Текст книги "Вернер фон Браун. Человек, который продал Луну"

Автор книги: Деннис Пишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Вслед за «Сатурном-1» была создана похожая, но несколько усовершенствованная ракета «Сатурн-1Б». Ее первая ступень приводилась в движение блоком из восьми усовершенствованных двигателей «Юпитер», работавших на жидком кислороде и керосине и создававших совокупную тягу 745 т. Для второй ступени использовался один из новых двигателей J-2 на жидком водороде и жидком кислороде с тягой 115 т. Ракета «Сатурн-1Б» весила 589 т и была высотой 68 м. Хотя ее мощность позволяла вывести на орбиту 16 т, она была недостаточно мощной для доставки корабля значительных размеров на Луну.

Группа Вернера фон Брауна задумала, вслед за «Сатурном-1» и «Сатурном-1Б», трехступенчатую ракету «Сатурн-5», по сравнению с которой огромный «Сатурн-1» выглядел карликом. Ее первая ступень имела 5 новых двигателей F-1, работавших на керосине и жидком кислороде и развивавших тягу по 680 т каждый. Таким образом, совокупная тяга двигателей первой ступени ракеты «Сатурн-5» была 3401 т, то есть в пять раз больше, чем у «Сатурна-1». Вторая и третья ступени использовали двигатели J-2 на жидком водороде и жидком кислороде. По первоначальному проекту ракета «Сатурн-5» имела высоту 111 м и весила более 2700 т. Она могла доставить на орбиту груз в 140 т или послать груз в 47 т на Луну.

Фон Браун и его группа проектировали также ракету «Нова», которая по своим размерам приближалась к многоступенчатой ракете, которую фон Браун предложил в журнале «Кольерс» десятилетием раньше. Первая ступень ракеты «Нова» должна была иметь 8 двигателей F-1, создающих совокупную тягу в 6000 т, то есть почти половину от 14 000 т тяги ракеты из «Кольерс». Один из инженеров заметил, что «Нова» была бы такой тяжелой, что остров Мерритт, где находилась стартовая площадка, опустился бы в море. Помимо шума и вибраций при зажигании первой ступени, возникали и другие технические проблемы, которые с учетом необходимых затрат делали проект ракеты «Нова» неосуществимым. Тем не менее «Нова» внесла свой вклад в космическую программу тем, что по сравнению с ней проект «Сатурн-5» выглядел вполне реальным, и 25 января 1962 года НАСА его одобрило.

При выборе кандидатуры на пост руководителя проекта «Сатурн-5» на самом верху стопки бумаг оказались документы Артура Рудольфа. Его данные были исключительными. Рудольф занимался ракетной техникой свыше 30 лет, он был другом Вернера фон Брауна и одним из первых вошел в его группу в 1933 году. Он несколько лет возглавлял опытно-конструкторскую лабораторию на Пенемюнде и два года руководил технологическим процессом на заводе «Миттельверк», выпускавшем «Фау-2». Сведения о деятельности Рудольфа во время войны были засекречены, и о его сотрудничестве с СС и использовании рабского труда узников на его заводе давно забыли. Таким образом, Рудольф стал руководителем проекта.

Испытательный полигон на мысе Канаверал превратился в главную базу НАСА, а Курт Дебус, руководивший испытаниями ракет на Пенемюнде, стал директором полигона.

В 1962 году у НАСА были довольно точные оценки для размеров ракеты-носителя, необходимой для посылки на Луну человека (или людей, так как решение о численности экипажа еще не было принято). «Сатурн-5» выглядел наиболее подходящим вариантом, хотя было еще много деталей, требовавших доработки. Теперь перед НАСА встал вопрос о выборе стратегии, иными словами, метода полета.

После отбраковки заведомо непригодных осталось три основных сценария полета. Наиболее простым для понимания и, по мнению некоторых, для осуществления был прямой полет. При использовании этого метода нужно было построить ракету-носитель максимально возможных размеров, погрузить на нее все необходимое для пути туда и обратно и взлетать. Отдельные ступени ракеты должны были отваливаться по мере выполнения своей роли в полете. Вернер фон Браун впервые предложил прямой полет в своей книге «Первый полет к Луне».

Второй метод полета, неявно предложенный в статье фон Брауна в 1952 году в журнале «Кольерс», стал известен как метод встречи на геоцентрической орбите (ВГО). По первоначальному плану фон Брауна, сначала строится космическая станция, которая служит местом сборки корабля. В методе ВГО предварительное изготовление компонентов на земле и малая численность команды делают космическую станцию ненужной. Компоненты корабля запускаются с помощью двух или более ракет. Они сближаются на низкой околоземной орбите, и команда собирает «лунный» корабль. После сборки он вместе со всей командой стартует к Луне. Преимуществом метода ВГО было то, что он требовал меньших ракет, которые было легче построить. Недостаток этого метода заключался в том, что никто не знал, насколько реально будет осуществить сближение на орбите – после его осуществления возникли бы новые проблемы, связанные со стыковкой и сборкой корабля.

Третьим, наиболее радикальным методом полета был метод встречи на селеноцентрической орбите (ВСО). Основная концепция этого метода была разработана в принадлежавшем НАСА Исследовательском центре имени Лэнгли в Хэмптоне, штат Виргиния. По общему мнению, Джон Хуболт постоянно проталкивал его, пока руководство НАСА не согласилось, что у метода есть свои достоинства. При использовании этого метода несколько ускоряющих ступеней поднимают корабль на околоземную орбиту, а затем выводят на траекторию, которая приводит его на окололунную орбиту. Там от корабля отделяется взлетно-посадочный аппарат с двумя астронавтами, который спускается на поверхность Луны. После осуществления посадки он взлетает и встречается с модулем, остававшимся на окололунной орбите. Двигатели этого модуля используются астронавтами для возвращения на Землю.

Главным преимуществом метода ВСО была экономия в весе, которая теоретически позволяла выполнить полет с помощью одной ракеты-носителя «Сатурн-5» на основе уже имевшихся технологий. Очевидным недостатком этого метода было то, что наиболее сложные операции должны были выполняться почти за 40 тысяч километров от Земли, и в случае аварии оказать помощь было бы невозможно. Противники метода ВСО говорили, что его использование равносильно тому, что человека сажают в самолет без парашюта и предлагают на большой высоте перейти в другой самолет. Сторонники же метода проводили аналогию с кораблем, спускающим шлюпку для экскурсии на берег.

Преимущества и недостатки трех методов были, разумеется, чисто теоретическими, поскольку корабли еще не были построены и не было попыток проведения ни одной из предстоящих операций, за исключением выхода на околоземную орбиту и возвращения с нее. Однако у каждого метода были сторонники. Вернер фон Браун вначале предпочитал прямой полет из-за его простоты и последовательности в разработке необходимого оборудования. В конце 1950-х годов, когда стали более понятными возникающие технические проблемы, фон Браун и его группа в Центре космических полетов имени Дж. Маршалла стали поддерживать метод встреч на геоцентрической орбите. Только что созданный Центр пилотируемых космических полетов в Хьюстоне предпочитал метод ВСО. В хьюстонском центре работали родившиеся в Америке и никак не связанные с фон Брауном молодые люди, которые хотели, чтобы максимально было использовано подготовленное ими оборудование.

К весне 1962 года большинство специалистов в НАСА отказались от прямого полета, и конкурирующими методами стали ВГО и ВСО. Чтобы окончательно решить этот вопрос, руководство НАСА поручило двум наиболее заинтересованным группам провести техническую экспертизу конкурирующих методов, причем Центр пилотируемых космических полетов в Хьюстоне должен был дать оценку метода ВГО, а возглавляемый фон Брауном Центр имени Дж. Маршалла в Хантсвилле должен был проанализировать метод ВСО. Не было ничего удивительного в том, что группы не могли достигнуть консенсуса.

Чтобы найти выход из тупика, хьюстонская группа прибыла в Хантсвилл в надежде убедить фон Брауна и его группу в преимуществах метода ВСО. Встреча двух групп произошла в конференц-зале, находившемся рядом с кабинетом фон Брауна на десятом этаже штаб-квартиры Центра космических полетов имени Дж. Маршалла. После того как все выступили, фон Браун поблагодарил гостей из Хьюстона и дал высокую оценку проведенному ими анализу, но не принял окончательного решения.

Инженеры из Хьюстона снова приехали в Хантсвилл 7 июня 1962 года, чтобы ознакомиться с выводами, сделанными сотрудниками фон Брауна. В течение шести часов члены группы фон Брауна в своих выступлениях защищали метод ВГО. Когда они закончили, слово взял фон Браун.

«Господа, сегодняшний день был очень интересным, и, я считаю, мы хорошо поработали, но теперь я хотел бы изложить точку зрения Центра». К всеобщему удивлению, фон Браун сделал вывод, что хотя полет на основе метода ВГО вполне возможен, все же метод ВСО «дает наибольшую уверенность в успешном выполнении полета в течение десятилетия». Фон Браун решил, что важнее достичь Луны так быстро, как это только возможно, чем выиграть сражение за метод полета.

Хотя НАСА в то время поддерживало метод ВСО, не все в администрации Кеннеди были с ним согласны. Советник президента по науке Джером Уизнер с самого начала поддерживал метод прямого полета, и исчерпывающий анализ, проделанный в Центре имени Дж. Маршалла, в Хьюстоне и в штаб-квартире НАСА, не изменил его мнения. Разногласия достигли критической точки 11 сентября 1962 года, когда президент Кеннеди посетил Центр космических полетов имени Дж. Маршалла вместе со свитой, в которую входили вице-президент Линдон Джонсон, министр обороны Роберт Макнамара, администратор НАСА Джеймс Уэбб и советник президента по науке Джером Уизнер.

В большом здании для сборки ракет, которое казалось маленьким из-за размеров строившейся ракеты «Сатурн-1», президент и его спутники слушали фон Брауна, объяснявшего с помощью большой схемы метод ВСО.

Кеннеди, который ничего не принимал на веру, сказал: «Насколько я понимаю, доктор Уизнер не согласен с этим». Поискав взглядом своего советника в толпе бюрократов, репортеров и специалистов по ракетам, он громко спросил: «Где Джерри?»

Уизнер вышел вперед и произнес: «Да, это так. Я считаю, что прямой полет лучше». Он начал излагать свои доводы, и спор начался. Уизнер приводил одно за другим свои возражения, которые представляли метод ВСО плохо спланированным и базирующимся на сомнительных предположениях. Фон Браун, недавно ставший сторонником метода ВСО, столь же энергично отстаивал его преимущества. Присутствовавшие репортеры старательно делали записи, они получили тему для своих статей.

Послушав несколько минут аргументы, которых, вероятно, не понимал, Кеннеди остановил дискуссию. Он сказал администратору НАСА Джеймсу Уэббу: «Мистер Уэбб, вы руководите НАСА, вам и решать». Поскольку Уэбб был в этой дискуссии на стороне фон Брауна, решение в пользу метода ВСО было предопределено.

В этот же день фон Браун и его сотрудники пригласили Кеннеди на испытания ракеты «Сатурн-1» в статическом режиме. Все стояли в укрытии за 600 м от испытательного стенда, когда ракета высвободила 680 т тяги. В течение 30 секунд она изрыгала огонь, дым и гром. Кеннеди чувствовал жар ракеты, ее мощь стучала в его груди, и он знал, что его страна может долететь до Луны.

13
Карибский кризис

Технологическая революция принесла с собой множество новых проблем, касающихся общественного устройства в масштабах планеты. Фактически, большинство нынешних политических проблем являются прямым следствием технологической революции. Никто не слышал о капитализме, социализме и коммунизме до изобретения паровой машины.

Вернер фон Браун

«Холодная война» между демократическим Западом с Соединенными Штатами в качестве признанного лидера и коммунистическим Востоком, находившимся под контролем Советского Союза, тянулась полтора десятка лет, пока не привела к потенциально смертельной конфронтации на острове Куба в Карибском море. Подлость и глупость, проявленные обеими сторонами, поставили мир на грань ядерной войны и гибели цивилизации. Вернер фон Браун внес важнейший вклад в создание источников кризиса, хотя во время кризиса о нем практически никто не слышал. Он же извлек из создавшегося положения выгоду.

Летом 1962 года беженцы с Кубы, где 1 января 1959 года победила революция под руководством Фиделя Кастро, стали рассказывать о происходящих на их родине переменах. Значительно возросло число советских судов, прибывающих в кубинские порты. В страну прибыло много гражданских лиц, по-видимому технических специалистов. Некоторые беженцы рассказывали о колоннах грузовиков, перевозящих длинные цилиндрические предметы, покрытые брезентом. Было даже сообщение, что личный пилот Кастро хвастался в баре, что у Кубы есть ракеты большой дальности с ядерными боеголовками. Правительственные органы Соединенных Штатов не принимали во внимание эти сообщения, поскольку источники были крайне ненадежными. Советский Союз никогда не размещал ракеты вне своих пределов даже на территории восточноевропейских союзников. В то время не было прямых свидетельств, например фотографий.

Ситуация изменилась в воскресенье 14 октября 1960 года, когда самолет У-2, проводивший фоторазведку, вернулся из полета над западными частями острова. Фотографии, которые были проявлены и проанализированы на следующий день, показывали участки в форме трапеций, похожие на те, которые наблюдались раньше только на территории СССР. На каждом углу участка располагалась ракета класса «земля—воздух», а на самих участках находились ракетные транспортеры, монтажники и пусковые площадки.

В понедельник 15 октября дешифровщики фотографий идентифицировали советские ракеты средней дальности СС-4 (кодовое название НАТО «Сандал»). По данным американской разведки, эти ракеты могли нести боеголовки с ядерным зарядом в 3 Мт, весившие 1,36 т, на расстояние до 2000 км. В пределах их дальности были Даллас, Новый-Орлеан, Атланта и столица США Вашингтон. Пока уточнялась расшифровка снимков, новость о том, что через несколько дней на Кубе будут готовы к действию наступательные ракеты, передавалась наверх по административной лестнице.

Во вторник 16 октября в 8. 00 специальный помощник президента по вопросам национальной безопасности Мак-Джордж Бунди сообщил Кеннеди плохие новости. В этот же день президент вызвал к себе группу сотрудников администрации. Эта группа образовала Исполнительный комитет Национального совета безопасности, который должен был помочь президенту найти способ ликвидировать угрозу. На первом заседании большинство видели только одно средство – удар по ракетным базам с воздуха. Кеннеди хотел заручиться международной поддержкой любых действий и получить более определенные данные от разведки. У-2 снова отправились в воздушное пространство Кубы.

В последующие дни расшифровщики аэрофотоснимков отмечали продвижение в строительстве площадок и установку ракет. Восемнадцатого октября они идентифицировали площадки для запуска баллистических ракет средней дальности СС-5 (кодовое название НАТО «Скин»). Считалось, что СС-5 могут нести боеголовки в 5 Мт и имеют дальность 3520 км. Ракеты могли достигнуть территории всех 48 прилежащих штатов, за исключением некоторых областей на севере Калифорнии, Орегона и штата Вашингтон.

Кубинский ракетный кризис был продолжением поединка между советским премьером Никитой Хрущевым и президентом Джоном Кеннеди, в котором обе стороны использовали абсолютное оружие того времени – баллистические ракеты с ядерным зарядом. Впервые Кеннеди и Хрущев встретились в Вене в 1961 году, вскоре после американского фиаско в бухте Кочинос. Главным вопросом, который они обсуждали, было присутствие войск США в Европе и, в частности, в Берлине. Хрущев хотел, чтобы они убрались.

Хрущев, сын шахтера, ветеран большевистской революции, уцелевший в сталинских чистках, и закоренелый коммунистический бюрократ был настойчив, непримирим и груб. Кеннеди, сын богатого капиталиста, получивший элитарное образование, стоял на своем, сохраняя при этом хорошие манеры. Кеннеди покинул Вену потрясенным, но непобежденным. Хрущев уехал с убеждением, что Кеннеди можно оскорблять и шантажировать.

Вечером в понедельник 22 октября 1962 года в телевизионном обращении к американскому народу президент Кеннеди сообщил новость о ракетном кризисе и ответил на хрущевскую демонстрацию силы.

Добрый вечер, сограждане. Правительство, как оно и обещало, продолжает внимательно наблюдать за ростом советского военного присутствия на острове Куба. За последнюю неделю не подлежащие сомнению данные позволили установить, что на этом потерявшем свободу острове оборудуется ряд площадок для наступательных ракет. Эти базы не могут иметь никакой иной цели, кроме обеспечения возможности ядерного удара по Западному полушарию.

Кеннеди описал площадки для ракет СС-4 и рассказал, что они могут долететь не только до Вашингтона, но и до Панамского канала, Мехико и Центральной Америки. Он сказал, что ракеты СС-5 могут поразить цели на севере до Гудзонова залива включительно и на юге до столицы Перу Лимы. Это, по его мнению, создавало угрозу не только для Соединенных Штатов, но и для всего Западного полушария.

Кеннеди изложил план действий, содержавший семь пунктов. Его ключевым элементом было установление военно-морским флотом карантина вокруг Кубы, что было блокадой, обычно рассматриваемой как элемент военных действий. Соединенные Штаты собирались повысить уровень военной готовности, просить поддержки Организации Американских Государств и ООН и потребовать от Советского Союза убрать свои ракеты с Кубы.

В глазах многих американских политических лидеров план Кеннеди был слишком осторожным, слабым и не соответствующим ситуации. За два часа до публичного выступления президент встретился с двумя десятками ведущих конгрессменов, чтобы сообщить им о советской угрозе и о своем ответе на нее. Хотя они оказали ему поддержку, некоторые из них полагали, что подход Кеннеди демонстрирует слабость, и выступили за немедленный воздушный налет. Они продолжали наблюдать за Кеннеди, ожидая дальнейших проявлений малодушия.

Американцы мрачно готовились к неопределенному будущему. Каждую неделю вой сирены извещал об учебной воздушной тревоге, хотя непонятно было, какой в этом толк, если ракеты будут лететь со скоростью тысячи километров в час. Школьники старательно учились укрываться, как будто это могло бы их спасти, а те немногие, кто построил укрытия от радиоактивных осадков, делали в них запасы продовольствия. НАСА было приведено в замешательство сообщением газеты «Хантсвилл таймс» о том, что Вернер фон Браун был одним из немногих предусмотрительных американцев, позаботившихся об укрытии для своей семьи.

Вначале Хрущев отреагировал на план Кеннеди с яростью, назвав морскую блокаду разбоем и безрассудными действиями загнивающего капитализма. Стало ясно, что он недооценил своего соперника.

Кризис достиг своей высшей точки утром в среду 24 октября. Двадцать советских торговых судов приблизились к отряду американских военных кораблей. Они остановились, затем один за другим повернули обратно. Государственный секретарь Дин Раск сказал: «Мы смотрели друг другу в глаза, и, я думаю, противник дрогнул». В течение нескольких последующих дней капитаны советских кораблей позволяли проводить досмотр судов, чтобы получить возможность зайти на Кубу.

Хрущев и Кеннеди начали обмениваться посланиями по частным и официальным каналам, а в моменты наибольшего напряжения и посредством выступлений по радио. В 18 часов в пятницу 26 октября (в 13. 00 следующего дня по московскому времени) Кеннеди получил письмо от Хрущева, который предлагал сделку: он прикажет демонтировать и вывести ракеты с Кубы, если Соединенные Штаты согласятся не нападать на остров. Когда уже был составлен ответ, пришло второе послание от Хрущева. В нем было дополнительное условие. Хрущев хотел, чтобы ракеты «Юпитер», размещенные в Турции, были выведены оттуда. Хотя с точки зрения Хрущева и с исторической точки зрения это был честный обмен, Кеннеди не мог принять это предложение, потому что могло создаться впечатление, что он поддался шантажу. По совету Генерального прокурора Роберта Кеннеди президент принял предложение, сделанное в первом письме и проигнорировал второе. В 20. 05 в субботу 27 октября Кеннеди направил Хрущеву послание, в котором выражал свое согласие и настаивал на заключении окончательного соглашения. Отказ означал бы нападение США на Кубу.

На следующий день в 9 часов утра московское радио передало послание Хрущева Кеннеди, которое было передано также и через другие каналы. В послании советского премьера содержалась брань в адрес Кеннеди за его роль в кризисе, однако оно выражало окончательное согласие на разрешение конфликта.

После этого Кеннеди дал указание проводить разведывательные полеты на небольшой высоте, чтобы следить за выводом советских ракет. Он приказал директору ЦРУ Джону Мак-Коуну прекратить диверсии против Кубы. В последней, секретной, части соглашения, положившего конец ракетному кризису, по договоренности Роберта Кеннеди с советским послом Добрыниным предусматривался вывод ракет «Юпитер» из Турции. Вывод должен был занять 4–5 месяцев, и, как заявил Роберт Кеннеди Добрынину, если СССР разгласит эту договоренность, то она будет аннулирована. Президент Кеннеди был столь же решителен по отношению к своим генералам, которые противились выводу «Юпитеров». «Эти ракеты будут убраны оттуда до 1 апреля, раз нам нужно их убрать», – сказал он.

По общему мнению, дни кубинского ракетного кризиса были наиболее опасными за всю «холодную войну», но они были гораздо опаснее, чем это представлялось в то время. На Кубе во время кризиса находилось 36 ядерных боеголовок, что соответствовало опасениям Кеннеди и его советников. Однако они не знали, что командующий группой советских войск на Кубе получил полномочия использовать 9 из них в качестве тактического ядерного оружия в случае нападения США. Если бы Кеннеди отдал приказ о военных действиях, дальнейшая эскалация была бы неизбежной. Широкомасштабное вторжение было бы встречено на кубинской земле тактическими ракетами с ядерным зарядом. Соединенные Штаты были бы обязаны ответить ударом по целям на Кубе или в СССР. Затем обе стороны нанесли бы массированные ядерные удары по городам друг друга.

По иронии судьбы, из-за мирного окончания кризиса, по-видимому, главными его жертвами стали Кеннеди и Хрущев. То, как Кеннеди разрешил кризис, не улучшило отношения к нему ястребов, желавших военного решения, и, согласно некоторым версиям, год спустя кубинцы участвовали в убийстве Кеннеди. Никита Хрущев был смещен в ночь с 14 на 15 октября 1964 года. Одним из обвинений против него было то, что его ошибки привели к кубинскому ракетному кризису. Фидель Кастро, который никак не проявил себя во время кризиса, выиграл, поскольку Кеннеди дал обязательство не нападать на Кубу. Хотя ЦРУ устраивало против него заговоры, Кастро и его режим пережили обоих лидеров и кончину Советского Союза.

При наличии ядерного оружия и баллистических ракет было слишком опасно продолжать «холодную войну» по-прежнему, не найдя какого-нибудь силового упражнения, на которое потенциальные воюющие стороны могли бы расходовать свой заряд агрессии, не убивая при этом всех и каждого.

В своей книге «То, что надо» Том Вулф сравнил космическую гонку, понятие, возникшее вскоре после запуска советского спутника, с древними единоборствами. По традиции, восходящей к дохристианским временам, противостоящие боевые дружины выбирали самых могучих воинов для участия в поединке, служившем альтернативой всеобщему сражению. В одних случаях воины сражались один на один, в других сходились небольшие группы, например, по трое с каждой стороны. Вулф рассматривал полет людей в космос на приспособленных для этого баллистических ракетах как современное воплощение единоборства. Весь мир мог увидеть, кто сильнее, а жизнью рисковали лишь воины, участвовавшие в схватке. После кубинского ракетного кризиса космическая гонка стала заменителем ядерной войны.

Воины с обеих сторон, и от СССР, и от США, выезжали на бой на скакунах, которые вели свое происхождение от «Фау-2» Вернера фон Брауна. Два американских астронавта совершили первые полеты в космос с помощью старой надежной ракеты «Редстоун». Хотя орбитальные полеты корабля «Меркурий» были произведены с помощью МБР «Атлас», а для полетов «Джемини» были использованы ракеты-носители «Титан-2», именно фон Браун руководил проектированием и постройкой ракеты-носителя для полета «Аполлона» к Луне. Как ведущий ракетчик Америки, он примет участие и в разработке стратегии предстоящей битвы.

Все же и с началом полетов в космос и соревнования за Луну страх быть уничтоженным в ядерной войне остался. В 1964 году, спустя год с небольшим после кубинского ракетного кризиса, в фильме «Доктор Стрейнджлав» Стэнли Кубрика ядерный апокалипсис был изображен в жанре черной комедии. Сюжет показывал, как стратегическая тупость и тактические ошибки привели великие державы к ядерной войне. Питер Селлерс играл блестящего, но аморального ученого в инвалидном кресле, руководящего военной научной программой. Его искалеченные душа и тело выдают его, когда рука непроизвольно поднимается в нацистском приветствии. Со своим легким немецким акцентом он обращается к президенту: «Майн Фюрер».

Пока на огромной карте на задней стене кабинета отмечается путь советских и американских баллистических ракет, доктор Стрейнджлав предлагает альтернативу уничтожению человечества. «Мистер президент, – говорит он своим пронзительным голосом, – я не исключаю возможности сохранить некоторое количество человеческих особей. Это было бы легко сделать на дне одной из шахт». Стрейнджлав предлагает ироническое воспроизведение «Миттельверка», построенного десятки лет назад в немецкой шахте, где в городе рабов шло производство ракеты «Фау-2».

Спустя годы после выхода фильма многие видели в докторе Стрейнджлаве образ Генри Киссинджера, который появился на политической сцене в качестве советника по национальной безопасности при президенте Никсоне лишь в 1968 году. Создатель фильма Стэнли Кубрик считал сходство с Киссинджером непреднамеренным и неудачным совпадением. В 1964 году единственным бывшим нацистом, немецким ученым, имевшим доступ к президентам, логической моделью для Стрейнджлава был Вернер фон Браун.