучал карту мира.

– Интересно, почему так много стран раскрашены в розовый цвет? – спросил он.

– Извини, но для всего этого у меня нет времени, – ответил Кролик.

– Да, но ведь земля в этих странах коричневого цвета, а вовсе не розового, – задумчиво продолжил Кристофер Робин. – И если наша планета круглая, то почему карта плоская?

– О, дорогой Кристофер Робин! – взмолился Кролик. Столько вопросов за одно-единственное утро! Тут и Очень Толковый Кролик растеряется. – Видишь ли, из реки только что вылезло Существо в Блестящей Шубке и требует ванну и ужин. И мне все это совсем не нравится.

– У меня есть ванна! – обрадовался Кристофер Робин, тут же позабыв о карте. – А в кладовке лежат консервы.

– Ты хочешь пригласить это Существо сюда?

– Конечно. Пойдем и спросим, не согласится ли оно зайти ко мне в гости.

К тому времени, как они добрались до грязной лужи, которая когда-то была большой рекой, вокруг Лотти собрались почти все обитатели Зачарованного Леса, а она крутилась перед ними, как балерина из музыкальной шкатулки.

– Глядите, – говорила она, – в лучах солнца моя прекрасная шубка отливает серебром, а когда облачно, она становится тусклее. Видите? У меня золотые глаза и длинный хвост. Почему вы не восхищаетесь моим длинным и гибким хвостиком? Боитесь моих белых зубов? Поверьте, они острые, очень острые.

Все в испуге попятились, но Лотти, вильнув хвостом, скрылась за кустарником.

– Попробуйте поймать меня, если сможете! – крикнула она. – Спорим, не сможете?

Все притворились, что не видят Лотти, хотя ее длинный хвост на добрые шесть дюймов выглядывал из-за куста, и только Тигра прыгнул и нечаянно отдавил ей хвост. Лотти угрожающе зарычала.

– Добро пожаловать в Лес, – поторопился сказать Кристофер Робин, пока не началась драка. – Я – Кристофер Робин, и, если хочешь, можешь принять ванну в моем доме.

Лотти благосклонно кивнула.

– Благодарю, Кристофер Робин. Я бы не побеспокоила тебя, если бы так не нуждалась в ванне.

И все направились к дому Кристофера Робина.

Кристофер Робин включил воду и помог Лотти забраться в ванну.

– Чуть прохладнее, Кристофер Робин, – попросила она. – Обожаю холодную воду. Она меня бодрит.

А потом она долго плавала в ванне, подбрасывая и ловя губку, закручиваясь в шар, вращаясь и издавая удовлетворенное и восхищенное ворчание.

Но когда Кристофер Робин предложил ей консервы, Лотти сказала:

– Выдры едят угрей и лягушек, именно это я и хочу на ужин.

– У нас нет угрей и лягушек, Лотти. Может, ты все-таки попробуешь сардины?

– В оливковом масле или в томатном соусе?

– Не знаю! – честно признался Кристофер Робин. Он пошел в кладовку и вернулся оттуда с консервами.

– В приличных домах, – сказала Лотти, – есть и то и другое!

Кристофер Робин завернул Лотти в желтое одеяльце и отнес в гостиную. Потом он подал ей на блюдце сардины в оливковом масле. Она с жадностью и чавканьем проглотила их и сказала:

– Неплохо. А теперь послушайте, как я умею свистеть.

И начала насвистывать мелодию. Лотти свистела очень красиво, все захлопали, а те, кто посмелее, даже закричали: «Браво, Лотти!»

– Спасибо. Мне здесь понравилось. Думаю, я у вас останусь, – сказала она, делая реверанс.

* * *

А дождь все не шел. Иа-Иа пробовал укрыться в собственной тени, но, что бы он ни делал, тень всегда оказывалась проворнее и ускользала. Иа-Иа сдался и пошел собирать росу с листьев колючей ежевики.

– Это такая маленькая забава, – приговаривал он. – Правда, мало приятного, когда в рот попадает паутина. Но лучше уж роса с паутиной, чем совсем ничего.

Кристофер Робин в тот день включил кран, чтобы наполнить ванну для Лотти, но раздался лишь кашляющий звук, и из трубы вырвалась только тоненькая коричневатая струйка.

– О нет! – воскликнула Лотти. – Я не буду купаться в такой грязи! Мне нужна чистая вода!

Но чистой воды не было, и пришлось собрать всех на Срочное Совещание. Сова составила повестку дня, в которой значилось:

Ригламинт Совищания.

Поиск вады.

Другие дила.

Совещание проводила Сова.

– Пункт первый, – объявила она. – Регламент Совещания. Кто хочет выступить?

– Никто, – сказал Кристофер Робин. – Потому что ни у кого нет этого самого… Регламента. И даже если он у кого-нибудь есть, то никто не знает, что это такое.

Все одобрительно зашумели.

– Ладно, – неохотно согласилась Сова. – Это пропустим. Пункт второй.

– Можно я выступлю? – спросил Кролик. – Нам нужна вода, но ее нет. Это значит, что мы должны ее найти.

– И быстро! – добавила Лотти.

– Это верно, – признала Сова. – Но где же мы ее найдем?

Иа-Иа поднял копыто.

– Если бы все умели прислушиваться к моим словам, но никто этого не умеет, впрочем, я все равно скажу… О чем я? Ах, да. Если бы в этом Лесу почаще думали, вместо того чтобы без конца совещаться, то все бш помнили, что возле Шести Сосен был старый колодец.

– И он все еще там? – спросил Кролик. – И мы можем его найти и набрать в нем воды, если, конечно, он там и мы сможем его найти?

– Может, там, а может, и не там, а может, и не совсем там, – ответил Иа-Иа. – А тройное «может» в целом означает «вероятно».

– Тогда мы должны отправиться на поиски, – сказала Сова.

Они так и не нашли бы старый колодец, если бы не Лотти. Когда друзья подошли к огромному камню, увитому плющом, она вдруг села и задрала голову, шерсть на ее спинке встала дыбом, ушки насторожились, нос начал подергиваться. А потом Лотти очень тихо сказала:

– Источник здесь. Я чую воду. Вода для выдры как воздух для птицы.

И все принялись за дело. Кристофер Робин рубил большие кусты, кто-то расчищал мелкие заросли, кто-то тащил ветки в сторону, а кто-то попросту мешался под ногами. Скоро обитатели Леса увидели отверстие. Отверстие, которое Кристофер Робин назвал шахтой, было завалено гнилыми досками. По гнилым доскам ползали мокрицы, на железной цепи болталось старое ржавое ведро, а цепь была прикреплена к еще более ржавой и старой лебедке.

Пятачок заглянул в колодец и испуганно вздрогнул:

– Он очень глубокий.

– Что ж, – глубокомысленно заметил Кристофер Робин, – теперь мы знаем, где находится колодец, осталось узнать, есть ли в нем вода. А это можно проверить, бросив туда камень. Если вода есть, мы услышим всплеск. Есть у кого-нибудь камешек?

– У меня есть, – сказал Тигра. – Но это камешек для игры. Чемпионский камешек. Тридцать-шестерка.

– Тигра, – строго нахмурился Кролик, – мы должны узнать, есть ли там вода, и нам очень нужен твой камешек. Дай его мне.

– А если не дам? – Но Тигра уже понял, что камешек придется отдать.

Кролик взял камешек Тигры, поднял его высоко над шахтой, попросил всех замолчать и бросил камешек вниз. Все прислушались. Казалось, прошло несколько минут, но на самом деле – лишь несколько секунд, а потом все ясно расслышали слабое «плюх».

– Отлично, – сказал Кристофер Робин. – Это просто отлично.

– Ну да, я понимаю, что это отлично, Кристофер Робин, – сказал Пух. – Только вода – там, а мы – здесь…

– Но у нас есть ведро, – напомнил Кристофер Робин. – Мы опустим ведро, вода наберется в него, и мы его вытянем.

Все радостно загалдели, а Пух сказал:

– Вот что значит – иметь мозги!

Кристофер Робин ласково засмеялся:

– Глупенький мой мишка! – и начал опускать ведро.

Все смотрели, как раскручивается цепь, лебедка вращалась с таким грохотом, словно кто-то колотил сразу в сто кастрюль. Вдруг все остановилось – и ведро остановилось, и лебедка, и шум.

– Машины! – проворчал Иа-Иа. – Современные изобретения! Какой от них толк! Вечно их нахваливают, а они никогда не работают так, как положено.

– Что-то мешает, – сказал Кристофер Робин. – Камешек добрался до воды, а ведро – нет. Нам нужен… – Он оглядел всех, откашлялся и продолжил: – Нам нужен храбрец, который отважится спуститься в ведре, убрать преграду и набрать воду.

Все молчали, только ветер шумел в соснах, да где-то высоко гудели пчелы.

– Конечно, этот храбрец должен быть не только отважным, но и маленьким.

Снова повисло долгое молчание. Пятачок поднял глаза и заметил, что все смотрят на него.

– Ой, мамочки, – пропищал он. – Почему вы так на меня смотрите? – Пятачок, конечно же, понял почему. – Ой, мамочки, – повторил он. – Ой, мамочки!

А потом он молча полез в ведро. Ведро скрыло его целиком. Только розовые ушки торчали над краем.

– Я не очень хочу быть храбрецом, – признался Пятачок.

Иа-Иа ухватился за лебедку:

– Если захочешь подняться, маленький Пятачок, кричи: «Поднимай!» – а если захочешь еще опуститься…

– Опуститься? – пискнул Пятачок.

– Кричи: «Глубже!»

– Ой! – снова запищал Пятачок. – Ой, мамочки, мамочки!

– Опускай! – крикнул Кристофер Робин, и Иа-Иа принялся крутить лебедку.

Лебедка заскрипела, цепь загрохотала, и ведро стало медленно опускаться. Пятачок, задрав голову, смотрел на друзей, которые становились все меньше и меньше. От страха он не переставая повизгивал, визг эхом отзывался в колодце, пугая Пятачка еще больше. Цепь раскачивалась, темнота сгущалась. Пятачок судорожно вцепился в край ведра.

– А что, если цепь порвется? – шептал он сам себе. – Что, если ведро упадет и разобьется вдребезги? А если преграда будет тяжелой или их будет несколько? Вдруг все забудут, что я здесь, и пойдут домой пить чай и печь булочки?

Вокруг него тут же раздался шепот эха:

– Печь булочки, печь булочки…

Пятачок старался не думать о плохом, но ничего не получалось.

И вдруг ведро остановилось.

Пятачок сумел разглядеть преграду. Эта была ветка дуба, перегородившая колодец.

Пятачок вытащил ветку и бросил ее вниз. Это было очень трудно, почти так же трудно, как отважиться быть Храбрецом. Ветка упала, послышался всплеск, и ведро стало опускаться очень быстро. Потом раздался другой всплеск, и Пятачок почувствовал, как ведро закачалось на воде. Вокруг был целый океан темной, блестящей воды.

Теперь Пятачок знал, что делать.

Он наклонил ведро и зачерпнул воду. Ведро наполнилось ровно наполовину, и Пятачок по грудь оказался в воде. Тогда…

Он взобрался на край ведра и покрепче ухватился за цепь. И потом…

Пятачок крикнул: «Поднимай, Иа-Иа!»

Он услышал собственный голос, на все лады повторяющий: «Поднимай, ай-ай! Иа-Иа, а-а-а!»

Через несколько секунд ведро стало подниматься, а вместе с ним и Пятачок, отважно стоявший на самом краю и изо всех сил сжимавший цепь. Круг света вверху становился все больше и ярче, и Пятачок уже видел всех своих друзей, которые смотрели на него и улыбались. Вскоре Пятачок почувствовал тепло солнечных лучей – добрый старый Иа-Иа в последний раз повернул лебедку. Пятачок услышал приветственные крики и громкое «Ура!», и все это кричали ему, Пятачку.

И он самым храбрым голосом ответил:

– Это было совсем не страшно. – Но сам-то Пятачок знал, что это было не просто страшно, а очень-очень страшно.

Потом несколько дней Родственники и Знакомые Кролика рыли канаву и сооружали скоростной спуск от родника до Пуховой Опушки, где жил Иа-Иа. Воды стало много, и Лотти построила в канаве дом и назвала его Домом Храбрости. Всем понравилось нырять в канаву и мчаться по спуску до Пуховой Опушки. Появилась даже такая игра «Спуск по канаве», и уже когда пошли дожди, а они все-таки пошли, многие так полюбили игру, что в любую погоду поднимались на холм к Шести Соснам, окунались в канаву и вместе с водой неслись вниз, к домику Иа-Иа. В этой игре Лотти просто не было равных, потому что ее шубка была самой гладкой. Выдра даже научилась кувыркаться во время спуска.

– Эге-гей! – кричала она, выныривая, а потом принималась насвистывать веселую мелодию.

Однажды вечером, спустя несколько дней после большого приключения с колодцем, когда Пятачок укладывался спать и думал о том, что желтую пижаму он любит все-таки больше, чем зеленую, дверь в его комнату распахнулась и вошел Пух.

– Извини, что так поздно, Пятачок, но для этого нужно много времени, ты же знаешь…

– Для чего, Пух?

– Для кричалки. Ты думаешь, что она вот-вот придет, но она вдруг решает, что еще рановато, и задерживается или вообще не приходит. А потом, Пятачок, когда она вдруг приходит, главное – быть готовым к ее приходу.

– О Пух! – воскликнул Пятачок. – Правда? А она очень длинная?

– Она почти такая же длинная, как та, которую я сочинил для тебя в прошлый раз.

И тогда Пятачок принял самую удобную позу для того, чтобы послушать кричалку, – уткнулся носом в подушку. Он почувствовал, как краснеет, особенно когда Пух откашлялся и начал:

 
И не было тучек,
И дождик не шел,
И солнце сияло весь день – охо-хо!
 

Тут Пух остановился.

– Ты тоже должен кричать «охо-хо!», Пятачок, – сказал он.

– Я не против, Пух.

– Тогда давай попробуем, – сказал Пух и начал сначала:

 
И не было тучек,
И дождик не шел,
И солнце сияло весь день – охо-хо!
И зной нас измучил,
А дождик не шел,
И спряталась тень – охо-хо!
 

– Охо-хо! – прокричал довольный Пятачок, улыбаясь.

 
И выдра из речки
Сказала нам всем:
«Я – Лотти! Привет вам! Хо-хо!»
 

– Хо-хо! – подхватил Пятачок, но на этот раз уже взволнованно.

 
А жарко как в печке,
Воды нет совсем,
И хочется пить – охо-хо!
 

– Охо-хо! – тихонько повторил Пятачок, затаив дыхание.

 
Тут вспомнил наш ослик
Про старый родник
И громко воскликнул: «Хо-хо!»
Отлично! А после
И спуск там возник!
Жара отступила! Хо-хо!
 

– Хо-хо! – прошептал Пятачок.

– Что случилось, Пятачок? – встревожился Пух. – Тебе не нравится моя новая кричалка?

– Нравится, Пух, – сказал Пятачок. – Правда, очень нравится. И все эти «охо-хо» и «хо-хо», все-все нравится, но… но…

– Ладно, Пятачок, теперь пора спать. Я рад, что ты первым услышал мою кричалку. Завтра пойдем и споем ее всем остальным, – сказал Пух и отправился спать.

Пух ушел, а Пятачок еще долго лежал и думал о кричалке, почему-то она показалась ему короткой…

«Конечно, появление выдры в нашем Лесу, – хмуро думал он, – это очень важно. И то, что Иа-Иа вовремя вспомнил о колодце – это тоже очень важно. И еще никто-никто не слышал новой кричалки Пуха, а я услышал, и завтра мы вместе споем ее всем остальным. Но было бы неплохо, если бы кричалка была немного… чуть-чуть… ладно, это неважно. Может, завтра будет другое приключение, и Пух напишет другую кричалку, и она… она будет…»

Но так и не додумав мысль до конца, он заснул и увидел сон про ручного Слонопотама и про дружбу со Словарем. Пятачок тихонько похрапывал, совсем-совсем тихонько, так, что никто и не слышал его храпа, и единственные, кто знают об этом, это мы с вами.