Текст книги "До последнего"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)

6

За три дня Веб побывал на шести похоронах. Когда он пришел на четвертые, то уже не смог пролить ни единой слезинки. Он входил в церковь или похоронное агентство, где проходила церемония прощания с покойным, и бродил как потерянный, краем уха слушая разговоры людей, которых он в большинстве своем не знал и которые без конца говорили об усопших. Но он молчал, поскольку знал убитых куда лучше, нежели те, кто пришел проводить их в последний путь. В определенном смысле он знал их лучше, чем кто-либо еще. У него было такое ощущение, что его нервы потеряли чувствительность, а часть души умерла вместе с его товарищами. Должно быть, он многое делал не так, как требовалось в подобных случаях, но не замечал этого. Один раз ему даже показалось, что он может рассмеяться вслух, и эта мысль его ужаснула.

Во время общей заупокойной службы одна часть гробов была открыта, а другая – заколочена. Некоторых бойцов группы «Чарли» пули изуродовали не так сильно, как остальных, поэтому гробы не стали закрывать. На траурной церемонии Веб чувствовал себя ужасно. Он снова обмотал бинтами и марлей руку – потому что стыдился своей ничтожной раны. Он знал, что это проявление слабости с его стороны, но ничего не мог с собой поделать. Он догадывался, что само его присутствие на церемонии оскорбляет чувства знакомых и родственников усопших. Ведь они знали только то, что Веб Лондон вместе со всеми участвовал в операции, но по какой-то непонятной причине избежал смерти. Да и ранение у него было незначительное – царапина, не более. Неужели он удрал? И бросил своих товарищей, оставив их умирать в том ужасном дворе? Эти вопросы проступали во взглядах и на лицах большинства присутствующих. Интересно, подумал Веб, всегда ли так относятся к человеку, которому одному из всех удалось выжить?

Похоронная процессия двигалась к кладбищу в сопровождении сотен и сотен одетых в траур и военную форму мужчин и женщин. Часть их была одета в темные костюмы и ботинки на резиновой подошве – своего рода униформу сотрудников ФБР. Шествие возглавлял почетный эскорт из мотоциклистов. Государственные флаги на зданиях были приспущены; на похоронах присутствовали президент и большинство членов кабинета, не считая других важных персон. За несколько дней до похорон только и было разговоров, что о гибели в аллее шести славных парней. Про седьмого члена группы, которому удалось выжить, почти ничего не говорили, и Веб считал, что для него так даже лучше. Тем не менее ему не давал покоя вопрос, как долго продлится этот своеобразный мораторий и когда за него возьмутся всерьез.

Мясорубка в аллее потрясла весь Вашингтон. И причиной тому была не только смерть шестерых бойцов элитного подразделения ПОЗ. Общественность, например, куда больше волновали делавшиеся прессой разного рода обобщения, имевшие по преимуществу мрачный характер, и тревожный подтекст произошедших событий. Неужели преступники распоясались до такой степени? В состоянии ли полиция обеспечить порядок в стране? И еще: неужели ФБР – самое крупное в мире подразделение по борьбе с преступностью – утратило свою былую славу и мощь? Ближневосточные и китайские средства массовой информации смаковали эту трагедию, предрекая, что разгул преступности когда-нибудь поставит Америку на колени. Расстрел шестерых бойцов элитного подразделения по борьбе с терроризмом вызвал восторженные отклики на улицах Багдада, Тегерана, Пномпеня и Пекина. Казалось, население этих полисов всерьез уверовало в то, что Соединенные Штаты способны развалиться или по крайней мере впасть в глубочайший кризис из-за одной неудачной операции штурмового подразделения ФБР. Измышления и спекуляции СМИ на эту тему вызывали у Веба такое раздражение, что он перестал читать газеты, смотреть телевизор и слушать радио. При всем при том, если бы кто-то поинтересовался его мнением по данному вопросу, он бы сказал, что случившееся ослабило позиции органов борьбы с преступностью не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире.

Затем вдруг поток негативной информации, захлестнувший США, неожиданно ослабел – по причине другой ужасной трагедии. Катастрофа японского пассажирского самолета над Тихим океаном заставила многих журналистов переключиться на это трагическое событие, оставив на время погибших позовцев в покое. В конце концов в результате воздушной катастрофы лишились жизни триста человек, а не какие-то там шесть бойцов антитеррористического подразделения. Различные комментарии, связанные с авиакатастрофой, и длинные списки погибших вытеснили со страниц газет статьи о кровавых событиях в аллее. Веб тогда испытал немалое облегчение – не потому, конечно, что погибли триста человек, а потому, что газетчики перестали наконец трепать имена его павших товарищей. Как говорится, пусть те, кто ушел, покоятся с миром.

За прошедшие несколько дней у Веба состоялись три беседы с различными группами следователей – в Доме Гувера и Вашингтонском региональном офисе. Все следователи имели значительный вид, шуршали блокнотами и скрипели карандашами. Многие принесли с собой магнитофоны, а кто помоложе – портативные компьютеры. Они задали Вебу огромное количество вопросов, на большую часть которых ответов у него не было. Тем не менее когда он говорил им, что не знает, почему упал посреди двора и что с ним случилось, все они почему-то сразу же переставали скрипеть карандашами и выключали магнитофоны.

– В тот момент, когда вас, как вы говорите, парализовало, вы что-нибудь видели? Или, быть может, слышали что-нибудь такое, что могло спровоцировать подобное состояние? – спросил его один из следователей бесстрастным голосом. Подобный тон для Веба был свидетельством того, что к его словам относятся скептически – или, хуже того, что им не верят.

– Не могу сказать с уверенностью.

– Не можете? Значит, вы не уверены, что ваше состояние было сходно с параличом?

– Да нет, в этом-то я как раз уверен. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой. И подумал, что меня парализовало.

– Но потом, когда вашу группу расстреляли, вы снова обрели способность двигаться?

– Да, – коротко сказал Веб.

– Что же изменилось в состоянии вашего организма?

– Я не знаю.

– Значит, когда вы вошли во двор, то сразу же упали?

– Совершенно верно.

– Как раз перед тем, как начался обстрел, – сказал другой следователь.

Веб едва расслышал собственный ответ:

– Да.

В комнате установилась зловещая тишина, которая угнетала его даже больше задаваемых ему вопросов. Он ощутил неприятную сосущую пустоту под ложечкой.

Во время допросов Веб держал руки на поверхности стола и сидел, чуть наклонившись вперед и глядя в лицо каждому следователю, задававшему ему вопросы. Все эти люди были профессионалами в своем деле и, вероятно, провели десятки, если не сотни подобных допросов. Веб знал, что стоит ему отвести глаза, потереть виски или сложить руки на груди, как они тотчас решат, что он лжет. Веб, конечно же, не лгал, но и всей правды тоже не говорил. Он знал, что им нельзя рассказывать о том, как странно подействовала на него встреча в аллее с маленьким мальчиком, которая, вполне возможно, и стала причиной овладевшего им беспомощного состояния, зато спасла его от смерти, или о том, что сначала у него возникло ощущение, словно его заковали в бетон, а потом он вдруг снова обрел способность двигаться. Если он расскажет об этом, его служба в Бюро будет окончена. Все это вышестоящие начальники наверняка расценили бы как бред сумасшедшего. В пользу Веба пока говорило только одно: пулеметы не прекратили стрелять сами по себе, он вывел их из строя выстрелами из своей винтовки, следы от которых были обнаружены на каждом из пулеметов. Это могли подтвердить и снайперы. Кроме того, он предупредил об опасности группу «Хоутел», а также спас от смерти ребенка. Вот об этом Веб поведал следователям во всех подробностях, тем самым как бы заявив: «Вы, конечно, можете наказать меня, господа, но не слишком строго, ведь я как-никак совершил несколько геройских поступков».

– Скоро я окончательно приду в норму, – сказал им Веб. – Мне нужно немного времени, чтобы оклематься.

На мгновение ему показалось, что это и есть самая большая ложь, которую он сказал за все это время.

Потом следователи пообещали ему, что как только он им понадобится, его вызовут. А пока ему лучше всего вообще ничего не делать и отдыхать. У него будет достаточно времени, чтобы прийти в норму. В Бюро ему предложили обратиться к психиатру. Это было не пожелание, а приказ, и Веб согласился, хотя отлично знал, что на сотрудников, которым требовалась помощь психиатра, в Бюро смотрели как на прокаженных.

Вебу также пообещали, что, когда его здоровье восстановится, его снова припишут к какой-нибудь штурмовой или снайперской группе – если, конечно, у него будет такое желание – на то время, пока группу «Чарли» не сформируют заново. Если же у него такого желания не возникнет, он сможет получить в Бюро какую-нибудь другую должность. Ему даже предложили самому решить, в каком офисе Бюро он хочет работать. На языке ФБР это означало, что руководство, не видя пока достаточных оснований для увольнения столь заслуженного агента, как Веб, просто-напросто не знает, что с ним делать. Так что заверения подобного рода не следовало принимать всерьез. Официально Веб находился под административным расследованием, которое, однако, в любой момент могло превратиться в уголовное преследование. Все зависело от улик, которые могли со временем выплыть на поверхность, а также от их толкования. Как следует поразмыслив над всем этим, Веб пришел к выводу, что допустил одну-единственную ошибку: позволил себе роскошь остаться в живых. Чувство вины, которое он испытывал, было сильнее всех прочих переживаний, связанных с проводимым расследованием.

Несмотря ни на что Веба продолжали уверять в том, что он человек Бюро, а потому вправе пользоваться всеми связанными с принадлежностью к нему привилегиями. Мы же твои друзья, говорили ему, и ты можешь надеяться на нашу помощь и поддержку.

Веб поинтересовался, как идет следствие, но ответа не получил. Вот и рассчитывай после этого на их помощь и поддержку, подумал он.

– Главное – здоровье, – сказал ему кто-то из следователей. – Вот на что вам нужно сейчас обратить внимание.

Когда Веб уходил после очередного допроса, другой следователь поинтересовался состоянием его раненой конечности. Веб не знал этого парня, и хотя заданный им вопрос прозвучал вполне невинно, что-то в его глазах Вебу не понравилось. До такой степени, что ему захотелось его ударить. Однако вместо этого Веб ответил, что рана на руке заживает хорошо, вежливо раскланялся со следователями и ушел.

Обратный путь лежал мимо стены почета ФБР, на которой вывешивались таблички с именами агентов и оперативников, погибших во время задержания преступников. Скоро на ней должна была появиться табличка с именами членов его группы. Пожалуй, за последнее время это было самым крупным прибавлением к списку на стене. Прежде Веб иногда спрашивал себя, не появится ли на этой стене в один прекрасный день и его собственное имя, не будет ли и его жизнь ужата до размеров небольшой пластинки из дерева и бронзы. Но теперь он об этом не вспомнил. Он думал, как отвечать на каверзные вопросы, которые ему задавали в Доме Гувера.

Считалось, что ФБР, как на трех китах, покоится на трех добродетелях – преданности, смелости и честности, но Веб в последнее время этих качеств почему-то в себе не находил.

7

Фрэнсис Вестбрук был настоящим гигантом; ни весом, ни ростом он не уступал самым прославленным нападающим из НФЛ. Независимо от погоды и времени года он носил шелковые рубашки с короткими рукавами в стиле «тропикана», соответствующего покроя брюки и мягкие замшевые мокасины. Голову он брил наголо, в его больших ушах сверкали алмазные серьги, а огромные пальцы были унизаны золотыми перстнями. При всем при этом назвать его денди было трудно, однако надо же ему было хоть как-то тратить деньги, которые он зарабатывал продажей наркотиков. Кроме того, ему всегда хотелось выглядеть элегантно. Вестбрук ехал в своем «мерседесе», тускло отсвечивавшем черными тонированными стеклами. Слева от него сидел его помощник Антуан Пиблс. За рулем был высокий, хорошо сложенный молодой человек по имени Туна, а на пассажирском сиденье устроился начальник охраны Вестбрука. Его звали Клайд Мейси, и из всей компании он был единственным человеком с белой кожей, чем он, похоже, немало гордился. У Пиблса была аккуратно подстриженная бородка и прическа в африканском стиле в виде длинных, туго заплетенных косичек; он был невысок ростом, но, как говорится, крепко сбит. Несмотря на то что фигура его изяществом не отличалась, костюм от Армани и сидевшие у него на носу очки той же фирмы очень ему шли. Он был скорее похож на голливудского продюсера, нежели на торговца наркотиками – пусть и довольно высокого уровня. Мейси, напротив, был тощ как скелет, а строгий черный костюм в сочетании с наголо обритым черепом делал его похожим на неофашиста.

Все эти люди входили в так называемый ближний круг создателя небольшой наркоимперии Фрэнсиса Вестбрука. Владыка империи в эту минуту помахивал зажатым в правой руке автоматическим пистолетом калибра 9 мм. При этом у него был такой вид, что со стороны могло показаться, будто ему не терпится на ком-нибудь его опробовать.

– Может, расскажешь еще раз, как ты упустил Кевина?

Вестбрук посмотрел на Пиблса и еще крепче сжал рукоятку пистолета, одновременно сняв его с предохранителя. Пиблс, похоже, это заметил, но тем не менее ответил:

– Если бы ты позволил нам следить за ним двадцать четыре часа в сутки, мы бы его не потеряли. У этого парня была привычка гулять по ночам. В ту ночь он вышел прогуляться и... не вернулся.

Вестбрук в сердцах хлопнул себя по огромному бедру.

– Он был в той аллее. Федералы вроде бы его сцапали, но сейчас его у них нет. Хуже всего то, что эта заварушка произошла на моей земле и Кевин каким-то образом в ней замешан. – Треснув рукоятью пистолета по обитой кожей дверце автомобиля, Вестбрук выкрикнул: – Короче говоря, я хочу, чтобы вы вернули мне Кевина!

Пиблс нервно взглянул на хозяина. Мейси же никак не отреагировал на слова Вестбрука.

Вестбрук положил огромную черную ладонь на плечо водителя.

– Послушай, Туна. Мне нужно, чтобы ты собрал ребят и обшарил вместе с ними весь этот чертов город. Я знаю, что один раз ты это уже делал, но попытку придется повторить. Я хочу, чтобы ты доставил мне этого парня целым и невредимым. Ты меня хорошо слышишь? Целым и невредимым. Пока не найдешь его, назад не возвращайся. Ты все понял, Туна?

Туна посмотрел на него в зеркало заднего вида и сказал:

– Я понял тебя, босс. Я все понял.

– Нас подставили, – сказал Пиблс. – Чтобы свалить вину на тебя.

– А то я не знаю? Думаешь, если ты ходил в колледж, а я – нет, то я глупее тебя? Я знаю, что федералы будут шить это дело мне. Об этом уже поговаривают на улицах. Кто-то хочет объединить все банды и создать что-то вроде торгового союза, но этот кто-то знает, что я под этим не подпишусь, и это путает ему все карты.

У Вестбрука были красные глаза: последние двое суток он почти не спал. Уж такая была у него жизнь; как пережить ночь – вот о чем он думал в течение дня. Тем не менее сейчас все его помыслы были связаны с исчезнувшим мальчиком. Положение Вестбрука было хуже некуда, он это чувствовал. Он знал, что такой черный день когда-нибудь настанет, но готов к этому не был.

– Тот, кто захватил Кевина, обязательно даст об этом знать. Этим людям нужно, чтобы я присоединился к «союзу», – вот чего они будут требовать.

– Ну а ты что? Отдашь им свой кусок пирога?

– Я готов отдать им все, что у меня есть. Но сначала пусть вернут Кевина. – Он помолчал и посмотрел в окно – на все эти обшарпанные углы, аллеи и дешевые бары, которые он держал в своих щупальцах. В пригороде он тоже проворачивал дела, приносившие хорошие деньги. – Мне бы только Кевина заполучить. А после этого я всех этих типов перестреляю. Своими собственными руками. – Он навел пистолет на воображаемого противника. – Начну с коленных чашечек, а потом буду медленно поднимать ствол – и стрелять, стрелять, стрелять...

Пиблс устало посмотрел на Мейси, который по-прежнему сидел молча и никак не реагировал на происходящее. Он вообще был как каменный.

– До сих пор на контакт с нами никто не вышел, – сказал Пиблс.

– Выйдут, не беспокойся. Им не Кевин, им я нужен. Что ж, вот он я. Как говорится, приходите в гости. Всегда рад встретиться с хорошими людьми. – Вестбрук заговорил чуть спокойнее. – Тут слушок прошел, что один из федералов не сожрал свою порцию свинца. Это верно?

Пиблс согласно кивнул.

– Его зовут Веб Лондон.

– Говорят, их пулеметы покосили – те, что стреляют пульками 50-го калибра. И как только этот парень уцелел? – Пиблс недоуменно пожал плечами, и Вестбрук перевел взгляд на Мейси: – Ты знаешь что-нибудь об этом, Мейси?

– Точной информации у меня пока нет, но я слышал, что этот парень просто не пошел во двор. Струсил или, может, с ума сошел. Что-то вроде этого.

– Струсил, с ума сошел... – проворчал Вестбрук. – Когда нароешь на него что-нибудь определенное, обязательно дай мне знать. Он выбрался из этой переделки живым, значит, что-то видел или знает. Может быть, он даже знает, где Кевин. – Вестбрук посмотрел на своих людей. – Но я лично думаю, что Кевин у тех, кто перестрелял федералов. А на мое чутье можно положиться.

– Как я уже говорил, нам было вполне по силам обеспечить за Кевином круглосуточное наблюдение, – заметил Пиблс.

– Ну и проклятущая же у нас жизнь, – сказал Вестбрук. – Кевин так жить не должен. Когда федералы на меня выйдут, я пущу их по другому следу. Надо только как следует подумать, куда их направить. У них сейчас шесть трупов, так что мелочевкой от них не отделаешься. Они жаждут зажарить большую задницу, и мне бы не хотелось, чтобы за неимением другой они нанизали на шампур мою.

– Кто бы ни захватил Кевина, нет никакой гарантии, что эти люди его отпустят, – сказал Пиблс. – Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но мы даже не знаем, жив ли он.

Вестбрук откинулся на подушки сиденья.

– Будь спокоен, он жив. И ничего дурного с ним не произошло. Пока, во всяком случае.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю – и все. И прошу вас иметь это в виду. Ну а пока наройте мне что-нибудь на этого... проштрафившегося федерала.

– На Веба Лондона?

– На Веба Лондона. Но если у него не окажется того, что мне нужно, он пожалеет, что не умер вместе со своей командой... Эй, Туна, надави-ка как следует на педаль газа. У нас полно дел.

Машина набрала скорость и растворилась в ночном мраке.

8

Вебу понадобилось два дня, чтобы договориться о встрече с психиатром, работавшим на Бюро по контракту. В ФБР имелись и штатные психиатры, но Веб остановил свой выбор на человеке со стороны. Ему не хотелось выкладывать свою подноготную парню из своего же ведомства. Такой человек, думал Веб, прежде всего служащий Бюро, а потом уже врач, поэтому рассчитывать на соблюдение конфиденциальности с его стороны вряд ли стоит.

В том, что касалось психического здоровья служащих, Бюро, если разобраться, все еще пребывало чуть ли не в эпохе Средневековья. И сами агенты, возможно, были в этом повинны ничуть не меньше организации в целом. Всего несколько лет назад агент, который находился в состоянии стресса, выпивал или злоупотреблял какими-нибудь таблетками, обычно держал такого рода проблемы в секрете и пытался справиться с ними самостоятельно. В общем, агенты старой школы прибегали к услугам психиатров не чаще, чем выходили из дома без пистолета. Если же агенту и впрямь требовалась помощь такого рода специалиста, никто об этом ничего не знал, так как желающий полечить психику на эту тему в Бюро не распространялся. Агент понимал, что если об этом вдруг узнают, то на него будут смотреть как на порченого, и возводил вокруг себя непроницаемую стену, чему немало способствовали такие внедрявшиеся в сознание агентов Бюро качества, как стоицизм и упорство.

Со временем, однако, начальство осознало, что постоянный стресс, побочным эффектом которого становились пьянство и наркомания, без помощи психиатров одолеть невозможно. По этой причине в Бюро была введена Служба психологической помощи – СПП. Теперь к каждому подразделению Бюро был приписан свой консультант из СПП, имевший право в трудных или спорных случаях обращаться к гражданским специалистам, работавшим на Бюро по контракту. Веб собирался прибегнуть к услугам именно такого специалиста. СПП, хотя и существовала официально, популярностью среди сотрудников не пользовалась – несмотря на все усилия со стороны руководства. О ней вообще старались упоминать только шепотом – сказывался многолетний страх перед психиатрами и их диагнозами, которые иные агенты расценивали как пожизненное клеймо.

Кабинеты психиатров находились в высотном здании в графстве Ферфакс, около Тайсонз-Корнер. Веб уже был знаком с работавшим здесь доктором О'Бэнноном. Он познакомился с ним пять лет назад. Тогда группа ПОЗ была вызвана для спасения учащихся одной из частных школ в Ричмонде, штат Виргиния. Банда вооруженных молодчиков из так называемого «Свободного общества», проповедовавшего идеи нацизма и стремившегося привить местному населению арийскую культуру, ворвалась в помещение школы и сразу же застрелила двух учителей. Школа находилась на осадном положении как минимум 24 часа. Когда после переговоров с молодыми нацистами стало ясно, что они будут продолжать убивать, в здание школы просочились бойцы ПОЗ. Все шло хорошо, пока что-то не заставило бандитов насторожиться. Поскольку это произошло за секунду до начала атаки, завязалась перестрелка. Дело кончилось смертью пятерых боевиков «СО» и ранением двух членов команды ПОЗ, среди которых был Веб. Не удалось избежать жертв и среди заложников: погиб десятилетний паренек по имени Дэвид Кэнфилд.

Веб находился рядом с мальчиком и уже почти вытащил его из здания школы, когда произошло непоправимое. С тех пор лицо убитого ребенка так часто являлось Вебу во сне, что ему ничего не оставалось, как отправиться к психиатру. В то время СПП еще не было, поэтому, едва оправившись от ран, Веб, соблюдая строгую конспирацию, раздобыл адрес доктора О'Бэннона у одного своего приятеля, который тоже его посещал, и поехал к нему на консультацию. Надо сказать, это было одно из самых тяжелых испытаний в жизни Веба, поскольку он вынужден был признать, что не в состоянии сам справиться с этой проблемой. Он никогда ничего не говорил об этом другим бойцам из ПОЗ – он скорее проглотил бы собственный язык, чем рассказал им о своих кошмарах. Его тогдашние коллеги наверняка сочли бы это слабостью, недостойной мужчины, а ПОЗ тут же отказалось бы от его услуг.

Надо сказать, оперативники ПОЗ уже имели некоторый опыт общения с психиатрами, правда негативный. После провальной операции в Вако руководство Бюро пригласило-таки психиатров, но они работали с находившимися в состоянии депрессии оперативниками не индивидуально, а в группе. Результаты этой работы можно было бы назвать смешными, если бы они не оказались столь печальными. Следует, однако, отметить, что именно этот печальный опыт и заставил руководство Бюро отказаться от практики групповой терапии.

В последний раз Веб беседовал с доктором О'Бэнноном вскоре после того, как у него умерла мать. После нескольких встреч с психиатром Веб пришел к выводу, что никакая психотерапия не поможет ему освободиться от некоторых навязчивых идей. Впрочем, О'Бэннону он сказал, что после его сеансов чувствует себя значительно лучше. Он ни в чем не винил О'Бэннона, поскольку не сомневался, что привести в порядок его мысли не под силу никакому врачу. Было бы чудом, если бы психиатрия ему помогла, но чудес, как известно, не бывает.

Доктор О'Бэннон был толстым, низкорослым мужчиной и вместо рубашек и галстуков имел обыкновение носить темного цвета водолазки. Веб помнил, что рукопожатие у него было вялое, манеры мягкие и довольно приятные. При всем при этом, когда Веб увидел психиатра в первый раз, у него возникло сильнейшее желание сбежать из его офиса. Но он не сбежал, а последовал за О'Бэнноном, испытывая при этом чувство, которое испытывает человек, окунающийся в ледяную воду.

– Мы, конечно же, поможем вам, Веб. Просто это потребует времени. Жаль, что нам приходится встречаться при таких печальных обстоятельствах, но люди, не имеющие проблем, ко мне не приходят. Похоже, это мой крест, который мне придется нести до конца моих дней.

Веб сказал, что это нормально и у каждого свой крест, но настроение у него испортилось. О'Бэннон на волшебника отнюдь не походил, и Веб засомневался, что этому человеку удастся вернуть его жизнь в привычное русло.

Потом они вошли в кабинет О'Бэннона. В отличие от кабинетов других врачей здесь не было кушетки. Зато стояла маленькая изящная софа, на которой Вебу вряд ли удалось бы вытянуться во весь рост.

– Это одно из величайших заблуждений, связанных с нашей профессией. Далеко не у каждого психиатра есть кушетка, – сказал доктор О'Бэннон по этому поводу.

Во всем остальном кабинет доктора нисколько не отличался от кабинетов других врачей. Все здесь было выкрашено белой краской, имело стерильный вид и было напрочь лишено какой-либо индивидуальности. Веб чувствовал себя здесь примерно как преступник на скамье подсудимых, дожидающийся вынесения смертного приговора. Потом доктор заговорил с ним о всяких пустяках, не имевших, казалось, прямого отношения к делу. Должно быть, О'Бэннон пытался выяснить, как лучше действовать, чтобы заставить Веба раскрыться. На столе у него лежали блокнот и ручка, но он ни разу не взял их в руки.

– Все необходимые записи я сделаю позже, – сказал доктор, после того как Веб спросил, почему он ничего не записывает. – Сейчас у нас с вами просто ознакомительная беседа.

Голос у психиатра был мягким и успокаивающим, однако его пронизывающий взгляд нервировал Веба. После сеанса, длившегося примерно час, Веб не заметил никакого улучшения своего психического здоровья. Более того, у него сложилось впечатление, что он узнал о докторе О'Бэнноне куда больше, чем тот о нем. Во всяком случае, ни одной волновавшей Веба темы во время разговора они так и не затронули.

– Такие вещи требуют времени, – сказал врач, провожая его к выходу. – Но вы не беспокойтесь. Вам станет легче. Со временем. Как говорят, Рим не сразу строился.

Веб хотел спросить, сколько времени займет «построение Рима» в данном конкретном случае, но сдержался и ничего, кроме «до свидания», не сказал. Выйдя на улицу, Веб решил, что ни за что не вернется в этот стерильный кабинет, однако продолжал сюда ездить. Доктор О'Бэннон на следовавших один за другим сеансах анализировал вместе с Вебом его проблемы, пытаясь научить его избавляться от непрошеных видений. Тем не менее Веб не забыл о застреленном членами «СО» мальчике, которого ему так и не удалось спасти. Более того, он считал, что такое забывать нельзя, поскольку это противно человеческой натуре.

Доктор О'Бэннон сказал Вебу, что он и другие психиатры, имеющие кабинеты в высотном здании, работают на Бюро уже много лет и за это время оказали помощь десяткам агентов и сотрудников администрации ФБР. Веба это немало удивило, поскольку он считал, что таких, как он, представителей Бюро, отважившихся по собственной воле посещать психиатра, единицы. Когда он сказал об этом О'Бэннону, тот окинул его понимающим взглядом и произнес:

– Если люди не хотят говорить об этом на работе, это вовсе не означает, что у них нет проблем, которые им требуется обсудить со специалистом. Назвать имена я, конечно, не могу, но поверь, ты далеко не единственный сотрудник ФБР, который пользуется моими услугами. Агент, испытывающий стресс и при этом прячущий голову в песок, – все равно что бомба с часовым механизмом, которая неизвестно когда взорвется.

Теперь Веб спрашивал себя, не является ли он такой же вот бомбой с часовым механизмом. Войдя в здание, он направился к лифту, чувствуя, как ноги его с каждым шагом все больше наливаются свинцом.

Занятый своими невеселыми мыслями, он едва не столкнулся с женщиной, спешившей к лифту с другой стороны. Извинившись, Веб нажал на кнопку вызова. Когда двери лифта открылись, он зашел в кабинку вместе с женщиной и нажал на кнопку нужного этажа. Пока лифт поднимался, он рассматривал свою случайную спутницу. Она была среднего роста, стройная и очень привлекательная. Лет тридцати семи – тридцати восьми, определил Веб, окинув ее наметанным взглядом оперативника. На ней был серый брючный костюм и белая блузка с выпущенным поверх жакета воротничком. Ее черные вьющиеся волосы были коротко подстрижены, в ушах она носила небольшие сережки, в руках был портфель. Веб обратил внимание на то, с какой силой ее длинные пальцы сжимали ручку портфеля. Он привык подмечать всякие несущественные на первый взгляд детали, поскольку именно от них подчас зависела его жизнь.

Кабинка лифта остановилась на нужном Вебу этаже; женщина тоже вышла на этом этаже, что его несколько удивило.

Потом, правда, он вспомнил, что она не нажимала кнопку, и отметил про себя, что эту деталь он упустил. Женщина направилась в сторону нужного ему офиса, он последовал за ней.

– Могу я вам чем-то помочь?

Голос у нее был негромкий, спокойный и очень располагающий. Внимание Веба привлекли и ее большие васильковые глаза с глубоким, проницательным и чуточку печальным взглядом.

– Я хотел бы видеть доктора О'Бэннона, – сказал Веб.

– Он назначил вам встречу?

Взгляд ее стал несколько настороженным. Веб подумал, что женщина имеет полное право испытывать настороженность по отношению к незнакомому мужчине, который молча идет за ней следом. Последствия таких прогулок на улице подчас бывают ужасными.

– Да, он назначил мне встречу на девять часов утра, в среду. Должно быть, я слишком рано приехал.

Настороженность в ее взгляде сменилась сочувствием.

– Видите ли, дело в том, что сегодня вторник.

– Вот черт, – пробормотал Веб и покачал головой. – Похоже, у меня в голове все дни перепутались. Извините за беспокойство. – Он повернулся, чтобы уйти и больше никогда сюда не возвращаться.

– Мне кажется, я вас знаю, – сказала женщина. Веб медленно повернул голову в ее сторону. – Извините мою настойчивость, – добавила женщина, – но я почти уверена, что где-то вас видела.

– Что ж, если вы здесь работаете, то это вполне могло быть. Я уже приходил к доктору О'Бэннону.

– Нет, я видела вас не здесь. Скорее всего по телевизору. – Наконец она вспомнила, кто он, и лицо у нее прояснилось. – Вы – Веб Лондон, агент ФБР, не так ли?