Текст книги "Ангел любви"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

обоим. Твои люди отомстят нам. Разве не так?

– Ойе! Твоего мужа положат вон туда и вырежут у него сердце. И то же самое сделают

с тобой!

– Ойе! – воскликнула Лилит. – Этого нельзя допустить! Понимаешь?

– Понимаю. И этого не будет!

Хейкуа задумалась. Потом посмотрела в глаза Лилит и решительно сказала:

– Ты должна уехать вон туда, на Тайаретапу. На священном острове тебя никто не

посмеет тронуть. Живи на нем до праздника Полной Луны. А я постараюсь найти способ

обойти табу.

6

Следующие пять дней Данрейвен провел в джунглях, постясь и занимаясь

самовнушением, в надежде изгнать из памяти, а тем более – из сердца, образ женщины с

дельфином. Но это не удавалось. Каждую ночь она являлась ему в сновидениях. На седьмую

ночь ему приснился дельфин.

Данрейвен задумался над этим знамением. И после долгих размышлений решил, что,

видимо, души его и этой женщины – родственны. Этим, скорее всего, и объяснялось столь

внезапно возникшее в нем желание обладать ею. Именно ею, и никем другим! Значит, им

надо быть вместе!

Тогда он собрал свои пожитки, вышел из зарослей и, столкнув в воду оставленную кем-

то пирогу, взялся за весла. Выплыв на середину лагуны, он сложил ладони рупором и издал

громкий трубный звук. Дельфин не заставил себя ждать.

– Рангахуа! – радостно воскликнул Данрейвен. – Я знал, что ты приплывешь!

Рангахуа повернулся и поплыл прямо к священному острову Тайаретапу.

Адам ступил на горячий песок и, вытянув пирогу носом на берег, осмотрелся. Мириады

мелких ракушек сверкали на солнце, подобно бриллиантам. Прямо к морю спускалась густая

зеленая растительность.

Не раздумывая, Данрейвен углубился в чащу и очень скоро очутился на небольшой

лужайке, на краю которой стояла хижина, напоминавшая шалаш. Перед входом дымился

костер, стоял глиняный горшок с каким-то варевом, лежали хлебные лепешки и фрукты.

– Иа ора на! – воскликнул Адам.

Никто не отозвался. В хижине тоже никого не было. Но ее обитатели не могли уйти

далеко. Говорила об этом и только что приготовленная еда. Причем – для двоих. А что, если

таинственная незнакомка ждала его!

Адам присел на корточки у входа в хижину и громко сказал:

– Черт побери, до чего же я проголодался!

Какой-то шорох донесся из-за растущих рядом папоротников. Данрейвен сделал вид,

что не слышит, и, взяв огромный желтый апельсин, принялся старательно снимать с него

кожуру. Разделив плод на дольки, он положил одну из них в рот и воскликнул по-английски:

– Да это же настоящая пища богов!

За стеной хижины совершенно явственно послышалось женское хихиканье. Адам

вскочил на ноги и заглянул туда. Никого. Но по еще не успокоившимся листьям папоротника

он безошибочно определил: кто-то только что скрылся там. Стремительно раздвинув

заросли, он увидел недалеко впереди мелькавшие пятки.

Адам бросился вслед за беглянкой. Тропинка вела все дальше и дальше. Неожиданно

на его пути вырос огромный, поросший густым мхом валун. Адам с разбега вспрыгнул на

него и... И в изумлении остановился.

Прямо перед ним возвышался храм. Его витой купол, пробивая полог из пальмовых

крон, уходил высоко в небо. Стены были инкрустированы разноцветными ракушками,

образующими затейливые орнаменты. Окна закрывали решетчатые рамы, переплетенные

гирляндами из живых цветов.

Адам смотрел на это чудо архитектуры и не мог оторваться. Он даже не думал, что на

затерянных островах Тихого океана могло существовать что-нибудь подобное. И вдруг

услышал тихий, ласковый голос:

– Красиво, не правда ли?

Данрейвен быстро оглянулся. На тропинке никого не было.

– Я здесь, – раздался тот же голос.

Он посмотрел вперед и увидел прекрасную фею, прислонившуюся к пальме так плотно,

что, казалось, сама она была вырезана в стволе дерева искусным мастером. Но Адам

мгновенно узнал ее. Нимфа на спине дельфина, незнакомка в доме для собраний, героиня его

ночных грез смотрела на него черными глазами и улыбалась мягкой, загадочной улыбкой.

Данрейвен долго молчал. Наконец дар речи вернулся к нему.

– Ты говоришь по-английски? – спросил он первое, что пришло в голову.

– Ойе, ойе!

– Кто тебя научил?

– Хейкуа, моя подруга. Мы с ней читали Библию.

– Тебе удобнее говорить со мной на своем языке? Я знаю не меньше трех его

диалектов.

– Предпочитаю по-английски.

– Прекрасно. Но если тебе что-нибудь будет непонятно – скажи. Я с удовольствием

повторю. Кстати, это очень полезно для совершенствования языка.

– Ойе! Пусть будет по-твоему!

– Итак, ты знаешь, кто я?

– Знаю, ты великий жрец, приплывший из далекой заокеанской страны.

– Совершенно верно. Ну, а теперь: кто ты?

– Я... я... Меня зовут Лили.

– Лили? Какое прекрасное имя! Скажи, Лили, ты боишься меня?

– Нет.

– Тогда почему всегда убегаешь?

Она подняла на него свои прекрасные глаза и тихо, очень серьезно сказала:

– Ты же сам знаешь почему.

Эта откровенность и особенно тон, каким островитянка ответила ему, заставили Адама

смешаться и переменить тему разговора.

– Что это за место? – спросил он.

– Ты имеешь в виду остров?

– Для начала – да.

– Это – священная земля. Когда-то давно здесь жили боги. Хейкуа называет ее

Райским садом.

– Нельзя не согласиться! Во всяком случае, такой первозданной красоты я не видел

нигде! Насколько я понимаю, ты оберегаешь этот храм?

– В какой-то степени...

– А мне нельзя войти?

– Только при одном условии: ты никогда и никому об этом не расскажешь.

– Хорошо.

– «Хорошо» – этого мало. Поклянись.

– Клянусь!

– Тогда...

Они вошли в храм. И снова у Адама замерло дыхание от того, что он увидел. Стены

полукруглого зала были покрыты удивительными фресками, с вкрапленными в них

настоящими жемчужинами. Сюжетами для одних явно послужили местные легенды. Другие

посвящались житию богов. Были и вполне земные картинки, связанные с бытом туземцев. А

еще – многочисленные изображения всякого рода экзотических животных, птиц и рыб.

Но больше всего Данрейвена поразила акустика. В храме, как в исполинской морской

раковине, звучали эхо морского прибоя, шелест листьев, дуновение ветерка, отдаленное

пение птиц.

Звуки сливались, образуя сложнейшие аккорды, переходившие в завораживающую

слух симфонию.

– Боже мой! – воскликнул Данрейвен. – Это же чудо!

Его слова наполнили зал. Адам поднял руки и отбил хлопками сложный пульсирующий

ритм. Эхо повторило его вплоть до самых мельчайших оттенков. Он подумал, как

великолепно звучал бы здесь его барабан. И какое неизгладимое впечатление произвел бы

такой концерт на его коллег из Королевского географического общества! Ведь они даже не

могут себе представить ничего подобного!

– Помни, никто не должен знать об этом, – снова шепнула ему таинственная

незнакомка.

Он протянул руку и провел ладонью по ее густым и мягким волосам. Она с укором

посмотрела на Данрейвена.

– Здесь непозволительны никакие вольности. Ибо это Храм любви.

– А что ты знаешь о любви, Лили?

– В Библии написано, что любовь – запретный плод.

Адам прыснул со смеху.

– Лили, милая! Запомни раз и навсегда: никогда не надо верить тому, что написано в

книгах!

– Даже в Священном Писании?

– Тем более!

– Почему?

– Потому что выполнить все, о чем вещали пророки, просто невозможно. А потом,

жизнь была бы такой скучной, если бы все следовали их заповедям!

Теперь уже рассмеялась Лилит.

– И Хейкуа говорит, что на свете нет ничего прекраснее запретной любви.

Адам хитро подмигнул ей и заговорщически шепнул:

– Хейкуа права.

– Послушай, великий жрец из заморской страны, а откуда тебе известна запретная

любовь?

– Известна. А откуда – не скажу.

– Ты меня когда-нибудь посвятишь в эту тайну?

– Возможно, придет день, когда я это сделаю.

– Но не сейчас. Пока что я для тебя – запретный плод!

– Признайся, запретный плод, тебя когда-нибудь целовали?

– Нет, великий жрец, никогда.

– А тебе бы хотелось этого?

– Чего?

– Чтобы кто-нибудь тебя поцеловал.

– Кто именно?

– Тот, кто бы очень захотел это сделать?

– Ойе, великий жрец, это стало бы проявлением запретной любви?

– Вовсе не обязательно. Это может быть простым невинным поцелуем.

– Ты знаешь такого человека?

– Знаю.

– Кто же он?

– Я.

– Ты?! Ты хочешь меня поцеловать?

– Но имей в виду, Лили, что я очень давно ни с кем не целовался. Наверное, совсем

забыл, как это делается.

– Даже так? Ну, тогда я с удовольствием с тобой поцелуюсь. Это даже интересно!

– Говорят, что поцелуй – искусство!

– Может быть.

Лилит было совершенно все равно, искусство поцелуй или нет. Главное, чтобы

Данрейвен и впрямь после стольких лет воздержания не забыл, как это делается...

Адам нагнулся и обнял ее за плечи. Дыхание его стало прерывистым, а голос перешел

на лихорадочный шепот:

– Лили, дай мне свои губы! Я хочу выпить их нектар...

Лилит подумала, что готова ему отдать куда большее. А что касается поцелуя, то не о

нем ли она мечтала всю жизнь? И вот она почувствовала прикосновение теплых губ Адама к

своим. Это был робкий, короткий поцелуй. Но Лилит ощутила, как закипает ее кровь.

Следующий был более смелым и долгим. На третий у обоих не хватило дыхания.

– Нет, великий заморский жрец, ты не разучился целоваться! – переведя дух, сказала

Лилит.

Она смотрела на него и никак не могла поверить, что это ее Данрейвен. И что они

впервые поцеловались. Хотя... хотя в официальных бумагах написано, что он ее муж.

Смешно, но Адам Данрейвен и не подозревает, что целовался со своей законной супругой!

Снаружи раздался крик какой-то птицы. Лилит вздрогнула и пришла в себя. Нельзя

забывать об осторожности. Ведь каждую минуту кто-нибудь может войти и увидеть. Тогда

– конец обоим.

Лилит мягко отстранилась и прошептала:

– А теперь тебе надо уйти. Иначе может случиться беда.

Данрейвен и сам понимал это. Он выпрямился и, взяв Лилит за обе руки, посмотрел ей

в глаза:

– Лили, я знал, что ты для меня табу. И все же искал тебя. Потому что не мог с собой

совладать. Но теперь мы должны быть вместе. Вопреки всему...

Она улыбнулась.

– Спасибо тебе за невинный поцелуй, великий заморский жрец.

С этими словами она сделала шаг назад, затем – еще один. И скрылась за порогом

храма.

Адам кинулся вслед за ней. Но Лилит как будто растворилась, исчезла, подобно

видению.

Данрейвен вышел на берег, столкнул пирогу в воду и поплыл вокруг Тайаретапу. Он

хотел появиться на Рева Ра с другой стороны, чтобы никто не догадался, где только что был

«великий заморский жрец». Но когда он в последний раз оглянулся на священный остров,

его губы прошептали:

– Я вернусь сюда. И скоро...

7

Как только солнце скрылось за горизонтом, остров огласился оглушительным громом

барабанов. Подобно невидимому облаку, он проплыл над лагуной и вскоре достиг

Тайаретапу. Лилит и Хейкуа выскочили из хижины и побежали на берег.

Посреди лагуны плыла большая пирога, в которой сидело не меньше полутора десятка

воинов. Она направлялась к священному острову.

– Началось! – воскликнула Хейкуа.

Лилит поняла все с полуслова. Итак, здесь уже не было ни мисс Кардью, ни миссис

Данрейвен. Родилась Атуа Тамахине – дочь богов, которая сегодня ночью должна выбрать

себе мужа.

– Делай, как я, – шепнула ей Хейкуа.

Она подняла руки над головой и крикнула навстречу приближавшейся пироге:

– А хаэре май!

Лилит послушно сделала то же самое. Сидевшие в пироге воины дружно встали со

своих скамеек и хором ответили:

– А хаэре маи ту!

Лилит пытливо вглядывалась в лица воинов и думала, кого же из них она выберет, если

другого выхода не будет? Может быть, Вахики – высокого стройного юношу, который как-

то раз взял ее с собой на рыбалку? Или могучего красавца Пауро, по которому вздыхают

почти все девушки Рева Ра?

Тем временем пирога причалила к берегу. Один из воинов подал руку сначала Лилит,

потом – Хейкуа и помог им войти в лодку. Гребцы дружно взялись за весла и не менее

слаженно запели. Хейкуа наклонилась к Лилит и стала переводить слова песни:

Дочь небес снисходит к нам.

Дочь морей снисходит к нам.

Дочь земли снисходит к нам.

Данрейвен сидел на берегу, в окружении баранов, и меланхолично отбивал несложный

ритм. Губы его шептали:

Она идет сюда.

Та, что дружит с Рангахуа.

Та, что украла мое сердце.

Она идет сюда. Но не ко мне...

Адам, не отрываясь, следил, как Лилит вышла на берег, где ее встретил Тайро и, по

обычаю, крепко обнял. Потом воины построились в три ряда и последовали за «дочерью

богов» в деревню. Данрейвен, вместе с помогавшими ему тащить барабаны тремя туземцами,

также присоединился к процессии.

По традиции, празднику предшествовало роскошное пиршество.

Данрейвен ничего не ел и не пил. Он сосредоточенно бил в барабан, исподтишка бросая

жадные взгляды на Атуа Тамахине. Один из таких взглядов успел перехватить Тайро. Адам

заметил это и понял, почему «дочь богов» ни разу не посмотрела в его сторону. Несомненно,

всю ночь вождь будет следить за ними...

Начались танцы. Первыми вышли мужчины. Ярко раскрашенные, в головных уборах из

пышных разноцветных перьев, воины демонстрировали свое искусство «дочери богов».

Сначала – вместе, а потом – поодиночке. Но она неподвижно сидела, потупив взор, как

будто не замечая ничего вокруг. Подобное безразличие вызвало в душе Данрейвена бурю

восторга.

Мужчин сменили женщины, выстроившиеся напротив входа в хижину. В центре

образовавшегося полукруга стояла Лилит. Она подняла правую руку, давая знак началу

танца. Данрейвен и сидевшие рядом с ним другие музыканты заиграли медленную, мягкую

мелодию, под которую «дочь богов» плавно поплыла по кругу. Ее тело ритмично

покачивалось, а руки изящно изгибались, как бы лишенные костей.

Танцующие напевно рассказывали легенду, в которой говорилось о Лили – дочери

великого вождя Танджия. Много лет назад ее похитил белый чужестранец, а теперь она

возвращается на свой родной остров Рева Ра уже дочерью богов. И снова зазвучал уже

знакомый Лилит припев:

Дочь небес снисходит к нам.

Дочь морей снисходит к нам.

Дочь земли снисходит к нам.

Постепенно темп ускорялся, но танец сохранял плавность и изящество.

Неожиданно пение прекратилось. Замолкли барабаны. Музыканты опустили свои

инструменты. Воцарилась тишина. Настал момент, когда девушки должны были выбрать

себе мужей. И «дочь богов» – тоже.

Данрейвен смотрел на Лилит. Он жаждал, чтобы эта прекрасная туземка выбрала его.

Вопреки всему. И она выбрала. Это сказал ее взгляд.

И тут тишину разорвал общий дикий вопль. Это мужчины бросились на середину круга

разбирать своих невест. Каждый, схватив за руку выбравшую его взглядом девушку, увлекал

ее на край поляны. Здесь они должны были ждать начала заключительного, свадебного,

танца. Через мгновение в середине круга осталась одна Лилит.

Данрейвен бросил взгляд в сторону Тайро. Вождь сидел на покрытом лохматой шкурой

сиденье рядом с Хейкуа, которая наливала ему одну чашу кавы за другой.

Высоко подняв палочки, Адам ударил по барабану, свадебный танец начался.

Нарастающий гром барабанов, какофония экзотических духовых и смычковых инструментов

– все это должно было послужить и послужило началу дикой, эротической пляски.

Лилит танцевала одна, ни на секунду не отрывая взгляда от Данрейвена. Ему, только

ему одному, посвящала она свой танец.

Постепенно счастливые парочки стали исчезать в чаще леса. Лилит многозначительно

посмотрела на Адама. Вождь крепко спал, положив голову на колени Хейкуа. Туземка еле

заметно кивнула Адаму. Так, значит, время наступило!

Данрейвен, воспользовавшись производимой остальными музыкантами оглушительной

какофонией, незаметно прекратил бить в барабан и, проскользнув за хижиной, скрылся в

лесу. Перед этим он окинул взором поляну и убедился, что «дочь богов» тоже исчезла.

Похоже, задуманный Хейкуа план начал действовать.

Адам пробежал совсем немного по небольшой дорожке и увидел Лилит. Она сделала

ему знак молчать и быстро пошла вперед. В ушах его продолжал звучать барабан, казалось,

он предупреждал своего хозяина: табу, табу, табу...

Лилит стояла у края обрыва и ждала. Услышав шаги Адама, она развязала поясок на

талии. Парео соскользнуло на землю. Увидев «дочь богов» обнаженной, Данрейвен тотчас

сбросил с себя все.

Они стояли, освободившись от одежд, и взволнованно улыбались друг другу. Жгучее,

непреодолимое желание властно одолевало обоих. Он подошел вплотную к ней. Она подняла

руки и положила ему на плечи. Потом со стоном обвила его шею. Дыхание Адама сделалось

неровным, почти лихорадочным. Он прильнул губами к ее телу, от которого исходил

манящий аромат океана.

– Иа ора на, – прошептала Лилит. – Итак, ты тот самый змей-искуситель, который

решил меня соблазнить?

– Да. Ты не ошиблась.

Он попытался обнять ее. Но Лилит выскользнула из его рук.

– Ты думаешь, что так легко добьешься успеха?

Адам тут же включился в предложенную игру.

– А тебе не кажется, что искуситель сейчас ты?

Он бросился за ней в чащу леса, но она уже успела скрыться.

Начиная злиться, Адам вернулся на берег заводи и сел на край обрыва. Над ним

чернело бездонное небо. Совсем рядом шумел водопад. И вот послышались чьи-то шаги...

Ближе... Еще ближе... Теплые ладони легли ему на плечи. Он узнал их, спросил:

– Ты действительно хочешь меня?

– Да, хочу...

Ее глаза блестели в темноте ночи. Руки, как две змеи, обвили его спину. Его

затвердевшая мужская плоть коснулась ее бедер. Лилит вздрогнула, как от электрического

удара. Сейчас, сейчас все свершится...

И вдруг она резко оттолкнула его и, подбежав к обрыву, с громким смехом кинулась в

воду.

– Ты очень торопишься, великий заморский жрец! Ночь еще только началась!

Только тут Данрейвена осенило. Как он мог забыть, что его Лили – дочь вождя. Что

она – девственница, несомненно, не чуждая условностей, помноженных на незыблемые

туземные традиции. И для нее не так легко преступить их.

Адам сразу пришел в себя. Нет, он не совершит насилия! Это было бы кощунством!

Она должна все решить сама. Но все же... Все же он сейчас подплывет к ней.

И снова он рядом. И вновь чувствует, как она близко. Обнаженная, сгорающая от

желания...

Громко рассмеялась Лилит.

– В этой заводи много рыбы. Всякой. Почему ты упорно гоняешься за одной?

Он сжал ее в объятиях. На этот раз Лилит не старалась освободиться. Ее рука поползла

по его телу вниз, к бедрам, еще ниже. И коснулась мужской затвердевшей плоти.

– Наши самые опытные воины охотятся на большую рыбу с гарпуном, – зашептала

она. – Ты как будто тоже из их числа?

Тут Адам потерял равновесие и ушел с головой в воду. Отдышавшись, заключил

голову Лилит между ладонями, притянул к себе и крепко поцеловал в губы.

– Знаешь, Лили, я ведь ревновал тебя к Рангахуа!

– Даже так? Ну ничего. Сейчас, думаю, Рангахуа имеет все основания ревновать меня

к тебе.

– Черт побери, Лили! Как все-таки отменно ты говоришь по-английски! Уж не жила

ли ты в Англии, несравненная Атуа Тамахине, дочь великого вождя Танджия?! Может быть,

и впрямь, тебя когда-то похитил англичанин?

Она медлила с ответом. Но тут из леса донесся какой-то шорох, потом треск сучьев.

– Прячемся, – шепнул Данрейвен. – Скорей!

Сонный океан лениво плескался у берега. При свете луны вдали отчетливо

вырисовывались очертания Тайаретапу.

Адам и Лилит окунулись в прохладную воду океана. Когда же вынырнули, то

положили руки друг другу на плечи и долго смотрели в глаза. Потом был поцелуй. Долгий,

страстный... Отдышавшись, Лилит легла на спину и, слегка покачиваясь на волнах,

принялась рассматривать звезды. Она была счастлива. Ведь рядом был он. Одна его рука

осторожно удерживала ее на поверхности. А другая робко ласкала...

– Ты морская богиня! – тихо сказал он, заглядывая ей в глаза.

– Пусть так. Что из этого следует?

– То, что морская богиня предается любви в воде.

– А известно ли тебе, змей-искуситель, что любовь требует немало времени? Ты не

боишься задохнуться?

Адам наклонился над Лилит и поцеловал в губы. Его язык скользнул ей в рот, коснулся

кончика ее языка. У Лилит закружилась голова. Она обхватила руками шею Адама и

прижалась к нему всем телом. Его ладонь скользнула по ее груди. Потом крепко сжала.

Лилит застонала. А он продолжал ласкать ее тело. И уже не только грудь, но живот, бедра...

– Я хочу, хочу тебя, дочь богов! Хочу сейчас! Здесь, в этой морской стихии!

Лилит отметила про себя, что, отвечая на ее призыв, Данрейвен опустил слово

«люблю». Но это было уже не так важно. О чем еще могла она думать, когда он, ее Адам

Данрейвен, наклонился над ней и, покрыв поцелуями, коснулся губами того интимного

места, которое, как Лилит всегда считала, никто и никогда не целует.

Страстный стон вырвался из ее груди, а тело дугой изогнулось ему навстречу.

– Люблю, люблю... – шептали ее губы.

А он продолжал целовать ее. Ласкать волосы, лицо, грудь, бедра.

Трепетной рукой она приблизила его упругую плоть к своему лону. Адам закрыл глаза

и, вздрагивая всем телом, громко застонал.

В этот миг берег озарился каким-то желтым светом. Факелы! Это были воины Тайро.

– Нет! Нет! – закричала Лилит.

Но их уже обнаружили, схватили, поволокли. Данрейвен вырывался, стремясь

защитить Лилит. Однако силы были неравные.

Как, как они сумели найти нас? – билось в висках Лилит. Кто их сюда привел?

И вдруг молнией возникла догадка – Суа. Это Суа!

Лилит оглянулась и увидела у одной из ближайших пальм женскую фигуру.

– Что вам нужно? – стараясь не терять над собой контроль, выкрикнул, задыхаясь,

Данрейвен.

– Ты нарушил табу, чужестранец, – последовал бесстрастный ответ. – И должен

умереть!

– Нет! – в ужасе закричала Лилит. – Нет! Он мой... – Еще мгновение, и она

открыла бы свою тайну. Но опомнилась. – Я люблю его! Отпустите нас!

– Этот человек нарушил табу, – повторил высокий воин, на груди у которого, как

живая, распахнула зловещие челюсти акула.

8

Лицо Лилит было мертвенно-бледным. Словно под непосильной ношей, она медленно

поднималась по склону вулкана к священному алтарю бога Тики. Рядом с ней шел Тайро.

Впереди четыре воина вели Данрейвена, руки которого были связаны.

Слез уже не было. Еще немного, и Тайро опрокинет ее Адама на жертвенный алтарь,

вонзит ему в грудь нож и вырежет сердце.

Но тогда умрет и она. Бросится вниз с высокой скалы. Всё будет кончено. Для них

обоих.

Нет! Адам должен быть спасен! Спасен ею, Лилит! Она виновата в том, что с ним

произошло: она соблазнила Адама!

И теперь он один стоит перед лицом смерти! Он, единственный мой возлюбленный, а я,

из-за своего женского легкомыслия, довела его до гибели, но я искуплю свою вину. Спасу

его. И останусь для него неизвестной, обратной стороной Луны. Навсегда terra incognita...

Он, знаменитый исследователь, бесстрашный путешественник, гордый несгибаемый

мужчина, окажется, сам того не подозревая, в долгу у собственной жены. Господи, как же

это сделать?

Широкой лентой, подобно змее, мрачная процессия все выше и выше поднималась по

склону вулкана. И вот все племя столпилось около высеченной из цельной скалы фигуры

бога Тики. Вперед выступил Тайро. Бесстрастным взглядом окинул он людей своего

племени. Потом опустился на колени перед богом Тики и, мерно раскачиваясь из стороны в

сторону, запел монотонную молитву.

Данрейвен стоял в нескольких шагах от алтаря. На его лице, груди, спине, ногах

клубились только что нарисованные углем изображения змей. Тому, чьим властителем

становился Тики, змеи составляли своеобразный эскорт.

Они не виделись с той самой ночи. Его зорко стерегли. Несколько раз Лилит

приближалась к хижине, в хрупких стенах которой был заключен Адам. Однако тут же перед

ней вырастали воины с каменными лицами и не давали сделать дальше ни шагу. Бессильно

опустив руки, она брела к дому Иисуса Джона, где ей велено было находиться, и часами

сидела, устремив вдаль полный отчаяния взгляд. По вечерам приходила Хейкуа. На вопросы

неизменно отвечала:

– Он спокоен. Молчит и готовится перейти в другой мир.

И сейчас, на пороге Вечности, Данрейвен выглядел совершенно спокойным. Как будто

не к нему относилось предстоящее. Он просто наблюдал за совершением древнего ритуала.

Лилит не удивилась бы, попроси Адам у Тайро перо и листок пергамента, чтобы записать

для потомков последние ощущения приговоренного к смерти.

Пока они поднимались в гору, Адам ни разу не посмотрел в сторону Лилит. А между

тем все ее существо требовало: «Взгляни же на меня! Или ты хочешь уйти в небытие так,

будто меня и не было в твоей жизни?!»

Но «великий заморский жрец» не слышал этих призывов любящего сердца. Уж не

заставили ли его выпить настоя из трав, лишающего рассудка?

Сколько такое может продолжаться?! И все – из-за непомерной гордыни Данрейвена!

Черт бы его побрал! Ну посмотри, посмотри на меня...

Тем временем Тайро поднялся с колен и дал знак приступать. Раздались глухие

зловещие удары барабана. Два рослых воина встали справа и слева от Адама и

приготовились. Еще секунда, и все будет кончено!

– Нет! – завопила Лилит и бросилась перед вождем на колени. – Великий вождь! Не

убивай этого глупца! Молю тебя! Лучше принеси в жертву меня! Убей меня, но не трогай

его!

Бой барабанов на миг прекратился. Тайро, поморщившись, поднял Лилит с колен и

сурово сказал:

– Не позорь себя, дочь моя! Жрец из заморской страны нарушил табу. И должен

заплатить за это жизнью. Такой порядок. Так было всегда. Ему уже ничто не может помочь.

– Нет! – вскричала вне себя Лилит, – Мне нет дела до твоих порядков!

Слезы текли по ее щекам. Господи, господи! Спаси моего возлюбленного! Не вмени

ему в смертный грех совершенное из любви.

Слезы и ярость дочери вождя вызвали замешательство у воинов Тайро. В глазах,

словно затянутых пленкой, проблеском обозначилось непривычное недоумение.

Во взоре же Тайро сверкнула молния. Но тут вперед выступила Хейкуа. Встав перед

вождем на колени и обращаясь не только к нему, но и ко всем собравшимся, громко, чеканя

каждое слово, сказала:

– Ты забыл, великий вождь, что Атуа Тамахине – дочь богов. Если дочь богов просит

пощадить жизнь этого человека, ты должен ей покориться.

– Но почему ты считаешь, что Тамахине сейчас говорит от имени богов? – удивленно

спросил Тайро. – А не кажется ли тебе, что Атуа наоборот, нарушает их волю,

заблуждается, прося освободить преступника? И в самом ли деле она дочь богов?

– Прикажи ей пройти босиком по огненной лаве. Ты знаешь, это искусство передали

нам боги. И если кто-то сможет совершить это, не причинив себе никакого вреда, значит, они

его охраняют. Но тогда каждое слово этого человека священно! Ибо исходит от богов.

Тайро задумался. Толпа же взволнованно загудела:

– Мудро, мудро говорит Хейкуа! Прикажи Атуа Тамахине пройти по лаве, великий

вождь! Пусть докажет, что она действительно дочь богов.

Пристальным взглядом обвел Тайро толпу своих соплеменников. Ведь их устами

говорит великодушие. А великодушие привил им именно он – Тайро. Он когда-то запретил

людоедство. Он воспитал в них доброту друг к другу. Подумав, вождь повернулся к Лилит.

– Скажи мне, Атуа Тамахине, согласна ли ты пройти босиком по горящей лаве и этим

доказать, что твоими устами говорят сами боги?

Господи, босиком по расплавленной лаве! Да разве такое возможно?! У Лилит от ужаса

замерло сердце. Сквозь дыхание океана донесся до нее тот удушающий запах горящей

постели, ожила дикая боль от ожогов лица. Но тогда это была лишь опрокинутая масляная

лампа. Сейчас же пульсирующая раскаленная лава из вулкана. Она погибнет в невероятных

мучениях! Господи, господи, дай мне силы...

– Нет! – прорезал тишину резкий голос Данрейвена.

Он отстранил от себя воинов и встал перед Тайро.

– Послушай меня, великий вождь! Это я нарушил табу. И если ты хочешь, чтобы кто-

то прошел по раскаленной лаве, то прикажи это сделать мне!

По толпе прокатился рокот одобрения. Но Тайро сурово нахмурил брови, и вновь

воцарилась тишина.

– Ты не должен так говорить, чужестранец! Пусть женщина сама решит, как ей

поступить.

Но Адам, не слушая вождя, бросил на Лилит свирепый взгляд.

– Я уже сказал: ты не должна этого делать!

Лилит умоляюще посмотрела на него: бог – свидетель, она и сама туда не рвется. Но

другого способа, увы, не видит.

Любовь к нему бросила ее на колени перед ним.

– Пойми меня правильно! Я должна так поступить. И посмотри на меня внимательно.

Поймет ли он ее? И что увидит, если даже посмотрит? Узнает ли в прекрасной туземке

женщину, с которой обручился в Лондоне, в церкви святого Иоанна? Там, за тридевять

земель, в доброй старой Англии.

Горестный вздох Лилит шевельнул волосы на голове Адама. Данрейвен с удивлением

уставился на нее.

– Понять правильно? Хотелось бы. – Интонации его голоса чуть смягчились. – Но

не в состоянии. Внимательно посмотреть? Смотрю. Но вижу только глупое существо,

которое неведомо почему хочет обменять свою жизнь на мою. Такой жертвы я никогда не

приму, поскольку не вижу в этом смысла.

Итак, он ничего не понял! Лилит еще раз посмотрела в глаза Данрейвену и чуть

слышно прошептала:

– Твою жертвенность здесь никто не оценит. Так же, впрочем, как тебе не под силу

оценить мою любовь. Ведь я действительно не смогу жить без тебя. И умру вслед за тобой.

Взгляд Адама, казалось, пронзил Лилит насквозь.

– Забудь меня!

– Никогда! – последовал столь же твердый ответ.

Лилит повернулась к вождю:

– Я согласна.

Глаза Данрейвена округлились от изумления.

– Ты рискуешь жизнью ради меня. Зачем? Ты же видишь: я не хочу этого! Да, дьявол

попутал и меня. Но если ты меня любишь, то я тебя – нет.

– Просто это мой дар тебе. Прими его!

Данрейвен повернулся к Тайро.

– Ничего себе дар! Вождь, я не могу отговорить эту женщину от безумного поступка.

Поэтому прошу тебя: прикажи своим воинам развязать мне руки. Я хочу сам играть на

священном барабане, пока она будет идти по горящей лаве.

Тайро утвердительно кивнул воинам, и те развязали Адама. Он посмотрел на Лилит и

тихо сказал:

– Благодарю тебя, Лили!

Нет, этого ей было мало.

– Мне нужна твоя любовь.

– Я не знаю, что такое любовь. И обещать то, что представляю весьма смутно, не

могу.

– Если сегодня мы оба не умрем, ты согласен жениться на мне?

– Жениться?!

– Да, мой великий заморский жрец, я хочу, чтобы ты на мне женился.

Данрейвен молчал. О чем он думает? Может быть о женщине, с которой обвенчался в

Англии? И посмеет ли признаться, что уже женат? А потому совершал преступление,

соблазняя девушку, которую вождь назвал своей дочерью? О, тогда его ждет казнь куда

более мучительная!

– Я женюсь на тебе! – ответил Данрейвен.

Жизнь Адама висела на волоске, и Атуа Тамахине простила ему это обещание. Но

простит ли когда-нибудь Лилит Кардью?

– Я готова, великий вождь.

– Готова? Тогда начнем.

Хейкуа, взявшаяся быть проводником, свернула направо и сделала знак Лилит

следовать за ней. Остальные двинулись налево. Обогнув кратер и пройдя еще с полсотни

шагов, Хейкуа и Лилит очутились у широкого, медленно стекавшего вниз потока