355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэнни Уоллес » Шарлотт-стрит » Текст книги (страница 3)
Шарлотт-стрит
  • Текст добавлен: 17 октября 2016, 00:31

Текст книги "Шарлотт-стрит"


Автор книги: Дэнни Уоллес



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Я улыбнулся, но Дэв был серьезен.

– Вот нам кажется, что мы занимаемся каким-то делом, – продолжил он, – но, собственно, каким именно? Если нас спросить о наших свершениях, что мы ответим?

Я задумался, но быстро нашелся с ответом:

– В прошлую среду я ел суп.

Дэв зажег самокрутку и покачал головой.

– Я серьезно, Джейс. Что, если главное в жизни – это отдельные ее моменты? И подчас мы их просто упускаем. Что, если мы отказываемся воспользоваться представившейся вдруг возможностью, а другой судьба нам так никогда и не подарит? Вполне вероятно, тебя запомнят как героя, а может, ты так и останешься ничем не примечательным человеком и проживешь ничем не примечательную жизнь до самой своей ничем не примечательной смерти.

Он указал на еще одну табличку.

Джордж Ли. При пожаре в Клеркенвелле вынес из огня потерявшую сознание девушку. Скончался от полученных травм.

26 июля 1876.

– Он воспользовался представившимся моментом.

– Что бы вы мне посоветовали? – обратился я к официанту.

«Абрицци» оказалось неплохим заведением с симпатичным, довольно функциональным интерьером (по-моему, несколько скучноватым), вышколенным персоналом (холодным? Нет… скорее бездушным), и… Так, на что еще обращают внимание те, кто инспектирует рестораны? Приборы на столе наличествовали во вполне достаточном количестве, на мой взгляд, хотя при желании и здесь можно найти недостатки. А корзинка с хлебом могла бы быть и побольше.

– Паста пенне очень хороша, и у нас прекрасная телятина, – ответил официант. Тот самый, который секунду назад едва не надорвал живот от смеха, когда понял, что Джейсон Пристли, зарезервировавший столик, это не «тот самый» Джейсон Пристли. Я тоже посмеялся бы, несмотря на то что к тридцати двум годам эта шутка успела мне изрядно надоесть.

– Еще у нас, разумеется, есть пицца. Лучшая в городе.

– Замечательно. Что за пицца?

– На тонком тесте, со свежими помидорами, базиликом и моцареллой.

– «Маргарита»?

– Эмм… Нет, «От Абрицци».

«Маргарита» вполне подошла бы.

– Хорошо, давайте «От Абрицци».

Официант – как позже выяснилось его звали Герман, то есть не думаю, что ему стоит смеяться над чужими именами, – удалился с моим заказом, а я невозмутимо отпил из своего бокала. Мне достался столик на двоих, и, сидя лицом к окну, я мог лицезреть возвращавшихся с работы, останавливавших такси или направлявшихся в пабы, равно как и встречавшихся с друзьями, любимыми и просто веселившихся.

Я с хрустом разломил хлебную палочку.

Да мне ли быть в печали? Все не так уж плохо. Вероятно, окружающим я казался загадочным: одинокий, хищного вида мужчина, наблюдающий за вечерней Шарлотт-стрит. Может быть, во мне было нечто от профессионального убийцы, и все выворачивали шеи, чтобы посмотреть, что же теперь заказывают киллеры.

И тут произошло то самое, из ряда вон выходящее.

То, что заставило меня выпрямиться и оторваться от хлебных палочек.

А потом встать и, не дождавшись своей «Маргариты», выйти из-за стола.

Я увидел ее.

Глава 3, или
Женщина появляется и исчезает

– Так что было дальше? – возбужденно спросил Дэв. – Я имею в виду пиццу, разумеется.

Он глотнул своего поло-кокта, слегка поперхнувшись.

– Ты шутишь?

– Ты что, просто ушел? Ну хоть заплатил?

– Понятия не имею, что было с пиццей. Думаю, когда они увидели, что меня нет, унесли ее обратно, а может быть, выставили на витрину. Это сейчас не самое главное.

– Может, она досталась кому-то другому? Было бы здорово, каждый раз, приходя в ресторан, иметь возможность попользоваться чьей-нибудь пиццей. Не подумай плохого, тебе же она все равно досталась бесплатно, так что…

– Дэв, девушка. Девушка, Дэв.

– Конечно. Извини. Девушка.

Это самое главное. Девушка. Куда же без нее.

Она возникла, естественно, из ниоткуда.

Я смотрел на свое отражение в стекле и думал, а действительно ли я так уж похож на профессионального киллера, и тут мое внимание привлекло какое-то движение в темноте. Не более заметное, чем если бы это было за милю от меня, но достаточное, чтобы заинтересовать меня происходящим на улице. Она вышла из «Снеппи-снепс», оглядываясь в поисках чего-то – на ней то же синее пальто, но туфли другие.

Чего? Меня?

Нет, разумеется. Но что-то она тем не менее искала.

Я встал, почти не осознавая, что делаю, в надежде, что она заметит меня в ярко освещенном зале, и, может, мы хотя бы помашем друг другу. Но она меня не видела… И даже если бы увидела, не думаю, что вспомнила бы. Было бы очень странно, если бы это было иначе. «Привет! Я тот парень, который…» – «Ты как-то помог мне с сумками». – «Да!» – «Ну ладно, пока!»

И тут меня осенило.

– Моя куртка. Можете принести мою куртку? – остановил я официантку.

– Вы закончили ужинать?

– Нет, мне просто кое-что нужно. Принесите мою куртку.

Официантка указала мне на столик администратора, но та была чем-то занята. Я попытался привлечь ее внимание, но она не обернулась. Я остановил официанта с подносом.

– Привет, могу я получить свою куртку?

Но он только улыбнулся, сказал «привет!» и прошествовал дальше.

Я выглянул в окно. Она все еще была там и все еще что-то искала.

Может, мне выбежать? Подойти к ней и сказать: «Привет, мы не знакомы, хотя в некотором роде и знакомы. Подождите немного, я вам кое-что принесу».

– Чем могу вам помочь, сэр?

Наконец-то. Я ждал несколько секунд, но все равно наконец-то.

– Мне нужна моя куртка. Столик… Не знаю, какой столик, вон тот, где хлебные палочки и яблочная газировка.

Она оглянулась, и на долю секунды я потерял девушку из виду. Но она была все еще там, чуть дальше, но так же еще что-то искала. У меня еще есть шанс.

– Столик номер девять… Мистер Пристли?

– Да.

– Джейсон Пристли! – рассмеялась она. – Звезда!

– Да, я знаю. Пожалуйста, дайте мне мою куртку.

Я потерял ее из виду, но она не могла уйти далеко. В худшем случае она на углу Гудж-стрит, но теперь Герман разыскивал мою куртку в гардеробе, а я щелкал пальцами, повторяя «быстрее, еще быстрее», что вряд ли прибавило ему симпатий ко мне. Наконец-то мне ее принесли.

Камера все еще тут? В моем внутреннем кармане? Я проверил на ощупь.

Да.

Я несся рысью по Шарлотт-стрит, обшаривая взглядом обе стороны улицы.

Вот она!

Она смотрела в мою сторону и улыбалась. Той самой улыбкой. Она помахала мне. Я застыл на месте. Она очаровательна.

И тут такси, которое она, видимо, и искала, медленно проехало мимо меня и остановилось.

Я понял, что это мой шанс.

– И что? – спросил Дэв, удивленно глядя на меня. – Ты воспользовался им?

Я промолчал. А потом…

– Нет.

Я и вправду им не воспользовался. Я застыл на месте, сам не знаю почему. Фотоаппарат лежал у меня в кармане. Я мог поднять его, крикнуть «постойте!», подбежать к ней и отдать его. И может быть, тогда бы мы смогли поболтать и она предложила бы выпить того вина, о котором я столько думал накануне, а я бы пригласил ее пообедать, а потом… Кто знает? Может, я помог бы ей купить подержанный «фольксваген-гольф» по сходной цене.

Второй раз за последние два дня я чувствовал, что это могло стать началом чего-то. И во второй раз за последние два дня ничего так и не началось.

– Почему? – спросил Дэв. – Господи, да почему же?

Он допил поло-кокта, выбросил банку в урну и открыл новую.

– Что это у тебя?

– Ты никогда не пил поло-кокта. О, это здорово. Похоже на кока-колу, но с металлическим привкусом. Тебе понравится.

Он сделал глоток и поморщился. Я задумался над его вопросом.

Так почему?

Почему я ничего не сделал, ничего не сказал? Вот тут-то и загвоздка. Она меня заметила, когда садилась в такси – в этот раз ей никто не помогал. Я знаю. Мельком, но заметила. И я заметил что-то едва уловимое, крошечный проблеск чего-то. Но это «что-то» все-таки было. Озадаченный взгляд, слегка наморщенный лобик, ну и другие приманки, указывающие на то, что она меня узнала. Она задержалась на тысячную долю секунды, а потом села в машину, хлопнула дверцей и укатила.

– А может быть, – заметил Дэв, – она посмотрела на тебя только потому, что увидела перед собой мужчину, который держал руку в кармане и пристально смотрел на нее из темноты.

Быть может, и так.

Что же, в конце концов, я все-таки оказался похож на убийцу.

– А вот это…

– Одноразовая тридцатипятимиллиметровая камера, – ответил я, крутя вещицу в руках.

– Ага… Что ты собираешься с ней делать? Разгуливать по Шарлотт-стрит в надежде, что она опять там появится и ты сможешь отдать ей фотоаппарат?

– Второй раз за два дня я встречаю ее на Шарлотт-стрит. Оба раза возле «Снеппи-снепс», один раз даже видел, как она оттуда выходит. Она совершенно точно занимается фотографией.

– Или кто-то прикарманивает ее фотоаппараты. В любом случае кто сейчас пользуется одноразовыми камерами? Она кажется странной. Так что ты собираешься делать?

Я пожал плечами:

– Ничего.

– Ничего? Да брось…

– А что я могу сделать? В любом случае не понимаю, о чем ты. Что и с чем я должен делать?

Дэв отглотнул поло-кокта и посмотрел на меня.

– На Шарлотт-стрит есть неплохие пабы.

В тот же день я написал отзыв о посещении «Абрицци».

«Волшебный уголок итальянского рая», – отметил я упомянув множество приятных моментов: то, к примеру, что хлеба было аккурат в самый раз, а официанты – великолепно вышколены. Во всяком случае, они знают, как зовут их почетных посетителей. Очень неудобно быть тезкой звезды девяностых. Тебя запоминают.

Ты становишься темой для разговоров, когда особо делать нечего. Представьте, если бы вы работали в обувном магазине и Шакил О'Нил приобрел у вас пару сандалий «Биркенсток». Вы бы всем об этом поведали, скажем, посредством сообщений: «К нам только что зашел мужик по имени Шакил О'Нил». Ваши контактеры ответили бы, что учились вместе с Рипом ван Винклем и Тоби Эстисом, [2]2
  Вымышленные литературные персонажи.


[Закрыть]
а в четвертом «Б» был мальчик, выучившийся на врача и ставший доктором Дре.

Кроме того, Герман наверняка запомнил, что я сбежал, не заплатив за газировку, и что не притронулся к тамошней пицце. Я был слишком смущен, чтобы возвращаться, и мне было не до еды. Он бы связался с менеджером, а тот позвонил бы в редакцию, чтобы рассказать эту историю, если бы моя статья им не понравилась.

Зои прислала мне короткое письмо:

«Эм, спасибо за статью. Должно быть это действительно крутое заведение, раз ты так его расхваливаешь. Странно: мне говорили, что это жуткое место. С тобой все в порядке?»

«Ну и жизнь, – грустно подумал я, – у тебя интересуются, в своем ли ты уме, если ты положительно о чем-то отзываешься. Бог с ними. Лучше представь, как счастлив будет Герман, когда это прочитает».

«Я люблю пиццу», – ответил я, не оставляя места для недомолвок, и закрыл ноутбук.

Было около шести, мы стояли перед домом номер шестнадцать по Шарлотт-стрит. Таверна «У Фицроя». Угол Уиндмилл-стрит.

– Идиотизм, – подытожил я ситуацию.

– Дилан Томас в свое время часто сюда заходил, – добавил Дэв. – Интересно, почему перестал?

– Это идиотизм, – повторил я. – Пошли куда-нибудь отсюда.

– Ты не расслышал? Дилан Томас заходил сюда выпить! Куда ты хочешь пойти? В «Уизерспунс»? Хорошо, мы можем встретить Натали Пинкэм из «Райт стаф».

– Да, мы не встретим там Дилана Томаса! Но с каких это пор тебе так хочется кого-то увидеть?

– Ты сам знаешь: мы пришли сюда, чтобы встретить…

Оба раза я встречал ту девушку около шести вечера.

Может, она работает где-то поблизости, в квартале Фицровия, прозванного так из-за таверны, в свою очередь, увековечившей какого-то Фицроя. Мне нравятся районы, при упоминании которых возникает ассоциация с пабами. В Лондоне, разумеется, есть еще «Эйнджел», «Менор-Хаус», «Роял-оук», «Суисс-коттедж». Да, и еще «Слон и замок». Это название перестало казаться мне абсурдным, когда я понял, что… Хорошо, что паб не назывался «Викарий и сиськи» или как-то в этом роде – название района может сильно влиять на цену недвижимости.

Дэв был прав насчет Дилана Томаса. Когда мы зашли сюда в первый раз, улыбчивый парень в твидовом костюме, приехавший на денек из Бристоля, пояснил, что в двадцатые, тридцатые и сороковые годы тут собирались художники, интеллектуалы и прочая богема. Они толпились за каждым столиком, обменивались идеями, вели пьяные споры, дрались и восхищались друг другом. Впоследствии этот паб сделался знаменитым на весь квартал. Джордж Оруэлл тоже был местным завсегдатаем.

Теперь на смену им пришли такие, как я и Дэв. И я не мог отделаться от мысли, что если паб может вызывать разочарование, то это именно тот случай. Но девушка? Какое отношение она имеет к этому кварталу? Она журналистка? Официантка? Дизайнер?

Шарлотт-стрит изменилась, даже за то время, что я живу в Лондоне. Одно время тут было царство моды и художественной фотографии. Потом главенствующее положение захватила реклама. Через некоторое время заявили о себе телевидение и радио. Теперь тут в основном рестораны и бары. И только таверна «У Фицроя» пережила все эти перемены, как старый завсегдатай бара, упрямо отказывающийся покинуть свое место за стойкой, даже несмотря на то что его любимое заведение превратилось в заурядный караоке-клуб.

Иногда я испытывал желание поговорить с Дэвом о таинственной незнакомке, но не решался его осуществить, опасаясь, что подобный разговор выродится в пустословие и просто станет еще одним поводом зайти пропустить по кружке. Я делал вид, что это идея Дэва, а я, так уж и быть, согласен его поддержать. Я демонстрировал безразличие и менял тему каждый раз, когда заходила речь о девушке, злясь на себя за то, что мне самому хотелось поговорить об этом.

– Может быть, ее зовут Шарлотта, – предположил Дэв, и я притворился, что нахожу свои ботинки чрезвычайно занимательными. – Может быть, ее зовут Шарлотта Стрит. Мисс Шарлотта Стрит. Звучит как строчка из путеводителя.

– Туристы обожают Шарлотт-стрит, – заметил я, отводя взгляд.

И это правда. Хотя, строго говоря, не совсем обычные туристы. Бизнесмены. Американские бизнесмены. Вон прямо сейчас несколько спускаются по ступенькам роскошного отеля «Шарлотт-стрит», выделяющегося своими зеленоватыми тонами; все чисто выбриты, в шикарных костюмах, «Ролексы» сверкают в лучах заходящего солнца. Они садятся в серебристые «мерседесы» и едут обедать в… не знаю, наверное, в «Плющ».

Мы с Дэвом наблюдаем, как престижные авто, шурша шинами, величаво проплывают мимо.

– А все-таки неплохо, наверное, быть американцем, – размышляет вслух Дэв.

– Они не все такие, – напоминаю я, – есть еще Халк Хоган.

Дэв быстро обшаривал глазами Шарлотт-стрит, рассматривая смеющуюся толпу, покидавшую бары и рестораны. На Шарлотт-стрит всегда чувствуется ощущение праздника, другого мира, более счастливого. Очевидно, что Дэв высматривал девушку. Я не мог ничего с собой поделать и занимался тем же самым.

И тут я приказал себе остановиться. Необычное чувство. Странно быть здесь, ощущать себя чуть ли не маньяком-преследователем… А что, если?.. Что, если она появится? Пройдет мимо? Я почувствовал внутри холодок нетерпения. Такой же, какой возникал в ожидании Сары в том тайском ресторане во время нашего второго нормально прошедшего свидания.

Я мысленно осадил себя. Это не свидание. Это преследование.

Глаза Дэва неожиданно расширились. Он смотрел на что-то. Или на кого-то за моим плечом.

– Она, – прошептал он, не выдавая никаких чувств выражением лица. – Это она?

Я похолодел.

– Не знаю.

– Синее пальто?

Я кивнул.

– Туфли?

– Не без того.

Я медленно обернулся.

– Нет, – несколько разочарованно проговорил я, глядя на быстро движущегося мимо нас человека в синем пальто и туфлях. Это был высокий чернокожий мужчина.

Дэв рассмеялся. Иногда он бывает редкостным идиотом.

– Ну откуда мне знать, правда? Я никогда ее не видел. Какого цвета у нее волосы?

– Она… вроде блондинка…

– Вроде?

– Ну блондинистая.

– Глаза?

– Да, на месте.

– Какого цвета?

– А это придется спросить у нее.

– Тебе надо бы выработать навыки слежки за людьми. Мой ход!

Дэв вошел в паб, я улыбнулся, покачал головой и, наконец, рассмеялся.

Нет, правда, это полный идиотизм. Идиотизм, но по крайней мере веселый. Приди я один – вот тогда бы это имело нездоровый вид. Кроме того, мне бы одному это и в голову не пришло. Но с Дэвом… С Дэвом это уже приключение. Как если бы мы нашли какой-то загадочный дорожный указатель и пошли бы в том направлении, просто чтобы посмотреть, что там. Я не принимал эту затею всерьез. Нет, правда. Она могла оказаться кем угодно. Например, нацисткой.

И у нее вполне мог быть парень. Тоже нацист. Возможно, они купили и нацистскую собаку, а в свободное время танцуют нацистские танцы. Я мог назвать миллион причин, по которым эта девушка совершенно не подходила…

Для чего? Чего я ожидал на самом деле? Давайте представим, что она действительно окажется здесь сегодня. Что тогда? Что я ей скажу такого, дабы не выглядеть странным, опасным или просто психом? Может, вести себя как обычно? Сказать, что я видел ее вчера вечером, что у меня с собой ее фотоаппарат, но я не отдал ей его? Имел возможность, но предпочел оставить его при себе?

Часы показывали пять минут седьмого. Самое время. Я посмотрел в сторону «Снеппи-снепс». Мимо шла шумная компания, направлявшаяся, видимо, в «Цилли». И ни малейшего признака девушки. Пока по крайней мере.

– На, держи. – Дэв вручил мне кружку. – Видел ее? Должно быть, она работает где-то неподалеку. Ты всегда видел, только как она уезжает? Она не приезжала сюда при тебе?

Я кивнул.

– Да, должно быть она работает где-то здесь. Ведь здесь много публичных домов самого высокого класса. И дорожных полицейских тоже немало. Не одно, так другое. В какую сторону она направлялась?

– Послушай, я видел ее всего два раза. Она удалялась в эту сторону. Оба раза она брала такси.

– Интересно; видимо, цель ее поездок находится где-то неподалеку. Метро тут рядом. Так что можно утверждать, что она работает и живет где-то здесь. Если, конечно, она не направлялась по вызову, к клиенту.

– Она не проститутка. И тем более не дорожный полицейский.

– Хотя это бы объяснило потребность в фотоаппарате. Если она полицейский, я хочу сказать. Они сейчас делают снимки нарушителей.

– Не одноразовыми же. И на ней была бы фуражка.

Мы оба обратили свои взоры на улицу.

Но она там не просматривалась. Было десять минут седьмого, но она все еще не появлялась. Дэв посмотрел на меня, поджал губы и принялся раскачиваться на каблуках.

Я опять почувствовал себя не в своей тарелке. Все мои оправдания просто не выдерживали какой бы то ни было критики. Да, нашу затею окутывал флер «развлечения», но он таял на глазах. Дэв поцокал языком и фыркнул.

Что мы творим.

– Слушай, пойдем отсюда, – предложил я.

– Ты шутишь, – возразил Дэв, – посмотрел бы я, как ты скажешь это ей.

Я понял, что мне это окончательно перестало нравиться.

– Нет, мне правда не по себе. Пойдем домой. Поиграем в «Золотой глаз» или в футбол.

Обычно этот прием срабатывал.

– Подождем, – уперся Дэв.

Мы постояли еще немного, молча глядя на Шарлотт-стрит.

Она так и не появилась.

Разумеется.

Я встречал ее два дня подряд. Это еще не значит, что она посещает эти места регулярно. Мы стояли на улице вместе с другими посетителями, и Дэв скручивал себе сигарету. Солнце опускалось за силуэты домов, и его последние лучи окрашивали улицу теплым янтарным цветом.

В половине восьмого или, может быть, в семь тридцать пять мы поняли, что исчерпали все возможные темы для разговора.

– Ну что, по последней? – поинтересовался Дэв.

И я ответил:

– Не здесь.

Мы пошли по Шарлотт-стрит в направлении метро. Когда мы поравнялись со «Снеппи-снепс», Дэв неожиданно остановил меня.

– Наверное, тебе тяжело, – осторожно проговорил он, коснувшись моей руки. – Из-за всего этого, с Сарой.

Я скорчил гримасу и сказал:

– Нет, ради Бога, не начинай! Я хочу сказать, что это как-то уж слишком круто, когда все вот так, как гром с ясного неба. Но ты сам знаешь, как у нас обстояли дела, и… Эй, ты что делаешь?

Его рука дернулась, и я понял, что он вытащил что-то из моего кармана.

Фотоаппарат оказался у него в руках.

– Если ты сможешь на пару секунд прекратить свои разглагольствования о Саре, давай зайдем, – предложил он. – Через полчаса они закроются.

Он быстро направился ко входу в «Снеппи-снепс», открыл дверь и зашел внутрь.

Глава 4, или
Лондон, удача и любовь

Проявку Дэв решил доверить «Суперэкспресс», а это означало, что данная операция будет завершена только через сутки, хотя в наши дни разве что полет до Луны, занявший то же время, можно назвать суперэкспрессом.

– Встретимся здесь завтра вечером, – объявил он, когда мы вышли на улицу. Честно говоря, это заявление выглядело излишним, поскольку мы скорее всего придем сюда вместе.

Я знаю, что вы думаете. Вы считаете, что нам не стоило этого делать. Подобные действия похожи на бесцеремонное вторжение в личную жизнь. Вправе ли мы проявлять фотографии этой совершенно незнакомой нам девушки? Кто знает, кто может на них оказаться? И чем этот кто-то там занимается…

Вопрос не праздный.

Тем не менее Дэв пытался меня успокоить, утверждая, что она все равно не узнает о наших манипуляциях с фотоаппаратом. А если и узнает, то только потому, что эти фотографии привели нас – точнее, меня – к ней.

Не знаю, как он себе это представлял. У него самого никогда не было фотоаппарата. Может быть, он думает, что люди имеют обыкновение фотографировать самих себя с собственным адресом в руках. Может быть, он думает, что все любят фотографироваться на фоне табличек с названием улицы, указывая на свой дом, на случай если кто-то найдет их фотоаппарат и решит зайти. И даже если там действительно есть такой снимок… Что дальше?

Я зайду к ней, так? Я постучу в дверь и скажу: «Привет! Мы с другом напечатали ваши личные фотографии, а потом тщательно их изучили, благодаря чему вы, собственно, и имеете возможность видеть нас!» Думаю, после этого она в жизни не станет фотографироваться.

– Когда ты успел стать святым? – поинтересовался Дэв.

– Я не святой. Просто это как-то…

– Что? Тебе неинтересно? Ты предпочел бы не знать, что там?

– Понимаешь… Это как-то жутко…

Дэв нажал кнопку на брелке, раздался электронный джингл «Восстань из мертвых!».

– Это-то тут при чем? – спросил я.

– Я хочу сказать, перестань думать о том, что случилось. Извини, я думал, что брелок произведет на тебя большее впечатление. В любом случае кто узнает? Никто же не просит тебя писать об этом в газету. Мы можем заговорщицки переглядываться и отшучиваться от тех, кто будет задавать лишние вопросы. Кроме того, это же одноразовая камера – снимки скорее всего окажутся размытыми и неудачными. Возможно, она одна из тех странных студенточек, что любят фотографировать голубей и потерянные перчатки, так чтобы и те и другие венчали собой заборы, а потом дают этим фотографиям пафосные названия вроде «Видимость правдоподобия» или «Разум сам указывает себе путь».

Я кивнул. Дэв прав. Нельзя исключать возможность того, что она полная идиотка. Но я был уверен, что это не так. И хотел относиться к ней с уважением. Звучит странно и бредово, но у меня было чувство, будто я что-то ей должен. Она ведь, строго говоря, не незнакомка: она мне улыбнулась.

Дело в том, что я уже чувствовал себя подобным образом. В школе – уж это точно. В колледже тоже, может быть. В любом случае пару раз в жизни меня посещала мысль о том, что я кому-то нравлюсь, и я давал ей волю.

В школе была девочка по имени Эмили Пай. Симпатичная, на год младше меня. Однажды мы столкнулись у школьных ворот, и она улыбнулась мне. Во всяком случае, мне так показалось. Теперь я понимаю, что она просто улыбалась в тот момент, когда мы встретились, и думать не думала обо мне. Тем не менее наши взгляды пересеклись, и она тут же отвела глаза.

Но весь остаток дня я не мог не думать об этой улыбке. И остаток недели. И остаток школьного семестра. Эмили Пай улыбнулась мне! Это значит… я ей нравлюсь.

Неожиданно из симпатичной девочки на год младше она превратилась в девушку моей мечты, с которой я хотел связать всю свою жизнь. Она мой идеал – и я ей нравлюсь. О, Эмили Пай, какой счастливой будет наша с тобой жизнь. Мы отправимся в путешествие, а потом у нас будет гостиная, наполненная солнечным светом, с книжными шкафами вдоль стен. А еще мы обзаведемся небольшой квартиркой в Нью-Йорке или Париже, в случае если у нас родится ребенок и не будет достаточно бонусных миль, чтобы летать бизнес-классом. Я преуспею в своей работе, и ты тоже, я ведь придерживаюсь достаточно современных взглядов и буду поощрять твои карьеристские устремления. А когда станем старше и ты начнешь носить очки с прямоугольными стеклами и длиннополые кардиганы, мы все еще будем держаться за руки, гулять в парке и брать с собой еду навынос, так как то, что мы уже не молоды, не означает отсутствие стильности.

Она была на год младше меня – все знают, что это идеальная разница. Любой факт, любую мелочь я старался уложить в общую картину, дабы доказать себе, что это судьба. Все, о чем я мечтал, – это случайно встретиться с ней. Я прогуливал уроки в надежде, что она делает то же самое и мы можем столкнуться в школьном коридоре. Я в зеркальных очках катался на велосипеде около ее дома и представлял, как спасаю ребенка или останавливаю преступника, просто чтобы привлечь ее внимание. Из девочки, никогда не занимавшей мои думы, Эмили Пай превратилась в ту, о ком я не мог не думать, только потому, что она внезапно стала ассоциироваться с прекрасной незнакомкой. Она заметила меня. Что-то было в ее улыбке. Я был в двух шагах от цели!

В общем, я написал ей своего рода любовное послание – точнее, короткую записку. Содержание ее сводилось к следующему: «Думаю, нам надо встретиться». Я надеялся выманить ее, чтобы толком поговорить, но обставил это как нечто таинственное и по-взрослому стильное. Однажды вечером, после продолжительного обсуждения этой темы с моим другом Эдом, я решился. Будучи молод и глуп, я думал, что она ждет не дождется действий с моей стороны. Ждет этого момента.

Так что я кинул в ее почтовый ящик свое послание и уехал, крутя педали со всей прытью, на какую только был способен.

Через пару дней…

Жжжж.

Пришедшее сообщение отвлекло меня от воспоминаний об Эмили Пай. Я остановился, и Дэв последовал моему примеру.

– Что там? – поинтересовался он.

Прости, что сорвалась вчера. Я все еще ценю тебя, Джейс. Может быть, нам стоит поговорить? Мне есть что сказать.

– Сам знаешь что, – ответил я, и Дэв скорчил понимающую гримасу.

Я уставился в экран. Господи, можно, я просто в смущении запрусь в своей комнате? Никогда еще фраза «Мне есть что сказать» не вызывала так мало интереса. «Мне есть что сказать» означает «Мне есть что сказать тебе», а «Мне есть что сказать тебе» означает «Тебе придется сидеть не двигаясь, и слушать, пока я буду высказывать все, что о тебе думаю».

Я не могу этого вынести. Только не сейчас. Да, мне придется время от времени встречаться с ней – мы ведь вроде как все еще друзья. Быть друзьями у нас всегда получалось лучше всего. Думаю, в этом причина того, что мы не смогли стать кем-то еще.

Я убрал телефон в карман и криво улыбнулся Дэву.

Так вот, через пару дней я получил ответ от Эмили Пай. Через одну из ее многочисленных подруг. Как оказалось, она не имела ни малейшего понятия о том, от кого было это письмо. Ни малейшего. Она даже не подумала: «Что, это от того парня?»

Я принял твердое решение не забирать фотографии из проявки.

В тот же вечер мама и отец приехали из Дарема. Они в четвертый раз решили повидаться с Билли Элиотом, а также с моими соседями – Джен и Эриком. Остановились они, как обычно, в отеле, в Бейсуотере. Им никак не приходит в голову, что двенадцать фунтов, сэкономленные ими при этом, несколько меньше двадцати фунтов, затрачиваемых на такси до театра и обратно.

– Почему-то это мы всегда приезжаем к тебе, – с усмешкой начала разговор мама.

Мы сидели там же, где обычно: в венгерском ресторане «Веселый гусар» на Грик-стрит. Мы всегда встречаемся там, потому что отцу нравится разглядывать картинки на стенах с изображением Майкла Говарда и Джона Коула и делать вид, что он находился в центре политической жизни, в то время как на самом деле он проработал всю жизнь в компании «Брайант энд Хосуорт», производившей кровли и потолки. Маме нравится здешний холодный суп из вишни, хотя мне кажется, она получает больше положительных эмоций, когда говорит об этом, чем когда ест его. Во всяком случае, дома она никогда не готовила ничего подобного.

С тех пор как мы с Сарой расстались, меня не покидало ощущение того, что они не так уж и рады меня видеть. Разумеется, это паранойя, но я знал, что больше не являюсь воплощением надежды. Теперь я просто Джейсон. Такой же Джейсон, каким был всегда. Я ощущал себя башней, которую строили очень долго и никто уже не надеялся увидеть ее законченной. И вот, когда работа подошла к своему завершению, это грандиозное строение, как бы символизировавшее собой действительно большие надежды, рухнуло, развалилось на части, и осколки его теперь валяются на земле. Все доброжелатели знали, что надо меня восстанавливать, но никому не хотелось заниматься этим во всех отношениях достойным делом. «Почему? – всхлипывали они. – Почему ты забрал от нас нашу Сару?»

Но они оставались со мной. Они всегда любили меня. Но несомненно, при всем этом в душе они обвиняют меня в том, что я не оправдал их надежд и время было потрачено впустую. Я чувствовал себя своенравным и неблагодарным подростком.

– Ну вы же приезжаете сюда только ради Билли Элиота, – напомнил я.

– Мы приезжаем ради тебя, – тут же ответил отец. – Билли Элиот просто приятное дополнение.

– Так как у тебя дела, – продолжила разговор мама, как выучилась за эти годы. – Как твоя писанина?

Я сделал вид, что не заметил пренебрежительного оттенка.

– Нормально, спасибо. У меня сегодня несколько заказов, так что…

Она несколько изменилась в лице.

– Иначе, сама понимаешь. На рынке серьезная конкуренция. Кризис.

– То есть ты забросил учительство, – тяжело вздохнув, проговорила она. – Хотя это тоже шанс изменить жизнь. Но ты, кажется, и его упустил. Ведь так?

– Да, – ответил я, пристально изучая сосиску.

Думаю, пора вспомнить о Стивене. Я решил оставить за собой привилегию начать разговор о нем.

– Как дела у Стивена?

– Хорошо, – дружно ответили они.

У Стивена, моего брата, дела всегда шли хорошо. Но в нашем случае не приходится говорить о братском соперничестве. Я не завидовал ему. Не хочу сказать, что завидовать нечему: он добился потрясающих успехов. Он возглавлял операционный отделе «Малайтел», его дети были здоровыми и загорелыми, а жена – остроумной, темпераментной и увлеченной планами обустройства их нового дома, в частности бассейна, конечно же, с ярко-голубой водой. Мама сказала, что они приедут на Рождество, и я понял, что мне предстоит получить не только подарки, но и порцию разговоров о будущем.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю