Текст книги "Вспышка страсти"

Автор книги: Дениз Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 13

После утренних наслаждений Коннеру меньше всего хотелось присутствовать на заупокойной службе, но таков был его долг перед Кристал.

Он не ожидал, что Джери захочет присоединиться, но в конце концов порадовался тому, что не сумел ее отговорить. Фаррен знал, что после убийства редко разрешают доступ к телу жертвы, но ему хотелось бы увидеть Кристал еще раз.

– Это была бы уже не она, – заметила Джери, угадав его мысли.

Коннер испугался и вместе с тем почувствовал успокоение. В детстве он поражался умению дедушки и бабушки договаривать фразы друг за друга. Даже его родители понимали друг друга без слов. Сам он никогда не надеялся на подобную близость – слишком привычной стала для него жизнь волка-одиночки.

Посреди ночи он вдруг пришел к выводу, что ему нравится быть половиной пары. Но не осмеливался даже предположить, что Джери того же мнения.

Маленькая белая часовня была переполнена до отказа. Фаррен заметил нескольких представителей высшего светского общества Лас-Вегаса. Здесь собрались все городские политики: никто не хотел оскорбить Хансфорда Тейлора.

Коннер и Джери встали у задней стены часовни, слушая рассказ священника о трагическом конце Кристал. Впрочем, скоро он перешел к повествованию о бесконечном потоке добрых деяний Хансфорда Тейлора. Коннер понимал, что заупокойная служба предназначена для утешения тех, кто понес утрату, но происходящее казалось ему нелепым.

После завершения службы Коннер и Джери дождались своей очереди и подошли к супругу покойной, чтобы выразить соболезнования.

– Мисс Галифакс, я рад видеть вас здесь.

– Не могу высказать, как я сожалею о случившемся, судья Тейлор, – отозвалась Джери, поспешно высвобождая руку из пальцев судьи. – Досадно сознавать, что я ничем не смогла помочь…

– Не думайте об этом. – Он покачал головой. – Вы сделали все, что могли, дорогая.

Коннер вдруг заметил, как постарел Тейлор за последние дни. Очередная группа присутствующих подошла, чтобы обменяться рукопожатиями с судьей. Наконец молодой мужчина с холеным лицом решительно взял судью под руку.

– Мой врач считает, что мне пора домой. Астма совсем не дает мне покоя с тех пор, как погибла Кристал, – объяснил Тейлор, вновь взяв Джери за руку. – Вы позволите пригласить вас и сержанта на чашку чая?

В планы Коннера никоим образом не входило посещение дома судьи, но не успел он отказаться, как Джери кивнула в знак согласия. На этот раз она не удосужилась прочесть его мысли.

– Улыбнись, – велела она, выходя из церкви. – Знаю, ты против этого визита, но мы можем что-нибудь узнать.

– Что, например? Беккет и Прайс уже трижды допрашивали судью, после чего у них осталось только одно желание – пристрелить пуделя. Кроме того, Тейлор не входит в число подозреваемых. Его алиби – ты. Ты сама сказала Дентону, что видела, как судья закрыл двери за Кристал в ночь убийства.

– Но он может знать то, о чем мы даже не подозреваем, – возразила Джери.

– Уверяю тебя, это напрасная трата времени.

– Прекрасно, и все-таки мы побываем у судьи.

– Да, дорогая, – покорно пробормотал Коннер, недовольный самим собой.

Парадная гостиная представляла странное хранилище белоснежной ткани и безделушек, расставленных на самых видных местах. Джери задумалась: «Неужели и Фаррен чувствует себя здесь так же неуютно, как я? Вероятно, ему приходится еще тяжелее».

– Благодарю вас за приглашение, – произнесла она, пока судья разливал кофе в изящные чашечки китайского фарфора с тонкими ободками из настоящего золота. – Должно быть, сейчас вам не до гостей.

– Не скажите. – Судья устроился на мягком диване. Кресла напротив заняли Джери и Фаррен. – Мне просто необходимо поговорить о Кристал, но никто не желает слушать меня.

Джери метнула короткий взгляд на Фаррена. Он пристроился на краешке кресла так, словно готовился в любую минуту броситься наутек. Время от времени сержант оглядывался на прочную дубовую дверь, из-за которой доносился пронзительный лай.

– Насколько я понимаю, расследование ни к чему не привело. – Это замечание Хансфорд адресовал Фаррену.

Джери пожалела о том, что не в силах утешить их обоих. Впрочем, судья мог открыто горевать о смерти жены, а Коннер был вынужден держать свою боль в секрете.

– Не совсем так, сэр, – отозвался Фаррен, ставя чашку на стол. – Я не занимаюсь этим делом, но мне доводилось беседовать с Беккетом и Прайсом. У них есть пара улик, но в деле еще слишком много неясностей. Может быть, вы вспомните какие-нибудь события той ночи, которые смогут нам помочь?

Судья откинулся на спинку дивана и смежил веки.

– Я знал, что жена изменяет мне, сержант. Я даже знал с кем.

Джери поймала взгляд Фаррена и покачала головой: в разговорах с судьей она не упоминала о Хищнике.

– Да, я помню, что вы не нашли никаких улик, мисс Галифакс, но я знал обо всем еще до того, как нанял вас. – Судья беспомощно развел руками.

Мысленно Джери вернулась в тот день, когда Хансфорд Тейлор вошел в ее кабинет. Она была удивлена и охвачена любопытством. Зачем самому известному судье штата понадобился частный детектив? И почему он выбрал именно ее, когда мог воспользоваться услугами лучших агентств?

– Большинство детективов города слишком хорошо знают меня, мисс Галифакс, – ответил он на ее прямолинейный вопрос, – И потом, я считаю, что из женщин получаются лучшие детективы. Вы с легкостью можете проникнуть за моей Кристал повсюду и не вызовете подозрений.

Все стало ясно с первых же слов. Хансфорд Тейлор был на двадцать три года старше своей жены. Они поженились пять лет назад, и вот теперь он подозревал, что жена завела роман.

– Я просто обязан узнать правду. – Поникшие плечи и подавленное выражение лица убедили Джери в его искренности.

Подобные истории случалось выслушивать и раньше, но эта по-настоящему тронула ее.

Судья вынул из кармана отутюженный носовой платок, прижал ко рту и разразился сухим, лающим кашлем.

– Я давно страдаю астмой, а в последние несколько месяцев приступы усилились. Кристал не раз уговаривала меня уйти в отставку и заняться здоровьем. Она любит меня, но разве можно винить ее за роман с молодым мужчиной, который способен дать больше, чем я?

Джери пожала плечами, не зная, был ли вопрос риторическим или судья ждал ответа. Кроме того, его мотивы ее не касались. Она имела дело лишь с фактами.

«Я по-прежнему верю судье», – думала она, пока Фаррен пытался расспросить его, перекрикивая хриплый лай, доносящийся из-за двери.

– Вы должны простить Денди, пес не любит гостей. – Взгляд судьи остановился на фотографии, где Кристал была изображена с пуделем. – Я купил Денди сразу после смерти моей первой жены. Почти десять лет этот пудель был моим единственным компаньоном. Он однолюб, – с гордостью закончил судья.

– Тогда почему же в тот вечер его повела гулять ваша жена?

– О, Денди обожал Кристал. В сущности, он предпочитает женщин, а мужчин терпеть не может. Конечно, за исключением меня. – Судья улыбнулся. – Он не подпускает ко мне никого, даже друзей.

Некоторое время все трое сидели в молчании. Джери знала, что Фаррен обдумывает вопрос. Им была необходима информация, но судья пребывал в состоянии нервного возбуждения, когда одного неверного слова было достаточно, чтобы спровоцировать рыдания. Джери не могла видеть плачущих людей. Сразу возникало ощущение, что обязана утешать их, но как – она не знала.

– Кристал догадывалась о ваших подозрениях? – наконец спросил Коннер, поставив локти на колени.

– Нет. – Судья покачал головой, и в его глазах блеснули непролитые слезы.

Стараясь не смотреть на Хансфорда, Джери окинула взглядом комнату. Поначалу ей в глаза бросилась лишь элегантная отделка, но теперь она поняла, что это святилище.

Комнату наполняли фотографии Кристал Тейлор. Самый большой портрет висел над каминной доской, фотографии в изящных рамках были расставлены на столиках. С дрожью Джери принялась считать снимки. Их оказалось пятьдесят два.

Неудивительно, что судья убит горем: он явно боготворил жену. Но как Хансфорд может сидеть в этой комнате, где все напоминает о Кристал?

Джери пыталась представить, как почувствует себя, когда расследование будет завершено. Неужели Фаррен исчезнет из ее жизни так, как Кристал исчезла из жизни судьи? И у нее не останется ни единой фотографии!

– Джери!

– Простите, я засмотрелась на портрет.

– Должно быть, вы считаете меня сумасшедшим? – Хансфорд смахнул слезу, выкатившуюся из-под ресниц, и обвел глазами снимки. – Я любил ее.

– Несомненно, – подтвердила Джери, стараясь отвлечь судью от мрачных мыслей.

– Нет, вы ничего не понимаете! – Тон судьи изменился так неожиданно, что Джери чуть не вылила содержимое чашки на свое единственное приличное платье. – Вы даже представить себе не можете! – продолжал судья, повысив голос. – Несмотря на разницу в возрасте и происхождении, я любил ее! Как она могла?.. – Джери не знала, что ответить. – Как она могла бросить меня?

– Судья Тейлор, я… – Джери осеклась, увидев, что в комнату вбежал врач, присутствовавший на отпевании.

– Что происходит? Разве вы не понимаете, что судья болен? Хансфорд, я же просил вас не переутомляться.

– Оставьте меня в покое, – рявкнул судья, с неожиданной силой отталкивая врача. – Я в полном порядке.

– Пожалуй, мы пойдем, – произнес Фаррен, помогая Джери встать. – Если в деле появится что-нибудь новое, мы сообщим вам.

– Найдите этого мерзавца! – велел Хансфорд Тейлор, доставая из кармана ингалятор. – Пусть Ричард Шаркли поплатится за все, что сделал со мной!

– Разумеется.

Фаррен потащил Джери к двери и уже на улице, залитой утренним светом, обнял ее.

– Успокойся, детка. Судья просто горюет.

– Ты слышал его? – Джери была слишком встревожена вспышкой судьи. – Старик негодовал так, будто Кристал стремилась умереть! Но не может быть, чтобы она намеренно отправилась в сквер и позволила кому-то всадить в себя три пули! Не могу поверить, что он…

– Перестань! – приказал Фаррен. – Это естественно, дорогая, пойми. В такие минуты каждый испытывает не только горечь, но и гнев. Такое я видел сотни раз.

– И все-таки это несправедливо, – пробормотала она.

Глава 14

Джери успокоилась и поняла, что заявления судьи вполне естественны для скорбящего вдовца. Вспоминая подробности случившегося, она увлеклась и не заметила, как Фаррен подъехал к ее дому и остановил мотоцикл на подъездной дорожке.

– Зайдешь? – спросила она, ненавидя себя за умоляющий тон. – Не знаю, как ты, а я не прочь хлебнуть пива.

Фаррен покачал головой, солнце высветило несколько белых нитей в его густых каштановых волосах и подчеркнуло естественную смуглость кожи, которую Джери принимала за загар. От печали в его глазах у нее перехватило горло. Джери вновь растерялась, не зная, как утешить Коннера.

– Я должен кое в чем разобраться. Детка, в душе у меня творится такое, что сейчас я ни на что не гожусь.

– Я ни о чем и не прошу, – возразила Джери, обняв его и уткнувшись лицом в шею.

– Как бы не так, – мягко усмехнулся он, и его пальцы запутались в волосах Джери. – Не говоря ни слова, ты требуешь от меня больше, чем кто-либо другой.

– Какая глубина мысли! – полушутя отозвалась Джери, хотя эти слова перепугали ее до смерти, но она не желала признаваться в этом.

– Это правда, детка, – заверил Коннер и взял ее за подбородок. – Больше я не могу позволить себе оставлять дела незавершенными. Сегодня я попрощался с давним другом. Я слишком многое не успел сказать ей… Ну и денек! – Он слегка обмяк и расслабил плечи.

Джери машинально принялась массировать напряженные мускулы под тканью рубашки. Мужчина покорно отдался ее гибким нежным рукам. Пару недель назад ей и в голову не пришло бы прикасаться к Фаррену с такой любовью, а теперь это казалось ей вполне естественным.

– Ты едешь к Биллу?

– Да. – В голосе Фаррена чувствовалась скорбь. – Полагаю, с этим пора покончить.

Джери долго смотрела ему вслед. Ветер растрепал волосы Фаррена, и она улыбнулась. «Как всегда, мне повезло. Наконец-то я влюбилась. И в человека, самый незначительный недостаток которого – привычка ездить на мотоцикле без шлема».

Все произошло сразу и слишком быстро. Сначала обмороки, затем убийство Кристал, потом неудача с делом Шаркли и, наконец, предательство партнера. Любовь стала еще одним аттракционом увеселительного парка, в который превратилась его жизнь.

Дом Билла, с его обшарпанными стенами и заросшей лужайкой, выделялся в ряду ухоженных коттеджей. Коннер удивился, не понимая, что произошло с аккуратным партнером и почему он прежде не замечал этой неряшливости. Неужели его подвела наблюдательность?

На этот раз, открыв дверь, Мими не стала тратить лишних слов. Вскинув покрасневшие веки, она ткнула пальцем в сторону кабинета:

– Он там.

Коннер кивнул и перешагнул через громадную кучу белья, возвышающуюся на полу. Он направился в комнату, которую помог Биллу отремонтировать всего год назад. Им пришлось вкалывать три недели.

Это случилось сразу после одного из бурных скандалов Билла и Мими. Билл захотел иметь собственную комнату и осуществил свое желание. Каждый предмет в ней был отражением характера Билла – от полированной стойки с оружием над камином до тщательно подобранных картин на стенах. Присутствием Мими здесь и не пахло. Тогда.

Но теперь темный кожаный диван исчез, а его место заняла софа с яркой обивкой в цветочек. Бронзовую статую на телевизоре заменило комнатное растение в горшке. Даже стойка с оружием куда-то подевалась, а драгоценные старинные ружья Билла наверняка были спрятаны в самом дальнем углу чулана. Очевидно, Мими занялась благоустройством дома и начала именно с берлоги Билла.

– Привет, – выдавил из себя Коннер, входя в комнату.

Изумление Билла могло бы насмешить кого угодно, если бы оба они не знали, что в нынешней ситуации нет ничего забавного.

– Нам надо поговорить. – Коннер прошелся по комнате, притворяясь невозмутимым.

– Конечно, старина. – Билл встал, и ему пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть Коннеру в глаза.

– Почему?.. – наконец выговорил Коннер, не сводя глаз с человека, к которому относился как к брату. – Я должен узнать об этом до разговора с капитаном.

– О чем ты, Фаррен?

Борясь с желанием врезать напарнику, Коннер глубоко вздохнул.

– О кофе, Билл. Я отправил его на анализ.

За эти годы Коннер узнал несколько секретов человека, стоящего перед ним. Билл был сладкоежкой, он разгадывал до конца каждый кроссворд, обожал своих детей и слегка щурил левый глаз, когда нервничал. Сейчас его левый глаз почти закрылся.

– Ты шутишь?

– Хватит, Грант, у меня нет никакого желания играть в эти игры. – Коннер намеренно понизил голос, таким убедительным тоном он предпочитал говорить во время допросов. – Разве ты забыл, что я всегда выигрываю?

Билл смело встретил его взгляд. Он держался на редкость уверенно для человека, который весь предыдущий месяц кормил давнего друга наркотиками. Некоторое время в комнате стояла тишина. Напряжение нарастало.

– У меня не было другого выхода, – еле слышно выговорил Билл голосом ребенка, признающегося в провинности. – Только так я мог спасти тебе жизнь, Коннер, – с мольбой продолжал Билл, в его голубых глазах блеснули слезы. – Неужели не понятно? Если бы ты не ушел в отпуск, то сейчас был бы уже мертв.

– Что за чертовщину ты несешь? – Несмотря на гнев, способ защиты Билла заинтриговал Коннера.

– Вспомни о Хищнике, старина! – почти выкрикнул Билл, будто пытаясь отпугнуть злых духов. – Я боялся, что ты найдешь улики против него. Мими часто играет в казино «Людоед». Хищник угрожал отнять все, что у меня есть. Если бы выяснилось, что моя жена должна ему двести тысяч долларов, с моей карьерой было бы покончено. Что я сказал бы детям? Я потерял бы работу, дом – все!

– Сукин ты сын! – Глухая ярость накатила удушливой волной.

Значит, всему виной Мими. Ему следовало бы догадаться…

– Послушай, я сожалею о том, что пострадала Джери, но ей не грозила настоящая опасность, – торопливо и бессвязно убеждал Билл. – Я тщательно отмерял дозы. Тебе тоже ничто не угрожало, ты просто терял сознание. Я всегда следил за тем, чтобы с тобой ничего не случилось.

Эта фраза стала последней каплей. Схватив Билла за воротник, Коннер прижал его к стене.

– А как насчет Кристал Тейлор?

– При чем тут она?

– В ту ночь, когда убили Кристал, я должен был встретиться с ней, – с трудом выговорил Коннер. – В сквере я потерял сознание. Я мог бы спасти ее!

– О Господи… – прошептал Билл, его лицо стало пепельно-серым. – Клянусь, Коннер, я ничего не знал! Нет, я знал, что ты снова лишишься чувств, но рассчитывал, что это произойдет дома, в безопасности!

– Болван! – Внезапно гнев Коннера иссяк: на ничтожного человека трудно злиться. – А засада?

– Я подставил тебя, – признался Билл. Пройдя через всю комнату, он рухнул на мягкие подушки софы и закрыл лицо ладонями. – Вот почему и попросил капитана дать Беккету и Прайсу дополнительное время для проверки твоих сведений. Я предупредил Шаркли о засаде.

– Мне следовало бы убить тебя. – Эти слова прозвучали вяло и не вызвали никакой реакции, оба знали, что Биллу уже нечего терять.

– Как, по-твоему, я должен поступить?

Коннер направился к двери и уже на пороге бросил не оглядываясь:

– Завтра же утром положишь свой полицейский значок на стол капитана.

Очевидно, Мими все слышала и теперь, распахнув дверь, сочла нужным вмешаться:

– Что ты из себя строишь? Если бы он не убедил Хищника в том, что уберет тебя с дороги, ты бы давно гнил в могиле! Ты обязан Биллу жизнью!

Коннер не успел ответить: Билл поступил так, как следовало бы с самого начала, – велел жене заткнуться.

Бывший напарник догнал Коннера у мотоцикла и спросил:

– Что ты намерен делать дальше?

Коннер нажал на газ. Он ничем больше не был обязан этому человеку.

Солнце клонилось к горизонту. Коннер отыскал взглядом вечернюю звезду на темнеющем бархате неба. С улыбкой, скорее напоминающей гримасу боли, он прошептал небесам:

– Пришло время сделать Хищника добычей.

В помещении для допросов Хищник провел уже целый час. Он выглядел безупречно, в то время как Беккет и Прайс представляли собой жалкое зрелище, будто неделю провели в засаде. Их искаженные недовольством, небритые лица не могли поколебать уверенность Шаркли. Он сидел перед полицейскими в костюме стоимостью восемьсот долларов.

– Стало быть, мистер Шаркли, вы пытаетесь убедить меня в том, что никогда не ссорились с Кристал Тейлор? – уже в который раз за последние полчаса спросил Беккет.

– Я считаю, что мой клиент дал исчерпывающий ответ на этот вопрос, – подал голос из угла комнаты невысокий холеный блондин с безукоризненной прической.

Эллиот Паркер не производил впечатления опасного противника, хотя имел репутацию превосходного адвоката. Благодаря ему Ричард Шаркли всегда ухитрялся выходить сухим из воды.

– А меня он не устраивает, – вмешался Прайс, выведенный из терпения невозмутимостью Шаркли.

– Это ваши проблемы, офицер, – бесстрастно произнес Хищник, вынул из кармана пиджака длинную тонкую сигару, не обращая внимания на табличку «Не курить», а может, именно из-за нее, щелкнул изящной золотой зажигалкой и выпустил в воздух голубоватое облачко дыма.

– Мистер Шаркли, здесь запрещено курить. – Беккет указал на яркую красно-белую табличку на стене.

– И как же вы намерены наказать меня за это преступление? Арестовать? – Хищник усмехнулся собственной шутке и подмигнул адвокату.

Понаблюдав за этим шоу еще несколько минут, Коннер схватил свою кружку и швырнул ее о стену. Капитан Престон запретил ему мешать коллегам, но время поджимало. Хищник давно успел избавиться ото всех улик и создать себе алиби. Давление на него следовало усилить. Это что угодно, но не допрос!

Коннер рванулся к двери, но навстречу в комнату вошел капитан Престон.

– Ладно, Фаррен, займитесь им, – устало заявил он. – Только осторожно. Нельзя допустить, чтобы этот гад сорвался с крючка по вине каких-либо нарушений с нашей стороны.

Не говоря ни слова, Коннер постучал в соседнюю дверь. Он чувствовал себя неловко, прерывая допрос, но когда дверь открылась, в глазах Беккета мелькнула не досада, а облегчение.

– Фаррен, ты, кажется, хотел побеседовать с этим… – Беккет опомнился: оскорблять Хищника в присутствии свидетелей было опасно. – …С этим джентльменом?

– С удовольствием!

Беккет и Прайс покинули комнату. Адвокат потребовал объяснений и в ответ услышал стандартный набор фраз.

– Ну, Хищник, как дела? – Коннер устроился напротив подозреваемого и небрежно закурил.

– Бывало и хуже. – Широкий лоб Шаркли лоснился от пота, он уронил сигару на пол и раздавил ее каблуком ботинка, отполированного до зеркального блеска. – Я уже рассказал тем двоим клоунам все, что мне известно.

С минуту Коннер сидел неподвижно.

– Значит, без труда сможешь повторить все это еще раз. – В его тихом голосе слышалась угроза, почти неуловимая, но Хищник почувствовал ее.

– Вы можете прочесть протокол допроса, – мгновенно возразил адвокат.

– Видишь ли, – продолжал Коннер, словно не слыша адвоката, – Кристал была моим другом, давним другом.

– Так почему же ты, вместо того чтобы ловить ублюдка, пристрелившего ее, охотишься за мной? – Позабыв о своем притворном спокойствии, Шаркли ударил огромными кулаками по столу и подался вперед. – Послушай, Кон, что я тебе скажу. Я любил Кристал. – Он поднял руку, не давая адвокату вмешаться. – Да, это правда: я любил ее и не стыжусь этого.

Впервые за время допроса Коннер увидел искренние эмоции в глазах Шаркли. Неужели он не причастен к убийству? Последовала продолжительная, тягостная пауза, предназначенная для того, чтобы внушить Хищнику робость. Никаких словесных или физических угроз. Просто психологическое давление.

– Ты любил ее так, что был способен убить? – наконец проговорил Коннер, пытаясь прояснить ситуацию.

– Более того, Фаррен. Я готов убить, чтобы отомстить за нее. – Для человека, сидящего в полицейском участке, такое признание было опасным, и адвокат побледнел. – Так что выслушай меня еще раз, сержант: если я найду этого сукина сына первым, арестовать его ты уже не сможешь – наручники надевать будет не на что.

Продолжать разговор было бессмысленно, но Коннер помедлил еще пару секунд, прежде чем согласно кивнуть. Хищник открыл свои карты, и опытный полицейский детектив втайне восхищался им.

Коннер покинул помещение для допросов, борясь с желанием что-нибудь разбить. К счастью, автомат в конце коридора за свою жизнь пережил столько разъяренных пинков и ударов кулаками, что еще две-три вмятины его не слишком повредили.

– Черт, почему я должен верить ему?

– Фаррен!

Обернувшись, он увидел Джери. Склонив голову набок, она окинула Коннера внимательным, чуть насмешливым взглядом. Даже в тускло-зеленоватой полутьме коридора она казалась прекрасной, и Фаррену пришлось прикусить язык, чтобы не закричать на весь участок, как он любит ее.

– Шаркли не убивал ее, – произнес Коннер, вынимая из автомата шоколадный батончик.

– Знаю, – кивнула Джери и протянула ему смятый листок бумаги, заляпанный кровью.