Текст книги "Любить - значит жить"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Дениза Робинс
Любить – значит жить

Глава 1

Именно в тот день, когда Англия объявила войну Германии, Гейл Патнер приняла предложение Билла Кардью выйти за него замуж. И ей показалось, что это совпадение весьма символично.

Война! Не только мировая, но еще и маленькая война внутри нее самой. Только прошлым вечером, когда Билл в шестой раз за месяц попросил Гейл стать его женой, она спросила:

– Что ты будешь делать, Билл, если начнется война?

Тряхнув своими светлыми волосами и с насмешкой посмотрев на девушку, он ответил:

– Конечно, вступлю в армию. Я же резервист.

Гейл с удивлением взглянула на молодого человека. Ей всегда казалось, что она хорошо знает Билла. Он жил с ней по соседству и работал в электротехнической фирме в Сити. Девушка воспринимала его как самого обычного молодого человека, который умеет со вкусом одеваться и интересуется исключительно своей работой. По вечерам Билл имел обыкновение возиться со своим стареньким автомобилем, а в субботу и воскресенье он непременно посещал гольф-клуб. К этому можно добавить лишь то, что он, как и другие молодые люди, обладал своими достоинствами и недостатками.

Хотя Билл вступил в резервисты в тридцать восьмом, побывал в «летнем лагере», прошел обучение и специальную военную подготовку, Гейл все равно никак не могла представить себе его в качестве солдата. Подумав об этом, девушка сразу вспомнила о другом молодом человеке, который состоял в регулярных войсках. Тот, можно сказать, был рожден солдатом. Из Билла же его сделают, как только он сменит черный пиджак и полосатые брюки на униформу.

Достаточно долгое время Гейл просто не позволяла себе вспоминать о Яне. С тех пор, как они простились в Париже, прошло уже три года. Она почти научилась не вздрагивать при виде шотландской юбки, звуках волынки и картинках с видом Шотландии, напоминавших ей о лейтенанте из шотландского полка, мужчине, которого она когда-то любила.

В то воскресенье, третьего сентября, вся семья собралась в гостиной и со вниманием слушала экстренное сообщение премьер-министра. То, о чем он говорил, казалось нереальным и фантастическим. Гейл вдруг внезапно вспомнила Яна и так ясно увидела его лицо, что эта картина напугала ее и озадачила. Усилием воли она попыталась сконцентрировать свои мысли на Билле.

Младшая сестра Гейл Анна, пятнадцатилетняя школьница, которую в семье Патнеров ласково называли Перчинкой, бросила взгляд на свою сестру и совершенно неожиданно сказала:

– Послушай, Гейл, наверное, Биллу придется идти на фронт.

Девушка, потрясенная только что услышанными известиями, с трудом перевела дыхание:

– Полагаю, что так.

Миссис Патнер, невысокая, полная, но все еще очаровательная и живая женщина сорока пяти лет, с беспокойством окинула взглядом все свое семейство и прошептала:

– Я уже пережила одну войну. Боже Праведный, неужели мне предстоит теперь пройти еще раз подобное испытание. Да еще с моими дорогими девочками.

Она снова посмотрела на Гейл, которая была настоящей красавицей. Стройная, хрупкая, с изящными чертами лица, как у отца, и цветом волос, как у матери. Мэри Патнер была в молодости точно так же хороша, как и ее дочь. Сияющая, восхитительная красота – каштановые волосы с красноватым отливом, длинные темные ресницы, большие серые глаза, яркие сочные губы, которые, казалось, бросали вызов жизни. Лет с девятнадцати в лице Гейл появилась какая-то грусть, что временами очень беспокоило миссис Патнер. Казалось, она постоянно была погружена в себя, в свои мысли. Такой Гейл стала с тех пор, как вернулась из Лозанны, где изучала французский язык. Она ничего не рассказывала, а миссис Патнер не имела привычки приставать с расспросами, если дочь сама не изъявляла желания поделиться своими секретами. Да кроме того, беспокоиться о Гейл не было никаких оснований. Она ведь собиралась выйти замуж за Билла Кардью, а это значило, что вскоре все проблемы разрешатся сами собой.

Миссис Патнер считала, что дочь приняла самое правильное решение, согласившись стать женой Билла. Недавно ей исполнилось двадцать два, а это самый подходящий возраст для вступления в брак. Вся семья знала этого молодого человека, и он им нравился. Хотя было что-то в его характере, что порой вызывало беспокойство у миссис Патнер. Молодой человек отличался излишней самоуверенностью. Впрочем, если учесть его возраст, этот недостаток можно считать вполне извинительным. Что ж, всего двадцать четыре, к тому же безнадежно испорчен. Единственный сын у матери, которая сделала из него идола. Но у Гейл сильный характер. В ее хрупком теле жила пылкая душа и несгибаемая воля. Ей, без сомнения, удастся с легкостью управлять Биллом, когда она станет его женой, ведь молодой человек просто обожал ее.

Затем миссис Патнер взглянула на Анну. Перчинка не вызывала особого беспокойства у своих родителей. Пухленькая, шаловливая, безумно любившая всякие игры, часто хохочущая, увлекавшаяся хоккеем на траве. Затем миссис Патнер перевела взгляд на своего единственного сына Криса. И ее сердце болезненно сжалось. Он являл собой тот центр, на котором сфокусировались вся ее материнская любовь и смысл жизни.

Крису уже исполнилось шестнадцать, и в конце месяца ему предстояло снова вернуться в частную школу. Как и Перчинка, он с увлечением предавался всяким играм, особенно крикету и «двенадцати палочкам». Волосы у Криса были точно такого же каштанового цвета с красноватым отливом. И несмотря на то, что он курносый, а вся его физиономия усыпана веснушками, парня вполне можно назвать красивым, даже слишком.

Как долго продлится эта война? Ведь всего через два года ему исполнится восемнадцать. А на фронт забирают как раз в этом возрасте.

Миссис Патнер прошла через комнату и встала около мужа, стараясь успокоиться. Она работала медсестрой в госпитале Красного Креста, когда повстречала своего будущего супруга. Милый Чарли! После двадцати четырех лет совместной жизни он изрядно потолстел и потерял былую привлекательность. К своим пятидесяти он уже успел полысеть, и на его лице лежала печать вечной усталости. Он работал поверенным и все свои силы тратил на то, чтобы обеспечить своей семье достойное существование. Но тем не менее все же ему удалось сделать то, к чему всегда стремился. Большой, просторный дом на Кингстон-Хиллз, с роскошью обставленный. Во дворе – огромный сад и теннисный корт. В этом саду всегда проходили какие-нибудь вечеринки. Там собиралась за столом счастливая семья.

А теперь – война!

Мистер Патнер посмотрел на свою жену и спокойно, ободряюще улыбнулся ей.

– Послушай, Могз, полагаю, меня уже вряд ли призовут в армию. А что ты скажешь по поводу службы в Красном Кресте? У тебя еще сохранилась твоя форма? Надеюсь, она все еще тебе как раз.

– Ты смеешься? Я слишком растолстела с тех пор и давно уже избавилась от той одежды, – улыбаясь, проговорила она. Ей было очень приятно, когда муж называл ее Могз. Ведь она уже мать троих взрослых детей. И миссис Патнер охватывала настоящая паника, стоило лишь подумать о том, какое испытание ждало ее троих детей, которые только начинали жить…

– Мам, – обратилась к матери Перчинка, – может, вырежем еще немного черной бумаги для окон?

– Этим мы сразу и займемся после ленча, – сказала миссис Патнер.

Гейл повернулась к матери.

– Я должна позвонить Биллу, – еле слышно проговорила она.

– Ты собираешься обручиться? – со свойственной детям непосредственностью спросила Анна.

Гейл, не обернувшись, ответила:

– Нет, выйти замуж.

Гейл вышла в холл, и в то же самое время дверь открылась, и на пороге появился Билл. Выражение его лица говорило о том, что он пользовался привилегированным правом заходить в этот дом и уходить из него, когда ему захочется.

Гейл взглянула на него. В этот день они собирались пойти играть в теннис, если не испортится погода. Но ракетки в руках у него не оказалось. На нем была серая униформа, и в ней он выглядел гораздо лучше, чем в своем рабочем костюме. Так Билл казался моложе и привлекательнее. Он всегда был очень уверен в себе, и даже Перчинка называла его «босс». Но сейчас все это не раздражало Гейл. Она вдруг осознала, что этот молодой человек сейчас уезжает на войну и, возможно, никогда больше не вернется…

Она уже не могла воспринимать реальность по-прежнему. В последний час после выступления премьер-министра все вдруг изменилось. Весь их мир, их маленький уютный и веселый мирок, в котором они так счастливо жили на Кингстон-Хиллз, вдруг неожиданно пошатнулся.

Гейл почувствовала себя испуганной маленькой девочкой.

Неожиданно для себя самой она вдруг оказалась в объятиях Билла.

Высокомерное выражение мгновенно исчезло с его лица. Сейчас впервые девушка позволила ему прикоснуться к себе, поцеловать себя в щеку, в губы и погладить по волосам.

– Англия должна была объявить войну Германии, чтобы Гейл позволила обнять себя, – сказал он, – я просто схожу с ума от тебя. Ты выйдешь за меня замуж? Прямо сейчас? Я не хочу ждать. А затем я немедленно отправляюсь в армию. И надеюсь, мы будем вместе, пока мой полк не покинет Англию.

Она не произнесла ни слова в ответ, лишь крепче обняла молодого человека и посмотрела на него глазами полными слез. Гейл не могла объяснить словами то, что сейчас чувствовала. Она внезапно поняла, что по-настоящему любит Билла. Он всегда нравился ей. Его светлые волосы, красиво очерченный рот под светлыми, мягкими усами, голубые глаза, в которых иногда мелькал гнев, а чаще нежность, особенно когда они оставались вдвоем. Именно в этот момент Гейл стало казаться, что она любит Билла. Она подумала, что эта любовь окончательно отгонит от нее то воспоминание, в которое уже давно превратился шотландец Ян.

Ян – это призрак. Она никогда не увидит его опять. Ей даже не было известно, где он сейчас. К тому же он никогда и не любил ее. А Билл любит. И ей так хотелось ощущать себя любимой. И еще почувствовать рядом живую душу, преданного мужчину, который защитит ее от всех невзгод.

Они так и продолжали стоять в объятиях друг друга, не произнося ни слова. Наконец Билл проговорил:

– Ты выйдешь за меня? Надеюсь, тобой руководила не идея Чемберлена, объявившего каждого солдата, идущего на поле битвы, героем.

Она засмеялась и покачала головой:

– Нет. Я еще в состоянии самостоятельно принять такое решение. Я уже давно думала об этом, а теперь могу сказать: я люблю тебя, Билл.

– Как приятно это слышать, – пробормотал он, а затем осторожно взял пальцами ее за ухо и слегка дернул. – И вовремя сказано, женщина…

Раньше Гейл всегда раздражал этот его жест и покровительственный тон. А она просто ненавидела, когда ее опекали. Но сейчас девушка весело рассмеялась. Ее переполнял энтузиазм по поводу предстоящей женитьбы. И в тот момент, когда Гейл сказала Биллу, что любит его, она решила больше никогда не вспоминать о Яне и о себе, безутешно рыдающей на палубе парохода.

Девушка со счастливой улыбкой прижалась к Биллу, слушая его планы, как можно немедленно зарегистрировать их брак. Молодой человек уверил Гейл, что его мать будет очень счастлива, узнав об их намерении, а ее родители, скорее всего, тоже обрадуются. При таких обстоятельствах нет ничего удивительного в желании поскорее узаконить их отношения. Что касается денег, то это не вопрос. Отец Билла позаботился о будущем своего сына. Все упиралось лишь во время, которое сейчас было на вес золота. Им следовало поторопиться и сделать это до его отправки во Францию.

Оттого, что решение было принято, она сразу же почувствовала себя гораздо лучше и даже немного повеселела. Как приятно, когда с тобой так нежно обращаются: обнимают, целуют, смотрят восторженными глазами. И Гейл уже заранее готова была согласиться с любым планом Билла. Но все же становилось как-то не по себе, когда она вспоминала, что началась война.

В этом доме Гейл прожила целых шестнадцать лет. Здесь родились Крис и Перчинка. И в коридоре почти ничего не изменилось за это время. На стене висел портрет дяди отца, выполненный масляными красками. Его красное лицо, седые бакенбарды, высокий жесткий воротник и галстук стали уже привычными элементами интерьера. Чуть дальше – полка. Там шляпа отца, школьный галстук Криса, старая маска Перчинки и зонтик матери. У стены полукруглый стол с китайской фарфоровой вазой, в которой всегда стояли цветы. И щетка для одежды, которую отец никогда не мог найти, если она вдруг ему требовалась.

Сколько Гейл себя помнила, они всегда были вынуждены бросаться на поиски этой щетки перед уходом отца на работу. Чаще всего искомый предмет находился где-нибудь под кроватью в комнате Криса или в саду около клеток с кроликами, которых Перчинка этой самой щеткой расчесывала.

Вид привычных вещей на своих местах действовал на Гейл успокаивающе.

– Дорогой, дорогой Билл! – пробормотала она.

– Пойдем теперь расскажем новость моей матери, – внезапно сказал Билл, выпуская девушку из своих рук.

– Может, сначала моим?

– Хорошо.

И они отправились в гостиную, держась за руки. Гейл окинула взглядом всех присутствующих. Гордая, веселая, довольная.

– Мам, отец, в общем, все. Мы с Биллом собираемся пожениться.

Перчинка вскочила с места, подбежала к сестре и крепко обняла ее. Миссис и мистер Патнер поцеловали свою старшую дочь и поздравили Билла. Только Крис не выказал особого энтузиазма по данному поводу. Он засунул руки в карманы и сначала сердито посмотрел на сестру, а затем на высокомерного молодого человека рядом с ней.

– Поздравляю, – пробормотал он себе под нос.

Но девушка даже не обратила внимания на столь безучастное поведение брата. Она знала, что Крис недолюбливал Билла, а тот платил младшему брату Гейл той же монетой. Но разве это имеет какое-то значение? Всем остальным членам семьи молодой человек очень даже нравился.

Мистер Патнер спустилась в подвал за шампанским. Там всегда была припасена пара бутылок на всякий случай.

Присутствующие подняли бокалы, произнесли тост в честь Гейл и Билла, а затем стали обсуждать, как можно побыстрее зарегистрировать брак и сыграть свадьбу. После этого молодые люди отправились к матери Билла.

Через час девушка вернулась, раскрасневшаяся, улыбающаяся, с благословением миссис Кардью и с бриллиантовым кольцом на пальце.

В первый день войны Гейл обручилась с Биллом. А затем через две недели им предстояло стать мужем и женой, так как ровно столько времени оставалось у молодого человека до отправки на фронт.

Но вплоть до последнего дня перед свадьбой Гейл постоянно беспокоили воспоминания о Яне. Их не смогли заглушить даже лихорадочные приготовления к предстоящему торжеству.

Глава 2

Тейл не относилась к людям, которые любили выставлять все напоказ и устраивать много шума по любому поводу. Ей хотелось как можно тише отметить свадьбу в узком кругу близких людей, а затем побыть немного с Биллом наедине, насладиться своим недолгим счастьем, покоем и искупаться в нежной заботе своего молодого мужа.

Но у Билла были совершенно другие планы. Он потребовал устроить «настоящее представление».

– Я хочу, чтобы весь мир узнал, что ты моя, – заявил он. – И несмотря на то что началась война, мы покажем всему Кингстону, на что мы способны.

Гейл не хотела такого пышного торжества не только потому, что это шло вразрез с ее нынешним настроением, но еще и из-за того, что матери с отцом придется нести дополнительные материальные расходы, что в данных условиях было довольно затруднительно. Но отговорить Билла от этой затеи оказалось невозможно.

– Я всегда получаю то, чего хочу, – не уставал повторять молодой человек.

А голос его матери не только по этому вопросу, но и по любому другому вообще никак не учитывался.

Миссис Кардью была очень добра к Гейл и Биллу. Пожилая, недалекая женщина лет шестидесяти пяти, она поздно родила своего сына, и он стал для нее небожителем. Мать Билла ждала точно такого же отношения к своему ребенку и со стороны всех окружающих. И очень удивлялась, когда Гейл относилась к нему не как к богу.

Билл обращался с матерью довольно бесцеремонно, и Гейл очень не нравилось, что пожилая женщина так безропотно подчинялась воле своего сына. Но, торопясь выйти побыстрее замуж, девушка просто не успела проанализировать свои чувства и ощущения. Началась война. Билла могли убить. Они вообще все могли погибнуть во время бомбежки. Будучи всегда спокойной и рассудительной, Гейл поддалась состоянию нервного возбуждения и позволила Биллу захватить себя врасплох во время прилива энтузиазма.

Они поженились в той церкви Кингстона, куда Патнеры обычно ходили на службу. Гейл не стала покупать себе белое платье, а пришла в мягком шифоновом костюме дымчато-голубого цвета и маленькой, изящной шляпке с вуалью и голубыми цветами. Билл заказал для нее букет из невероятно дорогих розовых тигровых лилий. Девушке не слишком нравились такие помпезные цветы, она, без сомнения, предпочла бы что-нибудь попроще, но молодой человек стал настаивать и сказал:

– Они такие экзотичные. Мне нравится, когда ты выглядишь такой же загадочной и необычной, как эти цветы.

Слова Билла заставили Гейл вздрогнуть, но она тут же постаралась отделаться от неприятного ощущения. Так мало времени, чтобы подумать, и так много нужно всего было приготовить к свадьбе.

И теперь, когда они стояли перед алтарем и произносили торжественные клятвы, она изо всех сил старалась поверить в то, что говорит, и выгнать из своего сердца остатки воспоминаний о своей прежней любви.

Но это почему-то никак не получалось. Ужасно было осознавать, что призрак Яна по-прежнему преследует ее, даже здесь, в церкви, стоит с ней рядом и смотрит на нее своими темными глазами, в которых явно читался упрек. Гейл чувствовала слабость и непонятное беспокойство. Ей хотелось, чтобы все поскорее закончилось. И когда они наконец вышли из церкви на солнечный свет, она с облегчением вздохнула.

К ним подбежала Перчинка и обсыпала их конфетти и рисом. Послышались крики приветствия собравшихся вокруг любопытствующих зевак, желавших посмотреть на свадьбу. Невеста была необыкновенно хороша и элегантна. Жених полностью ей соответствовал. Вдруг из толпы выскочила пожилая женщина и громко прокричала:

– Благослови вас Господь!

Гейл вежливо улыбнулась ей.

А Билл проворчал:

– Какая нахальная!

Когда они сели в машину и водитель повез их домой, счастливый муж обнял свою молодую жену и нежно ее поцеловал.

– Наконец-то, миссис Кардью, ты принадлежишь мне, дорогая, и я наслаждаюсь теперь каждой минутой своего существования. Посмотри на меня. Скажи, что ты счастлива, – проговорил Билл.

Гейл с удивлением взглянула на мужа:

– Ну, разумеется…

– Поцелуй меня, Гейл.

– Дорогой, подожди… ты сейчас помнешь мой наряд… мои цветы.

Он отодвинулся назад и рассмеялся:

– Да уж, они ведь стоят целое состояние.

От этой фразы ей снова стало как-то неуютно, и мгновенно в голове промелькнула мысль: Ян никогда бы не сказал такого, он никогда не говорил о деньгах.

Никогда! Он так часто покупал ей цветы в Париже. Но цена никогда не играла для него какой-либо роли. Ян предпочитал обычные, простые цветы, такие же, какие нравились и ей. Фиалки… Однажды он вручил ей букет фиалок, а затем попытался обнять. Гейл попросила его быть поосторожнее, чтобы не помять цветы. Молодой человек засмеялся и сказал: «Какое это имеет значение! Я куплю тебе еще цветы».

– Мне очень понравилась церемония, вся – от начала и до конца, – с довольным видом проговорил Билл, поглаживая свои светлые усы.

Сердце Гейл оглушительно стучало в груди. Но Гейл знала, что это не от возбуждения и ощущения счастья, а из-за страха. Этот страх появился как-то неожиданно в ту самую минуту, когда она стояла перед алтарем. Безотчетный, какой-то липкий, возникший, казалось бы, совершенно ниоткуда и без всякой на то причины. Нужно что-то ответить Биллу. Он пытался заглянуть ей в глаза. Дотронулся до нее рукой. Гейл вдруг почувствовала, что дрожит от холода, хотя день выдался очень теплый.

Гейл надеялась, что Билл сделает все возможное, чтобы пробудить в ней те самые теплые чувства, которые она испытала в тот день, когда началась война.

Но он не сделал этого. Когда они приехали домой, молодой муж сразу выпил шампанского и тут же стал вести себя совершенно несносно.

Прошел мимо своей матери, которая робко засеменила за ним, в надежде услышать хоть слово в свой адрес. Проигнорировал родителей Гейл. Только гости, сидевшие рядом с его женой, удостоились его внимания. Например, сэр Реджинальд Пакин. Он был главой фирмы, где раньше работал Билл. У него единственного из присутствующих здесь был титул. Кроме того, молодой муж проявил особую сердечность в отношении миссис Лэтчет, обладательницы довольно большого состояния, которое, как намекали, в будущем должно отойти Гейл.

Перед свадьбой Гейл почти совсем не спала и к вечеру чувствовала себя совершенно измученной. Хотя раньше она выдерживала нагрузки и побольше. Ей были неприятны эти гости, она хотела видеть сейчас рядом с собой только свою семью. Хотела поговорить с матерью, растормошить Криса, чтобы он не делал такое мрачное лицо. Брат Гейл явно не питал особой любви к Биллу. Перчинка тоже сидела вся в слезах. Она всегда любила пошутить, и на этот раз объектом ее невинной шалости стал новоиспеченный муж сестры. Когда молодой человек вошел в комнату, на него сверху упал домашний тапок. Он был мягкий и не мог причинить никакого вреда, но вместо того, чтобы весело посмеяться, Билл наградил Анну ледяным взглядом и сделал ей резкое замечание.

Гейл случайно услышала, как Крис успокаивал свою младшую сестру:

– Я бы не стал так из-за этого расстраиваться. Не показывай виду, что тебя это расстроило. Он просто самодовольный болван.

Гейл почувствовала, что краснеет, и постаралась побыстрее отойти от брата, чтобы он не заметил ее. «Самодовольный болван». Может, это и есть правда? Без сомнения, Билл вел себя сейчас не самым лучшим образом. Но Гейл постаралась тут же придумать ему какое-нибудь оправдание.

«Когда мы будем вместе, то все сразу станет по-другому. Когда много народа, он просто теряется. Билл очень любит меня и не может сейчас думать ни о ком другом», – пыталась она себя успокоить.

Но вот Ян бы подумал обо всех этих вещах. Он был необыкновенно чутким. Если бы несчастная Перчинка сыграла такую шутку с Яном, он непременно бы рассмеялся. У него было отличное чувство юмора! И он обожал детей.

Этот странный день подошел к концу. Гейл осталась со своим мужем наедине. Она сильно волновалась, пыталась угодить ему, стараясь забыть о тех досадных промахах, которые он допустил сегодня. Она хотела настроиться с ним сейчас на одну волну, найти общий язык.

Она чувствовала какое-то особое возбуждение от сознания того, что сейчас она перешла в новый статус жены. Было забавно называть себя «миссис Кардью», а красивого молодого человека в военной форме – «мой муж». Она с удивлением осматривала большой красивый номер в отеле у реки, который Билл снял для них. Он не случайно выбрал именно это место. Ему хотелось показать ей, как он умеет ловко управляться с веслами.

Погода стояла чудесная, несмотря на то что в Европе уже давно шли военные действия. Они могли купаться сколько угодно, просто сидеть у реки, гулять в прекрасном саду, расположенном прямо на берегу.

Гейл очень хотелось, чтобы этот брак принес им обоим счастье. Она предложила Биллу погулять по мосту. Ей хотелось держать его за руку, прислушиваться к его сердцу.

Но у молодого человека были другие планы. Он сразу решил показать Гейл, что только его идеи имеют значение, а жена должна уступать мужу.

Когда она распаковывала свою сумку, Билл увидел там новое вечернее платье изумрудно-зеленого цвета и быстро выхватил его из рук Гейл:

– Ах! Оно, без сомнения, очень тебе идет! Надень его, дорогая, и мы отправимся потанцевать в Мейденхед. Я собираюсь вывести тебя в люди.

У нее сразу же испортилось настроение.

– Дорогой, давай просто побудем вдвоем…

– Ерунда, – возразил молодой человек и снова дернул девушку за мочку уха. Эта его привычка уже порядком надоела Гейл. – Выпьешь пару бокалов и сразу же взбодришься. Я хочу показать свою жену всему миру!

Раздражение Гейл становилось все сильнее. Показать! Показать! Неужели «показывать» теперь придется все время! Неужели он ничего не может сделать без публики.

Она начала возражать:

– Но, Билл, дорогой…

Молодой человек поцеловал ее в губы, заставляя замолчать. Он был слишком возбужден, и переубедить его не было никакой возможности. Она сдалась, надела свое зеленое платье и отправилась с ним на танцы. Через некоторое время Гейл почувствовала себя совсем плохо, ее лицо сделалось белым как мел. Наконец Билл это заметил.

– Возвращаемся домой, – сказал он.

Молодой человек не мог скрыть своего удивления, когда молодая жена разразилась в такси горькими рыданиями.

– О господи, в чем дело?

Нервы Гейл были на пределе, ей хотелось хотя бы чуть-чуть отдохнуть.

– Ничего… страшного. Просто… очень… устала.

Он нежно погладил ее по спине:

– Я знаю, дорогая. Это все нервы. На твоем месте любая девушка вела бы себя точно так же. Но ты можешь не волноваться. Я буду добр с тобой.

Гейл несколько расслабилась у него в руках:

– О, Билл, я надеюсь, ты…

– Само собой разумеется, – высокомерно заявил он.

Но девушка сомневалась, что слово «добр» значит для них одно и то же. Когда они были просто друзьями, Билл часто вел себя очень эгоистично. Возможно, теперь он изменится.

Гейл очень хотелось, чтобы молодой человек продолжал вот так держать ее в своих руках, ласкать, убаюкивать. И она была готова отдать ему еще больше своей нежности и заботы.

Но эта ночь рассеяла последние надежды, что Билл когда-либо сможет понять ее, или любую другую женщину, способную глубоко и тонко чувствовать. В постели он оказался грубым и не способным на нежность. Ее слезы вызвали у молодого человека только раздражение.

В конце концов он сказал:

– Я не понимаю… Можно подумать, что ты совсем не любишь меня.

Гейл уже не могла ничего чувствовать, все эмоции в ней умерли. Сейчас ей хотелось только одного – спать, спать, спать и больше не думать, не сомневаться, не мучиться.

Она с трудом прошептала:

– Завтра все будет в порядке. Прости меня, пожалуйста.

Ему нравилось, когда люди у него просили прощения. Билл принял ее извинения и сказал:

– Не волнуйся, Гейл. Все действительно будет в порядке. Тебе очень повезло, что у тебя такой муж, как я. Я все понимаю, дорогая.

А затем он очень удивился, когда в ответ на его слова девушка истерически рассмеялась.

После того как Билл заснул, Гейл молча лежала рядом, смотрела, как тусклый утренний свет наполнял комнату, и чувствовала нечто вроде отчаяния. Полный провал в самом начале. Она так хотела отдать свое сердце и душу Биллу, но все время натыкалась на его высокомерие, грубость. Он словно возвел какой-то незримый барьер между ними. Но на ее пальце было кольцо, и она уже дала клятву перед Богом, поэтому ей следует как-то справиться с этой ситуацией. Она так же виновата в этой размолвке, как и Билл.

Но она не могла забыть, как однажды вот так же встречала рассвет с другим… С Яном. Он был ее первой любовью и первым мужчиной. Ян все понимал и умел чувствовать. Он показал ей, как мужчина может любить женщину. Они были почти идеальными любовниками. И их страсть была обоюдной.

Сейчас Гейл даже не пыталась прогнать свои воспоминания. Она позволила памяти полностью завладеть собой. Это Билл был вычеркнут из ее жизни, Билл и эта комната. А Ян и прошлое снова ожили.