Текст книги "До последнего"

Автор книги: Дэвид Балдаччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц)

20

Клер потянулась, развела руки в стороны и подавила зевок. Она слишком рано поднялась, а вчера проработала допоздна. Так уж сложилась ее жизнь. Выйдя замуж в девятнадцать лет за школьного приятеля, в двадцать она уже стала матерью, а в двадцать два – развелась. Вспоминать все те жертвы, которые она за последующие десять лет принесла на алтарь медицины и психиатрии, ей не хотелось – слишком их было много. Чего у нее не было – так это претензий к своей дочери, которая только что поступила в колледж. Мэгги Дэниэлс была красива, умна и отлично приспособлена к жизни. Отец не принимал участия в воспитании дочери, когда она была ребенком, поэтому было сомнительно, что она согласится впустить его в свою взрослую жизнь. Клер не могла припомнить, чтобы она слишком уж часто о нем расспрашивала. Похоже, она воспринимала тот факт, что выросла в неполной семье, как нечто само собой разумеющееся. Что же касается Клер, то после развода она редко посещала шумные вечеринки, ни с кем постоянно не встречалась, а через некоторое время и вовсе пришла к выводу, что профессиональная карьера вполне способна заменить личную жизнь.

Она открыла папку и стала перечитывать сделанные ею записи. Веб Лондон оказался прелюбопытным субъектом и мог бы заинтересовать любого исследователя человеческой психики. Хотя из-за его неожиданного ухода из кабинета Клер удалось узнать о нем сравнительно немного, она уже поняла, что этот человек – ходячее сборище всевозможных психических отклонений. Наиболее очевидные из них имели отношение к его детским годам, полученному им ранению в лицо и опасной работе, которой он занимался. Короче говоря, Клер как практикующий психиатр была бы очень не прочь заполучить такого пациента. Стук в дверь прервал течение ее мыслей.

– Войдите.

Дверь распахнулась, и Клер увидела одного из своих коллег.

– Полагаю, тебе будет небезынтересно на это взглянуть.

– На что, Вайни? Учти, у меня полно работы.

– По телевизору показывают пресс-конференцию ФБР. На экране часто мелькает Веб Лондон, а я видел, как он выходил из твоего офиса. Ты ведь его консультируешь, не так ли?

Клер нахмурилась и на вопрос не ответила. Тем не менее она поднялась с места и вышла вслед за Вайни в приемную, где стоял маленький телевизор. Несколько работавших на этом этаже психиатров и психологов, включая Эда О'Бэннона, обступили телевизор и смотрели на экран. Было время ленча, и ни у кого из них посетителей не было. Кое-кто держал в руках надкушенные бутерброды.

За десять минут Клер Дэниэлс довольно много узнала о жизни и карьере Веба Лондона. Когда же он появился на экране в бинтах, которые стягивали его торс и скрывали большую часть лица, Клер, чтобы не вскрикнуть, прикрыла рот рукой. Не приходилось сомневаться, что Веб Лондон прошел через тяжелые испытания, возможно, более тяжелые, чем по силам было перенести обычному человеку. Клер вдруг ощутила чрезвычайно сильное желание ему помочь – несмотря на несколько необычные обстоятельства его ухода. Когда пресс-конференция завершилась и люди стали расходиться по своим кабинетам, Клер остановила доктора О'Бэннона.

– Помните, Эд, я рассказывала вам о своей встрече с Вебом Лондоном в тот день, когда вас здесь не было?

– Конечно, помню, Клер. И очень благодарен вам за то, что вы уделили ему внимание. – О'Бэннон заговорил тише. – Вам-то я могу доверять. Вы в отличие от некоторых работающих здесь врачей не станете уводить у коллеги пациента.

– Благодарю за добрые слова, Эд. Сказать по правде, Веб чрезвычайно меня заинтересовал. А беседа, которая у нас состоялась, показалась мне чрезвычайно эффективной. – Потом она твердым голосом добавила: – И я бы хотела его консультировать.

На лице О'Бэннона показалось удивление. Покачав головой, он сказал:

– Нет, Клер. Мы с Лондоном встречались много раз, он – трудный случай, и я работать с ним еще не закончил. Подозреваю, что у него серьезные отклонения по части отношений «мать – сын».

– Я отлично все понимаю, но мне бы очень хотелось поработать над его случаем.

– Я ценю ваше стремление оказать ему помощь, но это – мой пациент. Надеюсь, вам не надо напоминать о том, какое важное значение для лечебного процесса имеет наличие постоянного врача?

Клер глубоко вздохнула и сказала:

– Быть может, мы оставим этот вопрос на усмотрение Веба?

– Извините, мне кажется, я вас недопонял.

– Вы можете позвонить ему и спросить, кого из нас двоих он выбирает?

О'Бэннон был раздосадован до чрезвычайности.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– Но у нас с Вебом сразу возникло взаимопонимание. Иногда, чтобы решить глубоко укоренившуюся проблему, требуется свежий взгляд и новый подход.

– Мне не нравятся разговоры такого рода, Клер. У меня лучшие в этом учреждении аттестации. На тот случай, если вам неизвестен мой послужной список, могу сообщить, что я служил во Вьетнаме, где имел дело с военными синдромами, контузиями и результатами так называемого промывания мозгов у военнопленных. И результаты моего лечения всегда были очень успешными.

– Но Веб не военный.

– Группа ПОЗ, где он служит, самое военизированное подразделение, какое только может быть в гражданском агентстве. Я хорошо знаю такого рода людей, умею разговаривать на их языке. Полагаю, мой опыт идеально для них подходит.

– Я не стану с вами об этом спорить. Но Веб сказал мне, что далеко не всегда чувствовал себя с вами комфортно. Я уверена, что интересы пациента в таких случаях должны стоять на первом месте.

– Только не надо читать мне лекцию по профессиональной этике. – Доктор О'Бэннон с минуту помолчал. – Он что, и вправду сказал вам, что ему со мной не всегда было комфортно?

– Да, но это связано прежде всего с тем, что он, как вы выразились, трудный случай и ему нелегко угодить. Очень может быть, что мой подход его тоже не устроит. – Она дотронулась до плеча О'Бэннона. – Ну так как – вы ему позвоните?

– Хорошо, я ему позвоню, – проворчал О'Бэннон.

* * *

Веб вел машину, когда зазвонил его мобильный. Он бросил взгляд на определитель. Звонили из Виргинии, но этот номер он вспомнить не смог.

– Алло? – осторожно спросил он.

– Веб?

Голос был знакомый, но фамилия звонившего на ум не приходила.

– Это доктор О'Бэннон.

Веб моргнул.

– Как вы узнали этот номер?

– Ты же сам мне его и дал. На одной из наших последних встреч.

– Послушайте, я все обдумал и хотел вам сказать...

– Веб, я разговаривал с доктором Клер Дэниэлс.

Веб почувствовал, что у него загорелись щеки.

– Значит, она сказала вам, что говорила со мной?

– Да. Разумеется, она не сказала, о чем вы говорили. Как я понял, ты находился в состоянии кризиса, и Клер, прежде чем разговаривать с тобой, пыталась со мной связаться. По этой причине я тебе и звоню.

– Мне кажется, я не совсем вас понимаю.

– Клер считает, что у тебя с ней возникло взаимопонимание. И полагает, что ты, возможно, будешь чувствовать себя с ней комфортнее. Поскольку ты – мой пациент, вопрос о замене психиатра я прежде всего должен обсудить с тобой.

– Послушайте, доктор О'Бэннон...

– Вот что, Веб. Я хочу, чтобы ты знал, что в прошлом мне неплохо удавалось справляться с твоими проблемами, и надеюсь, что так будет и впредь. Клер, похоже, показалось, что у нас с тобой не все гладко, вот она и завела этот разговор. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. Как бы то ни было, у Клер нет такого опыта, как у меня. Я работаю с агентами ФБР значительно дольше, чем она. Я, конечно, не должен этого говорить, но, между нами, Клер с твоим случаем не справится. – Он сделал паузу, по-видимому, ожидая ответа Веба. – Ну так как? Надеюсь, мы все выяснили и ты будешь продолжать ходить ко мне?

– Я буду ходить к Клер.

– Перестань, Веб!

– Я выбираю Клер.

Доктор О'Бэннон секунду молчал.

– Ты уверен, что делаешь правильный выбор? – наконец спросил он.

– Уверен.

– Тогда я скажу Клер, чтобы она тебе перезвонила. Надеюсь, вы поладите, – добавил он неприятным скрипучим голосом.

Телефон замолчал. Веб продолжал вести машину. Минуты через две мобильный зазвонил снова. Это была Клер Дэниэлс.

– Должно быть, вам сейчас кажется, что у вас сидят на хвосте, – сказала она обезоруживающим тоном.

– Напротив. Популярность – вещь приятная.

– Я хочу закончить то, что начала, Веб. Даже при условии, что мне придется обидеть своего коллегу.

– Я ценю ваше внимание, Клер, и даже отказался от услуг доктора О'Бэннона. Тем не менее...

– Я думаю, что смогу вам помочь, Веб. По крайней мере я хотела бы попробовать.

Веб некоторое время размышлял над ее словами, поглядывая на картонную коробку, лежавшую на пассажирском сиденье. Какие, интересно, сокровища в ней хранятся?

– Я могу позвонить вам в офис?

– Я буду там до пяти.

– А куда мне позвонить после пяти?

Веб остановился у заправочной станции и записал номер мобильного Клер и ее домашний телефон. Потом он сказал, что перезвонит ей позже, и нажал на кнопку отбоя. Занеся ее номера в память своего аппарата, Веб снова вырулил на шоссе и покатил дальше, размышляя над состоявшимся у них разговором. Ему не слишком понравилось ее стремление заполучить его в качестве своего пациента. В этом смысле она, на его взгляд, перебарщивала.

Веб вернулся в мотель, позвонил к себе домой и прослушал записывающее устройство своего телефона. Несколько человек из тех, что смотрели пресс-конференцию, пожелали ему удачи. Примерно такое же количество звонивших выразили желание набить ему его трусливую изуродованную морду. Вебу показалось, что он слышал голос Джули Паттерсон на фоне хнычущих голосов ее детей, но он не был в этом уверен. Вряд ли он входил в число тех людей, с которыми ей хотелось разговаривать.

Он уселся на пол, оперся спиной о стену и подумал о том, как сурово обошлась жизнь с Джули Паттерсон. Неожиданно ему стало очень жаль ее. Конечно, сейчас обстоятельства складывались для него тоже не лучшим образом, но это так или иначе утрясется. Джули же предстояло помнить о смерти мужа и пятого ребенка до конца своих дней. Не говоря уже о том, что теперь она должна была в одиночку поднимать четверых детей. В определенном смысле она тоже была жертвой – такой же, как Веб. Только давившее на нее бремя было куда тяжелей.

Он набрал ее номер и услышал детский голос. Это был сын Лу Паттерсона Лу-младший. Ему едва исполнилось одиннадцать лет, но отныне старшим мужчиной в семье был он.

– Лу? Мама дома? Это Веб.

Прежде чем ответить, мальчик некоторое время молчал.

– Это ты помог убить нашего отца, Веб?

– Нет, Лу, я этого не делал. Думаю, ты и сам это прекрасно знаешь. Но мы обязательно узнаем, кто это сделал. Позови мать к телефону, сынок, – добавил он твердым голосом.

Веб слышал, как мальчик положил трубку и отошел. Веб, дожидаясь, когда к телефону подойдет Джули, чувствовал себя не в своей тарелке. Его даже стала пробирать дрожь. Он не знал, что сказать этой женщине. Овладевшее им гнетущее чувство стало еще сильней, когда он услышал приближающиеся шаги Джули. Потом она взяла трубку, но ничего не сказала.

– Джули? – произнес Веб, когда молчание стало затягиваться.

– Что тебе, Веб? – Ее усталый голос произвел на Веба даже более тягостное впечатление, нежели ее пронзительные крики в церкви.

– Хотел узнать, не могу ли я тебе чем-нибудь помочь.

– Мне сейчас никто не может помочь.

– Нужно, чтобы к тебе приехал кто-нибудь из родственников. Тебе сейчас нельзя оставаться в одиночестве.

– Я не одна. Ко мне из Ньюарка приехали мать и сестра.

Веб вздохнул. И то хорошо. По крайней мере теперь Джули разговаривала относительно спокойно.

– Мы узнаем, кто это сделал, Джули. Я не брошу это дело, хотя бы мне пришлось расследовать его до конца жизни. И я хочу, чтобы ты об этом знала. Лу и другие наши парни очень много для меня значили.

– Что бы ты ни делал, Веб, убитых тебе не вернуть.

– Ты видела сегодня по телевизору пресс-конференцию Бюро?

– Не видела. Пожалуйста, Веб, не звони сюда больше. – Она повесила трубку.

Веб еще некоторое время сидел на полу, переваривая этот разговор. Он, конечно, не ожидал, что она перед ним извинится. Это было бы уже слишком, и рассчитывать на это не приходилось. Куда больше его волновало то, что она вычеркнула его из своей жизни. «Не звони сюда больше», – сказала она. Возможно, другие вдовы испытывают по отношению к нему точно такие же чувства. По крайней мере ни Дебби, ни Синди, ни другие до сих пор ему не позвонили. Но эти женщины, напомнил он себе, потеряли намного больше, чем он. Он лишился друзей, а они мужей. А это большая разница. Так было принято считать, однако этого Веб почему-то не ощущал.

Он перебежал через дорогу в закусочную «7 – 11» и купил чашку кофе. На улице начало накрапывать и подул холодный ветер. Такого рода резкая перемена погоды была в этих краях не редкость, но пришедший на смену солнечному дню тоскливый серый сумрак сказался на подавленном настроении Веба не лучшим образом.

Веб вернулся в свою комнату, сел на пол и открыл картонную коробку, которую взял из дома матери. Его взгляду предстали выцветшие документы и кое-где надорванные, пожелтевшие фотографии. Эти свидетельства прошлого сразу же завладели его воображением – быть может, потому, что прежде он никогда их не видел. Он не думал, что мать будет хранить оставшиеся от первого брака реликвии, тем более ему не приходило в голову их искать. Отношения с отчимом напрочь отбили у него какой-либо интерес к проблеме отцов и отцовства.

Разложив фотографии на полу веером, Веб стал их рассматривать. Его отец Харри Салливан был очень привлекательным мужчиной, высоким и широкоплечим. У него были темные волнистые волосы, уложенные в кок надо лбом, и твердый взгляд. Молодой, уверенный в себе, с насмешливыми голубыми глазами, он походил на кинозвезду сороковых годов. Вебу нетрудно было представить, до какой степени увлеклась им мать – молодая и, несмотря на весь свой ум и опыт заграничных путешествий, в общем, наивная девушка. Веб невольно задался вопросом, как его отец выглядит сейчас – после стольких лет тюремного заключения, но так и не смог себе этого представить.

На следующей фотографии Салливан был запечатлен вместе с Шарлоттой – обнимал ее за осиную талию. При этом его длинная рука лежала у нее под грудью; вполне возможно, в этот момент он ее тискал. Вне всякого сомнения, они были счастливы. Во всяком случае, Шарлотта Лондон в своей плиссированной юбочке и с задорными локонами на голове никогда не выглядела более красивой, очаровательной и жизнерадостной, чем на этой фотографии. Это все молодость, подумал Веб. Им еще не доводилось переживать трудные времена. Веб машинально коснулся своей изуродованной щеки. Ничего в них, трудных временах, хорошего нет; вовсе не обязательно, что ты, пережив их, станешь сильнее. Глядя на юную, лучившуюся от счастья женщину на фотографии, Вебу трудно было поверить, что ее уже нет в живых.

Ливший на улице дождь становился все сильнее; Веб все так же сидел на полу в мотеле, попивая кофе и просматривая бумаги. Достав из коробки свидетельство о браке супругов Салливан, Веб покачал головой. То, что мать все эти годы продолжала его хранить, вызвало у него неподдельное удивление. С другой стороны, это был ее первый брак, пусть даже он и оказался неудачным. Веб еще раз посмотрел на свидетельство. Подпись отца была до смешного маленькой – тем более для такого крупного, уверенного в себе мужчины. Буквы были неровные и плохо прописаны. Складывалось ощущение, что старина Харри, ставя под документом свою подпись, испытывал при этом определенные затруднения. Сразу видно, что парень необразованный, заключил Веб.

Положив свидетельство о браке на пол, он вынул следующую бумагу. Письмо. Со штампом исправительного учреждения штата Джорджия. Судя по дате, письмо было отправлено через год после того, как мать с сыном уехали из тех мест, где их муж и отец отбывал заключение. Письмо было отпечатано на машинке, но внизу стояла подпись Харри Салливана. На этот раз буквы были покрупнее, да и подпись выглядела аккуратнее – казалось, тот, кто расписывался, основательно над ней потрудился.

Ничего удивительного, подумал Веб, ведь в тюрьме свободного времени хоть отбавляй. В письме Салливан просил прощения у жены и сына. И говорил, что, когда выйдет на волю, от него прежнего мало что останется. Так что они правильно сделали, что уехали. Веб подумал, что Салливан по крайней мере сказал правду, а для человека, обреченного заживо сгнить в тюрьме, это очень и очень непросто. Веб провел множество допросов и знал, что стальные прутья, замки и отсутствие видов на будущее заставляют людей беззастенчиво лгать. Особенно если у них появляется надежда, что ложь может хоть как-то облегчить их существование. Интересно, подумал Веб, как скоро после этого письма он получил официальное уведомление о разводе? И что в таком случае происходит с человеком в тюрьме? Ведь если у тебя отнимают свободу, а потом лишают жены и сына, то тебе мало что остается в этой жизни. Прежде Веб никогда не ставил развод матери в вину; он и сейчас за это ее не винил. Тем не менее он почувствовал жалость к Харри Салливану, хотя даже не знал, жив он или мертв.

Веб отложил письмо в сторону и следующие два часа провел, изучая другие бумаги. Перерыв всю коробку, он пришел к выводу, что в своем большинстве они не имели отношения к дальнейшей судьбе его отца. Наконец он нашел два документа, которые могли навести его на след. Это были просроченные права Салливана с его фотографией и принадлежавшая ему карточка социального обеспечения. Хотя оба документа давно устарели, с ними вполне можно было работать. И Веб начал расследование.

Запрятав гордость поглубже, он позвонил Перси Бейтсу и извинялся перед ним так долго, что обоим стало тошно. Потом он сообщил ему полное имя Харри Салливана, номер его водительских прав, карточки социального обеспечения, а заодно и приблизительное время его помещения в тюрьму штата Джорджия. Сначала он хотел обратиться с этой проблемой к Энн Лайл, но слишком часто черпать из этого колодца в его намерения не входило. У Энн было полно дел: в настоящее время группа ПОЗ требовала от нее повышенного внимания. Кроме того, она еще не перезвонила ему насчет Коува, так что донимать ее расспросами было бы просто неприлично.

– Кто этот парень? – поинтересовался Бейтс.

Когда Веб поступал на работу в Бюро, он должен был указать имя своего отца, а также некоторые факты его биографии, но мать категорически отказалась обсуждать с ним эту тему. Поэтому Веб вынужден был сказать, что не знает, где находится его отец, и никаких сведений, которые помогли бы установить его местонахождение, не имеет. На этом все тогда и закончилось. Другими словами, проверку он прошел и в ФБР был принят. Так как в последний раз Веб видел своего отца в возрасте шести лет, вменить ему в вину сокрытие информации было бы трудно.

– Да так... Один человек, которого я хотел бы найти, – сказал Веб.

Веб знал, что Бюро при желании ничего не стоит выяснить подноготную родственников своих сотрудников и получить информацию относительно их местонахождения. Веб никогда не видел свое личное дело, поэтому не мог быть уверен, что Бейтс не знает, кто такой Харри Салливан. Что ж, если ему это было известно, значит, врать он умел очень хорошо.

– Эта информация как-то связана с расследованием?

– Нет. Это, как говорится, к делу не относится, но я был бы тебе очень благодарен за сведения об этом человеке.

Бейтс ответил, что попытается что-нибудь разузнать, и повесил трубку.

Веб сложил старые бумаги и фотографии в коробку и поставил ее в угол. Потом взял мобильный телефон и проверил, кто и когда звонил ему на домашний номер. С недавних пор проверять свой телефон ему стало в тягость, хотя он и не знал почему. Но когда он услышал записанный на пленку голос, то порадовался, что ему хватило духу это сделать. Звонила Дебби Райнер и приглашала его на обед. Веб сразу же ей перезвонил и сказал, что заедет. Выяснилось, что она видела часть пресс-конференции по телевизору.

– Я никогда не сомневалась в тебе, Веб, – сказала она. Веб перевел дух. Теперь жизнь казалось ему не такой мрачной, как прежде.

Был уже шестой час, поэтому Клер Дэниэлс в офисе скорее всего не было. Он некоторое время колебался, но потом все-таки позвонил ей на мобильный. Она сказала, что находится в машине и едет домой.

– Я готова встретиться с вами завтра в девять часов утра, – сказала она.

– Значит, вы уже решили все мои проблемы?

– Я, конечно, хороший специалист, но не настолько. – Эти ее слова заставили его улыбнуться. – Мне приятно, что вы согласились у меня консультироваться. Я знаю, как трудно бывает что-то менять.

– Ну, с такого рода трудностями я справлюсь, Клер. Меня больше беспокоит то, что я, как мне кажется, потихоньку схожу с ума. Так что завтра я к вам приду.