Текст книги "Вернер фон Браун. Человек, который продал Луну"

Автор книги: Деннис Пишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

«Фау» врезалась в каменистый склон в полутора милях южнее Сьюдад-Хуареса. После удара в склоне осталась огромная яма глубиной 9 м и диаметром 15 м.

Подполковник Гарольд Тернер, руководивший испытаниями, тут же связался по телефону с мексиканским генералом из штата Чиуауа, и тот ему сообщил, что, кроме дыры, в склоне разрушений нет. Генерал пообещал успокоить власти Мехико. Однако в Вашингтоне были встревожены не меньше. Вскоре Тернеру пришлось объяснять причины этого инцидента генералу Дуайту Эйзенхауэру, начальнику штаба армии США, а также государственному секретарю Джорджу Маршаллу. В ходе официального расследования случившегося было установлено, что действия Штайнхоффа были единственно верными.

Позже один американский лейтенант как-то похвастался, что присутствовал при пуске боевой ракеты на территорию другого государства. Под «другим государством» он, конечно же, имел в виду Мексику, страну, с которой у Соединенных Штатов отношения в те годы были далеко не идеальными.

Однако некоторым мексиканцам это событие позволило получить приличный барыш. Еще не успели остыть обломки ракеты, как предприимчивые авантюристы начали срочно распродавать куски металла, якобы найденные на месте падения ракеты. Эрнст Штайнхофф приблизительно оценил количество проданного металла, и оказалось, что общий вес сувениров составил от 10 до 15 т, в то время как вес ракеты не превышал 4 т. Поэтому не удивительно, что некоторые куски металла очень напоминали консервные банки.

Помимо демонстрации мощи и возможности своих ракет немецкие специалисты сумели разобрать и упорядочить горы документации, вывезенной из Германии, а также написать невообразимо большое количество всевозможных инструкций и отчетов. Девятнадцатого апреля 1946 года майор Хэмилл разослал сотни отчетов о проделанной работе в различные инстанции, начиная с армейских канцелярий в Вашингтоне и заканчивая лабораторией реактивного движения в Пасадене, штат Калифорния.

К середине 1946 года многие из немецких специалистов прожили в США не менее года. При этом все они не имели никаких официальных документов, позволяющих им проживать на территории Соединенных Штатов. Им было запрещено покидать пределы Форт-Блисса, занимавшего площадь в шесть акров, и приходилось жить за колючей проволокой. В начале сентября армейские чиновники несколько ослабили эти строгие ограничения и выдали немцам специальные пропуска, позволявшие им свободно перемещаться в окрестностях Эль-Пасо. В конце ноября США продлили контракт с немецкими специалистами еще на год. Пошел второй год работы команды фон Брауна на нового хозяина, за ним третий, четвертый и, наконец, долгие годы «холодной войны». Теперь уже всем стало ясно, что немцы-ракетчики останутся в Соединенных Штатах навсегда.

Вскоре власти США дали разрешение на въезд в страну родственников своих германских служащих. В результате численность немецкой колонии в Форт-Блиссе выросла почти втрое. После этого удержать операцию «Пейперклип» в секрете уже было нелегко, и армейское руководство было вынуждено разрешить фон Брауну и его людям встретиться с репортерами. При этом военные повсюду представляли немцев как истинных борцов за мир против разрастающейся опасности коммунизма.

Американская пресса с удовольствием набросилась на новую злободневную тему, и вскоре жители не только Эль-Пасо, но и всей Америки узнали об иммигрантах из Германии больше, чем, возможно, желали знать. Однако любая попадавшая в прессу информация перед этим тщательно фильтровалась секретными службами США, и гласность в средствах массовой информации была явно запланированной заранее.

«Интервью немецких специалистов. Ученые из Германии, о которых военные из Форт-Блисса до сих пор говорили только шепотом, скоро ответят на вопросы репортеров» («Эль-Пасо геральд-пост», 13 ноября 1946 года). В Третьем рейхе имя Вернера фон Брауна и характер его работ считались государственной тайной. Народ Германии узнал о ракетах «Фау-2» лишь в последние месяцы войны, а до этого никто – кроме тех, кому это было положено по долгу службы, – даже не слыхал о Вернере фон Брауне и его команде, а тем более о том, над чем эти люди работали. (После того как в конце войны фон Браун сдался американцам, у него брали интервью и его даже фотографировали военные репортеры, но довольно скоро о нем забыли, конечно же, по приказу сверху. Когда же фон Браун прибыл в Соединенные Штаты, его имя и работа снова были засекречены.) Возможность выступить перед аудиторией, несомненно, привлекала фон Брауна. Он давно мечтал о широком признании своего таланта и достижений и поэтому основательно готовился к первому публичному выступлению. На ярко освещенной сцене он появился гордый и улыбающийся, словно руководитель оркестра после окончания концерта.

«118 лучших немецких специалистов, создателей ракет „Фау-2“, обосновались в Эль-Пасо. Разработчики секретного оружия для нацистов теперь работают в Соединенных Штатах» («Эль-Пасо таймс», 4 декабря 1946 года). В тот же день в «Эль-Пасо геральд-пост» появилась статья с фотографиями, на которых была запечатлена заправка ракеты «Фау-2» топливом.

«Германские ученые рассказывают о том, как они пришли от своей первой ракеты, поднявшейся на высоту не более мили, к баллистической ракете „Фау-2“» («Эль-Пасо геральд-пост», 5 декабря 1946 года). В статье на первой полосе Вернер фон Браун рассказывал об этапах создания «Фау-2» и о том, как он вместе со своими людьми явился в расположение одной из американских частей, чтобы предложить свои услуги победителям. Фон Браун предпочел умолчать об использовании «Фау-2» в годы войны.

«33 процента ракет „Фау-2“ успешно прошли испытания» («Эль-Пасо таймс», 6 декабря 1946 года). Однако в тексте статьи была исправлена ошибка, попавшая в заголовок, и отмечалось, что на полигоне Уайт-Сэндз успешно завершились испытания 67 процентов ракет, а 33 процента запусков закончились неудачно. Вернер фон Браун отвечал на вопросы журналистов целых три часа. В основном речь шла о ракетах, но в конце интервью фон Браун сообщил, что скоро состоится его свадьба, и назвал имя своей избранницы – Мария Луиза фон Квисторп. Коллеги фон Брауна шутили, говоря, что свадебная церемония пройдет под знаком «скрещенных ракет».

«Ракета „Фау-2“ устанавливает новый рекорд скорости». В том же номере «Эль-Пасо таймс» сообщалось, что в одном из запусков «Фау-2» достигла скорости около 5500 км/час. В этой короткой заметке говорилось также о запуске, который должен состояться 17 декабря. Во время полета с борта ракеты будут выброшены в атмосферу искусственные метеориты, и жители штатов Техас и Нью-Мексико смогут наблюдать в ночном небе удивительный фейерверк.

«Немецкие ученые используют свои собственные судебные органы для рассмотрения нарушений условий контракта» («Эль-Пасо геральд-пост», 6 декабря 1946 года). Проживая на территории Соединенных Штатов без паспортов и виз, немецкие ракетчики нарушали американские законы. Покровительство генералов и забор из колючей проволоки вокруг немецкой колонии не делали это нарушение менее значительным. Многие невинные на первый взгляд проступки, как, например, прогулки за территорией Эль-Пасо, могли повлечь серьезные санкции со стороны военной администрации и поставить под угрозу как само присутствие немцев в стране, так и предоставленную им возможность заниматься любимым делом – создавать ракеты. Майор Хэмилл попросил фон Брауна создать в колонии нечто вроде суда. Этот «народный суд» должен был рассматривать нарушения внутреннего распорядка в колонии, но сам при этом тоже не являлся легитимным органом правосудия. Были определены и соответствующие меры наказания. Фон Браун назначил на роль судьи Дитера Гуцеля, а на роли присяжных – нескольких своих коллег.

Весьма любопытный пример одного из нарушений, рассмотренных народным судом, и последовавших мер воздействия можно найти в досье Вернера фон Брауна, хранящемся в архиве ФБР.

Майор Джеймс Хэмилл сообщил фон Брауну о том, что в июне 1946 года Магнус фон Браун, брат Вернера, продал ювелиру из Эль-Пасо слиток платины, получив за него всего сто долларов. Магнус сказал ювелиру, что эту платину привез в Америку из Голландии его отец-американец, воевавший в годы первой мировой войны в Европе. (Барон фон Браун впервые прибыл в США лишь в конце марта 1947 года, через девять месяцев после этого случая.) Магнус назвал ювелиру свое настоящее имя и номер телефона, а ювелир сообщил об этом властям. Майор Хэмилл допросил Магнуса, и тот довольно быстро сознался, что привез платину в США сам, нарушив тем самым таможенные законы. Позже Хэмилл доложил начальству о том, что Вернер фон Браун, узнав о случившемся, не стал устраивать суд над братом, а просто жестоко избил провинившегося.

«Германские ученые планируют разместить между Землей и Луной космическую станцию для заправки ракет топливом» («Эль-Пасо геральд-пост», декабрь 1946 года). Надо признать, что немецкие ракетчики давно мечтали о путешествиях в космос и их цели были мирными и не столь прагматичными, как у военных.

«Мы хотим жить и работать в свободной стране» («Тайм», 9 декабря 1946 года). Журнал опубликовал первый официальный отчет о работе фон Брауна и его команды в Форт-Блиссе. Вместе с отчетом была помещена фотография Вернера фон Брауна. Он стоял в сборочном цехе, на фоне частей своего детища – ракеты «Фау-2». Руки он держал в карманах и выглядел уверенным, гордым и даже надменным, словно он всю жизнь, а не полтора года работал на страну, победившую во Второй мировой войне. В «Тайм» было написано, что немцы, живущие в Форт-Блиссе, являются «гражданскими служащими военного министерства США, помогающими внедрить европейскую технологию производства ракет в Соединенных Штатах, и находятся в стране лишь временно» (выделено автором). В отчете также сообщалось, что немецкие эксперты получают от двух до одиннадцати долларов в день за основную работу и по шесть долларов в день – за работу в выходные дни. Статья заканчивалась так: «Им пообещали, что когда-нибудь они смогут получить американское гражданство». То, что власти США позволили их родным и близким переселиться в Америку из Европы, по-видимому, является гарантией того, что это обещание – не пустые слова.

Клуб «Ротари» в Эль-Пасо пригласил фон Брауна выступить 16 января 1947 года на одном из заседаний. Фон Браун, остававшийся за завесой секретности в течение 15 лет, сначала в Германии, а затем в США, с удовольствием принял это приглашение и приготовил текст своего выступления, включив в него некоторые сведения о своей жизни в Германии.

Фон Браун очень старался преодолеть языковой барьер, понимая, что без этого ему будет нелегко добиться популярности в стране, ставшей его второй родиной. Он ежедневно записывал на магнитофонную ленту английские фразы в своем исполнении и прослушивал их, пытаясь определить, насколько успешно он овладевает разговорной речью. Фон Браун стремился к тому, чтобы его речь была беглой, естественной и без немецкого акцента. Он расширял свою лексику, включая в нее сленг и разговорные клише, используемые американцами.

Фон Браун, конечно же, не мог рассказать в клубе о своей работе на армию США, поскольку эти сведения были государственной тайной. Однако вполне мог позволить себе обратиться к теме «Использование ракет в будущем». И он рассказал о своей программе покорения космоса и том оборудовании, которое он намеревался создать со своими коллегами через десяток-другой лет, а именно:

• усовершенствованный вариант «Фау-2» – космический корабль;

• трехступенчатую ракету, которая могла бы вывести на орбиту Земли искусственный спутник;

• крылатую ракету, которая могла бы возвращаться из космоса и садиться на Землю, подобно реактивному самолету;

• космическую станцию в форме колеса, способную вращаться и создавать в результате искусственное поле тяжести внутри себя;

• космическую станцию между Луной и Землей, которая служила бы промежуточной базой для заправки топливом ракет, направляющихся к Луне или другим планетам Солнечной системы.

Фон Брауну очень хотелось выступить перед более широкой и компетентной аудиторией, но и в этом случае его выступление опередило бы время. Во время первого публичного выступления в Америке фон Браун четко определил направления своей будущей деятельности. Шанс еще раз рассказать о своих планах завоевания космоса уже всему американскому народу появился у Вернера фон Брауна лишь через пять лет после выступления в клубе «Ротари» в Эль-Пасо.

Пустынные безрадостные ландшафты юго-запада США навевали тоску на образованных европейцев, оторванных от своей родины и вынужденных приспосабливаться к американскому быту и культуре. Немецкие колонисты хотели, чтобы рядом с ними были их родные и близкие, и армейское руководство, понимая это, пошло им навстречу. В марте 1947 года в Эль-Пасо прибыли члены семей немецких ракетчиков. Вернер фон Браун также решил обзавестись семьей и переехать жить в отдельный дом. Седьмого ноября 1946 года он сообщил руководству, что собирается вступить в брак с Марией Луизой фон Квисторп, и попросил, чтобы ей позволили приехать вместе с его родителями из германского городка Ландсхут в Форт-Блисс, где должна была состояться свадьба.

Восемнадцатилетняя Мария фон Квисторп была кузиной Вернера. Ее отец, Александр фон Квисторп, приходился братом матери фон Брауна, урожденной Эмми фон Квисторп. Мария была очень привлекательной голубоглазой блондинкой и так же, как Вернер, происходила из старинного аристократического рода. Последний раз Вернер видел Марию зимой 1945 года. Тогда ей было всего 16 лет, а ее семья спешила покинуть север Германии до прихода русских и переселиться в свой особняк, расположенный на границе Германии с Голландией. Те дни были суматошными, и у Вернера не было времени, чтобы высказать свои чувства Марии и обсудить с ее родителями их будущее.

Уже в зрелом возрасте фон Браун рассказал о том, как, будучи семнадцатилетним юношей, он держал малышку Марию на руках во время ее крещения в лютеранской церкви. «Именно тогда я впервые взглянул в ее голубые, как небо, глаза и решил жениться на ней, когда она вырастет». Это была трогательная история, из рода тех, которые обычно рассказывают деды своим внукам. А пока тридцатичетырехлетний Вернер фон Браун был холостяком, однако романтических увлечений он не избежал. Как-то раз он хвастался перед друзьями, что его подружкой была легендарная немецкая летчица – Ханна Райч. Они познакомились летом 1932 года на лекциях по планеризму в летной школе в Грюнау, в Силезии. Вернер и Ханна сохранили дружеские отношения на долгие годы. Позже Ханна завела роман с генералом Люфтваффе Робертом Риттером фон Граймом, а в конце войны уже была среди женщин, входивших в близкое окружение фюрера.

Наиболее серьезным увлечением фон Брауна была, по-видимому, Доротея Брилл, двадцатисемилетняя берлинка, родом из южногерманского городка Тюбинген. Пятого апреля 1943 года фон Браун послал официальное заявление в соответствующие инстанции рейхсканцелярии СС с просьбой позволить жениться на Доротее Брилл. Эсэсовские чиновники могли дать согласие на брак только после проверки чистоты расы избранницы фон Брауна. В досье фон Брауна Доротея упоминалась лишь один раз. О том, что же произошло на самом деле, можно только догадываться, и версий можно выдвинуть несколько.

Вполне возможно, что чиновники из отдела проверки чистоты расы обнаружили среди предков Эмми евреев и сочли ее неподходящей парой для фон Брауна.

Но, возможно, этого препятствия не было и Эмми просто погибла во время воздушных налетов на Берлин.

Нельзя исключить и такую версию: у Эмми либо у Вернера угасла любовная страсть, и они расстались.

В прошлом фон Брауна было немало подобных белых пятен. О нем он предпочитал молчать. Хранили молчание его друзья и коллеги, а документы, из которых можно было что-то узнать о жизни Вернера фон Брауна в Германии, либо сгорели во время пожаров, либо после раздела Германии между победителями оказались в советской зоне оккупации.

В первые же месяцы после окончания войны родителям Вернера удалось выехать в городок Ландсхут, в лагерь «Оверкаст», в котором под опекой американцев проживали семьи других немецких ракетчиков. Мария фон Квисторп в это время находилась в британской зоне оккупации и регулярно переписывалась с родителями Вернера. О судьбе ее отца ничего не было известно вплоть до сентября 1948 года. Позже выяснилось, что он находился в одном из лагерей в Восточной Германии. Отец Вернера фон Брауна решил позаботиться о Марии и выдать ее за Вернера, чтобы избавить девушку от тягот послевоенной жизни в Германии и сделать счастливым своего сына.

Многие из немецких ракетчиков были, как и фон Браун, холостяками и подумывали о том, чтобы обзавестись семьей и греться у домашнего очага. В разрушенной Германии были миллионы одиноких молодых женщин. Найти жениха после войны было непросто, и перспективы на будущее в Германии были довольно мрачными. Многие из этих женщин хотели уехать за океан, где готовы были выйти замуж за любого, лишь бы начать жить нормально. Однако армейские чиновники США не были склонны заниматься вопросами семьи и брака своих немецких контрактников, и фон Браун не был для них исключением. Поэтому немецким ракетчикам было объявлено, что если кто-нибудь имеет либо найдет себе невесту в Германии, то ему будет разрешено отправиться на родину (конечно же, в сопровождении американского офицера) для заключения брака, после чего он с молодой женой должен опять вернуться в Техас.

Вернер фон Браун отправился в Германию 14 февраля 1947 года. Свадебная церемония состоялась в лютеранской церкви в Ландсхуте 1 марта 1947 года. Об этом событии жители Эль-Пасо узнали через два дня из статьи «Женитьба фон Брауна», опубликованной в «Эль-Пасо геральд-пост». В ней рассказывалось о семье жениха и его работе над созданием ракет для Третьего рейха в годы войны.

Двадцать шестого марта 1947 года Вернер фон Браун вместе с молодой женой и родителями вернулся в Форт-Блисс. Теперь почти все семейство фон Браунов переселилось за океан. В Европе остался лишь один брат Вернера – Сигизмунд, который в прошлом являлся сотрудником германского посольства в Ватикане, а теперь был приглашен работать в качестве переводчика на Нюрнбергском процессе.

Женитьба не только сделала Вернера счастливым, но и способствовала его карьере и росту популярности в Соединенных Штатах. Один из коллег фон Брауна, Эрнст Штулингер, вспоминал: «Все восхищались молодостью, красотой и изяществом Марии и относились к ней с уважением и почтением, как к „первой леди“ немецкой колонии». Пресса Эль-Пасо не прекращала знакомить своих читателей с жизнью немецких поселенцев в Техасе. На страницах газет ежедневно появлялись новые и подчас неожиданные заголовки:

«Дети немецких ракетчиков хором исполняют в школе песню „Глаза Техаса“. Похоже, они клянутся в верности американскому флагу» («Эль-Пасо геральд-пост», 5 августа 1947 года).

«Конкурсы „Говори по-английски“ помогают детям Германии освоиться в Америке» («Эль-Пасо геральд-пост», 6 августа 1947 года).

«Немецкие ученые, похоже, не желают получать гражданство США» («Эль-Пасо таймс», 27 июля 1947 года). В ответ на критические замечания по поводу того, что немецкие специалисты до сих пор не являются гражданами Соединенных Штатов, представитель госдепартамента заявил, что никто из них пока не обращался с официальным заявлением предоставить им американское гражданство, и добавил, что, согласно законам Соединенных Штатов, никто из немцев не будет иметь на это права, по крайней мере, в ближайшие несколько лет. Однако уже через несколько месяцев ситуация, похоже, резко изменилась.

«72 немецких ракетчика желают стать гражданами США» («Эль-Пасо таймс», 5 ноября 1947 года). Семьдесят два немецких специалиста в области ракетостроения, участвующих в проекте «Пейперклип», обратились в госдепартамент с просьбой предоставить им американское гражданство. Майор Хэмилл сообщил, что с этой просьбой обратились все немцы из Форт-Блисса, которые имели на это право по закону. Те же, кто пока такого права не имел, решили для начала отказаться от германского гражданства.

Менее чем за год американская пресса и, в особенности, газеты Эль-Пасо превратили фон Брауна и его коллег из вражеских ученых и бывших нацистов в респектабельных законопослушных иммигрантов, добропорядочных отцов семейств и мужей, достойных стать гражданами Соединенных Штатов. Если отбросить некоторые странности, которые характерны для талантливых людей вообще, то все немецкие поселенцы в Форт-Блиссе были, как следовало из газет, славными парнями.

Однако не все американцы готовы были забыть, что почти все эти славные парни в годы войны были пособниками нацистов, некоторые даже носили погоны офицеров СС. Бурные протесты появились после того, как немецкие ракетчики дали свои первые интервью американским репортерам. Тридцатого декабря 1946 года группа выдающихся американских деятелей, включая гениального физика Альберта Эйнштейна, известного политика Ричарда Нойбергера, профсоюзного лидера Филиппа Мюррея и религиозных лидеров – раввина Стивена Уайза и пастора Нормана Винцента Пила, направила президенту Гарри Трумэну ноту протеста, в которой было, в частности, написано следующее: «Мы считаем этих людей потенциально опасными для Соединенных Штатов, поскольку они способны посеять на американской земле семена расовой ненависти и религиозной нетерпимости. Многие из них в прошлом либо состояли в нацистской партии, либо молчаливо одобряли злодеяния нацистов, и поэтому мы считаем, что они не достойны быть гражданами Соединенных Штатов и занять со временем ключевые позиции в американской промышленности, науке и системе образования».

Двадцать четвертого марта 1947 года генеральный секретарь Федерации американских ученых У. А. Хигенботэм обратился к президенту Трумэну с требованием, чтобы запретить немецким специалистам, участникам проекта «Пейперклип», работать в частном промышленном бизнесе и преподавать в университетах и колледжах. В своем послании президенту он написал: «Благосклонность правительства США к этим лицам является оскорбительной для всех стран, воевавших вместе с США против нацистской Германии, для ученых, эмигрировавших в США из оккупированных стран, и для всех тех, кто пострадал от гитлеровских палачей, которым эти специалисты помогали ковать победу в кровавой бойне, развязанной в Европе». Федерация американских ученых считала, что «массовый ввоз ученых из Германии не согласуется с государственными интересами и внешней политикой Соединенных Штатов».

Первого июня 1947 года «Эль-Пасо таймс» опубликовала статью с названием «Нападки на немецких ученых из Эль-Пасо». В ней сообщалось, что конгрессмен-демократ из Детройта, Джон Дингелл, выступая в Палате представителей, резко критиковал как сам проект «Пейперклип», так и тех, кто задумал осуществить его в Соединенных Штатах. Он сказал: «Я никогда не считал и не считаю, что мы, американцы, настолько глупы, что должны импортировать бывших нацистов для того, чтобы они помогли нам укрепить обороноспособность нашей страны. Немец – это нацист, а нацист – это немец. Эти слова являются синонимами».

Через полстолетия после окончания Второй мировой войны эти высказывания американского конгрессмена кажутся слишком резкими и несколько наивными. Однако за несколько лет до того, как были сказаны эти слова, подобное мнение преобладало среди американских политиков, и его разделяли миллионы простых американцев.

В этой статье после слов Дингелла были приведена и другая информация, выдержанная в том же духе:

В британской прессе сообщалось, что немецкие ракетчики создавали ракеты, которые убивали английских женщин и детей, и что некоторые из немецких ученых, работающих в послевоенные годы в США, были замешаны в преступлениях не менее серьезных, чем те, за которые многие из нацистов были отправлены на виселицу.

Однако никаких конкретных фактов в этой статье не приводилось и даже не назывались имена тех немецких ученых, которые являлись активными членами Национал-социалистской партии Германии.

Для того чтобы как-то смягчить резкость высказанных мнений, авторы статьи привели в конце точку зрения высших армейских чиновников CШA. Последние заявляли, что немецкие специалисты работают на оборону США уже более года и за все это время никаких нареканий со стороны военного министерства в отношении «технического либо морального уровня» этих людей не было. Это, по-видимому, является следствием того, что перед немецкими учеными в Америке открылись «более широкие перспективы для исследований», чем в военные годы в Германии.

Прочитав эту статью, военные тут же сделали для себя необходимые выводы: если они желают удержать в Соединенных Штатах своих талантливых немецких контрактников, то должны представить их как образцовых иммигрантов и добропорядочных отцов семейств и ни при каких обстоятельствах не упоминать публично о нацистском прошлом этих людей.