Текст книги "Прорыв"

Автор книги: Дэвид Аллен Дрейк

Соавторы: Билл Фосетт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Дэвид Дрейк, Билл Фосетт
Прорыв

ИНТЕРЛЮДИЯ

Омнивидение вездесуще. Подсчитано, что на каждого жителя Альянса в среднем приходится 1, 3 омниприемника, начиная от крохотных ящичков с экраном в два квадратных сантиметра и кончая гигантскими «омни» для стадионов. Из множества развлекательных программ едва ли не самая популярная – бесконечный сериал о похождениях Ястребиного Когтя, бравого капитана Флота.

Шла 4032 серия фильма «Капитан Флота Ястребиный Коготь». Миллионы омнизрителей припали к экранам. Наш доблестный герой парит над Портом рядом с дико размалеванным халианским супердредноутом и зорко всматривается в халианского адмирала.

– Адмирал Грррх, ты злодейски погубил еще одну невинную жертву! – с пафосом восклицает Коготь, и врывается в иллюминатор вражеского корабля. Стекло вдребезги, сверкающий веер осколков. Бравый Коготь в метре от скрежещущего зубами халианского офицера. На мощной груди героя сверкает эмблема Флота. Он срывает шлем и…

Внезапно голографическое изображение темнеет, в центре появляется настоящая эмблема Флота – не карикатурно утрированная, как в фильме, но все же достаточно нарочитая. Голос диктора произносит:

– Мы прервали программу для специального сообщения.

Ларри Нивен, Дэвид Дрейк. УНИЧТОЖЕНИЕ КОМЕТЫ ГАЛЛЕЯ

Парус халианского снаряда, развернувшийся на полкилометра и наполненный световым потоком явно не впечатлял, если сравнивать с кометой, у которой одно только ядро больше четырех километров, что уж тут говорить о плазменном хвосте! Система наведения, взрыватель, заряд и крошечные моторчики с сервомеханизмами для развертывания каркаса зеркального паруса – масса всего этого от силы десять килограммов.

Издалека парус казался яркой звездой, отливающей изумрудной зеленью. К моменту взрыва он мчался со скоростью двадцать пять тысяч километров в секунду, что составляет восемь процентов от скорости света. Заряд превратился в растущее облако мелких осколков, движущееся с той же скоростью и тем же курсом навстречу цели – темному ядру, летавшему в бескрайних просторах космоса миллионы лет и покрытому толстым слоем пыли.

К моменту столкновения с ледяным ядром сферическое облако разрослось до размеров своей жертвы. Осколки, врезавшиеся в ядро с сумасшедшей скоростью, брызнули во все стороны гамма-квантами. Половина ядра при ударе испарилась мгновенно, а вскоре взорвался и остаток, состоявший из смеси затвердевших газов и окаменевших пылинок.

Миллионы осколков – и тридцати метровые глыбы, и маленькие дробинки – продолжили полет, но теперь каждый по своей орбите.

«Адмирал Вильгельм Канарис» не участвовал в боевых действиях лет десять. Его гигантский остроконечный цилиндр покоился в неустойчивом равновесии в L3 – третьей точке Лагранжа гравитационной системы Земля – Луна. Все это время его кораблики-шаттлы служили лишь для поддержания корабля-хозяина в нужном положении – время от времени их двигатели ненадолго включались и возвращали слегка отклонившуюся махину в точку L3.

Сердце «Адмирала Вильгельма Канариса», который чаще назывался просто «Вилли К.», это вовсе не рубка управления, а обыкновенный кабинет. Кабинет командующего сектором Ларса Эриксена – самого старшего по должности офицера во всей округе, то есть в радиусе тридцати световых лет. А рубка управления использовалась лишь для всякой рутины, а именно, для коррекции курса. А у командующего сектором были куда более серьезные дела.

Он занимался политикой.

Сенат Альянса проводил свои заседания на Земле, там же обсуждался бюджет Флота и прочие важные вопросы. Для решения одного такого вопроса Эриксен должен был через час встретиться с сенатским Комитетом по торговле и промышленности. Готовясь к этой встрече, Эриксен сидел перед шестью головами в своем кабинете, окруженном несколькими бронированными концентрическими оболочками. Самая внешняя из них – это корпус огромного боевого космического корабля. Трехмерные головы на голографических экранах демонстрировали прически, предложенные Эриксену на выбор личным парикмахером.

Вдруг распахнулись две двери из трех, и в кабинет одновременно вбежали двое. Эриксен нервно завертел головой, не зная, на ком остановить взгляд. Синхронно завращались и все его шесть голографических голов с разными стрижками.

– Наши телеметрические системы… – выпалил капитан Крокер, руководитель Бюро Обороны.

– По омни… – одновременно начал докладывать капитан Красновский, руководитель Бюро Гражданских Дел.

Оба капитана были настолько возбуждены, что не заметили присутствия друг друга, каждый видел перед собой лишь своего командира. Адмирал Эриксен чуть шевельнул мизинцем. Искусственный интеллект, вмонтированный в стол, тут же уловил этот малозаметный жест и немедленно исполнил приказ – голографические экраны с шестью головами погасли.

– …сообщают, что… – на одном дыхании продолжал капитан Крекер.

– …Ноэль Ли передает, что… – капитан Красновский был более сдержан.

– …комета взорвалась!

– …халиане взорвали комету Галлея! О, и ты здесь, Григ?

– Включить! – приказал Эриксен, указывая на омниящик, и искусственный интеллект мигом исполнил пожелание хозяина.

На экране возникло трехмерное изображение физиономии Ноэля Ли, главного омникомментатора Земли.

– Флот воздерживается от комментариев, – вещал с экрана Ноэль Ли.

Кто-то из Бюро Технических Дел позвонил в третью дверь кабинета.

– Впустить! – рявкнул адмирал, не отрывая глаз от экрана омни.

– Пока нельзя с уверенностью утверждать, что комета взорвана приближающейся к Земле армадой халиан, – сообщал Ноэль Ли.

Тридцать четыре года тому назад, когда родился Марк, первый сын Эриксена, кометы Галлея еще не было видно на небосклоне – тогда Она находилась где-то вблизи своего афелия, недалеко от орбиты Нептуна.

На экране появилось ядро кометы – холодный бугристый шар. Из трещин поднимался пар. Над изображением побежала строка: «Компьютерная имитация». На английском, поскольку все присутствующие, как без труда уловил искусственный интеллект, говорили именно по-английски.

Сразу видно, что имитация. Настоящее ядро было черным от углерода, полимеров и прочих твердых частиц, осевших слоем пыли на круглом куске льда. Космонавты ходили по поверхности ядра в тефлоновых ботинках, а под ногами у них бурлили фонтанчики кипящей жидкости. Через каждые семь часов двадцать четыре минуты (период обращения ядра вокруг своей оси) над горизонтом всходил, как солнце, крошечный диск Юпитера.

Тридцать пять лет назад, когда Марк был только-только зачат, Эриксен с женой не выключали омни четверо суток, наблюдая за высадкой экспедиции на комету Галлея.

На экране одна сторона темной сферы осветилась ярко-зеленым светом. Через мгновение эта часть ядра взорвалась, превратившись в пар. От ядра осталась треть, но и та вскоре распалась. Пар и куски льда устремились в разные стороны.

Имитация. Карта – не земля, а всего лишь ее условное изображение. И имитация тоже не реальность. Но все-таки… Кометы Галлея больше не существует.

– Приблизительно так оно и случилось, – подал голос старший лейтенант Моун, войдя в третью дверь, любезно открытую искусственным интеллектом. В отличие от Крокера и Красновского, руководитель Технического Бюро не имел права входить к командующему сектором без звонка. – Зеленое сияние возникло из-за направляющего лазера.

– Что?! – переспросил адмирал Эриксен, поворачивая голову к костлявому, как смерть, лейтенанту Моуну.

– Что? – Одновременно выкрикнули Крекер и Красновский.

– Ты хочешь сказать… – грозно начал Эриксен.

– Ты что!.. – в тон ему набросился на бедного Моуна Крокер.

– Да как… – поспешил отметиться и Красновский.

Эриксен перевел взгляд с Моуна на капитанов. Несмотря на волнение, те моментально уловили в его взгляде опасность.

– Три дня назад, – в полной тишине начал объяснять лейтенант Моун, – на пути от Земли к Титану корабль-курьер «Сабо», на борту которого находились три члена экипажа, которых зовут…

– Короче!!! – рявкнул адмирал.

– Короче, сэр! «Сабо» обнаружил мощный лазерный луч, модулированный и направленный внутрь Солнечной системы в плоскости эклиптики. Само собой разумеется, экипаж курьера записал этот сигнальный луч и передал нам для анализа. – Во время доклада Моун нажимал кнопочки на своем многофункциональном шлеме, который генерировал перед ним голографическое изображение, видимое сторонним наблюдателям лишь в виде хаотического мерцания в воздухе. – Поскольку лазерный луч был модулирован, мы предположили, что он несет некое сообщение. Мы смогли расшифровать обрывки фраз старых языков: английского, французского и японского. Но в конце концов оказалось, что расшифровывать нечего. Это был случайный набор сообщений, закодированных устаревшими шифрами, которые использовались лет сто назад. На самом деле луч был не сигнальным, а направляющим. Он направлял снаряд, двигавшийся к комете Галлея.

Моун замысловато шевельнул в воздухе пальцами, словно подавая тайный масонский знак, и на экране омни возникла схема Солнечной системы. Вокруг белой точки, изображающей Солнце, обвились орбиты планет, а между ними – тысячи искусственных спутников, обозначенных маленькими векторами. На этом фоне прочертился зеленый шнур – вычисленная компьютером с учетом ошибки измерения область, внутри которой проходил лазерный луч.

Эриксен задохнулся от ярости. Подлые твари! Комета Галлея была не только причудливым украшением Земного небосвода, но и символизировала собой закон, открытый людьми тысячу лет назад. И вот теперь этой кометы не стало.

На экране снова появилось официальное лицо Ноэля Ли.

– Вот и вся информация на этот час о событиях вокруг кометы Галлея, – закончил он свое сообщение.

– Вырубить! – приказал Эриксен искусственному интеллекту, ткнув пальцем в экран омни, словно расстреливая его из пистолета. Потом перевел взгляд на Моуна: – Лейтенант, встать передо мной, чтобы я мог видеть тебя, не рискуя свернуть себе шею!

Начальник Технического Бюро проворно подскочил и втиснулся между Крекером и Красновским.

– Почему такая большая погрешность? – Эриксен указал на толстый зеленый шнур вычисленной траектории луча. – Чего вы еще не знаете?!

– Мы почти ничего не знаем о снаряде. Мы можем только приблизительно рассчитать кинетическую энергию, но его масса нам неизвестна. Мы также ничего не можем сказать ни о размерах светового паруса, ни о том, как долго он ускорялся лазерным лучом.

В кабинет ворвались два лейтенанта, заместители Крокера и Красновского.

– Сэр! – заверещала заместительница начальника Бюро Обороны, обращаясь то ли к своему непосредственному начальнику, то ли сразу к самому адмиралу. – Только что звонил секретарь сенатского отдела связи, он требует, чтобы мы немедленно объявили космическую тревогу и привели в полную боевую готовность, по крайней мере, три эскадры!

– Сэр! – обратился к Красновскому его заместитель, – президент Сената требует немедленного разговора с… – он перевел глаза на адмирала, – с адмиралом Эриксеном.

Природа не наделила адмирала в избытке красотой, но зато ему было присуще более ценное качество – он умел быстро принимать решения.

– Соедините меня с президентом Рунессой! – приказал он, потом ткнул пальцем в Крокера: – Объявить космическую тревогу!

– А боевая готовность? – напомнила заместительница Крокера.

– Космическая тревога! Я знаю, что говорю… – Спокойно, – сказал себе Эриксен, – улыбнись. Важные приказы надо отдавать с улыбкой.

– Боевая готовность пока ни к чему.

Вся компания устремилась к дверям.

– Стойте. – Эриксен взглянул на Моуна. – Ты можешь вычислить источник направляющего луча?

– Вероятно… – замялся Моун. – Да, скорее всего смогу.

– Вот и займись этим. А ты, – адмирал ткнул пальцем в Крокера, – возьми его график. Если это халиане, я им уши оборву! Свободны!

Все мигом пропали, адмирал остался в своем кабинете один.

– А ушки-то у халиан совсем маленькие, – заметил Моун Крокеру, проходя по коридору.

– Почему мне не с-с-сообщили об этом?! – свирепо рыкнула Рунесса, ощерив мощные клыки. Обычно она говорила без акцента, а сейчас прошипела долгое «с-с-с» лишь для того, чтобы хоть как-то оправдать свой грозный оскал. – Почему не с-с-сообщили ни одному члену С-сената?!

Альянс Планет часто обвиняли в засилье людей, называя его Альянсом Человеческих Планет. Столь справедливые обвинения выдвигали, как правило, лишь сами люди да Хрюбяне, а остальные разновидности разумных существ помалкивали, считая само собой разумеющимся, что музыку заказывает самая пронырливая и нахрапистая раса.

Тем не менее, когда представительница не человеческой расы Рунесса, делегированная в Сенат Альянса от Хрюбян, выдвинула себя в кандидаты на пост президента Сената, ее избрали подавляющим большинством голосов, поскольку, во-первых, этот пост был чисто номинальным (реальной власти у президента Сената не было), а во-вторых, мадам Рунесса располагала достаточно грозной наружностью.

Рунесса превосходила по интеллекту основную массу политиков, а ее своеобразная красота и звериная грация приводили всех в неописуемый восторг. Несмотря на эти преимущества, она умела обращаться с разумными существами удивительно мягко. Но адмирал Эриксен, рассматривая ее кошачью морду, испытывал те же ощущения, которые, по-видимому, появлялись в дремучих душах его первобытных предков, когда в их пещеру просовывала свою голову саблезубая тигрица.

– Мадам, – уверенно и с достоинством заговорил Эриксен. – Я узнал обо всем этом тогда же и из того же источника, что и вы. Я только что посмотрел последние новости по омни. Ни мне, ни моим подчиненным пока неизвестны подробности.

– Что?! – разинулась пасть Рунессы словно собиралась проглотить превосходящего размерами врага.

Адмирал едва не бросился к двери, дабы укрыться в каком-нибудь укромном закутке своего бронированного корабля.

– Мы знаем только, что комета Галлея взорвана, – спокойно произнес Эриксен. – Но скоро мы будем знать больше.

Однажды, когда он командовал крейсером «Тегетхоф», удар вражеской плазменной пушки пришелся точно в рубку управления. Тогда Эриксен впервые испытал смертельный страх. Из семидесяти человек, находившихся в рубке управления, погибло пятьдесят восемь. Теперь тот опыт пригодился – Эриксен сумел сохранить самообладание перед разъяренной Рунессой.

– Адмирал, какие вы приняли меры для обороны Земли?

Над голографическим изображением Рунессы вспыхнула надпись: «Сенатор Пенрис». Очевидно, подчиненные Эриксена решили, что он должен лично поговорить и с этим сенатором. Хагх Давид Пенрис был известен как выразитель политики Штаба Флота, обитающего в созвездии Тау Кита, поэтому за глаза его часто так и называли – Сенатор Тау Кита.

От Пенриса наверняка должны были последовать те же вопросы, поэтому Эриксен подумал о подключении Пенриса к разговору с Рунессой, но решил, что двое допрашивающих – это уж слишком. Сначала надо разобраться хотя бы с Рунессой.

– Мадам, защита Земли, я имею в виду Оборонительную Систему, всегда готова отразить любую угрозу из космоса, – спокойно произнес Эриксен.

– Хорошо вам так говорить, спрятавшись в бронированной скорлупе своего дредноута! – зарычала Рунесса, от волнения привстав на задние лапы. Передающая камера автоматически отъехала, чтобы в кадр поместилась трехметровая громада Ее Величества президента Сената Альянса, яростно царапающей потолок кабинета. – Над залом заседаний нет никакой защиты, кроме облаков, да и тех слишком мало в этой чертовски прозрачной атмосфере Земли!

«Ты хочешь, чтобы я спустился на Землю и успокоил тебя?»

Эриксен едва удержался от язвительного ответа.

– Мадам, Оборонительная Система достаточно надежна…

– Я не боюсь смерти! – перебила адмирала Рунесса, неистово молотя воздух мощными лапами. – Я достаточно пожила! Но мои коллеги сенаторы, голосовавшие за выделение Флоту дополнительных финансовых средств, относятся к жизни не столь философски!

Этого Эриксен уже не мог стерпеть.

– Хотелось бы надеяться, что и они не столь пугливы. Между прочим, Солнечная система защищена лучше, чем Порт на Тау Кита. Да любая обезьяна даже на самой маленькой ракете может разнести кусок льда, но если халиане попробуют сунуться к нам на боевых кораблях, они получат достойный отпор. И вообще, еще неизвестно, замешаны ли тут халиане. Разве можно доверять комментатору омниящика?

– Вы, кажется, что-то там сказали о моей пугливости?

– Мадам, вашему высокому посту приличествует сдержанность.

Рунесса шлепнулась на диван и стала похожа на домашнюю кошку.

– Адмирал, не слишком ли вы самоуверенны?

– А почему бы мне не быть самоуверенным, мадам? Я хорошо знаю свое дело.

– Тогда как вы объясните тот факт, что Ноэль Ли узнал о происшедшем раньше вас и членов Сената?

– Мадам, и на этот вопрос мы очень скоро найдем ответ, – хмуро пообещал Эриксен.

Когда программа заработала и компьютер весело заверещал, младший лейтенант Скарлатти встал, потянулся и заглянул за перегородку, где обитала младший лейтенант Стич. Заметив его, она тоже встала и провела пальцами по своему абсолютно лысому черепу, как бы поправляя отсутствующую прическу – последний писк моды. Как это нередко бывает, новая мода скорее уродовала большинство женщин, чем красила, но Дженна Стич являла редкое исключение – лысина была ей к лицу.

– Чем они тебя озадачили, Алик? – улыбнулась она.

Всякий раз при виде ее улыбки Алик Скарлатти вспоминал картинки в энтомологическом справочнике и спрашивал себя – нравится ли самка богомола самцу богомолу? Ей-богу, точно такая же рожа. Впрочем, Дженна гораздо симпатичнее. Разве могут тут быть какие-либо сравнения?

– А? Что? – Скарлатти тряхнул головой, не время предаваться мечтам о насекомых, он на дежурстве на десятом уровне космического дредноута «Вилли К.», а компьютер загружен срочным заданием. – Дело в том, – начал объяснять Скарлатти, – что курьерский корабль случайно наткнулся на луч. Чей-то направляющий лазерный луч. В связи с этим мне поручили рассчитать направление луча и определить его вероятные источники. Очень срочное задание.

– Неужели ты можешь вычислить направление луча по одной точке?

– Нет, разумеется. Курьерский корабль летел под лучом лазера секунд тридцать, так что восстановить направление луча можно с достаточной точностью. – Он жестом предложил Дженне взглянуть на экран его компьютера.

Она обогнула перегородку и пристроилась рядом, их руки слегка соприкоснулись.

Временно оставив в покое насекомых, Скарлатти предался размышлениям о невежестве Дженны – как она могла задать столь глупый вопрос? Провести прямую через точку! Это же азы геометрии!

На экране компьютера среди планет Солнечной системы мерцала зеленая черточка.

– Это измеренный участок траектории луча, – начал объяснять Скарлатти. Из конца зеленой черточки нарисовался остроконечный оранжевый конус, доходящий до конца экрана. – В этом конусе сосредоточены наиболее вероятные траектории луча, рассчитанные для всевозможных скоростей и направлений движения корабля, на борту которого находился лазер. Теперь компьютер определит все космические объекты, находящиеся в пределах оранжевого конуса.

Скарлатти понимал, что раствор конуса слишком велик, поэтому точно установить источник и цель луча вряд ли удастся, но вдаваться в такие подробности он не стал. Зачем молоденькой лейтенантке морочить голову всякими сложностями?

– А тебе, Дженна, – улыбнулся он, – какое дали задание? Проверять, как я работаю?

– Нет, что ты! – весело защебетала она. – Какой-то комментатор сообщил по омнивидению…

Она подвела его к своему компьютеру и включила фрагмент омнизаписи. Послышался приятный и четкий голос Ноэля Ли:

«Халиане взорвали…»

– Понимаешь, – принялась объяснять Дженна, заглушив бормотание комментатора, – Ноэль узнал о взрыве кометы раньше нашего начальства. Вот мне и поручили найти его источник информации.

«…однако, Флот пока отказывается от комментариев».

– Что?! – поразился Скарлатти. – Значит, это с омнивидения сообщили Флоту о взрыве?!

Дженна с компьютерной точностью воспроизвела на своем лице широкую улыбку самки богомола и включила следующий фрагмент записи. На этот раз голос был другой:

«…Лэндхоуп, продюсер Утренних Новостей. Нам известно…»

– На самом деле Лэндхоуп всего лишь помощник продюсера, – пояснила Дженна. – Он звонил лейтенанту Брухилле из пресс-отдела за тринадцать минут до выхода в эфир Ноэля Ли с сообщением о взрыве кометы.

«…только что взорвана армадой халиан, приближающихся к Земле с целью нападения. Что вы можете сказать по этому поводу, лейтенант?»

– Что? – ответил растерянный женский голос. – Лэндхоуп, что за чепуху вы несете?

– Лейтенант Брухилла, – настаивал Лэндхоуп, – не притворяйтесь, будто вам ничего неизвестно. Так просто вы от меня не отделаетесь. Если Флот отказывается комментировать свою самую катастрофическую ошибку со времен Перл-Харбора, мы не остановимся перед тем, чтобы пустить в эфир собственные комментарии!

– Ну и черт с вами, Лэндхоуп, пускайте! И больше не звоните мне со своими дурацкими заморочками.

– Ну и ну… – покачал головой Скарлатти.

– Теперь у Брухиллы такие же шансы сделать карьеру, как у Ито-ван-Пула, – сказала Дженна.

Однажды лет шестьдесят тому назад ван-Пула, летевшего на персональном корабле адмирала Озула, угораздило врезаться в корпус флагманского корабля. Пробоина была что надо – метра три глубиной. Такие вещи начальство не забывает.

– Вполне вероятно, что я отреагировала бы так же, как Брухилла, если бы кто-то прицепился ко мне с таким невероятным вопросом.

– У многих была бы так же реакция, – согласился Скарлатти. На его глазах из-за непредвиденной «астроблемы» оборвалась карьера молоденькой лейтенантки. Охоту пофлиртовать у него сразу отшибло, а в желудке появился неприятный холодок.

– А сейчас послушаем звонок неизвестного субъекта на Башню Омнивещания, – сказала Дженна, барабаня по клавиатуре компьютера.

– Как ты умудряешься так быстро отыскивать всю эту болтовню? Ты достаешь их из какого-то файла, что ли?

– Разумеется, – насмешливо улыбнулась она. – Служба безопасности не зря прослушивает все переговоры. Я просто вызвала файл с записями всех звонков, поступавших в Башню Омнивещания и исходивших из нее, а потом дала компьютеру задание найти те, где употреблялись ключевые слова «Комета Галлея».

«…Башня, – раздался голос из компьютера. – Слушаю вас».

– Записывайте, дважды повторять не буду. – Этот голос, чувствовалось, был намеренно искажен. – Армада халиан движется к Земле. Они уже взорвали комету Галлея. Факт взрыва может подтвердить профессор Ситатунга из лаборатории имени Ферми в Женеве.

– Пока нам не удалось установить, кому принадлежит этот голос, – прокомментировала Дженна. – Выяснили только, что звонили из Далласа. Этот разговор произошел за тридцать семь минут до сообщения Ноэля по омнивидению.

Она запустила на компьютере следующий фрагмент записи. На этот раз к голосу добавилось голографическое изображение: темнокожий человек с восточной внешностью и искусственными волосами на голове, вставленными в кожу так неаккуратно, как будто хирург, делавший операцию, больше привык сажать деревья.

«Да, я профессор Ситатунга, – произнес темнокожий. – Да, меня уже предупредили, что омнивидение хочет взять у меня интервью по поводу моих исследований».

– Его предупредил тот самый человек, который звонил на омнивидение и сообщил о взрыве кометы? – спросил Скарлатти.

– Да, – кивнула Дженна, – тот самый тип. Он звонил Ситатунге днем раньше из Далласа, назвавшись продюсером Ноэля Ли, и попросил профессора подготовить всю телеметрическую информацию о комете к тому моменту, когда у него начнут брать интервью.

«Профессор, скажите, пожалуйста, это правда, что комета Галлея взорвалась?»

– Что? Вы шутите? – ужаснулся Ситатунга. – С этим нельзя шутить! Нет, что вы! Комета в целости и… Ой! Что делается! Боже! Боже мой! О Господи…

– Профессор, что с вами? Что происходит?

– Все пропало! Все! Все! – причитал обезумевший от горя Ситатунга, показывая на экран своего компьютера, куда поступало изображение кометы. – Все мое оборудование. Вся моя жизнь. Все взорвалось.

– Он крупнейший в мире специалист по комете Галлея, – объяснила Дженна, с холодной улыбкой выключая фрагмент. – Специалист остался, а кометы уж нет.

На груди Скарлатти заверещал какой-то приборчик, яростно сигналя красной лампочкой, давая понять хозяину, что его компьютер закончил расчеты.

– Пошли посмотрим, – позвал он за собой Дженну, бросившись к своему компьютеру.

Над трехмерной схемой Солнечной системы появилась янтарная надпись: «вероятные точки пересечения», а ниже красная надпись: «Марс»и тридцатизначные числа – пространственные и временные координаты.

– Странно, – задумчиво произнес Скарлатти, – получается, что луч перед тем, как коснуться курьера «Сабо», упирался в Марс.

– Если это так, то на Марсе должны были заметить это.

– Может быть, и заметили. Когда лазерный луч попадает в корабль Флота, датчики тут же поднимают тревогу. А если луч попадает на планету, то это мало кого волнует. Некие неприметные сотрудники записали факт попадания луча, но они будут молчать до тех пор, пока кто-нибудь не заинтересуется этим фактом.

Скарлатти поднял глаза от экрана на Дженну – та улыбалась ему так многообещающе, что его словно током ударило.

– Мой папа очень гордится тем, что я работаю в контрразведке Флота, – заворковала она. – А я ему на это отвечаю, что работаю с информацией, как обыкновенный библиотекарь.

– И у меня такая же скучная работенка. Правда, я запросто могу позвонить кому-нибудь на Марс… если мне дадут такое задание. Но мне проще перепоручать подобные задания своему компьютеру. Пусть сам копается в информационных завалах.

– Верно, – согласилась Дженна, – компьютерам не надо прерываться на обед и прочее.

Между тем на экране появилась новая надпись.

– Три часа?! – в изумлении воскликнул Скарлатти. – Луч был направлен на Марс в течение трех часов! Абсурд! Хотя… Если на пути направляющего луча было…

– А какова вероятность того, что луч случайно заденет курьерский корабль Флота?

Скарлатти собрался было произвести расчет, но вовремя сообразил, что вопрос Дженны не стоит понимать буквально. Он изобразил на лице улыбку, чтобы скрыть недостаток сообразительности.

– Ну… Совсем ничтожная вероятность, Дженна. Такое могло произойти только совершенно случайно.

– А как насчет Марса?

– Тут совсем другое дело. Очевидно, халиане три часа ускоряли лазерным лучом снаряд, направив его в сторону Марса. Они нарочно взорвали комету над Марсом, чтобы все это заметили. Из этого интересного факта я могу сделать кое-какие выводы для уточнения траектории луча.

Скарлатти забарабанил по клавишам, одновременно отдавая команды компьютеру голосом. Вскоре оранжевый конус экстраполированных траекторий заметно сжался.

Тем временем компьютер Дженны нашел еще один разговор, имеющий отношение к комете Галлея, и подал звуковой сигнал.

– Включай, – приказала она своему компьютеру. Послышалась речь на незнакомом языке. Несколько секунд послушав непонятное лопотание, Дженна включила программу-переводчик.

На экране высветилась надпись:

ЯЗЫК НЕИЗВЕСТЕН

ВОЗМОЖНЫЕ РОДСТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ:

ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ДОИМПЕРСКИХ ВРЕМЕН

Это означало, что лингвистическая программа не обнаружила ни одного родственного языка среди тех, которые сложились за тысячелетие после гибели первой человеческой цивилизации.

Речь, непонятная даже совершенному компьютеру дредноута «Вилли К.», завершилась, и тут же на экране появилась следующая надпись:

ОТВЕТ НА СООБЩЕНИЕ ПРИШЕЛ ЧЕРЕЗ

ПЯТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ ДВЕ МИНУТЫ

– Пять с половиной часов, – задумчиво пробормотал Скарлатти, прикидывая в уме расстояние, которое покрыл световой луч за это время. – Если задержка ответа вызвана прохождением сигнала, то источник должен находиться где-то за пределами орбиты Нептуна.

Из компьютера Дженны послышался другой голос, говорящий, как можно было догадаться, на том же непонятном языке.

– Обнаружено полное сходство этого голоса с голосом того человека, который звонил Ситатунге и на омнивидение, – прочитала Дженна следующее сообщение компьютера.

– Из Далласа? – на всякий случай уточнил Скарлатти.

– Да. Разговор состоялся сорок три дня назад. Этот человек говорил предположительно с кем-то из Гравитогорска на Марсе.

– Но тогда чем объяснить такую большую задержку? От Земли до Марса сигнал долетает за считанные минуты.

– Я же сказала «предположительно», – снисходительно улыбнулась Дженна. – Со схемой и кодами спутников связи я за тридцать секунд могу передать сигнал через Гравитогорск откуда угодно и куда угодно.

– Даже с расстояния в пять с половиной световых часов?

Дженна задумалась, поджав губки самым очаровательным образом.

– Пожалуй, – заговорила она наконец, – с навигационным оборудованием «Адмирала Канариса»и это возможно. А с оборудованием межзвездного корабля я могла бы передать сигнал хоть из туманности Оорт таким образом, что это выглядело бы, как будто сигнал с Земли.

– Значит, ты смогла бы передать своему агенту инструкции по организации пропагандистской кампании?

– Послушай, Алик. – Взгляд Дженны замер на схеме Солнечной системы, изображенной на экране компьютера Скарлатти. – Если ты в своих расчетах учтешь…

– Изменение задержки сигнала во время разговора, – подхватил Скарлатти, – то можно будет вычислить составляющую вектора скорости передающего корабля в направлении курьера «Сабо». Эврика! Это даст мне возможность существенно повысить точность расчетов.

Скарлатти склонился над клавиатурой, внося уточнения. На экране из другого конца зеленой черточки вырос второй оранжевый конус, направленный к периферии Солнечной системы, откуда шел лазерный луч. Предполагая, что бортовой компьютер корабля халиан рассчитал свой путь к цели оптимальным образом, Скарлатти быстро вычислил его траекторию.

Оказалось, что в момент переговоров халиан со своим агентом на Земле, их корабль находился в такой точке, что микроволновой луч, посланный на Землю, почти касался Марса, создавая иллюзию, что сигнал исходит от этой планеты, а не от их корабля.

– Теперь они, наверно, перейдут в гиперпространство, чтобы побыстрее вернуться домой, пока мы не обнаружили и не уничтожили их посудину, – предположил Скарлатти.

– Нет, сейчас они не сделают этого. Несанкционированный вход в гиперпространство в пределах Солнечной системы немедленно поднимет на ноги всю оборону Флота. У корабля халиан есть только один шанс уцелеть и убраться восвояси: оставаться в обычном пространстве-времени до тех пор, пока они не выберутся за пределы Солнечной системы.

Скарлатти надолго задумался, глядя на экстраполяцию траектории вражеского корабля, направляющегося к Плутону. Что делать? Проинформировать лейтенанта Моуна или сразу, не теряя времени, связаться с Боевым Центром?