Текст книги "Библия языка телодвижений"

Автор книги: Десмонд Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Наконец, есть ещё знаки прикосновения, обычно это ладонь, сложенная чашечкой и держащая, сжимающая, ласкающая или крутящая грудь или яички. Как и другие непристойные знаки, эти знаки меняют значение в зависимости от обстоятельств, в которых их используют. В сочетании с враждебным настроем они усугубляют наносимые кому-либо оскорбления, если же эти знаки в шутку показывают друзья, данные жесты указывают на привлекательного представителя противоположного пола и в качестве таковых усиливают или поддерживают неформальность дружеских отношений.

Есть люди, которых оскорбляет даже разговор о непристойных знаках, что неудивительно, ибо оскорбление – главная цель, с которой подаются эти знаки. Тем не менее, стоит помнить: ни один знак, сколь бы непристойным или пошлым он ни был, не пролил чьей-либо крови. Иногда эти знаки могут спровоцировать «ответный удар», однако по большей части они подменяют агрессию. Эти мини-ритуалы избавляют нас от физического нападения. В прошлом социальное значение подобных знаков явно недооценивалось.

ЗАПРЕТНЫЕ ЗОНЫ

Области человеческого тела, находящиеся «вне игры»

Запретная Зона – это область тела, до которой другие люди не имеют права дотрагиваться. У каждого из нас есть «личная зона», однако её особенности разнятся от человека к человеку, от культуры к культуре и от одного типа отношений к другому. Когда к нашему телу прикасается посторонний человек, наши ощущения зависят от того, до какой именно части тела он дотрагивается. Если собеседник прикасается к руке, которая входит в «общественную зону», все в порядке, но если тот же собеседник дотрагивается до «личной зоны», например, до гениталий, результатом может стать вспышка эмоций от смущения до раздражения. Свободный доступ ко всем частям тела есть лишь у любовников, а также родителей в отношении маленьких детей. Все остальные сталкиваются со сложной системой Запретных Зон.

В 60-е годы в США Запретные Зоны были основательно изучены на примере выпускников колледжей. Поверхности их тел были поделены на двенадцать контактных зон. Выпускников попросили ответить на вопрос, позволяют ли они прикасаться к той или иной части тела (1) своей матери; (2) своему отцу; (3) другу (подруге) того же пола; (4) другу (подруге) другого пола. Запретность зоны определялась по следующей шкале: до этой части тела дотрагиваются часто; иногда; редко; никогда.

В целом, как и следовало ожидать, части тела, определяющие пол человека, оказались запретными в наибольшей степени, а части тела, максимально отстоящие от них, – в наименьшей. Однако, невзирая на сходство ответов, были выявлены и существенные различия, касавшиеся конкретных взаимоотношений. Например, выяснилось, что: (1) матери дотрагиваются до волос и рук сыновей реже, чем до волос и рук дочерей; (2) матери дотрагиваются до груди дочерей реже, чем до груди сыновей; (3) отцы дотрагиваются до волос, лица, шеи и плеч сыновей реже, чем до волос, лица, шеи и плеч дочерей; (4) подруги реже дотрагиваются до плеч, груди и ног друг друга, чем друзья; (5) друзья реже дотрагиваются до волос, лица, шеи и предплечий друг друга, чем подруги; (6) если дружат мужчина и женщина, мужчина дотрагивается до колен женщины чаще, чем наоборот; (7) в аналогичной ситуации женщина дотрагивается до груди и таза мужчины чаще, чем наоборот.

Подобные различия указывают на то, что для любых взаимоотношений характерна своя, особая комбинация зон, до которых позволительно или нельзя дотрагиваться. Некоторые отличия между полами ничуть не удивляют (например, табу на прикосновение к женской груди), другие заставляют задуматься. Студентам, в отличие от студенток, не слишком нравится, когда до их волос дотрагивается мать, отец или друг. То же можно сказать про лицо, шею, плечи и руки.

Объяснения тому факту, что мужчине неприятны прикосновения к верхней части тела (за одним исключением – если до неё дотрагивается подруга), следует искать в раннем детстве. Задолго до периода сексуального взросления мальчики говорят «мама, ну прекрати», когда мать пытается пригладить их растрепавшиеся волосы или расправить смятый воротничок. Девочки в таких ситуациях сопротивляются куда реже. Возможно, всё дело в том, как на Западе принято относиться к украшающим человека причёскам и костюмам. Ухаживание за волосами даже в детском возрасте считается занятием, свойственным женщинам, а мальчики выглядеть женственно не хотят.

Запретные Зоны выпускников американских колледжей. Эти зоны сильно варьируются в зависимости от пола и статуса человека, который прикасался к опрошенным. Количество выпускников, утвердительно ответивших на вопросы исследователей, выражено в процентах.

Один из результатов исследования кажется нелогичным: бедра мужчины куда менее запретны для его подруги, чем её бедра – для него. Обе области связаны с первичными генитальными зонами и, по идее, должны быть запретны в равной степени. Наблюдения за молодыми возлюбленными помогают объяснить это противоречие. Когда парень и девушка идут или стоят, обнимая друг друга руками, разница в росте чаще всего приводит к тому, что парень кладёт руку девушке на плечо, в то время как она обнимает его за талию. При этом её рука неизбежно покоится на его бедре, что вовсе не означает, что девушка дотрагивается до бёдер парня специально. Контакт её руки с его бедром, таким образом, нельзя считать эротическим, что и делает область мужского таза менее запретной, нежели область таза женского.

Разумеется, результаты проведённого в американских колледжах исследования нельзя считать универсальными, однако выявленные им общие принципы имеют большое значение. Становится ясно, что на теле у каждого человека, пусть он этого и не осознает, есть особые запретные зоны, и всякий раз, когда он встречается с родственниками и друзьями, его сознание «считывает» сигналы, подаваемые прикосновениями. Когда кто-то нарушает установленные табу, мы тут же осознаем: что-то не так. В этом случае мы начинаем анализировать процесс общения более тщательно, чтобы установить, что именно изменилось. Особенно важны подобные сигналы в неизбежно меняющихся отношениях родителя и ребёнка. При рождении на теле младенца нет запретных зон для родителя, но по мере того, как ребёнок растёт, эти зоны появляются и расширяются. Иногда ограничения устанавливает сам родитель. Растущий ребёнок интересуется окружающим миром, рано или поздно он начинает без задней мысли исследовать грудь или гениталии родителя, на что ему говорят: «Здесь трогать нельзя». Иногда запрет накладывает ребёнок, например, когда он начинает ощущать себя независимым и вырывается из родительских объятий со словами «пусти меня». Постепенно табу на прикосновения усиливаются, пока в пубертатном периоде они не закрепляются на уровне «взрослых» запретов.

В одних культурах люди привыкали касаться друг друга чаще, в других – реже. Так, население Южной Европы в общем и целом более склонно к прикосновениям, чем население Северной Европы. В любой культуре есть семьи, где табу на прикосновения выражены сильнее или слабее. В некоторых странах существует специфический запрет на какой-либо участок тела, который не считается чем-то особенным в других странах. Например, в Таиланде неприкасаемым местом считается шея женщины, а в Японии женская шея табуирована в той же степени, что и женская грудь. Правда, табу эти наложены по очень разным причинам. Японцы считают шею сильной эрогенной зоной, а в Таиланде затылок – это религиозное табу.

В целом племенные сообщества куда свободнее от табу на прикосновения, чем современная урбанистическая цивилизация, и виной тому – многолюдные, заполонённые незнакомцами улицы и помещения больших городов. По мере роста населения личная неприкосновенность, включая неприкосновенность тела, охраняется всё более тщательно, и в ближайшие годы вряд ли можно ожидать, что феномен Запретных Зон утратит своё значение. Время от времени люди тут и там восстают против такого положения вещей, так, в 1960-е годы в США возникло множество сект групповой терапии, предлагавших в числе прочего разнообразные ритуалы, в ходе которых можно было трогать кого угодно и за что угодно. Эти «групповые ощупывания» (group-gropes), как их называли, демонстрировали подспудное желание в телесных контактах, на которые общество наложило весьма жёсткие ограничения. Однако, невзирая на большой интерес к «групповому ощупыванию», движение быстро сошло на нет, и западная цивилизация вернулась к культивированию личной неприкосновенности и запретов на касания.

ПЕРЕДОЗИРОВАННЫЕ СИГНАЛЫ

Как мы заходим слишком далеко и нарушаем правила этикета

У любого совершаемого нами действия есть своя «доза», в зависимости от которой оно расценивается как более интимное или более публичное. Мы часто противопоставляем «интимное» и «публичное», словно речь идёт о взаимоисключающих альтернативах, однако в действительности между этими крайностями есть множество промежуточных состояний разной «дозировки». Одна крайность – это абсолютно интимные действия, совершаемые в одиночестве, например, дефекация; другая – действия абсолютно публичные, скажем, прогулка. На шкале «интимность/публичность» множество действий умещается в диапазоне между этими полюсами.

Как правило, ограниченно публичные действия весьма тонко и точно сочетаются с интимностью ситуации, в которой мы их совершаем. Общее правило таково: чем лучше мы знаем людей, рядом с которыми оказались, тем шире спектр действий, которые мы позволяем себе совершать в их присутствии. Если мы знакомы с людьми шапочно, наше поведение становится более осторожным и некоторых действий мы попросту избегаем. Находясь в совершенно незнакомой среде, мы накладываем на себя жесточайшие ограничения вплоть до того, что ведём себя предельно сухо и сдержанно.

Викторианцы стремились сдерживать себя насколько возможно. Они постоянно формулировали все новые правила, требовавшие от людей не допускать того или иного поведения «в обществе». В XX веке люди, наоборот, расслабились и раскрепостились, и многие действия стали постепенно смещаться по шкале «интимность/публичность» в сторону последней. Действие, которое переместилось в этом направлении, я буду называть Передозированным Сигналом. Иначе говоря, это сигнал, который сам по себе не является чем-то необычным, но привлекает к себе повышенное внимание именно потому, что подаётся в контексте чуть более публичном, нежели мы этого ожидаем.

Передозировка сигнала обычно совершается по незнанию, намеренно или случайно. Время от времени все мы по той или иной причине передозируем какие-то сигналы, совершая неуместные действия или «заходя слишком далеко» на пути от интимности к публичности. Даже спустя много лет после совершения «ужасной оплошности» напоминание о ней может выбить нас из колеи.

Рассмотрим сперва передозировку сигнала по неведению. Ясно, что чаще всего мы допускаем оплошности, когда оказываемся в незнакомой обстановке и не знаем толком, какие условности следует соблюдать. Человек, рыгающий после сытного обеда, потому что так принято делать в его стране или его социальной группе, шокирует тех, кто привык скрывать отрыжку, однако о том, что его действие передозировано, он узнает только тогда, когда окружающие визуально или вербально отреагируют на его поведение.

В статичном обществе подобная непреднамеренная передозировка сигнала случается редко, и это – одно из главных преимуществ детального свода правил этикета. Но в нашем весьма динамичном мире далеко не всегда ясно, какие условности нужно соблюсти в конкретной ситуации. Это не означает, что мы покончили с условностями – по-настоящему свободны от них лишь безумцы, – скорее мы не можем угнаться за постоянным смещением «норм» этикета. Вступая в общение с незнакомой женщиной, мужчина не может знать, исповедует она либеральный феминизм или является традиционалисткой. Придержав дверь перед феминисткой и проскочив в проход перед традиционалисткой, он в обоих случаях ошибётся. Точно так же мужчина не может сразу определить, является ли женщина сторонницей сексуальной свободы или придерживается строгих правил. Обходительно беседуя с первой и делая откровенное непристойное предложение второй, он опять же будет неправ.

Когда нас приглашают на вечеринку, мы неизменно попадаем впросак, знакомясь с гостями, поскольку никто не знает точно, кого кому нужно представлять первым, кому можно жать руку и кому нельзя, допустимы или нет поцелуи в щёку, и если допустимы, следует ограничиться одной щекой или подставить обе; не слишком ясно, в каком порядке следует усаживаться за стол; во время беседы непонятно, какие темы запретны, какие нет, и можно ли называть вещи своими именами, или следует предпочесть изящные эвфемизмы; наконец, неясно, в котором часу нужно покинуть вечеринку и как долго следует сопротивляться вежливым уговорам хозяев дома остаться ещё на чуть-чуть. Короче говоря, весь вечер мы вынуждены ходить по узенькой тропке, норовя не свалиться ни в пропасть высокомерного чванства, ни в пропасть простоватой неотёсанности. Общество словно избавилось от лифчика, но по-прежнему носит викторианский корсет. Нам нравится думать, что искусственные ограничения прошлого над нами уже не властны (во многих сферах жизни так оно и есть), однако слишком часто мы одержимы духом этикета в разнообразных мелочах и не только – и так, надо полагать, будет всегда.

Возможно, кому-то приведённое рассуждение покажется преувеличением, ибо все мы умеем быстро, практически мгновенно приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам. Из самых тупиковых ситуаций мы способны выйти, досадив окружающим лишь малозначительной бестактностью и передозировав действие самую малость. Дело в том, что при общении лицом к лицу с кем-либо мы ловим мириады слабых сигналов, которые дают нам обратную связь. А когда мы оказываемся в далёкой стране в незнакомой социальной обстановке, нас принимают за «чужаков» и прощают нам передозированные действия, поскольку «за границей все немного сумасшедшие».

Перейдём теперь ко второй категории, намеренным Передозированным Сигналам, и вновь отметим, что их можно наблюдать сравнительно редко. Если дом человека горит и он, спасая свою жизнь, вынужден выбежать голым на улицу, его действие следует расценить как намеренно передозированное. Он совершает интимное действие (появляется голым) на людях, но ему это прощают ввиду чрезвычайных обстоятельств. Если человек решает искупаться голышом, когда рядом никого нет, и, вернувшись на берег, обнаруживает, что его одежду украли, его также простят за то, что он ходит обнажённым на публике, как только он объяснит, что с ним произошло. Однако эта вторая ситуация покоробит нас куда больше, чем первая, поскольку человек решил поплавать голышом сам, в то время как погорелец остался голым не по своей вине.

Если же человек внезапно решает сбросить с себя одежду и пробежаться голым по людной улице, его могут арестовать за нарушение общественного порядка. Зародившееся в 70-е годы XX века движение «стрикеров», которые начали бегать на виду у всех голыми, являет нам необычный пример действия, которое имеет ценность лишь как намеренный Передозированный Сигнал. Идеология стрикеров по сути глубоко символичная она сконцентрировала в одном простом акте общественную тенденцию к «опубличиванию» интимных действий. Любопытно, что ошеломлённые полицейские арестовывали голых людей скорее нехотя; ещё любопытнее реакция обычных прохожих, которые в основной массе были далеки от недовольства и при виде стрикеров откровенно веселились. Этот пример доказывает, что раскрепощение нравов всё-таки происходит – пусть медленно, но верно.

Публичное обнажение стрикеров идёт рука об руку с меняющимся содержанием кинофильмов и театральных постановок, в которых год от года мы наблюдаем все больше обнажённых тел и откровенных сексуальных сцен. Процесс передозирования почти всегда идёт постепенно, потому мы опять и опять видим, как цивилизация (повторим нашу метафору) радостно расстаётся с лифчиком, облачаясь при этом в корсет. Лучший пример тут – недавний фильм, в котором знаменитый актёр занимался любовью с главной героиней, откровенно двигая бёдрами, но не снимая при этом брюк.

Наконец, третья разновидность Передозированных Сигналов – случайные. Их отличие от двух других типов таких сигналов можно пояснить на простом примере. Человек, который рыгает, поскольку не знает, что отрыжка считается дурным тоном, передозирует сигнал по незнанию; человек, который рыгает потому, что хочет шокировать окружающих, передозирует сигнал намеренно; в то же время человек, который рыгает вопреки своей воле, передозирует сигнал случайно.

Чаще всего случайная передозировка имеет место, когда человек думает, что вокруг никого нет, и ошибается. Забавный пример такого рода – ковыряющийся в носу водитель машины. Ковыряние в носу, равно как и ковыряние в ушах и другие действия, направленные на поддержание личной гигиены, обычно считаются интимными – люди предаются им наедине в закрытых помещениях. Водитель это понимает, но по какой-то причине думает, что его автомобиль – это «закрытое помещение». Машину он считает личной территорией – настолько личной, что она превращается для него в будуар на колёсах. Если водитель не везёт пассажиров и нет никого, кто мог бы помешать его «одиночеству», он часто ведёт себя так, будто находится в полной изоляции, хотя на самом деле сквозь окна машины за ним могут наблюдать и пешеходы, и люди, сидящие в других машинах. Ковырянием в носу дело иногда не ограничивается, водитель может совершать и другие «интимные» действия. Когда машина стоит в пробке и шофёр мотает головой из стороны в сторону, двигает губами и бьёт ладонями по приборной доске, может показаться, что он сошёл с ума. Это впечатление обманчиво: на самом деле водитель всего-навсего слушает радио. Ему кажется, будто он отгорожен от внешнего мира «стенами» передвижной личной территории, и он ведёт себя соответственно.

Ещё один пример третьего типа Передозированных Сигналов – непреднамеренное столкновение тел в общественных местах. Мы идём на всё, чтобы избежать подобных столкновений, и доводим искусство маневрирования в толпе до совершенства. Несмотря на это, время от времени мы врезаемся друг в друга. Обычно мы тут же извиняемся – не просто потому, что причинили кому-то неудобство, но ещё и потому, что случайно передозировали своё действие. Наше поведение было более интимным, чем полагается, и за это мы просим у других прощения.

Соприкоснувшись телами с представителем другого пола, мы извиняемся обычно чуть более усердно, поскольку желаем избежать любого намёка на интимное, эротическое прикосновение. Иногда этим пользуются сексуально озабоченные мужчины – они прижимаются к женщинам в людных местах, маскируя преднамеренное эротическое прикосновение под случайно передозированное действие.

Случается, что невероятное стечение обстоятельств приводит к массированной передозировке действий и выливается в сущий кошмар. Знаменитый писатель, внутренние часы которого сбились после перелёта из Лондона в Нью-Йорк, очнулся в полночь в незнакомой спальне и, пребывая в полудрёме, пошёл в ванную комнату. Перепутав дверь ванной с дверью своего номера, он неожиданно для себя оказался в гостиничном коридоре. Когда дверь за его спиной захлопнулась, он с ужасом осознал, что на нем нет никакой одежды и он находится в общественном месте. Писатель принялся стучаться в дверь, но его супруга приняла накануне снотворное и крепко спала. Тут он услышал голоса: припозднившаяся компания возвращалась с ужина в свои номера. Писатель кинулся в дальний конец коридора и наткнулся на лифт, возле которого стояла высокая металлическая пепельница. Прикрывая ею интимные части тела, писатель спустился вниз и попросил у портье запасной ключ. Нетрудно представить себе, что он ощущал в те минуты, когда вынужден был ходить по гостинице голышом.

Прежде чем мы завершим рассказ о Передозированных Сигналах, стоит упомянуть о связанных с ними аномалиях. Зачастую стандартная шкала интимности/публичности действия оказывается неприменимой в чрезвычайных обстоятельствах. Некоторые типично интимные действия могут стать публичными, другие – нет, кроме того, для разных «игроков» тут действуют разные правила. К примеру, на детей, которые мочатся на обочине дороги, смотрят не так косо, как на взрослых. Ребёнку вообще прощаются многие действия, которые взрослые не могут позволить себе совершить на глазах у посторонних. Непомерная игривость и шумные истерические припадки случаются у детей как в гостях, так и дома, в то время как взрослые стараются вести себя подобным образом только на личной территории. Посторонние, ставшие свидетелями такого поведения детей, зачастую относятся к нему терпимо, потому что понимают: дети попросту ещё не научились правильно дозировать свои действия.

Когда ребёнок взрослеет, его поведение меняется: вместо передозировки действий он ударяется в другую крайность – «недодозировку», иначе говоря, становится застенчивым. С годами, набравшись опыта, он поймёт, как «правильно» балансировать своё поведение.

Есть особая категория взрослых, с которыми мы обращаемся как с детьми, мирясь с их Передозированными Сигналами: больные и инвалиды. Им дозволяется передозировать действия почти как угодно. Самые интимные действия они могут совершать в присутствии незнакомых. Одни слишком больны, чтобы заботиться о правилах; другие счастливо деградируют до псевдоинфантильного состояния; третьи, напротив, страдают ещё больше от того, что вынуждены нарушать приличия. Стандартная больничная палата заслуживает отдельного приза за умение прибавить страданий и без того страдающим людям.

Кроме детей и инвалидов, есть ещё одна интересная категория людей, которым дозволяется передозировка действий, – эксцентрики, они же чудаки. Если некий индивид занимает (благодаря своим предкам или талантам) особое положение в обществе, ему позволительно «чудить» на людях – до определённой степени, конечно, – не боясь осуждения. Если он, не стесняя себя, совершает интимные действия на глазах других людей, его поведение расценивается скорее как эксцентричное, нежели как оскорбительное, и, будучи таковым, перестаёт быть «пощёчиной общественному вкусу». Когда общество решает, что данный случай – особый, к человеку перестают относиться как к угрозе. Ему разрешается передозировать действия сверх «культурной нормы», более того, от него ждут публичных чудачеств. Если эксцентрик не чудит, присутствующие чувствуют, что их обманули. Редкий человек способен быть чудаком – обычно мы ощущаем стремление «выйти за рамки» лишь изредка. Эксцентрик – это полновесная социальная роль.

Другими словами, пошлость вам простят только в том случае, если вы пошлите всегда и везде, и вульгарность дозволяется тем, кто неизменно вульгарен. Оценивая подобных индивидов, мы словно корректируем стандартную шкалу дозировки и в качестве ответной реакции проявляем соответствующую терпимость. Пьяный поэт, голливудский буян, безумный гений, известный бабник, хамоватая «звезда», едкий комик, престарелый развратник, истеричная актриса, рассеянный профессор, рехнувшийся аристократ и драчливая поп-певица – вот лишь некоторые узнаваемые типажи из категории «особый случай». Их выходки попадают в колонки светской хроники и не столько злят нас, сколько развлекают.

Иногда мы говорим об известных своими причудами и капризами знаменитостях, что они ведут себя как озорные дети. Тем самым мы признаем, что пытаемся смириться с их передозированными действиями и считаем их приемлемыми. Ведя себя на людях так, как простые смертные ведут себя лишь в интимной обстановке, «звезды» разыгрывают спектакль, который нам одновременно и очень хорошо понятен, и крайне чужд. У всех нас бывают дни, когда мы хотим сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, но сдерживаемся, поскольку боимся последствий – и эксцентрики, как всегда, действуют за нас. Мы наслаждаемся их чудачествами со стороны. Разумеется, мы также завидуем их свободе, оттого их положение весьма непрочно: как только чудаки перестанут развлекать нас, мы от них отвернёмся. В этот момент все их чудачества и бесчинства перестанут казаться нам смешными и станут поводом для возмущений и скандалов. Разрешение на передозированные действия будет моментально аннулировано. Лютая зависть, замаскированная под пуританство, сбросит чудаков с их пьедесталов.

Таковы Передозированные Сигналы. Для тех, кто наблюдает за поведением людей, они ценны как действия, свидетельствующие о неспособности данного индивида адекватно воспринять применяемую в конкретной ситуации шкалу «интимность/публичность». С целью проиллюстрировать основной принцип яркими примерами я выбрал наиболее явные, очевидные альтернативы (рыгать в общественном месте или не рыгать, мочиться или не мочиться), однако в обычной жизни передозировка сигнала, как правило, куда менее заметна и оскорбительна. Оценка сдержанности зачастую зависит от обстоятельств, и как только наблюдатель поймёт, какова в данной ситуации «правильная дозировка» тех или иных действии, он сможет заметить даже малейшее отклонение от существующего стандарта. Возможно, это отклонение сведётся к тому, что человек совершает некое действие слишком быстро или энергично. Например, почти все мы едим в общественных местах медленнее, чем дома. Мы подносим пищу ко рту осторожнее, открываем рот не столь широко, не так сильно наклоняем голову к тарелке, поглощаем пищу маленькими порциями и жуём достаточно медленно. Наблюдая за людьми в ресторанах, можно определить степень, в которой они сдерживают себя, когда едят. Большинство слегка приглушает обычные для себя «застольные движения», но так поступают далеко не все. Исключения попадают в одну из двух групп: те, кто заглатывает огромные куски, и те, кто ест помалу и крайне медленно. Первые чаще всего оказываются представителями либо высшего класса, либо низшего, и почти никогда – среднего. Люди, привыкшие заглатывать огромные куски, встречаются как среди миллионеров и аристократов, так и среди бродяг и чернорабочих. Те, кто подолгу терзает скромный кусок мяса, обычно «недодозируют» действие потому, что оказались в незнакомом месте. Либо они пришли в ресторан, куда ходят клиенты из другого социального слоя, либо вообще не привыкли есть на людях.

Все мы знаем о Передозированных Сигналах, однако, если рассматривать их отдельно от прочих сигналов, они предстают перед нами во всей красе в качестве элементов культурного процесса. Фразы вроде «прекрати, мы не дома» (обращение к озорничающему ребёнку) или «теперь можно и расслабиться» (обращение к гостям после ухода очень важной персоны) обретают дополнительный смысл и становятся частью общей картины социальной жизни.