Текст книги "Судьба империи (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

Соавторы: Валерий Гуров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вам двоим велю и наказываю, – с трудом ворочая языком, говорила государыня.

Медикус уже готовил всё для того, чтобы начать пускать кровь императрице. Обязательно скажу, что сейчас не совсем это нужная процедура. Государыне нужно дать поесть и отдохнуть.

– Клянитесь мне, что не оставите Бирона и станете рядом с герцогом. И что он станет регентом при сыне или дочери моей племянницы, – потребовала государыня. – Ты, Миних, первый.

Христофор Антонович резко протрезвел. То, что сейчас хочет провернуть императрица, для Миниха очень важно. Он не из тех людей, кто даёт пустые обещания. Так что нацепил свою привычную строгую мину, молчал.

– Ну же! – попыталась выкрикнуть государыня, но у неё это вышло плохо.

Между тем посыл и требовательность императрицы были поняты. Мной понятны… Я готов был сказать своё слово, но фельдмаршал молчал. Просто обещаний он давать не желал.

Ну насколько же прямолинейно действует этот человек! Был бы сейчас на месте Христофора Антоновича тот же Остерман, так столько бы обещаний было дано, что императрица прямо здесь и с улыбкой и со спокойной душой ушла бы в мир иной. А вот Миних – нет.

– А ну, Алексашка, ты говори! – потребовала от меня императрица слова. – Али так же промолчишь?

И вот как быть? Прямо здесь и сейчас я, так получается, становлюсь врагом уважаемого мной фельдмаршала Миниха? Но этого я не хочу. Скажу да, что обещаю – против Миниха, откажусь, против Бирона и императрицы. Как же хочется избегать таких выборов, когда где не кинь, всюду клин.

Вместе с тем, если ничего не скажу, то вся моя карьера тут же полетит в бездну.

– Я готов, Ваше Величество, защищать всеми силами, коими буду обладать, законную волю вашу, – сказал я.

Ожидал того, что сейчас императрица потребует у меня уточнений. А что же именно я считаю законной волей государыни? Но, видимо, последние ресурсы деятельной государыни улетучились. Она еще больше осунулась, словно бы «расплылась» в кровати. Было видно, что у неё вновь закружилась голова. Государыня схватилась за простыни на своей постели и её стало пошатывать. Я понимал, что сейчас в прямом смысле голова идёт кругом.

Но, а когда императрицу вырвало, нас попросили быстро удалиться. И без того увидел столько, что в иной период исторический могли и казнить.

– Я считал вас всё же честным человеком, – выпалил Миних, как только мы оказались за дверьми спальни государыни. – Как можно доверять курляндскому проходимцу Бирону империю?

Он говорил тихо, но все равно, опасно.

– Ваше высокопревосходительство, после подумайте, что именно я сказал государыне, – я лихо прихлопнул каблуками, резко кивнул головой. – Честь имею.

Пускай действительно подумает, что я ушёл от прямого ответа. И таким же образом должен был поступить и он. Если сейчас императрица поймёт, что от фельдмаршала Миниха Бирону грозит опасность, то никакие подвиги и успехи, победы Христофора Антоновича учитываться не будут.

И насколько же это будет плохо для России, если фельдмаршала вдруг отстранят от командования русскими войсками. Надеюсь, что до подобного не дойдёт. И что государыня с герцогом подумают, да вновь отправят Бирона в Крым, зимовать со своими же войсками.

– Что с ней? – услышал я звонкий голосок Анны Леопольдовны.

Она бежала. И замедлилась только лишь тогда, как увидела меня. Глаза Анны расширились. Молодая женщина смотрела то на меня, то на дверь, ведущую к государыне…

– Не смейте никуда уходить больше! Александр, нам нужно поговорить! – потребовала Анна Леопольдовна, сделав выбор, быстро шагнула в сторону спальни императрицы.

А я подумал о том, что сейчас моя жена без моего присмотра и мало ли… Впрочем, нужно же доверять. Своё отношение к её вероятным изменам я охарактеризовал чётко, без иносказательности. Я это не приемлю.

Мои измены? Понимаю, что это тоже нехорошо. Но, в конце концов, мы бы никогда не были с Юлианой мужем и женой, если бы не потенциальные измены. Так я себе это объясняю. Но прав ли, – нужно разбираться.

– Тётушка жива… Как же я переволновалась… Ты обязан меня утешить, – уже скоро из спальни государыни вышля Анна.

Она взяла меня за руку и попыталась оттащить в сторону соседней комнаты. Я одёрнул.

– Я не хочу идти с тобой, как баран на заклание. Это будет моё решение, – сказал я, на глазах у прислуги резко подошёл к Анне Леопольдовне и поцеловал её в губы.

А потом уже я повёл великую княжну в соседнюю комнату. Пора было закрывать этот гештальт. Уверен, что я приблизился к тому, чтобы наконец разобраться в себе и своих чувствах.

Глава 5

Говорят, что лечится даже цирроз печени. Чего не скажешь о циррозе совести.

Марк Аврелий

Петербург

3 сентября 1735 года

То, о чем я часто думал, что предполагалось самим фактом моей женитьбы, выступавшей прикрытием, свершалось. Я оказался наедине с Анной Леопольдовной. Медикусы были заняты здоровьем государыни, некому было запретить нам с Анной совершить, возможно и глупость.

В какой-то момент я отключил свой мозг. Между тем совесть ещё некоторое время меня тревожила. Но губы и руки делали своё дело. Анна была одета в бежевое платье, которое удивительно быстро оказалось лежащим на полу. С корсетом пришлось повозиться. Но и это препятствие преодолевалось.

В этой комнате не было кровати, стоял лишь небольшой и жёсткий диван. Но это не было помехой.

Анна вела себя суетливо. В неё словно вселился маньяк. Пару раз даже укусила. Буря эмоций полностью затмила разум в тот момент, когда мне, наконец, удалось полностью раздеть Великую княжну.

Она была слегка полноватой, чего мне не удалось конкретнее рассмотреть под одеждой. Хотя предположения были, когда мы оставались наедине, но не доходило до логического завершения. Полнота, очень умеренная, отнюдь не отталкивала. Милое лицо, наливные женские прелести – она казалась гармоничной, была желанной. Но на моё желание ещё и воздействовало то, как неистово желали меня.

Скоро, даже слишком, мы оказались на диване. Анна скатилась. Диван был узкий. Но она тут же поднялась и вернулась. Глаза женщины были дикими.

Когда мы соединились в единое целое, Анна Леопольдовна дёрнулась в сторону. Её глаза наполнились страхом и даже ненавистью. Некоторое время мы смотрели друг на друга. И когда я уже хотел начать разговор, чтобы успокоить девушку, она с ещё большим неистовством накинулась на меня.

Анна не стонала, она словно рычала. Анна Леопольдовна хотела насытиться мной, ускорялась, побуждая меня делать тоже самое. Она царапала мне спину. Пила меня, не имея никакой возможности утолить жажду. И я не мог ответить теми же эмоциями. Хотел ее, как мужчина хочет женщину. Но…

– Я лучше её? – спросила Анна, когда мы наконец отлипли друг от друга.

– Она моя жена. Тебе придётся с этим смириться, – жестко сказал я.

– Я прикажу ей быть с Антоном Ульрихом! – воскликнула Анна Леопольдовна. – Она не осмелится отказать. Это была моя идея вас поженить. И я не ревную, будь с ней, но и всегда, как призову тебя, ты будешь моим.

– Не смей этого делать! – сказал я, одеваясь. – Не трогай Юлиану. А что до призывов… Я не раб твой.

– А я твоя раба. Делай со мной что хочешь. Я впервые такая свободная. Я решила, я взяла, что хотела, – заводилась Анна.

Она поднялась с дивана. Обвела контуры своего тела руками.

– Я лучше ее. Юлиана тоща. Ты ее не кормишь? – Анна Леопольдовна начинала меня раздражать.

Вот теперь я чувствовал себя скверно. Тот образ милой девушки, который я нарисовал у себя в голове, то непременное желание иметь близость с Анной Леопольдовной, будто бы растворялось. Вот только что я был готов признать Анну единственной своей женщиной. Но теперь в этом сомневаюсь. Такая же нелепость – оказывается, я искренне люблю свою жену.

А что до Анны – мне очень жаль. Я бы, если и хотел, то быть её другом, старшим братом, соратником и защитником. Но больше не хочу её любить. Я ее не люблю. И для того чтобы всё это понять, мне пришлось окончательно прочувствовать эту женщину.

И черт бы с ней, с любовью к Анне Леопольдовне. Она симпатична, не противна, вон как неистово хочет меня. Но только я люблю свою жену.

В прошлой жизни я нередко изменял жене. Не любил ее, жил в благодарность за детей, за быт. Измены, как я понимал, были для того, чтобы найти ту самую. Не находил.

Сегодняшняя измена напомнила мне те самые эмоции, что и некогда. Вот только я нашел. Обнаружил в себе, что заболел любовью, к жене.

– Вот и возвращайся к ней! – выкрикнула Анна. – А я еще посмотрю, как тебя… тебе…

Угрозы у обнаженной женщины не получались. Да и все это женские эмоции. Она рыдала. Но слезы Анны не ранили мне душу, там уже была рана от того, что я здесь нахожусь.

– Я хочу быть для тебя другом, защитником и опорой. Ты можешь обратиться ко мне всегда, когда заблагорассудится – я приду к тебе. Помни это! Я защищу! – сказал я, оставляя одну Леопольдовну.

Резко открыл двери, еще резче закрыл ее. Нечего хоть кому-то смотреть на обнаженную, сидящую на диване великую княжну.

– Немедленно пришлите служанок помочь поправить платье Великой княжне! – потребовал я у ближайшего слуги, который стоял неподалёку от входной двери в комнату.

В ту самую комнату, зайти в которую мне было необходимо, чтобы понять, что больше мне туда хода нет. Вместе с тем я уже за это должен быть благодарен Анне Леопольдовне.

Пройдя ещё немного, собираясь выйти в тронный зал, меня окликнули.

– Господин Норов, господин Норов, остановитесь, – взывал ко мне лейб-медик Иоганн фон Фишер.

– А? – чуть растерянно спросил я.

Шел и был, словно опустошённый. Все же сильные чувства далеко не всегда делают нас сильнее. Часто все наоборот.

– Мне нужно с вами поговорить, господин Норов, – требовательным тоном говорил Фишер.

Этот доктор заступил в должность лейб-медика буквально в начале лета. Толком я о нём ничего не знал, хотя и наводил справки, не занимается ли Фишер теми же делами, чем некогда пробовал промышлять Лесток. Медики – те люди, которые находились в близости к государыне и ко многим другим вельможам, могли иметь немалый политический вес. Этот вроде бы даже пробовал именно лечить Анну Иоанновну, несмотря на то, что пациентка отказывалась от главного лечения – изменить образ жизни.

– Чем могу быть полезен, господин Фишер? Признаться, я весьма тороплюсь. Меня ждёт моя жена, – сказал я.

– Ну да… А как самочувствие Анны Леопольдовны? – явно намекал мне доктор.

Я хотел было уже послать его к чёрту и всё-таки пойти быстрее искать Юлю, но Фишер быстро поправился:

– Да нет, я, действительно беспокоюсь о здоровье Анны Леопольдовны. И от меня, уж поверьте, факт вашего с великой княжной соития не уйдёт никому более, кроме как к государыне.

Да я прекрасно понимал, что факт, как изволил выразиться медик, «соития», в самое ближайшее время станет достоянием общественности. Потому спешил, чтобы жена моя знала именно от меня эту новость, а не от кого-то другого, да ещё и с выдумками, извращёнными бурной человеческой фантазией.

– Анна Леопольдовна проявляет излишне много чувствительности. Ей бы… Настойки валерианы попить, умеренно, конечно, – сказал я.

– Где вы учились? Со знанием дела говорите, – спросил Фишер.

Не хотел ничего объяснять. Промолчал.

– У царицы «сахарное протекание». И некоторые недомогания были вызваны именно этим. Почему вы потребовали сахар, и как нам сделать так, чтобы вылечить государыню? Если вы знали, что нужно, прежде всего, делать, почему не рассказали мне об этой болезни более подробно? – Фишер показался мне искренним в желании помочь императрице.

Я не знаю историю сахарного диабета. Знаю только лишь, что инсулин вывели то ли в XIX, то ли даже в XX веке. Мне было не сложно рассказать о том, что я знаю, только лишь нужно придумать, как прикрыть свои знания.

– Нынче я сильно спешу, послезавтра я отбываю на место службы. А завтра я бы встретился с вами. Но, к сожалению, наносить визиты нынче не могу, – сказал я.

– Я вас понял, и приеду к вам завтра к обеду, – сказал доктор и побежал к императрице.

Собственно, что я могу такого рассказать про сахарный диабет? В принципе его нужно как-то немного приостанавливать правильным питанием, насколько я это знаю. И важно, чтобы это питание было регулярным, но при этом без резких инсулиновых всплесков, то есть лёгкие углеводы, например, сахар, запрещены. Но всё равно нужно будет подумать на досуге и вспомнить всё, что только можно.

Я направился в тронный зал. Там ждали новостей о здоровье государыни. Меня тут же окружили и стали даже не спрашивать, скорее, выпытывать ответы. Популярность сегодня я приобрел, уж точно. А когда станет известно о моем адюльтере…

– Государыня значительно лучше. Встанет на ноги, уже ходит, но вряд ли выйдет сегодня, – отвечал я.

Делал это практически одними и теми же словами, но много раз.

Искал глазами Юлю, но не находил её. Потому быстро направился в сад. Уверен, что Юлиана, будучи очень часто при дворе, знала немало мест, где можно уединиться даже в таком относительно небольшом парке. А я же знал ту самую лавочку, где можно так уединиться, что через девять месяцев гулять с коляской мимо кустов, прикрывающих лавку.

Кстати, а колясок-то я и не видел. Думаю, что с моим опытом и знаниями сделать хорошую коляску – не такое сложное дело. Да много чего, на самом деле, можно делать по мелочам, при этом зарабатывая огромные деньги.

По дороге к той самой лавочке в стороне я увидел решительно уходящего, чуть ли не бегущего Куракина. Он был в метрах ста от меня. Думал окликнуть, но… Сперва узнать, что произошло, и было ли. Сердце защемило так, что думал об инфаркте. Насколько мне всё же сейчас дорога именно Юля.

Я шагал всё быстрее, настолько, что можно было бы посчитать, что вдруг решил заниматься спортивной ходьбой. Подойдя к той самой огромной лавке, возле неё я увидел Юлю. Она плакала.

– С тобой всё в порядке? Тебя обидел Куракин? У вас было что-то с ним? – засыпал я вопросами свою жену.

Юля решительно встала, сделала два шага. Приблизилась ко мне. Звонкая пощёчина обожгла мою левую щёку. Удар далеко не самой хрупкой ручки моей жены пришёлся как раз по шраму.

– У тебя было с ней. Я уже знаю. Весь двор уже знает, – сквозь слёзы говорила Юля. – У тебя с ней было, а я не смогла. Князь Куракин… Он побоялся тебя, а я не смогла. Мерзко это. Как же это противно! А тебе как? Сладко?

Я резко и сильно обнял Юлю, прижимая к себе. Она пыталась вырваться, но я не позволял.

– Больше для меня не существует таких женщин, кроме тебя. Я люблю тебя. А Куракина я убью на дуэли, – говорил я, насилу удерживая рвавшуюся из моих объятий Юлю.

– Тогда не его убивай, а меня! Это я подошла и прямо сказала, что хочу… что хочу… – Юля перестала вырываться из моих рук и обмякла. – Потом и надавала ему пощёчин. Он сказал, что не собирается ссориться с тобой и что…

Я расслабил захват, невольно погладил по своей щеке. Промелькнула мысль, что Куракин отхватил не слабо. Сомневался, нужно ли его вызывать на дуэль. Из всех реальных вызовов, мог быть только от Антона Ульриха в мой адрес.

– Всё, теперь ты моя, а я твой! – решительно сказал я.

– Поехали домой! Мне становится нехорошо, – вытирая слёзы платком, сказала Юлиана. – Мне противно тут находиться. Я не знаю, как себя везти.

Я взял жену за руку и решительно повёл к выходу. Что будет после и как моё решение быть с одной женщиной скажется на нашем общем будущем – время покажет. Время многое показывает. Нужно лишь быть сильными и готовыми, даже если есть предположение, как история может развиваться дальше.

В карете мы не говорили. Я пробовал взять Юлю за руку, она одергивала, села в самый угол, чтобы не касаться меня даже своей одеждой. Украшения уже были демонстративно сняты.

– Ты можешь сколь угодно на меня обижаться. Но не было обмана и предательства. Я был с Анной, но ты знала, что это случится. Что же до твоего общения с Куракиным, то это было… Ты же беременная, – сказал я и тоже замолчал.

Молча мы прибыли в дом. Молча зашли в него. Вернее, это со мной Юля не разговаривала. А вот на прислуге отрывалась. Не было на месте служанки Аксиньи. Юлиана впала в неистовство. Пришлось даже ее одернуть.

Меня спасло только то, что пришло сообщение о начале активной фазы операции с Татищевым, ну или еще с каким-то моим таинственным врагом. Уже за полночь я сорвался и оставил Юлю. Надеялся, что она все же примет ситуацию и у нас все будет, как прежде.

* * *

Петербург

4 ентября 1735 года

Александр Матвеевич Норов сидел в трактире «Два гуся». Ужасное место. Но, видимо, единственное, если не считать рестораны, которое работало столь поздно. Встреча была назначена на два часа ночи. Как раз Александр Матвеевич успел вернуться с приема у государыни, подготовится к встрече.

Норов, конечно, привык к разной еде. Но сейчас в упор не понимал, почему в этом месте подают столь дрянное мясо. Пережаренное, жесткое. Да и хлеб был с такими отрубями, что порой цельными зёрнами приходится хрустеть.

В Петербурге на кого равняться. Два замечательных ресторана уже совершили своего рода революцию в кулинарии. Почему бы не следовать их примеру? И некоторые трактиры пробуют хоть как-то приблизится к уровню ресторанов. В любом случае, странно, что трактир с таким обслуживанием и едой вовсе выживает.

Да и ладно, еда относительно съедобная и будет к ней придираться, не тухлятина. Но ведь здесь откровенно грязно. Александр Матвеевич не то чтобы был крайне склонен к чистоте, но если есть возможность вымыть пол и столы – почему не воспользуются?

Не он выбирал место встречи. Так что приходилось со всем мириться.

– По здорову ли Александр Матвеевич? – спросили из-за спины Норова.

– Телесное здоровье моё доброе, Василий Никитич, – сказал Норов, приподнимаясь из-за стола и обозначая глубокий поклон.

Конечно же он понял, кто пришел. Да и Татищев знал Александра Матвеевича.

– Ежели с телесным здоровьем у вас всё хорошо, то с душевным коллизии случились, – сделал умозаключение Татищев. – Не шибко ты удивлён ты, что я пришёл?

Александр Матвеевич подумал, что, действительно, мало отыграл удивление. Но некоторые силы были потрачены на то, чтобы скрыть радость и предвкушение. Ведь наконец-таки главный бенефициар вероятной смерти Александра Лукича Норова пожаловал.

Два дня назад на Александра Матвеевича вышли люди. Сперва они следили за Норовым-ученым. Об этом сообщил Степан, начальник службы безопасности. А потом люди подсели за стол Норова в одном из трактиров, уж куда получше этого. Познакомились, конечно же представившись другими именами. Стали вести пьяные беседы. Александр Матвеевич Норов прикидывался, что сильно пьян, видимо тогда сыграть удалось.

Где только не случалось быть кузену бригадира Норова, везде, на весь Петербург, он на чём свет стоит проклинал своего братца. Крыл таким матом Александра Лукича, сыпал проклятиями, что все, кто хоть как-то был знаком со столь славным гвардейцем или слышал о его подвигах, в том числе и на ниве любовных забав, тут же покидали питейное заведение. Был один гвардеец, который вызвал на дуэль Норова-ученого. Договорились на послезавтра.

Так что люди Татищева очень быстро вышли на Александра Матвеевича. Им-то как раз и нужно было найти того, у кого хватит и духа, и мотивации решить проблему с Норовым-гвардейцем раз и навсегда.

Сильно светиться в столице Василию Никитичу не стоило. Его предупредили, что на самом верху задумались над правомерностью освобождения из тюрьмы Татищева. Нужно ехать срочно на Урал.

Конечно, ещё нужно было, чтобы слухи поползли, что это именно он, всесильный на Урале, Татищев, отомстил Норову – тому, кто нарушил давно пестованные планы Василия Никитича по башкирским землям. Там должна была начаться война. Должны были целенаправленно выгоняться с конкретных земель башкиры. Не получилось.

– Отчего не убоялись меня? Мне пробуете сбежать? – ухмылялся Василий Никитич, саркастически перейдя вновь на «вы». – Должник вы мой по тем событиям, что связаны с вами на юге Урала. И золото это… у речки Миасс. Оно же явно должно было принадлежать мне. А вы его нашли для своего брата. Я не столь бесчестный человек, как ваш брат, не забрал бы у вас всё и не оставил бы без оплаты трудов ваших по поиску золотоносных жил.

Василий Никитич Татищев повторял все нарративы, произнесённые Александром Матвеевичем в общественных местах. И это было подозрительным. Как будто бы Татищев хотел слово в слово повторить сказанное Александром Матвеевичем. А еще этот тон… Он явно издевался.

Что-то и вовсе здесь не так…

От автора:

Колдун или святой? Аристократ или мужик? Они еще не знают, что я их единственный шанс выжить в грядущей войне с тварями из-за Грани. Читайте: Страж Ордена – /reader/492204/4626931