Текст книги "Сладкая горечь"

Автор книги: Дениз Робинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

20

По дороге в отель, где остановился Клиффорд, Арман рассказал Рейни о том, что встречался с англичанином.

Это удивило и смутило ее.

– Зачем тебе это понадобилось, Арман?

Он замялся. Слишком трудно было объяснить некоторые вещи. Ему хотелось предостеречь ее, но не находились нужные слова.

– Просто я сказал ему, что ты больше не моя невеста и что… в Англии у тебя будет время все спокойно обдумать.

– Понятно, – протянула Рейни.

Несмотря на загар, она выглядела неважно – очень усталой, и у Армана при взгляде на нее разрывалось сердце.

– Не нужно слишком переживать из-за всего, – мягко сказал он. – Все будет хорошо…

– Ах, Арман, как бы мне этого хотелось! Ты так добр ко мне. Кажется, я этого не заслуживаю… Но ты сам понимаешь, что метаться от мужчине к мужчине довольно утомительно… Я чувствую себя ужасно.

Он хотел непринужденно рассмеяться, но вместо этого лишь неопределенно хмыкнул.

– Милая, не нужно так говорить. Метаться от мужчине к мужчине – это слишком преувеличено. Кроме того, нашей помолвке было всего несколько дней…

– Но мои чувства, мое уважение к тебе гораздо серьезнее, – возразила она.

Он рад был это слышать, но что толку!.. Утро выдалось безрадостным.

– Ты лучше разберешься в своих чувствах, когда возобновишь отношения с господином Калвером. Сегодня утром я объяснил ему, что тебе понадобится время, чтобы разобраться в себе. Не так-то легко снова сблизиться с человеком, которого долго подозревал в предательстве…

Последние слова Арман выдавил из себя с огромным трудом. Девушка, которая сидела рядом, даже не подозревала, что творится у него в душе. У нее у самой голова шла кругом. Прошлую ночь она думала лишь о бабушке. Утром старая графиня смогла прошептать: «Прости меня!» – и, чтобы успокоить ее, Рейни нежно поцеловала бабушку в лоб. Даже если она совершенно оправится после удара (как надеялся доктор де Витт), у Рейни все равно будет много проблем. Для начала уже сегодня ей предстоит неприятная сцена с мамочкой. Совершенно ясно, что и бабушка, и мать, узнав, что их план провалился, быстро перегруппируются и снова направят усилия на то, чтобы оторвать Рейни от Клиффорда и выдать замуж за Армана. Как все ужасно запуталось! Мамочка получила сегодня сразу две телеграммы. Одну – о помолвке Рейни и Армана, а другую – о том, что с бабушкой случился удар. Каково же будет объяснять ей, что ее дочь расторгает помолвку и отправляется в Лондон, чтобы встречаться с Клиффордом!..

Но куда же подевалось то страстное чувство, которое, казалось, все сметет на своем пути? А прошло-то всего несколько месяцев… С какой стати Рейни так заботит то, что подумают о ней другие? Почему ей просто не прийти к Клиффорду в отель со словами: «Забери меня в Лондон! Мне никто не нужен, кроме тебя!»

Ответа не было. Она лишь была уверена, что все еще его любит. Но что-то изменилось. Что-то важное и неуловимое. Может быть, из-за Армана? Этого она не знала. Этим утром ей вдруг захотелось убежать куда-нибудь далеко и спрятаться – и от Клиффорда, и от Армана.

И вот бледная и подавленная Рейни сидела под пестрым зонтом на террасе отеля, а напротив нее расположился высокий блондин, одетый, как истый англичанин, в сплошную фланель. В петлице у него была гвоздика, а на столе красовался обернутый в целлофан букет отменных гвоздик. Клиффорд, естественно, подготовился к ее появлению. Он держался с исключительным тактом и умом, зная, как затронуть струны ее души.

Он говорил, что впал в отчаяние и ужаснулся, когда она заявила, что им больше не нужно встречаться. Он на седьмом небе от счастья и даже на один день отложил свой отъезд.

Он снова повторял, какое это было потрясение – узнать, что она не получала его писем. Но еще ужаснее, что она едва не повенчалась с другим – с каким-то французом архитектором. Впрочем, Клиффорд поспешно добавил, что де Руж – довольно симпатичный малый.

– Он поступил очень правильно, дорогая, – сказал Клиффорд. – Безрассудно было заставлять тебя выходить замуж, зная, как мы любим друг друга.

Рейни молчала. В это утро ее одолевала смертельная печаль, которая не исчезла даже тогда, когда ее рука оказалась в сильных ладонях Клиффорда. Конечно, ей было очень приятно снова слышать его голос, чувствовать любовь, которую излучают его голубые глаза… Но ее непрестанно преследовала мысль об Армане. Он был для нее не только верным другом, но и несостоявшимся возлюбленным. Этот мужчина не покидал ее в самые трудные минуты жизни – не отходил от нее ни на шаг, когда она маялась ожиданием известий от Клиффорда.

– Ах, Клифф, – наконец произнесла она, – мне так плохо! Я ужасно обошлась с Арманом…

Клиффорд нахмурился, но постарался сдержать эмоции.

– Ну да, конечно… Это настоящая драма. Мне нужно было приехать немного пораньше. Между прочим, ему было известно, что ты уже дала слово мне и решилась ответить ему согласием только потому, что считала наши отношения разорванными…

– Все это так, – кивнула она, – но мне от этого не легче.

Он погладил ее тонкие пальцы.

– Радость моя, ты огорчена. Это вполне понятно. Ты слишком долго сидела в заточении – в этом мрачном замке и не видела никого, кроме матери, бабушки и де Ружа. Он славный малый, но у него напрочь отсутствует чувство юмора.

– Я бы не сказала, – возразила Рейни.

– Как бы там ни было, – перебил Клиффорд, – никто из них не отличается особой жизнерадостностью. Тебя принуждали не только смеяться, но и любить. Ах, моя дорогая Рейни, как бы мне хотелось вырвать тебя у них! Нам было бы так хорошо вместе. Ты помнишь, как мы мечтали?..

Он стал вспоминать прошлое – их свидания, танцы, жаркие поцелуи. У них был настоящий страстный роман.

– Ты и я созданы друг для друга, – закончил он. – Арман – просто знакомый. Этой связью нечего дорожить. Ты моя, а я твой. Я единственный мужчина в мире, который может сделать тебя счастливой. Я твоя душа, милая!

Она молча слушала. Все было так и не так. Что же случилось?

Что-то кончилось… Что-то неуловимое исчезло… Может быть, Рейни утратила безбрежную веру в Клиффорда? А может быть, в саму себя?.. Она изо всех сил старалась убедить себя, что бросилась к Арману лишь из-за своей отчаянной тоски. Между ними, и правда, установились необыкновенно теплые отношения. Он такой артистичный… Он одновременно художник и поэт… Она не могла остаться равнодушной. Клиффорд, обожавший автомобили, вечеринки и культуризм, был совершенно другим. Рейни часто думала, что, если бы ей удалось проникнуться его интересами, ничто на земле не смогло бы их разлучить.

Снова в душе Рейни вскипела обида на бабушку и мать. Ужаснее всего была неопределенность. Если бы она сейчас спросила себя, кто из двух мужчин для нее предпочтительнее, то вряд ли бы легко ответила на этот вопрос. Клиффорд снова вошел в ее жизнь, и ей не хотелось его терять. Но и к Арману она не могла изменить своего отношения…

Рейни порывисто сняла темные очки и закрыла глаза ладонями.

– Кажется, мне нужно какое-то время побыть совершенно одной, – прошептала она.

Клиффорд нетерпеливо заерзал.

– Любимая, – сказал он, наклоняясь к Рейни, – как мне объяснить тебе… Я только что тебя снова обрел и теперь не перенесу разлуки с тобой! Ах, любимая, как бы мне хотелось, чтобы ты сегодня же улетела со мной в Лондон!

– Клиффорд, любимый, об этом не может быть и речи…

Он пожал плечами.

– Ну что же, тогда приезжай вместе с матерью. Мы сможем видеться каждый день и докажем ей, что нас ничто не сможет разлучить.

– Я не уеду из Шани, пока не поправится бабушка. Если я уеду, она умрет…

– А она, как она с тобой поступила!.. – начал Клиффорд.

Но Рейни его прервала. Ее глаза гневно заблестели.

– У нее были самые лучшие намерения, и я люблю ее! И я не хочу стать причиной ее смерти. Как ты можешь просить об этом?!

Он понял, что допустил ошибку.

– Я ничего такого не имел в виду. Я же все понимаю… Бедная бабушка! Я тоже не хочу, чтобы она умерла. Но мне совсем не нравится, что ты останешься там, где тебя будет преследовать этот де Руж.

– Даже если я буду видеть его каждый день, это не повлияет на мое отношение к тебе, – заверила Рейни.

– Но я же ревную, пойми! Боже, ты просто не понимаешь, что ты значишь для меня! Как я могу с тобой расстаться?

Клиффорд говорил с такой страстностью, что в его искренность поверила не только Рейни, но и он сам.

Если он все-таки ухитрится на ней жениться, то даст Лилиан полную отставку… Однако все было слишком зыбко, и ему нужно проявить максимум осторожности и предусмотрительности. Недавно он получил от Лилиан письмо, полное любовных, признаний. Осложнения на втором фронте были ему ни к чему.

– Рейни, клянусь, – добавил Клиффорд, – ты можешь мне доверять, как и прежде. Нельзя допустить, чтобы эта история с письмами убила нашу любовь. Все это какой-то кошмар…

У Клиффорда сделался такой мальчишеский, такой жалкий вид, что Рейни невольно посочувствовала ему. Ее глаза тепло заблестели, и она крепко сжала его руку. Этот широкоплечий статный блондин был само очарование. Она заметила, что его взгляд прикован к ее губам, и ощутила его, словно реальный поцелуй, задрожав от возбуждения. Да, она все еще любит его… и должна…

– Ах, Клиффорд, милый… – прошептала Рейни.

– Ты, правда, любишь меня? – взволнованно спросил он.

– Да.

– И приедешь в Лондон, как только сможешь?

– Да.

– И ты выйдешь за меня замуж?.. Ответь мне, любовь моя!

– Да…

Что сказано, то сказано. Она и прежде очень часто повторяла это. Но сегодня утром ее «да» прозвучало как-то бесцветно и плоско. Какая-то часть любви действительно испарилась. Рейни лишь знала, что Клиффорду она дала слово первому, а значит, Арман должен был исчезнуть из ее жизни… Но…

«От себя не убежишь». Теперь Рейни поняла смысл этого изречения.

– Но мне нужно время подумать… – сказала она. – Сейчас я не хочу обручаться с кем бы то ни было. Просто мне хочется видеться с тобой… Прошу тебя, не злись, Клифф! Потерпи немного! – взмолилась она.

«Немногого удалось добиться», – раздраженно подумал Клиффорд. Увы, Рейни не поддастся никаким уговорам. Она не переменит своего решения. Таким образом, ему не остается ничего другого, как снова разрываться между двумя девушками в надежде получить деньги, которые были ему так необходимы.

Как бы там ни было, он должен проявить к Рейни максимум внимания.

– Я прекрасно тебя понимаю, любимая, – заверил он. – Ты увидишь, что я умею ждать. Единственное, чего бы мне хотелось: пообещай, что, пока мы будем в разлуке, семейство снова не заставит тебя обручиться с де Ружем!

Она негромко рассмеялась, но в ее глазах светились печаль и беспокойство.

– Конечно обещаю, Клифф, милый! Теперь ни о какой помолвке не может быть и речи. Все и так запуталось.

– Теперь-то мы сможем писать друг другу… А в Лондоне я тебя жду через неделю-другую, так?

– Да, – кивнула она.

– Ты пообедаешь со мной?

– Не могу, дорогой, – тихо сказала она. – Мне нужно вернуться в Шани. Я не могу бросить бабушку на сиделок. Бедняжка так напугана всем случившимся.

«Черт бы побрал эту бедняжку!» – хотелось проворчать Клиффорду, но вместо этого он сказал:

– Ну конечно… И, пожалуйста, передай графине уверения в моем самом глубоком почтении. Надеюсь, что в будущем смогу быть в ее глазах не только человеком, который вознамерился умыкнуть ее внучку, но самым горячим почитателем и другом. Передай, что я даже готов смириться с тем, если она вычеркнет тебя из своего завещания, ведь я все еще хочу жениться на тебе…

Рейни не понимала, что двигало Клиффордом, когда он произносил эти слова, – то ли простая бравада, то ли искреннее сожаление о том, что ему придется брать в жены бесприданницу.

В общем, они расстались в самых лучших чувствах. У Рейни даже слезы заблестели, когда в одном из закоулков фойе отеля Клиффорд обнял ее и одарил прощальным поцелуем.

Их объятие было тихим и страстным. Потом Клиффорд пробормотал:

– Я так люблю тебя, Рейни! Возвращайся ко мне поскорее!

Она порывисто прижалась к нему и с ужасом почувствовала, что абсолютно равнодушна…

Шофер отвез ее назад в Шани. Арман предлагал ее подвезти, но Рейни отказалась – под тем предлогом, что у Армана важное поручение шефа и ему нужно срочно быть в Ницце.

Когда она приехала домой, то почувствовала, что опустошена и морально, и физически.

– Как хорошо, что вы вернусь, мадемуазель! – нетерпеливо воскликнула сиделка. – Мадам графиня не знала покоя и постоянно о вас спрашивала… Но что я могла ответить?.. Кажется, вы очень ей нужны.

Рейни присела на роскошную кровать, которая выглядела теперь довольно странно: вместо богатой парчи повсюду одни белые простыни. Бабушка как будто съежилась от несчастий. Прежнее остроумие покинуло ее. Взяв бабушкину руку, Рейни почувствовала, что не в состоянии обижаться. Они были так похожи друг на друга: обе гордые, импульсивные и непреклонные. Рейни понимала, что должна сейчас чувствовать старая графиня, и, наклонившись, заговорила с бабушкой по-французски:

– Милая моя бабушка, как ты?

В темных измученных глазах графини засветилось удовольствие. Еле слышным шепотом она произнесла:

– Уже лучше. Скоро поднимусь на ноги… не умру… Де Шани не так-то просто убить!

Рейни вздохнула.

– Конечно, бабушка, я знаю… Я ведь тоже де Шани!

– А где этот… Кли… Клиф… – Она не смогла договорить, но Рейни и так прекрасно поняла.

– Клиффорд? Он улетел обратно в Лондон. Я отослала его. Только ни о чем меня не спрашивай!.. Я сама все скажу. Он согласился с тем, что нам нужно какое-то время подождать. Время все рассудит. Когда ты поправишься, я вернусь к мамочке и тогда все решу…

На благородном лице графине отразилось огромное облегчение. А Рейни подумала: «Как же все-таки они ненавидят его – мамочка и бабушка… Бедняжка Клифф!»

Но эта ненависть лишь огорчала ее. После того, что случилось, она не была способна сердиться.

Графиня тяжело задышала, и Рейни помогла ей поудобнее устроиться на подушках. Ей показалось, что правая половина бабушкиного лица уже не так искажена, как это было сразу после удара. Какое счастье, что это был не слишком сильный удар! Андрина де Шани, несмотря на свой преклонный возраст, мужественно боролась с ангелом смерти, который прошлой ночью распростер над ней свои крылья. Теперь к ней снова возвращалась жизнь.

Графиня снова что-то зашептала, и Рейни наклонилась ближе.

– Не отменяй объявления в газетах…

– Какого объявления? – не поняла Рейни.

– О помолвке с Арманом…

У Рейни перехватило дыхание.

– Бабушка, в настоящий момент я вообще не хочу ни с кем обручаться!

– Рейни, деточка моя… Арман мне как сын… Я хочу, чтобы ты была счастлива… Я похищала твои письма, но, Рейни… Пожалуйста, не разбивай Арману сердца…

Не сдержавшись, Рейни воскликнула:

– Это вы все разбили мое сердце!

И все же, несмотря на всплеск эмоций, внутренний голос говорил ей, что, если она потеряет Армана, вот тогда ее сердце будет разбито по-настоящему!

21

Роза Оливент сидела у окна в спальне дочери и обмахивалась газетой с объявлением о помолвке.

Было пять часов. Час назад она прилетела из Лондона, до смерти напуганная телеграммой о случившемся. Несмотря на то, что она никогда не была особенно близка с матерью, Роза искренне уважала графиню. Известие о том, что с ней случился удар, повергло ее в шок.

Она успела увидеться и поговорить с матерью, а теперь вот уже полчаса выясняла отношения с дочерью.

На Рейни была вышитая блузка с короткими рукавами. Сама же Рейни с закрытыми глазами лежала на кровати и терла виски платком, смоченным в одеколоне. Ей хотелось спокойно полежать в зашторенной комнате в надежде, что пройдет ужасная головная боль. Но пришла мать, отдернула шторы и завела этот разговор. Как и прежде, Рейни отвечала матери лишь сдержанной усмешкой, но вся ее душа вскипала от возмущения.

Бедная мамочка! Она всегда так старалась держаться в рамках приличий… и вместе с тем всегда отличалась чрезвычайной бестактностью. Девушке казалось, что матери вообще не доступны простые человеческие чувства. Ей непременно нужно было все проанализировать, взвесить и расставить по полкам.

Роза Оливент успела оправиться от паники, которая ее охватила в Лондоне, и теперь снова вооружилась своей непреклонностью. Пока она здесь, в Шани, она не допустит никакого беспорядка. Она тут же отослала сиделку-француженку и оставила только англичанку. Кроме того, ей казалось, что доктор де Витт не отличается достаточной компетентностью. Поэтому она послала за специалистом в Париж. Елену обозвала тупицей и истеричкой, а прислугу в целом – донельзя распустившейся. Мол, не успела она, Роза, уехать из Шани, как все пришло в расстройство… Что же касается Рейни, то тут и говорить было не о чем. Она просто неблагодарная дочь и никогда не ценила того, что для нее делали. Сначала миссис Оливент очень обрадовалась, получив телеграмму, в которой дочь извещала, что выходит замуж за Армана. Конечно, он не самая идеальная партия для ее дочери, но все же он из аристократической семьи, а также умен и приятен. К тому же его обожает бабушка, а у Рейни и у самой достаточно денег. Словом, такое развитее событий мать вполне устраивало… И вот новое известие: приехал этот ужасный Клиффорд Калвер, а с бабушкой случился удар!.. Как у Рейни хватило совести довести до этого, учитывая, что любящая бабушка столько для нее сделала?! Бедняга Арман уже готов надеть ей на палец обручальное кольцо, а она не решилась выставить наглеца Клиффорда за дверь.

Голос миссис Оливент дрожал от раздражения. Рейни апатично слушала. Не было смысла даже возражать.

«Человек, на долю которого выпало страдание, – думала Рейни, – становится более терпимым по отношению к другим… Мамочка старается выглядеть холодной и строгой, но она очень напугана, и мне нужно быть терпеливой…»

Но вдруг ее терпение лопнуло. Рейни отложила платок и гневно взглянула на мать. Невольно она отметила, что, несмотря на долгую поездку и жаркий день, та выглядит необычайно свежо. Такое впечатление, что мать привезла с собой сам лондонский дух. Казалось, что она вообще не имеет к роду де Шани никакого отношения и в ее жилах нет ни капли французской крови.

– Мамочка, – сказала Рейни, сев на постели, – лучше нам прекратить этот разговор. Разве ты не знаешь, что побудило меня вести себя «столь возмутительным» образом?! Может быть, бабушка не сказала тебе?.. У тебя нет никакого права упрекать меня. Наоборот, это я должна осуждать тебя. Некоторые девушки на всю жизнь отворачиваются от матерей, которые поступили, как ты!

Роза слегка побледнела, но решительно приподняла голову.

– Да, конечно, я согласна с тем, что мы с бабушкой не имели права перехватывать твои письма.

– Это отвратительно, – тихо сказала Рейни.

– Но у нас не было иного выхода, чтобы оградить тебя от этого человека, которого не интересует ничего, кроме денег.

– Ты ничего о нем не знаешь, мама, – возразила Рейни. – Но давай не будем начинать все сначала… Ты поступила ужасно и сама не представляешь, что натворила. Бабушке известно, что я ее простила. Мне бы хотелось простить и тебя, но если ты собираешься сделать мою жизнь невыносимой…

Миссис Оливент встала. Взглянув на себя в зеркало, она поправила воротничок. Только дрожащие пальцы выдавали ее волнение. Единственное, что ее беспокоило, это то, что Клиффорд Калвер явился сюда, их с бабушкой заговор был раскрыт и все усилия разлучить эту парочку оказались тщетны.

Она любила дочь, но не понимала. К сожалению, они обладали совершенно противоположными характерами и темпераментами. Роза всегда горевала, что не произвела на свет девушку, подобную своей племяннице Дженнифер… С Рейни она просто не знала, что делать.

Она чувствовала, что ей нужно немного уступить. Хотя бы самую малость. Поэтому, подойдя к дочери, миссис Оливент заговорила с неожиданной теплотой и искренностью:

– Рейни, дорогая, я обязана извиниться перед тобой за историю с письмами. Признаю свою ошибку. Две старые дуры предали тебя. Но мы были в безвыходном положении. Если бы мы хотя бы на время не оторвали его от тебя, ты бы не поняла, что такое мистер Калвер на самом деле.

Рейни заерзала и отвела взгляд в сторону.

– Ничего, мамочка, – пробормотала она. – Будем считать это недоразумением. Нервы у всех были так натянуты, что бабушка не выдержала и слегла. Теперь мы должны думать только о ней.

Миссис Оливент придвинула стул поближе к кровати и продолжала:

– Ты выглядишь очень усталой, моя бедняжка! Ты столько страдала!

– Я в порядке… Только вот голова раскалывается.

– Не вставай! Я сама принесу тебе ужин. Пусть будет, как раньше – когда ты была маленькой девочкой. Помнишь, как ты капризничала, мы ссорились… Потом ты вытирала слезы, а я делала тебе на ужин что-нибудь вкусненькое?

Взгляд Рейни потеплел. Она видела, что мать изо всех сил старается найти с ней общий язык, и добродушно ответила:

– Конечно, помню. Я ужасно капризничала, но ты всегда была ко мне очень добра. Спасибо тебе, мамочка, но сегодня слишком жаркий день, чтобы валяться в постели. Я спущусь вниз, и мы поужинаем вместе.

– И ты простишь меня за… письма?

– Уже простила.

Миссис Оливент покашляла, вытащила из волос булавку с жемчужиной и, сняв соломенную шляпку, поправила седеющие волосы. На душе ее стало легко. Теперь ее мучило любопытство. Ей хотелось узнать обо всех подробностях происшедшего. Со слов графини она мало что поняла, поскольку старуха едва ворочала языком.

Рейни терпеливо снесла ее подробный допрос.

Мать заметила, что Рейни продолжает говорить об Армане с нежностью и даже виновато. Он такой милый, и Рейни вовсе не хотелось его огорчать. Так она и сказала матери. Но, увы, ведь Клиффорду она первому дала слово. То, что произошло, от них не зависело, и они по-прежнему любят друг друга… Однако Рейни как-то неловко было говорить о Клиффорде. Что-то не сходилось. Пытаясь заглянуть в будущее, Рейни натыкалась лишь на холодную пустоту.

Тогда миссис Оливент пристально посмотрела на дочь и проговорила:

– А ведь я уже разослала объявление о помолвке в «Таймс» и другие газеты… Как ты просила в телеграмме.

Рейни закусила губу.

– Ты поспешила, мамочка…

– Еще бы, ведь мне это было так приятно! Ведь не станешь же ты просить все отменить?

– Я не хочу обручаться сейчас. Все равно с кем… Говорю тебе, мамочка, все происшедшее так потрясло меня, что я сама не своя…

Последние слова дочери миссис Оливент выслушала не без тайного удовольствия. Но выдавать свою радость было бы тактической ошибкой. Она вздохнула.

– Увы, уже, конечно, слишком поздно отменять объявление в газетах… Но потом мы сможем дать опровержение. Может быть, что-нибудь в этом роде: «Свадьба такого-то и такой-то не состоится по причине…»

Вдруг Рейни уткнулась в подушку. Больше она не могла выносить подобной беседы и, кажется, была близка к помешательству. Немногим раньше она пообещала бабушке, что не станет окончательно порывать с Арманом. Не потому, что не была уверена в том, что выйдет замуж за Клиффорда, а просто так.

Что же делать? Единственное, чего она хотела, это чтобы ее оставили в покое.

Мать наклонилась и поцеловала Рейни в щеку.

– Не хочу усугублять твою головную боль, доченька, – сказала она. – Пойду приму ванну… Скажи, Арман сегодня придет? – неожиданно поинтересовалась она.

– Наверное, – пробормотала Рейни. – Бабушка просила об этом…

– Они так подружились! Не правда ли, это очень мило? – многозначительно улыбнулась миссис Оливент.

Рейни поняла ее намек и подумала: «У меня такое чувство, что за мной охотятся…»

Когда мать наконец вышла из комнаты, она облегченно вздохнула и закрыла глаза.

Но мысли не давали покоя. Мелькали какие-то силуэты, лица… Голливудская улыбка Клиффорда. Золотистые волосы, голубые глаза. Очарование, которое он источал, заполняло все ее существо… Но Арман… Перед ней возникли его благородные, поэтические черты. Странно, но молодой француз казался более мужественным, чем Клиффорд. В его темных глазах было столько мудрости, а в прикосновении его руки – целебная сила. Образы обоих мужчин не покидали ее. Клиффорд излучал самодовольство собственника и физическую мощь… Арман – душевную теплоту и чуткость… Рейни вспомнила, с какой страстью и нежностью губы Армана касались ее губ… Еще немного – и они сделались бы мужем и женой и прекрасно зажили в Шани.

«Лучше бы Клиффорд не приезжал!» – вдруг пронеслось у нее в голове, и Рейни сама удивилась этой мысли.

Если она не избавится от этих мыслей, то просто сойдет с ума.

Рейни встала с постели, приняла холодный душ, надела легкое белое платье и спустилась вниз.

На ней не было никаких украшений. Она лишь слегка подкрасила губы. К чему наряжаться? Она чувствовала себя совершенно разбитой… То ли было вчера, когда Рейни летела навстречу Арману, словно на крыльях! Розы, которые принес Арман, Елена поместила в вазу и поставила в спальне, но они уже увяли. Взглянув на них, Рейни подумала, что увядшие цветы как бы олицетворяют происшедшее в Шани несчастье. От жары они растеряли все лепестки, которые теперь усыпали ковер.

В гостиной Елена вручила Рейни телеграмму из Ниццы. Рейни развернула ее и прочла.

Приезжай поскорее в Лондон. Жду и люблю. Клифф

Но телеграмма не принесла облегчения. Рейни машинально смяла листок и с горечью подумала: «Теперь, когда любовь почти исчезла, они не перехватывают моей почты!»

В середине ужина ей принесли письмо, прибывшее с курьером из Канн. Извинившись перед матерью, Рейни тут же распечатала письмо и стала читать. Письмо было от Армана.

Ее осенила внезапная догадка: он решил сегодня вообще не приезжать!.. Но она и сама собиралась пораньше отправиться спать. Письмо было написано по-французски.

Моя милая Рейни,

я говорил, что приеду, но теперь прошу меня простить. Я только что вернулся из Ниццы с ужасной головной болью… (Тут Рейни невольно улыбнулась: их обоих мучила головная боль!..) Я хотел приехать, но потом решил, что будет лучше, если сегодня ты побудешь одна. Тебе нужно отдохнуть, бедная малышка. Тебе и так досталось. К тому же я ничем не могу тебе помочь. Но перед тем, как лечь спать, я решил написать тебе письмо и сообщить, что со смирением приму любое твое решение. Даже если ты захочешь остаться с другим. Ты мне ничем не обязана. Что бы ты ни говорила сегодня утром, наша помолвка – лишь следствие твоего отчаяния, что Клифф тебя бросил. Теперь, когда выяснилось, что это не так, совершенно естественно, что ты захотела вернуться к нему. Я все понимаю и не осуждаю тебя. Бог знает, что я благодарен за каждый час, который мне посчастливилось провести с тобой. Тот поцелуй, который ты подарила мне, указывает лишь на твои доверие и дружбу. Наверное, мне будет трудно тебя видеть. По крайней мере сейчас. Я слишком сильно тебя люблю. Когда графиня поправится, я попрошу, чтобы она освободила меня от реставрации Шани. Есть архитекторы не хуже меня. Но если ты уедешь в Лондон, я, конечно, смогу продолжить работу. (Здесь Арман что-то густо зачеркнул.) Ни о чем я так не молюсь, любимая Рейни, как о твоем счастье. Ты не должна забывать, что твое счастье для меня превыше всего.

Твой преданный Арман

Миссис Оливент взглянула через стол на дочь и с удивлением увидела, что по щекам Рейни катятся слезы. Миссис Оливент отложила нож и вилку.

– Плохие новости, милая?

Рейни помотала головой. Потом сложила письмо и положила к себе на колени. Смахнув слезы, она принялась за еду, делая вид, что ничего не случилось.

Однако какое письмо!.. Вряд ли еще кому-нибудь под силу с такой страстью, с таким изяществом выразить свои чувства. Как это благородно: отойти в сторону, чтобы она могла быть с человеком, которого любит!..

Рейни чувствовала, что не заслуживает такого доброго отношения. Письмо не только не успокоило ее, но, напротив, снова всколыхнуло в душе все подозрения насчет Клиффа.

Одна мысль о том, что Рейни больше не увидит Армана, а тот прервет свою работу по реставрации замка, показалась ей чудовищной.

«Не буду отвечать на это письмо, – решила она. – Завтра же отправлюсь в Канны и повидаюсь с Арманом. Что бы ни случилось, он должен вернуться в Шани. Бабушка не переживет его отсутствия».

Но только ли в этом была причина? Может быть, Рейни испугалась, что будет слишком скучать без Армана?

Елена принесла сыр и фрукты.

– Какой беспокойный ужин, – вздохнула она. – Сначала телеграмма, потом письмо, а теперь… посетитель!

– Посетитель? Кто?! – воскликнула Рейни.

– Сегодня мы не принимаем, Елена, – вмешалась миссис Оливент.

Елена, которая недолюбливала эту почтенную даму, подошла к Рейни и сказала:

– Но посетитель к мадемуазель!.. Вернее, это посетительница. И, по ее словам, с важным делом…

– Она не сказала, как ее зовут? – спросила Рейни.

– Она приехала из Канн. Некая мадам Тибо, – ответила пожилая служанка.