Текст книги "Куриные головы (ЛП)"

Автор книги: Дёрдь Шпиро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Дёрдь Шпиро
Куриные головы

Трагедия в двух частях

Csirkefej György Spíró (1985)

Перевод с венгерского Вячеслава Середы

Действующие лица

Старуха.

Учитель.

Соседка.

Отец.

Мать.

Мальчишка.

Приятель.

Старшина.

Новичок.

Инспектриса.

Девчонка.

Девица.

Действие происходит во дворе старого дома на городской окраине. Во двор ведет длинная подворотня с воротами в глубине. Направо от подворотни – дверь в квартиру Старухи, гараж, квартира Отца, налево – квартиры Соседки и Учителя. Посередине сцены – перекладина для выбивания ковров.

Часть первая

Вторая половина дня. На перекладине висит дохлая кошка. Из подворотни показывается Старуха с кошелкой. Из кошелки сочится кровь.

Старуха. Мурка, Мурка, кисуля! Иди, моя золотая, иди, моя кисанька! Кис-кис-кис! (Ставит кошелку у двери, ищет ключ.) Иди, притащила я твое лакомство! (Вносит кошелку, чуть погодя выходит.) Куриные головы-то подтаяли – видать, заморозили кое-как – но ты не подумай, они не протухшие – слышишь, Мурка, я нюхала – теперь дней на десять хозяйка тебя обеспечила. (Короткая пауза.) Ты бы знала, какую я очередь отстояла – уже и не чаяла, что достанется – я уж бога молила, чтобы досталось мне – а хватали-то как – мешками – по двадцать кило – думала, все – не достанется – однако досталось – слышишь, Мурка, счастливые мы с тобой! Вот только дорога не ближний свет – пока ехала, все растаяло – кровь течет – даром что в двух пакетах – течет все одно – в трамвае народ косится – ну, иди, угощу, пока свежие – потом разделю все на порции – уберу в морозилку – и будешь хрупать деликатес свой – не житье у тебя, а малина – ты такого и не заслуживаешь – Мурка, Мурка! (Идет по двору, ищет кошку.) С утра ведь не жравши – да где тебя черти носят? – поди, живот подвело – я пока что все в раковину положила – получишь пару голов – остальное размолочу топором – изнутри-то еще не оттаяло – и в морозилку – деликатес твой – теперь на полмесяца хватит – или дней на двенадцать по крайней мере – заживешь опять припеваючи – где ты, Мурка? (Обмирает, заметив кошку. Пауза. Издает нечленораздельный крик, с содроганием приближается к перекладине, трясущимися руками хватается за веревку, дергает ее, обрывает. Подхватив кошку, бросается в дом, откуда какое-то время еще слышны ее вопли.)

Пауза. Из подворотни показываются Мальчишка с Приятелем. Мальчишка подходит к двери Отца, дергает ручку. Дверь заперта.

Мальчишка. Вот бляха!

Приятель. Что, еще не пришел?

Мальчишка. Какого хрена!

Приятель. Что ли, нету?

Мальчишка колотит в дверь. Пауза.

Никого, что ли?

Мальчишка. Какого хрена его нет дома! Куда он, бляха, девался?!

Приятель. Да рано еще.

Мальчишка. Ну чего его нету! Я что, каждый день приезжаю?! (Барабанит в дверь, пинает ее.)

Приятель. А чего у тебя ключа-то нет?

Мальчишка. Откуда он у меня?! Дубина!

Приятель. А чо, не дают?

Мальчишка. Через плечо, вот чо!

Приятель. Мне так фатер дает.

Мальчишка. Ну ладно. Ему дает. Иди на хрен!

Приятель. А тебе чего не дает?

Мальчишка. Заткнись, бляха! Не возникай!

Приятель. Ну пошли, что ли?

Мальчишка. Куда пошли-то? Куда?

Приятель. А хрена ли здесь отсвечивать?

Мальчишка. Тебе не один, что ли, где торчать?

Приятель. Попозже зайдем.

Мальчишка. Эх, бляха! А я представлял себе! Приезжаю – он дома – тыщу раз себе представлял, как будет клево, когда я приеду – как мы с папаней пойдем на футбол – пива дернем – и все такое.

Приятель. Какой на хрен сегодня футбол!

Мальчишка. Представлял, говорю.

Приятель. Да никто не играет сегодня.

Мальчишка. Отгребись ты. Я представлял – тыщу раз – я ведь помню все – как все было – ну чего его нету дома?!

Приятель. Так попозже зайдем.

Мальчишка. А ну сядь! Счас как врежу!

Приятель. Ну ты чо, ну ты чо в самом деле!

Мальчишка. Ничо, мля. Козел!

Приятель. Да придет он, куда он денется.

Мальчишка. Заткнись, говорю.

Пауза.

Приятель садится.

Ночью, бляха, все спят – а я лежу, представляю, будто я уже дома – будто я уже здесь – что захочешь, то и представишь себе – у меня там свое было – вот этот наш двор – я его представлял – все храпят – хрен заснешь – дежурный все время заглядывает – чтобы под одеялом никто не того.

Приятель хихикает.

Это запрещено – хотя всем плевать – делают, что хотят – одну лампочку на ночь не вырубают, чтоб дежурному видно было – мне-то счас хорошо – я на нижней кровати сплю – мне в рожу не светит…

Приятель. Я бы верхнюю занял, если на то пошло.

Мальчишка. Он бы занял! Придурок.

Приятель. На верхотуре-то лучше, я думаю.

Мальчишка. Ладно, мля. Много ты понимаешь. Ты бы попробовал верхнюю-то заправить – на первый ярус наступишь, сразу вниз загремишь – да я тоже всех скидываю, кто мне наступает – да еще в две минуты заправить надо – дежурный придет, мля, узрит, что заправлено не по ниточке – такую плюху закатит, что челюсть проглотишь. На верхотуру он, мля, захотел! (Короткая пауза.) Думаешь, там тебе выбирать дадут? Будут спрашивать, чего ты, мля, хочешь? Чуть что, сразу как залимонят! Шнурок на ботинке порвался – хоп по морде. В столовой суп расплескал – хоп еще раз. А эти сучары нарочно под локоть толкают, когда ты тащишь поднос или ложку ко рту несешь – вот так вот – а вздумаешь настучать, так такую заделают темную – ни один лазарет не возьмет.

Приятель. Ху-у, сурово, мля.

Мальчишка. Или это, напильник твой уведут да и жиром намажут – кто намазал, хрен догадаешься – ну, ты потом тоже мажешь – через пару недель мажешь, бляха, на всю катушку.

Приятель. Чего мажешь?

Мальчишка. Напильник, «чего»!

Приятель. Свой, что ли?

Мальчишка. Идиот. На какого мне свой-то мазать?

Приятель. А-а…

Мальчишка. Там порядки, мля: выбираешь кого послабей и давишь его – так положено – потому что тогда ты свой парень – а иначе тебя самого уррботают – если ты не такой, то хана тебе, понял?

Приятель. Я думаю, все равно – лафа.

Мальчишка. Что – лафа?

Приятель. Ну, у вас там.

Мальчишка. Лафа, ёшь твою!

Приятель. Там хоть что-то – хоть что-то, мля – а тут что? – Ни хрена же.

Мальчишка. Воспитатели что хотят, то и делают. Мы там на заводе ишачим. Материалы воруем и мастерим, что им надо – а они потом загоняют – мы сами же и выносим – а вздумаешь рыпаться, так уделают – и при этом еще речуги толкают – что мы еще благодарны должны быть – такой треп идет – мы большая семья, а они нам родители – и эти, ну как их – наставники – и вообще должны радоваться, что они за людей нас держат.

Приятель. Ну и что, треп везде идет – у нас тоже – везде одинаково.

Мальчишка. У меня ж, кроме этого, ничего – кроме этого вот двора, мля – я его тыщу раз представлял – только он мне большим казался – ну куда он девался, бляха!

Приятель. На что он тебе? Он писал тебе?

Мальчишка. Заткнись на фиг. Дубина.

Приятель. Ты же сам говорил, что он не писал даже – говорил?

Мальчишка. Счас как врежу, мля, будешь зубы считать.

Приятель. А чего тебе надо от фатера-то? Он даже не знает, где ты.

Мальчишка внезапно закатывает Приятелю оплеуху.

(Хватается за щеку, смотрит на него ошарашенно.) Ну ты чо, опупел, что ли?

Мальчишка. Заглохни. (Короткая пауза.) Козел. Будь доволен, что я тебе слабо врезал. Чо базаришь? Придурок. К нам бы тебя – поумнел бы – я хоть предупредил – а там с ходу бьют, понял? Воспитатель киряет по-черному – и выгнать его не могут, работать-то некому – у него не знаешь за что схлопотал – просто так пацанов бьет – потому что не любит – а работает из-за квартиры только – им служебные там дают… А это чего?

Приятель. Где?

Мальчишка. Ну вон. (Показывает на гараж.)

Приятель. Гараж, что, не видишь?

Мальчишка. Какой еще на фиг гараж?!

Приятель. Ну, такой.

Мальчишка. Здесь же не было! Сроду не было гаража!

Приятель. А счас есть.

Мальчишка. Гараж? Какой гараж?! На фига он здесь?!

Приятель (после короткой паузы). Ну пошли, что ли? Хрена ли здесь торчать? Пошли выйдем на площадь.

Мальчишка. Ну и что там? Чего там такого-то? А?

Приятель. Да ничо – поторчим – поглазеем – я все время там ошиваюсь – думаю, вдруг увижу кого – тебя вон сегодня увидел. Гляжу, хмырь идет, вроде как на тебя похожий. Потом ближе подходит, гляжу – точно. Он самый. Я обрадовался – чо руками-то сразу махать – я обрадовался, когда увидал, думаю, счас мы отмочим чего-нибудь. А то скукота – сидишь там, глазами хлопаешь – а ты сразу в морду – я ж тебя не закладывал никогда, ни разу – не так, что ли?

Мальчишка. Что не так-то? Чего?

Приятель. Я же помню. Все помню, как было! Тебя забрали, а я тут один остался, без кореша, так и не понял, чего тебя увезли-то. И с тех пор ни фига, мля, прихожу, мля, спрашиваю – никто ничего, но я все равно тебя не забыл!

Мальчишка. Когда это было-то! Я с тех пор семь спецшкол прошел – счас в восьмой уже – на меня счас не очень-то – я ученый – на понт меня не возьмешь, мля. Счас не-е. Я сразу вижу, перед кем надо польку-бабочку танцевать – и передо мной кто должен, тоже соображаю, мля – глаз наметанный. А что воспитатели нам толкают, так это мура все, старик – и вообще, они нас боятся, даже самые лютые – не смеют с любым-то связываться – со мной тоже не очень, мля.

Приятель (после короткой паузы). А где кошка-то? Где кошатина?

Мальчишка. А?

Приятель. Во, мля! Удрала. (Смеется.) Упрыгала! Кошка-то! (Показывает обрывок веревки.)

Мальчишка. Сняли.

Приятель. Старуха сняла! А? (Смеется.) Обалдела, наверно. Как пить дать. Эх, жаль не видали! Кошатина хренова. А как она дрыгалась-то! Все цапнуть меня норовила, падла. (Смеется.) Жаль, нас не было, не видели, как снимала.

Мальчишка подходит к двери Отца, стучит.

Ну ты чо, думаешь, фатер уже пришел? Какого ты барабанишь?

Мальчишка. Куда он девался? Бляха! Я приехал! А он не мог дома побыть?!

Приятель. Брось ты на фиг. Попозже зайдем. Пошли.

Мальчишка. Со мной теперь все что угодно, что ли?! Вашу мать! Что угодно?!

Приятель. Ну ладно тебе, пошли.

Из подворотни появляется Соседка с сумками в обеих руках.

Мальчишка. Здрасьте.

Соседка. Привет. (Ставит сумки, ищет ключи, отпирает закрытую на два замка дверь. Оглядывается, Мальчишке.) Это ты, что ли? (Короткая пауза.) Тебя что, отпустили?

Мальчишка. Ага.

Соседка. Ну и вырос же ты.

Мальчишка. Еще бы.

Соседка. И сестру отпустили?

Мальчишка. Не зна-а.

Соседка. Как не знаешь? А где же она?

Мальчишка. Не зна-а.

Соседка. Мы ее тоже уж сколько лет не видели.

Мальчишка. И я не видал.

Соседка. И что, теперь будешь дома жить?

Мальчишка. Не-е – меня только на три дня – отца не видали?

Соседка. Не видела. (Берет сумки.) Ну и вымахал. Поди, от девчонок отбою нет? Ну, бывай.

Мальчишка. До свидания.

Соседка уходит, закрывает дверь.

Приятель(после короткой паузы). Во, мля-а.

Мальчишка. Ты чего?

Приятель(смотрит на дверь). Видал буфера? Ничо, мля.

Мальчишка. Да ну на фиг. Старуха.

Приятель. Какая она старуха?

Мальчишка. Не, баба не очень. Эта?

Приятель. А по-моему, так ничо. Ты не трахнул бы, что ли? Нет, что ли?

Мальчишка. Ну, иди, иди, трахни, мля. Поздороваться-то боишься, трахало.

Приятель. А чего мне здороваться, я с ней никогда не здороваюсь, что я, знаю ее?

Мальчишка. А то будто не знаешь. Сколько лет тут живешь.

Приятель. На фига мне здороваться? А? На фига? Да пошла она. (Короткая пауза.) Ну ладно, идем – чо тут делать-то – попозже зайдем – или иди, мля, и трахни – ну, пошли, мля?

Мальчишка. Вашу мать, ну куда он девался – ничего – никогда – по-людски – вашу мать!

Приятель. Ну, пошли, мля.

Мальчишка с Приятелем удаляются. Входит Старуха, плачет. Идет к двери Учителя, стучит.

Учитель(выходит в халате и тапочках, останавливается на пороге). Целую ручки.

Старуха всхлипывает.

Что с вами?

Старуха. Она еще тепленькая была! Еще тепленькая! Приди я на десять минут пораньше – так трамвай задержался – как мне жить-то теперь?! Как жить?! (Плачет.)

Учитель. Простите…

Старуха. Прихожу я домой, господин учитель – приношу ей с рынка – куриные головы приношу – полчаса стояла – потом трамвая ждала – думала, мне вообще не достанется – я стояла, ждала – они растаяли – народ смотрит – и вот прихожу, зову ее, кличу, а ее нет – где ее, думаю, черти носят – с утра ведь не евши – потом вижу… (Навзрыд.) Висит – повесили – вон, на стойке – зачем она здесь, железяка эта – зачем – а на шейке – на шейке – веревка. (Рыдает.)

Учитель. Какой ужас. (Короткая пауза.) Но все-таки хоть пожила хорошо.

Старуха рыдает.

Чего вы только ни делали для нее. Это главное. Да. Что тут скажешь. Красивая была кошечка, чистое, ласковое, обаятельное существо. Я тоже ее любил.

Старуха рыдает.

А я отдохнуть прилег на часок – перед уроком – сожалею, что это могло случиться – и осуждаю – но что же теперь поделаешь…

Старуха рыдает.

Но жизнь у нее была прекрасная, это главное, для кошки лучшей жизни нельзя и представить.

Старуха. Мерзавцы – убийцы последние – все убийцы…

Учитель. Извините, я должен к уроку готовиться – с утра пять уроков провел – и всего лишь одно окно – очень жаль…

Выглядывает Соседка, наблюдает, стоя в дверях.

Старуха. Сколько я по очередям-то стояла – на рынке – в лечебнице – когда она заболела – когда ее взяли в стационар – я бога молила, носила ей головы – а когда голов не было – они не всегда ведь бывают – их на корм часто мелют – когда не было, я печенку носила – говяжью – потому как свиную-то им нельзя – я лекарства ей доставала, которых в лечебнице не было – уж я ее холила – шерстка бархатная была – на прививку водила – и вдруг взяли ее – животинку невинную – на шею веревку – и вздернули – наверно, звала меня, когда ее, бедную – а меня не было – не могла ей помочь – что она думала про меня – что думала… (Рыдает.)

Учитель. Но ведь вас дома не было – вы ушли – как раз ей покупали…

Старуха. А ведь утром-то – я подумала – на два дня еще хватит ей – зачем было идти – я как чувствовала – будто голос какой мне шепнул: на два дня еще хватит – не надо сегодня – уцелела бы Мурка – но я не послушалась голоса…

Соседка. Кошка сдохла?

Учитель. Ну да.

Соседка. Что, повесили?

Учитель. Похоже… Простите, что я по-домашнему…

Старуха рыдает взахлеб.

Как бы ей плохо не сделалось.

Соседка. Где повесили-то?

Учитель. Не знаю… – на перекладине – простите, я не одет. (Старухе.) Я принесу валерьянки – вы слышите?

Соседка. На перекладине?

Учитель(Старухе). Я прошу вас – нельзя так – вы сердце себе угробите – нельзя так…

Соседка. Я знаю, это мальчишка сделал.

Учитель. Какой мальчишка?

Соседка. Ну этот – его отпустили – я только что его видела. Иду домой – полчаса простояла в продмаге – навьючилась – а он здесь, вымахал, здоровенный…

Учитель. Не надо так убиваться. Я сейчас принесу валерьянки, если позволите…

Соседка. Прямо на перекладине?

Учитель(Старухе). Я прошу вас, послушайте…

Старуха. Бандиты – убийцы последние – все их племя…

Соседка. Его работа – наверняка – я иду – нагрузилась – вдруг вижу – они тут болтаются – он и дружок его – я его сразу-то не узнала, потом думаю: да ведь времени-то прошло уж порядочно – вымахал, не узнать – я дверь отпираю и вдруг думаю: чего это он явился – ведь он же в спецшколе – наверно, удрал.

Учитель. Тут все время какие-то люди шляются.

Соседка. Никто тут не шляется. Откуда вы взяли?

Учитель. Мужчины какие-то шляются без конца.

Старуха. Беззащитную животинку – за что – разве можно – да они уродились такими – зверье!

Учитель. Я прошу вас, не говорите так, нельзя давать волю подобным чувствам, это неправильно.

Старуха. Вы меня не учите, как мне вести себя!

Учитель. Тысячу извинений, но все-таки…

Старуха. Вы меня не учите. Хоть вы и ученый, а меня учить нечего! Я сама разберусь, что мне чувствовать!

Учитель. Помилуйте, я не хотел – но посмею заметить – убийцами называть – всех подряд – из-за кошки – хотя, разумеется, она была прелесть – но все же это несправедливо.

Старуха. А тварь беззащитную убивать – справедливо?! Единственную мою, единственную… (Рыдает.)

Соседка. Зачем вы ее обижаете!

Учитель. Я вовсе не обижаю. Я и кошку не обижал, что вы, право. Прелестная была кошечка. И очень прискорбно – очень прискорбно, что так получилось.

Старуха рыдает.

Соседка. Вы ее видели? Как висела?

Учитель. Не видел.

Старуха рыдает.

Мне жаль, но, по-моему, я ничем не могу помочь – если понадобится валерьянка, позовите меня – мне нужно к уроку готовиться. (Уходит к себе.)

Старуха. Тоже мне – заладил – нельзя да нельзя – что нельзя-то? Была бы кошка его – так узнал бы!

Соседка. По вечерам домой страшно идти – такая темень – на такси денег не напасешься – откуда их взять? Уж и так домой приношу работу, но столько не заработаешь – что за типы тут шляются, жуть…

Старуха. Чего он встревает? Лезет во все! Подумаешь, он ученый! Все равно не встревай!

Соседка. Не знаешь, куда деваться от страха…

Старуха. На что мне его валерьянка – я очередь отстояла на рынке – народ толкается – я стою, чтобы ей принести голов – прихожу, а она тут висит, и меня еще успокаивают! Никакого сочувствия в людях! Ни капли!

Соседка. Прямо за шею подвесили? Так и висела?

Старуха. Кто?

Соседка. Ну, Мурка ваша. Неужто так и висела?

Старуха плачет.

Она теперь где? В квартире?

Старуха показывает, рыдает.

Наверное, выглядит жутко – глаза, поди, выкатились?

Старуха рыдает.

Вы заройте ее. Да поскорее. Чего ей лежать-то?

Старуха. До чего славная была кошка-то – понятливая – мы с ней разговаривали – а как обижаться умела – отвернется, бывало, к стене и сидит – полдня могла просидеть – мол, не хочет со мной общаться – а любила меня – любила – никто меня так не любил – сколько лет мы с ней прожили – целых двенадцать – двенадцать годков – из них девять вдвоем – последние девять – в постели спала у меня – в ногах – свернется калачиком – спит – а как доверяла мне – доверяла как, господи – во сне повернется на спину – и лапкой глаза прикроет – совсем, как ребенок – лежит, беззащитная – знает, что не обидят ее – ни разу, никто ее пальцем не тронул – мою животинку – и вот на тебе – на тебе… (Плачет.)

Соседка(после паузы). Да – хорошо, у вас кошка была – наверное, кошка – это неплохо.

Пауза. Из подворотни появляется Отец.

Отец. Здрасьте. (Идет к своей двери, ищет ключ.)

Соседка. Полюбуйтесь, что ваш мальчишка устроил, видите?!

Отец. Чо такое?

Соседка. До чего человека довел, вы видите?! А все щенок ваш! Да, да! Я о нем говорю!

Отец(недоуменно смотрит на Старуху). Чо такое?

Соседка. Он ее кошку повесил! На перекладине вон. Это ваш сын устроил, ваш сын! Слава богу, пока только кошку.

Отец. Какую кошку? Чо надо? Какой еще сын? Что вам надо опять? Какого вам надо?

Соседка. Не видите, плачет?

Отец. Ну, плачет. И что?

Соседка. Да, удивляться тут нечему. Нечему удивляться. Понятно, кто из него мог вырасти – только безмозглый садист!

Отец. Да вы чо? Какого вам, в бога мать, надо? Где мой сын-то? Ну, где? В спецшколе! Не так, что ли? Тогда чо вам надо? Болтают хрен знает что. Все время. Чо вам надо опять? Не она, что ли, его в спецшколу укатала? Не она? Мало этого? Я что, не работаю? Работаю или нет? Я же вкалываю! Чего еще надо? А? Что я сделал? Какая кошка? Чо вам надо все время? Идите вы на фиг!

Соседка. Ваш сын убил ее кошку, понятно? Убил!

Отец. Молодец. Так и надо. Да его же нет дома! Или, думаете, он здесь? Сколько времени уж прошло. Где он? Здесь, что ли? (Отпирает дверь, распахивает.) Ну, ищите, раз здесь. Прошу. Загляните. Ну что? Где он? И старуха пускай посмотрит. Ну где он? Мля, на фиг.

Учитель(выглядывает в рубашке, в пиджаке, но еще без галстука, в тапочках). Я вас очень прошу, не кричите. Будьте любезны.

Отец. Как тут не кричать? Все время меня сношают. Все время! За что? А? Вот вы – человек ученый, так объясните мне: чо им надо?

Учитель. Настоятельно вас прошу, не кричите. Вы мешаете мне работать. (Исчезает за дверью.)

Отец. Он, значит, ученый! Поэтому надо меня все время! Я что, виноват? Дубина. Что толку, что он ученый. Тоже с нами живет. Хмырь болотный. (Уходит, хлопая дверью.)

Соседка. Разбогатею – уеду отсюда ко всем чертям. Почему я должна здесь мучиться?

Старуха тихонько плачет.

Ну полно вам. Идите к себе. И заройте ее где-нибудь, хорошо? Идемте. Вот так. Осторожно. Прошу вас, как можно скорее ее заройте.

Старуха уходит, Соседка прикрывает за нею дверь, подходит к гаражу, осматривает замок, уходит к себе. Из подворотни появляются двое милиционеров, останавливаются, смотрят по сторонам.

Старшина. Ну и длинная подворотня, мля.

Новичок. Ага.

Старшина. Тут когда-то на лошадях заезжали.

Новичок. Ага.

Старшина(после паузы). Ты, смотри, тут пошаливают. По вечерам. Потому как темно.

Новичок. Ага.

Старшина. Днем-то тихо. При свете. Только по вечерам. Темень, мля. Фонарь не горит. Да и нету его.

Новичок. Ага.

Старшина. Будешь ночью входить – спиной к стенке жмись. Понял?

Новичок. К которой?

Старшина. Чего – к которой?

Новичок. Ну к стенке. Их же две – вон одна, вон другая.

Старшина. Один хрен. Либо к той, либо к этой. Спиной к стенке. Чтоб сзади кто не напал, ты понял? Вот так вот. Осторожненько.

Новичок. Ага.

Старшина. А лучше вообще не входи. Видишь – темень стоит, ну и хрен с ним.

Новичок. Ага.

Старшина. Потом в кабак – заходишь туда – заходите – потому как вдвоем ты, – заходишь – ничего не делаешь. Тебя на хрен и так боятся. Побыл малость и вышел. Понял? Предложат поддать – отказывайся. Они всегда предлагают – давай, мол, чего ты – в компашку затягивают – потому как боятся. Понял? Ты, мля, виду не подаешь, что тоже в штаны наложил. Документы у них не спрашиваешь. Только тех проверяешь, которые не торчат там все время.

Новичок. А откуда я знаю?

Старшина. Чего?

Новичок. Что они не торчат там?

Старшина. Кто?

Новичок. Ну, которые не торчат там все время. Откуда я знаю, что они не торчат?

Старшина. Потому что ты там торчишь. И видишь, которые там торчат.

Новичок. Ага. (Пауза.) А чего мы тут делаем?

Старшина. Исполняем, что делаем. Делать тут ничего не надо.

Новичок. Ага.

Старшина. Оглядимся тут. Как-никак все же наш участок, пусть видят. И дальше пойдем.

Новичок. Да нас тут никто не видит.

Старшина. Потому что их дома нету. А может, попрятались все. Оглядимся и двинем дальше.

Новичок. А счас чо мы делаем?

Старшина. Исполняем, мля. Это и есть работа.

Пауза.

Новичок. Ух ты, перекладина.

Старшина. Ага.

Новичок. У нас тоже такая была.

Старшина. Такая?

Новичок. Ага. Точь-в-точь.

Старшина. Ну, перекладина.

Новичок. А потом куда-то пропала.

Старшина. Кто?

Новичок. Ну перекладина. Еще дома. В деревне. Когда я у мачехи жил. А потом куда-то пропала, не помню.

Пауза. Входит Отец.

Отец. Здорово.

Старшина. Привет.

Отец. Довели, бляха. Все время чего-нибудь.

Старшина. Чего пылишь?

Отец. Приходишь со смены – работа досталась говно – как всегда – ни зажать, ничего – разрываешься между двумя станками – патроны говно – потом на автобусе – давка – приходишь домой – а тут эти вцепились, подняли хай – не поймешь, чо им надо – все время меня сношают – ну все время, сучары.

Старшина. Ага.

Отец. Его дома-то нет – сколько времени – забрали обоих – его и сеструху – и на меня же клепают – совсем довели, сучары. Пить будете?

Старшина. Счас не можем.

Отец. По маленькой, ну.

Старшина. Да не можем мы.

Отец. Чо не можете, когда можете.

Старшина. Счас никак.

Отец. Я серьезно вам говорю – куда это на хрен – никаких нервов не хватит, бляха – приходишь домой – а тут это – чо, правда не будете? Домашняя.

Старшина. Не, спасибо.

Отец. Прихожу, понимаете – закручен уже до предела, мля – а тут это. Мало того, что и так ни хрена никогда – так тут еще это.

Входит Старуха, в черном платке, с дохлой кошкой на руках, останавливается посередине. Все оборачиваются к ней.

Старуха. Не знаю. Надо зарыть. (Медлит.)

Новичок. Кошка. Дохлая.

Старшина. Точно.

Старуха. Не знаю – даже не знаю – была еще теплая – а теперь зарывать – не знаю… (Кладет кошку на землю, стоит, потом уходит к себе.)

Отец. Вот чего она мне навешивает. Кошку, мля.

Старшина. Чего?

Отец. Говорит, будто это пацан мой – когда его дома-то нету давным-давно – курва старая.

Старуха входит с лопатой.

Старуха. Надо похоронить. (Оглядывается.)

Отец. Куда на фиг! Тут сад! Не хватало тут падаль еще зарывать. (Пауза.) Еще чего – падаль сюда – чтоб тут мухи плодились.

Старуха. Сказали похоронить – а куда?

Старшина (после паузы). По-моему… Я не знаю. Но думаю, можно.

Отец. Пусть хоронит – мне что – но не здесь же – это мой сад.

Старшина. Ты, что ли, один тут? Двор общий.

Отец. Не важно – пусть разрешение принесет – из этого – исполкома.

Старуха плачет.

Старшина. А ну живо, бери лопату.

Новичок. Давай помогу, мамаша.

Старуха. Не дам! Отойди! Отойди от меня!

Новичок пожимает плечами. Пауза. Старуха копает яму. Выглядывает Соседка, наблюдает за происходящим, стоя в дверях. Старуха берет кошку на руки, прижимает к груди, гладит, целует, опускает в яму.

Новичок. А гроб где? (Смеется.)

Старуха оглядывается на него, потом начинает засыпать яму руками, все смотрят. Старуха, стоя на коленях, разравнивает землю, застывает. Пауза.

(Вполголоса.) За упокой, что ли, молится?

Старшина. Заткнись.

Старуха стоит на коленях, возможно, молится, поднимается, уходит к себе.

Отец. Во дает, а? Совсем шизанулась – оплакивать кошку сраную.

Старшина(Новичку). Ты чего балабонишь? У нее горе, мля. Это бывает.

Новичок. Да я ничего.

Старшина. Ты на фиг с людями работаешь. Гиблое дело. Тут понимать надо, когда балабонить.

Старуха входит с кошелкой. Из сумки сочится кровь.

Старуха. А с этим теперь что делать? Куда теперь это? (Подходит к могиле.) На две недели – думала, хватит – на две недели – очередь отстояла – трамвая сколько ждала – куда их теперь? А блюдечко-то ее – в кухне стоит под раковиной – блюдечко-то ее… (Бросается в дом.)

Новичок. Чего это?

Старшина. Наверно, жратва ее.

Старуха(входит с пластмассовым блюдечком). Вот блюдечко-то ее – куда его? (Пауза.) Сижу в кухне – смотрю на него, реву. Нельзя мне смотреть на него – на блюдечко – нельзя оставлять его. Она все двенадцать лет – из этого блюдечка – стояло все время под раковиной – а она еду выхватит – и таскает по кухне – только пол подтирать успевай – и так все двенадцать лет – сколько я ее костерила! (Пытается сломать блюдце, не получается, кладет его на землю, уходит в дом.)

Отец. Ненормальная. Я серьезно вам говорю – с приветом – а они ее слушают – нет бы меня послушали – донесла на меня – и поверили, вот этой вот ненормальной! А этого исполком не видит?! Вот этого?! А?!

Старуха выходит с топором. Подходит к блюдечку, бьет по нему топором, колошматит, пока оно не раскалывается. Потом колошматит по сумке с мерзлыми куриными головами. Все смотрят.

Старуха. Вот тебе – получай жратву – вот тебе – вот тебе – получай!

Учитель появляется в дверях – уже в туфлях, но еще без галстука. Смотрит.

(Лопатой, потом ногами вбивает крошево в землю.) Для моей жратвы – места не было – в морозилке – теперь будет – теперь в морозилке – моя жратва – лежать будет – я тебя по врачам таскала – когда ты лапу себе пропорола – лекарства тебе доставала – импортные – чтобы я для кого-нибудь – хоть когда-нибудь… (Топчет землю.) Вот тебе – получай. (Задыхается, свирепо оглядывается по сторонам, швыряет лопату рядом с топором, бросается в дом, хлопает дверью.)

Пауза.

Отец. Говорю – ненормальная – ее надо в психушку – нет? Совсем шизанулась – еще на меня писала – а эти приходят – вынюхивают – говорят, беспорядок – детей не кормлю – а они мне квартиру дали? И еще, мля, приходят – дескать, старуха – вот эта – что она, их к себе возьмет – малахольная – просили ее? Чо ей надо? И еще приходят – чуть сквозь землю не провалился – что я с ними один-то – да еще на больничном сидел, так ведь было? Скажите им, господин учитель! Приходят – вынюхивают тут – в душу мать – котелками своими качают – да таких ненормальных в психушку надо.

Учитель уходит, закрывает дверь. Пауза.

Соседка уходит, закрывает дверь. Пауза.

Старшина. Ну, мы пошли. Заглянем еще.

Отец. А что ли нормальная? Пришли и забрали обоих – из-за нее, мля – я что, виноват?

Старшина. Ладно, пошли.

Новичок. Перекладина-то – точно такая была – куда ее дели потом? Не помню.

Старшина. Ну ладно, бывай.

Отец. Бывай. Бывайте.

Новичок. Пока.

Старшина и Новичок направляются к выходу.

Отец. Говорю – ненормальная – кошку тут зарывать – серьезно вам говорю…

Старшина и Новичок исчезают в подворотне.

Бывайте! (Короткая пауза.) Кошку тут зарывать… (Уходит к себе.)

Входит Старуха, направляется к двери Соседки, останавливается, идет к двери Учителя, останавливается, стучит. Учитель открывает – еще без галстука, с книгой в руке.

Старуха. Извините меня, господин учитель, простите, что потревожила…

Учитель. Ничего, ничего. Правда, я тут к уроку готовлюсь…

Старуха. Уж вы не серчайте, но уж больно мне…

Учитель. Ради бога. (Вздыхает.) Хотя я готовлюсь к уроку, но ничего. Проходите, пожалуйста.

Старуха. Нет, нет – но уж дело такое, ну просто никак – вы не бойтесь, я успокоилась – я не буду – я уже не такая – уже не такая – чокнутая – как только что – вы, наверно, подумали, я и правда…

Учитель. Ну что вы.

Старуха. Но я успокоилась – вы не думайте – я вовсе не потому сейчас – хотя горе ужасное – но вы не бойтесь, господин учитель – я плакать не буду – хотя, знаете, как это больно…

Учитель. Еще бы. Конечно.

Старуха. А ведь знала я – боялась все время этого – думала, что со мной будет, ежели вдруг… (Борется со слезами.) Я не плачу, господин учитель, не бойтесь – я-то все за себя боялась – и думала, может, бог даст, я раньше умру – может, она меня переживет – нехорошо это было с моей стороны – я знаю – ведь что тогда с ней-то было бы – кто кормил бы ее – хотела легко отделаться – не мне чтобы Мурку оплакивать – а ей меня – как не совестно было?..

Учитель. Да, да – все мы так…

Старуха. Я даже себе представляла – если она – что будет – если сперва она – даже плакала наперед – чтобы – как вам сказать – понимаете – представляла, будто она уже – а она живая была – я ее наперед оплакивала – грех ведь это – или просто мне пореветь хотелось – вот я себе и придумывала – чтобы плакалось слаще – иногда человеку ведь нужно поплакать – но теперь это все по-другому – не знаю, но по-другому – скажите мне – только не гневайтесь, господин учитель, – разве знала я, что это так страшно – скажите – бог существует?

Учитель. Почему вы об этом спрашиваете?

Старуха. Потому, если нету – не знаю, но если нету его – тогда – тогда это все – не понять. Ничего не понять, господин учитель. А если он есть – то, значит – если есть, значит, видимо, я где-то в чем-то – тогда это Он – понимаете – Он меня покарал – и тогда – все в порядке – потому, если Он, значит, я заслужила – я все заслужила, даже такое. (Короткая пауза.) Не может его не быть, господин учитель. И все это мне по заслугам, потому что грешила много. Да, да, так и надо – значит, должна терпеть – коли я заслужила. Я и в церковь-то не ходила – в детстве только – а потом уж нет – даже и не задумывалась о таком – хотя бывало – позднее – но это не то – не совсем – бывало, в лечебнице – когда в приемной сидишь – народу там много – с попугаями, с кошками, с хомячками – с собаками да морскими свинками – люди всякие там попадались – собак бродячих сдавали – отлавливали и сдавали на опыты – за двадцатку – таких живодеров – их за версту видать – я таких отличала – но по большей-то части там были люди порядочные – стариков много – я гляжу на них, думаю: не дай бог мне такой судьбы – на старости лет вдвоем с кошкой остаться – не дай бог – и ведь люди-то все хорошие – добрые – я и думала: ну за что им такая судьба? Понять не могла. Как-то встретила там старушонку – славная, лет восьмидесяти наверное, девяноста – вся в морщинах – кошечку принесла – одна с ней осталась, с кошечкой – их две было, вроде как сестры – но одна умерла – и другая больная сделалась – как она испугалась, старушка-то – рассказывала, у них раньше сорока жила – умная была птица – все понимала – так вот, когда умер старик, муж ее – сорока есть перестала – так с голоду и подохла. Очень умная, говорит, была птица. Я там часто сидела – у нее то одно, то другое – у Мурки-то – да и славно там было – разговоры – все жалуются – на жизнь сетуют – все равно хорошо – сидишь думаешь – отчего это люди такие несчастные – ну, не все – только те, которые одинокие – но уж больно их много таких – больно много – вон и вы – не в обиду будь сказано – бобылем живете – отчего, думаю, это так? – прожил жизнь – и один как перст – страшно это – страшнее и нет ничего – помрешь, и оплакать некому – отчего это так получается? Хотя всерьез-то – как надо бы, я об этом тогда не задумывалась – у меня, слава богу, хоть кошка была…