Текст книги "По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Славный городок и Мила

Глава 8. Славный городок и Мила

Вскоре показалась крепость. Ничего грандиозного я усмотреть не смог. Небольшой ров в человеческий рост, вал в метра три, да стены в два человеческого роста. Конечно, сложно брать такие укрепления, но послезнания утверждали, что с использованием метательных машин взять подобную фортификацию не представляет никакого труда. Это просто мишень. Никаких каменных донжонов, равелинов перед крепостью, галерей и двойных ворот, бойниц, простреливаемых все пространство. Да, не пуганные здесь еще люди!

Вероятную оборону детинца осложнял и посад, который раскинулся вокруг. Наподающим можно было укрыться в постройках у крепостицы и спокойно добивать до защитников крепости. В целом, нормальная крепость, но против отрядов марийцев, которые культуру городов практических не знают.

Въехав в город, я оказался в замешательстве. Войсил направился со своими ближниками в детинец, где высилось большое строение. Не дворец, но как будут говорить через восемьсот лет, добротный деревянный коттедж, вокруг которого с одной стороны были нежилые постройки, с другой же открытое пространство.

Но куда идти мне? Ни одного человека, с кем я общался не осталось. Сани мои подвезли и оставили рядом, где сынок сотника, который и правил ими – не понять. Спокойным казался только оклемавшийся, наконец, Шах, который с величавым видом осматривался вокруг. Мелкие кабыздохи начали было погавкивать, но умеренный хозяйский рык моего породистого пса сразу умерил их пыл. Ох, войдет в силу собачка – даст тут местным шавкам.

– Эй, человек! – обратился я к глазеющему зеваке в стареньком латаном тулупе. – А двор постоялый есть где?

– Чаво! А дак энто, боярин! – начал запинаться представитель городской бедноты, сняв шапку и начав ее теребить. – А ты боярин. Чудны одежи, да вон сабля. Видать ратник, аль боярин?

Словоблудие прохожего продолжалось, но мне пришлось его остановить.

– Говори, где двор постоялый! – уже прокричал я.

– О, як! Видать боярин! Дак енто – вон туды ступай да Путилы на двор, вон и горницу дасть за серебро, – сказал горожанин и указал правой рукой в сторону.

– А долече? – осведомился.

– Дык не. На третье подворье, – задумавшись, ответил человек.

– Спаси Бог, – сказал я и спешился.

Подвязал к саням Араба и двинулся в указанную сторону.

Постоялый двор, если его можно было так назвать, был двухэтажным домом сравнительно небольшого размера. На гостиницу со множеством номеров явно не походил. По двору бегали куры, весь двор был в помете и навозе. Бесхозяйственность. В голове возникало слово «притон». Никто не встречал, и когда въехали во двор, сразу завязли в грязи, и даже мощному Орлу приходилось сложно их волочить. Я же брезгливо осматривался вокруг, не решаясь вылезть из саней, чтобы облегчить участь коню. Даже Араб, плетущийся сзади, недовольно фыркал.

– Хозяин! – прокричал я.

– Чево там! – прокричали сбоку из какого-то сарая.

– На постой возьмете? – просил я и все же сделал попытку вылезть из саней. Чисто не получилось – нога погрузла в жиже выше щиколотки.

– А куны есть, мил человек? – спросил плотный мужчина, прямо вываливавшийся из сарая.

Это был, как сказали бы в девяностых годах двадцатого века, браток. Ростом под метр девяносто, что сильно выделяло его из всех увиденных людей, может, только кроме ратников. Шрам на щеке делал и без того немиловидное лицо прямо таки бандитским. Шах, весь уже в грязи, даже морду умудрился вымазать, взял оборону и тихо прорычал.

– А сколько возмешь? – спросил я, восхищаясь псом – защитник.

– Дак десять кун! – с усмешкой проронил бандит, зыркая на Шаха. – Токмо это мне, а Путиле, можа ешо десять.

Ясно, не хозяин этого непотребства. Может либо вышибала, а может и так чужой человек, но на характер попробовать меня решил.

– А ты кто таков, кабы я табе куны давал? – с вызовом посмотрел я на громилу и демонстративно взялся за эфес сабли.

– Иди да Путилы, что ты тута с этним зверем рыкаешь? – пробурчал бандит зыркнул на Шаха и опять пошел в сарай.

И то, правда. Пойду в дом, да и узнаю все. Но этот бандюган насторожиться заставил. Вот гад, этот Войсил, оставил одного и крутись, как хочешь, а приличного места и нет. А тут еще и оставить коней с санями. А потом украдут и будут строить честные глазки.

Внутри здания этого элитарного отеля было все же поуютней. После грязи и разрухи во дворе, на контрасте, показалось даже весьма нормально. Рецепшен искать не пришлось. На звук отрывающихся дверей вышла русская баба. Ну, та, что коня из горящей избы на себе вынесет, а то и слона. Огромных размеров, может весу под килограмм за сто пятьдесят. Божана казалась бы рядом с ней как лань рядом с кем… да с тем же слоном. Волосы жирные, на длинной рубахе следы грязи и жира. Брр.

– Чево надобно? – спросила гиганша.

– На постой потребно. Казали, что у вас можливо, – спросил я сдерживаясь, чтобы не развернуться и не убежать.

– А куны есть? – с хитрым прищуром спросила баба.

– А сколько? – я скопировал хитрый прищур.

– Дак за дзен… – задумалась она. – Сем кун.

Я вытащил серебряную монету, заранее приготовленную, в которой было под пятнадцать граммов серебра и демонстративно начал ее рассматривать и подбрасывать в ладони. Если все правильно рассчитал, то куна составляла четыре грамма серебра, получается сейчас у меня в руках меньше запрашиваемый цены. Я достал еще одну монету, что составило бы уже восемь кун.

– Это, – я показал глазами на две монеты в руках. – За день постоя и вечерю, да кабы з мясом.

Вытерев руки об подол рубахи, нисколько не стесняясь ее, задрав, что открыло ужасное зрелище толстых с воспаленными венами и какими-то пятнами ногами, баба подошла и взяла монеты. Да у нее и варикозное расширение вен и скорее всего диабет. Рассмотрев с большим интересом монеты, она еле уловимым движением спрятала их в кошель, который висел на тонком, в виде веревки, поясе.

– Ну, пошли горницу покажу, – сказала дородная баба.

Горница, которую мне предложили, была мягко сказать «не очень» – малое пространство, одна большая лавка, сундук, маленькое оконце в бычьем пузыре и больше сказать нечего. Мой президентский люкс был одним из четырех похожих номеров. Спать здесь ну никак не хотелось, да я уже и задумался, что этот отель пяти звезд мне не нужен. Завтра не образуется и не проясниться ситуация – ей Богу уйду на заимку в том лесу, где повстречал Войсила. Этот средневековый умник кинул меня. Или пойду в княжий город. Деньги есть, пистолет есть, крутой арбалет, даже пару гранат и две шашки с едким дымом, а винтовка – навоююсь во всю.

Божана… От имени этой девушки тепло становится. Предложу ей, как в дамском романе более поздней эпохи, сбежать. Ладно, поесть, а спать в сани пойду. Спальник выдержит и не такую непогоду, да и живность, с моим скарбом опасаюсь оставлять.

Время было еще не позднее. Мои часы показывали только семь вечера, но не думаю, что в этом средневековом отеле ужин по расписанию. Слегка просушив свои навороченные унты у печной трубы, я поспешил в большой сарай, где были «припаркованы» мои кони, и маялась от безделья проголодавшаяся сигнализация с виляющим хвостом.

Да здесь была печь! Что меня удивило, правда, в комнате уже скорее узкая кирпичная труба, но и от нее теплом веяло – единственный плюс помещения. Наверное, для местных факт печного отопления перевешивал все минусы, но не для меня.

Мой зверинец встретил меня по-разному. Шах обрадовался и чуть не сорвался с привязи для порции ласки. Кони же фурчали – стог сена у них был разворошённым. Нужно было овса купить для них. Таких коней одним сеном нельзя кормить. Найдя завалявшуюся где-то под шубами банку с рыбной консервой, открыл ее ножом и покормил пса. Потом, если мясо вообще мне достанется, принесу собачке свежеприготовленного.

Провозившись со зверинцем, почистив пистолет, снарядив дополнительную обойму, проверив арбалет, навел порядок в санях и пошел в главный, так сказать, корпус отеля. Выходя из своего люкса, я увидел помещение, всего раза в три большего, чем выделенная мне горница – там поместились три больших массивных стола, вдоль которых были лавки. Ну, человек так на тридцать в тесноте. Сейчас же было только две компании всего не более человек двенадцать.

– Хозяйка! – Обратился я той же большой женщине, которая и встретила меня изначально.

– То мне? Чаво? А, снедать? – растерялась «мадам». А одежду она так и не сменила, только, казалось, на ней появилось еще больше маслянистых пятен. – Дык, седай! Зараз.

Хотелось бы отдельный кабинет. И если бы такой и имелся, золотого бы не пожалел. Но имеем то, что имеем. Однако, постарался присесть подальше от компаний. Лучше бы на вынос взять, но бегать от возможных проблем – нет. Тем более все больше стал появляться азарт, желание каких-нибудь авантюр. Наконец, я бы с удовольствием и в морду бы получил, а еще лучше – кому морду набить. Надеюсь это не садо-мазо, а незначительный стресс? Есть от чего.

Кувшин с какой-то жидкостью принесла молодая девчонка очень быстро, а к нему два куска хлеба. Девочка была худющая, со впалыми щеками. На вид ну лет двенадцать-тринадцать. Догадываюсь, что для этого времени это почти переходный к замужеству возраст, но Божана, которая явно была несовершеннолетней, воспринималась иначе, да и все женские признаки у нее на уровне. Опять Божана…

– Спаси Бог! – сказал я вслед быстро удаляющейся девочки.

В кувшине было пиво. Я ждал медовухи, кваса, браги, а тут пиво. Мне казалось, что его сложнее варить. На вкус было… Просто и необычно. Хотелось себя убедить, что это не порошковое – настоящее, значит вкусное, но нет. Фанатом пива не был, и, видимо, и не стану.

После пару глотков из кувшина, решил ненавязчиво прислушаться к разговорам.

– Так и ея, тудыт раз тудыт, а вона корчится тута, дык я яе… – увлеченно рассказывал о своих любовных похождениях небольшой, даже плюгавенький мужичок лет так под сорок. Наверняка на ходу придумывает. Но это нормально для мужской хмельной компании, а компания явно бражничает – вот кроме кувшинов на столе ничего и нет.

– А он мне и говорит, склад треба ставить в граде, товар негде хранить, а с мариянцами ентими торг можливо отсель вести. А где ж я артель та найду. Вон все артели по низу в Новограде, тут где я найду?.. – жаловался прилично одетый на вид мижик с почти седой бородой. Наверное, приказчик, какой жалуется на купчину своего.

Через минут двадцать сидения и неспешного пития пива принесли еду. Кусок приятно пахнущего мяса на глиняной миске. Брутально так получилось – оформлением блюд не заморачиваются, да мне этого и самому не нужно. Мясо было нормальным. Придраться ко вкусу можно, мало соли, приправ кроме чеснока и нет, но это с придирками. Съедобно, сытно и замечательно.

– А вино есть, хозяйка, – выкрикнул я, чем привлек внимание всех присутствующих.

– Демьян, ты живот свой на купчину Вышату положил и вино не берешь, а тут вон каки, – сказал весельчак из компании «приказчика» и засмеялся. Ох уж этот средневековый юмор.

– Дык серебро даш и найду, да у нас тут вина мало, – ответила хозяйка, выглядывая из-за угла, за которым, видимо была кухня, по крайней мере, именно оттуда шло основное тепло в помещение.

– Неси! – сказал я, но на реплики решил пока не обращать внимание. – Да мяса еще два раза по столько и хлеба.

Жор проснулся. Все на консервах, которых и так немного взял, за всю дорогу от хутора-заимки мясо ел только несколько раз. Подходить самому к костру и просить было, как говорят, невместно, а охотиться самому, свежевать, да на ночевках жарить тоже нельзя. Показывать, что все перечисленные процессы мне мало знакомы – взрастить больше подозрений, которых и так хватает.

Как несла кувшин с вином сама хозяйка, так подносят в 21 веке в мишленовских ресторанах блюдо от шеф-повара. Даже громила-баба смогла с грацией пронести вино и аккуратненько с исключительной деликатностью поставить возле меня. Сколько она с меня сдерет за это вино? Как-то не подумал, что здесь в северных широтах с вином не может быть просто.

Следом за хозяйкой серой испуганной мышкой прибежала с большой миской девочка. Поставила и сразу убежала. Да, запуганная девчушка и вряд ли в родстве. Родственников до такой анорексии не доводят.

– А што, отрок батька дает хмельного вина пити? – не угомонился весельчак. И снова хохот.

Но посмешищем не буду.

– Батька мой добрым хозяином и христианином был и за веру христианскую бился и на поле ратном полег, – говорил я привставая. – А последний, кто мне вино указывал не пить, помер от стыда.

– А как от стыда помереть то можно, – продолжал весельчак, но я уже знал, как ответить.

– Так вот мой стыд, – сказал я, резким движением вытаскивая саблю, и сделав вид, что собираюсь ударить средневекового стендапера. Тот от неожиданности так постарался уклониться от замаха, что упал и разлил на себя мутную жидкость из кувшина, который не выпустил из рук. Весь честной люд великосветского заведения разразился смехом.

– Вот Митька, как тебя малец-то, а ты отрок удалой эка його и треба, ха-ха, – заливался смехом собутыльник или сокувшинник весельчака.

Как ни странно, зла на меня никто не держал, а падение Митьки стало главной темой для последующего часа. Как же люди из одного эпизода столько разговоров могут выжать? Да, недостаток новостей сказывается – вам бы интернет на часок, разговоров было бы на всю жизнь.

Я неторопливо ел, когда в помещение зашел недавний знакомец, который вылез из сарая при моем приезде в это расчудесное место.

– Мила, хоть сюды, – прокричал он с порога, и баба-громила пошла к нему навстречу.

Едрит твою – Мила! Да это имя меньше всего к ней подходило. Мила, блин. Эта огроменная «Милочка» что-то пошепталась с бандитского вида мужиком, слегка косясь в мою сторону. Обсуждают меня. Может то, что я новенький? В городе по-любому чужой человек сразу на виду, может, что вино заказал? О другом думать не хотелось, но усилием воли и это предположение в своих мыслях я озвучил – меня хотят грабить! Нет, спать я буду точно в санях с саблей и пистолетом в обнимку.

Ночной разбой

Интермедия 5

Василий Шварнович, боярин дальней сторожи, в миру Войсил, сидел на широкой лавке в просторной горнице. Напротив его сидел широкоплечий человек, одетый как купец в шитый серебром кафтан, под которым была длинная рубаха с красочной вышивкой. Широкий пояс, так же расписанный разноцветными узорами отягощался четырьмя увесистыми калитами и небольшим украшенным серебряными пластинами и самоцветом кинжалом. По одежде можно было сказать, что муж был купцом, но времена варягов, когда те были и воинами и купцами прошли и повадки выдавали в притворном купце сильного ратника. А гордый и орлиный взгляд, который, казалось обозревает все вокруг, выдавал начальственные задатки командира большого воинского подразделения.

– Так, что Василий Шварнович, кажаш Кутияр воду то боломутит? – спросил «купец».

– Так, не отступится Глеб Всеславович. Наш человек не урезонил степного татя. Так вон паче на полон зарится, усех половецких ханов под свою руку узять апосля рати, – сказал Войсил и потянулся до кувшина с квасом.

– О как! Ханом великим пожелал стать, а рати русские ему допомогу чинить будуть. Лис степной, – Глеб Всеславович сплюнул.

– Я так мыслю, что не наше то все! Паче киевские, да черниговцы с волынцами полягут, так и владимирский стол окрепнет, – «сотник» погладил аккуратную, вычесанную бороду. – Нам с того прибыток.

– Так то так, да што за зверь такой те татары? Ослабнет Русь, и можа все под них ляжем? – «купец» налил себе квасу в небольшой кувшин, выполнявший роль кружки.

– Можа и так, можа и так, – задумчиво произнес Войсил, поднося свой кувшин ко рту.

– А што марийцы, да мордва? – поинтересовался Глеб Всеславович.

Василий Шварнович не спешил говорить. Этот разговор оказался раньше, чем ожидал сотник. Приезд старинного друга Глеба, который отыгрывал роль купца ожидался через две седмицы. Вся информация не успела уложиться в голове, а тут нужны уже выводы. Мордва и марийцы не будут помощниками и союзниками – сильны противоречия. Недовольны они и активностью в районе строительства Новгорода. Против татар они не станут под одно начало, но и поостерегутся от набегов, да и удобное время для торговли с ними, о чем они и просили. Только главным товаром оружие и брони хотят, но готовы хорошую цену платить. Тут и пушнина, и снедь, и скотину готовы отдать. Марийцы только вот еще могут воинов дать, только намекнули, что христиане будут, но бродники. А какие из бродников войны? Голытьба да тати. Беглецов и извергов в той стороне хватает, много христиан. Да что за войско, если они от порядка бежали. И за всем этим стоит проблема татар. Есть ли возможность, что обойдет Русь? Есть. Войсил был почти уверен, что возможности направить татар по-южному порубежью можно, нужно только постараться.

– Ведаю, што торг с ними добрый будет. Можливо и калиты набить, а на те гривны воев готовать. Вои потребны будуть и на татар и на половцев и на мордву. Тут отрок один гутарил, што татары не супокоятся и пойдуть на Русь и дале на ляхов, угров и франков, што воев у них болей ста тыщ и ешо будуть, – взгляд Войсила уставился на собеседника. – Глеб, воны ведуть три войны и сто тыщ выставять. Хорезм узяли, а там люду боле усих княжеств Руси. А мы не объяднаемся. Полоцк не прийде, Новгород з лицарами ратится. Усе залежа аки татар по весне повоюют. Бобьют – могут и уйти. Отрок казал, что не уйдут, а я думаю, что битый завсегда уходит.

– Что за отрок, что мужа научает? – спросил Глеб Всеславович

– Чудной вон, токмо можа и польза буде, – сотник задумался. – Повинна быти польза. Я за его Божану отдам.

– Ты, друже, глум почал свой? У Божаны приданное великое, а какож Вышемир? Вон ужо земли Божаны своими личит, – спросил «купец».

– Ты тут скольки? И все ведаешь. Мне потребно охаланить Луку. На Унже уже татей поболе честного люда. А отрока послухать потребно, паче он зятем моим стане, – сказал сотник встал и приоткрыл дверь в горницу. – У отрока того скарб чудной – зеркала, семена разные, а узор булатны, а можа и лепей. Да и коробь его с цифирью, открыть не вышло, а калиты його полны злата и сребра – чудной отрок. Эй, Наська меду дай нам, да снеди не гоже мужам добрым без хмели сиживать. А поутру погутарим ешо.

Тут Глеб Всеславович насупился, а после резко выпрямился и встал. Он просто пристально посмотрел на своего друга, не говоря ни слова.

– Думаю, што енто той, кого шукае монах, токмо пошто шукае не разумею, – ответил на не озвученный вопрос, но Войсил прекрасно понял реакцию друга.

Глава 9. Ночной разбой

После достаточно плотного обеда настала другая проблема, о которой чужому и не расскажешь – найти нужник. Пришлось долго соображать, а потом и искать это место, но справился. Объект находился на улице внутри того сарая, где я и повстречал «бандита».

Выторговав у Милы еще и овса для коней, который мне обошелся, как бы не больше, чем я заплатил за вино, взяв недоеденное мясо и хлеб – я отправился к саням. Уже давно стемнело, и морозец все больше цеплялся за оконечности тела.

Если меня грабить будут, то сани по-любому в первую очередь обыщут. Саблю видели у меня, могли и арбалет присмотреть, а тати народ не боявитый. Трусом прожженный бандит быть не может, а вот опасливым – завсегда. Укутавшись в спальник таким образом, чтобы можно было быстро его скинуть, я это действие прорепетировал несколько раз. На пистолет надел глушитель, вставил болт в арбалет, аккуратно приторочил саблю к краю саней. Шах улегся, закутавшись под шубу, которая больше служила утепленной простыней. Сам же натянул балаклаву, чтобы не отморозить уши и нос.

Спать в санях было неудобно, да и ожидание опасности никак не способствовало сну. Усилием воли я заставил себя уснуть. В этом мире, где я чужой можно ждать опасности отовсюду. Удастся ли поспать в следующую ночь? В лесостепи, куда меня выбросило, было ли безопасно? Да пошло оно все! Полное безразличие и фатализм. Ожидал, интерес историка проснется, – нет. Страха – нет, напротив драки хочу, но заслуженной, а не цепляться к приказчику или клоуну какому, как в этом, с позволения сказать, трактире. Дайте кровь пустить!

Кровожадностью я не страдал, но осознавал, что попадание практически в любую эпоху, как Средних веков, так и петровскую будет требовать от меня крови. Нельзя в средние века быть трусом и подняться вверх. Купцы, даже многие свободные смерды, труса не празднуют, а я боярина отыгрываю. Боялся я лишь одного – отката после первой пролитой чужой крови. Не поломается ли психика.

Так, хватить рассуждений – спать! Время полдесятого. Тати могут заявиться под раннее утро. Накрутим будильничек на часах, ох, и замаялся я их собирать после перехода и то – секундная стрелка не работала.

Раз барашек, два барашек – спать.

– Гав, Гав, ррр, – сквозь сон услышал я и резко подхватился. Тренировки быстрого подъема не помогли спросонья, и я качнулся в бок, приложился головой о край саней. Но не подал звука, попытавшись взять себя в руки.

– Слыш, Буня, Затетеха казала, что малец в горницу не пошел, – тихо отозвалось в проходе в амбар, куда и были оттянуты мои сани и привязаны кони.

– Суемудр, ты, Шинора, – отозвался один из бандитов, но голос был не похож на Буню. Так, точно трое есть, может и больше. Как бы посмотреть, да опасно – сразу начнут действовать, а я неудобно разлегся.

– А ну, цыц, трещите как Ера, – отозвался командным голосом еще один человек. – Насупа, давай троих по правую руку, я с Буняй и Окаем по левую. Бзыря с луком стой тут и гляди, коли што – стрелой мальца, а псина рванет – ея? Разумели? Ходу!

Началось. Так, быстро! Их пятеро. Один стоит прямо и нацелил лук, значит уходить нужно в сторону и спрятаться от него за санями. Шаха натравлять нельзя – застрелят дурня. Медленно, не суетясь, опускаюсь вниз по саням, потом перекат и вправо стреляю. Убрать главаря – первая задача, потом перекатываюсь и в другую сторону. Черт! У меня же есть свето-шумовая граната. Ну как же так, забыл и только сейчас. Рыться в вещах нельзя – не успею.

– Шах сидеть, нельзя! – прошипел я на ухо псу, снял с предохранителя пистолет.

Так, начали! Это игра, это игра, не боятся. Так, так, еще немного слезть. Это игра! Перекат! Выстрел, еще, еще. Крик кого-то! Стрела в сани возле головы. Гаденыш, на звук стреляет.

– Шах сидеть! – прорычал я.

Перекат вправо. Выстрел, еще, еще. Попал? Не знаю. Стрела. Пока перезаряжает приподняться. Выстрел! В открытой двери, откуда слегка проникал свет от луны, чуть виднелся силуэт лучника, который уже целился.

– А-А! – крик снайпера бандита как бальзам на душу. Смотреть некогда. Секунда – новая обойма. Патроны еще были в старой, но лучше так.

– Ты, вымесок! – проорал один из бандитов и, уже не скрываясь, рванул в мою сторону. Метров шесть, темнота, хлюпанье грязи от бега.

Выстрел, еще. Метра три. Выстрел. Огромная тень заваливается вперед и обрызгивает меня грязью. Уйти, бежать вперед. В сарае начался крик, гвалт какие-то ругательства, все это быстро приближалось. Левая нога на сани, прыжок, бег вперед. Грабители уже рыщут возле саней. Шах!

– А-А, – крик одного из бандитов заглушил весь ор.

– Акаем, за мной – вон он! – крикнул бандит. Я предположил, что уложил главаря, видимо старший офицер взял командование.

Шаг, шаг. До дверей метра три. Убегать дальше? За дверью такая грязь, что и двух шагов не сделаю – догонят, или метнут что-нибудь. Может, замерзла грязь то, только тогда поскользнусь. Стоять.

– Стой сволота! – проорал я, резко развернувшись. В левой руке сабля, в правой – пистолет. Сколько там осталось патронов.

– Стоим, щенок. Ты пошто, гад, болты вогнал людям честным? – три бандита остановились и даже, казалось, замолчали раненые, кричащие до этого. Прямо час истины.

– Честные люди не грабят, а вы тати безбожные, – прорычал я, пытаясь подробно рассмотреть нападавших.

– Ты саблю брось, да беги – догонять не станем. А виру с тебя возьмем скарбом. Только собаку твого на шкуру. – Хрипло сказал ватажник.

– А ты возьми, али трус лесной? – прокричал я. Хотелось бы, чтобы новый главарь ватаги подошел ближе. А я не промахнусь с пару метров – точно! Честный поединок? Щаз!

– Порву! – прорычал ватажник и рванул на меня.

Выстрел. Тать скорчился и захрипел. Еще один бандит кинулся на меня. Я не стрелял. Секундная оторопь от вида скорчившегося в предсмертных судорогах человека.

– Это игра! – шепотом сказал я. В тоже мгновенье моя правая рука действовала, казалось, по собственной воле. Сабля взвилась вверх и встретилась с топором. Лязг металла об металл. Уход с траектории удара топора с отводом зверского вида сельскохозяйственного орудия труда, нырок под правую руку бандита и удар снизу вверх саблей.

– Етить твою, – в лицо брызнула кровь. Рука бандита лежала в грязи, а он, покачнувшись, и выпучив глаза, завалился на бок.

Оставшийся бандит пятился назад. Это хорошо, что он трусоват оказался – не факт, что справиться с двумя сразу у меня бы получилось.

– Батюшка, боярин, я это, Шинора кличут, а я Феофаном крещен. Не губи, батюшка, – проблеял по голосу – молодой парень и, запутавшись в своих ногах, плюхнулся спиной в грязь.

– А на што мне тать? Ты Шинора, след гуз твой хитер? – Сказал я и заржал не своим, звериным смехом. Откат адреналиновый. Игра то игра, да только организм свой я так и не обманул. Хорошо еще, что не вижу всего натворенного, точно ужин бы вылез, а там и Шинора бы мог из-под тишка и завалить меня. – Збрую на землю, всех собрать и в кучу. Пораненных оттощи в угол, подалей ад сеней.

– Да, господин! – поклонился пронырливый разбойник и стал выискивать тела. В его поведении я не видел желания сбежать, да и арбалет был в моих руках.

– Шах! Ко мне! – только сейчас я вспомнил о псе. И на мою радость он гавкнул и через несколько секунд подбежал ко мне. – Ай ты мой молодец, жив целехонек. А что ты там натворил, проказник. Татя загрыз. Да звереем мы с тобой друг, звереем.

Я подошел к двери и попытался ее закрыть и забаррикадировать. Набросал соломы, каких-то корзин, плетень, поставил громоздкий пень.

– Шинора, как работа? – крикнул я.

– Господин два татя ужо отшукал и положил, – ответил хитропопый бандинт, демонстрируя, что он чуть ли не сразу был на моей стороне.

– Пораненый кто? – спросил громко я, направляясь к саням, чтобы соорудить факел.

– Вот скотство! – прорычал я и ускорился, но не к саням, а коням. Я так расстрелялся, что забыл про животину, мог и попасть.

Но пронесло. Кони с аппетитом уминали оставшуюся смесь овса и сена. Как будто они тут перенервничали и глушат беспокойство едой.

Быстро соорудив факел, благо заготовка была еще с похода, нужно было только поджечь, я огляделся. Ужаснулся ли? На удивление – нет! Кровь, возле саней лежал здоровеный мужик с рваной раной на шее. Это так Шах его? Мой щеночек догодок. Хорошо, что мы с ним друзья, наверное. Хорошо же пса кинологи 21 века натоскали – советовали, мол, лучший. Ага, сейчас верю. И это после раны от волка.

– Силен ты братец, – сказал я в том направлении, где, как казалось, был Шах. Пес следил за работой Шиноры, тем самым стимулируя пронырливого бандита.

Так, что дальше? Нужно было бы спросить с раненных, кто навел их, узнать кто такая Затетеха. Я думаю на хозяйку Милу. Странно, а хозяина так и не видел. Почему они на меня напали, хотели ли убить? Грабить то можно было по-тихому. Хотя как по-тихому? Убить. Может еще что интересное вскроется. Шинора расскажет все, что знает, или даже не знает, но много ли такого товарища посвящали в дела ватаги.

– Кто такие? – спросил я, подойдя к лежавшим раненным. Один был стрелок, вроде Бзыря, второй был без руки, пришедший в себя и сейчас шипел от боли.

Стрелок-снайпер был ранен в правую ключицу, закрыл глаза и что-то шептал под нос. Молится что ли? Безрукий, скорее всего, не выживет – крови потерял много, да и остановить ему кровь некому.

– Так ты, – обратился я к безрукому. – Кто таков?

Тать посмотрел на меня жестко из-под лобья и сплюнул.

Ага! Как там называется мероприятие – экспресс-допрос. Я достал нож и… Ничего не сделал. Замешательство и меня вырвало. Как представить человеку 21 века – нормальному человеку – пытки? Так, вытереть слюни, – это игра, это игра. Я взял воткнутый факел и резко прижал его к культе татя.

– А-А! Чужеяд! – проорал бандит. – Я княжий ратник, не смей!

Опачки – княжий ратник. Вот и все. Коррупционная схема в сговоре с властьимущими. Пипец мне. Кто я – изверг по-здешнему, рода за мной нет? Или есть? Войсил защитит? Где этот паразит-сотник? Не его же здесь люди!? Если бы он хотел, то на заимке бы спокойно все сделал и уже рассматривал свою наглую рожу в мое зеркальце.

– Кто сотник? – прокричал я и направил факел в лицо тати, слегка подпалив его бороду.

– Лука Фомич сотник городской стражи, – не успел допрашиваемый ответить, как его доклад дополнил услужливый Шинора.

– Не с тобой говорю, – прорычал я проныре. – Ты, ратник, кто навел на меня?

– Мила сказала, что в санях много скарба и кони добрые. Мы не убивать шли, а только взять. Ты мил человек не серчай, мы и виру добрую дадим, и людишек найдем холопьих, – заискивающе стал блеять тать.

Я не увидел, как мне прямо в лицо полетел ком земли, заставив зажмуриться. Но моя рука с факелом дернулась к лицу бандита.

– А-А! – заорал тот.

Борода, длинные, неухоженные в колтунах волосы вспыхнули моментально, а факел жег лицо человека.

Опомнился я только тогда, когда запахло жареным мясом. Еле сдержавшись от рвотного позыва, я убрал факел. Тать, чье имя так и узнал – лежал бездыханно, но думается, что еще жив.

– Так, теперь ты, – обратился я к лучнику. – Говори, а то сожгу заживо.

– Дак я что, я ништо, я скажу – новик я в сотне Луки, а енто, – он показал на лежавшего безрукого. – Ратник, а астатние туташния. Шинора вот тут у Милы живе, да грабить усих во хмели.

Я посмотрел на вора-карманника, который сжался и закрыл глаза, ожидая толи удара, толи кары небесной.

– Ну, далей! – крикнул я и поднес факел ближе к лучнику.

– Дак, вон той, – стрелок указал на один из трупов. Того, кого я подстрелил последним. – Хозяин он двора, Насупа кличуть, Евлампием. Вон былой ратник, а хозяйка та Мила. Дык, Затетеха – Мила казала, што малы ты, пришел з абозом Войсила, да скарб твой, а ты без роду, да не купец. Дык мы и порадели. А тут так.

Пошевелился однорукий и я, даже не совсем осознав, что делаю, рубанул ему саблей на отмаш, снеся полчерепа. И ничего – ничего не почувствовал. Это я становлюсь маньячиной. Сколько на мне уже смертей? Четыре, Шах мой пес, наверное, и грех мой. Ладно, нужно отвлечься. Что же действующие ратники делают в этой ватаге? Сами, или все сложно и тут задействованы силы сотника городской сотни? А кто в этом городе Войсил и станет ли за меня просить, или требовать? Во влип. Надежда только на то, что все обойдется и сам городской сотник откажется от своих подопечных.