Текст книги "Человек из Преисподней: Часть 1. Дом (СИ)"

Автор книги: Денис Шабалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

В учебе, конечно же, помогал и батька. Три месяца – три увольнительных; и каждую увольнительную, взяв и своего, и соседского, он вел ребят в Мастерские. Теория теорией, но когда ты сам, своими руками пощупаешь броневую плиту, подвешенную на крюке в цехе, где визжат пилы и шипят плазменные резаки, когда увидишь устройство привода вживую, а не на чертеже в учебнике, – запоминается куда быстрее и ярче. Это ведь намного интереснее скучных рисунков и схем. Особое внимание пацаны уделили ППК – очень уж интересовала их эта техника, боевые платформы, здоровенные махины, почти неуязвимые для стрелкового оружия. Мало того, что многое из ТТХ изучили – еще и во внутрянку полезли. Правда, коснувшись электрических цепей и силовых контуров, механики, гидравлики и прочих систем, малость охладели – рановато, мозгов не хватало. Расстроились – но Михаил Эдуардович обнадежил: все впереди. На старших курсах будет куча времени: и в электрохозяйство закопаться, и более подробно системы защиты изучить, и вооружение разобрать до винтика. Начальные классы – лишь общее знакомство, для пацанов десяти-одиннадцати лет этого более чем достаточно.

Таким образом, благодаря отцу и Самоделкину к экзамену ребята знали куда больше, чем давалось программой. Ответственно подошли, одним словом.

Первого мая, перед началом экзаменационной недели, армейский состав Дома традиционно выстроился на плацу. И Академия, преподаватели с Наставниками, и бойцы ПСО и ПБО, кто не на выходе и свободен от смены, и комендантская служба. Делалось это не просто потому, что, по мнению гражданских, вояк хлебом не корми, дай торжественно помаршировать… смысл был куда глубже. Молодежь, стоя тут же, в общем строю, глядя на старших товарищей, проникалась торжественным настроением, чувствовала свою причастность к этой силище, понимала важность армейской службы. И вполне понятно, что у каждого из них, этих маленьких еще мальчуганов, в голове билась и трепетала мысль – скорей бы вырасти! Стать таким же большим, сильным, отважным, умелым. С оружием в руках встать на защиту Дома, а того лучше – добытчиком, сутками пропадать в Джунглях, работать на благо общины.

Речей говорили немного. Пожелал успехов Глава, старый уже, седой, как лунь, Сухарев Николай Иванович. Сказал о важности экзаменов начальник штаба, потом, один за другим, Наставники… Однако гвоздем программы были вовсе не они – народ ждал выступления коменданта. Ждал и предвкушал. И когда завершающее слово взял Серафим Аристархович Хуер-Милославский, плац затаил дыхание.

Комендант – это офицер, отвечающий за поддержание воинской дисциплины военнослужащими, правильное и бдительное несение службы, общий порядок на территории позиционного района. Позиционный же район – это и Периметры, и Академия, и внешние КПП, и Дальние Казармы. Да и вообще все армейское хозяйство. Поэтому майор Хуер фактически заправлял и хозяйством курсантов тоже. Кадетов он не касался, на курсантов первого-второго уже плотоядно поглядывал, а вот старших строил и равнял немилосердно, являясь, можно сказать, их главным недругом на почве подворотничков и формы одежды, а также порядка в тумбочках. Соответственно, и любовью курсантов не пользовался. Правил Серафим Аристархович железной рукой, твердо и авторитетно, намереваясь в итоге, по выслуге лет, стать полковником. Несмотря на наличие некоторого штата помощников, за порядком он следил лично. Здесь ему, пожалуй, равных не было. Он стоял на своем месте, словно пирамида – прочно и уверенно. Фундаментально. Это был настоящий педант, который железобетонно знал свои обязанности и держал бойцов и офицеров в ежовых рукавицах.

Но совсем не из-за его авторитета майора Хуера-Милославского всегда слушали в оба уха. И не потому, что он излагал откровения или говорил умные вещи… Серафим Аристархович был невероятно, просто-таки фантастически косноязычен. Его словопостроения, проржавшись, мгновенно растаскивались на цитаты, и долго потом щеголяли ими, к месту и не к месту вставляя в разговор. Уточнений первоисточника при этом не требовалось – и без того понятно, чьего авторства данное изречение.

Хуер, решительно рубая воздух правой рукой, приступил к своей речи.

– Товарищи офицеры! Бойцы!.. Товарищи курсанты! Бумажку я не взял, много говорить не буду, кончу быстро. Одним словом, поздравляю вас с началом экзаменационной недели! Желаю вам успешно сдать экзамены и убыть, так сказать, на следующий год! Спокойно, так сказать, не торопясь, отбыть каникулы и вернуться в стены! В таком вот разрезе. На этом с вами все.

Однако сугубо я хотел бы обратиться сейчас к кадетскому составу! Товарищи ребята! Я могу совершенно абсолютно вам засвидетельствовать: сегодня в вашей жизни особенный день! Сегодня вы приступите к сданию своих первых экзаменов, которые и покажут, кто есть как на самом деле. С кем-то нам придется, понимаешь, сказать в конце недели и до свидания. Но в уподобляющем большинстве, как показывает, продолжат свое обучение в стенах Академии!

Товарищи кадеты! Сейчас я обращаюсь как раз к уподобляющему большинству! Кадеты! Мы готовим вас к армейской жизни! У нас созданы все условия, которые надо преодолеть, чтобы стать настоящим бойцом и офицером! Мы неустанно трудимся, так сказать, над этими условиями и над вами! Да, есть у нас еще проблемы! Есть недосмотры, понимаете ли, есть недостатки и просчеты на местах! В таком вот разрезе. Постоянно мы сталкиваемся с проблемами, которые нельзя упоминать в обществе! Порядок в казармах, тумбочки, внешний, знаете ли, вид. И это я не говорю о головных уборах, туалетах и прочих важных для слаженного функционирования армейского коллектива местах! Эти проблемы, к сожалению, совершенно не решаются – но решить их в целом удается!

– Скажу теперь за себя! – все более распаляясь, вещал он. – Так сказать, познакомиться. До сего момента мы с вами особо не имели дел. Но, начиная с первого курса, иметь будем. Я комендант позиционного района и фамилия моя – майор Хуер-Милославский! Серафим Аристархович, кто не имел… И в мои обязанности, в том числе, входит и порядок! В таком вот разрезе… Старшие курсы знают меня, надеюсь, как строгого и непреклонного товарища! Хочу предупредить! Я не спускаю!.. не спускал!.. и спускать сквозь пальцы я вам не собираюсь! Если я кого-то за что-то поймаю, то это будет его конец и не надо пытаться его оттягивать! Я вами займусь, уж будьте уверены! За пятнадцать лет в войсках меня дpочить научили! И я буду это делать не жалея времени!.. сил!.. а также других, понимаешь, рук! Лучше со мной жить в любви! В общем, подводя под чертой итога, мне очень хотелось бы, чтобы у нас с вами было общее взаимопонятие!

И напоследок я желал бы пожелать вам всем следующее, товарищи курсанты. Занимайтесь, не покладая, это самое… Учитесь военному делу настоящим образом! Упорно и прилежно, по-настоящему, и становитесь быть людьми!

Я кончил, товарищи. Спасибо за внимание!

И майор полез с трибуны.

К середине этой мощнейшей речи на плацу уже начался плач и всхлипы, а к концу взвода и обоймы мотало, как на ветру. Передние шеренги героическими усилиями еще сохраняли подобие строя, но задние лежали в лежку. Офицеры и Наставники перед трибуной тоже сдерживались как могли, но не всегда успешно. Майор Хуер спустился с трибуны, огляделся по сторонам, недоумевая по поводу всеобщего веселья, и занял свое место в строю. На трибуну, весь красный, утирая слезы, для дачи команды на убытие по экзаменационным аудиториям взобрался зам Главы, Важняк Владимир Иванович.

На этом торжественное построение закончилось.

– Курсант Сотников.

– Я! – Серега, вскочив из-за парты, вытянулся по стойке смирно.

– Расскажи-ка ты нам, друже, все, что знаешь о четырехсотом контрóллере, – Наставник, сидя за своим столом, оперся подбородком на обрубок левой руки и устремил взор на воспитанника.

Серега, выбравшись из-за парты, двинулся по узкому проходу к доске. Хотя и знал, что предмет выучен – уж что-что, а своего самого страшного врага он знал отменно, – все же тихонечко тренькало в душе. А ну как упущено что по недосмотру? Либо совсем уж вглубь полезет?.. Бывало и такое.

Наставник Максим Михайлович Ивлев любил каверзные вопросики. Спросит – и смотрит с жестким своим прищуром. Ивлев был одним из ветеранов подразделения специальных операций и знал о машинах все. В молодости он достаточно побродил по Джунглям, прошел их вдоль и поперек в пределах пятидесяти километров на триста пятидесятом и четырех верхних, прилично знал и остальные. В сто тридцать первом году, во время наката, Максим Михайлович, получив приказ, обошел группировку контрóллеров в южной транзитной галерее по Кольцу и ударил в тыл. Потрепал механизмы изрядно и, пожалуй, спас Дом от прорыва Внутреннего Периметра – но сам при этом попал в мешок. Вернуться удалось только ему и двум бойцам, остальные погибли. После этого, конечно, его с командования с почестями сняли – и вот уже пятнадцать лет он преподавал в Академии один из самых важнейших предметов: «Материальная часть боевых машин и механизмов».

Доска – прямоугольник бетонной стены метр на три – была сплошь увешана схемами. Тут и три проекции, и в разрезе, и боевые шасси всех видов, ободранные от брони, и каждый узел в отдельности, начиная с мозгов и заканчивая суставом голеностопа. И тут же рядом, на массивном демонстрационном столе – образцы: шасси, некоторые узлы и механизмы.

– Контрóллер, индекс КШР-400, что расшифровывается как контрóллер штурмовой роботизированный, серия четыреста, – приняв указку из рук Наставника, бойко затараторил Серега, – это самый массовый вид контрóллеров, легкий боевой механизм. Предположительно, самая первая машина, появившаяся в Джунглях. Бывают нескольких видов: 400/545, 400/556 и 400/762, где индекс за черточкой обозначает калибр носимого вооружения. Также имеют и незначительные внешние различия. КШР-400 – наиболее антропоморфный[70]70
  Антропоморфный. Значит «человекообразный», по своему строению или внешнему виду напоминающий человека.


[Закрыть] среди остальных, даже форма головы скопирована с человеческого черепа. Есть предположения, что для устрашения противника – людей. Вес четыре центнера, учитывая шасси и броню. Это без вооружения и боезапаса. С ними – до четырехсот пятидесяти килограмм. Имеет топливный элемент емкостью две тысячи киловатт час. Оружие: М4/М16 под патрон пять-пятьдесят шесть, автомат или ручной пулемет Калашникова под патрон пять-сорок пять и семь-шестьдесят два, ручной пулемет МG36[71]71
  G36 . Heckler & Koch Gewehr 36, G36. Семейство стрелкового оружия, разработанное в начале 1990-х немецкой компанией Heckler & Koch для замены хорошо известной автоматической винтовки HK G3. Имеется на вооружении в общей сложности 35 стран, причём в вооружённых силах Германии, Испании, Латвии, Литвы, Индонезии и Малайзии она принята в качестве стандартного образца пехотного оружия. Может комплектоваться барабанным магазином от ручного пулемёта MG36 вместимостью 100 патронов (два барабана по 50 патронов, уложенных внутри «улиткой»), что делает ее неким подобием легкого ручного пулемета.


[Закрыть]. Также есть подствольные гранатометы. Боезапас: порядка двух тысяч патронов любого калибра, ручные гранаты Ф-1 и РГД, дымовые гранаты РДГ. Есть ПНВ и тепловизор, из светотехники – фонари. Но отсутствуют сканер плотности, лазерный радар и остальное оборудование, которому нужно много энергии.

– Камеры?

– Камеры три штуки: две впереди, в глазницах, одна в затылочной части. Также в глазницах находятся объективы ПНВ и тепловизора. Ночник и обычная линза защищены триплексом, тепловизор защиты не имеет.

– Почему? – тут же спросил Наставник.

– Тепловизор не видит сквозь стекло, – пожал плечами Серега. Вопросы пока шли простые, и он даже слегка расслабился. – У него специальное стекло на объективе, с германием.

– Какие еще уязвимости у данного механизма? Какое бронирование? Какой пулей можно пробить?

– Уязвимые зоны, – Серега, повернувшись к доске, нашел глазами соответствующий плакат и принялся тыкать указкой в каждую называемую им область. – Объективы зрительных камер и ПНВ, класс защиты – единица. По стандарту НАТО… э-э-э… по стандарту НАТО…

– STANAG[72]72
  STANAG 4569. Соглашение по стандартизации НАТО STANAG 4569 «Методы оценки уровней защиты боевых бронированных машин легкой категории при поражении боеприпасами кинетического действия и осколками осколочно-фугасных снарядов полевой артиллерии». Определяет в том числе уровни защиты экипажей боевых бронированных машин легкой категории по массе при поражении боеприпасами кинетического действия (бронебойными с твердым сердечником), осколками осколочно-фугасных снарядов полевой артиллерии и фугасным действием (контактный подрыв) импровизированных взрывных устройств. Второе издание (декабрь 2012) предусматривает шесть уровней защиты, переход от первого к шестому уровню, отвечает росту защищенности машины.


[Закрыть], – слегка подсказал Наставник.

– STANAG … – повторил Серега. – Потом еще… в ушных зонах – решеточка… вот тут… за ней вентиляторы охлаждения процессора и воздухозаборники. Толщина пять миллиметров, пробивается обычной бронебойной пулей. Поэтому очень часто четырехсотые носят каски или шлемы. Дальше… на макушке – крышка-лючок для обслуживания мозгов, за которой разъем для подключения. Толщина крышки два миллиметра, пробивается любой пулей. Корпус… – указка слетела вниз, – в боковинах корпуса, в подмышках, находятся воздухозаборники – решетка в броне, отсюда идет выброс тепла от охлаждающего контура топливного элемента. За решеткой – радиатор, и за ним уже топливный элемент. Вот тут, по центру грудины, – Серега ткнул в середину корпуса, – почти как сердце у человека. Толщина решеточки семь миллиметров, пробивается бронебойной 7Н24. Ну или «Игольником», конечно… Дальше еще… частично открыты привода поясной области, которые крутят корпус направо и налево…

– «Вращают в горизонтальной проекции», – покачав головой, поправил Наставник. – Термины, Сотников, термины… язык должен быть соответствующий…

– Ну да… И еще частично открыты привода шеи, которые крутят… э-э-э… вращают голову. Они хоть и утоплены в корпус, но есть и открытые части. Привода повреждаются в зависимости как попадешь, но не единичными попаданиями, нужно несколько. И кроме того, под броневыми пластинами корпуса и конечностей идут силовые и контрольные кабели, повреждение которых также сказывается на

– А головная броня – сколько?

– С лицевой стороны и боков – десять миллиметров. Тыльная – пять. Игольник пятого калибра еще может в лоб взять – но это предел. Может застрять. И лучше очередью с близкого расстояния.

– А броня корпуса по фронту?

– Пятнадцать миллиметров. Пять-сорок пять уже не берет, семь-шестьдесят два тоже. Разве только 7Н37 или М993. Можно еще подствольными гранатами М433, они до пятидесяти миллиметров бьют. Но редкие очень…

– Хорошо, – Наставник удовлетворенно покивал, но Серега прекрасно понимал, что это пока не все. Только общие вопросы. А сейчас наверняка пойдут каверзные... – Емкость топливного элемента две тысячи киловатт час… А сколько на нем может проработать данный механизм?

– В зависимости от активности. В режиме патрулирования – до ста двадцати часов, в режиме непрерывной боевой работы, с использованием всех систем – около двадцати. А в режиме ожидания и все четыреста сможет.

– А потом? – улыбнулся Ивлев. – Куда девается? Так и остается посреди Джунглей столбом стоять?

Серега нахмурился. Знал бы кто, куда эти железяки уходят…

– Никак нет. Точно не известно, но скорее всего идет к ближайшей платформе обеспечения. На подзарядку.

– А потом?

Серега, сбившись с боевого настроя, замолчал на некоторое время, соображая – и пожал плечами.

– Ну… наверно опять по маршруту… или воевать… в соответствии с программой, в общем.

Максим Михайлович покивал.

– Правильно. В соответствии с программой. Хорошо… – он задумался, барабаня пальцем по столу. – Ну а что там в программе? Можно ли перепрограммировать его? Задать нужные нам параметры – и пусть против своих воюет…

Этот вопрос Серега хоть и знал – но точно помнил, что в программе пятого курса его нет. А знал понятно от кого – от Знайки. Илья говорил как-то, что операционная система контрóллера – мрак несусветный. Только Программатор смог ее вскрыть, а после него людям лишь крохи доставались. И Максим Михайлович спрашивает сейчас скорее просто затем, чтоб границы его знаний проверить. Серега взбодрился. Если так – это же только в плюс пойдет!

– Нет, перепрограммировать невозможно. По крайней мере, научный отдел пока не знает способа.

– Принимается… – кивнул Наставник. И тут же задал следующий вопрос, совсем из другой области: – А сколько контуров питания имеет КШР-400?

– Контрóллер четырехсотой серии имеет два контура питания – основной и резервный. Основной контур запитан непосредственно от топливного элемента и работает все время активности контрóллера. Резервный контур – дублирующий, подключен к топливному элементу через суперконденсатор, вводится в работу, если основной контур или топливный элемент повреждены. Заряда хватает ненадолго, и нужен он только для включения режима смертника.

– А где расположен конденсатор?

– В голове. Поэтому пробитие затылочной части черепа повреждает не только мозги, но и конденсатор, и выводит механизм из строя окончательно.

– Хорошо, Сотников… Очень хорошо, – довольный, покивал Ивлев. – Ну и напоследок такой тебе вопрос… отвлеченный. А почему нельзя на того же четырехсотого повесить такую броню, чтоб держал даже крупный калибр? Навернуть от кентавра – и пусть себе воюет.

Серега снисходительно улыбнулся – ну и вопросик… Наверняка на дурачка Наставник решил его поймать.

– Потому что если увеличится толщина брони, то и весить она будет больше. А если вырос вес – тогда и сочленения и шарниры надо укрупнять. Чтоб и сам вес держали, и износ уменьшать… И упрочнение шасси надо, чтоб оно смогло выдержать. И это все опять приводит к увеличению массы и необходимости усиливать узлы. Но такое увеличение приводит к перерасходованию батареи. Значит, и емкость увеличивать. А емкость – это другую батарею ставить, больше. И снова вес. И габариты посадочного места для батареи тогда тоже нужно увеличивать, и сам корпус. И это опять, получается, изменение общих габаритов и массы. Как по кругу ходим. Сейчас каждая машина находится в равновесии своих параметров. Ну, как это… «достигнут определенный баланс массы, носимого боезапаса, емкости аккумулятора и брони», – напрягшись, процитировал Серега по учебнику.

Наставник, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно кивнул:

– Очень хорошо, Сотников. Видел тебя в Мастерских с отцом. Молодец, не только по программе материал изучаешь. Можешь садиться, – и пока окрыленный Серега топал на свое место, принялся, оглядывая класс, выбирать следующую жертву.

Собственно, Сергей был даже рад, что вышел отвечать первым. Чего тянуть? Перед смертью, как говорится, не надышишься. Зато сразу уверенности в себе прибавилось. Да и что толку сидеть дрожать, если отвечать сегодня так и так придется всем – Ивлев не отпустит, пока каждого не опросит и знания не выявит.

Усевшись за свою парту, он толкнул локтем Гришку – ну что, как? Друг в ответ скроил жизнеутверждающую рожу – типа, не ссы, отлично прошло. Сам он сидел сейчас как на иголках – волновался. Когда вызовут да какой вопрос будет?..

– Сам иди, чего ты боишься? – зашипел Серега. Гришка помотал головой, а Серега тут же схлопотал от Наставника взгляд искоса и умолк.

Следующим к доске вызвали Витальку Немкина. Наставник, похоже, решил не заморачиваться, разбрасывая темы, и пошел по порядку. Вопрос – контрóллер КШР-500. Пятисотый от четырехсотого по ТТХ отличался не очень сильно – тот же пехотный механизм, разве что антропоморфности ноль. Больше брони, больше боезапас, два пусковых блока по шесть выстрелов М203 или ВОГ на плечах торчат, пулеметы под винтовочно-пулеметный семь-шестьдесят два, больше вес и габариты. И нижние конечности трехсуставные, как у копытного. Поэтому Серега ответ Витальки и слушал лишь вполуха. Тем более и Немкин тоже не промах, матчасть знает солидно.

Как бы то ни было, но пока все шло неплохо. Да что там неплохо… отлично шло! Сейчас этот длинный обалдуй сдаст – и можно совершенно спокойно, как сказал утром комендант, убыть на следующий год. На каникулы. Стрелковка-то в кармане! До обеда сдавали экзамен, Гришка четыре балла получил, а Серега все пять вытянул. А все потому, что, обратно же, не поленился и два вечера на зубрежку .338LM[73]73
  .338 Lapua Magnum. Патрон калибра 8,6×70 мм (не путать с патроном .338 Norma Magnum (8.6x64). Специальный снайперский патрон для стрельбы на дальние дистанции. Широко используется также охотниками и стрелками-спортсменами. Целью разработки патрона было создать боеприпас и винтовку под него с возможностью прогнозируемой стрельбы по «ростовой мишени» до 1800 м, то есть винтовку, способную стрелять дальше, чем калибр 7,62х51, и при этом легче, чем винтовки под патрон .50 BMG (12,7х99). Наилучшая прогнозируемая дальность стрельбы патроном .338 LM составляет до 1500 м. Боевая эффективность: пуля способна пробить любой, даже тяжёлый бронежилет, а также различные преграды (бетонные заборы, лист стали (Ст3) до 25-27 мм толщиной (в зависимости от расстояния, конечно).


[Закрыть] и .408[74]74
  .408 Cheyenne Tactical. (.408 Chey Tac). Патрон калибра 10,3×77 мм. Специализированный снайперский боеприпас для стрельбы на сверхдальние дистанции. Патрон создан с целью вести высокоточную снайперскую стрельбу до 3500 м. Патрон .408 CheyTac занимает промежуточное положение между .338LM и .50BMG (аналог в России – 12,7х108). Разрабатывался в рамках программы перспективного снайперского оружия XXI века, целью которой являлось создать высокоточный и эффективный патрон, который бы превосходил по эффективности точного огня все существующие боеприпасы, в том числе и .50BMG. Патрон отличается высокой точностью и кучностью стрельбы. На дальностях свыше 700 метров энергия пули калибра .408 выше, чем энергия пули .50BMG на той же дальности. Способна пробивать любые средства индивидуальной защиты, может использоваться и против техники как крупнокалиберный снайперский патрон.


[Закрыть] потратил. Очень уж интересные патроны, Сереге они давно нравились, причем даже решить не мог, который больше. А Наставник Тихоненко возьми да спроси. Патроны редкие, в Доме их почти нет, потому курсанты и не заморачиваются. Тихоненко же – хитрый, думы и чаяния курсантские вдоль и поперек знает. Впух бы Серега по самые гланды.

Едва про каникулы подумалось – и чуть кольнуло на душе. Но Серега эту колючку в себе сразу задавил. Все будет хорошо. Каникулы же! Время, приправленное целой пачкой приятностей: дома живешь, а не в казарме; свободен с утра до ночи, гуляй не хочу; читать запоем, да не учебники, а любимые книжки; с пацанами рубиться в шахматы, в войнушку, по всем закоулкам Дома лазить... куча интересного! И, конечно, – 9 мая, ежегодный праздник, когда община целых три дня отдыхала от любых работ, когда на Площади устраивали общее застолье, проводились соревнования по рукопашному бою, армейскому многоборью, тяжелой атлетике, когда приводились к Присяге курсанты и гражданские, окончившие обучение, когда после успешного выпускного экзамена получали боевые имена молодые бойцы и командиры. В этом году пятый класс в первый раз пройдет в парадном строю в составе армейских подразделений. Молодая поросль! А в конце месяца и того круче: Наставник Ивлев обещал организовать выход в Джунгли! Хоть и недалеко, не дальше второй переборки, хоть и в сопровождении обойм – но все же!.. Это же с оружием пойдут, в снаряге!.. Этого, пожалуй, Серега с Гришкой ждали сильнее всего. В общем, каникулы намечались убойные.

Правда, немного портила это великолепие одна горьковатая пилюлька. Именно она и кольнула. Вечером уходила Вторая экспедиция, а вместе с ней уходил отец. Совет после более чем года заседаний, обсуждений и споров вынес наконец решение отправить в Джунгли еще одну исследовательскую группу. Но это дело совершенно необходимое, сам батя именно так и говорил. Мама, конечно, категорически против, но кто в таких важных делах женщину будет слушать? Батя хоть и на протезе, и в возрасте уже – да только многим гражданским в физподготовке фору даст. Бугаище дай боже, держал себя в форме, два раза в неделю бегал в спортзале и с железом тренировался. А прибавь сюда прошлое бойца ПСО, прибавь доскональное знание оружия и умение починить на коленке практически любой ствол – совершенно необходимый для экспедиции человек получался. Ну да это и ладно. Сходит, вернется, и снова все по-старому пойдет.

– Курсант Коломицев!

Гриша рядом вздрогнул и тоскливо вздохнул. Как будто на расстрел выкликнули.

– Да иди ты, все сдашь! – под строгим взглядом Наставника шепотом напутствовал его Серега.

Выпростав из-за парты свое длинное туловище, друг поднялся.

– Платформы поддержки контрóллеров. Виды, назначение, вооружение.

Подфартило Григорию, ничего не скажешь!

Платформ поддержки контрóллеров существовало три вида: боевые платформы, обеспечения и усиления. Боевые платформы, ППКБ – это те, что предназначены для самых что ни на есть прямых боевых действий. Тут тебе и тяжелое вооружение – четырнадцатый, тридцатый и даже пятьдесят седьмой калибр, РПГ или ПТРК, дымы. Защищены тоже будь здоров, начиная от активных систем, какой-нибудь КАЗ «Афганит»[75]75
  КАЗ «Афганит». Российский комплекс активной защиты (КАЗ), обладающий дальними радарами и оптическими пеленгаторами предупреждения об угрозах. Используется как для защиты бронетехники, так и для разведки наземных и воздушных целей, а также в сценариях не только защиты бронетехники, но и в атакующих действиях. Устанавливается в полном варианте на машинах семейства Армата (танк Т-14, БМП Т-15 и другие). Отдельные компоненты «Афганит», такие как система уничтожения снарядов, применяются и на других ББМ, например, «Курганец-25».


[Закрыть] и КДЗ «Малахит»[76]76
  КДЗ «Малахит». Российский модульный комплекс встроенной динамической защиты (КДЗ) четвёртого поколения разработки НИИ Стали, использующийся в боевых машинах семейства «Армата» (танк Т-14, БМП Т-15 и др.) Не вдаваясь в технические подробности, работает так: опираясь на данные радарных систем о подлетающем боеприпасе, может отстреливать навстречу снаряду элемент динамической защиты (например, бронепанель), тем самым сбивая его на подлете. Почти полная защита от легких ракет РПГ, защита от тяжелых ракет ПТРК, защита от БОПС (бронебойный подкалиберный снаряд).


[Закрыть], и заканчивая толстенной броней, которая держит тридцать миллиметров включительно. А ведь на время штурма они еще и щитами комплектуются. Бывали они гусеничные и на лапах. Гусеничные – они шустрее, поворотливее, но броня и вооружение послабже; а те, что на лапах – и мобильностью, и скоростью уступают, но зато самые настоящие крепости, с мощнейшим бронированием и пятьдесят седьмым калибром. Платформа обеспечения – это либо энергетическая платформа ППКОЭ, не вооруженная и слабозащищенная, несущая лишь топливные элементы супервысокой емкости для питания контрóллеров, либо ремонтная ППКОР. Однако самым страшным, пожалуй, был третий вид – ППКУ, платформа усиления. Она несла оружие куда более жуткое, чем даже пятьдесят седьмой или ПТРК: СВЧ-пушки[77]77
  СВЧ-пушка. Реально существующее оружие, используемое ВС США. Другие названия: Active Denial System, «луч боли». Использует в работе электромагнитные колебания в диапазоне миллиметровых волн частотой 94 ГГц. Дальнобойность до 500 метров. Излучение проникает на 2,5-см вглубь человеческих тканей и разогревает молекулы воды в них до 60-70 градусов. В течение трех секунд в зоне поражения достигается болевой порог, пять секунд – боль становится невыносимой. И уж наверняка америкосы на этом не останавливаются – зачем, если, увеличив мощность, человека можно просто вскипятить?..


[Закрыть], в мгновение прожаривающие целые отрезки галерей, оставляющие от любой органики дымящиеся головни; ПЕПы[78]78
  ПЕП. PEP (Pulsed Energy Projectile). Реально существующее оружие, используемое ВС США. Система, создающая пучок энергии, который при столкновении с жертвой сбивает ее с ног и задевает нервные окончания, вызывая сильнейшую боль на значительном расстоянии.


[Закрыть], импульсные энергетические генераторы, сбивающие жертву с ног и заставляющие корчиться от боли, когда враг, лишающий жизни, воспринимался как избавление; «даззлеры», боевые лазерные фонари, выжигающие глаза и оставляющие человека слепым и беспомощным на всю оставшуюся жизнь. Ходили слухи и об акустическом оружии, где в качестве рабочего воздействия использовался инфразвук и которое якобы могло успешно поражать живую силу за преградами – однако до сих пор ничего подобного так и не обнаружилось. И хорошо! Если б эти системы существовали на самом деле… страшно же подумать! Примени их машины при штурме – и Дом вряд ли выстоит. Ведь это можно, не проникая за Периметр, людей убивать. Фактически это было оружие массового поражения, отлично зарекомендовавшее себя в условиях паутины: машины уничтожали своего противника любым способом, они не испытывали жалости и не знали пощады.

Пока Гришка рассказывал, Серега мысленно за ним повторял, проговаривал у себя в голове, волновался за товарища. И зря – Гриша справился не хуже, все, что изучали, рассказал. Включая и то, что узнали от Михаила Эдуардовича. Наставник Ивлев Григория похвалил, поставил всем в пример и вывел в журнале жирную пятерку. Последний экзамен был сдан.

Каникулы!

Добравшись до первого уровня, разошлись, предварительно договорившись встретиться у северо-западного пандуса и вместе уже идти на мероприятие – Совет решил устроить Второй экспедиции торжественные проводы с речами и парадом. Дело важное, ведь не каждый день… Правда, не все так думали, и мама уж точно – когда Серега переступил порог своего родного отсека, застал ее в слезах. И батьку, сидящего рядом и утешающего.

– …ну все, Наташ… хватит, успокойся… сама понимаешь – не могу я не идти! Уж сколько раз говорили… – застал он конец фразы. – О, вот и Сережка появился! Ну что, сын, как экзамены?

– Сдал, – скидывая сумку с вещами на свою кровать, солидно кивнул Серега. То, что мама плачет – он сделал вид, что не заметил: жалко ее. Но мужик не должен ничего такого испытывать. А если испытываешь – виду не подавать… – А вы что? Собираетесь?

– Собираемся, – вздохнула мама, украдкой вытирая глаза. Хотя чего уж тут… нос вон распух, картошкой, сразу видно – ревела. – Кушать будешь? Садись, я тебя с обеда жду…

– Не хочу пока, – Серега помотал головой. – Вечером поем, – и тут же прилип к отцу, собирающему два огромных баула.

Батька заканчивал. Один баул уже лежал закрытым, красуясь налитыми тугими боками, второй был почти полон. Серега заглянул внутрь – детали оружия, инструмент, разные приблуды из навесного оборудования… одним словом, ЗИП. Здесь же и боевая снаряга – разгруз с броником, шлем, триста восьмой калаш. Запихнув в баул два последних промасленных свертка, в которых угадывались ребристые магазины от автомата, отец застегнул молнию и, длинно выдохнув, уселся на Серегину кровать.

– Фу-у-у-у… Ну наконец-то. Полдня с ними ковыряюсь…

– Когда выходить? – спросил Серега.

– Уже вот-вот… Только за баулами сначала заедут, чтоб на себе не тащить, – ответил отец. Покопался в кармане – и вдруг, совершенно неожиданно для Сереги, вытащил маленького офицера-спецназовца. Повертел в руке, глянул на сына… – Ты у меня пацан взрослый, сам без пяти минут вояка. Да и некогда тебе в солдатиков играть. Не против, если я твоего героя заберу? Побывает со мной на дальних горизонтах. Вернемся – много интересного расскажем… – улыбнувшись, подмигнул он.

Серега даже растерялся немного. Не привык он к такому, сентиментальности за батькой никогда не водилось. Отец воспитывал так, что мужик не должен чувства показывать. Больно – терпи, страшно – превозмогай, грустно – улыбайся. А тут вдруг…

– Да, пап, бери, конечно, – хоть и рыпнулось мелочное в душе, жалко верного товарища отдавать – но ведь это же батька просит... – Все равно без дела в коробке пылится.

– И хорошо, – отец кивнул и снова запихнул солдатика в карман. – А с меня… – он снял с руки часы и протянул их сыну. – Дай-ка… вот так… Пусть от меня память будет.

Серега натурально обалдел. Часы – настоящие «Касио», электронные, с двойным питанием, на солнечной батарейке и аккумуляторе – батьке достались от деда. Тоже оставил, когда уходил. И не вернулся потом… Нехороший знак! Он нахмурился было, сказать, – но отец уже застегнул ремешок у него на запястье. И так они хорошо сели – хоть и болтались слегка, – что Серега промолчал. Да и суеверия это все…

– А теперь слушай внимательно, Сергей, – обняв его за плечи, сказал отец. – Сказку, как в детстве бывало, рассказывать не буду. Но наставление для тебя у меня есть.

Ухожу я надолго. Может, на три месяца, может, на полгода… не знаю, как повернется. Направление я тебе верное дал, теперь только от тебя зависит, каким станешь. Знаю, что ты мечтаешь в подразделение специальных операций пробиться… Запомни: ты имеешь только то, чего стоишь сам. Работать очень много придется – но ни в коем случае не опускай рук. Стремись к поставленной цели! Забудь о том, что цель трудна и, может быть, даже невозможна, помни только направление. Работай упорно и настойчиво. Ничто на свете не заменит упорства и настойчивости! Понимаешь, о чем я? Ни талант, ни гениальность, ни одаренность… ничто! Цель впереди – это лишь один процент таланта, и девяносто девять – упорства и тяжелой работы. Не сиди на месте! Карабкайся вверх! Добивайся! Шаг за шагом вперед двигайся. Если устал – остановись, отдохни недолго… это можно. Но потом снова вперед! Приложи максимум усилий, все, что от тебя потребуется и сверх того. Тысячу раз пни стену, которая стоит на твоем пути, – и тогда на тысячу первый она упадет.

Серега кивнул. Чего уж тут непонятного…

– Это первое. И второе. Профессионализм невозможен без фанатичной одержимости своим делом. Именно одержимость питает то самое упорство в достижении цели. Все хорошие профессионалы когда-то начинали с нуля – но именно фанатизм помог им стать лучшими. «Фанат режима» – именно про таких. Профессионалами не рождаются, ими становятся – и только поистине любящий свое дело сможет превзойти остальных. Годы тренировок, литры пота, тысячи расстрелянных патронов. И все это ради того, чтоб быть лучшим.

Серега снова кивнул. И с этим тоже все ясно. Дело свое он любит, так что в этом батьку не подведет…

– Так говоришь, будто навсегда прощаешься, – укоризненно сказала мама.

– Не вмешивайся, женщина, – полушутливо отозвался отец. – С сыном прощаюсь. И нужно ему серьезные вещи сказать, чтоб на всю жизнь запомнил. Чтоб следовал им, даже если не вернусь. Вот это и есть мое прощальное наставление.

– «Не вернусь»?.. Дурак, – сказала мама и отвернулась.

Отец поглядел на Серегу и пожал плечами. Женщины, что с них взять.

В дверь стукнули – и в ответ на отцовское «заходи» просунулась голова одного из его младших подмастерьев.

– Семейству Сотниковых – общий привет! – улыбнулся парнишка и помахал рукой. – Даниил Сергеич, я прибыл. Что грузить? Это? – он кивнул на баулы.

– Да, они. Грузи и меня подожди, я скоро, – ответил отец.

Поднялся – такой массивный, широкоплечий, с ручищами-лопатами. Облапил Серегу, второй рукой притянул к себе жену. Поцеловал обоих – одну в щеку, другого в макушку.

– Полгода, Наташ. Максимум – год. И назад. Как штык. Сходим, поглядим и вернемся. Нельзя иначе, сама должна понимать. Все будет хорошо.