Текст книги "Первый враг пантеона (СИ)"

Автор книги: Денис Петриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

«Мы отошли от гор не менее чем на полсотни миль, а предгорье всё тянется и тянется, такое вообще возможно? – спросил себя пленник и тут же подивился своему вопросу: – Странный вопрос для живущего у гор охотника… Хотя, как там говорил старик – маг – «вытеснение» или «подселение».

Отчего-то расстроившись, Виктор посмотрел в голову процессии, туда, где ехавшие впереди конники несли на длинных древках два развивающихся на холодном горном ветру знамени – белый сокол на зелёном фоне и ещё одно – красное солнце на черном, с серебряными звёздами полотне.

В полной потере памяти внезапно открылся один положительный момент: обнулились все ценности, связи и стереотипы, отчего исчезли и порождаемые ими важность и тревоги. Остался лишь необходимый минимум жизненной информации. Как итог действительно волновало Виктора лишь его непосредственное положение пленённого человека.

«Откуда везут меня эти люди и главное куда?» – задал себе насущный вопрос пленник.

Сейчас колонна двигалась по дну глубокого перевала, с обширными, то каменистыми, то поросшими травой, пологими склонами. По правую руку, шагах в тридцати, шипела и пенилась бурная горная река локтей сорок в ширину. Дорога была хорошая, знающая не только копыто лошади, но и кирку ремонтной бригады. Иногда река сильно брала влево и тогда дорога забиралась на срытый на пологой стенке перевала серпантин. На отрезках же где вода текла ровно, и дорога шла ровно, даже как-то лениво, что ли. Впереди, там, где взгляд мог вынырнуть за стены перевала, простирались бесконечные разношёрстные холмы и лишь далеко впереди, дымка светлела и растекалась в ровную линию, показывая, что до равнины осталось примерно миль пятнадцать – двадцать.

«Вряд ли успеем до темноты, уж больно много трудных участков на которых процессия сильно теряет ход, – взглянул Виктор на давно минувшее зенит солнце. – Рыцарь сказал, что до привала нам час, не рановато ли, до темноты ещё часов пять, не меньше».

Звуки исчезли резко, вот шумела река, цокали копыта, скрипели оси, давили мелкую щебёнку окованные железом колёса, а вот на мир навалилась мёртвая и пугающая своей внезапностью тишина.

– Не верти головой, если не умеешь говорить не шевеля губами, сиди как сидел.

Виктор удивлённо посмотрел на Молчуна, говорил он, точно. При этом ни его челюсть, ни губы, ни щёки не показали и вида, лишь рот был расслабленно приоткрыт.

– Наш Молчун полон сюрпризов, – не вставая и не поворачиваясь, произнёс лежащий на досках пола эльф. – И сюрпризы эти пугают: не слишком ли для семнадцатилетнего сопляка поставить звуковой барьер уровня второго круга.

Зевнув и придав себе безразличный вид, Виктор растянулся на деревянном дне телеги и повернулся лицом к невысокому деревянному борту. Ложась, он мазнул взглядом по ехавшему в трех локтях от них молодому рыцарю, тот, с нескрываемой скукой на лице, проследил действие пленника, взглянул на неподвижно сидящего Молчуна, после чего полностью потерял к содержимому клетки всякий видимый интерес.

– Слава богам за то, что послали мне в попутчики не полных идиотов, – «безмолвно» зашипел Молчун, – и вознесутся им бесконечные хвалы за тупости и лень тех «курей», которые от большой пустоты в голове зовут себя Соколами! За тех выкидышей тифозной блудницы, которые не догадались подсадить к нам своего смердящего собрата.

– Осталось лишь уточнить каким богам направлены твои хвалы… – задумчиво произнёс своим певучим голосом «спящий» эльф.

– Сомневаюсь, что ты, мой златовласый друг, надеешься услышать имена светлого пантеона, рад бы ты был услышать про пантеон стихийный, вот только больно мало ты похож на доверчивого идиота, даже при всей своей не затыкаемой болтливости. И я бы мог соврать, что хвалы мои устремлены пантеону магическому, да боюсь ложь раскроется неприлично быстро. Или свою ненависть к тёмным ты ценишь дороже своей жизни?

– Плохой аргумент ты выбрал Молчун, ох плохой, ибо ненависть моя во сто крат ценнее жизни моей. Но непосредственно сейчас я связан вещами подороже и ненависти, и жизни и ради тех вещей не плохо бы самому решать куда идти и на чём ехать. Так что я готов тебя минимум выслушать.

– А ты, Мирвен викор, готов меня выслушать? Или может ты вспомнил своё имя после общения со вчерашним плешивым воронёнком?

– Зови меня Виктор маг и слушать это лучшее, на что я сейчас способен.

– Ты пугаешь меня Человек без имени, – шипел, не раскрывая рта молчун, шипел своим молодым горлом так, как шипят столетние старики, – тебе положено пускать слюни и мычать, забиваясь в углы от дневного света, но никак не проявлять чудеса взвешенности, ну да ладно, всё к лучшему. Для начала слегка омрачу картину, рождённую в твоём разуме во время обсуждения с молодым Соколом в какую сторону ссать, дабы не залить мочой его племенную кобылку. Ты Виктор – плод чудовищного магического ритуала. Вероятно, душа человека, противоестественно выдернутая с круга перерождения и насильно запиханная в чужое тело. И неизвестно толком, нашему ли миру душа принадлежащая. И пусть ты смышлёный и разумный парень, а таким ты, судя по поведению являешься, тебе суждено навсегда остаться для Ордена магическим уродом, лучшая из долей которого гнить до конца жизни в одном из их многочисленных подземелий. Так, про запас, а вдруг пригодишься для какого, не сильно полезного для твоего здоровья эксперимента. Но это если ты переживёшь те, которые на тебе поставят дабы вытащить нужную информацию, и далеко не факт, что она в твоей голове есть.

Молчун замолк, давая собеседнику время осмыслить услышанное, что не совсем удалось, так как новую порцию информации к размышлению подкинул эльф.

– Эпоха перемен Виктор, тебя окружает эпоха перемен. Время, когда сил хранящих порядок и справедливость куда меньше, чем сил жирующих на обратном. И как бы по-змеиному не шипел Молчун, Орден белого сокола одна из немногих сил противостоящих нынче тьме и безумию. Но и они заложники своего времени, из-за чего ради большой справедливости без раздумий пренебрегут малой. И малая справедливость в этой клетке ты – Человек без имени.

– Я понял вас, продолжайте, – коротко ответил Виктор.

– Примерно через час мы прибудем в Аркинбар – деревню при каменоломнях и там остановимся на ночлег. Нас не ждёт ничего хорошего сейчас, ещё меньше будет ждать после Аркинбара: уверен ты в курсе Эльф чьё логово разгромили в Волчьих пиках Соколы и чьих соглядатаев я опасаюсь в Аркинбаре.

– Не твои ли они друзья и соратники, если, конечно, дружба и сотрудничество возможны среди вашего брата? – интерес в вопросе эльфа тугим узлом сплёлся с сомнением.

– Увы, для своих собратьев я сейчас представляю весьма нездоровый интерес, настолько нездоровый, что я слегка опасаюсь за своё внезапно окрепшее здоровье. Да, подобная магия возможна, но не в подобном, близком к идеалу исполнении.

– Много ли у нас времени на разговор? – дождавшись пока Молчун закончит, спросил Виктор.

– Время есть, – ответил эльф, – уж не хочешь ли ты спросить, что имеет в виду наш сомнительный друг?

– Не прочь…

– Он имеет в виду то, что существует магия, позволяющая перебросить «Я» человека из одного тела в другое, магия тёмная и запретная, и более того опасная, капризная и ненадёжная. И наш попутчик, вероятно, лучший её плод за последние столетия. Ладно, вернёмся к делу, к чему ты завёл разговор о деревне каменотёсов, у тебя есть способ покинуть данное узилище до неё?

– Нет, – мрачно произнёс Молчун, – это тело плохо приспособлено к магии, даже не знаю, месяцы или годы пройдут прежде, чем я обрету прежнюю силу. Мой текущий предел первый круг, если сильно поднапрячься второй, не более.

– Я боюсь спросить, какой круг был у тебя до переселения?

– Бойся дальше, – прошипел маг. – Мне требуется от тебя другое, если до этого я восхвалял тупость наших куро-шлемных конвоиров, то теперь настало время её проклинать. Мне надо, что бы ты своим болтливым языком навел Соколов на мысль, что ввозить нас в деревню вот так, в клетке, не стоит, а стоит минимум запихнуть в экипаж, а максимум пустить слух, что в Волчьих пиках были только трупы и никого кроме трупов. А я, немного позже, собираюсь бежать и берусь прихватить вас с собой.

– Ты убьешь нас Молчун, убьёшь обязательно, лишь только мы станем тебе не нужны, – грустно и уверенно произнёс эльф.

– Я не буду утомлять тебя аргументами доказывающими обратное, разве что приведу лишь один: я не люблю воевать с судьбой, у меня для этого слишком много ума.

– Хорошо, – после небольшой паузы произнёс эльф, – Хорошо, – повторил он. – Давай попробуем, посмотрим действительно ли под соколиными шлемами мозги курицы или под ними укрыт острый ум хищной птицы.

Увы, попробовать ничего не удалось, да и этот важный разговор во мгновение ока утратил весь свой смысл: солнце на миг погасло, перевал на мгновение накрыла огромная тень, а после появился тот немногий – способный поспорить с богами.

Виктор удивился дракону, поразился ему, но страха и смятения не испытал: чувства его полагались в этом вопросе на собеседников. Те же не выразили на своих лицах и в голосе никакого беспокойства, пусть и проявили немалое удивление. Эльф прекратил изображать сон, привстал и проводил дракона взглядом, Молчун впился в тело огромного ящера глазами и оценивающе прищурился. Молодой рыцарь, ехавший рядом с клеткой, изумлённо обернулся вслед дракону, который, как по началу показалось, летел к горам, выбрав, вероятно, своим ориентиром струящуюся по перевалу, напитанную тающими ледниками реку. Тем больше возросло удивление окружающих, когда огромный ящер резко накренился и, наклоняясь на правое крыло, начал делать дугу, явно намереваясь повторить свой маршрут и разглядеть караван получше.

– Ханнамон – Красный дракон, – с восхищением и удивлением, произнёс эльф, – далеко не самый сильный из драконов и далеко не самый мудрый. Тем не менее, когда дело доходит до разрушений, ему нет равных. Он служит Ваенфаху – грозному богу стихии огня, покровителю воинов, мастеров и разрушения. Зачем он здесь?

Ответ на этот вопрос пришёл до досадного скоро: сделав круг, дракон облетел людскую змею, налетел сверху, замедлился и завис над головой процессии, расправив свои красные перепончатые крылья, в размахе которых имелось не менее восмидесяти локтей.

– Но почему?! – охнул Молчун непонятное и немедленно начал произносить сложное заклинание. Виски его напряглись, из левой ноздри потекла струйка крови, быстро окрашивая губы и предавая рту неестественный, жуткий вид.

В-у-у-у-х-х-х! Бабах! – четыре десятка конных рыцарей авангарда перестали существовать сразу: магический сгусток, извергнутый из пасти дракона, влетел в середину головы процессии, спалил в пепел попавших под него людей и лошадей, обжог и разметал тех, кто стоял чуть дальше, не дав и шанса на спасение: попавшие под действие магии люди моментально спеклись в своих доспехах. Жар оказался столь велик, что ползущий в пятидесяти шагах от эпицентра магического взрыва первый экипаж, задымился и вспыхнул. Кучер, одежда и волосы которого вспыхнули ещё раньше экипажа, со страшным криком спрыгнул на землю и начал кататься по камням, чтобы минутой позже навсегда затихнуть.

Кричали люди, не по-звериному высоко кричали лошади, кто-то кричал от боли, кто-то от страха, кто-то просто кричал, так как не кричать было трудно. Звуковой барьер исчез ещё до первой атаки дракона, тогда, когда Молчун начал свой неистовый шёпот.

– К реке, к реке, разбегайтесь в стороны! – пронзительно кричал молодой рыцарь с крыльями сокола на шлеме. Прикрывшись рукой от порыва горячего ветра, окатившего всех от эпицентра взрыва, сам он направил лошадь к пологому в данном месте склону перевала. Многие в хвосте процессии оказались не менее сообразительны, но бежали больше к пенящейся холодом и водяными искрами реке.

Дракон действовал быстро. Камнем упав в то место, где от первого его удара в стекло сплавились песок и камень, он бухнулся на дорогу, перекрыв каравану путь, после чего открыл огромную, усеянную иглоподобными зубами пасть и выбросил магический сгусток по ходу движения процессии. Виктор понял, что сейчас умрёт. Он видел, как сметает чудовищной магией мечущихся горящих людей, видел, как словно состоящие из трухи, разлетаются в щепки следующие впереди экипажи. Как следом, ещё в полёте, всё это вспыхивает, наполняя пространство жаром и хаосом.

Однако смерть постучала в его двери вовсе не очищающим всё огнём: мир завертелся, плечи, голова, ноги по очереди ударили в мозг болью. Далее шум, скрежет железа, треск ломающегося дерева. Новый удар всем телом и новая порция боли. Жар болезненно впился своими зубами в спину и затылок.

– Быстрее, быстрее, – кричал под самым ухом звонкий эльфийский голос. Виктора подхватили и потащили куда-то в сторону. Шум, крики, жар, холод, резкий холод. Лёгкие панически втянули в себя воздух, но вместо воздуха в тело хлынула вода, тяжёлая, плотная и обжигающе холодная. А после, после всё стало неважно.

Глава 2: Пленники неизбежности

Виктор смотрел на лес вокруг себя: высокие, словно корабельные мачты деревья, росли ровно, тянулись к солнцу и там, на высоте около сорока локтей, взрывались пышными кронами. Приятно пахло лесной сыростью и перегноем. Запах этот исходил от покрывающей землю многолетней подушки опавших листьев, которая, вкупе с постоянной тенью, не давала расти траве и мелкому кустарнику. Солнце, чертя лучами по пологому склону, явно клонилось к закату.

– Проснулся? – послышался сбоку знакомый мелодичный голос.

Эльф сидел здесь же, рядом, привалившись спиной к тому же дереву.

– Да, – коротко ответил Виктор.

– Ты проспал больше суток, Человек без имени, надеюсь сила и выносливость наполнили твоё тело. И знаешь, – продолжил эльф, – хватит и мне быть «Элендор виктор» – Эльфом без имени. Меня зовут Мэлдон.

– Будем знакомы Мэлдон, – ответил Виктор и, повернувшись, протянул эльфу руку. Тот схватил её за предплечье, тоже машинально сделал и Виктор. Рукопожатие состоялось.

– Итак, мой навязанный судьбой друг, есть ли у тебя какие-нибудь планы и соображения? – спросил эльф.

– Планы? – чуть подумав, переспросил Виктор. – Пожалуй стоит добраться до ближайшего города и в нём понять на что я годен и что мне нужно от жизни. А соображений у меня нет. Быть может они появятся, если ты расскажешь мне, что произошло после нападения дракона и как мы здесь оказались.

– О! Рассказать о чём имеется, но давай начнём с другого, – повёл разговор Мэлдон. – Кто есть ты, мне, похоже, не узнать, но тебе стоит знать кто есть я. Моя профессия – дозорный. Мы – эльфы мало контактируем с людьми: уж очень различны наши мировоззрения, тем не менее оставлять отношения на самотёк мы не можем, из-за чего по мере сил следим за людскими действиями. Ведь согласись, неприятно однажды обнаружить у опушки родного леса хорошо вооружённую, жаждущую наживы и рабов человеческую армию. Увы, подобные прецеденты случались, а потому, подобные мне, под видом странствующих бардов, торговцев и путешественников, постоянно крутятся в ваших, приграничных нам, городах. И люди власть предержащие прекрасно об этом осведомлены, однако мешать – не мешают по вполне логичным причинам. Одна из них, кстати, в том, что и мы не мешаем вашим «торговцам» и «путешественникам» ошиваться по нашим городам.

О том, что я тебе сейчас рассказываю, не принято распространяться, дабы не смущать умы обычного люда, но я не люблю врать Виктор, по крайне мере, когда могу себе это позволить. От лжи слишком много проблем. Из-за чего скажу тебе прямо: в Засториан я направлялся не с типовой миссией дозорного, а со слегка другими, более важными и срочными задачами. Направлялся не один, а в составе небольшого отряда. Здесь стоит рассказать о том, как я оказался в одной с вами клетке. Мы шли от Молчаливого леса вдоль гор, вышли на перевал милях в шести от Волчьих пиков и через какое-то время увидели большой отряд Соколов, направляющийся к горам. Соколы не враги нам, но и банальной осторожностью мы пренебрегать не стали. Мои товарищи остались ждать впереди, а я вышел на встречу в роли разведчика – переговорщика. Переговоры оказалась короткими: поняв, что мы идём со стороны Волчьих пиков, рыцари не вняли убеждениям, что мой отряд вышел на перевал задолго до гор и пленили меня. Попытались они пленить и моих товарищей, но разве псам угнаться за белками. Я же был вынужден в роли пленника сопроводить их до гор и оказаться невольным свидетелем вашего вызволения из пещеры некромантов. Кстати, ты не спросишь зачем я направлялся в Засториан?

– Если это не важно лично для меня, можешь не говорить.

– Было не важно и не могло быть важно, но, после случившегося вчера, я уже ни в чём не уверен, – всплеснул руками, на секунду поддавшийся эмоциям Мэлдон. – Речь не только о нападении Ханнамона – красного дракона. С него всё началось, но им не закончилось. То, что произошло дальше, до сих пор не укладывается в моей голове. И именно из-за этого я не бросил тебя одного, пусть даже время требует от меня торопиться. Интуиция дозорного подсказывает мне, что стоит пока держаться тебя и посильно помочь тебе. Навязываться не буду, предлагаю вместе дойти до Засториана, а там видно будет. По рукам?

– Будто у меня есть выбор?.. – скривился Виктор. – Но да, твоё предложение меня более чем устраивает.

– Выбор есть всегда, – убеждённо произнёс эльф, – как есть и судьба ведущая нас по пути жизни. И вопреки расхожему мнению, ничего не мешает им идти бок о бок. Ну да ладно, хватит философствовать, каюсь, имею к этому определённую слабость. Ближе к делу. Молчун действительно оказался непрост и умудрился выставить вокруг клетки защитный барьер уровня второго круга, он закрыл нас от огня, но не спас от мощнейшего удара: клетка вместе с телегой отправилась в полёт, после которого появилась возможность из неё выбраться. Молчун выбрался сам, пусть досталось ему поболее нашего, я же вытащил тебя из клетки и сунулся было в реку, намереваясь перейти её в брод, тщетно, поток оказался слишком бурным. Вытащив нас на берег, я решил идти с тобой вверх по течению, подальше от творившейся вокруг смерти, но здесь силы меня покинули, из-за чего я положил тебя на камни и уселся рядом, ожидая неминуемой гибели и не упуская возможности насладиться сценами оживших легенд.

– Ты не бросил меня чтобы повысить свои шансы спастись? – подивился Виктор. – Эльфы все такие или от вида дракона у тебя помрачился разум?

– Ту мы с людьми на равных, всякого в нас хватает, – улыбнулся Мэлдон, – хотя, пожалуй, благородства и спеси будет по более вашего. В тот момент для меня не существовало никаких шансов, я просто делал то, что велело мне сердце, а оно, в первую очередь, требовало не мелочиться. Но мы отвлекаемся, солнце почти село и скоро нам предстоит отправиться в путь, а я всё ещё не рассказал главного.

Покончив с головой колонны, дракон решил разобраться с её расползающимся хвостом. Наблюдая за происходящим, не надо было обладать большой догадливостью чтобы понять – Ханнамон желал убить обязательно всех и с этим у него возникли некоторые проблемы. Река отвергала его, отталкивала самого и извергаемую им магию, из-за чего люди, спрятавшиеся от жара в воде, имели шанс выжить. Увы, спастись им было не суждено, так как здесь произошло странное, то, чему у меня нет объяснения: вслед за Ханнамоном с неба на нас свалился Дохторхон – дракон ясного неба и вечной стужи – верный служитель бога Хостона – повелителя воздуха, воды и хлада, покровителя эльфов, мореплавателей и путешественников. Миг и огромный участок реки превратился в полосу льда, замёрзнув вместе с прятавшимися в воде людьми. А я, который лежал и копил силы чтобы затащить нас в воду, молился девятерым, что не успел этого сделать.

Тебе стоит знать Виктор, подобного не случалось на моей памяти, а живу я на этом свете весьма долго. Чтобы сразу два дракона – корвета и посланника богов, объединились ради одной, весьма странной цели… Перемен, мир ждал перемен, и я вижу в произошедшем их прелюдию.

Эльф замолк и поднял голову в верх, взглянув на подожжённые заходящим солнцем верхушки деревьев.

– Вставай, настало время добавить к разговорам действий, – произнёс он. – Необходимо выйти на каменистую почву. Здесь, как видишь, – кивнул Мэлдон на лесную подстилку, – наши следы прочитает даже ребёнок.

– Нас будут искать? – спросил Виктор, поднимаясь и постанывая от множества проснувшихся от дремоты синяков. На спине обнаружился солидный ожог, из-под рубахи высыпались приложенные к нему размятые зелёные листья.

– Желающих разобраться в произошедшем найдётся предостаточно, – делая что-то вроде короткой разминки, ответил эльф. – Забегая вперёд скажу – выжившие среди Соколов имелись. Успели ли они за прошедшие сутки добраться до деревни каменотёсов, а оттуда отправить весть о случившемся в Засториан? Наверняка да. Успела ли к месту событий добраться похоронная и поисковые бригады? И в этом я практически уверен. А вот то, что нашим поиском пока никто не занялся, пусть и находимся мы всего в двух перелётах стрелы от места событий, в этом можно быть уверенными точно, ведь нас пока не нашли… Иди вперёд, – перейдя на шёпот, произнёс Мэлдон, – нам в ту сторону. Для начала уйдём подальше от перевала, а по пути я расскажу тебе оставшееся.

***

Раф Олидей Ринго или просто Раф Мудрый вспоминал, когда и перед кем в своей жизни он стоял на коленях. Сейчас бы, конечно, следовало не придаваться воспоминаниям, а встать и бежать, но он не вставал, да и сил на это в теле всё ещё не было. Память послушно сообщила, что кроме текущего раза, протирать штаны на коленях приходилось дважды: первый раз сорок лет назад, ещё будучи студентом имперской магической академии, когда их – молодых магов седьмого года обучения, отправили в тылы Зарандорского экспедиционного корпуса, дабы пройти тыловую стажировку и обкататься в армейском быту.

В момент, когда они покидали столицу, обстановка на фронте выглядела спокойной и предсказуемой, но на подходе к Хоренгору оказалось, что Союз вольных королевств смял наступление, отбросил имперские войска, а сам Хоренгор взят неприятелем, армия же отступает для перегруппировки и объединения со спешащим ей на помощь четвёртым корпусом императорских рыцарей.

Ведущий их отряд майор принял вполне разумное решение направиться на север и отдать студентов на попечение базирующимся в городе-крепости Ориндел тыловым службам. Увы, ситуация на фронте менялась стремительно: войска Союза глубоко продвинулись в имперские земли, обошли Ориндел, оставив часть сил осаждать его, а другая их часть, в основном состоявшая из летучих наёмных отрядов, отправилась отбивать у империи охоту лезть на свою территорию. Один из таких отрядов, вдвое превосходящий их по численности и бесконечно по опыту, и нашёл свою добычу из двадцати трёх студентов предпоследнего года обучения и пяти сопровождающих их солдат.

Двадцать магов грозная сила, но только не когда они – двадцатилетние знатные сосунки, весьма далёкие от реальной боевой практики. Да и истинная сила мага раскрывается за спинами воинов, а не при столкновении лоб в лоб.

Всё произошло быстро: несущие врагов кони вылетели из-за поворота дороги как ветер. На их отряд налетели, смяли, опрокинули и на счастье Рафа не было произнесено ни одной магической формулы, ибо убивали вражеских магов всегда сразу.

Произошедшее далее осталось в его памяти в мельчайших деталях, ведь именно те события разделили его жизнь на до и после: вот их, пленённых после короткого боя, ровным строем поставили на колени на горячий песок дороги, вот кто-то пропахший потом, человеческим и лошадиным, обыскивает его карманы и грубо стаскивает дорогую дорожную куртку. Кричат Инела и Зарина – красавицы – магички, с которых грубые, разгорячённые от крови и безнаказанности вояки срывают одежду. К краю строя подходит человек с кинжалом, заходит за спину Сирена, хватает того за волосы и со сноровкой бывалого мясника, перерезает тому горло. Другой его сокурсник – Растан, от увиденного преодолевает боль в избитом теле и бросается бежать, арбалетный болт в спину бросает его лицом в чахлую придорожную траву.

«Никогда не любил Сирена, – подумал тогда Раф, – и не хочу стоять на коленях, никогда больше не хочу…»

Но одного нежелания оказалось мало: кровь, хлынувшая на песок из перерезанного горла его академического недруга, показывала это неприлично ясно. И тогда он решился, решился не от безысходности, скорее по требованию ситуации – Раф всегда отличался холодным аналитическим умом, пусть и разбавленным некоторой вспыльчивостью. Сколь не безумно было решение, мизерный шанс у него всё же имелся, ведь он знал, что Хитомир Божественный – прошлый фаворит бога Ватхона, несколько недель назад скончался в своей резиденции в Вилинтроне.

Ватхон – не самый грозный и сильный бог, но тем не менее весьма желанный для мага покровитель, один из богов магического пантеона, он всегда отличался взвешенностью и дотошностью к заключавшим с ним контракт магам. Здесь он проигрывал разве что Ашейнтаху, но число последователей последнего было несоизмеримо меньше, чем число последователей Ватхона.

Стать фаворитом бога – вот о чём мечтает каждый маг – школяр, стоит ему лишь самую малость понять суть сложившейся магической иерархии. Да что школяр, любой архимаг отдаст многое, дабы освободиться от сковывающих мага ограничений и получить возможность использовать магию сразу, без обременяющего бормотания заклинаний. А многократное увеличение магической мощи? За такое можно многое отдать, вот только не брали… Боги отчего-то могли, или же предпочитали, иметь лишь одного фаворита, да и того выбирали весьма избирательно и не по всегда понятной людям логике, правда почти всегда из самых сильных магов своего времени, которым он – Раф, на тот момент не являлся.

[Ж-и-и-и-к] – и вот уже кровь Зриндра – тихого скромного студента, которому все пророчили место в имперской канцелярии, льётся на песок. А вот в последний раз вскрикнула бьющаяся в похотливых лапах Инела, от удара кулаком в тяжёлой латной перчатке, что-то громко хрустнуло на её милом девичьем личике.

Формула обращения к богу довольно короткая, прочитав её необходимо преисполниться искренним желанием и держать в мыслях то, ради чего ты хочешь видеть бога, а после, после молиться, чтобы твоя причина оказалась достойной бога и интересной ему, иначе обратно в своё тело ты скорее всего уже не вернёшься. В прочем, это если бог соизволит обратить на тебя внимание, что есть большая редкость.

[Ж-и-и-и-к] – новое горло раскрылось в смертельной ухмылке.

«Сколько там нас осталось? Шесть человек?»

Свой разговор с богом он помнил хорошо, странный получился разговор, весьма странный. А вот то, что было после, когда Раф вернулся в своё тело, он уже не помнил и то, что вернувшись, он убил всех, и своих, и чужих, ему сказали лишь когда он очнулся в военном госпитале.

Раф Олидей Ринго – талантливый студентик из должностной знати, стал национальным достоянием империи! Желающие манипулировать им выстраивались в очередь, но на свою беду, все они слишком поздно поняли, что на горячем, напитанном кровью песке дороги на Ориндел родилось настоящие чудовище. Чудовище, в котором жестокость и острый ум в идеальных пропорциях сочетались с чистоплотностью и нежеланием взваливать на свои плечи ничего лишнего, будь то даже власть, деньги или обладание противоположным полом. Всё это стало ясно как свет лишь тогда, когда в результате кровавых интриг новым правителем империи стал не старший сын Императора, а младший – друг и одногодка Рафа по магической академии.

С этого момента он был уверен, что со стоянием на коленях покончено навсегда. Тем не менее постоять пришлось, уж больно много в этом мире имелось разных сил, перед лицом которых всесильными могли чувствовать себя разве что полные идиоты.

Во второй раз Раф стоял на коленях перед первым магистром империи, принимая у того его должность и полномочия. Тысячи людей, собравшихся вокруг, с радостью бы поменялись с ним местами, а он глотал гнев унижения и искренне желал столетнему старику сдохнуть, вот сейчас, поскорее, чтобы можно было встать и с театральным ужасом склониться над неподвижным старческим телом.

Но приходилось кланяться и смиренно глядеть в пол и кланяться вовсе не из-за имперской принадлежности магистра, что ему Империя, которой правит его друг и соратник, но вот гильдия магов… Уж он то, покрутившийся в придворных интригах, знает, что такое мощь сплочённой, хорошо отлаженной организации.

Третий раз настал сегодня, но сегодня плевать он хотел на то, что стоит на коленях и даже абсолютно побоку было ему то, что из носа его льётся кровь, а расслабившийся мочевой пузырь напитывает мочой штаны. Плевать, что рядом суетится бледный как снег личный секретарь императора, а его ученики видят своего учителя в плачевном и унизительном состоянии.

Воля бога застала его внезапно, идущего по бесконечному коридору императорского дворца в сопровождении секретаря и двух своих помощников и учеников, на которых у него вечно не хватало времени. Застала, насильно выдернула из тела, а после Ватхон, который тянул сегодня минимум на бога гнева и нетерпения, коротко сообщил ему, что требуется предпринять и предпринять немедленно, если он, да и много кто ещё, не хочет потерять его божественную благосклонность. Ко всему, вернувшись в тело, он знал, что сейчас похожий приказ кроме него получили ещё десять человек.

– Первый магистр, первый магистр, – скороговоркой лепетал суетящийся вокруг секретарь, – с вами всё в порядке?

– Рино, Алекс, – способность говорить наконец вернулась к Рафу, – поднять меня и волоком тащить в императорский зал совещаний. Как там тебя, Хьюго? Бегом к императору, скажи, что дело неотлагательной важности. После к начальнику тайной службы и старшему легату разведки, передай: их задницы должны быть в зале совещания через десять минут.

– Но магистр… Император… У вас вся грудь в крови и это, другое, – замялся секретарь, глядя на мокрое пятно на белоснежной мантии магистра. – Как же этикет…

– К императору, быстро, – прорычал Раф.

– Но магистр!.. – лепетал разрывающийся между страхом, приказом и протоколом секретарь.

– Раф раздраженно взмахнул рукой, тело секретаря словно листок порывом ветра, сорвало с места и впечатало в стену. Упал на пол он уже мёртвый.

«Боги, я сорвался, давненько со мной такого не было», – безразлично подметил Раф.

– Алекс, – быстро стряхнув с себя шок случившегося, заговорил Рино – его ученик. – Лечебную магию на учителя и магию восстановления сил, быстро. Учитель, вы позволите немедленно отправиться к его величеству?