Текст книги "Вернувшийся(СИ)"
Автор книги: Денис Лапицкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Денис Лапицкий
Вернувшийся
Фантастическая повесть
Часть I
Над городом плыли тяжелые тучи. Косые струи дождя соединяли низкое серое небо и мостовые, по которым струились потоки воды. Ливневая канализация не справлялась с нагрузкой, и редкие прохожие были вынуждены хлюпать по лужам. В северном полушарии Кастора заканчивался сезон дождей.
Пробив пелену туч, черная, блестящая лаком и хромом машина спикировала к ярко освещенному зданию гостиницы «Эксельсиор» и зависла над посадочной площадкой. Двери скользнули вверх, и из машины вышли двое. Плотный крепыш в сером дождевике поддерживал под руку рослого мужчину, одетого в длинный, до пят, плащ из чешуйчатой, переливающейся черным и зеленым цветами кожи, и черную широкополую шляпу.
Ступив на упругий пластик платформы, покрытый тонким слоем дождевой воды, высокий неловко повернулся и едва не упал – крепыш с трудом успел удержать его.
– Осторожнее, господин Марун, – негромко сказал крепыш. – Постарайтесь двигаться помедленнее. После всего, что вам пришлось пережить…
– Как ты сказал? Пережить? – тот, кого назвали «господином Маруном», криво улыбнулся, и тут же закашлялся, словно эта пародия на улыбку причинила ему боль. Он вообще выглядел так, словно только что оправился после тяжелой болезни – лицо бледное, вокруг глаз залегли темные тени, плащ висит, словно на вешалке…
Крепыш смешался.
– Наверное, это не совсем подходящее слово, господин Марун.
– Да уж… Это самое неподходящее слово, Джереми.
Он сложил ладонь ковшиком, поднес к лицу, глубоко вдохнул запах. Потом поднял лицо вверх, и несколько минут стоял, ловя открытым ртом частые и крупные капли дождя.
– Может быть, лучше пройти в ваш номер? – спросил крепыш. – Неровен час, простудитесь и заболеете…
– Да уж, это было бы очень неприятно… Особенно после того, что мне пришлось пережить. Так, Джереми?
– Господин Марун…
– Ничего, Джереми, – Марун снова поднял голову к низкому, плачущему дождем небу. – Понимаешь, это ведь дождь. Самый настоящий дождь. Сильный и долгий. Под таким дождем хорошо ходить по улицам и думать… Или просто лежать в постели, слушая стук капель по стеклу. Я не слышал этого звука восемь лет. Восемь лет, Джереми. Восемь долгих лет… Без дождя. Без солнца. И даже без ветра.
Он помолчал.
– Впрочем, наверное, ты прав, Джереми. Пора спускаться в номер.
Он посмотрел на часы.
– Да и поужинать мне бы вовсе не помешало.
* * *
Сказать, что номер, забронированный за Маруном – конечно, его записали под другим именем, но это уже детали – был превосходным… значит не сказать ничего. Пять комнат – гостиная, две спальни, кабинет и персональный спортивный зал, не считая холла и огромной ванной. Окна выходят на две стороны света, стены обтянуты шелком, мебель ручной работы – и не какая-нибудь, а из натурального земного дуба… Словом, полторы тысячи в сутки. Выложить такую сумму за гостиничный номер могли позволить себе очень немногие люди.
– Сначала я приму ванну, – решил Марун. – А ты, Джереми, пока разберись с вещами, и будь добр, закажи ужин в номер… Мне мяса, бутылку красного и десерт. А себе – что захочешь.
– Хорошо, господин Марун. Может быть, вам помочь?
Марун остановился на пороге ванной комнаты.
– Джереми, ты меня несколько удивляешь. Чем ты можешь мне помочь в ванной?
Джереми залился краской.
– Я… я не имел в виду ничего такого, господин Марун. Я хотел только помочь, ведь вы еще не совсем оправились после…
– Я понимаю, – кивнул Марун. – Извини за неудачную шутку, Джереми. Видно, я и в самом деле еще не совсем пришел в форму.
Он закрыл за собой дверь и, сбросив одежду, погрузился в умеренно горячую – температура была самая что ни на есть подходящая – воду, пахнущую какими-то ароматными травами. Кожу приятно пощипывало, по телу разливалась блаженная истома, изгоняя усталость и боль.
Боль – не сильная, но тупая и изнуряющая – сопровождала его уже четвертые сутки кряду, словно надоедливый спутник, от которого никак нельзя отвязаться. Ломило суставы, ныл позвоночник, при каждом вздохе что-то сдавливало легкие. Эти неприятные ощущения преследовали с того самого момента, который отныне и навсегда останется для Габриэля Маруна вторым днем рождения. С того самого момента, когда он открыл глаза и увидел над собой обеспокоенное лицо Ксавье… Тот же Ксавье, один из лучших врачей, сотрудничавших с Семьей Фини, сказал Маруну, что боли пройдут позже, примерно через две недели. Однако пока Марун не мог засыпать без таблетки обезболивающего – правда, на то, чтобы не злоупотреблять лекарствами, принимая их постоянно, выдержки у него хватало.
В дверь ванной комнаты осторожно постучали.
– Да? – в голосе Маруна слышались хриплые нотки. Голос в последние четыре дня тоже какой-то не свой.
– С вами все в порядке, господин Марун?
– Конечно, Джереми. Что такого особенного может со мной случиться?
Парень за дверью смущенно засопел. Марун бросил взгляд на часы, которые были встроены в стену. Ого! Он валяется здесь уже сорок пять минут! Неудивительно, что парень забеспокоился. Надо бы с ним помягче – видно ведь, что он очень серьезно относится к своему заданию. Оно и понятно – далеко не каждому доверят сопровождать одного из Отцов Семьи Фини…
– Со мной все в порядке, Джереми. Сейчас я выйду.
Сказано – сделано. Не прошло и минуты, а Габриэль, превозмогая тянущую боль в костях и суставах, поднялся из ванной, и ступил на белое гидрофильное покрытие, выстилающее пол. Насухо обтерся дезодорирующим полотенцем. Из огромного – два на два метра – зеркала на него смотрел высокий, рослый человек. Кожа была неестественно бледной, и кое-где висела складками. Совсем недавно, каких-то две недели назад, он весил на шесть-семь килограммов больше. Что ж, такое даром не проходит. Ничего, пара недель хорошего отдыха на одном из курортных миров – и он снова будет в отличной форме. И из зеркала на него взглянет не бледная маска с глубоко запавшими глазами, а веселое, жизнерадостное, покрытое бронзовым загаром лицо. Проклятье, ведь ему всего тридцать пять!
Скривив губы в пародии на улыбку, Габриэль Марун облачился в уютный костюм спортивного кроя и вышел из ванной комнаты.
Джереми ждал его у двери.
– Ужин уже доставили, господин Марун.
– Отлично, Джереми. Не скрою, очень хочется есть, – Габриэль благодарно хлопнул крепыша по плечу и направился в гостиную.
– Соскучился я по хорошему куску мяса…
Он поднял блестящую крышку, которой был накрыт стоящий на столе поднос. Потом в недоумении взглянул на Джереми.
– Хм-м. Единственное, что я могу сказать сейчас, Джереми – у тебя есть чувство юмора. Хотя и немного странное.
Он опустился на стул с резной изогнутой спинкой и сиденьем, обтянутым драгоценным мараккским бархатом.
– Я понимаю, что нужно было ограничивать себя во время перелета, потому, что я не очень хорошо себя чувствовал и мог попросту заблевать полкорабля. Но теперь-то мы на планете! На моей родной планете! И что же, я не могу съесть хороший сочный бифштекс? Или картофельную запеканку с сыром? Или грибные оладьи? Или овощное рагу? Или рыбное ассорти с водорослями? – От перечисления блюд рот Габриэля наполнился слюной, а в животе громко заурчало. – А ты мне предлагаешь жиденький бульон вместо супа, желе вместо мяса, и всего лишь стаканчик сока вместо бутылки хорошего вина?
– Можно заказать еще сока, – простодушно предложил Джереми.
Габриэль странно посмотрел на парня и глубоко вздохнул.
– Ладно уж, не надо. Хватит и этого.
Медленно съев несколько ложек бульона – который, кстати, оказался вовсе не жидким, а крепким и вкусным, – Габриэль вновь посмотрел на Джереми.
– Ты что же, заказал себе то же самое?
– Да, господин Марун. Это было бы нехорошо – есть мясо, когда вы едите желе.
Габриэль покачал головой.
– Эх, Джереми, учить тебя еще и учить.
Он коснулся клавиши интеркома.
– Обслуживание номеров, – послышался мелодичный женский голос.
– Добрый вечер. Я хотел бы заказать телятину, овощной гарнир, бутылку «Мардуф», слоеные пирожки и кофе. В номер 49–07. Спасибо.
– Через десять минут ваш заказ будет доставлен.
Интерком отключился.
– Ты молод, Джереми, и не должен себе ни в чем отказывать. Если тебе хочется чего-то – сделай это. Если твое желание не вступает в конфликт с моралью и законом, конечно.
Лицо Джереми вытянулось.
– Ты, наверное, думаешь: «что за ерунду он несет»? – сказал Габриэль. – Второй человек в Семье Фини говорит о том, что нужно уважать закон – это ли не странно?
Джереми ничего не сказал, но по его виду Габриэль понял, что попал в точку.
– И, тем не менее, это так, – продолжал Габриэль. – Именно потому, что мы уважаем закон, мы и называемся Семьями. Семьями, Джереми, а не бандами. Мы – это не Синдикат и не Новые Триады. У нас есть Кодекс. Ты знаешь, что ни одна из Семей не связана с распространением наркотиков – ибо это зло, оправдать которое не могут никакие прибыли. И, как гласит Кодекс, Джереми – любой, кто совершает насилие в отношении женщины или, не приведи Господь, ребенка, будет казнен самой же Семьей. То же самое и с наркотиками – любой, кто свяжется с ними, подписывает себе смертный приговор.
– Я знаю, – кивнул Джереми. – Я сам состоял во Внутренней Чистке…
– Тогда что же я тебе рассказываю, – хмыкнул Габриэль, отправив себе в рот ложечку желе. – Но где же твой ужин? Десять минут уже почти истекли…
В дверь негромко постучали.
– Ну наконец-то… Войдите!
– Да уж мы-то войдем, войдем!
Дверь распахнулась, и в комнату буквально ввалились два человека. Один был толст, словно бочонок – правда, этот «бочонок» был затянут в отличный костюм от Бешавро. На круглом лице толстяка сверкала улыбка. Звали толстяка Джанфранко Фини, и он был первым человеком в Семье Фини. Второй – болезненного вида субъект с покрытым глубокими морщинами лицом – именовался Гвидо Босси, и был одним из Отцов Семьи Босси, которой, кстати, и принадлежал «Эксельсиор». Гвидо тоже улыбался. Следом за ним вошли два стюарда, вкатившие в комнату столики, уставленные яствами. Их было намного больше, чем заказывал Габриэль – и при взгляде на них становилось ясно, что даже отличным поварам, которыми славился «Эксельсиор», пришлось основательно потрудиться, чтобы создать такое великолепие. А вино? Гвидо наверняка пожертвовал парой бутылок из своего личного винного погреба, который он пополнял самыми лучшими винами уже не много ни мало сорок с лишним лет, и который считался одним из главных «отличительных знаков» Семьи Босси. Стюарды, оставив столики, вышли, повинуясь чуть заметному движению руки Гвидо, а еще через секунду в комнату вошла девушка. Пышные темные, слегка вьющиеся, волосы, тонкие брови вразлет, темные глаза, опушенные длинными густыми ресницами, легкий румянец на гладкой матовой коже, сочные алые губы, словно вырезанные из цельного рубина… Узкое черное платье облегает тело, оставляя открытыми большую часть спины и руки.
– Габриэль, мальчик мой! – Джанфранко обнял Маруна так, что у того затрещали кости.
Не сдержавшись, Габриэль застонал.
– Осторожнее, медведь, – с улыбкой сказал Гвидо. – Ты же не хочешь убить мальчишку.
– О, Иисусе, прости старика, – Джанфранко тотчас же отстранился от Маруна. – Я и забыл, что ты еще не совсем пришел в себя…
– И не приду, если меня будут встречать так гостеприимно, – усмехнулся Габриэль, потирая рукой бок.
– Как я рад тебя видеть! – лицо Джанфранко сияло улыбкой. – Честно говоря, я не очень-то верил в то, что мы сможем вытащить тебя. Но ты здесь, Габри, мальчик мой, и это превосходно! Это нужно отметить! Гвидо, где это прекрасное вино, о котором ты прожужжал мне все уши?
Гвидо уже откупоривал бутылку.
– Кстати, Габриэль, что за фокусы ты тут вытворяешь с заказами в номер? В ресторане гостиницы для тебя заказаны лучшие блюда, а повара получили, так скажем, очень ценные указания по поводу того, как и чем тебя потчевать… А теперь они уж и не знают, что делать – плакать или смеяться. – Джанфранко указал на стол, где красовались чашки из-под бульона и тарелочки с недоеденным желе.
– А, – усмехнулся Габриэль, – за это я должен благодарить моего телохранителя, Джереми, которого, кстати, вы сами ко мне и прикрепили.
Гвидо и Джанфранко посмотрели на сопровождающего Габриэля парня так, словно впервые его увидели.
– Это не дело, – сказал Джанфранко, покачав головой. – По-моему, молодой человек с излишним рвением относится к своим обязанностям.
– И то правда, – кивнул Гвидо. – Прилететь на родину, и не спрыснуть это событие? Куда это годится?
– Подождите, – вскинул руку Габриэль. – Не стоит его ругать. Я думаю, он прав – пока мне еще рановато чревоугодничать. А то вдруг хуже станет…
Гвидо удивленно вскинул брови.
– То есть, ты хочешь сказать, что все это, – он указал на уставленный разносолами столик, – приготовлено зря?
– Ну, почему же зря, – Джанфранко подхватил с широкого блюда маленький бутербродик со светло-серой белужьей икрой и принялся жевать. – М-м, божественно!
– Обжора, – хмыкнул Гвидо, глядя на то, как Джанфранко хрустит хорошо прожаренной шляпкой ледникового гриба с Фроста. Потом повернулся к Маруну.
– Ладно, бог с ней, с едой. Но хоть глоточек вина ты выпьешь? А, Габри?
Габриэль рассмеялся. Тут же заныли ребра, но Марун и виду не показал, что ему больно.
– Ну, разве что вина…
– Вот это другой разговор, – заулыбался Гвидо.
Откупорив бутылку, он наполнил бокалы густым темно-красным вином, передал один Габриэлю, остальные раздал Джанфранко и Джереми.
– Кстати, Гвидо, – сказал Марун, – не пора ли представить нашу очаровательную гостью?
Он указал на девушку, которая сидела в углу комнаты в широком низком кресле, и неторопливо листала толстый глянцевый журнал.
Если бы Гвидо не держал в одной руке бутылку, а в другой бокал, он непременно хлопнул бы себя по лбу.
– Господи, совсем забыл! – Он повернулся к девушке. – Это Кэролайн, познакомься. Не правда ли, она красавица?
– Вне всякого сомнения, – признал Габриэль, нисколько не покривив душой. Девушка, поднявшаяся из кресла, ослепительно улыбнулась и протянула Габриэлю узкую ладонь. Он учтиво коснулся губами тонких прохладных пальцев.
Кэролайн приняла из рук Гвидо бокал с вином.
– Очень рада познакомиться, господин Марун, – сказала она. Голос у нее был глубокий, с чувственной хрипотцой. Красивый, одним словом, голос.
– Взаимно, – кивнул Габриэль.
Собственно, он сразу понял, что Гвидо и Джанфранко привели эту девушку с одной конкретной целью – чтобы ночью она осталась с Маруном. Но он также и понимал, что это не просто девушка по вызову. Нет, Кэролайн была куртизанкой. Гетерой. Гейшей, если хотите. Она относилась к женщинам, о связи с которыми мужчины помнят всю жизнь, и эти воспоминания относятся к числу самых сладких. Красива, обворожительна, великолепно воспитана, может поддержать разговор практически на любую тему и наверняка имеет в своем «активе» диплом престижного университета, а то и два.
Марун открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут Джанфранко хлопнул его по плечу.
– Неплохое вино приволок этот старикашка, правда, Габри?
Кивнув улыбнувшейся девушке, которая вернулась к своему журналу, Габриэль повернулся к Фини.
– Правда, этот ветхий оболтус, как всегда, пожадничал, и прихватил лишь две бутылки! – продолжал тем временем Джанфранко. – Жмот… Взял бы хоть полдюжины – разве ж его погреба от этого опустеют?
– Я, конечно, мог бы взять и полдюжины, и даже целую дюжину, – парировал Гвидо, – но вот только смог бы ты оценить это вино? Ведь тебе, Джанфранко, не отличить хорошее вино от подкрашенной воды… А остальным – тем, кто умеет ценить тонкие вина – вполне хватит и двух бутылок…
Джанфранко вскинул руки, ухмыляясь.
– Туше!
Потом, продолжая улыбаться, повернулся к Габриэлю.
– Что ж, мальчик мой, я думаю, нам пора откланяться. Отдыхай, а через пару дней жду тебя на Совете Семьи…
– Джанфранко, да ты что, совсем ополоумел? – вмешался Гвидо. – Дай ты парню хоть в себя-то прийти! На курорт его отправь, пусть отдохнет хотя бы месяц… На нем же лица нет!
– Не беспокойся, Гвидо! – отмахнулся глава Семьи Фини. – Будут потом и отдых, и курорт – это само собой. И никакого месяца – тридцать дней, не меньше!
Он рассмеялся своей неуклюжей шутке.
– А если серьезно, – продолжил Джанфранко, – то конечно, Габриэль, ты должен отдохнуть. Но сначала надо просто показать тебя Семье – чтобы они убедились, что с тобой все в порядке. Надеюсь, ты не против встречи?
– Конечно, нет… Я ужасно соскучился по всем – по Луиджи, и по Марко, и по Франческо…
– И по тетушке Эсмеральде, я надеюсь! – расхохотался Джанфранко. – Видит Бог, Габри, я не вру – эта старая карга не меньше, чем по три раза на дню интересовалась тем, как у тебя идут дела! Словно ты был в отпуске, а не… Впрочем, ладно, не будем вспоминать. Так что, готовься – эта кошелка спит и видит момент, когда сможет зацеловать тебя своими слюнявыми губами…
У Габриэля в горле встал шершавый горячий комок, и захотелось сглотнуть.
– Ты не поверишь, Джанфранко, но по тетушке Эсмеральде я соскучился не меньше, чем по всем остальным…
Джанфранко посерьезнел. Потом, отставив в сторону опустевший бокал, он по-отечески обнял Габриэля за плечи.
– Мы тоже скучали по тебе, мальчик мой. Очень скучали.
Он отстранился и Габриэль увидел, что на глазах у Джанфранко выступили слезы. Впрочем, тот ловко смахнул предательскую влагу и больше никто из присутствующих не заметил минутной слабости.
– Так что, ждем тебя в субботу на Совете Семьи, – продолжил Джанфранко своим обычным жизнерадостным голосом. – Машину за тобой я пришлю.
Не прошло и двух минут, как Джанфранко и Гвидо удалились. Перед уходом Гвидо с видом фокусника извлек из-под стола еще одну бутылку вина («Ах ты, хитрюга! Это ж мое любимое!», воскликнул Джанфранко), которая сейчас стояла на столике, рядом с широким блюдом, полным фруктов, а Джанфранко уволок за собой Джереми («Сегодня они обойдутся без тебя, малыш!»).
Откатив в сторону дверь – зеркальное стекло, рама из красного дерева – Габриэль вышел на балкон. Гидрофильное покрытие на полу впитывало дождевую воду, направляя ее прямиком в дренажную систему, поэтому пол был сухим и приятно пружинил под ногами.
Впрочем, дождь пока прекратился и сквозь прорехи в темной пелене туч светили крупные звезды. Слева ярким корабликом плыл серп Поллукса, а впереди, над залитым огнями городом, вставал колоссальный зеленый щит Тиндарея[1]1
Кастор и Поллукс (греч. Полидевк) – персонажи греческой и римской мифологии. Матерью Близнецов была Леда, отцом Кастора – спартанский царь Тиндарей, отцом Поллукса-Полидевка – сам Зевс.
[Закрыть].
Кастор и Поллукс были двумя крупными, по размерам не уступающими Венере, спутниками, входящими в свиту Тиндарея, огромного газового гиганта, восьмой планеты в системе белого солнца. Вполне понятно, что командир экспедиции, которая и обнаружила полтора века назад сразу два пригодных для обитания кислородных мира, вращающихся вокруг огромного газового гиганта, окрестила две планеты именами легендарных Близнецов, а газовому гиганту присвоила имя одного из их отцов.
Сама система, в которой располагался Тиндарей, первоначально относилась к Нейтральной Зоне – довольно большому скоплению миров, находящемуся между крупнейшими человеческими державами: Империей Земли и Содружеством. Зона была пространством, где в течение двух столетий укрывались отверженные, преступники и криминальные группировки. Здесь правили пираты, а главным было право силы. Но Зона была не только прибежищем, но и рассадником преступников, которые угрожали спокойствию близлежащих миров. Естественно, подобная ситуация никого не устраивала, однако карательные экспедиции, которые устраивали в пространство Нейтральной Зоны Империя и Содружество, заметного эффекта не приносили. Но чуть более полувека назад в Нейтральной Зоне завершился процесс, обычный для подобных специфических социумов – криминальные кланы и группировки, организовавшись, сами покончили с пиратами-беспредельщиками и в пространстве Зоны воцарилось некое подобие порядка. На Касторе и Поллуксе власть взяли Семьи – группировки, предпочитавшие заниматься экономической деятельностью (чаще всего, конечно же, такой, которая в нормальных государствах считалась нелегальной), а не пиратствовать. Однако подобным «мирным овечкам» угрожали, в первую очередь, сами соседи по Нейтральной Зоне, отличавшиеся несколько большей агрессивностью. Поэтому неудивительно, что вскоре после прихода к власти, Семьи, прекрасно сознавая масштаб нависшей над ними угрозы, обратились к Империи Земли с предложением войти в ее состав на правах протектората. Империя получила возможность ведения экономической деятельности на Касторе и Поллуксе; кроме того, пространство системы прекрасно подходило для размещения передовых форпостов имперских Военно-Космических Сил, которые, помимо защиты, собственно, Империи, одним своим присутствием обеспечивали защиту владений Семей от посягательств со стороны других криминальных кланов Нейтральной Зоны.
Необычное расположение Близнецов привлекало в эти миры множество туристов, что, конечно же, шло на пользу имперской казне. Впрочем, немалый доход гости из других миров приносили и Семьям Фини и Босси, которые в немалой степени контролировали местный туристический бизнес.
Габриэль стоял на балконе, держа в руке бокал с вином, и любовался потрясающей панорамой ночного города, на которую отбрасывал свой призрачный зеленый свет Тиндарей. Это и в самом деле было фантастическое зрелище. Атмосфера гигантской планеты пребывала в постоянном волнении, по колоссальному зеленому щиту газового гиганта мчались вихри. В нескольких местах – в «глазах» огромных ураганов, которые были относительно спокойными зонами – при желании можно было разглядеть небольшие темные пятна: топливные заводы, производящие термоядерное горючее из газа, добываемого в атмосфере. Темное ночное небо пересекала светящаяся полоса, яркостью затмевавшая Млечный Путь – кольца, окружавшие Тиндарей, состояли из ледяной пыли, ярко блестевшей отраженным солнечным светом.
С северного космопорта, скрытого отрогами гор, оставляя за собой тонкую белую полосу стартового шлейфа, словно пронзающую гигантский диск Тиндарея, поднялся небольшой корабль. Интересно, что это – челнок, направляющийся к одной из орбитальных станций, что яркими светляками плывут над планетой? Или автоматический бот, доставляющий команду на один из огромных грузовых кораблей – хотя бы вон тот, на чьем шарообразном теле виден отблеск уже закатившегося за горизонт солнца? Или…
Узкая ладонь скользнула по груди Габриэля, а мягкие теплые губы коснулись шеи. Кэролайн.
– Мне сказали, что тебя нужно вернуть к жизни, – прошептала она. – По-моему, сейчас самое время это сделать.
Габриэль подхватил девушку на руки и направился в спальню, где слабый свет ночника выделял из тьмы широкую кровать.
– Что это? – шепотом спросила Кэролайн, коснувшись жуткого шрама на левой стороне груди Габриэля.
– Я тебе как-нибудь потом расскажу, – также шепотом ответил он. – Хорошо?
– Конечно, – сказала Кэролайн, и прильнула губами к его губам.
А за окном снова шел дождь. Дождь, которого Габриэль Марун не слышал целых восемь долгих лет.
* * *
Дверь содрогалась под ударами – как ни старались заключенные удержать под своим контролем третий уровень тюрьмы, охранникам удалось разрушить баррикады и разделить поднявших мятеж осужденных на несколько групп. Одна из групп, та, в которой оказался Марун, заперлась в отводном коридоре. Было понятно, что попытка мятежа, которую начали смертники из четвертого блока, провалилась – Марун не мог не признать, что охрана астероида-тюрьмы действовала в высшей степени профессионально. Многие из заключенных были деморализованы тем, что охранники со своими противниками особо не церемонились – а зачинщиков из четвертого они попросту не брали живыми.
Впрочем, в их группе ни одного человека из четвертого блока не оказалось – так что можно было надеяться, что охрана не приволочет сюда станковый бластер и не расстреляет дверь в помещение, как они поступили с запершимися в соседнем коридоре.
– О, боже, ну зачем я-то сюда поперся! – завизжал вдруг субтильный блондин, стоявший за спиной у Маруна. – Мне же всего год, год всего оставался!
Габриэль коротко двинул локтем, ударив парня под дых. Тот согнулся, ловя ртом воздух. Истерик тут еще не хватало. Напротив, теперь надо просто сохранять спокойствие. Попытка мятежа не удалась и сейчас главное – не попасть в число тех жертв, личные дела которых после завершения «заварушки» украсятся пометкой «убит при попытке к бегству».
ГРААААХ! Страшный грохот ударил по ушам и массивная плита двери вместе с заблокированными замками ввалилась внутрь длинного, похожего на кишку помещения. А потом сквозь дым пролетели несколько небольших круглых предметов и лопнули вспышками ослепительно-белого света. Габриэль, знакомый с основными правилами штурма, вовремя успел отвернуться и закрыть глаза руками, иначе бы он на несколько часов лишился зрения.
Повернувшись к входу, Габриэль прямо перед собой увидел лицо охранника. Этого охранника он знал – Картер, мутноватый парень, который обычно сквозь пальцы смотрел на тюремную контрабанду. Странно, но сейчас на лице охранника не было выражения ярости или вполне объяснимого торжества – нет, он выглядел обеспокоенным, а его взгляд словно бы кого-то искал. Потом охранник увидел Маруна – в следующее мгновение в грудь Габриэлю ударила шоковая дубинка и страшная боль пронзила тело…
…Вскрикнув, Габриэль вскочил с постели. Хорошо, что Кэролайн этой ночью не осталась у него, а то бы крик ее напугал. Слава Создателю, это всего лишь сон! Откинув легкое одеяло, он спустил ноги на пол и неуверенными шагами подошел к зеркалу возле двери в комнату. На левой стороне груди, словно чудовищная клякса, расплескался огромный шрам – след от удара шоковой дубинки. Больше всего это походило на то, как если бы кожу что-то разорвало изнутри.
Внезапно дверь распахнулась, чуть не слетев с петель, и в комнату ворвался Джереми. Зрелище было то еще – парень в одних трусах, зато в руке блестит вороненой сталью устрашающих размеров пистолет, ствол ищет цель, по комнате мечется зайчик целеуказателя…
– С вами все в порядке?
– Браво, – Габриэль пару раз хлопнул в ладоши. – Злодеям и нападать незачем – собственный охранник того и гляди зашибет дверью.
Джереми опустил пистолет и виновато посмотрел на Маруна.
– Я думал, что-то случилось. Вы так страшно закричали…
– В самом деле? – Марун посерьезнел. – Извини, Джереми. Дурацкая шутка.
– Ничего, господин Марун. Я привык…
Привык… Что это? Шпилька? Ответная острота – причем более чем жгучая? Или просто констатация факта? Ладно, признал Габриэль, что бы там ни было – парень имеет на это право. А то «господин Марун» и в самом деле ведет себя, как старая капризная тетка.
– Знаешь что, Джереми… Не могу ручаться, но надеюсь на то, что это – в смысле, подобные крики – больше не повторится. Так что сможешь нормально отдохнуть. Хорошо?
– Хорошо, господин Марун.
Джереми развернулся, собираясь выйти, но Марун остановил его.
– Подожди. Можно взглянуть на твое оружие?
– Конечно, – Джереми протянул пистолет рукояткой вперед. С плохо скрываемой гордостью добавил: – Дедовский еще.
Взяв пистолет в руки. Габриэль присвистнул.
– Неужели «корсар»?
– Угу.
– Подумать только… Штурмовой пистолет времен Войны за Освобождение – это же почти антиквариат по нынешним-то временам.
– Я этот антиквариат на десяток бластеров не променяю, – сказал Джереми. – Таких машин больше не делают.
– Ну уж ты скажешь, не делают… А «асассин»? Он-то чем тебе не угодил?
– «Асассин»? – Джереми фыркнул, и с жаром заговорил: – Да их и сравнивать нельзя! Точность ниже, сделан под слабый патрон…
Он осекся, увидев на лице Маруна улыбку, и покраснел.
– Извините, господин Марун… Я забыл о том, что вы эксперт по оружию.
– Какой там эксперт – так, продвинутый любитель, не более того, – махнул рукой Габриэль. – Знаешь, я сам старое оружие очень уважаю – не только огнестрельное, но и холодное. Если есть желание, как-нибудь покажу тебе свою коллекцию…
Глаза парня вспыхнули, как у ребенка при виде магазина игрушек – он явно был наслышан о коллекции Габриэля, и в самом деле весьма богатой.
– Почту за честь, господин Марун.
– Договорились. Кстати, а где ты достаешь боеприпасы к такому оружию?
– Боеприпасы? Ну, вы же наверняка знаете лавочку Марти-прощелыги – в Старом Городе, на Бульваре Ножей? Не слышали даже? О! Ну, тогда это будет долгий рассказ…
* * *
Резиденция Джанфранко Фини, которая одновременно являлась и своеобразной штаб-квартирой Семьи Фини, располагалась в десяти километрах к югу от административной столицы Кастора.
Здесь, на мягких пологих холмах, между которыми голубели окруженные раскидистыми деревьями озера, на большом отдалении друг от друга располагалось около двух десятков фешенебельных загородных домов, принадлежащих наиболее состоятельным людям Кастора.
Сколько времени он провел здесь в детстве? Трудно сказать… Зато – Марун усмехнулся – это наверняка были самые лучшие годы в его жизни. Буколические картинки – Габриэль на рыбалке, на конной прогулке, в полях, в лесу… А по ночам он любил лежать на еще теплой от дневного солнца земле и смотреть в бархатное черное небо, где среди сверкающих огней ночных светил сновали маленькие звездочки кораблей.
Джереми припарковался возле черного хода – Габриэль не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как неуклюже он выбирается из машины. Отсюда к дому Джанфранко, утопающему в зелени деревьев, вела недлинная, усыпанная песком аллея, обсаженная высоченными тисами. Машина остановилась в начале аллеи и Джереми подал Габриэлю руку, помогая выбраться наружу.
Песок похрустывал под ногами, лучи вечернего солнца, падающие между высоких деревьев, делили аллею на темные и светлые участки. Окна дома впереди горели отраженным солнечным светом.
Габриэль знал, что сейчас его сканируют десятки датчиков – одни проверяют наличие оружия, другие фиксируют все его характеристики, третьи ищут совпадения по базе данных… Дом Джанфранко был окутан тончайшей невидимой сеткой электронных пассивных и активных датчиков, отмечавших любое движение в радиусе двух километров от дома. Малейшее подозрение – и в действие будет введена боевая электроника, замаскированные автоматические пушки и излучатели поймают незваных гостей в сетки прицелов, а бойцы охраны в мимикрирующих комбинезонах рассредоточатся по окружающему дом парку, давно уже поделенному на зоны ответственности с определенными секторами обстрела.
Хотя, конечно, максимум, на что рассчитана система безопасности резиденции – противостояние боевикам других Семей. Пусть даже открытых противостояний между Семьями на Касторе не происходило вот уже более двадцати лет. Если же на Семью обратит внимание Комитет, то – Марун трезво оценивал возможности сторон – система безопасности Фини (равно как и любой другой Семьи) будет бессильна и рухнет, не продержавшись трех минут. Все Семьи слишком хорошо помнили, как спецподразделения Комитета разделались с Семьей Свенсон, когда те, в нарушение всех внутренних договоров и Кодекса Семей, решили подключиться к наркоторговле. В свое время, при заключении соглашения о протекторате, в обмен на имперское покровительство Семьи обещали воздерживаться от некоторых видов преступной деятельности – в первую очередь это касалось продажи наркотиков. Другого наказания, кроме смерти, за это в Империи не было. Конечно, Семьи и сами бы постарались решить этот вопрос, и оказать давление на зарвавшихся Свенсонов, но Комитет оказался быстрее. Наказание было молниеносным и страшным – орбитальная кинетическая пушка нанесла два сокрушительных удара по резиденции, разнеся здание в клочья, а потом с десантных ботов, обрушившихся с низкой орбиты в джамп-режиме, посыпались бойцы Комитета… Предложений о сдаче не поступало, и тех, кого комитетчики засекали с оружием в руках, живыми они не брали. В итоге с основными силами Семьи Свенсон было покончено в течение двух с половиной минут. Правда, второстепенных фигурантов вылавливали в последующие два месяцев еще на десятке миров, пока последнего, как слышал Марун, не схватили аж на Фросте, что на другом конце Империи, но, так или иначе, реакция Комитета впечатлила всех. Поэтому неудивительно, что после той демонстрации силы, совмещенной с показательной казнью, все Семьи зареклись нарушать хрупкое равновесие, которое сложилось в организации криминального бизнеса на Близнецах. Хотя, конечно же, никто не может утверждать, что с течением времени кто-нибудь вновь не захочет пересмотреть «замшелые» правила – в Семьях подрастает молодежь, которой хочется попробовать себя в «настоящем», как им кажется, деле. Марун надеялся, что в Семье Фини пока никто не зашел так далеко.
