Текст книги "Лоренс, любовь моя"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Честное слово, мисс Роуланд, вы меня шокируете. Никто не вправе голословно утверждать такое. Даже и не знаю, чего вы добиваетесь, но вас совершенно не должно касаться, какое лечение получает мой пациент.

– Может, очень даже касается, – бросилась я в бой очертя голову, потому что только теперь поняла, как много мой дед значит для меня, словами этого не выразить. Но что была я – какая-то там Вера Роуланд, по сравнению с самим доктором? Я, словно провинившаяся школьница, стояла перед ним, лихорадочно убирая волосы с разгоряченного лба, и чувствовала себя круглой идиоткой.

– Послушайте меня, – снова заговорил доктор Вайбурн. – Откуда вам знать, что сэру Джеймсу делают слишком много уколов? Это все ваши домыслы, не так ли? Сэр Джеймс принимает таблетки – да и то только при сильных болях, а уколы – крайняя мера. В любом случае я не намерен стоять тут и обсуждать это с вами. Настоятельно рекомендую – займитесь своими собственными делами! Кроме того... – он снова кинул недовольный взгляд поверх очков, – уверяю, сэр Джеймс в очень надежных руках.

Я почувствовала тошноту.

– Имеете в виду эту сиделку?

– Да, имею в виду сестру Форрестер, – высокомерно ответил он.

Я не нашлась что сказать на это. Не могла же я в самом деле разразиться тирадой по поводу своей ненависти к Рейчел Форрестер или поведать Питеру Вайбурну о том, за чем я застала ее ночью, и излить свои тайные страхи. Если бы я так поступила, он подумал бы, что я просто спятила.

Ой, Вера, маленькая идиотка, начала то, что не можешь закончить, – корила я сама себя, беспомощно оглядываясь вокруг.

Питер Вайбурн развернулся и уже было собрался зайти в здание почты, но тут подъехал другой автомобиль, на этот раз «вольво» Лоренса Бракнелла, и доктор задержался.

Все мое тело горело огнем. Потеряв дар речи, я наблюдала, как Лоренс выбирается из машины. Он мне приветливо улыбнулся, и я подумала, как он хорош сегодня утром. Не в офисном костюме, а в узких темно-голубых брючках, голубом свитере, а вокруг шеи повязан шелковый шарф.

– Доброе утро, Вера! – поздоровался он и, завидев доктора, добавил: – Привет, Питер.

Доктор Вайбурн кивнул Лоренсу, а потом посмотрел на меня, в его взгляде читалась озадаченность и подозрительность. О да, уверена, что заставила его поволноваться.

Стоя между двумя этими верзилами, я почувствовала себя маленькой напуганной коротышкой. А ну как доктор Вайбурн сейчас выдаст меня? Ведь он все еще считает именно Лоренса наследником и ближайшим родственником сэра Джеймса. Он ничего не знает обо мне. Сейчас как скажет Лоренсу, что дочка Мод Роуланд, только недавно прибывшая в Большую Сторожку, – сумасшедшая.

Но Питер Вайбурн оказался намного сдержаннее меня. Он перебросился с Лоренсом парой ничего не значащих фраз о чудесном майском утре и красоте гор над Вействотером, потом развернулся и исчез в недрах почтового отделения.

Вздохнув с облегчением, я посмотрела на Лоренса.

– Мне пора, – пробормотала я.

– Куда это ты ходила?

– Надо было позвонить.

Лоренс закурил.

– Имеешь в виду, что все еще не можешь звонить из Большой Сторожки?

– Как? Ведь аппарат заперт в спальне мисс Форрестер.

– Ах да, припоминаю, ты мне говорила. Посмотрим, что можно сделать. Это же просто смешно!

Я заглянула в эти теплые сияющие глаза, которые лишили меня мира и покоя. В тот момент я не могла думать ни о чем, кроме того, как он поцеловал мне руку в последнюю нашу встречу. Постепенно самообладание вернулось ко мне, но такт потерялся где-то по дороге.

– Лоренс, – выдала я, – я ужасно волнуюсь, я просто в замешательстве. Нам надо поговорить. Мне больше не с кем.

Он застыл на мгновение.

– Только не говори, что приберегаешь для меня свои девичьи секреты. А как же Нола?

– Это не девичьи секреты, которыми я могла бы поделиться с Нолой, – рассердилась я. – Все намного серьезнее.

Улыбка сошла с его лица.

– Что случилось, Вера?

– Много чего, и мне просто необходимо выговориться, иначе я точно спячу. Доктор Вайбурн считает, что я уже того.

– Почему это?

У меня все же хватило ума не вываливать на него все факты сразу.

– Думаю, я поступила очень глупо, но мне просто хотелось узнать, как на самом деле чувствует себя мой дед. Я так переживаю за него.

– Ему что, хуже? Я собирался навестить его сегодня.

– Да нет. Мы даже довольно долго беседовали, впервые с того времени, как я была у него, но она все время держит его под действием лекарств и...

– Откуда ты знаешь? – перебил меня Лоренс.

– Я видела ее со шприцем в руках и знаю, что она дает ему снотворное с тех пор, как он узнал меня. Она вознамерилась не пускать меня к нему. – Внезапно голос мой сорвался, и я замолчала.

Лоренс взял меня за руку и прижал ее к себе.

– Спокойней, Вера. Успокойся. Что ты наговорила доктору Вайбурну?

– Просто спросила, зачем сэру Джеймсу столько уколов и хорошо ли это для его здоровья.

Он со всей силы сдавил мою руку.

– И что тот ответил?

– Что сэр Джеймс получает инъекции только в крайнем случае и что я сама не знаю, что говорю, и... что он в надежных руках сестры Форрестер. Он верит в то, что она – великолепная сиделка. Да и ты тоже, – закончила я свою речь, понимая, что все делаю не так.

– Господи! – выдохнул Лоренс, а потом процедил сквозь зубы: – Не сомневаюсь, ты бы заняла первое место на конкурсе идиоток!

– Сама знаю, – буркнула я, – но я должна была что-то предпринять. Настало время кому-нибудь сделать хоть что-то... слишком уж много тайн вокруг, а я вовсе не милая глупышка, чтобы держать меня в неведении или отпихивать в сторону, если я что-то подозреваю.

– Что подозреваешь?

– Не собираюсь больше ничего говорить, – заупрямилась я и постаралась выдернуть руку, которую он сжимал со всей силы. У меня даже пальцы онемели от боли.

– Да уж, ты не «милая глупышка», это точно, – выдохнул он. – Ты как спичка, брошенная в стог сена, не подозревающая, какой можешь породить пожар. О боже, как могут быть опасны невинные, неразумные дети, которые лезут не в свое дело!

– Я не ребенок. Мне двадцать, и я – женщина! – возмутилась я.

Он открыл дверцу машины со словами:

– Забирайся!

– Не хочу!

– Сделаешь, как я велю. Не стоит тебя оставлять без присмотра. От тебя одни проблемы!

– Меня обвиняют в том, что я беспокоюсь за деда? – завела я свое.

– Нет, поздравляю тебя с этим! Вы так проницательны, мадемуазель Мегрэ! Но ты не единственная, кто замечает происходящее вокруг. Как бы то ни было, я не хочу, чтобы именно ты начала размахивать флагом во имя справедливости и добродетели. Ты и не подозреваешь, какое осиное гнездо разворошила!

– Значит, пришла пора просветить меня... – упорствовала я.

Но Лоренс больше не стал со мной спорить.

Он просто затолкал меня в автомобиль, сел на свое место и завел мотор.

Мы на бешеной скорости покидали Восдейл-Хэд.

Глава 14

На полпути к Большой Сторожке я тронула Лоренса за руку и громко заявила:

– Я хочу остановиться!

– У меня нет на это времени! – крикнул он в ответ и прибавил газу.

– Не хочу домой... – заныла я.

– Ты сделаешь так, как тебе велено, – последовал ответ. – Никто не собирается позволять тебе диктовать свои условия только потому, что ты дочь Хью Халбертсона и узнала об этом.

– Зачем так говорить! – возмутилась я. В этот раз он нажал на тормоза, взвизгнули колеса, и машина встала как вкопанная.

Мы вылетели из Восдейла на фантастической скорости и уже преодолели большую часть пути. Слева от нас расстилалось озеро – захватывающий, завораживающий вид, – линия берега походила на американские горки, а позади вздымались огромные мрачные горные хребты, пурпурно-коричневые в хрустальном свете дня. Справа возвышались высокие хмурые деревья и каменная скала, скрывающая из виду владения деда. И ни одной живой души вокруг. Только я и Лоренс. Мы просто сидели и смотрели друг на друга, и его критический беспокойный взгляд поубавил мой пыл. Я немножко помолчала, а потом взорвалась:

– О, как я тебя ненавижу!

– Очень впечатляюще, – рассмеялся он.

Я потянулась к ручке двери:

– Я выхожу. Пройдусь пешком.

– Не будь идиоткой, – припечатал он. – К чему все это?

– Ты всегда нападаешь на меня. Что такого я сделала на этот раз? Просто сказала доктору Вайбурну, что озадачена и боюсь, что происходит что-то не то. И вообще, если я действительно переживаю за деда, что в этом плохого? Может, только у меня и хватило смелости сказать, что я не доверяю этой ужасной женщине, Рейчел Форрестер.

Молчание. Еще один неверный ход. Я украдкой взглянула на Лоренса. Он не смотрел на меня, но я видела, как он сжал зубы и глаза его сузились. Тишина длилась достаточно долго, чтобы я начала сожалеть о своей выходке. И тут он повернулся ко мне:

– Может, тебе будет интересно кое-что узнать. Полагаю, у тебя есть все основания подозревать, что с Рейчел не все в порядке. Но не тебе решать этот вопрос, моя дорогая девочка, вот и все.

– Ну и отлично! – прошептала я и с досадой почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Этот человек обладал невероятной способностью не только уязвить мое самолюбие, но и безумно волновал меня, а такого не было в моей жизни никогда. Я не знала, как бороться с Лоренсом Бракнеллом.

Он снова заговорил:

– Я собираюсь отвезти тебя домой и прошу, ради меня, сделай одолжение, не вмешивайся. Оставь это мне, я сам обо всем позабочусь. Я понимаю, что ты привязалась к старику, и это нормально. Но я ведь тоже ему не чужой и знаю его подольше. Я очень люблю его и волнуюсь не меньше твоего, чтобы за ним был надлежащий уход.

Я закусила губу и сжала пальцы.

– Мне очень жаль, – буркнула я.

– И мне жаль, что ты ненавидишь меня, – добавил он.

Я подняла голову и воскликнула:

– Но это не так, правда!

– Хорошо, – улыбнулся Лоренс, и эта улыбка обеспокоила меня даже больше, чем его гнев. Меня начало трясти. Это значит, что он считает меня дурочкой?

– Бедняжка Вера. – Никогда не слышала, чтобы он обращался к кому-то так нежно, и абсолютно растаяла.

Уткнувшись ему в плечо, я зарыдала, а он обнял меня и прижал к себе. Я закрыла глаза и почувствовала, как он целует меня в затылок, а потом все ниже и ниже и губы его коснулись шеи. Я задрожала всем телом и схватила его за руку.

– Какой чувственный ребенок, – шептал он, – девчонка прямо со школьной монастырской скамьи. Не сказать, чтобы гналась за модой. Я должен был помнить это и не ждать от тебя поступков зрелой женщины. Но знаешь ли, тебе все же следует научиться быть потактичней.

– Я не слишком вежлива, – всхлипнула я, – всегда была такой. Это один из моих недостатков.

Я почувствовала, как он гладит мои волосы.

– Хватит реветь, глупышка, расскажи-ка мне лучше о других своих недостатках.

– Их так много, не знаю, с чего и начать.

Лоренсу стало смешно.

– Ты очень хорошая и милая, конечно, но ты как искра. Уверен, ты просто шокировала этого помпезного осла, Питера Вайбурна. – И Лоренс разразился смехом.

– Издеваешься!

– Вовсе нет. Я и правда считаю, что ты милая, а иногда забавная.

Он уже говорил мне это когда-то, но теперь его слова, как и ласки, вскружили голову и опьянили меня. Слезы высохли, и я тоже принялась хохотать. И вдруг он поцеловал меня, но не в затылок и не в шею, а прямо в губы. Это был мой первый страстный поцелуй, никто не целовал меня до сих пор, и я никому не отвечала так исступленно. Поцелуй все длился и длился... Я была потрясена. Не знаю, что он значил для Лоренса, но он не мог от меня оторваться, и я позабыла обо всем на свете: и о дедушке, и о всех тех зловещих тайнах, которые притаились в старом замке. Лоренс держит меня в своих руках – все остальное теряет значение.

– Я люблю тебя! Люблю тебя, Лоренс!

Наверное, именно это заявление и привело его в чувство, потому что он тут же отпустил меня.

– У меня крыша поехала. – Он сказал это настолько грубо, что меня словно током ударило. Сердце гулко бухнуло и перестало судорожно трепыхаться, войдя в более-менее нормальный ритм. Я спустилась с небес на землю.

– Почему ты так сказал?

– Я не имел права целовать тебя, Вера. Да еще так.

– Имеешь в виду, что тебе не следовало этого делать? – прошептала я.

– Точно.

– Из-за того, что мы дальние родственники? – внезапно пришло мне в голову.

Но Лоренс однозначно дал понять, что это совершенно не имеет никакого значения. Да, мы были троюродными, но он Халбертсонам «десятая вода на киселе». Не это волновало его.

Да и почему он должен переживать, удрученно спрашивала я себя. Я слишком поспешно решила, что он может захотеть жениться на мне.

Я не стала больше ничего говорить, просто сидела и молчала, дрожа от холода.

Лоренс взглянул на меня и тяжело вздохнул.

– Да к черту все! – пробормотал он.

Борясь с желанием снова расплакаться у него на плече, я горько поинтересовалась:

– Скажешь мне кое-что?

– Все зависит от вопроса.

– Ты доверяешь Рейчел Форрестер и нравится ли она тебе? – Сердце мое вновь пошло вскачь в ожидании ответа.

Он уставился на кончик своей сигары, которую успел закурить.

– Не хочу отвечать на твой вопрос.

– О, Лоренс, да что все это, в конце концов, означает? Почему ты сказал, что тебе не следовало целовать меня?! – выкрикнула я.

Лоренс ответил с заметным холодком и сарказмом:

– Это никуда не годится, Вера. Я не собирался целовать тебя или говорить о любви. Забудь об этом.

У меня оборвалось сердце, но я постаралась говорить так же холодно, как и он:

– Так тебе просто наплевать на меня, ты это хочешь сказать?

На лице его отразилась внутренняя борьба, затем последовал ответ:

– Повторяю, я не имею права любить тебя, Вера. Дорогая моя, прошу, давай оставим это. Не желаю больше никаких обсуждений.

Я покачала головой:

– Яснее не стало.

– Временами я и сам не понимаю, но одно знаю твердо – не хочу тебя обижать.

– Но ты не сделал ничего такого! Я сама этого хотела. Чтобы ты поцеловал меня, – зло возразила я.

Глаза его потеплели. Он коротко обнял меня и прошептал:

– Проблема в том, что ты такая юная и привлекательная.

Я хотела было снова возразить, но Лоренс уже завел мотор. В гробовом молчании мы доехали до Большой Сторожки.

Я открыла дверцу и выпрыгнула из автомобиля. Слезы готовы были хлынуть из моих глаз. Однако мне стало не до того, когда я, войдя в холл, увидела, как Рейчел Форрестер бежит вниз по лестнице. Она словно обезумела и потеряла контроль над собой.

Она лихорадочно заговорила с Лоренсом, игнорируя мое присутствие:

– Слава богу, ты приехал! Думаю, старик отходит.

Мир перевернулся от этих слов, я и думать забыла о любовной лихорадке, вспомнив про деда.

– О нет! – выдохнула я.

Лоренс помчался наверх, перескакивая через ступеньки. Я хотела последовать за ним, но Рейчел остановила меня, преградив путь, и окинула ироничным взглядом:

– Он не звал тебя, только Лоренса. Пожалуйста, стой, где стоишь.

– Но сэр Джеймс наверняка захочет повидаться со мной... – задохнулась я от возмущения, но в этот момент на сцене появилась моя мать. Она подбежала ко мне и обняла за плечи.

– Пошли, Верунчик. Ты ничем не сможешь помочь, – сказала она. —

– Но я хочу повидать его! – закричала я и опрометчиво добавила: – Он же мой дедушка, – я имею право! Скажи ей!

Но Рейчел совершенно не удивилась, только смертельная ненависть исказила ее красивое лицо.

– Верунчик, он вряд ли узнает тебя, – проговорила мама. – Он умирает.

Я вырвалась из ее объятий:

– Кто это сказал? Кто видел его, кроме мисс Форрестер?

На этот раз ответила Рейчел:

– Не думай, что имеешь право вмешиваться. Я – дипломированная медсестра и его сиделка. – На лице ее играла ледяная улыбка. – И я выполняю предписания доктора Вайбурна. Так что иди на свою половину.

– Почему нет доктора? Ты не хочешь, чтобы он приезжал? – начала я, но тут же зажала рот руками, вспомнив, что Лоренс просил меня быть поосторожнее и держать подозрения при себе.

Но было уже слишком поздно. Рейчел побагровела, потом стала белой как полотно. Глаза ее сверкали.

– Да как ты смеешь?! – задохнулась она. – Как ты смеешь говорить такое? Глупая, вечно влезающая не в свое дело девчонка, ты еще пожалеешь об этом! Знаешь ли, у твоего деда не было времени переписать завещание. Лоренс Бракнелл – все еще его наследник, так что если ты думаешь, что имеешь право диктовать тут свои условия, то глубоко ошибаешься. Это не твое дело, и ты никогда не принадлежала этому дому, и теперь уже никогда не будешь принадлежать!

– Верунчик, умоляю, пойдем отсюда, – прошептала мать, бледная и встревоженная.

Но я потеряла над собой всякий контроль и налетела на Рейчел, как фурия.

– А тебе-то какое дело до всего этого?! – кричала я. – Какое ты имеешь право командовать мной в доме моего деда?!

Ледяная улыбка вновь вернулась на лицо Рейчел.

– А вот имею! Пора бы поставить тебя в известность, что я собираюсь замуж за Лоренса Бракнелла. Так что в скором времени стану хозяйкой Большой Сторожки, и тогда здесь не найдется места ни для тебя, ни для твоей мамаши.

Меня так поразило это заявление, что я потеряла дар речи и стояла на ступеньках, дрожа всем телом. Мама пыталась утащить меня.

– Пошли, Верунчик, пошли, дорогая, – приговаривала она, но тут я стряхнула с себя ее руку и опрометью кинулась вверх по лестнице. Я слышала, как мать звала меня, но ничего не ответила ей и, как бешеное животное, неслась по галерее, мимо портретов покойных Халбертсонов, в комнату сэра Джеймса.

Лоренс стоял на коленях у кровати старика, держа его за изможденную бледную руку. Я слышала, как он шепчет:

– Дядя Джеймс... Дорогой дядюшка...

Лоренс не видел, как я вошла, но, должно быть, почувствовал чье-то присутствие и оглянулся. Лицо его посерело под загаром, он нервно откинул черный локон со лба. Потом снова поглядел на старика. Я тоже перевела на него взгляд, и мне показалось, что я вижу печать смерти на его лице: глаза деда были закрыты, кожа бледная. Ни искры жизни, ни движения.

– О, дедушка... – всхлипнула я.

– Уйди, Вера. Иди вниз. Ты ничем не можешь помочь ему, – сказал Лоренс.

– Так он... он...

– Нет. – Лоренс снова пригвоздил меня взглядом, каким-то очень странным был этот взгляд, подумалось мне. – Он еще не умер, но близко к тому. Я велел Рейчел позвонить Вайбурну.

– Если доктор Вайбурн на вызове, то дедушка умрет, так и не дождавшись его, – снова не сдержалась я. Ответа не последовало, так что я сочла нужным продолжить: – А почему она не послала за ним раньше? Если он и умирает, то только потому, что она убила его.

Лоренс выронил руку деда, поднялся и так посмотрел на меня, что я отшатнулась.

– Я думал, ты поняла мою просьбу не вмешиваться.

– Но кто-то должен вмешаться. Ты на самом-то деле не особо приглядываешь за ним. Никто не... кроме нее... – Тут я все же заткнулась. Но Лоренс твердо схватил меня за руку, вывел из комнаты и закрыл дверь.

– Иди вниз к своей матери и оставь это мне, – приказал он.

И вдруг ко мне пришло осознание того, что она выдала мне на лестнице. Неожиданно я посмотрела на Лоренса совсем другими глазами, не с любовью и обожанием, а с ненавистью.

– Теперь я знаю правду и то, почему ты не хотел, чтобы я вставляла палки в колеса, – прошипела я. – Ты водил меня за нос! Ты заодно с этой дьявольской сиделкой. Вы помолвлены и собираетесь пожениться. Ты завладеешь и домом, и всем остальным, как только дедушка отправится на тот свет. Я все знаю. А ты целовался со мной. Не знаю, почему ты думал, что стоит тратить на это время... – Я прикусила язык, испугавшись своих слов.

Лоренс был поражен услышанным и уставился на меня во все глаза:

– Бога ради, Вера, что ты несешь?

Но я не стала отвечать и со всех ног понеслась прочь – от спальни моего деда, от нее, от Лоренса. Я слетела по лестнице, вбежала в комнату и кинулась в объятия матери.

– Увези меня отсюда, мама, – разрыдалась я. – Давай соберем вещи и уедем прямо сейчас... сейчас.

Она поддерживала мое бьющееся в конвульсиях тело, обеспокоенно глядя на меня, убирала растрепавшиеся волосы с моего горячечного лба.

– Верунчик, милая моя, что на этот раз?

– Не могу сказать тебе... Знаю только, что допустила ужасную ошибку. Лоренс сделал из меня дуру. Он принадлежит только ей. Не буду говорить тебе, чем заняты эти двое...

– Ох, Верунчик, Верунчик! – беспомощно прошептала мать. – Сама не знаешь, что несешь. У тебя на уме страшные вещи.

– Но все так и есть. Умрет мой дед или нет, но я в любом случае хочу уехать отсюда. Над домом висит проклятие. Все так говорят. И теперь я тоже в это верю.

– О боже мой! – слабо воскликнула мама и села на кухонный стол, закрыв лицо руками.

Я была как помешанная, схватила ее за плечо и начала трясти:

– Ну давай, мама, пошли собираться! Поехали отсюда, пока есть возможность! Скажи Унсворту, пусть отвезет нас на станцию. У тебя же есть сбережения. Ты говорила, что делала их для меня. Поедем в Лондон, куда угодно, и чем дальше, тем лучше!

Мама подняла голову и посмотрела на меня своими некогда прекрасными, а теперь выцветшими и грустными голубыми глазами:

– Ты сходишь с ума, Верунчик. Прямо и не знаю, что нашло на тебя, малыш, но мы не можем уехать отсюда вот так, собравшись за одну минуту. Давай хоть подождем доктора Вайбурна и посмотрим, как там сэр Джеймс.

– Зачем? – билась я в истерике. – Ты же хотела увезти меня, так почему не сделать этого сейчас?

– Я увезу тебя отсюда, Верунчик, всему свое время, но только не так, в спешке. Просто сумасшествие какое-то!

Я думала о Лоренсе, который был там, наверху, и о том, что Рейчел Форрестер теперь уже наверняка рядом с ним. Я размышляла о его беспринципности и о том, как он, будучи помолвленным с Рейчел, страстно целовался со мной. Я должна была понять, что он просто дурачит меня. Я ведь все время знала об этом, просто не хотела признаваться сама себе. Уже в первую ночь в этом доме я слышала, как она говорила с ним по телефону, сказала, что очень скучает, и таким елейным голоском называла его Лори, что не было никаких сомнений – они любовники.

– Не хочу оставаться здесь еще на одну ночь, – настаивала я на своем. – Особенно если дедушка умрет. Чем я смогу помочь ему тогда? Если хочешь остаться, оставайся, мама, а я попрошу Унсворта отвезти меня к Хенсонам. Нола говорила, что я могу приехать, когда захочу. Побуду там, пока не найду работу. Ты ведь на самом-то деле мне не мать, просто чужой человек. И всегда была, а я...

Я остановилась. Неужели это я говорю все эти жестокие вещи? Я видела, как исказилось лицо матери. Она сняла очки, две крупные слезинки скатились по щекам, а в глазах ее было столько горя, что любое сердце дрогнуло. Я упала духом, бросилась к ней, обняла, и на этот раз именно я – настоящая – успокаивала ее.

– Мама, мамочка, дорогая, я не хотела вести себя так по-свински, прости меня.

Она прижалась ко мне, вся ее оборона рухнула.

– Верунчик, я не хочу быть чужой для тебя. Знаю, наши отношения не назовешь идеальными, и все эти годы ты была вдали от меня. Я так раскаиваюсь в этом. Не надо было позволять отсылать тебя, тем более так надолго. Но меня заставили сделать это. У меня не было ни гроша в кармане, а мне так хотелось дать тебе хорошее образование – самое лучшее. Твои бабушка и дедушка согласились платить за него, но только на условиях, что ты не вернешься сюда. И лишь в самом конце, перед смертью ее высочества, они наконец сказали мне, что всегда знали – их сын был твоим отцом. А потом ты вернулась сюда, и твой дед увидел и признал тебя, но было уже слишком поздно. О, Верунчик. как бы я хотела иметь возможность все изменить, да сделанного не поправишь. Просто не бросай меня теперь. Я так одинока. Ты нужна мне, дорогая! – Она впервые сказала такие слова.

Как обычно, я тут же отозвалась на это проявление любви:

– Я не брошу тебя. Бедная мамочка, уверена, у тебя была ужасная жизнь. Но чем скорее мы покинем этот проклятый дом, тем лучше.

– Здесь не всегда было так, – всхлипнула она. – Тут было так спокойно, так красиво, это было самое замечательное место в Камберленде. Но теперь все изменилось, и не в лучшую сторону. Леди Грейс в гробу бы перевернулась, имей она возможность увидеть все это...

Я гладила ее седые волосы, а она плакала над судьбой этого дома и над своим прошлым. Без очков и со слезами на глазах, она показалась мне намного моложе и более ранимой, чем я могла себе представить. Все пережитые страдания были как на ладони. Без своей обычной резкости и холодности она была хрупка и безоружна.

Я почти не слушала ее, а она все говорила и говорила... о моем отце, о дедушке и бабушке, о собственных грехах, об ужасной смерти моего отца и так далее и тому подобное, как будто ей приносило это необычайное облегчение. Но я прислушивалась к шагам – не идет ли Лоренс объявить, что уже нет никакой необходимости разыскивать Питера Вайбурна по всему району, потому что дед умер.

Но он так и не пришел. Из холла не доносилось ни звука. Какая-то могильная тишина повисла над опустошенным домом. Через открытое окно я видела, как на верхушку вишни сел дрозд и радостно защебетал. Я еле держалась на ногах от усталости и, закрыв глаза, постаралась выбросить Лоренса из головы. Я должна суметь.

Вот так моя беззаботная юность умерла вместе с дедушкой. Я стала новой Верой – более зрелой, я переродилась, и это доставляло мне боль, а Лоренс сделал мои страдания просто невыносимыми.

Глава 15

Я так больше никогда и не увидела моего деда. Даже после его смерти, которая забрала старика на рассвете следующего дня.

Черная тень, которая все время висела над Большой Сторожкой, чуть не задушила нас в ту ночь. Что касается меня, то я едва не погибла, но прошло немало времени, прежде чем я была в состоянии вспомнить подробности безумного покушения Рейчел Форрестер на мою жизнь.

Лоренс Бракнелл ругал себя за то, что так неосмотрительно уехал и тем самым развязал сиделке руки, но я считаю, что виной всему мое упрямство и дурость. Он умолял меня немедленно покинуть замок, а я отказалась.

Когда доктор Вайбурн наконец-то появился, ему не осталось ничего, кроме как констатировать, что сэр Джеймс вряд ли переживет эту ночь. Сердце больного отказывалось служить, не помогал даже кислород.

Весь день мне приходилось сдерживать свое желание подняться наверх к дедушке, потому что я знала, что Лоренс там вместе с Рейчел, и воображение рисовало мне дикие картины их близости – я никак не могла забыть слова сиделки. Если она не обманула меня, после того, как все закончится, они станут еще ближе, твердила я себе, и это разбивало мне сердце. Они собираются пожениться, какие могут быть в этом сомнения, зато причин чувствовать себя униженной и страдать от воспоминаний о моментах счастья с Лоренсом в машине – сколько угодно. Но одного я никак не могла понять – зачем он обнял и так страстно поцеловал меня?

Я поделилась своими переживаниями с мамой, и ответ ее был коротким и полным горечи:

– Все мужики одинаковые! Ты красивая девчонка, Вера, милая, свежая и неопытная. Это забавляет его. Забудь о нем, и чем раньше это произойдет, тем лучше.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Лоренс спустился повидать нас обеих. Должна признать, что он совершенно не выглядел счастливым. Он как-то странно посмотрел на меня, думаю, совесть все же мучила его, а потом заговорил с моей матерью:

– Миссис Роуланд, думаю, между нами всегда было доверие и понимание, я прав?

Я подошла к окну и уставилась на окружающий пейзаж, до моего слуха донесся ответ матери:

– До сегодняшнего дня так и было, мистер Лоренс, но теперь...

– Нет времени вдаваться в дискуссии. Просто я хотел бы попросить вас забрать отсюда Веру, и немедленно. Уезжайте сегодня же, прошу вас, – прервал ее Лоренс.

Я знала, что мама и сама хотела уехать, но такой приказ вызвал в ней протест:

– Послушайте, мистер Лоренс, я работаю на сэра Джеймса и не намерена выполнять чьи бы то ни было приказы до самой его смерти.

– Мой дядя не в состоянии распоряжаться. – Мне показалось, что голос Лоренса звучит устало и измученно, но мне было наплевать на это. Он не вызывал во мне ничего, кроме холодной ярости.

Но было ли это правдой? Разве каждый мой нерв не трепетал при звуках его голоса и от сознания того, что он тут, рядом, стоит только оглянуться? Разве мне не хотелось броситься в его объятия и целовать, целовать, еще хоть раз ощутить вкус его губ, перед тем как проститься навечно?

– Я понимаю, что сэр Джеймс смертельно болен... – начала было мама.

– Он не просто смертельно болен, он умирает, миссис Роуланд, и доктор Вайбурн сказал, что это дело нескольких часов. Сегодня, может быть ночью, а скорее всего, к утру его не станет.

– Так позвольте узнать, что за спешка? Зачем нам с Верой уезжать?

Ответ дался Лоренсу с трудом, и прозвучал он как-то скованно:

– Сейчас я не могу ничего объяснить, скажу только, что должен держать все под контролем, пока из Ланкастера не приедет адвокат прадядюшки, мистер Бунхам.

И тут у меня вырвался истерический смешок:

– По-видимому, у дедушки не было времени изменить завещание?

Я тут же пожалела о сказанном, потому что Лоренс одарил меня горьким взглядом. Только позже я поняла, что перепутала горе и горечь.

– Никто ничего не знает, так что это – еще одна причина дождаться мистера Бунхама, – ответил он.

– Наверное, только мисс Форрестер в курсе всех дел, – задиралась я.

– Вера, Вера! – зашикала мать.

– Не надо, пусть выговорится, скажет все, что у нее на уме, – холодно произнес Лоренс, – но я повторю свою просьбу, миссис Роуланд, увезите ее отсюда до наступления темноты.

Я ответила за свою мать:

– Не оставлю этот дом до последнего вздоха моего деда!

Повисло минутное молчание. Мама была поражена. Думаю, ее изумило, что ее маленькая дочурка, которую она считала довольно послушной и которая только что так хотела уехать, вдруг передумала и проявила такое упрямство. Лоренс походил туда-сюда по комнате, кусая губы и пялясь в пол. Потом вдруг резко поднял голову и словно прожег меня взглядом. Никогда не забуду этого!

– Какая же ты эгоистка, моя дорогая Вера! Хочешь доставить всем еще больше бед и хлопот. – С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

Я кинулась за ним, понимая, что не отвечаю за свои действия. Я была так уязвлена, так страдала, что страсти захлестывали меня с головой.

– Да как ты смеешь называть меня эгоисткой? А ты? У самого рыльце в пуху! Разве не видишь, что ты сделал со мной?! – крикнула я ему вслед.

Он остановился и развернулся. Свет падал на его лицо сквозь высокое окно, ведущее в холл, и я поразилась его бледности. В глазах больше не было ни горечи, ни боли.

– Вера, прекрати вести себя как неразумный ребенок. Воспользуйся своими мозгами, они же у тебя есть. Неужели ты думаешь, что я сделал бы то, что сделал, если бы смог противостоять искушению? Поверь, у меня руки связаны. Я не жду от тебя понимания, просто поверь, и все.