Текст книги "Слуга Дракона"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

– А он меня… это… выдержит? – с тревогой спросил Кэшел. Привередничать ему не хотелось, но боязнь сломать хозяйскую мебель все же пересилила. Юноша недоумевал: может, Ландур был небольшим высохшим человеком почтенного возраста, этакой Теноктрис в мужском варианте?

– Разумеется, Кэшел, – успокоила его Кольва, усаживая напротив себя. Ножки дивана заскрипели по каменному полу, но легко выдержали его вес.

Чтобы отвлечься от ощущения теплого женского тела под боком, Кэшел стал рассматривать комнату. Остальная мебель была выдержана в том же стиле, что и диван. В центре комнаты стоял высокий письменный стол и длинноногий табурет. На гладкой наклонной крышке стола лежала большая рукописная книга с серебряной застежкой на переплете чешуйчатой серой кожи. Она была закрыта.

Вдоль изогнутой стены расположилось несколько сундуков в половину человеческого роста. Из одного такого Кольва достала жидкость, которой поила Кэшела. Сундуки, как и вся прочая мебель, были сделаны из бронзы с выгравированными сценами лесной жизни. В особняках Вэллиса Кэшел видел гобелены и деревянную резьбу со сценами охоты, но в узорах Ландура птицы и животные жили своей обычной жизнью. Причем она была далека от идиллии.

Кэшел, как любой сельский житель, знал: в природе идет постоянная борьба. Тут ласка в прыжке настигает зайчонка, там черная змея изогнулась над гнездышком жаворонка, а сами птички с криками вьются над рептилией. Это была жизнь с ее естественной жестокостью, столь отличной от той, что вершится в людских делах.

Посреди высокой комнаты медленно вращались по кругу металлические шарики, центром их вращения являлся сияющий золотой шар, расположенный посередине. В неверном освещении Кэшел затруднялся сосчитать маленькие шарики, но всяко их было не меньше дюжины. Они кружились сами по себе; во всяком случае, Кэшел не разглядел никакого подвоха.

Внезапно зрение у него затуманилось, и Кэшел поднял руку протереть глаза. Хрустальный бокал звякнул, упав на пол. Кэшел забыл, что держал его в руке. Не разбил ли?

Приступ головокружения прошел. Кэшел поднялся на ноги, опираясь на посох.

– Боюсь, что я устал, – пробасил он. – Не найдется ли у вас какого-нибудь сарая, где можно передохнуть?

Перед этим Кольва сидела, прижимаясь к юноше. Она мягко извернулась, когда его плечи внезапно перестали быть поддержкой. Поднявшись на ноги с грацией колеблющегося тумана, Кольва проговорила:

– Нет, Кэшел, ты будешь спать в постели моего мужа. Он сам бы пожелал этого для героя, спасшего меня.

– Да меня вполне устроит голый пол! – пробормотал Кэшел. Но он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы вести споры. Женщина взяла его за руку и повела к изгибу лестницы. Кончики ее пальцев, казалось, намертво приклеились к запястью Кэшела.

Поднимаясь по ступенькам, Кэшел задевал стену правым плечом, поэтому переложил посох в левую руку. Кольва метнулась в сторону, выпустив его левую руку и тут же подхватив справа.

Она шла впереди, потому что ширина лестницы не позволяла подниматься вдвоем. На Кэшела снова накатило головокружение, и он моргнул, прогоняя его. Юноша не боялся упасть: в своей жизни ему доводилось перебираться через реки и овраги настолько усталым, что он не разбирал, день стоит или ночь. Рецепт прост: надо идти не останавливаясь – переставлять ноги, даже когда голова гудит от усталости.

Пальцы Кольвы ощущались как браслет из тлеющих угольков. Кэшел пытался понять: то ли его вымотала схватка, то ли причину следует искать в кристальной согревающей жидкости из графина.

Наконец они достигли вершины лестницы. Нога Кэшела замерла в воздухе в поисках очередной ступеньки и, не найдя ее, опустилась на пол верхних покоев. Юноша старался сфокусировать взгляд. Он стоял с открытыми глазами, но ничего не видел вокруг.

Посох звонко ударил о пол, вызвав эхо. Кольва отпрыгнула, испугавшись алых искр, которые окованный наконечник выбил из каменного пола.

Над головой сияло ночное небо.

– А где же потолок? – спросил Кэшел, но, услышав эхо, понял, что смотрит на свод купола с мерцающими точками, а не на реальный небосвод.

Пока Кэшел изумленно рассматривал привычные созвездия, падающая звезда прочертила лилово-черное небо и исчезла. Или это у него в глазах мелькает от усталости?

– Здесь ты будешь спать, Кэшел, – промурлыкала Кольва теплым, медовым голоском. – Кровать принадлежит Ландуру, но на сегодня она твоя.

Единственной мебелью в комнате служила металлическая кровать, сильно смахивающая на диван в нижнем помещении. Тонкая бронза своей упругостью напоминала ложе из ивовых прутьев. Ни одеял, ни простыней Кэшел не разглядел.

В одном конце кровати возвышался литой подголовник в виде подковы. Лежа на этой кровати, можно было созерцать ночное небо, а ноги вытягивались к плоской части здания, где находился южный горизонт.

– Я не могу занять вашу кровать, – пытался возражать Кэшел. Он испытывал сильнейшее желание свернуться калачиком на каменном полу. Дома, в Барке, он привык спать на кухне мельничного домика, уступив комнату наверху сестренке Илне.

– Я уже говорила, Кэшел, – повторила женщина, – Это не моя кровать, а Ландура… и сегодня она твоя, мой спаситель.

– Я не… – снова пробормотал Кэшел, но Кольва решительно повела его к ложу. Юноша чувствовал себя настолько уставшим, что безропотно последовал за ней. Он сел, услышав скрежет бронзовых ножек – будто лесные насекомые скребутся.

Кольва положила руку, затем обе, на лоб юноши и мягко нажала. Через миг он уже лежал на спине. Он еще успел удивиться, отчего это кровать оказалась тесной для них двоих, но уснул раньше, чем коснулся головой металлической подушки.

* * *

Ему снился сон. Он видел себя статуей, лежащей на бесплодной земле. Человек, которого он убил перед бронзовыми воротами, возвышался над ним (он превратился в форменного великана) и громко бранился. Слов Кэшел не разбирал. Возможно, их и не было – просто сердитый рокот…

Вокруг вопящего гиганта прыгал и увивался бесенок из багрового света. Лицо его казалось составленным из осколков стекла. Иногда он подскакивал к Кэшелу, строя ему рожи и разражаясь скрипучим смехом. Затем, метнувшись яркой вспышкой, снова уносился прочь. Затем в какой-то момент он взял и исчез, словно был простым бликом света.

Луна поднималась. Ее холодный свет просачивался сквозь гиганта и танцующего демоненка, размывая их цвет. Гигант яростно потряс кулаком, но плоть его истончилась, стала прозрачной, затем и кости растворились среди теней.

Фигуры исчезли. Луна взбиралась все выше над безмолвной равниной.

Воздух обжигал холодом. Лунный диск приобретал человеческие черты, превращаясь в улыбающееся женское лицо.

Кэшел знал эту женщину, но имени вспомнить не мог.

Он был упавшей статуей, и он замерзал.

Из тьмы вынырнул крылатый череп, выбивая дробь зубами. Он клюнул Кэшела и умчался прочь… улетел, исчез. Осталось только обжигающее ощущение там, где прикоснулись его зубы, словно они были из ледяного железа.

Затем появились новые черепа. Крылья их шелестели, зубы клацали – юноша слышал, но не видел их больше. Они кусали и исчезали, всякий раз унося кусочек жизни Кэшела. Он пытался отогнать их, но руки не двигались.

Луна рассмеялась перезвоном серебряных колокольчиков. В ее миловидных женских чертах проглядывала жадность… жадность и ликование. Когда улыбка стала шире, Кэшел разглядел острые зубки.

Он содрогнулся. Его каменные конечности казались совсем застывшими – холоднее, чем звездный пепел. Но, так или иначе, он не позволит этой твари смеяться над собой. Юноша рванулся вперед, чувствуя, как тело разлетается на куски от усилия сдвинуться. Пальцы его аж свело судорогой, так хотелось ему сдавить это смеющееся, бестелесное лицо.

Его руки и впрямь ощутили что-то извивающееся. Оно выскользнуло, но зато Кэшел проснулся.

Своим движением он опрокинул бронзовую кровать, и сейчас полусидел, полустоял на коленях на полу спальни Ландура, освещенной мерцанием искусственного неба.

Та, которая называла себя Кольвой, скользнула прочь от него. Ее черты утончились, в них не осталось ничего доброго, ничего человеческого. Из лысого черепа твари тянулись усики серого света, стремясь к Кэшелу, как пиявки чующие кровь.

Юноша встал. Его посох лежал поперек кровати. Он взял его в руки, чувствуя очищающее прикосновение гладкой орешины.

Кольва рассмеялась и распростерла руки. Ее обнаженное бесполое тело напоминало лягушачье. Серая масса из ее черепа все тянулась к юноше, словно щупальца аммонита, готовые схватить жертву.

Кэшел рубанул по ним посохом. Там, где металлический наконечник коснулся серых щупальцев, они ссохлись, словно слизняки на солнце. Юноша шагнул вперед.

Кольва взвизгнула в изумлении и внезапном ужасе. Кэшел занес посох для прямого удара железным наконечником, который должен был размазать эту тварь по задней стене.

Кольва нырнула в лестничный проем и исчезла из вида. Вытянув перед собой посох для равновесия, Кэшел тяжело поплелся следом. Он ощущал такую слабость, как никогда в жизни, но чтобы прикончить это перед смертью, сил у него хватит.

Кольва вскрикнула, попав в пучок чистого света. Серая фосфоресцирующая масса на ее голове сгорела, как солома в костре. Уже на спуске с лестницы она споткнулась, но удержала равновесие резким движением змеи, которой переломали хребет.

Кэшел шел, не отставая. Он отшвырнул в сторону письменный стол, который ударился об пол со злым колокольным гулом. Юноша ничего не видел, он стремился к своей цели, сметая все на пути.

Кольва тем временем уже достигла входной двери. Серебряная панель так и осталась полуоткрытой, после того как Кэшел отодвинул ее для Кольвы. Она прыгнула, но, видно, битва подкосила и ее силы тоже. Рука коснулась серебряного косяка.

Кольва завопила. Раздалось шипение, словно жарится бекон, и запах, как из разрытой могилы. Вопя от боли и ярости, тварь побрела, шатаясь, прочь.

Кэшел добрался до двери и захлопнул ее. Он все еще держал посох перед собой.

– Помоги мне Дузи… – выдохнул юноша, однако в помощи он больше не нуждался.

Все, что ему сейчас требовалось, – это немного здорового сна. Кэшел почувствовал, как его тело скользнуло на гостеприимный пол. Но и засыпая, он продолжал сжимать свой посох, направив его поперек дверного проема.

Глава 9

Сознание Гаррика стремительно выходило из ткани сна, подобно тому, как прыгун, нырнувший с большой высоты, выгребает на поверхность бассейна. В голове его бушевал поток недавних впечатлений, среди них – лицо Ансалема и его прощальные слова. Король Карус тоже присутствовал здесь, но скорее внутри его сознания, нежели как внешний образ.

Лиэйн взяла руки Гаррика в свои. Кожа юноши была холодной, как у путника, застигнутого снежным бураном вдали от укрытия.

– Теноктрис не хотела тебя будить, – шептала Лиэйн. Она растирала его пальцы, не поднимая взгляда от пола. – Ты был как мертвый. Мне пришлось поднести тебе зеркальце, к губам, чтобы уловить дыхание.

– Я боялась, что нам удастся разбудить лишь твое тело, – извиняющимся тоном проговорила старая волшебница. – Уж больно могущественный волшебник призвал твою душу. Это опять был Ансалем?

– Да, – ответил Гаррик. Он не знал, сколько времени проспал. Теноктрис принесла в комнату жаровню и жгла на углях написанные ею заклинания.

Гаррик встал, с удивлением ощупывая свою тунику. Она показалась ему не более реальной, чем ее тень во сне. Тонко спряденная козья шерсть на ощупь была такой же мягкой…

– Во всяком случае, я снова попал в Клестис, – добавил он. – Не уверен, что именно Ансалем вызвал меня. Он этого не говорил.

В комнате было светло – ставни откинуты, солнце уже поднялось. Лиэйн, очевидно, пришла еще до рассвета, чтобы пораньше приняться за работу, и обнаружила его…

Гаррик мрачно улыбнулся. Наверное, он мало отличался от мертвеца, раз девушка срочно вызвала Теноктрис.

Гаррик взял обеих за руки и сказал:

– Простите, что напугал вас. Не думаю, что Ансалем хотел причинить мне вред, просто порой и он ошибается. Из-за одной такой ошибки он сейчас и спит в одиночестве в городе, который выдернул из времени тысячу лет назад.

– Из времени? – резко переспросила Теноктрис. – Объясни, что именно он тебе сказал?

Слуги жались у стен спальни в ожидании распоряжений. Теноктрис махнула им, двое пажей приподняли треногу с жаровней и утащили прочь. В отличие от Гаррика и его давних друзей обе женщины с детства привыкли командовать слугами. Гаррик, не раздумывая, убрал бы треногу сам, чем снова шокировал бы своих подчиненных.

Юноша откашлялся, напряженно роясь в памяти в поисках нужных слов.

– Он сказал, что после смерти короля Каруса извлек Клестис из своего плана бытия. Его пугал хаос, который неминуемо должен был наступить. Ансалем планировал переместить город вместе с его жителями во времени, но не успел. Он уснул от изнеможения, прежде чем довел дело до конца. А пока Ансалем спал, помощники заперли его в комнате, чтобы он никогда больше не проснулся. Ты улавливаешь в этом какой-то смысл?

Теноктрис кивнула. Рядом с тем местом, где стояла жаровня, располагался складной табурет с ножками из слоновой кости и сиденьем из шелковой парчи. Волшебница нащупала его рукой и уселась, прежде чем слуга успел придвинуть табурет ближе.

– Да, вполне, – снова кивнула она. – Но… с таким же успехом Ансалем мог бы рассказать тебе, что танцевал на цыпочках, держа на спине свой дворец! Звучит так же невероятно. А он не упомянул, какой источник силы он использовал?

Гаррик нахмурился, пытаясь хоть как-то сконцентрироваться.

– Он называл амфисбену. Это…

– Я знаю, что такое амфисбена, – оборвала его старуха непривычно резко. Видимо, рассказ Гаррика глубоко поразил ее. – Хотя, возможно, он раздобыл ее уже после нашей встречи. Так, ты говоришь, помощники заключили его в ловушку?

– Он вполне допускал это, – пожал плечами Гаррик. – По словам Ансалема, добраться до него можно только через амфисбену. Но она находилась внутри… хм… внутри заклятия вместе с ним.

Лиэйн отпустила левую руку Гаррика и принялась растирать правую. Кровь постепенно приливала к коже юноши, он перестал дрожать.

– Бедный Ансалем, – тихо сказала Теноктрис. – На самом деле он был слишком наивным. Ему следовало бы знать: любой маг, последовавший за ним, подвергается большой опасности из-за силы тех вещей, которые ему самому казались игрушками.

– Ты считаешь, если бы ему хватило практичности, чтобы распознать человеческие слабости, то он обеспечил бы себе безопасность? – спросила Лиэйн.

– Увы, нет, – вынуждена была признать Теноктрис. – И если бы мне представилась возможность что-либо изменить… то меня бы волновали в первую очередь отнюдь не психологические способности Ансалема.

– И все же, как вы считаете: что случилось с его помощниками? – вмешался Гаррик. – На сей раз я не видел никого из них. Абсолютно пустой дворец… если не считать самого Ансалема.

Теноктрис пожала плечами:

– Насколько мне известно, они слыли могущественными волшебниками, особенно Пурлио. Еще бы, в их распоряжении оказалась вся коллекция артефактов Ансалема, способных увеличивать силу заклинаний.

Она посмотрела в окно на залитый солнечным светом сад.

– Меня гораздо больше волнуют сами предметы, – продолжала она. – Среди них попадались действительно милые игрушки. Например, музыкальная шкатулка… Она воссоздавала не только чудесные мелодии, но и мираж города, которым можно было управлять при помощи клавиш шкатулки. А вот другие вещи…

Теноктрис вздрогнула. Гаррик шагнул к табурету и положил руки ей на плечи, ему так хотелось поддержать старую волшебницу, поделиться своей силой.

– Например, я видела раковину Владыки, – продолжила Теноктрис. – Очень древнюю, уже окаменевшую. Она заключала в себе огромную силу зла. И если какой-нибудь маг надумает ею воспользоваться, то я…

Теноктрис вскинула руки ладонями вверх.

– Я не знаю, к чему это может привести, – горько усмехнулась она. – Но знаю точно: нам, друзья, такая перспектива не понравится.

* * *

Просторный шатер лорда Тадая крепился на внешнем каркасе из черного дерева и виноградной лозы. Все четыре стенки охранялись Кровавыми Орлами в легком походном обмундировании. Из-под переднего и среднего отделения шатра пробивался свет фонаря; до Илны доносились невнятные разговоры. Задняя треть шатра, отведенная под спальню Тадая, оставалась темной.

У костра на песчаной отмели островка моряк играл на сдвоенной дудочке. Пронзительные звуки напоминали птичьи крики и вызывали не слишком приятные ассоциации у Илны, но приятели моряка со смехом танцевали в кругу неподалеку.

Гаррик тоже когда-то играл на пастушьей свирели – шесть тростинок разной длины с запаянными воском концами. Тогда Илне это казалось самой прекрасной музыкой на свете. Интересно: а сейчас, став принцем, находит ли Гаррик время для музицирования?

– Мне нужно повидаться с лордом Тадаем, – сказала стражникам Илна. Имена их были ей не известны, но двоих она знала в лицо: последние несколько месяцев они охраняли ее жилище во дворце.

– Прошу вас подождать, госпожа, – ответил один из солдат. Он постучал древком копья по перекладине, чтобы привлечь внимание слуги внутри шатра.

«Ну да, а тем временем Мастин обработает очередную компанию моряков», – подумала Илна. Однако спрятала свой гнев под обычным ледяным спокойствием. Кровавые Орлы исполняют свой долг и поступают строго по инструкции, хотя они знают Илну и, возможно, побаиваются ее. Она не станет ссориться с людьми, которые добросовестно выполняют свою работу, даже если при этом они стоят у нее на пути.

Дворецкий – симпатичный юноша не старше самой Илны, сдвинул в сторону входной полог и раздраженно бросил стражнику:

– Ну, что еще у вас случилось?

За его спиной Илна разглядела еще одну занавесь, делившую переднюю часть шатра на прихожую и закуток для слуг. Пока дворецкий разговаривал со стражником, трое его товарищей, развалившись на кушетках, продолжали пить из стеклянных кубков, украшенных сатирами и нимфами. Сам Тадай, очевидно, находился во внутреннем помещении.

– Госпожа Илна ос-Кенсет к лорду Тадаю, – доложил стражник.

Дворецкий взглянул на Илну, презрительно скривив губы.

– Лорд Тадай работает над личными счетами. У него накопилось много работы, пока лорд исполнял свой гражданский долг. Он просил, чтобы его не беспокоили.

Илна почувствовала, как желудок ее сжался. Второй солдат обернулся и коснулся носа дворецкого указательным пальцем, которым, казалось, можно сваи забивать.

– А как насчет того, чтоб пойти и спросить его, а? – В его голосе слышалась угроза. – Возможно, это убережет его от еще большего беспокойства. А то знаешь, как громко верещит поросенок, когда мясник прищемит ему нос!

Глаза у дворецкого полезли на лоб от удивления, он молча развернулся и бросился внутрь. Остальные слуги отставили кубки и сидели на своих кушетках, хотя ни один из них не выказал желания вмешаться.

Дворецкий с кем-то разговаривал по ту сторону занавеси. Илна чуть слышно проронила: «Спасибо!», не поворачивая головы к стражникам.

Солдат, пришедший ей на выручку, фыркнул.

– Маленький расфуфыренный выскочка, – прокомментировал он. – Верно, думает, что он слишком хорош для такой работы.

– Лорд Тадай готов вас принять, госпожа, – сказал дворецкий, подскакивая обратно ко входу. На щеках его горели красные пятна, и он решительно старался не замечать скалящих зубы солдат. Парень сдвинул в сторону входной полог, так что звякнули колечки, на которых он висел. Когда Илна вошла, дворецкий так же резко задернул полог – наверняка жалея, что это не дверь, которой можно хлопнуть, – и юркнул вперед, чтобы отодвинуть перед девушкой внутреннюю занавесь.

На полу шатра лежали толстые ковры. Ни один мускул не дрогнул на лице Илны, хотя девушка остро пожалела о своей привычке ходить босиком. Снова ковры, снова дети… В основе этого мира лежали страдания. Почему, собственно, ее должен волновать тот факт, что где-то страдают дети? Она вообще не любит детей!

Лорд Тадай сидел на кушетке, держа на коленях переносной столик. Записные книжки, сделанные из переплетенных листов дерева и слоновой кости, лежали возле него на подушках. Тут же, за складными столиками, сидели двое его помощников. В позолоченной подставке покоился кувшин вина, однако атмосфера царила деловая.

– Госпожа? – произнес Тадай. – Я бы хотел приветствовать вас стоя, но боюсь нарушить порядок, который с таким трудом навел сегодня. – Он сделал небрежный жест в сторону кучи документов, готовых полететь на пол от неосторожного движения.

Илна коротко кивнула.

– Я случайно подслушала разговоры команды, – начала она, не утруждая себя предисловиями, которые сейчас казались пустой тратой времени. – Там назревает мятеж. Мне кажется, что зачинщиком является боцман по имени Мастин, но шкипер с нашего корабля, Вонкуло, тоже участвует в заговоре.

Младший помощник хотел что-то возразить, но Тадай жестом оборвал его и позвал:

– Эппан! Будь добр, подойди!

Занавесь мгновенно скользнула в сторону – ясно, что излишне любопытный дворецкий подслушивал с другой стороны.

– Да, милорд? – подобострастно согнулся он.

– Приведи немедленно сюда лейтенанта Роубоса. И, пожалуй, лорда Нейрала тоже.

Дворецкий, уходя, повернулся с такой скоростью, что его поклон получился на все четыре стороны. Трое других слуг тоже вскочили на ноги, предусмотрительно припрятав кубки подальше.

– Не желаете присесть, госпожа? – предложил Тадай. – Можно принести кушетку или табурет – на ваш выбор.

Илна покачала головой, сдерживая гримасу. Ковры жгли ее ноги сильнее раскаленных углей. От боли она могла легко отгородиться, но куда деться от криков отчаяния? Ах, ну почему же она не надела сандалии!

Роубос, командир отряда Кровавых Орлов, вошел в палатку босиком, застегивая на ходу пояс. Уже немолодой и заметно прихрамывающий – он был из тех надежных ребят, которые, получив раны в бою, не отправляются в отставку, а остаются для почетных миссий вроде нынешнего посольства.

– Милорд? – произнес он, прикладывая правую руку к сердцу в качестве приветствия.

– Вот, Роубос, госпожа Илна утверждает, что команда замышляет мятеж, – сообщил Тадай, кивнув в сторону девушки. В его интонациях не чувствовалось иронии, равно как и паники. – По вашему мнению, это возможно?

В это время в прихожей послышался шум. Вошел лорд Нейрал, капитан «Ужаса». Лицо его раскраснелось. Когда он проходил мимо, Илна почувствовала от него явственный запах: похоже, вина выпито не меньше, чем пролито на тунику.

– В чем дело, Тадай? – недовольно бурчал он. – Сестра все побери, приятель, неужели оно не могло подождать до утра?

– Ваши люди готовят бунт, – сказала Илна, стараясь сдерживать нотки презрения в голосе, впрочем не особо успешно. – Вам удастся подавить его в зародыше, если вы арестуете Мастина и Вонкуло.

– Что?! – задохнулся от возмущения Нейрал. – Да вы с ума сошли? Я понятия не имею, кто такой Мастин, но без Вонкуло торчать нам до скончания веков на этой грязной кочке! По крайней мере, если вы не умеете управлять кораблем, госпожа.

Илна застыла. Пальцы сами потянулись к рукаву, но она так и не достала заветный моток ниток. Делу этим не поможешь; а сомнительное удовольствие созерцать Нейрала – голым, скачущим словно лягушка – в будущем обернулось бы лишними угрызениями совести в бессонные ночи.

– Угости-ка меня вон тем вином, Тадай, – сказал капитан. Хоть немного загладишь вину за то, что посреди ночи оторвал меня от отдыха из-за какой-то чепухи.

– Лейтенант Роубос? – спросил Тадай. – А каково ваше мнение?

– Не представляю, что бы сделала горстка гребцов, – ответил Кровавый Орел. – У них нет оружия, кроме ножей и, возможно, дубинок. Если пожелаете, я могу приказать моим людям полностью вооружиться и отправить дополнительную охрану на ваш корабль. Но поверьте, довольно и тех шестерых, что сейчас на борту. Они справятся с пятью десятками матросов быстрее, чем мясник с овцами.

– Только потом вам придется грести самим, – заметил Нейрал, глядя поверх кубка с вином. – Я вообще не понимаю, к чему тратить время на обсуждение подобных глупостей. Люди не станут бунтовать – им же платят по окончании рейса!

Илна посмотрела на капитана, который не вспомнил имени собственного боцмана.

– Мастин обещает отвезти их в такие края, где золото лежит прямо на улицах, – сказала она, чувствуя, как звенит гнев в ее голосе. – У него есть…

У него есть музыкальная шкатулка, вызывающая видения? Едва произнеся эти слова в уме, девушка поняла, как глупо будет выглядеть.

– У него есть дар убеждения, – сказала она не очень убедительно.

Нейрал хихикнул и подмигнул Тадаю поверх только что наполненного кубка.

– Простите меня, госпожа, – произнес младший помощник, пытаясь изображать вежливость. – Вы утверждаете, что слышали заговор моряков. Но где? Быть может, в ваших сновидениях?

– Нет, я встала, чтобы подышать воздухом, – ответила Илна. – И, к вашему сведению, мне не снятся сны.

– А может, вам приснилось, что вы вышли подышать, госпожа? – продолжал настаивать помощник. Тадай и Роубос обменялись взглядами, понимающими и слегка сочувствующими. – Ведь, наверное, морское путешествие – тяжкое испытание для вас. Да тут еще расставание с друзьями…

– Я говорю вам то, что я слышала, а не придумала! – оборвала Илна. Дети плакали под ее ногами, приводя в ярость. Нужно поскорее убираться с этих проклятых ковров!

– Что ж, мы примем меры, – сказал лорд Тадай успокаивающим голосом. – Роубос, проследишь?

– Да, милорд, – с готовностью ответил солдат. – Усилим бдительность. Мы здесь для того, чтобы защищать вас…

Илна открыла было рот… и закрыла. Эх, отправить бы их всех в Ад – а ведь она могла бы это сделать, сила ей позволяла. Беда в том, что в таком случае она сама последовала бы за своими жертвами… А она уже провела там достаточно времени в своей жизни.

Илна повернулась и вышла из шатра, ослепленная гневом. Позади слышались голоса: «Госпожа Илна, присядьте с нами на минутку!» И другой: «Она что, пьяная? Она ж от нас уплывет без гребцов и без шкипера!»

Морской бриз раздувал ее тунику. В шатре было ужасно душно. Слуги, выпивавшие в передней, носили гирлянды надушенных шелковых цветов, но Илна задыхалась не поэтому.

Рядом раздался шорох.

– Госпожа Илна? – раздался шепот Мероты.

Илна резко обняла девочку одной рукой и быстро зашагала прочь от шатра и сидящих в ней идиотов. Отойдя на добрый десяток шагов, Илна требовательно спросила:

– Что ты здесь делаешь?

– Япролезла под пологом моего шатра, когда вы разговаривали с дядюшкой, – ответила девочка, – Госпожа Келайна уже заснула. Она храпит…

Илна посмотрела на девочку. Мерота куталась в огромный черный платок, чересчур большой для нее. Илна коснулась ткани и увидела… Стареющая, с негнущейся шеей, бедная женщина, лелеющая надежду, что отцом ее был дворянин, а вовсе не шорник – муж ее матери. Напрасные надежды…

– Это шаль твоей воспитательницы, – сказала Илна.

Мерота кивнула.

– Да накинула ее из-за цвета. Так проще было подобраться к шатру и узнать, о чем вы разговариваете с дядей, – призналась девочка. – Стражник тоже подслушивал…

Илна горько рассмеялась.

– Никто меня не слушал, – сказала она. – Они это ясно дали понять: кто повежливее, а кто – напрямик.

Они вышли к гребню пористого камня, возвышающегося над линией прибоя. Возможно, это коралл? Илна мало знала о камнях и еще меньше интересовалась ими. Она села, расстелив нижний край своего плаща так, чтобы девочка могла уместиться рядом. Свободная вязка шерстяной шали не защищала от сырости.

– Мужчины думают, что вы были любовницей принца Гаррика, – как ни в чем не бывало сообщила Мерота, изящно скрестив ножки. – Говорят, будто он решил избавиться от вас, потому что у него теперь есть леди Лиэйн. А вы просто ищете, к чему бы привязаться, потому что злитесь… Но это же неправда!

– Нет, – проговорила Илна, стараясь держать руки совершенно спокойно. Девушка боялась того, что в противном случае могло произойти. – Это неправда. Но теперь понятно, почему они так обращались со мной сегодня. Видишь ли, девочка, все, что происходит вокруг, имеет свою причину.

Ее руки не шевелились, но прогнать картины, возникающие у нее в мозгу, Илна не могла. Она представляла, как увела бы их всех в море: заговорщиков, клятвопреступников, самодовольных солдат в их сверкающей скорлупе, знать со всем ее окружением. Всех, кто смеялся над маленькой крестьянкой, мечтавшей быть чем-то большим для принца… О, как бы они пошли от берега: дружным строем, держась за руки, и утонули бы в ужасе, неспособные сопротивляться своей участи.

А Илна ос-Кенсет утонула бы первой, раз и навсегда избавившись от лжи и дураков!

– Вы, правда, собираетесь сделать это, Илна? – едва слышно спросила Мерота.

Еще одна компания моряков танцевала, на сей раз под ритм тамбурина и пары кастаньет. Струнные инструменты долго не протянут в морском климате.

– Я что, говорила вслух? – опомнилась Илна.

– Ну да, – ответила Мерота. Шаль закрывала лицо девочки, но глаза блестели, как два огромных озера.

– Вообще-то я не собираюсь делать ничего подобного, – вздохнула Илна. – В этом нет никакого проку. Честно говоря, я вообще не вижу, что тут можно сделать.

– Я рада, – ответила Мерота, ее била дрожь.

Илна снова обняла ее и неловко прижала к себе.

– Этот мир не для таких, как я, Мерота, – проговорила Илна, разглядывая мягкий прибой. – Люди реагируют иначе, чем я. Многое их не волнует или же волнует совсем по-другому.

Она почувствовала, как слезы скапливаются в уголках глаз. Илна не могла их больше сдерживать, как не могла запретить сердцу биться. Мерота прильнула к ней; так они и сидели рядом.

– Видишь ли, Мерота, мир принадлежит им, – продолжала Илна, – следовательно, я не права. Возможно, я даже ошибаюсь насчет фантазий моряков. Мне-то кажется, что Мастин манит их несбыточной мечтой. И любой должен понять это, по здравом размышлении.

– Надеюсь, что так, Илна, – мягко ответила девочка.

Илна скорчила гримасу.

– Пойдем, – сказала она. – Найдем местечко помягче и немного поспим. В моем плаще поместятся двое.

Хорошо бы уснуть и забыть слова Чалкуса о том, как легко заставить людей верить в сказку… Даже если сказка слишком красива, чтобы быть правдой. Забыть всеведущую улыбку Чалкуса.

* * *

– Где я? – простонала Шарина. Она инстинктивно отшатнулась, хотя ей тут же стало неловко. Длиннющие челюсти… И непонятно: то ли их владелец улыбается, то ли намеревается перекусить ей глотку.

– Ты на острове, который еще не имеет имени, Шарина, – ответила тварь. – В твое время – в эпоху, откуда ты родом, – его назовут Кордин.

Существо казалось пятном дыма и слабого света, видимым только из одной точки. Поверни чуть голову, и перестанешь различать смутную фигуру… Голос же звенел у нее в голове, будто слова исходили не из обычного горла, а рождались на тонких металлических струнах.