Текст книги "Ангел любви"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Дениза Алистер

Ангел любви

Алистер Д. А50 Ангел любви: Роман. – М.: Издательский Дом «Панорама». – 192 с.

(Серия «Панорама романов о любви», 12-053)

Оригинал: Alister Denise

ISBN 978-5-7024-2968-7

Аннотация

Каждый из нас волен выбрать, кого или что любить. Но в конечном итоге мы выбираем не кого-то и не

что-то, а саму любовь. Даже подчас и не сознавая этого. Любовь – это и есть истина, которую ищешь! Она

может принять образ человека, душа которого родственна твоей. Но на пути поиска истинной любви есть

много тропинок, ведущих в никуда. И не сразу поймешь, что идешь не той дорогой. Но если любишь по-

настоящему, то не отступишь перед любыми преградами...

1

Она лежала в незнакомой постели, в незнакомом доме и ждала незнакомца. Своего

мужа. Тонкое полотно простыни ласкало тело. Слух напряженно ловил каждый звук: чьи-то

шаги по выложенной плитами дорожке за решетчатой дверью из матового стекла, плеск

воды бьющего посреди патио мраморного фонтана, вскрики тропических птиц, шорохи

крыльев в пышных кронах пальм в оранжерее.

Да, она вышла за совершенно незнакомого ей человека. Которого тем не менее

боготворила уже несколько лет, которым восхищалась еще до первой их встречи. Выучила

едва ли не наизусть описания всех его путешествий. С пером в руках проштудировала его

научные труды. Перечитала хранившиеся в доме его письма к отцу.

Навсегда врезались в ее память строки отцовского письма. «Будучи на Борнео, – писал

отец, – я не мог даже предполагать, что встречу здесь хотя бы еще одного белого человека.

Тем более англичанина. Но это произошло. Передо мной предстал златокудрый Адонис, на

голову возвышавшийся над низкорослыми туземцами. На нем была только набедренная

повязка. Талию опоясывала прочная, как корабельный канат, веревка, за которую был

заткнут острый, отражавший солнечные лучи нож. Грудь и плечи разрисованы в стиле

местных островитян. С ушей ниспадал целый каскад затейливых серег. А на левой щеке

изображение змеи.

Мы познакомились. Я узнал, что его фамилия – Данрейвен. Он христианин,

окончивший в свое время Итонский колледж. Изучал историю, нравы и обычаи аборигенов

островов Индийского и Тихого океанов. А затем и сам решил стать островитянином. Он

считает, что для успешного изучения культуры и мировоззрения туземцев необходимо жить

вместе с ними, следуя их обычаям и традициям. Это совершенно необыкновенный,

выдающийся ученый! Причем последнее время он стал заниматься не только островитянами,

но и аборигенами Гималаев».

Письмо произвело на нее огромное впечатление. И во многом решило ее судьбу.

Лилит в то время было семнадцать. Ее сверстницы в Девоншире начинали выезжать в

свет и всерьез задумываться о замужестве. Она же вела жизнь затворницы, днями

просиживая за географическими картами. Искала и отмечала на них острова, где должны

были в тот момент находиться отец и ее Адонис, которого на самом деле звали Адамом.

Адам Данрейвен... Итак, она столько знала о нем и в то же время не знала ничего. И

впервые увидела только вчера, стоя рядом с ним в церкви святого Иоанна и произнося

клятву супружеской верности.

На нем был строгий темный сюртук, белая сорочка и шелковый галстук. Золотистые

волосы падали на плечи.

Он выглядел одновременно вполне цивилизованным европейцем и дикарем с какого-

нибудь затерянного в океане острова.

И вот Лилит берет перо и ставит свою подпись в книге регистраций браков. Рядом с его

– небрежной, размашистой. Закрывает глаза, еще не веря, что это происходит наяву. Ведь в

прошлом ее жизнь была отделена от остального мира вуалью. И вот явился сказочный

принц, чтобы заключить ее в объятия. Но нет! Он не сделал этого. Даже тогда, когда

послышались слова священника: «Теперь вы можете поцеловать свою жену». Вместо

поцелуя Данрейвен отступил на шаг и, так и не подняв вуали, учтиво поклонился...

Вуаль... Лицо Лилит исказилось, ладонь машинально прошлась по лицу, и пальцы, в

который раз ощутили привычные рубцы...

Однажды ночью масляная лампа, стоявшая на краю ночного столика у изголовья ее

детской кроватки, упала на подушку. Загорелись и подушка, и одеяло. С тяжелыми ожогами

Лилит увезли в больницу. Ей было десять лет.

Потянулись месяцы и годы хождений по врачам и косметологам. Какими только

мазями и эликсирами ее не натирали! Дважды прибегали к пластической операции. Она

мужественно переносила страдания, о которых и сейчас вспоминается с ужасом. Но все

оказалось напрасным.

Сцепив на затылке руки, Лилит напряженно всматривается в потолок. Ей кажется: вот

она медленно идет по пустынной улице. Дом спит, светится лишь одно окно. Это ее окно.

Там, за окном, чья-то тень. Тень печали, которая погнала ее на улицу.

Мимо промчался кеб с поздними пассажирами, шумное дыхание лошадей теплом

коснулось Лилит и растаяло в тишине лондонской ночи. Легкий ветер не в силах унять

разгоряченное воображение.

Хватит, хватит! Лилит судорожно потянулась и одернула сбившуюся батистовую

ночную рубашку. Пряный аромат щекотал ее ноздри. Она сморщилась, потерла переносицу:

чих у нее вызывал любой запах – будь то табак, духи, даже весенний воздух. Но этот, явно

восточный, фимиам был настолько странным, что ей вдруг стало крайне неуютно. Он

будоражил нервы, рождал безотчетную тревогу и острое подсознательное любопытство.

Да, за окнами Лондон, но сразу же, перешагнув порог особняка, Лилит почувствовала,

что попала в загадочный, неведомый, непредсказуемый мир. Все выглядело экзотическим,

таинственным, пугающим. Оплывшие восковые свечи, заменявшие электричество. Стены,

расписанные готовыми к броску кобрами.

Зловещие лики демонов из черного дерева, смотревшие из каждого угла комнаты.

Нависший над кроватью ярко-красный парчовый балдахин, расшитый изображениями

драконов, райских птиц, тигров, слонов, попугаев, павлинов и остролистых пальмовых рощ.

На деревянных спинках кровати вырезаны обнаженные мужчины и женщины.

Откровенность их поз не вызывала сомнений в происходящем.

Помнится, гувернантка неустанно внушала ей, что даже смотреть на подобное —

величайший грех. Ах, да при чем тут гувернантка... Ведь сегодня ее, Лилит, брачная ночь! А

смутность представлений о таинствах брачного ложа делала ее нынешнее положение просто

непереносимым.

Лилит спрыгнула с постели и с досадой задернула шторы. Потом присела на край

кровати, медленно взяла свечу и принялась внимательно рассматривать нагие фигуры. Вот

они слились в страстном поцелуе. А вот – плавная линия спины, широко раздвинутые ноги,

а между ними, на коленях, обнаженный мужчина с тщательно изображенным вздыбленным

естеством.

Лилит брезгливо скривила губы, но неожиданно поняла, что не в силах отвести глаз от

этой откровенной сцены. Сердце ее учащенно забилось, тело охватила сладкая-сладкая

истома. Казалось, вся она тает, подобно куску сливочного масла на горячей сковороде.

Ах, как громко стучит сердце! Сердце? Нет! Это кто-то осторожно стучит в дверь. Это

он. Наконец-то он. Лилит задула свечу. От страстного желания закипела кровь, отвердели

соски на высокой, упругой груди.

– Войдите, – сказала она тихим, дрожащим голосом, машинально прикрывая

простыней колени. Ладони неожиданно стали влажными.

Скрип отворяемой двери, луч карманного фонарика, женский, вопреки ожиданию,

голос:

– Извините, мэм. Можно войти?

– Рупи? – разочарованно отдернула Лилит занавес балдахина.

На пороге, грациозно склонившись, стояла закутанная в сари стройная бенгальская

девушка – горничная.

– Рупи... – Сон, который все коварнее обволакивал сознание, словно отпрянул и

испуганно затаился. – Что случилось? – Непроизвольная зевота раскрыла ее уста. – Ведь

сейчас ночь, не так ли?

Лилит приподнялась на локте, наблюдая, как нерешительно приближается луч

фонарика. Большим и указательным пальцем правой руки горничная, казалось, с опаской

сжимала сложенный вчетверо листок бумаги.

– Что-нибудь с мистером Данрейвеном? – Впрочем, что может случиться с ним в

первую брачную ночь?

Сон окончательно оставил Лилит, руки бессильно легли на одеяло.

– Мистер Данрейвен прислал вам записку, мэм. Я могу идти, мэм?

Записку? Вместо себя? Лилит лихорадочно ищет халат.

– Рупи, проводи меня, покажи, пожалуйста, дорогу.

Она одевается, опускает на лицо вуаль. Они идут через мощенный глянцевито

поблескивающими плитками двор, вдоль диковинной в восточном стиле колоннады.

Лилит чувствует, как тревожнее и тревожнее становится ее сердцу. Вот сейчас, через

несколько минут, она увидит Данрейвена, будет говорить с ним. Но почему всю ее наполняет

не столько чувство радости, сколько предчувствие чего-то недоброго?

Где-то хлопает дверь. До слуха Лилит доносится плач. Точно так же плакала ее мать.

Мама... Бедная мама, предпочитавшая жить в каком-то особом, имевшем мало общего с

реальностью мире, пока отец месяцами, а то и годами бороздил на своем корабле моря и

океаны. Темные, постоянно зашторенные окна ее комнаты. Курение каких-то наркотических

веществ, чтение каких-то непонятных Лилит книг и... вечное ожидание мужа из очередного

плавания.

Они идут. Куда они идут среди ночи? В мозгу звучит полузабытый разговор.

«В отличие от тебя, Лилит, я отлично понимаю: женщина в мире мужчин одинока». —

«Мама, я вполне вписываюсь в их мир». – «Одни разговоры, милая! То, что ты

подписываешь свои статьи мужским именем, не делает тебя мужчиной». – «Смотри, мама,

опубликовали отрывки из моего «Справочника путешественника». Лиман Брейзен...

Помнишь мои мучения, какой бы псевдоним себе взять?»

– Госпожа, осторожно! Мы уже пришли. – Служанка сделала движение, чтобы

подхватить, едва не споткнувшуюся о ступень, Лилит.

Занятая своими мыслями, Лилит не заметила, как очутилась перед дверью в

библиотеку. Она мгновенно пришла в себя, и первым желанием было убежать.

Но дверь отворилась сама. Видимо, Данрейвен ждал.

Высокий, стройный, полный необузданной энергии, он излучал непреодолимый

магнетизм. Встреча с ним виделась когда-то Лилит осуществлением ее самых радостных

надежд. Она не сомневалась: глубокие знания и нестандартный интеллект позволят ей без

особого труда завоевать его расположение, а затем – и любовь. Обезображенное ожогами

лицо не может этому помешать. В мечтах он представлялся ей очень дружелюбным,

предсказуемым, лишенным ханжества и мещанских предрассудков. Но действительность

рассеяла грезы. Данрейвен оказался другим. В нем не было ничего похожего на созданный

ею в мечтах образ.

Итак, он открыл ей сам.

– Не стойте словно статуя. Входите.

Но Лилит не могла пошевелиться. Холод сковал ее тело. Из груди вырвался какой-то

странный звук, тут же сменившийся безудержной икотой. Такое случалось с ней и раньше.

Но сейчас... Самое время! Какой мужчина захочет иметь дело с женщиной, находящейся в

таком состоянии! Правда, Данрейвену она не была, мягко говоря, чужой. Более того, она его

законная жена.

– Поистине, я взял в жены тень, – с еле заметной усмешкой произнес он. – Вы не

стучитесь в дверь, не входите, когда вам ее открывают, и вдобавок ни слова не хотите

сказать. Только икаете!

Лилит сжала пальцами горло, она чувствовала себя смешной и униженной.

– Входите же, – повторил Данрейвен. – Прошу вас!

Прижимая руки к груди, она вошла в большую комнату, все стены которой были

уставлены полками с книгами. Посредине стоял огромный африканский барабан,

называемый аборигенами «тамтамом». Около него – глубокое кожаное кресло. Лилит,

шатаясь, подошла к нему и села.

– Позвольте вам предложить... – Данрейвен открыл небольшой шкафчик, плеснул в

бокал и протянул Лилит немного бургундского. – Выпейте. Только очень маленькими

глотками. И всю вашу икоту как рукой снимет.

Она осторожно взяла бокал и, поднеся под вуалью к губам, отпила несколько

маленьких глотков. Бургундское приятно согрело горло.

Данрейвен сел на диван, откинулся на украшенные тибетским орнаментом подушки.

Воцарилось неловкое молчание. Первым его нарушил Данрейвен:

– Простите, я так увлекся вот этой книгой, что даже забыл переодеться. «Справочник

путешественника». Некто Лиман Брейзен... Я с ним не знаком. Но очень надеюсь когда-

нибудь познакомиться. Честное слово, самому бы хотелось быть автором столь

великолепного труда! Рекомендую непременно прочесть. Вам как дочери известного

путешественника будет интересно.

И Данрейвен протянул книгу Лилит. Она машинально взяла ее, силясь до конца

осмыслить все услышанное. С одной стороны, ей безумно хотелось признаться, что она и

есть Лиман Брейзен – автор книги, которой Данрейвен так восхищается. Но с другой, где

гарантия, что он не сочтет ее за ненормальную. Поэтому Лилит отпила еще глоток и...

промолчала. Затем вопросительно посмотрела на своего визави. Он понял этот взгляд.

– Вы хотите знать, зачем я просил вас прийти? Я решил поговорить с вами начистоту,

чтобы с самого начала избежать недопонимания. Начать с того, почему я на вас женился.

Скажу со всей откровенностью: я исполнил волю вашего отца, высказанную им на смертном

одре.

Будучи человеком слова, я даю вам свое имя, достойное положение в обществе и

обязуюсь защищать. Вместе с тем из этого никак не следует, что я намерен делить с вами

супружеское ложе. Говорю об этом со всей откровенностью, потому что уверен, какими бы

странными и даже дикими ни выглядели мои мотивы, вы сможете их если не понять, то

принять. Еще раз подчеркиваю, ваше обезображенное ожогами лицо не имеет к этому

никакого отношения. Причина в том, что я дал обет воздержания и намерен вести

аскетический образ жизни. Вы понимаете, что с супружескими и вообще семейными

отношениями это несовместимо.

Данрейвен посмотрел на Лилит, желая убедиться, что она его поняла. Она же сидела

молча, до боли кусая губы, чтобы... не расхохотаться.

Да, возможно, это истерика, но ей невероятно смешно. Какая чушь! Большей чуши она

в жизни не слышала. Пожалуй, впервые за все последние годы Лилит поблагодарила бога за

вуаль. Иначе бы Данрейвен все понял по глазам. Что бы тогда с ним стало...

Не дождавшись реакции на свой монолог, Данрейвен заговорил вновь:

– В ближайшее время я намерен уехать на острова Тихого океана, чтобы продолжить

свои исследования. Когда вернусь, пока не знаю. Со временем напишу. Так что ждите моих

писем. Вы можете возвратиться к себе домой в Девоншир. Кстати, по воле вашего отца это

поместье теперь принадлежит также и мне. Но если пожелаете – оставайтесь здесь. «Иден

Корт» – к вашим услугам. Вы можете жить в этом доме столько, сколько пожелаете. Кроме

того, мой слуга Нарота остается при вас. Это все. У вас есть вопросы?

Переборов новый приступ смеха, Лилит подняла голову и, не без некоторой издевки в

голосе, спросила:

– Скажите, о, повелитель. Мне тоже надлежит соблюдать тот обет, которым вы себя

связали?

От неожиданности Данрейвен клацнул зубами. Вид у него был такой растерянный, что

Лилит снова чуть, было, не расхохоталась. И тем не менее она поняла главное: он не хочет

делить с ней супружеское ложе, но ее считает своей собственностью.

Разумеется, в один прекрасный день он непременно задумается: зачем ему жена? И что

с ней делать? Поскольку же отшельником Данрейвен явно рожден не был, то без женщины

вряд ли сможет обойтись. Вот тогда-то и наступит ее час! Она, его законная супруга, станет

той самой женщиной!

Да, но как это сделать? Как не обладающей красотой женщине заполучить мужчину, не

желающего отдать ей ни своего сердца, ни даже тела?! Конечно, предприятие не из легких!

Но разве в данном случае игра не стоит свеч?

Пока Лилит размышляла, Данрейвен встал с дивана и, заложив руки за спину, принялся

шагать по комнате. Вопрос застал его врасплох. Тем более, что за три последних года,

проведенных в Тибете, он отвык от женского общества и присущих прекрасному полу

хитростей. Откровенно говоря, Данрейвен вообще мало встречался с женщинами,

позволяющими себе рассуждать. Островитянки и тибетки, с которыми он, волей-неволей,

подчас вступал в интимные отношения, говорили мало. И уж тем более не задавали

каверзных вопросов.

Лилит отлично понимала, в каком он сейчас состоянии и о чем думает. Поэтому, не

давая Данрейвену опомниться, возобновила атаку:

– Почему вы молчите, мой повелитель? Ответьте же, могу ли я считать себя такой же

свободной, как и вы?

– Согласно английским законам, вы моя жена. Не следует забывать об этом, миссис

Данрейвен.

– Другими словами, вы хотите, чтобы я была вашей женой, на деле ею не являясь. Так,

сэр?

– Так. Равно как и я ваш муж, но лишь формально.

– Вам не кажется все это неестественным?

– А вам не кажется, что вечно скрывать лицо под вуалью – тоже неестественно?

– Вы же знаете, что я делаю это не по своей воле.

– Но я прошу вас отказаться от нее. Во всяком случае, на время моего отсутствия.

Лилит поняла, что выиграла еще один раунд. Измена... Он боится измены. А потому не

хочет, чтобы она скрывала свое уродство. Значит, борьба только началась! И ничего еще не

потеряно.

– Я сниму вуаль, – сказала Лилит. – Но при условии, что вы откажетесь от обета.

– Это еще почему?

– Потому что тем самым вы, как человек слова, оградите себя от соблазна нарушить

супружескую верность.

Данрейвен вновь оторопело посмотрел на нее, видимо, размышляя, не ослышался ли

он?

– Да, да! – предупредила Лилит его вопрос. – Повторяю: отказавшись от обета

воздержания, вы должны будете хранить верность вашей жене, то есть мне. Конечно, если

все ваши заявления о чести не просто красивые слова!

Данрейвен долго смотрел на Лилит, как будто только что впервые увидел ее. В какой-

то степени так оно и было. Нет, не бесплотная тень сидела перед ним. Статная фигура,

высокая грудь, упругие бедра. Все это вызвало в нем желание обладать этой женщиной.

Неожиданно для самого себя он представил ее обнаженной, лежащей в его постели с

разметавшимися по подушке густыми волосами и чуть не застонал от вожделения...

– Извините, миссис, я отнял у вас много времени. Да и мне самому надо начинать

собираться в дорогу. Ведь я намерен отплыть уже в конце этой недели. Всего хорошего!

Лилит встала и подала Данрейвену руку. Он после секундного колебания протянул ей

свою. Когда же их пальцы встретились, словно электрическая искра пробежала через все его

тело. Лилит внимательно посмотрела в глаза Данрейвену и тихо сказала:

– Прошу вас, называйте меня не «миссис», а Лилит. Пусть мы только формально муж

и жена. Но почему бы не стать настоящими друзьями? Счастливого плавания вам, Адам

Данрейвен!

2

Итак, выходило, что единственная сфера, которую ее пытливый супруг не намерен

изучать ни теоретически, ни практически, – это любовь.

Лилит не была совсем уж наивной и отлично знала, что некоторые мужчины

предпочитают заниматься любовью с представителями своего пола. Как знать, может быть,

Адам Данрейвен – один из них?

Мать его умерла при родах. И учился он в мужской школе. А потом – добровольное

отшельничество среди островитян. Откуда же ему было знать, что такое любовь к женщине?

Конечно, живя среди дикарей, он, скорее всего, нередко наблюдал самые

разнообразные свадебные и даже сексуальные церемонии. Но одно дело – видеть, и

совершенно другое – познать самому...

Лилит перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Черт бы побрал этого

Данрейвена! Да будь он трижды проклят! И хватит о нем думать! Нельзя же быть такой

дурой и надеяться, что этот человек будет любить ее так же самозабвенно, как она – его!

Нет, бог должен помочь ей! Должен! Ведь она по-настоящему любит Данрейвена! Да и

как ей не любить человека, живущего той самой жизнью, к которой она сама постоянно

стремилась? И независимо от того, понимает это Адам или нет, но оба они связаны друг с

другом неразрывно. Только рядом с ним она сможет стать тем, чем должна быть! Без него

она – не она. Но и он без нее – не он!

Возможно, все это действительно так. Но что ей делать сейчас?

Рано утром, после отъезда Данрейвена, Лилит поднялась в библиотеку. Обведя

взглядом бесчисленные полки, она долго не могла решить, с чего начать.

Еще отец говорил ей, что собрание книг Адама Данрейвена включает множество

редких, порой уникальных изданий. В том числе – запрещенных властями. Как-то раз он

даже сказал, что с радостью согласился бы на пожизненное одиночное заключение, если бы

его тюремной камерой стала эта библиотека.

По просьбе Лилит в библиотеке топился камин. Было тихо и уютно.

Но здесь были не только книги – за стеклами полок лежали изделия из дерева,

кораллов, жемчужных раковин. В углу стояла целая коллекция сигнальных барабанов,

собранная Данрейвеном во время путешествий по Африке. И вообще, все здесь напоминало

о хозяине.

Лилит тряхнула головой, отгоняя от себя досужие мысли, и направилась к ближайшей

полке.

Первое, что попалось ей на глаза, была корзина для улавливания человеческих душ,

принадлежавшая вождю одного из племен Южной Африки. Около нее лежал

географический справочник по Западной Африке. А под ним Лилит обнаружила дневник в

кожаном переплете: «Путешествия по Тибету. Записки Адама Данрейвена.»

Трясущимися от волнения пальцами она перевернула первую страницу. Потом

опустилась в стоявшее у камина кресло с высокой спинкой.

«...Любого европейца Тибет поражает атмосферой таинственности. «Страна снегов»

предстает перед ним как неведомый фантастический край, полный чудес. Это легко понять.

Какими только сверхъестественными силами не наделяли наши борзописцы тамошних лам,

колдунов, чародеев или последователей оккультизма, населяющих высокогорные плато

Тибета и самой природой изолированных от всего остального мира!

Поэтому вполне естественными представляются попытки любого беспристрастного

исследователя, к каковым я отношу и себя, детально во всем этом разобраться, используя

нестандартные методы. Именно с такой целью я отправился в нелегкое и опасное

путешествие. Путь мне преграждали высокие цепи гор, темные узкие ущелья с шумящими

внизу неудержимыми потоками, обвалы и лавины. И все же в конце пути меня ждал успех:

может быть, не до конца, но я разгадал сокровенную тайну этой страны...»

Час проходил за часом. Не в силах оторваться, Лилит читала страницу за страницей.

В дверь постучали. Уверенная, что это Нарота, Лилит принялась расчищать на столе

место для тарелок.

– Войдите.

Дверь открылась, и на пороге действительно появился слуга-тибетец. Но в руках у него

не было ни подноса, ни кофейника, ни даже чашки с водой для умывания.

– Госпожа, – обратился он к Лилит с низким поклоном, – вас желает видеть мистер

Чарльз Вивайен. Он сидит внизу в холле.

Друг Данрейвена?

– Мистер Вивайен? – переспросила Лилит, машинально опуская на лицо вуаль. —

Попроси его подняться сюда.

Через несколько минут Чарльз уже входил в комнату, изысканно вежливо обращаясь к

Лилит:

– Извините, миссис Данрейвен, что помешал вам. Право, мне крайне неудобно! Но

ваш супруг перед отъездом сказал, что оставит для меня две книги. Вот я и пришел за ними.

Лилит бросила взгляд на стол и увидела перевязанный голубой лентой сверток. К нему

была приколота записка: «Для мистера Вивайена».

Чарльз взял сверток и повернулся, намереваясь уйти. Но Лилит задержала его:

– Прошу вас, мистер Вивайен, не уходите. Побудьте со мной, если располагаете

временем.

– С удовольствием, – улыбаясь, ответил Чарльз. – У меня нет никаких планов и весь

вечер совершенно свободен.

– Вот и замечательно! Вы не согласились бы поужинать со мной?

– Почему бы и нет? Сочту это за величайшую честь для себя.

– Надеюсь, вы не откажетесь отведать жаркого с отварной кукурузой? Это мое самое

любимое блюдо.

– Признаться, при моей комплекции острая пища не очень полезна. Равно как и

мучное.

– Ничего! Наш повар постарается все приготовить так, чтобы ваше здоровье не

пострадало.

Стрелки показывали почти половину двенадцатого, когда Лилит и Чарльз закончили

ужинать. За пролетевшие незаметно пять с лишним часов они успели поговорить обо всем —

от первых путешествий отца Лилит до религиозных обычаев аборигенов Африки, Тибета и

тихоокеанских островов. Наконец Чарльз с плохо скрываемой неохотой поднялся из-за

стола.

– Я злоупотребил вашим гостеприимством, миссис Данрейвен, – с некоторым

смущением сказал он. – Не следует преступать границ приличий, когда хозяин дома в

отъезде. Тем не менее, я очень благодарен вам, миссис Лилит, за этот вечер. Мне было

необыкновенно интересно.

– И вам не надоела моя болтовня?

– О чем вы говорите, Лилит?! Какая там болтовня? Мы оба – кабинетные

путешественники. И все эти часы обменивались впечатлениями о тех странах, где заочно

побывали. Разве это не серьезное занятие?

– Спасибо. Только не забудьте ваши книги.

– Черт побери, я совсем запамятовал, зачем пришел! – рассмеялся Вивайен. —

Кстати, эти книги, возможно, заинтересуют и вас. Именно на основе содержащихся в них

данных Данрейвен намерен в будущем проводить свои исследования в южной части Тихого

океана. В частности, там описаны племена, умеющие ходить босиком по раскаленным углям.

– Как интересно!

– В свое время мы с Адамом прочитали в каком-то справочнике, что в мире

существует, по меньшей мере, двадцать пять островов, жители которых развлекаются

подобным образом. Впрочем, это не совсем игра. Среди многих племен способность ходить

по раскаленным углям, а тем более танцевать на них, считается одним из высших достоинств

и признаком силы. От этого нередко зависит назначение военачальником, а порой – даже

избрание вождем.

– А вы уверены, что все это не обман или цирковой трюк?

– Я ни в чем не могу быть до конца уверен. Но у нас с Данрейвеном есть

заслуживающие доверия свидетельства всего этого. Кстати, вы внимательно читали Библию?

– Каюсь, не очень.

– Советую перечитать. Там упоминается о людях, способных ходить по раскаленным

углям.

– Возможно. Но это, скорее всего, проявления религиозного фанатизма. В наши дни

вряд ли можно найти подобные примеры. Хотя то, что вы сейчас рассказываете, очень

интересно.

– Вот этим-то и собирается заняться в ближайшее время Адам Данрейвен. Во время

своего предстоящего путешествия в южный район Тихого океана он намерен посетить один

небольшой остров, жители которого без всякого вреда для себя проходят босиком по

извергаемому вулканом потоку раскаленной лавы.

– Великий боже! Меня всю трясет от страха при одной мысли о чем-нибудь подобном!

– Вы не одиноки в этом. Везде, где мы встречались с людьми, способными ходить по

раскаленным предметам, нас предупреждали, что это очень опасно. Рассказывали, что даже

простой волдырь, полученный в результате подобной процедуры, может привести к

смертельному исходу.

– Умоляю, Чарльз, перестаньте! Я не могу больше этого слушать!

Лилит схватила Вивайена за руку. То, что он рассказывал о волдырях и ожогах, было ей

слишком близко. И хотя с той страшной ночи прошло уже много лет, любое напоминание,

даже косвенное, нестерпимой болью пронизывало не только душу, но и тело.

– Простите меня, – тихо сказал Чарльз, поняв, что затронул запретную тему.

Несколько мгновений они молчали.

– Чарльз, вы не могли бы рассказать мне, на каком именно острове Тихого океана

Данрейвен надеется разыскать это племя?

– Откровенно говоря, сомневаюсь, что он вообще сумеет его найти. Вся его

информация основана на слухах и нескольких строчках в книгах.

Чарльз вытащил из папки большую карту Тихого океана и разложил ее на столе,

прижав по краям книгами.

– Первую остановку он намерен сделать на одном из островов Товарищества. Скорее

всего – на Таити. Там он начнет свои исследования. А закончит их чуть южнее, на островах

Кука. Большинство их еще не нанесены на географические карты. Но приблизительно они

расположены вот здесь. – И Чарльз пальцем очертил маленький квадрат на карте, чуть

южнее экватора. – Я понимаю, – продолжал он, – что мало кто из европейцев в будущем

ступит на эту землю. Но научную ценность подобных открытий нельзя недооценивать. Ну, а

теперь мне пора!

Он свернул карту, положил ее в папку и, сунув под мышку пакет с книгами, направился

к двери. Стоявший на пороге Нарота подал мистеру Вивайену шляпу, плащ и трость.

– Спасибо, – поблагодарил его Чарльз. – Всего хорошего, миссис Данрейвен, —

поклонился он Лилит и вышел.

Нарота же задержался на несколько мгновений у двери.

– Госпожа, не прикажете ли подбросить еще дров в камин?

– Нет. Я скоро лягу.

Нарота поклонился и шагнул через порог. Но в последнюю секунду Лилит задержала

его.

– Нарота...

– Слушаю, госпожа.

– Ты из Тибета?

– Да, госпожа.

– Я сейчас читала записки мистера Данрейвена о его пребывании там и очень

заинтересовалась этой страной. Ты хотел бы туда вернуться?

– Да, госпожа. Но не могу этого сделать.

– Почему?

– Потому что на родине меня посадили в тюрьму и хотели казнить. Спасибо мистеру

Данрейвену, который помог мне бежать. Но если я вернусь, мне тут же отрубят голову.

– Понятно. Могу ли я полностью положиться на тебя, Нарота?

– Конечно, госпожа! Ведь я обязан жизнью вашему супругу.

– А моей матери ты будешь так же верно служить?

– Готов в этом поклясться, госпожа!

– Если мне придется уехать на довольно продолжительное время, оставив здесь

миссис Кардью, ты будешь продолжать заботиться о ней?

– Я буду исполнять каждое ее желание, госпожа!

– Ты даешь мне слово?

– Даю, госпожа!

– Спасибо, Нарота.

Слуга еще раз поклонился и вышел.

Лилит долго еще стояла около стола, о чем-то думая. Потом подошла к камину,

выбрала самое маленькое поленце и осторожно ударила им в большой барабан. Он издал

глухой, мягкий звук, неожиданно наполнивший душу Лилит какой-то необъяснимой тоской.

И снова она ударила в большой барабан. И вдруг почувствовала, что в ней происходит

какой-то неведомый душевный переворот.

«Мы оба – кабинетные путешественники, – вспомнила Лилит слова Чарльза. —

Мало кто из европейцев в будущем ступит на эту землю...»

Нет и еще раз нет! Хватит ждать!

Возвращения отца из дальних странствий. Несбывшиеся мечты о дне, когда он

исполнит обещание и возьмет ее с собой в плавание. Тоска матери, ожидающей мужа,

который никогда не разделит с ней ложе. Она будет действовать!

Путешествовать и открывать новые земли. Если не с Данрейвеном, то самой. У нее

хватит на это сил и решимости! С этого дня она сама будет устраивать свою жизнь!

Лилит подошла к столу, вытащила из папки карту и развернула ее. Затем взяла перо и

принялась аккуратно заносить на лист чистой бумаги координаты островов Товарищества.

Дождь лил как из ведра. Лилит стояла у входа в небольшой магазинчик, скрываясь под

козырьком подъезда. Хотя бы один кеб!

Лилит повернулась и вошла в магазин. Над дверью зазвенел колокольчик. Немолодой

сутуловатый человечек поднялся из-за прилавка и, посмотрев поверх очков на

посетительницу, вежливо поклонился: