Текст книги "Жалкие создания (СИ)"

Автор книги: Денис Филонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Попался!

Что-то с молниеносной скоростью накинулось на меня сзади, втыкая в спину острие какого-то кинжала. Мгновение позже я почувствовал острую боль под ребрами и обессилено свалился на колени. Передо мной возвышался Мусорщик, с дьявольской улыбкой поигрывающий двумя серпами в руках.

– Обожаю такие моменты, – сказал он. – Все кончено, но они упорно продолжают сопротивляться.

Я отползал от него к кладовке и за мной по полу тянулся кровавый след. Наблюдая за моими безнадежными стараниями, он даже рассмеялся. Подошел почти вплотную.

– Я буду ждать тебя по ту сторону, Дилан. Смерть – это не конец... это лишь начало! Ты скоро увидишь это.

– Нет! Не надо! – закричал я. – Пожалуйста!

Он замер, долго смотрел на меня выпученными глазами, затем сделал пару шагов вперед... и с грохотом повалился на пол. Из его спины торчала длинная рукоять топора. Я тяжело выдохнул. Неужели! Тайлер все-таки сумел это сделать. Грудь судорожно вздымалась, готовая разорваться изнутри. Обливаясь потом, я начал вставать, но тут Мусорщик конвульсивно дернулся, потянулся ко мне и сомкнул свои паучьи шершавые пальцы на моей шее. Я захрипел и замахал руками, пытаясь спихнуть его с себя. Он надавил большим пальцем на глубокую рану в моем плече и старые стены дома вновь огласил пронзительный надрывный крик. Я заскрипел зубами, с трудом стараясь не обращать внимания на то, как он копается в моей плоти. Мусорщик сдавил горло сильнее.

– Я хочу вскрыть тебя и посмотреть, что внутри! Быть может, правда там! Правда в твоей коже! – из его рта вытекали темно-багровые сгустки и капали мне на лоб. Я потянулся к серпу, валяющемуся в стороне. Схватился за ручку и с размаху всадил острие прямо ему в ухо.

Но этого было не достаточно. Со стоном выбравшись из-под гигантской туши, я вытащил из него топор, оставленный между лопаток, и принялся с яростью кромсать тело на части. Брызги крови разлетались во все стороны. Замахивался и опускал тяжелое лезвие на дергающийся труп, который, словно в агонии, трясся и пытался сбежать. Руки рефлекторно извивались, как живые, что подстегивало меня продолжать эту безумную игру. Я думал, что он до сих пор жив. И поэтому, орудуя топором точно мясник на скотобойне, мощными ударами погружал широкое лезвие в его туловище. С чавкающим звуком вытаскивал и снова наносил удар. Кровь вскипала в венах, придавая энергии, словно говорила мне «только не останавливайся, продолжай еще, еще, еще». С каким удовольствием я размозжил неправильной формы череп, вымещая всю свою злобу, всю ненависть. Наблюдал, как разлетаются к чертям ошметки его мозгов и костей...

Кто-то пристально следил за мной. Я так увлекся, что не заметил этого сразу. А потом увидел... из темного угла выступили тени. От них несло холодом, могилой и тленном. Я отошел назад, выпуская из рук топор. Они медленно, как будто слепые, как дети еще не научившиеся ходить, ползком подобрались к «черно-красной куче» мистера Ранко. Раздался сухой стон наслаждения, после чего отвратительный хлюпающий звук, как будто вышедший из комы вампир давился, но жадно глотал свою кровавую микстуру. Я отвернулся. Когда же снова невольно бросил в их сторону взгляд, из тех останков, что сохранились, образовалось какое-то странное, густое, зеленоватое облако. Оно парило над костями, словно изучало их, а затем взмыло вверх, скрываясь в потолке. У меня перехватило дыхание. Кэлвин? Я бросился в мансарду.

34

Прихрамывая и спотыкаясь, я едва ли добрался до конца узкой крутой лестницы и, ощущая, как меня стремительно покидают силы, присел на ступеньке, чтобы отдышаться. Приложил ладонь к правому боку; рана горела и из нее сочилась кровь.

– Хорошо, очень хорошо... – услышал чей-то знакомый голос. – Замечательно. Плоть от плоти... свет умоется в крови...

Я придвинулся к проходу и заглянул в комнату. На столе в центре помещения стояли четыре канделябра, в которых горела дюжина свеч. Овальное окошко было закрыто дырявым пледом. Две фигуры возле стола о чем-то горячо спорили. Я сощурился и узнал Тайлера. С кем это он разговаривает?

«Этого не может быть, – подумал я. – Не возможно!»

Вторым был Элифас. Как он изменился: неподвижно-угрюмое лицо, словно высеченное из камня, заросшее седой клочковатой бородой, испещряли рубцы. За спиной его развевался серый грязный плащ.

– Нужно поторопиться, – говорил он. – Скоро наступит рассвет. Приведи мне девчонку. Ты меня понял?

– А без этого никак? – раздражено сказал Тайлер. – Зачем она нужна?

Элифас перестал кружиться вокруг стола и бросил кровожадный взгляд на Тайлера.

– Хочешь вернуться? Скучаешь по тем временам, когда ты был просто куском дерева?

Лицо Тайлера в свете огня исказилось.

– Без нее Дилан будет полностью принадлежать нам, – объяснил он. – Этими телами я возделал свой сад. Я построил этот дом из костей и черепов. И не хочу, чтобы он разрушился.

– Почему Дилан? – спросил Тайлер. – Почему нельзя взять кого-нибудь другого? Он уже ничего не может.

– Дилан идеальный кандидат. Ты был таким же. Правда потом мне пришлось над тобой хорошенечко поработать.

– А если он откажется? Что если больше не захочет выполнять твои поручения?

– Тогда он показательно вскроет себе жилы. А потом я отправлю его туда, где его выпотрошат, как рыбу. Ты знаешь те миры возмездия, откуда духи возвращаются «другими». Не думаю, что он вернется...

– Что здесь происходит? – спросил я, ступая внутрь и потрясенно взирая на них. Они застыли подобно каменным скульптурам. – Элифас, ты... т-т-ты дьявол? – запинаясь пролепетал я.

Его глаза злостно сузились.

– Нет, я всего лишь владелец этой чертовой темницы. Перевозчик душ. И я делаю все, чтобы поддерживать тут порядок!

Меня зашатало, ноги не слушались. Я поддался вперед, опираясь на стол и опрокинул его вместе со всем содержимым. Канделябры полетели на плед, который моментально вспыхнул огнем, словно был облит бензином, а через пару секунд – и вся стена пылала ярким, каким-то нереалистическим пламенем.

– Не-е-е-е-е-ет! – зверино издал вой Элифас, и как будто вместе с ним завыли тысячи душ, плененных Мертвым домом. – Не-е-е-е-е-е-ет!! Не-е-е-е-е-е-е-ет!!!

Элифас растворился в кошмарном, ослепительном огне, словно тот поглотил его. Пол затрясся и затрещали доски. С потолка прямо перед самым носом обрушилась балка.

Я выскочил из мансарды. Оказался на втором этаже. Дом бушевал, хуже чем корабль при шторме, и светился изнутри каким-то чужим, мрачным, фосфоресцирующим светом, как если бы комнаты были заполнены причудливыми осиновыми гнилушками. Все выглядело как-то зыбко... как в кошмарном, бесконечном сне, из которого нет выхода.

В этом ирреальном, душном и тесном пространстве, где в бешенстве извивались тени, в глубине его клокотало нечто; подобно вою громадной умирающей твари.

Вихрь сорвал со всех стен готические обои – ненавистные мне «черно-белые лилии» – и я задохнулся от ужаса, увидев какое поистине нечеловеческое зрелище предстало перед моими расширенными глазами. В стенах торчали изуродованные голые тела. У них не было кожи. Сплошной комок кровавых гнилых мышц. Лица, искаженные в муках, нельзя было нормально описать. Они словно были частью этих стен, плотно срослись с ними и не могли отделиться. Воздух прорезали их невыносимые громкие стенания и визг. Все те, кто умер здесь – покончил жизнь самоубийством. Их медленно, как будто с наслаждением, пожирали языки пламени. Вот он – пульсирующий гнойник! Свалка потерянных душ. На одной стене я прочел криво нацарапанное сияющее страшным отчаянием слово – «Суфэтх»...

Дым проник в ноздри, и я закашлялся, упав на колени. Попробовал вздохнуть, но горло обожгло горячим воздухом. В сознании помутилось. Я ощущал жар, словно сам был объят огнем, и безнадежно задыхался. Невыносимая боль пронзила мышцы. Кожа как будто отделялась, сползала с костей и шлепалась на пол, оставляя от меня лишь скелет, наполняемый дымом. Это конец. Лучше остаться здесь. Силы окончательно покинули меня. Двери вряд ли откроются. И мне не добраться до них...

Не скажу точно, как долго я пролежал распластанный на полу, однако почувствовал, как меня кто-то куда-то тащит. Знакомые черты лица проступали сквозь клубы дыма. Это был Генри! В рваных лохмотьях, с растрепанными волосами, сажей на лице и запекшейся кровью. Что, черт возьми, здесь происходит?! Он волок меня, словно мешок. И я не мог пошевелиться, глаза слезились от дыма. Мне только кажется, что это Генри – мой лучший друг. Тогда я понял – это галлюцинации, возможно, от кровопотери или усталости, или же все вместе. Он вынес меня на улицу. Над городом собрались хмурые тучи и моросил дождь. Генри оставил меня на газоне. У тротуара уже собралось несколько полицейских с мигалками, пожарная машина; они уже разматывали пожарный рукав. Ко мне подскочил один офицер в синей форме и склонился надо мной. У него были усы, колышущиеся, когда он говорил.

– Не волнуйтесь, сэр, все будет хорошо. Вас скоро доставят в больницу.

Я попытался приподняться на локтях и болезненно застонал. Он уложил меня обратно.

– Главное, не шевелитесь, сэр. Помощь уже на подходе.

–... Лаймон – это ты? – захрипел я не своим голосом.

Он нахмурился, чуть отодвинулся и ошеломленно на меня уставился. Появились санитары. Меня переложили на носилки и погрузили в «скорую помощь». Перед этим я успел разглядеть чей-то силуэт в горящем окне второго этажа особняка. Хотелось на прощание показать ему средний палец. Но я воздержался.

Меня доставили в клинику. Грохот каталки, на которой меня везли по коридору, отдавался в ритм с моим скачущим сердцем. Перед глазами был только белый, белый потолок, словно белоснежные зубы прилежного стоматолога. Яркие потолочные светильники мелькали один за другим, словно фары машин. А затем мы остановились. В поле зрения возник объект. Я заморгал, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Это была рыжеволосая девушка в белом халате.

– Я люблю тебя... – шепотом сорвалось с губ; возможно, их владелец и не осознавал, что говорит. – Люблю тебя... прости... я очень люблю тебя...

– Дилан... – Ее синие глаза блестели от слез.

–... Не самый удачный момент, чтобы признаться, да?

Она выдавила улыбку, но продолжала плакать.

– Нет... самый раз... – Вложила свою хрупкую ладонь в мою. – Обещай, что мы еще увидимся, – сказала она тоном не терпящим возражений. – Пообещай мне.

– Обещаю... куда я от вас денусь, мисс Уэйд. – шепотом произнес я.

Я не хотел отпускать ее. Но глаза закрылись сами собой, и я наконец провалился в глубокий, беспокойный сон.

35

Дом сгорел дотла, земля была выжжена, осталось только горстка поленьев. И во время обследования обломков на предмет выживших, нуждающихся в помощи, было обнаружено целое кладбище: гора трупов, изуродованных различным способом до неузнаваемости, бесчисленное множество чьих-то останков; скелеты, присыпанные пеплом и золой, лежали повсюду; от них страшно несло разложением. Мертвый дом был разрушен и все его жертвы всплыли наружу. Он больше не удерживал их. Они не служили его опорой.

Вскоре весь город гудел новостями об этих ужасающих событиях. Меня обвинили в смертях многих пропавших за последние несколько лет, даже тех, кого я по-настоящему и не убивал, не видел никогда в жизни, однако чего уж там – город был напряжен, как мыльный пузырь, готовый лопнуть в любой момент. И я действительно видел тогда Генри. Это он спас меня и убил Мусорщика. Он добровольно сдался полиции и признался во всех убийствах, а также хотел забрать мою вину на себя, в надежде, что меня выпустят на свободу. Но, как вскоре выяснилось, я долгое время жил в Мертвом доме.

На суде огласили приговор – виновен, подлежит смертной казни под воздействием электрического тока. Мне предложили, чтобы я сказал свое последнее слово. Я не был великоречивым, не призывал к милосердию окружающих, не пытался оправдаться и был весьма краток:

– Хотите я спою вам песню Криса Барнса? – (Примечание автора: Крис Барнс – вокалист группы «six feat under», играющей в стиле грув-дэт-метал, тексты песен наполнены грязью, смертью и убийствами). В судебном зале тогда на мгновение воцарилась тишина. Мне было больше нечего сказать. И меня, закованным в наручники, увели под возмущенные возгласы, крики и свист толпы.

36

Если ты действительно хочешь вернуться в те места, где ты был по-настоящему счастлив и остаться там навсегда – возможно, у тебя получится это сделать. У меня получилось. В ту ночь мне приснился совершенно удивительный сон. Это не был один из тех кошмаров, что снились мне каждый день в проклятом доме. Нет, он был прекрасен и настолько реален. Я не хотел просыпаться, понимая, что все еще нахожусь здесь, в убогой холодной камере для заключенных, один. Пялиться в пыльную стену с облупившейся зеленой краской. Сегодня меня посадят на электрический стул. Я слышу, как гремят подошвы ботинок, идущих по коридору надзирателей, как звенит в чьей-то руке связка ключей. Я присел на койке. Сейчас они откроют решетчатые двери и выведут меня на казнь... столько смертей – и ради чего?

Я не жалею о таком исходе и, следуя по коридору, чтобы не было страшно буду думать о том сне. Мусорщик был прав отчасти. Бояться больше не надо. Это не конец... единственное, что мне не дает покоя и разрывает на части душу... надеюсь, Линда поймет и сможет меня простить...

ПРОЛОГ

Я стоял на террасе дома Линды. В глубоком чистом небе горел сверкающий огненно-рыжий диск, посылая прощальные светлые лучи на зеленые лужайки, раскинутые вдоль тихой, спящей улицы. Погода благоприятствовала. В вечернем прохладном воздухе ощущалась свежесть и цветение, как будто после дождя. Ветер нежно обдувал лицо и волосы. Я волновался, как впервые. Это было приятное волнение; предвкушение чего-то захватывающего. Постучал в дверь и спустя пару секунд ее открыли.

– Привет, Дилан.

Губы расплылись в радостной улыбке. Я смотрел на нее и не мог оторвать взгляд. Она засмеялась, и я вошел внутрь... это всего лишь сон?

Конец

Она 120

Она 120

Пока вы спите слишком долго, с миром может произойти ужасная и невообразимая вещь, последствие которой, принудит вас бороться за жизнь...

Это утро было особенным. Суббота. Дерек проснулся в лучах золотого солнца и широко улыбнулся. Сегодня ничего не сможет испортить его поход в очередную заброшку. Он встал, подтянулся, мурашки побежали по телу, от чего улыбка сделалась еще шире, оделся по-летнему; серые шорты и футболка черного цвета с изображением желтого смайлика и вышел на кухню. Мама Дерека готовила блины, а на столе была тарелка с вареньем. «Идеальное утро»,– подумал Дерек и, умывшись, уселся за стол.

– Доброе утро,– сказала мать Дерека, миссис Флора,– как спалось?

– Я уснул слишком рано,– ответил Дерек,– поэтому всё отлично. А что там насчет горячих блинчиков?

Мисс Флора ухмыльнулась и поставила огромную стопку, как показалось, идеально круглых блинов.

– Слушай, – внезапно сказала мисс Флора,– я тут утром заходила к тебе в комнату и совершенно случайно увидела фотографии на экране компьютера…

– Мам,– перебил её Дерек, уплетая блины один за другим,– я думал, мы всё выяснили. Я же говорил, что это моё хобби. Ты меня не остановишь.

– Но ведь,– не удержалась мисс Флора,– это очень опасно. На тебя в любой момент может упасть кирпич или ещё хуже – стена.

Дерек тяжело выдохнул и закатил глаза, отодвинув тарелку блинов в сторону.

– Мам,– начал он,– всё будет хорошо. Я только пробегусь по коридорам, сделаю пару фотографий и всё, ясно? Ничего опасного я в этом не вижу.

Мисс Флора выключила печь, судорожно оглядела сына, и опасение выступило на ее лицо.

– Хорошо, но я не могу отпустить тебя одного. Мало ли, вдруг там, скажем так, бродяги водятся. Ты пойдешь с Роджером, и только с ним. Я знала, что тебя не уговорить.

– Кто это? – усмехаясь, спросил Дерек, – кто это, Роджер? Я не знаю никаких Роджеров.

На лице миссис Флоры появилась еле заметная улыбка, но, чтобы казаться более обстоятельной, она пыталась сдержать смех, ибо Дерек мог пренебречь приказом.

– Не издевайся,– уже сделав грозный вид, сказала мисс Флора,– Роджер твой старший кузен. И ты пойдешь либо с ним, либо ты вообще никуда не идёшь.

– Ну, мам, он ведь вечно указывает что мне делать. С ним скуч…– Дерек не закончил свою реплику, потому что заметил воспламеняющийся взгляд матери.– Хорошо, хорошо. Так уж и быть. Я зайду к Роджеру, ну или позвоню...

Прошло не больше двадцати минут, как Дерек, уже одетый, шел к ближайшему пит-стопу, одновременно набирая телефон Роджера.

Солнце палило во всю мощь. Асфальт горел, и можно было видеть, как от него, вверх, плывет прозрачный пар. Птицы, пролетая над головой, пищали о невыносимой жаре, и тут же садились на деревья, чтобы укрыться тенью.

–Привет, Роджер,– сказал Дерек, когда услышал, что звонок приняли.– Можешь выйти?

– Что-то случилось?– спросил его кузен.

– Я тебе все объясню, если ты выйдешь.

Последовало молчание со стороны телефона, затем шаги и голос.

– Ладно, сейчас я оденусь. Жди.

Дерек положил телефон в рюкзак и думал о том, как кратко и ясно объяснить ему дикое желание посетить заброшку. Также грамотно нужно было проявить интерес к походу. Роджер не любит такие вещи, к тому же он такой медленный человек. Дерек уже нервничал, ожидая его. В голове складывались картинки из предстоящего, из коридора, осыпанного пылью и всякими бумагами, стен, измазанных краской или граффити, разные комнаты и не менее завораживающие залы, возможно, если повезёт, им удастся наткнуться на подвал или что-то в этом роде. За ними всегда прячется какая-нибудь тайна...

Наконец, дверь подъезда приоткрылась, и Дерек хотел было помахать рукой, но тут же дёрнул ладонь обратно, так как силуэт не принадлежал спортивному телосложению старшего кузена. Это была старуха в серых лохмотьях. Ее руки, казалось, были не естественно длинными и тонкими. Она странно поглядела на Дерека и сплюнула прямо перед его ногами.

– Умерщвление за твоей спиной,– яростно прохрипела старуха,– смерть ликует, смерть ликует! Два огня угаснут в эту ночь…

Безумная старуха, не сводя холодного взгляда с Дерека, подходила всё ближе. Солнце будто скрылось, и черные тучи накрыли город. Дерек попятился назад и вскричал, когда увидел, что у старухи начинают закатываться глаза.

В этот момент, тяжёлая дверь подъезда снова открылась и на асфальт ступила нога Роджера. Он посмотрел на Дерека, накрывающего себя обеими руками.

– Ты чего это?– изумился Роджер, но тут же понял причину, – а, понимаю, солнце напекло. – Улыбнулся качок.

Дерек быстро убрал руки с лица, выпрямился и огляделся в разные стороны. Всё было как прежде. Солнце также палило, деревья отбрасывали четкую тень, птицы пищали и жаловались на жару.

Дерек немного помолчал. Потом бросил взгляд на улыбающегося Роджера. Он указал пальцем на дорогу, тем самым приглашая его пройтись. Оба пошагали по тротуару. До пит-стопа оставалось около двухсот метров.

– Внемли,– резко и саркастически обратился Дерек,– у меня к тебе предложение. В общем, идем со мной в заброшку. Мама запретила идти одному, предполагая, что там могут быть, якобы, пьяные бездомные. Можешь считать, что это просьба моей мамы, поэтому отказаться тебе будет крайне неудобно, так как она до сих пор скрывает от твоих родителей, что ты куришь…

Роджер быстро спохватился и агрессивно посмотрел на младшего кузена.

– Ладно! Ладно!– выпалил он,– я пойду с тобой, но только по просьбе миссис Флоры, а не потому что ты так захотел.

– Поверь мне,– ухмыльнулся Дерек,– я был против этой идеи. Кстати, смотри, нам улыбнулась удача. Такси к нашим услугам.

В этот момент к краю обочины подъехал желтый автомобиль, и водительское окно спустилось вниз, видимо, таким образом, шофер пытался спастись от духоты в салоне. Парни приблизились и сели в машину. Оба на заднее сиденье. Дерек назвал адрес и на лице водителя, отраженное через зеркало заднего вида, последовало удивление. Наверное, он давно уже не слышал такого адреса. «Но адрес есть, значит нужно ехать»,– мелькнуло в голове у водителя. Машина медленно тронулась и, набирая скорость, поехала в довольно долгое путешествие.

Минут сорок машина ехала гладко, по ровной асфальтированной трассе. Но затем, салон автомобиля стал трястись, что, естественно, означало скорое прибытие к месту назначения. Тем временем, в салоне, ровным счетом, ничего не происходило. Роджер злился на Дерека, за его вызывающий тон и язык без костей, а Дерек предвкушал надвигающееся событие. Они двигались еще 15 минут…

Вот, уже показался двухметровый металлической забор, затем белая кирпичная стена. Ладони Дерека стали влажными, а по лицу скользили мелкие капли пота. Тело напряглось, и зеленые зрачки принялись расширяться. Наконец, машина сделала остановку, и парни выползли из жаркого, напекающего тело, салона. Здесь воздух был заметно лучше, чем в городе, поэтому Роджер глубоко вдохнул и потянул руки к солнцу.

– Ребята,– вдруг заговорил шофер,– интересно знать, зачем вам это место? Если вы собрались туда,– он указал на огромное заброшенное здание,– то это весьма плохая идея.

Дерек в изумлении посмотрел на водителя. Роджер всё также стоял в стороне и тянул руки вверх, словно разминаясь и, делая небольшую разминку.

– Почему это моя идея посетить заброшенное здание, является плохим? Тоже боитесь, что там могут оказаться безумные бродяги? – Саркастично спросил Дерек.

– Бродяги вряд ли сунуться туда. Да и те, кто жил в нашем городе хотя бы не менее шестидесяти лет, знает, что случилось в этой больнице 1897 года.

– Хотите сказать, что вам уже сто двадцать лет? – Вмешался Роджер, закончив разминаться.

– Нет, совсем не так, – улыбнулся мужчина, – мне всего пятьдесят, но моя бабушка работала в этой больнице хирургом и в ту ужасную ночь состоялась тяжелая операция, к которой она, как мне кажется, была не готова. Помню, был еще юнцом и к нам в глубокую ночь нагрянули ее сотрудники или кто-то там еще, к сожалению, подробности стерлись в моей памяти. Но я точно помню, что в апрельскую ночь 1897 года погибли многие сотрудники и доктора. Моей бабушке удалось выжить. После долгих уговоров, она рассказала мне ужасающую вещь, после чего я несколько месяцев спал очень плохо. Мне снились жуткие вещи, я видел, как сжигают трупы, видел убийства, слышал крики, которые разрывали мое сердце по ночам, видел, как отцы в церкви крестятся, испытывал страх и опасение перед заголовками газет, передающие какую-то информацию про убийства в больнице. Что-то поистине жестокое и темное безжалостно расправлялось с невинными людьми, что-то высокое и худое, мерзкое и бросающее в иступленную дрожь при оном только виде. И бабушка призналась, что это была ее пациентка, болевшая неизвестным человечеству вирусом, отдаленно напоминая симптомы рака, при которых тело истощается, и волосы начинают выпадать, как сухая солома. Но у этого заболевания была одна странная особенность. Кости пациентки росли с каждой проведенной минутой на операционном столе, они рвали кожный покров на плечах, коленях, на пятках и так по всему телу, пока не останавливались от того, что человек погибает. Но потом, когда проходит некоторое время, она встает и начинается ад. Поэтому, – явно завершая свою историю, сказал водитель, – я, ребятки, не советую идти вам туда, если вы не хотите испытать ужас, несравнимый ни с чем в этом мире. Ведь по слухам… она, пациентка, до сих пор бродит в этих местах, благодаря странной пентаграмме, который был нарисован во время побега моей бабушки, она заметила, как пациентка подошла к стене и чьей-то оторванной кистью сотворила безумие. И я до сих пор благодарю бога за то, что он спас мою бабушку, последнего родного человека для меня…

Дерек и Роджер посмотрели друг на друга и украдкой засмеялись. Дерек, которому явно позабавился рассказ, подошел к водительскому окну.

– Вот деньги за проезд, – он полез в карман шорт и достал пару зеленых помятых бумаг, затем сунул их в протянутую руку водителя, который прибывал в недоумении, – и да, вам стоит заняться писательством. Фантазируете вы шикарно!

– Аккуратней, ребятки. В этих местах бывает опасно.– Улыбаясь, сказал водитель, и машина тронулась с места.

Роджер сделал прощальный жест рукой и, совместно с Дереком, повернулся к белому зданию, еще раз вспоминая безумную историю водителя.

– Ты же не думаешь, что это все правда? – подсмеиваясь на Роджером, сказал Дерек. – Я полагаю, ты не настолько безнадежный, чтобы верить в это.

– Заткнись и пошли уже. Чем быстрее мы обойдем там все, тем быстрее вернемся домой.

Теперь внимание парней полностью устремилось к заброшенной больнице.

Как и говорилось, здание ограждал двухметровый забор с заостренными наконечниками вверху. На первый взгляд казалось, что забор абсолютно целый, но, как во всех старых заборах, бывали и щели. За ограждением находился парк, маленький скверик с невысокими деревьями, которые, несмотря на свою низкорослость, отбрасывали густую тень на слегка пожелтевшую и короткую траву. Казалось, там прохладно. А позади парка стояло то заветное здание. Её стены, как полагалось, потрескались в самых разных местах, но все они ничтожны, чтобы причинять серьезный вред. Пять этажей в высоту и необъятная ширина завораживали Дерека. Прежде он не бывал в таких габаритных заброшках.

Последнее, что посетил парень, был двухэтажный дом мистера Филча. Мистер Филч был одиноким стариком и проживал за городом, там, где раньше была маленькая деревушка, сейчас же её не существует. Дома заброшены. Его жилище всегда вызывало некий страх у остальных поселенцев и все пытались обходить самый крупный дом, в местности, стороной.

Дерек и Роджер оглянули друг друга и решительно пошагали к главным воротам, однако, сразу же встретились с препятствием. Металлические ворота плотно запечатаны цепью. Дерек, в поисках

желанной щели, взглядом наткнулся на ржавый железный квадрат. Ржавчина накрыла большую часть таблички, но все-таки удалось прочесть некоторые буквы. Запись гласила: "Ост..р..жно рад..а..и..".

– Видал,– опасаясь, сказал Роджер,– здесь радиация. Подхватим ещё чего.

Он начал вертеть головой, явно выискивая что-то.

– Я тебя умоляю,– закатил глаза Дерек,– какая к черту радиация? Это больница, а не супер секретная лаборатория. Видимо, её здесь повесили, чтобы кое-кто не совал свой нос сюда. Неужели ты поверил, а?

– Пока ты болтал,– сказал Роджер,– я нашел нам вход.– Он пошагал чуть правее, затем наклонился, чтобы пролезть через помятые решетки, основавшие нечто похожее на полукруг.

Роджер был уже по ту сторону ограждения. Он взглянул на странное выражения лица младшего кузена. Дерек смотрел куда-то чуть выше головы Роджера. Он смотрел так, словно увидел там что-то совсем непостижимое уму. Роджер немного повременил и изучил уже испуганное лицо Дерека.

– Что?– раздраженно спросил старший.– Чего встал как вкопанный?

Дерек медленно поднял палец вверх, указал на что-то и завопил, что есть сил.

– Там призрак! – надрывался младший,– боже, Роджер, призрак! Призрак!

Роджер, словно позади кто-то сделал выстрел из дробовика, бросился обратно в щель и пролетел через неё как самая настоящая кошка. Он бросился прочь от решетки, однако, пробежав пару метров, запнулся и прокатился кувырком по траве. Быстро встав и отряхнувшись, Роджер посмотрел на больницу, а затем перевёл взгляд на Дерека. Тот истерично хохотал и держался за живот. Лицо Роджера загорелось, а глаза стали гневными.

– Идиот!– выкрикнул он,– клянусь богом, за свои шуточки ты поплатишься сполна! Я тебе это припомню, мелкий ублюдок!

Хоть это и была глупая шутка, но сердце Роджера билось в скоростном ритме, а ноги, подкосившись стали ватными. Пот скользил со лба ручьем. Внезапно, он почувствовал жгучую боль в области левой руки. Затем, он ощутил, что по кисти что-то медленно течёт. Дерек, тем временем, уже подошёл вплотную, держа в руках медицинский пластырь.

– Ладно, извини меня,– досадно сказал он,– я перегнул палку. Вот, держи, это поможет остановить кровь. Порез не хилый.

Роджер выхватил пластырь, вытер кровь рукавом, презренно оглянул брата и прилепил дропакс на рану.

Теперь, Дерек последовал через щель первым. Он ловко пробрался через проход и подал руку старшему брату. Тот своевременно пожал ладонь в ответ и, когда перелез через неё, накренился, чтобы найти что-то, что порезало руку. Действительно, с краю железного шеста торчал кусок выпирающего металла, с острия которого капала свежая кровь. Этот кусок выпирал, будто одинокая скала на краю острова, нагретая и ожидающая птицы, которая, в скором времени, должна подсесть на самый его уголок. Видимо, рука Роджера сыграла роль птицы, а кусок металла – нагретую скалу.

Между тем, Роджер вытянулся в полный рост и они, не торопясь, двинули через тот самый скверик, который, исключительно по их мнению, был прохладным. На самом деле, в частности, там была тень, но нагретый ветерок всё же нагонял духоту парням, поэтому они решили не медлить и войти внутрь здания.

Довольно быстро Роджер и Дерек прошли сквер. Теперь им нужно найти вход, неважно какой. Пусть будет маленькая дырка в стене, открытое окно на первом этаже, сломанные главные двери или что-нибудь ещё.

– Искать слишком долго!– крикнул Роджер, занятый какими-то поисками в стороне от Дерека,–возможно, нам стоит пойти на пролом! – Воскликнул старший брат и достал из под завала старых досок двухметровый железный прут.

Дерек коварно улыбнулся, посмотрел на окно первого этажа, стоявшее рядом с главным входом, и отпрянул на пару метров. Роджер замахнулся концом прута и ударил по деревянной раме окна. Ничего не произошло. Послышался голос Дерека, подбодряющий разными способами, в частности, «огненными фразами». Роджер взял разбег и, быстро набегая, ткнул наконечником прута по оконной раме. Та, на радость парням, поддалась; заскрипев, треснула, заметно ослабив своё укрепление. Раздался третий удар, после – четвертый. Наконец, Роджер ударил в пятый раз, и теперь-то рама визгнула, залетев внутрь здания.

– Добро пожаловать,– сказал Роджер, вытирая ладони об бока своих шорт.

– Да ты самый настоящий монстр!– Оживленно крикнул Дерек, пролезая через окно. Спустя несколько секунд он уже был внутри здания. – Видимо, окна здесь, на первом этаже, специально запечатали деревянной рамой, но кто бы то ни был, он не знал, что сюда придут Роджер и Дерек, коих не остановить деревом.

Теперь Роджер был внутри. Оба оглянулись. С краю комнатки, в углу, стоял квадратный незапамятный стол, на котором безобразно лежали донельзя пожелтевшие бумаги, еще больше бумаг валялось на полу, они были раскиданы по всему помещению. Поодаль стола лежал сломанный настольный фонарь с разбитой лампой, еще вкрученной в патронник. Внезапно, что-то щелкнуло за спиной Роджера, создавая короткую вспышку. Последовало еще два щелчка. Дерек ходил с цифровым фотоаппаратом, будто профессиональный фотограф, он изгибался и выделывал странные позы для снимка, отпуская камеру вниз, то наклоняя, то, наоборот, поднимая её над головой.