Текст книги "Вернер фон Браун. Человек, который продал Луну"

Автор книги: Деннис Пишкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

14
Лунный корабль

Построить ракету побольше ничуть не сложнее, чем построить самолет побольше. Это просто стоит дороже.

Вернер фон Браун

Путешествие Соединенных Штатов к Луне началось в январе 1960 года, когда президент Эйзенхауэр дал указание НАСА ускорить создание «суперносителя». НАСА начало проектировать многоместный космический корабль. Высший персонал управления стал использовать название «Аполлон» для корабля, который должен был отправиться на Луну.

В 1961 году президент Кеннеди одобрил полет на Луну в качестве крайне важной для страны задачи. Это придало проекту дополнительный импульс. Существовавший в НАСА консенсус относительно выбора метода встречи на селеноцентрической орбите (ВСО) определял основные компоненты лунного корабля. Оставалось лишь создать и испытать миллионы деталей, которые должны были безотказно работать для того, чтобы люди могли полететь на Луну и благополучно вернуться обратно.

В 1962 году было в основных чертах выполнено проектирование лунного корабля. В его основании находился суперноситель «Сатурн-5», состоявший из трех ступеней. Первой ступенью была ракета «Сатурн S-1C», имевшая пять двигателей F-1, которые работали на керосине и жидком кислороде и создавали совокупную тягу 3402 т. Второй ступенью была ракета S-2C с пятью двигателями J-2, работавшими на жидком водороде и жидком кислороде. Третья ступень, получившая обозначение S-4B, имела один двигатель J-2. Сверху на корабль «Сатурн-5» были помещены компоненты, которые предполагалось использовать в космосе и на Луне: лунный модуль, который должен был опуститься на поверхность Луны; служебный модуль, в котором находились топливо и ракетный двигатель, необходимые для полета до Луны и обратно, и командный модуль, в котором должны были разместиться три астронавта.

Крайняя сложность лунного корабля требовала участия в его проектировании и постройке многих организаций. Ответственность за проектирование и изготовление ракеты «Сатурн-5» была возложена на Вернера фон Брауна и его группу в Центре космических полетов имени Дж. Маршалла. Руководство проектированием и изготовлением командного, служебного и лунного модулей осуществлял Центр пилотируемых космических полетов в Хьюстоне. НАСА заключило контракт на изготовление первой ступени с компанией «Боинг», второй ступени – с «Норт америкен авиэйшн», а третьей – с компанией «Дуглас».

НАСА стало бюрократической организацией, в которой было несколько центров и уровней управления, ответственных за программу «Аполлон». В этот лабиринт пришел Джордж Мюллер, новый руководитель Управления по пилотируемым космическим полетам, человек, чья прозорливость и воля сделали достижимой цель совершить посадку человека на Луну до конца десятилетия. Он пришел в НАСА, имея за плечами опыт работы над программами по созданию баллистических ракет для ВВС, где конечный результат был важнее, чем элегантность подхода. Мюллер занял новую должность в сентябре 1963 года и сразу же дал указание провести жесткий и объективный анализ состояния программы «Аполлон», которая должна была включать реалистическую оценку срока первой посадки на Луну. В то время наиболее оптимистическая оценка говорила, что первая попытка посадки на Луну будет сделана в конце 1971 года. Мюллер понимал, что существовавший план неприемлем, и требовал радикальных изменений с целью ускорения работ.

Свое решение проблемы он предъявил не в виде предложения, а в виде приказа. Двадцать девятого октября, менее чем через два месяца после занятия должности, он представил руководству центров в Хантсвилле и Хьюстоне свою концепцию «полного испытания» и основанный на этой концепции график испытательных полетов, который позволял уложиться в названный президентом Кеннеди срок. Термин «полное испытание» означал, что все ступени ракеты, в данном случае «Сатурна-5», должны были готовиться к полету и испытываться одновременно. При полных испытаниях требовалось меньшее количество опытных пусков, и сокращалось время, необходимое для подготовки первого полета экипажа.

Для Вернера фон Брауна и его группы из Центра космических полетов имени Дж. Маршалла такой подход выглядел чем-то средним между ересью и безумием. С самых первых дней в Германии, еще до Пенемюнде, фон Браун и его группа двигались вперед поступательно, изготовляя и испытывая каждый компонент, прежде чем перейти к следующему. Было произведено около 3 тысяч опытных пусков различных вариантов «Фау-2», большинство из них до принятия ракеты на вооружение. При подготовке полета на Луну они собирались как следует проверить каждую из ступеней корабля «Аполлон/Сатурн-5» по отдельности, прежде чем объединять их для окончательных испытаний в том виде, в каком они должны будут работать. Хотя Мюллер уже принял решение, он все же счел нужным привести аргументы в его пользу. Прежде всего, для адекватного испытания первой ступени необходимо, чтобы она несла груз, заменяющий верхние ступени. Если фон Браун и его группа собираются построить модели верхних ступеней, то они могут точно так же построить и запустить сами ступени. Кроме того, Мюллер указал, что верхние ступени не могут быть по-настоящему испытаны при запусках с земли. Они должны быть запущены, уже находясь в верхних слоях атмосферы или даже выше. Однако наиболее веский аргумент Мюллера не имел отношения к техническим вопросам. Он просто объяснил, что, не воспользовавшись очевидной возможностью выиграть время, невозможно полететь на Луну до конца десятилетия. Если же этот срок не будет указан в плане, то «Аполлон» может вообще не лететь. Фон Браун и его группа сдались, так же, как годом раньше, когда они согласились с концепцией метода встречи на селеноцентрической орбите.

Прошло уже два с половиной года с тех пор, как Кеннеди назвал полет корабля с экипажем на Луну одним из важнейших национальных приоритетов, а его энтузиазм по отношению к программе «Аполлон» сохранился. В субботу 16 января 1963 года он прибыл в Центр управления пуском на мысе Канаверал, чтобы посмотреть, как НАСА выполняет проект. Вернер фон Браун также приехал туда, чтобы показать президенту «Сатурн-1» и макеты оборудования, предназначенного для космического корабля «Аполлон/Сатурн». Завершив осмотр, Кеннеди вместе с другом и коллегой фон Брауна Куртом Дебусом, недавно назначенным главой центра, совершил на вертолете облет этой опорной базы для предстоящего штурма Луны. Примечательно, что в вертолете были также два американца, уже летавшие в космос, Гас Гриссом и Гордон Купер, которые с гордостью и волнением рассказывали президенту об «Аполлоне». Астронавты уже начали занимать центральное место в американской ракетной программе, ранее принадлежавшее фон Брауну и его немецкой группе.

То, что Кеннеди увидел в Центре управления пуском на мысе Канаверал, очевидно, произвело на него сильное впечатление. Но не на конгресс. В следующую среду, 20 ноября, Сенат урезал на 612 миллионов долларов запрошенные Кеннеди бюджетные ассигнования для НАСА. Перспектива послать человека на Луну в конце десятилетия была слишком отдаленной, слишком далеко выходила за сроки ближайшей предвыборной кампании. Кеннеди активно пробивал свою «лунную программу» в начавшейся на следующий день поездке по Техасу, предпринятой с целью восстановить единство в Демократической партии. Он хвалил ее в своей речи в Сан-Антонио. В этот же день в Хьюстоне президент присутствовал на обеде, организованном в честь одного из местных жителей, сыгравшего важную роль в том, что именно этот город стал домом для Центра пилотируемых космических полетов. На следующий день, 22 ноября, Кеннеди ехал по Далласу в открытой машине в составе автомобильного кортежа. В час дня было объявлено о его смерти от пули убийцы. Спустя шесть дней НАСА переименовало Центр управления пуском в Космический центр имени Джона Кеннеди.

Некоторые в НАСА считали, что убийство президента повлечет за собой закрытие программы «Аполлон». Линдон Джонсон, ставший преемником Кеннеди на посту президента, думал по-другому. Он храбро взялся за выполнение программ Кеннеди и еще активнее поддерживал космические исследования. Ведь это именно он убедил Кеннеди принять программу полета человека на Луну до конца десятилетия.

К концу первого года работы руководимого фон Брауном Центра космических полетов имени Дж. Маршалла в нем было занято 5500 человек, а во время наиболее интенсивной работы над программой «Аполлон» в 1966 году эта цифра возросла до 7500 человек. Бюджет Центра, которым распоряжался фон Браун, был еще более впечатляющим, в годы наивысшего подъема он превосходил 1,5 миллиарда долларов в год. Однако большая часть денег была истрачена не в Хантсвилле. НАСА направило 90 процентов средств, выделенных на программу «Аполлон», на создание и эксплуатацию производственных мощностей и оборудования. В целом программа «Аполлон» потребовала участия примерно 20 тысяч подрядчиков в промышленности и университетах, а число людей, участвовавших в ней, достигло 400 тысяч.

Программа «Аполлон» превратила фон Брауна и членов его группы из ракетостроителей в управляющих. НАСА поручило им контролировать подрядчиков, которыми были в основном гиганты аэрокосмической индустрии. Фон Браун и его группа боролись с волной, оторвавшей их от творческой работы. В 1963 году в Центре имени Дж. Маршалла была проведена реорганизация, целью которой было освободить фон Брауна и других руководителей высшего уровня от рутинной работы по управлению, объем которой сильно возрос, и дать им возможность сосредоточиться на стратегических вопросах. Хотя организационная битва, похоже, была проиграна, в управлении проектом им сопутствовал успех.

При всей популярности космической программы в середине 1960-х годов, ей приходилось конкурировать в борьбе за внимание американцев с другими внутренними и внешними событиями. Администрация Джонсона втягивала страну в гражданскую войну в Юго-Восточной Азии на стороне коррумпированного автократического правительства Южного Вьетнама против Вьетконга, поддерживаемого Северным Вьетнамом. У себя дома Соединенные Штаты столкнулись с проблемой, явившейся следствием позорной практики рабства в истории страны, – расовой сегрегацией.

К чести президента Линдона Джонсона, именно он обеспечил одобрение акта о гражданских правах в 1964 году и подписал его. Наиболее нетерпеливые борцы за гражданские права требовали решения проблемы-регистрации избирателей на Юге. Конфликт достиг высшей точки в «черную субботу» 7 марта 1965 года в Селме, штат Алабама. Приблизительно 600 активистов, в основном черных, планировали марш из Селмы в Монтгомери, означавший начало кампании за регистрацию избирателей. Губернатор Алабамы Джордж Уоллес, ранее отличившийся тем, что воспрепятствовал расовой интеграции в университете штата, объявил, что марш представляет собой угрозу для торговли и общественного порядка, и послал 200 полицейских для поддержки местного шерифа. Когда участники марша шли по мосту через реку Алабама, помощники шерифа и полицейские атаковали их с применением слезоточивого газа и дубинок. Телеоператоры и репортеры, освещавшие событие, постарались, чтобы позор Селмы увидела вся страна. Через два дня доктор Мартин Лютер Кинг шел во главе колонны, совершившей символический, на этот раз мирный, переход через мост в Селме, и под нажимом со стороны черных активистов принял участие в планировании нового марша на Монтгомери.

Под давлением федеральных властей и при участии федеральных агентов марш из Селмы в Монтгомери состоялся 21 марта и был встречен злобными насмешками со стороны невежественных белых южан и угрозами со стороны куклуксклановцев. Вдали от глаз общественности демонстрации сопровождались также убийствами активистов борьбы за гражданские права. Для страны и всего мира белые граждане Алабамы и власти штата во главе с губернатором вполне заслуженно выглядели злобными расистами, весьма мало уважающими закон и совсем не уважающими права черных граждан. Теперь Уоллес пытался найти в штате что-нибудь, что могло бы реабилитировать его, что-нибудь нейтральное с расовой точки зрения, поддерживаемое всей страной и неоспоримо прогрессивное. Он нашел то, что искал, за 256 км на север от Селмы, в Хантсвилле.

В 1965 году самый первый космический корабль Вернера фон Брауна находился на своей пусковой площадке, а «Ракета к Луне» отправлялась в путешествие с десятками пассажиров по нескольку раз в час уже в течение десяти лет. Первый космический порт мира в Диснейленде, в Анахайме, штат Калифорния, не просто успешно работал, но стал неотъемлемой частью установленного порядка вещей. Однако в середине 1960-х годов его создатель Уолт Дисней задумал новый центр развлечений. «Страна будущего» имела большой успех, но теперь она стала затмеваться реальностью, созданной партнером Диснея Вернером фон Брауном.

Дисней, которого сопровождали шесть человек, провел понедельник 12 апреля 1965 года в Центре пилотируемых космических полетов в Хьюстоне, а затем вылетел в Хантсвилл. Они прибыли как раз вовремя, чтобы оказаться почетными гостями на заседании местного отделения клуба Ротари, главным докладчиком на котором был Вернер фон Браун.

На следующее утро Дисней со свитой посетили фон Брауна в его кабинете в Центре космических полетов имени Дж. Маршалла. Фон Браун рассказал им, иллюстрируя свое повествование слайдами, о том, что сумел сделать за последние десять лет: о программе «Аполлон», о Центре космических полетов имени Дж. Маршалла, о ракетах «Сатурн». Потом он провел почти весь день, показывая гостям лаборатории центра, макет ракеты-носителя «Сатурн» и оборудование для статических испытаний «Сатурна». В конце дня обогащенный знаниями и впечатлениями Дисней улетел вместе со своими спутниками в направлении аэропорта Титусвилла. На следующее утро они осматривали Космический центр имени Джона Кеннеди.

В это время компания Диснея тайно скупала собственность в Центральной Флориде, около 100 км на запад от Космического центра. К октябрю 1965 года компания приобрела 111 км² земли – площадь, которая примерно в два раза больше острова Манхэттен. На пресс-конференции 15 ноября 1965 года Дисней в присутствии губернатора Флориды объявил, что эта земля будет местом для его нового центра развлечений «Мир Уолта Диснея».

Вполне возможно, что фон Браун был больше вдохновлен встречей с бывшим коллегой, чем Дисней. Еще до запуска «Эксплорера-1» на орбиту Редстоунский арсенал собирал устаревшие ракеты, включая «Фау-1» и «Фау-2», что положило начало импровизированному музею ракетостроения. Когда заработал Центр космических полетов имени Дж. Маршалла, он тоже начал собирать коллекцию устаревшего оборудования и прототипов ракет. В начале 1960-х годов фон Браун предложил создать выставку, в которой участвовали бы обе коллекции, на территории, которая не принадлежала бы ни арсеналу, ни центру. По размерам и охвату материала это было бы то, что создал бы Дисней, будь у него нужные связи и деньги.

В начале июня 1965 года, через два месяца после того, как Дисней посетил Центр космических полетов, через три месяца после демонстраций за гражданские права, грубого их подавления властями и убийств по расовым мотивам в Селме, губернатор Джордж Уоллес прибыл в Центр в качестве очень важной персоны, чтобы совершить экскурсию и сфотографироваться в соответствующей обстановке. Центр опубликовал фотографию Уоллеса, Вернера фон Брауна и администратора НАСА Джеймса Уэбба; все трое улыбались. Уоллес, без сомнения, был доволен, что появление в столице ракетостроения позволило немножко подправить его потрепанный имидж и придать ему некоторый прогрессивный оттенок. Уэбб имел все основания улыбаться, потому что его управление было одним из немногих, а может, и единственным федеральным органом, чью деятельность в Алабаме одобряло и население штата, и его губернатор. Фон Браун был доволен, потому что приобрел самого важного союзника для осуществления своего заветного проекта – создания ракетно-космической выставки в Хантсвилле.

В сентябре 1965 года законодатели штата одобрили выпуск облигаций на сумму в 1,9 миллиона долларов для финансирования проекта. Губернатор Джордж Уоллес, чувствуя себя покровителем науки, техники и образования, включил фон Брауна во вновь созданную Комиссию по научно-космической выставке.

15
Ошибки и несчастья

Уже в начале фазы планирования стало ясно, что нужно было слишком много сделать, слишком многое учесть и слишком многое могло пойти не так из-за малейшего упущения.

Вернер фон Браун

Когда завершилась программа «Меркурий», корабли «Джемини» подняли людей на орбиту, и гигантский проект «Аполлон» неумолимо продвигался к своей цели – Луне, и людьми, мужчинами, с которыми у всех ассоциировалось исследование космоса, стали астронавты. Все те, кто возглавлял НАСА: администратор Джеймс Уэбб, заместитель администратора Хью Драйден, начальник Управления пилотируемых космических полетов Джордж Мюллер и руководитель программы «Аполлон» генерал Сэм Филлипс, – были безликими бюрократами.

Единственной узнаваемой личностью из тех, кто оставался на земле, был Вернер фон Браун. Он вполне добродушно принял новую роль, хотя и не совсем незаметную, но уже не центральную. С астронавтами у фон Брауна были очень хорошие отношения, они уважали его и восхищались им. Возможно, так было потому, что у них была общая мечта, и потому что большинство астронавтов были, как и фон Браун, инженерами. Им было легко найти общий язык.

В то время как астронавты стремились стать творцами истории, фон Браун готовил себе место в истории в качестве ученого и общественного деятеля. Со времени успешного запуска спутника «Эксплорер-1» в 1958 году он собирал коллекцию наград от различных организаций, как некоторые собирают спортивные призы. К концу 1966 года он получил 19 почетных степеней доктора и стал членом 18 профессиональных организаций. Примечательно, что он не стал членом Американской ассоциации содействия развитию науки (AAAS), в которую его пригласили вступить в 1958 году. Фон Браун отклонил приглашение по совету службы безопасности сухопутных войск, которая все еще руководствовалась понятиями эпохи маккартизма<sup>[5]5
  Термином «маккартизм» в политической литературе обозначается реакционная политика. От фамилии Маккарти Джозефа Реймонда (1908–1957), председателя комиссии конгресса США по вопросам деятельности правительственных учреждений, сторонника гонки вооружений и «холодной войны». – Прим. ред.


[Закрыть]</sup> и подозревала наличие коммунистического влияния на AAAS из-за поддержки этой ассоциацией движения за гражданские свободы.

Слава порождает славу, а фон Браун использовал каждую возможность быть на виду. После успеха «Эксплорера-1» его осаждали с предложениями написать статьи о ракетах и космических полетах. Его библиография за 1969 год насчитывает несколько сотен публикаций. Даже делая скидку на многократную повторную публикацию одной статьи на разных языках, производительность фон Брауна поразительна. Однако технических и исследовательских статей среди его публикаций на удивление мало, и эти немногие в основном обзорного или спекулятивного характера. Фон Браун был популяризатором, не заинтересованным в строгом рецензировании своих работ.

В 1963 году ученый подписал договор о постоянном сотрудничестве с журналом «Попьюлар сайенс». В течение десяти последующих лет он публиковал в нем статьи ежемесячно, а после одну статью в два месяца. Об уровне технической сложности его работ можно судить по двум первым статьям «Вернер фон Браун отвечает на ваши вопросы» и «Еще ответы на ваши вопросы о космосе». Две статьи 1965 года – «Когда мы высадимся на Марсе?» и «Что случилось с пилотируемой космической станцией?» – отражают плохо скрываемое беспокойство о долгосрочной перспективе космической программы.

В 1966 году фон Браун стал соавтором исчерпывающей и прекрасно иллюстрированной энциклопедии «История ракет и космических путешествий». Его друг и соавтор Фредерик Ордуэй напишет вместе с ним и другие работы и присоединится к хору его почтительных и некритичных биографов.

Работа Вернера фон Брауна в НАСА и вся его разносторонняя деятельность требовали наличия умелых и преданных помощников. У него появилась новая команда для организации деятельности Центра космических полетов имени Дж. Маршалла. Заместитель директора Центра Эберхард Рес был другом и заместителем фон Брауна в течение 30 лет. Он был лишен внешнего блеска фон Брауна, но обеспечивал выполнение всей будничной работы. В 1970 году он станет преемником фон Брауна на посту директора Центра имени Дж. Маршалла. Бонни Холмс была секретарем фон Брауна. По всем отзывам, она отлично знала свое дело и была очень предана ученому. Барт Слэттери был руководителем информационной службы Центра имени Дж. Маршалла. В задачи бывшего капитана ВМФ Слэттери входило предотвращение появления критических отзывов о космической программе или о директоре центра. Как у большинства политических деятелей того времени, у фон Брауна было два литературных помощника, облекавших его идеи в слова. Однако характерный простой язык, редкое употребление жаргона и использование американских разговорных оборотов – все это выдает руку самого фон Брауна при подготовке выступлений. В какой степени литературные помощники фон Брауна участвовали в создании его многочисленных журнальных статей, неизвестно.

Раз уж фон Браун стал знаменитостью, то оставаться ею было частью его работы. Он давал интервью, содержание которых было предопределено. Как писал Том Вулф в книге «То, что надо», «пресса была подобна непревзойденным лицемерам викторианской эпохи». Журналисты избегали задавать неудобные вопросы и скрывали неприятную информацию. Все астронавты были примерными мужьями, не появлялось никаких сообщений об их выходках. Точно так же пресса была сдержанной по отношению к Вернеру фон Брауну. К нему относились как к пророку космической эры или к второстепенному философу и теологу середины XX века. Ему задавали вопросы, ответы на которые были очевидны. Никто не спрашивал, что он делал в Германии до 1945 года. Любой, кто осмелился бы это сделать, больше не получил бы к нему доступа. Не удивительно, что интервью с фон Брауном были всегда скучны и не давали практически никакой новой информации. Репортеры всегда получали подтверждение официальной репутации фон Брауна.

Одним из встречавшихся с фон Брауном репортеров была Ориана Фаллачи, не вписывавшаяся в общий ряд журналистов-лицемеров. Она писала о себе: «Я выросла в семье антифашистов, и, когда немцы оккупировали Флоренцию, я сражалась в рядах подпольной организации „Корпус добровольцев за свободу“. В 14 лет я ушла в почетную отставку из итальянской армии в звании рядового солдата». В середине 1960-х годов она жила в США, где работала над книгой об ученых и астронавтах, участвовавших в американской космической программе. Ее интервью с фон Брауном было обставлено официально строго.

По прибытии в Центр космических полетов имени Дж. Маршалла Фаллачи была приглашена в конференц-зал с длинным столом, вокруг которого стояло много кресел. Она ждала в одиночестве.

Интервью началось стремительно.

– Прошу прощения. Я опоздал на 11 минут.

– Это неважно.

– Это важно. И, к сожалению, я не могу уделить вам более получаса. Я никогда не опаздываю.

– Я знаю.

– Вы знаете?

Фон Браун снял плащ, бросил его в кресло.

– Меня зовут Вернер фон Браун. А как вас зовут?

Можно было не сомневаться, кто ведет интервью.

Фон Браун, сидевший на месте председателя, втянул Фаллачи в беспредметный разговор, в то время как отведенные ей полчаса истекали. Вдруг в комнату вбежал запыхавшийся Барт Слэттери, руководитель службы информации Центра имени Дж. Маршалла. Фаллачи описала его как «маленького, подобострастно согнутого человечка с красным лицом». Слэттери попытался взять ведение интервью в свои руки. Фон Браун отмахнулся от него. Он сам вел интервью.

Время шло. Фаллачи начала:

– Мистер фон Браун, я хочу обойтись без предварительных переговоров и прямо задать вам вопрос.

Барт Слэттери бросил через стол бумажку в направлении Фаллачи. На ней было написано: «Доктор фон Браун, а не мистер фон Браун».

Фаллачи слегка сбилась, но продолжала:

– Вопрос вот в чем, мистер фон Браун. Здесь люди говорят о путешествии на Луну как о поездке из Хантсвилла в Нью-Йорк и повторяют, что, по крайней мере, для Америки оно состоится до 1970…

Слэттери бросил репортеру еще одну записку: «Доктор фон Браун!»

– Оно действительно состоится до 1970 года, доктор фон Браун?

Слэттери довольно кивнул, и фон Браун перенес внимание со своих ногтей на репортера.

– Если американский народ согласен за это заплатить, то да, без всякого сомнения. Очевидно, есть определенные трудности, но все они вполне преодолимы. Это короткое путешествие, восемь дней туда и обратно. Полет на Луну – это пикник.

– Пикник?

– Пикник, увеселительная прогулка.

Ко времени интервью фон Браун и его группа в Центре космических полетов имени Дж. Маршалла уже построили «Сатурн» и состоялся его успешный запуск в Космическом центре имени Джона Кеннеди. Но гораздо больший по размерам «Сатурн-5» и лунный посадочный модуль еще не поднимались с Земли.

Путешествие на Луну было для фон Брауна увеселительной прогулкой. Ученый повел интервью в сторону более высоких целей: Марс, 18 месяцев пути туда и обратно; Венера; Бог.

Фаллачи, подобно многим другим до нее, забыла о «Фау-2» и нацистах. Она была захвачена вихрем энтузиазма фон Брауна.

– Я вижу здесь этические проблемы, – говорил он. – Чтобы принять этику, человеку необходимы две вещи. Первая – это вера в Страшный Суд, когда каждый из нас должен будет отчитаться перед Богом, как он воспользовался драгоценным даром жизни на Земле, вторая – это вера в бессмертие, то есть в продолжение нашего духовного бытия после смерти. Ведь у нас есть душа.

Мысли Фаллачи вернулись к войне и противникам нацистов, отправленным в Германию, откуда они никогда не вернулись.

– Я надеюсь, я ясно выразился.

– Вполне ясно, доктор фон Браун. Вполне.

– Уже 38 минут, – перебил Барт Слэттери, – на 8 минут больше предусмотренного времени.

– Мне надо идти, – сказал фон Браун.

Фон Браун был занятым человеком. Он вышел из конференц-зала так же стремительно, как и вошел. Его резкий стиль и властные манеры неприятно напомнили Фаллачи дни, когда топот немецких сапог был слышен на улицах Флоренции.

В Соединенных Штатах старательно созданный образ фон Брауна лишь иногда испытывал на себе критический взгляд, как это было в случае с Фаллачи. В Европе же по нему попытались нанести удар.

В 1963 году Юлиус Мадер, публицист из Восточной Германии, написал книгу «Тайна Хантсвилла. Документальный рассказ о карьере „ракетного барона“ Вернера фон Брауна». Характер книги был ясен уже при взгляде на обложку, изображавшую фон Брауна в форме СС с эмблемой смерти на головном уборе. В книге Мадера справедливо указывалось, что фон Браун имел в СС чин, соответствовавший званию майора, и что для изготовления ракет «Фау-2» на «Миттельверке» использовался рабский труд узников концлагеря «Дора». В ней отмечалось, что узники неоднократно видели фон Брауна в эсэсовской форме. К сожалению, книга Мадера о фон Брауне была продуктом «холодной войны». Она очень резко критиковала фон Брауна, ряд случайных событий превращала в зловещую последовательность. На западной стороне «железного занавеса» она была практически проигнорирована, и членство фон Брауна в СС и его участие в делах концлагеря «Дора» остались в тайне.

Фон Браун подвергся критике также в советской газете «Известия». «Вашингтон пост» сообщала 6 августа 1964 года об обвинениях со стороны «Известий». «„Известия“ подвергли нападкам американского ракетного специалиста Вернера фон Брауна за „создание нечеловеческих условий“ для рабочих на подземной ракетной базе нацистов в Польше, которой он руководил во время Второй мировой войны». По словам «Известий», фон Браун делал это, «чтобы выполнить данное Гитлеру обещание о создании чудо-оружия». В статье в «Известиях» было много фактических ошибок. Фон Браун не отвечал за условия работы, а ракетная база на Пенемюнде и подземная фабрика «Миттельверк» находились в Германии, а не в Польше.

Фон Браун мог игнорировать нападки из-за «железного занавеса», считая их необоснованными и клеветническими, но он должен был ответить на обвинения, выдвинутые против него читателями солидной газеты «Пари матч». Ситуация была спровоцирована собственной рекламной машиной фон Брауна. «Пари матч» опубликовала несколько комплиментарных заметок о фон Брауне и его группе и осенью 1965 года направила своих журналистов в Соединенные Штаты для более подробного освещения космической программы. Фон Браун пригласил этих репортеров и других представителей европейской прессы на опытный запуск ракетного двигателя F-1, предназначенного для первой ступени лунной ракеты «Сатурн-5». «Пари матч» отблагодарила за эту любезность хвалебным отзывом в выпуске от 23 октября 1965 года.

Статья вызвала поток писем редактору от членов группы, называвшей себя «Друзья узников лагеря „Дора-Эллрих“». Они считали, что фон Браун должен разделить ответственность за страдания узников концлагеря, в котором делали ракеты «Фау-2», и были оскорблены тем, что человеку, более других ответственному за создание этого оружия, оказывалось такое большое уважение. К апрелю 1966 года подобных писем собралось слишком много, чтобы их можно было не замечать, и «Пари матч» попросила фон Брауна ответить своим обвинителям. Ученый откликнулся письмом, датированным 26 апреля.

После 20 лет, на протяжении которых никто не призывал фон Брауна к ответу за его действия при нацистском режиме в Германии, он отрицал всякую ответственность: «Как ни понятна мне их горечь, я потрясен ложными обвинениями в мой адрес». Фон Браун считал, что жертвы «Доры» и «Миттельверка» теперь превратили в жертву его. Он объяснял в письме, что правительство США перед иммиграцией внимательно изучило его прошлое, и что трибунал по военным преступлениям расследовал жестокости, имевшие место в «Доре», но не было найдено никакой информации, свидетельствовавшей против него. У фон Брауна были основания считать, что он не должен нести ответственность за преступления Третьего рейха.

В своем письме в «Пари матч» фон Браун так писал о преступлениях, совершенных в лагере «Дора»: «Мне стыдно, что подобное могло происходить в Германии, даже в условиях войны, когда под угрозой было существование нации».

Фон Браун не мог не напомнить о своем аресте гестапо по обвинению в саботировании программы разработки «Фау-2» в качестве доказательства того, что он не был соучастником тех, кто заправлял в лагере «Дора». Однако он не упомянул о том, что этот арест был связан с борьбой Гиммлера за контроль над программой «Фау-2», и что основная часть его деятельности в «Доре» и на «Миттельверке» происходила после ареста в марте 1944 года. Редакция «Пари матч» была удовлетворена ответом фон Брауна или же была больше заинтересована современностью, чем историей, и больше не поднимала этот вопрос. Фон Браун еще раз избежал общественного внимания к своему нацистскому прошлому.