Текст книги "Ангел любви"

Автор книги: Дениза Алистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Добрый день! Могу ли быть чем-нибудь полезен?

– Зонтики? – спросила Лилит, окидывая взглядом магазин. – Я забыла свой дома, и

вдруг – этот ливень!

Человечек прокашлялся. На полках магазина теснилось множество часов, фарфоровых

безделушек, стеклянных ваз и всякого рода посуды. На широком столе в дальнем углу

круглились рулоны каких-то тканей. Глаз любителя спешили порадовать ряды антикварных

стульев, тумбочек из красного дерева и пуфиков. Под потолком на медном крюке висело

подобие зонтика. Хозяин проследил за взглядом Лилит, снял это нечто с крючка и, повертев

в руках, скептически сказал:

– Это бумажный зонт. От солнца. Под дождем тут же размокнет.

– Да, вы правы. Тогда не позволите ли вы мне подождать здесь? Надеюсь, дождь

скоро кончится.

– Ради бога, миссис! Разрешите предложить вам стул.

Он высвободил из-под горы старых пыльных книг стул на кривых ножках и поставил

перед Лилит.

– Вот, садитесь, пожалуйста. Говорят, что на этом стуле сидел сам Оливер Кромвель.

– Серьезно? – с неподдельным удивлением воскликнула Лилит.

– Совершенно серьезно! Ведь Кромвель жил так долго, что определенно успел

посидеть на всех без исключения стульях в Англии.

Лилит опустилась на стул и с наслаждением вытянула начавшие затекать ноги. Хозяин

же продолжал упорно смотреть на нее. Он ждет, когда я приподниму вуаль, догадалась

Лилит и почувствовала себя крайне неудобно. Стараясь хоть как-то разрядить обстановку,

она излишне заинтересованно произнесла:

– Вы не могли бы показать мне кое-что вон с той полки!

И она показала рукой на застекленную витрину, расположенную чуть ли не под самым

потолком.

– Конечно, миссис! Там у меня хранятся женские украшения, редкие медальоны,

хронометры и всякая полудрагоценная мелочь. Все в идеальном состоянии.

– Я хотела бы посмотреть.

– Пожалуйста.

Хозяин, придвинув к стене стремянку, полез наверх. Через несколько минут он

спустился, держа в руках деревянный, обитый бархатом поднос, на котором в изобилии

лежали броши, булавки для галстуков и футляры для часов.

Лилит была достаточно равнодушна к драгоценностям и любым ювелирным поделкам.

Но сейчас почувствовала, что непременно должна что-нибудь купить. Ее внимание

привлекла большая брошь не совсем обычной формы.

– Что это? – спросила она.

– О, это совершенно уникальная вещь. Она сделана из жемчужной раковины,

выловленной в южной части Тихого океана. Очень старая.

Всю внешнюю сторону броши занимал портрет темноволосой смуглой красавицы с

черными, как угольки, глазами. Видимо, жительницы одного из Полинезийских островов. На

обороте же было выгравировано: «Лили. Рева Ра. 1787». Столетней давности! Должно быть,

его смастерил во время кругосветного плавания какой-нибудь моряк в память о своей

возлюбленной.

– Нравится? – спросил хозяин магазина.

– Да. Тем более что женское имя, выгравированное на обратной стороне, созвучно с

моим. Меня зовут Лилит.

– В таком случае я делаю вам скидку.

– И сколько же тогда будет стоить эта брошь?

– Всего пять фунтов.

– Только-то! Я покупаю.

3

Лилит лежала на дне спасательной шлюпки, плотно укрытая брезентом, и ждала

неминуемой смерти. Хрупкая посудина то взлетала на гребень гигантской волны, то

проваливалась в бездну. И каждый раз Лилит была уверена, что это конец.

Что стало с небольшим суденышком «Копра», застигнутым жесточайшим ураганом,

она не знала. Но вряд ли можно было сомневаться, что в схватке с ним бешеный тайфун

одержал победу. В последние минуты, когда надежд на спасение уже не оставалось, матросы

положили ее в шлюпку и, тщательно укрыв сверху брезентом и засмолив швы, пустили на

волю волн. Судно уже трещало по всем швам, а так несчастная женщина имела хоть какой-то

шанс на спасение.

Сколько продолжался этот страшный танец со смертью, Лилит не знала. Ибо уже давно

потеряла счет времени.

Только теперь она начала понимать все безумие своего предприятия: отыскать

Данрейвена где-то среди тысяч неизвестных островов, разбросанных по всей южной части

Тихого океана! Кроме того, Лилит и физически переоценила себя: очень быстро

обнаружилось, что дальние морские путешествия ей противопоказаны.

Неприятности начались уже вскоре после отплытия из Лондона. На третий день

путешествия голландский парусник попал в жесточайший шторм. Тогда она впервые узнала,

что такое морская болезнь. И хотя корабль оказался на редкость крепким и выдержал

испытания, Лилит вышла из этой первой в своей жизни морской переделки совершенно

измученной.

Беды на этом не кончились. В одном из африканских портов два матроса заболели

холерой. Один из них умер в тот же вечер. Другого удалось вылечить. Но капитан, опасаясь

распространения заразы, приказал всем пассажирам не выходить из своих кают. Карантин

был снят только через десять дней. Все это время их кормили вареным луком. И когда

корабль наконец пришвартовался в порту острова Таити, Лилит долго не решалась сойти на

берег: она боялась, что от нее будет исходить этот ставший омерзительным запах варева.

Объездив весь остров и не найдя Данрейвена, Лилит возвратилась в порт. Она

поселилась в небольшой, но уютной гостинице. Однажды за завтраком к ней подсел

французский моряк. Он сказал, что работает по контракту в местном порту лоцманом. Они

разговорились. Как-то само собой получилось, что Лилит упомянула фамилию Данрейвена.

– Как вы сказали? – переспросил француз. – Данрейвен? Мне кажется, я встречался

с этим человеком.

И он описал внешность мужа Лилит с такой точностью, что сомневаться в том, что они

говорят об одном и том же человеке, было невозможно.

– Где вы его видели? – в волнении спросила Лилит.

– Здесь. За этим самым столом. Около трех месяцев назад. Мистер Данрейвен только

что приехал на Таити и интересовался, можно ли достать билет на какое-нибудь судно,

отправляющееся в сторону архипелага Туамоту.

– Туамоту? Где это?

– В пятистах милях на восток от Таити. Это длинная цепь мелких островков, многие

из которых даже необитаемы.

Но Лилит уже не слушала: Данрейвен находится в пятистах милях отсюда на каких-то

островах со странным названием Туамоту. Что такое пятьсот миль для нее, объехавшей

вслед за ним уже чуть ли не полсвета!

Расплатившись за завтрак и улыбнувшись удивленному ее поспешным уходом

французу, Лилит тут же побежала в порт. Оказалось, на следующий день в сторону

архипелага Туамоту отправляется индийское судно «Копра», следующее к Маркизским

островам. Хотя судно оказалось грузовым, Лилит все же удалось упросить капитана взять ее

в качестве пассажирки до ближайшего острова архипелага Туамоту. И вот чем все

кончилось.

Теперь она знает, что такое Тихий океан. Нет, это не просто огромное голубое пятно на

глобусе в кабинете ее отца. Это грозная, безжалостная сила. И не беспомощной, слабой

женщине с ней бороться!

Теперь она погибнет среди этих ужасных волн. И Данрейвен даже не будет знать о ее

подвиге во имя любви к нему!

И тут Лилит заметила, что шлюпку больше не подбрасывает вверх и не швыряет в

бездну. До нее доносился лишь слабый плеск волн о борта лодки. Значит, шторм кончился!

Но страх утонуть сменился страхом умереть от жажды. А жажда превращалась в

настоящую муку. Чтобы как-то заглушить ее, Лилит принялась петь. В этот момент ей вдруг

показалось, что шлюпка застыла на месте. Она прислушалась. Действительно, под дном что-

то поскрипывало. Потом раздался какой-то трубный звук. Затем чей-то смех.

Издевательский, злобный. Нет, так не может смеяться человек! Это либо дьявол, либо... либо

она начинает сходить с ума! Но нет, не может быть! Наверное, это прокричала какая-нибудь

пролетевшая над шлюпкой птица. Но этот скрежет под дном... Что это значит?

Лилит прижалась ухом ко дну шлюпки, чтобы лучше слышать. До нее донеслись какой-

то свист, щелканье. Потом – вновь смех и трубный звук. Его услышала и птица, громко

защебетавшая и захлопавшая крыльями. Что это? Если люди, то надо им как-то дать знать о

себе. Но как они оказались там? И что это за странные звуки? Русалки? Разве они кричат так

страшно? Впрочем, какое это сейчас имеет значение! Кто бы это ни был – хоть сам дьявол!

– ей надо выбраться из этого саркофага! И она, сложив ладони рупором, закричала:

– Эй! Кто там? Помогите!

Щелканье и смех прекратились, но шуршание под дном шлюпки продолжалось. Лилит

засунула два пальца в рот и свистнула.

Лодка сразу же подпрыгнула, как будто ее ударили снизу чем-то тяжелым, и замерла на

месте. Все стихло. Лилит с досадой закусила губу. Кто бы это ни был, но она его спугнула.

Лилит вдруг почувствовала себя смертельно усталой. Глаза слипались, мысли путались,

а она сама проваливалась в какую-то бездну...

Наверное, сон длился долго. Во всяком случае, когда Лилит проснулась, была ночь,

потому что, когда, приподнявшись на локтях, посмотрела через крохотную дырочку в

брезенте, то увидела яркую звезду на темном небе. Иногда до нее доносился какой-то тихий

шелест. Вероятно, это пролетали птицы.

Никогда еще Лилит не чувствовала себя такой одинокой.

Но нет, она не хочет умереть! Не должна! Кто-то обязательно появится и спасет ее!

Только бы поскорее! Спасите, спасите меня!

Неожиданно снаружи снова послышались какие-то звуки. На этот раз – сверху. Люди!

Она слышала, как они переговаривались между собой на непонятном ей языке. Лилит

набрала полные легкие воздуха и закричала:

– Эй, кто там? Люди! Не бойтесь меня! Я такая же, как и вы! Мой корабль утонул, а

меня в этой шлюпке прибило к вашему берегу. Спасите! Умоляю вас!

И она принялась бешено молотить кулаками по брезенту. Неожиданно брезент,

державший ее в плену, исчез. Лилит посмотрела вверх и увидела почти черный, усыпанный

звездами небосвод. А прямо над ней склонилась чья-то голова с короткими курчавыми

волосами и темным, расписанным белыми полосами лицом.

Лилит, не отрываясь, смотрела на эту голову, не в силах от страха произнести ни слова.

То, что перед ней был один из дикарей, заочно знакомых ей по книгам и отцовским письмам,

сомневаться не приходилось. Сейчас Лилит молила бога только об одном: чтобы он не

оказался людоедом.

Она хотела знаками объяснить этому человеку, что потерпела кораблекрушение во

время страшного урагана. Что она не злой демон и не сделает ни ему, ни его соплеменникам

ничего дурного. А еще, что ей ужасно хочется пить и она вот-вот умрет от жажды. Однако не

смогла издать ни звука.

Между тем туземец продолжал ее внимательно рассматривать.

Безделушки – вот что могло бы ее спасти! Но у нее ничего не было. Впрочем, почему

же – ничего? А брошь? Пока не поздно...

Нечеловеческим усилием воли Лилит заставила себя пошевелить сначала одной рукой,

потом другой. Сняв цепочку, на которой как медальон висела брошь, она протянула ее

дикарю. Он повертел украшение в руках и вдруг, высоко подняв его над головой, закричал

гортанным голосом:

– Ойе! Ойе! Ойе!

В тот же момент из-за бортов шлюпки выглянуло еще с полдюжины таких же голов.

Первый туземец поднял Лилит на руки и передал другому. Судя по многочисленным

ожерельям из акульих зубов, браслетам из костей, разноцветным перьям на голове и яркой

татуировке, он был одним из вождей. Лилит в ужасе смотрела на него, уже почти не

сомневаясь, что попала в руки к людоедам. Сейчас ее привезут на какой-нибудь остров,

разожгут костер и под дикую пляску всего племени зажарят!

В дневнике отца Лилит как-то читала душераздирающее описание подобного

пиршества на одном из полинезийских островов. Тогда жертвой кровожадных дикарей стал

какой-то неудачливый путешественник. По описанию отца, этого несчастного насадили на

огромный вертел и долго поджаривали на медленном огне. А потом с аппетитом съели.

Однако татуированный великан просто бережно перенес ее в свою пирогу и что-то

сказал сидевшим там женщинам. Те заулыбались и согласно закивали головами.

Двое из них расстелили на дне пироги циновку, покрыли ее сверху какими-то шкурами

и осторожно положили на эту постель Лилит. К ним присоединилась еще одна женщина. Она

опустилась перед спасенной на колени и улыбнулась, блеснув в темноте ровным рядом

словно жемчужных зубов.

– Пить... Воды... Пожалуйста... – прошептала Лилит.

– Ойе, ойе! – закивала женщина и ласково погладила Лилит по плечу.

В руках у нее появился глиняный кувшин с водой. С улыбкой она поднесла его к губам

Лилит, а когда та, жадно прильнув к горлышку, выпила все до капельки, вдруг сказала на

примитивном, но все же вполне понятном английском языке:

– Хейкуа! Меня зовут Хейкуа! Ты спасена! Спасена! Бояться не надо!

Хейкуа повернулась к другой женщине. Та дала ей широкий зеленый лист и

небольшую чашечку с белой массой, похожей на творожную. Обмакнув в нее лист, она

протянула его Лилит:

– Съешь! Будешь здоровой! Сильной!

Послушно положив листок в рот, Лилит принялась старательно жевать. Оказалось,

экзотическое блюдо было не лишено приятности. Вслед за первым листом последовал

второй, затем – третий. Наконец Лилит почувствовала, что наелась. И теперь ей хотелось

лишь одного: спать, спать, спать...

Лилит спала крепким сном здорового человека, чудом спасшегося от смерти. Разбудило

ее негромкое ритмичное пение. Она открыла глаза и приподнялась на циновке. Кругом,

насколько хватало глаз, простирался океан.

Она с удивлением рассматривала пирогу, украшенную затейливой резьбой. На носу,

выполненном в виде головы дракона, стоял старый туземец с морщинистым лицом и

пристальным, исподлобья, взглядом. Он командовал пирогой, а заодно и дирижировал. Хор

же состоял из пятнадцати мужчин, в такт песне опускавших в воду длинные весла, и

женщин, разместившихся на перекинутых поперек пироги скамейках. Рядом с ними сидели

дети.

Заметив, что Лилит проснулась, Хейкуа вскочила со скамьи и крикнула ей:

– Смотри! Рева Ра!

И показала рукой куда-то вдаль.

Почти у самого горизонта Лилит увидела струйку дыма, поднимавшуюся над вершиной

выступавшей из моря горы. Рева Ра, повторила она про себя. Что-то было знакомое в этих

словах. Может быть, они встречались в письмах отца? Или – Данрейвена к нему?

Над ней наклонилась одна из туземок. Лилит подняла голову и вдруг увидела среди

акульих зубов, окружавших в виде своеобразного воротничка шею молодой дикарки, свою

брошь. Боже мой! «Лили. Рева Ра. 1787». Ведь именно это было написано на оборотной

стороне украшения!

– Рева Ра, – продолжала Хейкуа. – Там твой дом. Лили вернется туда!

Черные глаза Хейкуа светились бесконечной добротой и радостью. Она вновь подняла

руку и показала в сторону дымившегося вдали вулкана.

– Там твой дом! Лили вернулась туда!

Надпись на броши объяснила все. Понимавшая английский Хейкуа, видимо, показала

ее своим соплеменникам. И те решили, что на украшении указано место рождения. Теперь

они везли ее туда, где, очевидно, жили и сами.

Раздался громкий всплеск. Совсем рядом с пирогой из воды выпрыгнул огромный

дельфин и, описав изящную дугу в воздухе, нырнул обратно в океан.

– Рангахуа! – воскликнула Хейкуа. – Смотри, Лили! Рангахуа!

Дельфин вновь стремительно выпрыгнул и описал дугу еще шире первой. При этом

издал громкий трубный звук и отрывистый щелчок.

– Рангахуа! Рангахуа! – закричали дети и радостно захлопали в ладоши.

И тут в мозгу Лилит молнией сверкнула догадка: трубные звуки... щелчки... Не их ли

она слышала ночью в шлюпке? Конечно же их! Более того, безотчетное чувство

подсказывало ей, что именно этот дельфин каким-то образом напрямую связан с ее

чудесным избавлением. Каким? Да, она читала о том, что дельфины не раз спасали

утопающих. Но не могло же животное догадаться, что на дне закрытой брезентом шлюпки

лежит беспомощный человек. А потом, разве не эти туземцы избавили ее от ужасной гибели

среди ревущих валов океана? При чем же тогда дельфин?

И все же Лилит не могла отделаться от мысли, что дельфин не просто так следует за

пирогой.

Новый всплеск. И опять гибкое серебристое тело, описав кривую, исчезло в морской

глубине.

Хейкуа схватила Лилит за руку.

– Рангахуа! Понимаешь? Он добрый! Он спасает людей! Рангахуа спас тебя!

– Спас меня? – в волнении воскликнула Лилит. – Как?!

– Рангахуа привел нас к тебе. Жители Рева Ра знают: Рангахуа у берега и трубит,

значит, что-то случилось. Рангахуа подплыл к нашей деревне и стал трубить. Мужчины сели

в пирогу и поплыли за ним. Женщин взяли, чтобы они перевязывали раны, если это

потребуется.

– А дети?

– Дети должны видеть все. Мы учим их жизни! Теперь мы все возвращаться на Рева

Ра.

Приближающийся остров показался Лилит сказочно прекрасным. Потому что на нем

жили эти удивительные добрые люди. В лучах утреннего солнца Лилит ощущала себя на

пороге новой чудесной жизни, о существовании которой даже не подозревала.

Пирога мягко проскользнула между грозно торчащими рифами и очутилась в

небольшой бухточке. На берегу стояли туземцы и приветливо махали руками. Трое из них

вошли в воду и направились к пироге. Взявшись за борта, они изо всех сил толкнули лодку к

берегу. Пирога уткнулась носом в песок и замерла. Гребцы проворно спрыгнули и помогли

выйти женщинам. Когда Лилит осталась в лодке одна, уже стоявшая на берегу Хейкуа

крикнула, обращаясь к высокому, могучего телосложения мужчине:

– Тайро!

Всего остального разговора Лилит, естественно, понять не могла. Но когда Хейкуа

показала рукой в сторону пироги, догадалась, что та просит Тайро позаботиться о ней.

Тайро подошел к самому борту пироги, осторожно поднял Лилит на руки и, перенеся

на берег, поставил рядом с Хейкуа. Та схватила ее за руку и с улыбкой воскликнула:

– Пойдем, пойдем! Сейчас будет большой праздник. И тебе дадут много еды! – Затем

ткнула Лилит пальцем в бедро и рассмеялась: – Кожа и кости! Совсем худая! Наши

женщины не бывают худыми! Пойдем! Будешь много есть!

Деревня располагалась неподалеку. Большинство хижин представляло собой навесы из

пальмовых листьев, державшиеся на столбах. Тайро привел Лилит в самую большую

хижину. В ее центре возвышался столб из красного дерева, покрытый затейливым резным

орнаментом. Хейкуа пододвинула к столбу толстый мат и усадила на него Лилит.

Женщины, собравшиеся в хижине, приветствовали белую гостью восторженным

криком:

– Иа ора на!

На каждой из них была только черная, до колен, юбка из какой-то плотной материи. И

ничего больше. У женщин Рева Ра не принято было прятать свое тело, но Лилит стыдливо

отвела глаза.

Подготовка к пиршеству шла вовсю. В глубокой яме пылал огонь. Над ним коптилась

огромная рыба. Вокруг суетились женщины, завертывая рыбу поменьше в пальмовые листья

и засыпая ее горячей золой.

Одна из женщин, высокая, широкобедрая, с прической из множества заплетенных

косичек, что-то сказала трем стоявшим у входа девушкам. Они вошли в хижину, окружили

Лилит и принялись осторожно вытаскивать шпильки из ее головы. Она поняла, что ей

собираются сделать праздничную прическу. Девушки долго о чем-то спорили между собой,

потом собрали часть волос в пучок на затылке, а остальные заплели в мелкие косички,

концами пришпиленные к вискам. Затем в хижину вошла еще одна девушка с огромной,

наполненной водой раковиной. Присев около, осторожно обмыла Лилит лицо и оголенные

руки. Снять блузку и юбку Лилит отказалась. Это вызвало еще одну жаркую дискуссию. Но

Лилит еще раз отрицательно мотнула головой, и юные туземки смирились.

В хижину вошла Хейкуа и, отослав девушек, сказала Лилит:

– Сейчас тебе надо спать. Спать. Отдохнуть. Скоро начнется праздник. Он будет

долгим.

Лилит послушно улеглась, подложив ладонь под голову, закрыв один глаз и прищурив

другой. Такая поза давала возможность на всякий случай следить за происходящим. Спать

же ей совсем не хотелось. Здоровый сон в пироге полностью восстановил силы.

Все же Лилит задремала. Но очень скоро ее разбудил громкий треск барабана. Она

вскочила и выглянула наружу.

Там, равномерно ударяя толстой бамбуковой палкой в большой барабан, в

сопровождении двух юношей шагал старый туземец. Это возвещало начало празднества.

Около хижины уже собралось почти все племя. К Лилит подбежали две молодые женщины

и, взяв под руки, подвели к помосту, сооруженному для старейшин. Усадив гостью на

почетное место, они украсили ее гирляндами из живых цветов. На голову надели искусно

сплетенный венок из пальмовых листьев.

Перед помостом выстроился ряд рослых, очень красивых воинов. Там же была

расчищена большая площадка для танцев.

На нее вышел Тайро. Поприветствовав всех, сидевших на помосте, он сделал знак

воинам. Те начали плавно раскачиваться в такт ударам барабана. Стоявшие полукругом в

глубине площадки сыновья точно повторяли движения отцов. На танцующих были юбки из

длинных папоротниковых листьев, их головы украшали пышные уборы из перьев

экзотических птиц.

Тайро задавал ритм и показывал новые движения, которые тут же подхватывались

остальными. Темп танца постепенно ускорялся. И вот все закружилось в диком,

неудержимом вихре. Но при этом ни на секунду не нарушалась синхронность движений.

Наконец Тайро издал воинственный клич, вскинул вверх руку и застыл на месте. Все тотчас

превратились в неподвижные изваяния, напоминающие античные статуи.

Танец мужчин закончился. Площадку заполнили девушки и молодые женщины.

Образовав широкий круг, они опустились на колени и запели что-то очень мелодичное.

Пение сопровождалось плавными телодвижениями и хлопаньем в ладоши.

Затем вперед снова выступил Тайро. Он поклонился старейшинам и, обернувшись ко

всему племени, стал что-то говорить. Когда же закончил, то раскинул в стороны руки, как

будто хотел обнять каждого. В ответ раздался общий восторженный крик. Тайро вновь

поднял руку и, собрав три пальца в щепоть, благословил всех. Восторгам не было конца. А

когда он вдруг поднялся на помост, привлек Лилит к себе и крепко обнял, деревня

огласилась громким, дружным скандированием:

– Иа ора на! Иа ора на!

Лилит почувствовала, что ее начинают душить рыдания. Она была непередаваемо

тронута этим добрым отношением, которого вроде бы ничем не заслужила.

И вот начался пир. Горы яств громоздились на огромных деревянных блюдах. В

кувшинах пенилось какое-то вино. На пальмовых и папоротниковых листьях лежала

копченая, вареная, жареная, маринованная, просто сырая, но приправленная экзотическими

специями рыба. На длинном подносе красовался целиком зажаренный поросенок, из ушей

которого торчали цветы, напоминавшие лотос. А еще – фрукты, овощи, какие-то

водоросли...

Лилит нагнулась к сидевшей рядом Хейкуа и шепнула ей на ухо:

– Мне не под силу перепробовать даже половины этой еды!

Хейкуа рассмеялась и что-то сказала соседкам. Те тоже покатились со смеху.

– Ешь! Ты худая! Тебе надо много есть! – уговаривала Хейкуа.

– Но я не смогу! – восклицала Лилит.

– Сможешь! Мы все едим! И ты сможешь!

Не хотят ли меня откормить, а потом – заколоть и съесть? Но добрые улыбающиеся

лица туземцев заставили ее устыдиться своих подозрений.

И она ела, ела, ела... Их окружали мужчины и женщины с шоколадным цветом кожи,

курчавыми волосами, устрашающими татуировками и открытыми, бесконечно милыми

лицами. Они пели протяжные, многоголосые песни. И что-то все время пили из больших

глиняных кувшинов.

– Что это? – спросила Лилит у Хейкуа.

– Это кава. Вино. Вкусное. – Она наполнила напитком чашу, сделанную из большой

раковины, и протянула ее Лилит: – Пей! И будешь веселой!

Глоток, другой – как тепло и уютно... Когда раковина опустела, Хейкуа налила ей еще.

И еще... и еще... Лилит была наверху блаженства. Она раскачивалась вместе с туземцами и

подпевала им. Но постепенно глаза ее стал заволакивать туман. Она прислонилась к

стоявшему посреди хижины столбу из красного дерева. И сон унес ее на своих крыльях.

4

Лилит вздрогнула и проснулась. Сердце ее бешено колотилось. Опять ее мучили

ночные кошмары. Будто лежит она в своем номере лондонского отеля, а кругом – пламя.

Ярче и ярче. Подбирается к кровати. Ближе... ближе...

В ужасе Лилит открыла глаза. Минута... другая... Взгляд по сторонам... И облегченный

вздох: слава богу, это лишь сон! Но все же, где она? Где?

События как из тумана постепенно возникали в ее памяти. Голова нестерпимо болела.

Рот переполняла горечь. А этот одурманивающий запах еды. От него невозможно

отделаться!

Лилит привстала. О боже! Прямо над ее головой деревянный крест. А под крестом она,

совершенно голая, – одежда аккуратно сложена в ногах.

– Иа ора на, – послышался голос Хейкуа. – Ты проснулась?

Молодая туземка сидела посреди хижины на коротком коврике перед низким

деревянным столиком. В руках у нее была... Библия!

– Тебя спящую, – сказала она, отрываясь от Священного Писания, – перенесли в

другой дом. В нем долго жил миссионер Иисус Джон. Он утонул вон в той лагуне.

Хейкуа кивнула в сторону видневшегося через откинутый полог хижины океана, хитро

подмигнула и, наклонившись к Лилит, доверительно прошептала:

– Чужестранцам мы говорим, что съели его.

– Зачем?

– Чтоб отпугнуть от нашего острова других миссионеров.

– Что, Иисус был плохим человеком?

– Да вовсе нет! Он научил меня вашему языку. Научил даже немного читать и писать.

Он был очень, очень добрый. Я любила его.

– Любила? В каком смысле?

– В том, что проводила с ним каждую ночь. И он тоже любил меня. Читал мне

Библию. Особенно часто – вот это место.

Хейкуа подсела к Лилит и, открыв книгу на заложенной пальмовым листом странице,

нараспев прочла.

– Зубы твои, как стадо стриженых овец, выходящих из купальни, из которых у каждой

пара ягнят, и бесплодной нет между ними; Как лента алая, губы твои, и уста твои любезны;

Как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими; Шея твоя, как столп

Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем – все щиты сильных; Два

сосца твои, как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями.

Лилит с удивлением посмотрела на Хейкуа.

– Он читал тебе книгу «Песнь песней» царя Соломона? Мы, христиане, знаем ее

наизусть... Наверное, мистер Джон был действительно очень хорошим человеком. Ведь он

нес вам Слово Божье!

– Когда Иисус Джон только что приехал, мы думали, что это не человек, а Святой

Дух. Он говорил нам о добре, любви друг к другу. Помогал тем, кто попадал в беду. Но

держался особняком. Не танцевал с нами, не пел песен. Я чувствовала: он одинок. И решила:

все это оттого, что Иисус Джон не знает женской любви. Он сам потом говорил мне, что в

миссионерских школах этому не учат. Я решила научить его. Сделала из него мужчину. А

потом он утонул, купаясь в океане.

– Ты очень переживала его смерть?

– Не я одна. Нам всем было очень жаль Иисуса Джона. Поэтому никто из нас и не

хотел приезда других миссионеров. А еще потому, что слышали о них немало дурного.

– А теперь твой муж – Тайро?

Хейкуа потупила взгляд и какое-то время молчала, прежде чем тихо ответить:

– Он иногда бывает моим мужем. Тайро – вождь. У него много наложниц. Много

детей. Теперь у него есть еще одна дочь.

– Кто?

– Ты.

– Я?!

Лилит смотрела на Хейкуа широко раскрытыми глазами, ничего не понимая.

– Но почему?

– Прежде скажи, как себя чувствуешь?

– Ничего. Только голова болит.

– Это от кавы. Не пей больше.

– Ладно. Так что ты хотела сказать?

– Ходить, надеюсь, ты в состоянии?

– Да.

– Тогда пойдем.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

– Хорошо. Только мне надо сначала одеться.

– Я тебе принесла парео.

– Что это?

– Такая же черная юбка, как на мне.

– И это все? Извини, я не могу ходить полуголой!

– На острове очень жарко.

– Все равно. Пойми меня, Хейкуа, и не обижайся.

Хейкуа вдруг протянула руку и провела ладонью по щеке Лилит.

– Очень болит?

– Что?

– Лицо.

– Ах ты вот о чем! Это случилось в детстве.

– Я дам тебе цветок. Натрешь им лицо. И все пройдет.

– Нет, Хейкуа. Мне уже ничто не поможет.

– Поможет. Этот цветок – священный. Он растет только на Рева Ра. И лечит от

ожогов. Вот увидишь, скоро от твоих рубцов не останется и следа.

Лилит скептически поджала губы. Но спорить с Хейкуа не стала, боялась ее обидеть.

Они пошли по узкой тропинке через джунгли. Постепенно деревья редели, трава

становилась желтой от палящего солнца. Особенно нестерпимым зной стал, когда они

вышли из зарослей и начали взбираться на гору, карабкаясь по наплывам застывшей лавы.

Откуда-то из-под земли доносились глухие удары, напоминавшие звуки артиллерийской

канонады. Лилит посмотрела на окутанную дымом вершину огнедышащей горы и поняла —

это рокочет вулкан.

– Куда мы идем?

– Сейчас узнаешь. Уже недалеко. Посмотри!

И Хейкуа показала рукой на видневшуюся впереди высокую черную скалу.

– Что это?

– Тики. Наш Бог. Там его храм.

Действительно, подойдя ближе, Лилит убедилась, что это не скала, а огромная,

высеченная из камня фигура, с оскаленными зубами, высунутым языком и грозно

насупленными бровями. Вокруг нее в строгом порядке были расставлены каменные сиденья.

А прямо у ног возвышался огромный длинный алтарь. По запекшимся на нем лужам крови

Лилит догадалась, что здесь происходили ритуальные жертвоприношения. Ей стало жутко:

как знать, может быть, местные жители верны своим древним традициям и приносят в

жертву богу Тики не только животных...

Хейкуа тронула ее за руку.

– Смотри!

Лилит обернулась и замерла от восхищения. Перед ее взором предстала неповторимая

по своей волшебной красоте картина. Всюду, сверкая на солнце голубизной вод, простирался

бесконечный океан. Вдоль песчаной отмели расположилась деревня. Прямо у ее окраин

начинался густой тропический лес. Он занимал большую часть острова и доходил почти до

противоположного берега. Низвергаясь с остроконечных скалистых уступов гор, сквозь гущу

зеленевших на широком плато пальмовых рощ несла свои воды широкая река, впадающая в

океан.

– Мы зовем это Моана-нуи-а-ранги – Великий Океан Небес, – сказала Хейкуа. – А

вон там, видишь, Тайаретапу. По-вашему, Священный Сад.

Подобный изумруду в океане, у коралловых рифов зеленел островок.

– А почему его так назвали?

– В Библии говорится о первых людях – Адаме и Еве. Они жили на том острове. Злой

дух Оро, приняв обличье огромного змея, изгнал их оттуда. Они уплыли на каноэ. Оро же,

обернувшись огромной акулой, стал их преследовать. Он хотел съесть их обоих, потому что

всегда был голоден. Но Тики – самый главный из всех богов – не дал ему этого сделать.

Лилит про себя улыбнулась. Трогательная туземная интерпретация Священного

Писания ей понравилась. Несколько мгновений они молчали.

– Хейкуа. – Лилит нерешительно тронула ее руку. – Ты обещала рассказать, почему

Тайро решил сделать меня своей дочерью.

– Иди сюда. Сейчас я все расскажу.

Они сели на длинную каменную скамью, стоявшую напротив алтаря. Хейкуа

посмотрела в глаза Лилит и начала свой рассказ:

– Давным-давно у народа Рева Ра был великий вождь. Его звали Танджий. Он долго

правил островом. Родил дочь Лили и сына Саваи. Саваи родил сына Тевейка. Тевейк родил