Текст книги "По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)"

Автор книги: Денис Старый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Мое озарство резко пресекла Божана. А я-то хотел девок голых им подкинуть. Они просыпаются – опа как быть, что делать к попу бежать грехи отмаливать? А, может, раз уже согрешил, так можно и еще. А девок хватает. Готовы сами ложиться за доброе отношение боярина и не боятся же порицания общественного. Но я к таким услугам не прибегаю. Святоша? Нет, вот только прошлая жизнь прошла именно в таком распутстве – некушался, хватит.

– Урожай от кукурузы собрать в корзины, а батву примешать до сена, коровы добро яе будут есть. На мельницу зерно не нести, покуль сушить. Там обмолот иншага зерна, то, што бояре дали на школу. По што рыба не у холодниках? – распоряжался я на очередном совещении.

Все были уставшие донельзя, но довольные. Особенно Мышана. Ей женского счастья ранее не хватало, а сейчас я уже за ее детей беспокоюсь, как и за Андрея. То они купаются под луной, то в лесу собирают ягоды, да не находят их. А с кем дети? И куда делся серьезный и рассудительный десятник Андрей, вижу только Андрюшку. А вот изменений в работе Мышаны не заметил, что просто поражает.

– Каков прирост свиней? – задал я новый вопрос.

– Дак на ферме ужо три сотни и аще шесть десятков аще три, подсвинков сотня аще два десятка, порося три сотни и два десятка. Корма досыта, – отрапартовал ответственый за свиньями Макарий, так как именно в Речном находятся фермы куриные, свиные и гусиные.

Да, я создал, по сути, коммерческое хозяйство и на нем работали за плату. Пока же прибыли оно не приносило, но мы наробатывали опыт и поголовье, чтобы впоследствии уже открыть лавку и продавать, в том числе и в школе, как независимая структура будет покупать мясо у меня же. Тем самым я буду монетизировать свое производство хрюшек. Так же проводили примитивную, но все же селекцию. Свиньи были очень маленькие и никакие раскормы не делали двести-триста килограмовые туши, которые мне приходилось когда-то в прошлом будущем видеть. Сплошные аксюмароны в голове.

Так же мы готовились к ярмарке. По моим подсчетам из тех, кого я знаю, прибудут до тысячи человек, да и местные горожане и смерды подтянутся и будет действительно много человек, которые будут выпивать настоички и есть мясо, что будет жариться, на углях повсеместно. Там и наценочку сделаем. В лучших традициях.

– Також, боярин, пришла ладья з крицей и доброй, якоже кажуть ковали, – продолжал доклад Макарий.

Проходит то время, когда любой корабль становится огромным событием для поселян. Постоянно курсируют ладьи, поставляющие крицу, обтесаную доску, да и купцы все чаще приезжают.

– То добре, а то кузня стоит изнов, расчет кто дал? – я посмотрел на тиуна Речного.

– Так я и дал з того серебра, што у казне Речного, – ответил тиун.

После был доклад Мышаны. Тут так же было все неплохо. Даже анализ земель, где больше уродилось жито и греча, а где плохо. Интересная история была с гречкой. Я-то считал, что эта крупа традиционная для Руси и была спокон веков. Ну и историки не всеведущи. Так и получилось – я ощибался! Гречка для этого времени как, наверное, рис басмати для меня другого в XXI веке. Вроде бы и знаю что такое, что вкусно и полезно, но ем редко. И семян гречи я не взял, поэтому только местное, чего было крайне мало.

Начали уже освобождающимися силами расчищать от леса две делянки. И в планах третья. Это уже я запорол. Лес все дальше уходит от Дальнего поселка, который казалось вростал в лес. Так и грибов не соберем, да, и расширяться найдем куда. Порадовали пасечники или как их называли бондари. Меда собрали уже в раз пять больше, чем в прошлом году. И в перспективе расширение пасик. Воск уже готовят на продажу к ярмарке, мед отдельно и разноцветья и гречишный и липовый.

Главным итогом совещания был контроль за полями и уборка новых территорий, которые были куплены после скоропостижной кончины соседа по другую сторону реки. Никто особо проблемой не озаботился. А между тем, не большой, но урожай и там есть, а вот людей треть расбежалось. Да и ловить их не стану. А вот переселять некоторых за реку уже стал – освободились избы, земля. Да и вторую пасику делать станем. Старший сын главного бондаря Кречи женился и готов новую жену уводить из семьи. Деятельный парень! Вот пусть и начинает создавать вторую пасику. Знаю, что в Лесном были дупла пчел в трех-пяти километрах. Вот их сперва и попробует пенести в улий.

– Добре! Мышана едеш до Лесного и ладиш страду. Каб урожай был собран. – И Андрея оставь, у його ученья скоро, – сказал я и пожалуй впервые увидел, насколько может краснеть эта железная баба. – Пусти до меня Белу, Симеона и остатних.

В кабинет зашли представители наиболее важных отраслей хозяйства действительной кровью войны и вообще нашего развития. Можно многое не успеть, запороть, но эти направления – нет!

– По первой – Симеон! Волей моей ты тиун Лесного, едь з Мышаной и гляди, как усе по правде ладить. Коли не осилишь – извергом будешь, ступай! – определил новое место работы бывшему тиуну Речного.

– Бела усе станки в работе? – спросил я начальницу прядильного цеха.

– Один на шерсти, чатыры на льну, – ответила молодая девушка.

– По здорову ли Бела? Одпочить треба. Хто аще в прядильне сведущ? – спросил я, заметив бледноту молодой женщины.

– Так Ждана аще, токмо я зраблю доклад, – ответила женщина.

Вот так и привычные слова внедряем: ферма, доклад. Или все же доклад древнее слово?

Доклад содержал информацию, что шерсти мало, а получается пряжа отменная, если как я и советовал продевать льняную нить. Проблема в том, что ткачихи не успевают за прядильными станками. Получается пряжи много, а ткани – мало. Но я отмел эту проблему. Будем продовать и нитью, особенно льняную ткань, а все мощности бросить на шерсть. И можно раздавать пряжу льна. К примеру, дать на полторы рубахи, а забрать на одну. И народ оденется, и склады заполним, а уже на ярмарке расчитываю побольше сторговать, но особое внимание на шерсть. Да, нужно сделать ткацкий станок хотя бы Картрайта, но тут уже кузнецы нужны, а их отвлекать пока не стану. Шерстяная нить уже будет хорошо, а там и станок смастерим.

– Дарен, молви! – обратился я к кузнецу.

– Угля ужо нема. Той, што был пользовали, чугун аще маем, токмо треба уголь, – жаловался могучий кузнец.

– Пошто угля нема? – взревел я.

– Все замолчали и опустили лица в пол. То справа не кузни, вы токмо займаетесь горном и ковкой. Буде уголь за утро буде. Ночь палить иву будуть. Спробуй з поветром и мехами, гляди якоже лепей да чушку два разу прокатывай у горне. Вельми мало узора, треба сотня мечей, шеломы, брони. Зараз чисти горн ад окиси и прокатывай проволоку – я табе казал як, – выдавал я распоряжения.

Разговаривали и о прессе, но с ним пока может и рано, очень мало стали и никак не дойдем до качества булата. Проблема с древесным углем частично решается рубкой леса под поля, но даже этого мало, так как большинство дерева уходит под хозяйство. Уголь же для производства стали идет из ивы, чьи заросли не бесконечны и это скоро станет проблемой. В целом же проблем много, но мы уже немного даем стали и изготовляем мечи. Уже это окупило вложения. Две другие кузницы дают мелочевку в виде наконечников стрел, болтов, сулиц. Уже две недели нарабатываем в запас. А тут еще полковник с тысяцким на поход намекают. Важно, что во многом, мы решили проблемы с сельскохозяйственным инвентарем на сегодня. Осенью будем вновь делать и топоры и косы и лопаты и все остальное, но пока работаем на войну.

– Мне треба до ярмарки чатыры пуда узора. И угля запас на зиму, – закончил я и позвал стекольщиков.

– Зеркало вышло мутным, аднакож вода з серебром галовное, буде две дюжины зеркал у рост да стекло пачнем рабить, да кубки ужо дуем по той трубе, што ты боярин дал, добрая труба, – докладывал Вацлав Яндак.

Этого Яндака иногда хочется назвать Яндаком-муда…, себе на уме, вечный эксперементатор, а еще умудрился пересориться практически со всеми, с кем общался. Но человек – фанат своего дела. Вот только скользкий. Ни один серьезный работадатель не взял бы его на работу, если бы почитал «трудовую книжку». Уж очень много бегал.

Был он сыном стекольщика, и, не желая полжизни прозябать в модмастерьях, поехал в Константинополь, где во всю уже хозяйничали генуэзцы, поджимаемые венецианцами. Там он стал опять подмастерьем византийского мастера, который называл себя стекольным ювелиром, так как работал с предметами искусства. Однако, понимая все процессы, Вацлав напроч не был эстетом и, выучив чуть ли не наизусть всю последовательность действий, даже заучив узоры и приемы, он сбежал уже от этого мастера. Но, как очевино становится из повествования похождений мастера, что-то не поделил с венецианцами, которые все больше перебивали лидерство в Латинской империи. Предполагаю, что он убил одного из представителей этого европейского торгового народа. После он уже попадает в Крым, где работает на конкурентов венецианцев, но город сжигают монголы и он бежит через Днепр в Киев, а оттуда сразу во Владимир. Доходит до великого князя владимирского в поисках поддержки, а тот уже направляет мастера ко мне.

У меня же он сталкивается с тем, что еще, по его мнению, не умеет никто и он оживает и готов на свершения. А я вот думаю его женить, чтобы к булгарам, к примеру, дальше не побежал.

– Вацлав, ты, пес шалудивый, зеркала робиш, аще не познав добре науку стекла? Якоже серебряную воду попортил – у Венецию адвезу сам. Зразумел? – и грозно посмотрел на чеха. Он позеленел, но глаз не отвел. Да после таких приключений слабаком он быть не может.

– Так я ж кажу, што одно зеркало мутное, а дюжина добрая, – оправдался Яндак.

– Я убью тебя, адразу казать то не мог? – уже привстал со стула я.

Вацлав развел руки, мол, не виноват я.

– Серебро и злато дам и зрабите оправу, – обратился я уже ко всем собравшимся. Пусть думают. – А стекло на окна?

– Мутное, но песок лепей адберем, да кварца мало, я отрокам показал песок – буду платить, али ты боярин даш гривну на траты? – мастер прищурился.

– А с народом, евреями, зовущимися не зам ты? Вот таки ж торгаши. Работать за утро буду у тебя, – сказал я и продолжил совещание.

В целом кровь войны вхохновляла, стали мало, но она есть. Стекло мутное, но оно есть. Пряжи много, переработаем еще до зимы весь лен, да еще закупим, как и шерсть закупать с овцами станем. Ткань опять же медленно идет, но быстрее, чем где-либо в Европе.

А много еще в перспективе. Вон жареную картошку по десять кун за порцию продавать на ярмарке будем. Если получится сахар, то вообще бомба! Строимся, только одна артель уехала, да и та думает вернуться, если стройка продолжиться, только с семьями уже. Практически все деньги, что собираются с округи на школу, как и многие трофеи, идут на строительство. Ратники же многие не захотели идти в закупы, несмотря на простую договоренность о долге мне, а сами оплатили дома себе. Я же собираюсь открыть первый на Руси средневековый супермаркет.

Короче – Нью-Васюки. Но лучше стремиться сделать больше, чем сделать мало.

Тяжело в учениях

Глава 30. Тяжело в учениях

Наконец, приехал Жадоба. Уже думал, что кинул меня пират, но нет. Вести привез он хорошие.

– Боярин, Новгород Великий чакае твой торг, вельми потребен хлеб, узор, ткани, аще казали, зеркала по-добру возьмут за две сотни гривен урост коли, – докладывал Жадоба.

До этого у нас состоялся разговор, в котором он высказался в пользу того, что я мог бы и сам кумить два-три ушкуя или взять еще один у него. Беспоился, оказывается, за свое будущее.

– Добро, Жадоба, ты мне потребен, мне потребны аще два ушкуя и треба купить их. Предать меня ты не зможаш – найду. Со мной мошну набьешь, токмо треба и иншая, – я посмотрел в глаза ушкуйнику. – Ты и люди твои павинны стать сотняй воев. Сем десятков копий и три десятка на самострелы. А також выучка. Твои ушкуйники пройдут школу воинскую, покуль ты будешь стоять. Також гляди отроков добрых сабе на ушкуи. Да, а новгородцы на ярмарку придут?

– Уразумел усе. Поряду держать будем и я слово свое дам, а новогородцы придут. Одна ладья. Гонор у люда новгородского, но одна ладья буде. Купец Семьюн буде. А избы будуть нам, коли науку воинскую будем вучить? – растеряно спросил Жадоба.

– Две великих избы на усих. Будете со мной – поставим кожнай семье избу, – дал еще одну почву для размышления.

– Пойду до ушкуев, радеть будем, – сказал Жадоба и вышел.

Расклад по ушкуйникам я знал до прихода капитана кораблей. Прежде всего, часть команды хочет получить свою гавань, куда можно будет возвращаться. Я же у них вызываю доверие в том, что возможные семьи не остануться без внимания и помощи. Те же члены команды, что участвовали в бою с монгольским отрядом, получили серьезные доли от добычи, а на тех, кто погиб так же начислены доли. Родственники не нашлись, и я разрешил разделить между командой в равных долях. Они будут мои, а строительство домов обойдется им их доли в ушкуях, если бывшие пираты, конечно, не найдут чем заплатить. По сведениям Шиноры большая часть уже задумывалась о будущем и скопила немалые средства, закопаных по тайникам. В принципе, и это вариант – богатые граждане, богатое королевство.

Урожай почти весь собран, осталось надеятся на то, что и арбузы дозреют. Они вполне большие и я надеюсь поразить гостей, особенно желтой мякотью. По подсчетам моих тиунов и моим выводам, зерна и уже готовой муки хватить может на больше двух лет. Репы собрали столько же, сколько в прошлом году, при этом посадки были вдвое меньше. Я же больше занимался уже заготовкой семян со своего поля селькохозяйственных чудес, а в это время мне увеличивали оконные проемы и вставляли стеклянные рамы, позже законопачивали мхом и замазывали шпатлевкой. Экономическая безопасность, выстроеная на торговле эксклюзивом на лицо.

До начала ярмарки осталось две с половиной недели и еще эта подготовка меня поглащала. Приглашенные артисты уже репетировали номера в том числе и те, что я подсказал, к примеру, файершоу, а так же разучивали песню про коня, да черного ворона. Подсказал идею кукольного театра и даже нескольких сюжетов.

Сооружали сцену, достраивали гостиный двор, казарменного типа помещения. Избы для переговоров готовы, как и десять изб для гостей. Готовы и прилавки и навесы над ними. Получался такой базарчик. Две таверны готовы были принимать гостей, там уже красовались у барной стойки напитки от пива и меда, до наливочек и настоечек. Проводились постоянные тренировки и консультации с новиками и ратниками из школы, которые должны будут следить за порядком. Три смены по сотне – более чем достаточно для полного контроля. Определили и места для сна пьяных гостей. Почти все готово, а самое главное – в пять раз расширили причал, пристани.

Сегодня же я в составе обороняющихся двух сотен стоял и ждал информации о появления врага. Учения начались.

По сюжету учений конница врагов настигает нас на марше. Разведка докладывает и у нас полчаса на подготовку.

– Боярин старший сотник, – обратился ко мне посыльный по нововведеному званию. Но, как понимать, кто командует, если два сотника и две сотни. – Враг. Конный две сотни. Одна сотня легкие, вторая кованая рать. Новик Степан.

– Степан, тревога! – приказал спокойным и уверенным голосом.

Через минуту ко мне подскакали сотники.

– Повозки в коло в сотне шагах, вязать проволокой, ежи на сотню и полсотни шагов, огонь перед повозками в тридцати шагах. Строй коло, внутри строя самострелы. Усе, – дал распоряжения я.

Тактика была в том, чтобы испугать максимально коней и не дать совершить кавалерийский наскок, так как сто всадников в броне с рогатинами сметут нас влегкую. А сегодня все по настоящему, только без наконечников. Возможны и потери. Удар рогатиной, даже без наконечника, по сути, тяжелым древком, может быть летальным влегкую.

Я создавал по сути эшолонированную оборону. Первой преградой коннице, когда она уже будет переходить в галоп для атаки, станут немногочисленные ряды ежей, которых мы смогли взять только двадцать. Но отсутствие строя перед атакой – уже определенный выигрыш. После будет преграда огнем, но не сразу, а когда наступающие подойдут к стоящим повозкам. По условиям игры, повозок по количеству не более двенадцати, но связаны они колючей проволокой, о которой не знает наступающий отряд, следовательно, пространство между повозками так же преграда и коням не понравятся. Как и впившиеся в брюхо шипы. Когда же это произойдет, уже должна гореть смесь, а огонь не даст возможности организовано продолжить атаку. В это время арбалетчики должны сказать свое слово. Каждый пораженный должен выходить из боя.

Мы успели. Хотя на тренировках получалось и быстрее. Терция, которую я тут назвал «коло» уже собрана, но длинные копья не поднимаем. Готовимся.

– Стрела! – Прокричал я, и стрела с лентой ушла вперед. Это растояние покажет возможность стрельбы навесом для десятка из пятнадцати лучников, включенных в отдельный отряд. Лучники напряглись и стали втыкать стрелы в землю. Получалось не очень, наконечников на них не было. Приходилось ложить стрелы. Балистика, мягко сказать, так же страдала.

Лавина тяжелой конницы накатывалась, и отсюда казалось, что это тысяча, но не сотня. За триста пятьдесят метров лавина остановилась и вперед с флангов пошла легкая конница, сейчас вооруженная частью луками, частью арбалетами. Легкие лучники подошли к ежам и начали цеплять их веревкой, оттаскивая. Тогда я дал приказ лучникам бить в навес. Залп, но ни одна стрела не попала, в это время уже половина ежей были растасканы, залп и двое всадников демонстрируют попадания и устремляются с поля.

Ежи растащили, и десяток из легкой кавалерии устремился к повозкам.

– Болты! – подал я команду для арбалетчиков и восемьдесят арбалетов устремляют свои болты в десяток. Поражены все. Причем меня испугало то, что один воин так и остался на поле боя.

Интересно, а что дальше предпримет полковник в руководстве своими ратниками?

Остаток сотни легкой кавалерии подходит в рассыпном строе к повозкам и начинает обстрел из арбалетов и луков наших позиций. Но первая линия уже успела опустить копья и поднять большие массивные щиты, о которые и бьют стрелы противников.

– Луки навесом по готовности, болты по слову, – скомандовал я.

И луки и арбалеты выстрелили – первые навесом, вторые через открывшиеся щели щитов. Было видно, что пять-шесть всадников получили ранения и выходили из боя. Потери были и у нас, один лучник получил ранение и пошел на выход. Нам выходить из боя сложнее – пока еще можно разжать каре, но после им придется оставаться внутри, и ничего не предпринимать.

– Барабанные болты бей, астатние опосля по слову бей! – раздал новые указания я.

Противник, несмотря на потери, продолжал разводить повозки и некоторые уже с кровавыми руками, разжимали проволоку и пытались ее вытащить, только это было не просто. У нее было только два конца, а все остальное были продеты в повозках. Но, несмотря на потери, им это почти удавалось. Уже половина легкой кавалерии вышла из боя, в то время как у нас потери три человека. Противник очень мало стрелял, больше уделяя времени на растаскивание препятствия. В это время в трехстах пятидесяти метрах стояла тяжелая конница и была бессильна. Стрелять им было нечем. А ведь могли помочь.

Однако, у наступающих все же получается оттянуть первую повозку, несмотря на то, что я так выцеливал именно ее. Тяжелая конница засуетилась и начала движение в сторону открывшегося прохода.

– Лучники бой! – прокричал я. Луки уже доставали до тяжелых пехотинцев.

– Жги, – вторая команда и ответственный за поджег смеси бросает искру. Ручеек огня устремляется к полю от нас.

– Самострелы! – я понял руку, и стрела пролетела рядом с ней. – Стоять, стоять, бей!

Я отслеживал, как бежал огонь, и как выстроились уже на аллюр два креста для атаки тяжелые. Все же хорошо их выучили – так красиво и быстро построились и на ходу. Болты полетели во всадников, чем немного нарушили строй, так как с десяток остановились. В это же время вспыхнуло пламя, и кони попятились и отказались слушаться. Один конь и вовсе понес и убегал с поля.

Самое главное, что мы сделали – сбили атаку и теперь уже слаженного таранного удара не будет. Часть всадников все же продолжала натиск, и их встретили на копья. Кони вздыбились, двоих всадников сбили. Рогатины конников не достовали до пехотинцев. И, по сути, они были обречены. Только лихая, на грани возможностей, атака смогла бы расстроить наше построение, но тут уже оставалось арбалетам и лукам расстреливать тяжелую конницу. Скоро прозвучал рог, символизирующий признание поражения.

– Раненые, убитые? – я сразу прокричал то, что меня заботило.

Через минуту.

– Два десятка и пять легко. Два тяжко, – доложил один из сотников.

– Тяжких до знахарей, доклад апосля мне, – продолжил я.

Через три часа уже в учебном классе школы в присутствии сотников, десятников, полковника, тысяцкого, Великобора и еще двоих присланных инспекторов разбирали учения. Было высказано много соображений, тактик, проведены даже были штабные учения, моя тактика оказалась не безоблачной. Но все события вызвали такое оживление, что и столичные инспекторы рьяно включились в обсуждение.

– Тяжело в учении, легко в бою, – не выдержал я и произнес фразу, которую, возможно, услышат от Суворова через 550 лет.