Текст книги "Девятый Будда"

Автор книги: Дэниел Истерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 37

От выстрела голова Царонга Ринпоче разлетелась на мелкие кусочки. Яркие, злые пятна крови забрызгали стены. Все тело Ринпоче содрогнулось, а затем он покачнулся и упал назад. Чиндамани пошатнулась и закрыла глаза, но осталась на ногах. Самдап закричал от ужаса и закрыл лицо руками. Уильям, услышав выстрел, но не видя его последствий, крепче прижался к отцу. Монах, вошедший в комнату вместе с Царонгом Ринпоче, был весь залит кровью. Он молча выронил оружие и выбежал вон.

По телу Кристофера пробежала судорога. Казалось, он стоял так целую вечность, прижимая к себе Уильяма и глядя на окровавленный труп Царонга Ринпоче, на кровь, стекающую по голой стене. Медленно он начал осознавать, что голос Чиндамани затих. Он повернул голову и увидел ее – она стояла на том же самом месте, вытянув руку, а палец ее указывал туда, где стоял Ринпоче.

Он опустил Уильяма на кровать и шагнул к ней. Он осторожно обнял ее. Шок от увиденного быстро уходил, и он осознал, что пройдет немного времени, и кто-нибудь придет сюда, привлеченный звуком выстрелов. – Чиндамани, – прошептал он. – Нам надо уходить. Замятин пришлет кого-нибудь проверить, что здесь случилось. Монах, который был здесь, расскажет остальным. Нам надо уходить прямо сейчас, или нам уже не удастся это сделать.

Она все еще смотрела перед собой в пустоту, тело ее словно окоченело. Он взял ее за плечи и потряс. Она не реагировала.

Внезапно он заметил рядом с собой Самдапа. Мальчик невероятным усилием оттолкнул от себя весь увиденный им ужас.

– Чиндамани, – произнес он. – Пожалуйста, ответь мне. Чужеземец прав – нам надо уходить. Пожалуйста, поторопись, или они найдут нас здесь.

Казалось, голос мальчика был наделен какой-то волшебной силой, потому что Чиндамани моргнула и начала расслабляться. Руки ее опустились, и она взглянула на Самдапа.

– Мне холодно, – сказала она еле слышным шепотом.

Самдап посмотрел на Кристофера.

– В сундуке лежат вещи, приготовленные для путешествия, – сказал он. – Я должен был их собрать, но мне пришлось присматривать за Сонам и я забыл об этом.

– Уильям, – позвал Кристофер. – Иди сюда и помоги нам собраться. Помоги Самдапу вынуть вещи из сундука.

Пока мальчики поспешно сортировали вещи, палатки и сумки с едой, Кристофер помог Чиндамани сесть. Он обнял ее, вспоминая, что совсем недавно они играли прямо противоположные роли.

– Куда мы идем, Ка-рис То-фе? – спросила она.

– Мы уходим отсюда, – ответил он. – Далеко отсюда.

Она слабо улыбнулась и попыталась поднять с пола несколько сумок.

– Не надо связывать их вместе, не теряй времени, – сказал Кристофер. – Мы сделаем это позже. Самое главное сейчас – убраться из этой комнаты.

Чиндамани повернулась и в последний раз посмотрела на Сонам. Старуха лежала на кровати, в глазах ее застыл испуг. Чиндамани склонилась над ней, распрямив ноги и руки старухи. Она прикрыла ей глаза и мягко поцеловала в губы.

Из коридора донесся звук шагов, кто-то бежал сюда.

– Быстро! – прошептал Кристофер. – Пошли!

Кристофер отодвинул портьеру, Чиндамани открыла потайную дверь и скользнула внутрь, за ней последовали Самдап и Уильям. А за ними Кристофер, захлопнувший за собой дверь. Даже если кто-нибудь отодвинул бы портьеру, он бы не заметил хорошо замаскированную дверь.

Неподалеку на подставке горела лампа. Чиндамани взяла ее и пошла вперед. Позади них, в комнате, раздавались приглушенные голоса.

– Что это было, Чиндамани? – спросил Кристофер, как только они отошли на достаточное расстояние от двери. – Что ты сделала с ним? Почему он убил себя?

Она ответила не сразу. Она шла впереди, и Кристофер не видел ее лица: лампа была у нее. Стены прохода были грубыми и какими-то незаконченными; но в одном месте кто-то – без сомнения, одна из предшественниц Чиндамани – нарисовал картину, изображавшую мать и ее детей, стоящих около дома в окружении овец и яков. Свет на мгновение остановился на картине, а потом она снова погрузилась в темноту.

– Это было проклятие, – наконец уронила она в темноту, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Проклятие? Ты, конечно же, не веришь?..

– Сонам не знала, что оно означает, – продолжала Чиндамани, словно не слыша его. – Это тантрическое проклятие, очень сильное. Она не должна была знать его – вот что испугало Ринпоче. Его знают только самые продвинутые ученики. Но Сонам часто пользовалась этим ходом и подслушивала у двери в лха-кханг. Ее это зачаровывало и она запоминала самые разные вещи. Конечно, она ничего не понимала, но целиком запоминала ритуалы, заклинания... проклятия! – Она остановилась и повернулась лицом к Кристоферу.

– Я думаю, что Царонг Ринпоче уже почти сошел с ума от вины за содеянное. Когда он услышал проклятие из уст человека, который, как он думал, не мог его знать, он, наверное, вообразил, что через Сонам заговорили боги, проклиная его.

– А ты, откуда ты знала продолжение?

– О, Сонам, научила меня всему, что подслушивала в лха-кханге. Иногда мы спускались вместе и часами следили за ритуалами. Но... – Она заколебалась. – Было что-то еще, что-то, что заставило меня сделать то, что я сделала. Сейчас это ощущение уже прошло. Но когда он выстрелил в Сонам, я почувствовала, как что-то вселилось в меня.

– Злость?

– Нет, нечто большее. Нечто совсем другое. Я не могу объяснить.

– И не нужно. Пойдем, нам надо уходить отсюда. Ты все еще не объяснила мне, как ты собираешься вывести нас из Дорже-Ла.

* * *

Из часовни Тары деревянные ступени и короткие проходы привели их в гон-канг. Маленькая подземная часовня была пуста, не считая чучел животных и охранявших ее богов. Здесь горели несколько ламп, наполняя комнату желтоватым светом.

Чиндамани объяснила Кристоферу их маршрут, передав все, что сказала Сонам. Он выслушал ее с мрачным лицом, пытаясь понять, сколько в рассказе старухи правды, и сколько – вымысла.

Они связали весь багаж. Среди маленькой кучки оставшегося в гон-канге оружия Кристофер нашел короткий ржавый меч и засунул его за пояс.

– Уильям, – позвал он.

Мальчик был рядом, не собираясь больше выпускать отца из виду. Кристофер порылся в своей чубе и вытащил что-то мягкое. Это был маленький и старый плюшевый медвежонок.

– Я привез из Карфакса старину Сэмюэля, – пояснил Кристофер, протягивая мальчику потрепанную игрушку. – Я подумал, что тебе понравится, если он будет с тобой. Чтобы напоминать тебе о доме.

Мальчик схватил медведя и прижал к груди. Он всегда был его любимой игрушкой, всегда спал вместе с ним, и за последние несколько лет медведя чинили, заново набивали и зашивали не меньше десятка раз. Он посмотрел на отца, и в первый раз за все это время на лице его появилась улыбка. Вместе с Сэмюэлем ему не страшны были никакие опасности.

Самдап с изумлением следил за ними. Подобные игрушки он видел и раньше, хотя именно такой ему видеть не приходилось. И зачем мальчику-чужеземцу нужно нести ее с собой? Может быть, это какой-то бог?

Уильям убрал Сэмюэля в свою сумку.

– Скоро мы вернемся в Карфакс, Сэмюэль, – сказал он.

Кристофер улыбнулся. Ему очень хотелось поверить в это.

* * *

Они скатали несколько ковров, лежавших перед алтарем. Внизу оказался узкий, врезанный в пол люк с медным кольцом.

Кристофер повернулся к Чиндамани. В окружавшем их болезненном свете щеки ее пылали, глаза блестели. Он с трудом осмелился посмотреть ей в лицо.

– Тебе не надо идти с нами, – сказал он. – И тебе и Самдапу. Я уверен, что здесь ты будешь в безопасности. Царонг Ринпоче мертв. Ты представляла угрозу только для него. Для Замятина лучше, чтобы ты оставалась в живых. Он будет использовать тебя как символ, но не причинит тебе вреда. И мальчик нужен Замятину живым, а не мертвым. Ты не знаешь, что ждет нас там, внизу. Или во время путешествия.

– Я виновата в смерти Ринпоче, – ответила Чиндамани. – По крайней мере, так скажет монах, находившийся в комнате. Его сторонники так этого не оставят. И Самдап не будет в безопасности рядом с Замятиным. Ты это знаешь. И ты знаешь, почему.

Он ничего не мог на это возразить. Она была права: он знал, почему.

– Отлично, – ответил он. – Мы идем вместе. Мы не можем позволить себе задерживаться здесь – они уже повсюду ищут нас. Я не знаю, что ждет нас внизу, под этим люком. Может быть, там ничего нет; может быть, то, что там есть, опаснее Замятина и его людей. Но у нас нет выбора. Если мы уходим из монастыря, это единственный путь, который открыт для нас.

Он повернулся к Самдапу и впервые за все это время заговорил с ним:

– А как ты, Самдап? Ты готов к путешествию?

Мальчик ответил не сразу. Он посмотрел на Кристофера с беспокоящей его серьезностью. С тех пор, как его признали трулку и привезли в Дорже-Ла, никто не обращался с ним как с ребенком. Он быстро пришел в себя после того, что случилось в комнате Чиндамани.

– Ты не должен называть меня «Самдап», – сказал он наконец. – Мое настоящее имя Дорже Самдап Ринпоче. Ты можешь называть меня Самдап Ринпоче, или, если предпочитаешь, повелитель Самдап. Только очень близкие мне люди могут называть меня просто по имени. Обращаясь ко мне, ты должен следить за своей речью.

Во взгляде мальчика и тоне его голоса была такая взрослая серьезность, на какую вряд ли способны английские дети его возраста. Кристофер почувствовал, что получил достойный отпор.

– Извините... мой повелитель, – произнес он. – Есть много вещей, которым мне предстоит научиться.

– Не беспокойся, – ответил мальчик. – Я научу тебя. А что касается твоего вопроса, то я не думаю, что у нас осталось много времени.

Кристофер ничего не сказал. Жребий был брошен. Им предстояло спуститься в туннель под гон-кангом. Он нагнулся и правой рукой взялся за кольцо на крышке люка.

Люк был тяжелым. Он поднялся медленно и беззвучно.

Глава 38

Внизу не было ничего, кроме тьмы – черной, сырой, холодной. Из ямы пахнуло затхлостью: возможно, это была смесь запахов, но воздух, пахнувший снизу, был враждебным и цеплялся за ноздри с мрачным упорством. Чиндамани отвернулась, закашлявшись. Кристофер закрыл шарфом нос и рот. Остальные последовали его примеру.

– Я пойду вперед, – прошептал Кристофер. – Затем Уильям, затем повелитель Самдап. Затем Чиндамани. Каждый понесет по лампе, и если у кого-то лампа потухнет, он должен немедленно об этом сказать, и мы снова зажжем ее. Старайтесь не шуметь. И захлопните за нами люк.

Опустив в дыру лампу – большую лампу, которую Чиндамани нашла сбоку от алтаря – Кристофер различил первые ступени деревянной лестницы.

Они медленно начали спускаться. Спустившись, они оказались на три метра под полом гон-канга. Когда Кристофер, Уильям и Самдап оказались внизу, Чиндамани сбросила им свою поклажу и опустила люк.

Царила полная темнота, превратившаяся в нечто материальное, нечто большее, чем отсутствие света. Казалось, тьма живет, дышит и с каждой минутой становится все сильнее. Тьма поглощала свет ламп, делая его слабым и несущественным. Свет окружал их тусклым ореолом, изрезанным и разрушенным тьмой. Они оказались в маленькой душной комнатке – примерно пять метров на три метра. Кристофер различил силуэты лакированных сундуков и коробок. Рядом с ними стоял огромный, инкрустированный драгоценными камнями трон. Он шагнул к большому ящику, украшенному орнаментом с изображением ярко-красных пионов, и поднял крышку. На мгновение ему показалось, что отбрасываемый лампой свет разлетелся на тысячу осколков. В сундуке лежали рубины, изумруды, бриллианты и аметисты – с такой обыденностью, словно это была галька с пляжа Брайтона.

Кристофер зачерпнул пригоршню камней и растопырил пальцы, чтоб они просочились обратно. Они были холодными на ощупь и странно легкими, словно вся их материальность заключалась в цвете и яркости. Цвета менялись и разлетались в разные стороны, как колибри на лесной поляне, внезапно оказывающиеся на пути солнечного луча.

Он взял еще пригоршню. Для путешествия им понадобятся деньги. А после окончания путешествия деньги понадобятся для того, чтобы обеспечить Чиндамани и мальчика. Снаружи, в том мире, который Кристофер считал реальным, быть представительницей богини или воплощением Майдари Будды не значило абсолютно ничего.

– Ты голоден? – Это был голос стоявшего рядом Самдапа.

Кристофер покачал головой.

– Нет, мой повелитель, – ответил он.

– Ты испытываешь жажду?

– Нет.

– Тогда они тебе не нужны. В наших сумках есть еда: мы не умрем с голоду. Снаружи есть снег: мы не умрем от жажды. Если ты возьмешь их, они станут тяжелой ношей, более тяжелой, чем весь монастырь Дорже-Ла.

Кристофер снова растопырил пальцы, и камни один за другим попадали обратно в ящик. Теперь, по какай-то непонятной для него причине, они стали казаться ему тривиальными, словно это были разноцветные кусочки теста или красные и зеленые леденцы, которые он увидел глазами голодного ребенка. Он захлопнул крышку и снова поднял лампу.

На стенах словно ожили покрывшие их рисунки: среди привычных богов и демонов были ярко раскрашенные мандалы и амулеты в форме цветков лотоса, покрытые изящными буквами. Через определенные интервалы висели маленькие квадратные флажки с изображением крылатого коня, несущего на спине загадочный драгоценный камень; флажки выцвели, обтрепались, покрылись пылью. Повсюду висели толстые паутины, некоторые из них были древними и обтрепанными, как молитвенные флажки, некоторые были свежими.

Они напрягли слух, стараясь разобрать, нет ли здесь кого-нибудь или чего-нибудь живого, но ничего не услышали. Кристофер начал думать, что все разговоры о страже вряд ли были чем-то большим, чем попыткой отпугнуть потенциальных воров. Но если это так, почему история держалась в таком секрете?

Напротив двери, через которую они вошли в комнату, был вход в широкий туннель. Очевидно, им давно не пользовались: он был почти полностью затянут толстой и пыльной паутиной.

– По крайней мере, – прошептал Кристофер, – нам не надо ломать голову над тем, куда идти.

Взяв в руки короткий меч, он смахнул паутину: она провисла, открывая им проход.

Кристофер вошел первым, держа в левой руке лампу, которую он вытягивал перед собой, а в правой руке зажал меч, готовясь нанести удар, как только заметит любые признаки жизни. В груди гулко стучало сердце: ему казалось, что стук подхватывает эхо, отлетая рикошетом от стен туннеля. Неприятный запах все время усиливался.

Проход был недостаточно высоким, и Кристоферу пришлось пригнуться, но он не был и достаточно широк, чтобы спокойно пройти сквозь него. Он был уверен, что они уже выходят за пределы монастыря. Здесь было холоднее, чем в других ходах, которые они использовали после того, как покинули комнату Чиндамани. Холод был ледяным, хотя казалось, что сквозь стены просачивается немного остаточного тепла. Это был какой-то зловонный, неприятный холод, сырой и резкий, и возникало ощущение, словно вот уже много веков ничто живое не дышало этим воздухом.

Нога Кристофера коснулась чего-то твердого и вместе с тем хрупкого. Он медленно опустил лампу, стараясь повернуть ее так, чтобы она осветила землю перед ним.

Сначала он не мог понять, что это. Это походило на узел тряпья – он был примерно полтора метра длиной, местами угловатый, пыльный и серый. Затем он поднес лампу ближе и сразу осознал, что это... точнее, чем это когда-то было.

Маленькое тело невообразимо усохло, словно что-то в течение долгого времени высасывало из него всю кровь, пока не высосало полностью. От тела осталась только туго натянутая на кости сухая кожа. Тонкие пальцы, походившие на когти, вцепились в горло. Голова была запрокинута назад, словно смерть была мучительной. Труп был с головы до ног покрыт пыльными полосками какой-то гниющей ткани, напоминающей уже виденную Кристофером паутину. Труп напоминал кокон, аккуратно упакованный и оставленный здесь, в туннеле, для обезвоживания. Тело пролежало здесь долгое время. Возможно, целых пять веков. Кристофер содрогнулся и поднял лампу.

– Что там, Ка-рис То-фе? – прошептала Чиндамани. – Почему ты остановился?

– Ничего. Просто... какой-то завал в туннеле. Примите вправо, и вы его обойдете.

Он пошел дальше, уже не так решительно, готовясь к тому, что может наткнуться еще на что-нибудь. Страж, о котором говорила Сонам, выскользнул из туманной легенды и начал материализовываться. Он услышал позади испуганные вскрикивания – теперь завал как следует разглядели и остальные.

Следующее тело лежало в нескольких метрах от первого. Этот человек встретил смерть сидя, прислонившись к стене. Руки были вытянуты вперед, словно он защищался от чего-то, выходящего из тьмы. Как и первый труп, этот был сморщенным и усохшим. Сквозь покрывавшие тело слои пыльной ткани видна была темно-коричневая кожа. Кристоферу показалось, словно кто-то сначала связал еще живого человека обрывками ткани, а потом высосал его досуха.

– Кто они, Кристофер? – раздался прямо позади него голос Чиндамани.

Она стояла, обняв одной рукой Самдапа и глядя на маленький труп. Самдап выглядел взволнованным, но не испуганным. Кристофер вспомнил, что их культура безбоязненно относится к смерти и всем ее атрибутам. Стены комнаты, в которой появился на свет Самдап, наверняка были украшены изображениями мертвой плоти и гниющих костей – в отличие от английских детей, на стенах комнат которых красуются крошка Бо Пип и Шалтай-Болтай. И у кровати его стоял не плюшевый мишка, но статуэтка Ямы.

– Я думаю, что это был ребенок, – ответил он. Но это было лишь предположение, основанное на оценке величины тела. – Оно кажется... менее давним, чем первое. Менее пыльным. – Он остановился. – Возможно, дальше будут еще трупы. Ты хочешь идти дальше?

– Конечно. Ведь у нас нет выбора – ты сам это сказал.

Метров через пять Кристофер уткнулся в плотную паутину, заблокировавшую почти весь туннель. Он смел ее мечом, но за ней была другая, а за той – еще одна. Огромные, плотные кружева паутины висели повсюду. Миазмы все усиливались. Кристоферу казалось, что он начал понимать, кто связывал найденные ими трупы. Но он был уверен, что обычный паук не смог бы высосать из них всю кровь.

Внезапно туннель закончился, и перед ними открылось какое-то огромное пространство. Лампа Кристофера светила слабо, но когда дети и Чиндамани также поднесли свои лампы, они увидели, что их окружает.

Вся комната была завешана паутиной, огромным древним кружевом с фантастическими узорами, простиравшимися от пола до потолка и от стены до стены. Лампы отбрасывали причудливые тени на переплетающиеся нити. Паутина висела поперек комнаты как гамак, свисала со стек, напоминая серые кружевные портьеры. Куда бы они ни посмотрели, паутина была повсюду.

И куда бы они ни посмотрели, повсюду их взгляды натыкались на разбросанные по комнате мумифицированные человеческие останки. И паутины были полны трупов, которые висели в них, как мухи, легкие, серые, обескровленные. Комната была древней подземной кладовой. В некоторых местах были целые кучи наваленных друг на друга тел, их гниющие останки лежали в сшитых пауками мешках. В одном углу лежало тело, казавшееся относительно недавним пополнением паучьих запасов, и целая армия пауков облепляла его, как подрагивающий колеблемый панцирь, выпивая из него последние соки. К своему ужасу Кристофер осознал, что размах ног самого большого паука равнялся расстоянию от локтя до кончиков пальцев у взрослого мужчины.

Повсюду в тенях мелькали черные силуэты. Паутины кишели ими и дрожали, когда пауки переползали с нити на нить на своих мощных бесформенных ногах.

– Господи, нам надо бежать обратно в туннель! – крикнул Кристофер. Он видел жала на конце луковицеобразных тел – и догадался, что пауки побеждали свои жертвы не за счет грубой силы.

Они двинулись обратно на несгибающихся ногах, минуя паутину, которую смели на пути к этой жуткой комнате, вернувшись к первому телу. Уильям трясся от страха и отвращения – даже худшие его кошмары не могли сравниться с этим ужасом. Самдап окоченел от страха.

– Какой ужас! Какой ужас! – без конца повторяла Чиндамани. Она все смахивала и смахивала с рук и тела невидимую паутину, отчаянно пытаясь смахнуть с себя все, что могло прилипнуть к ней. Она словно ощутила прикосновение мягких тел и холодных лапок. Как ужасно быть отравленным, пригвожденным к полу и высосанным досуха такими созданиями...

Кристофер проверил, нет ли возле них пауков. Вроде бы ни один не упал на них и не побежал за ними – пока. Значит, это были стражи, выставленные около сокровищ Оракула. Какая-то разновидность пауков, мутировавших в разреженном воздухе и темноте, где-то обнаруженная и принесенная сюда, чтобы жалить и убивать людей. Но почему они не увидели ни одного паука в комнате, где хранились сокровища? И откуда взялись их жертвы?

– Чиндамани, Самдап, – скомандовал Кристофер. – Достаньте из сумок всю одежду, которая там осталась. Плотно замотайте руки и лица. Проверьте, чтобы не было отверстий – только для глаз. Помогите друг другу. И торопитесь. Мы потревожили их – и скоро они примутся за расследование. – Он согнулся и быстро повторил все Уильяму. Мальчик достал из сумки Сэмюэля и, дрожа, прижал его к себе.

– Убери Сэмюэля обратно, – мягко сказал Кристофер. – Надо, чтобы руки были свободными.

Уильям неохотно повиновался.

Чиндамани и Самдап с лихорадочной поспешностью заматывали друг друга, используя дополнительные шарфы и гетры, которые прихватили на всякий случай. Когда они закончили работу, Чиндамани помогла сначала Уильяму, а затем Кристоферу.

– Мы все еще можем вернуться, – сказал он ей.

Она покачала головой.

– Нет, – ответила она, – там нас ждет Замятин. Смерть ждет нас и впереди, и позади. Но, возможно, здесь у нас хотя бы есть шанс. Здесь их логовище. Ступени Ямы начинаются за ним. Если мы дойдем до них, с нами все будет в порядке.

Кристофер готов был помолиться, только бы она оказалась права.

Когда все были готовы, он повел их вниз, к выходу из туннеля. Он слышал шуршание паучьих лапок – такой звук издает скребущая по бумаге проволока: армия пауков отправилась проверить, кто осмелился их побеспокоить.

Если бы они увидели впереди какой-то просвет, они могли бы рвануться к нему. Хотя существовала опасность, что они запутаются в покрывавшей всю комнату паутине и в ходе борьбы с отвратительными созданиями потеряют лампы и окажутся в кромешной тьме. А это наверняка закончилось бы их гибелью.

Огромный паук, двигающийся рывками, как плохо смазанный механизм, подбежал к нему по повисшей лохмотьями паутине, оказавшись на уровне его плеча.

Кристофер смахнул его мечом, и он отлетел куда-то в тени. Другой оказался у его ног, подбежав как-то боком. Кристофер с силой опустил ногу и почувствовал, как тот хрустнул под тяжестью ботинка.

– В какую сторону нам идти, Кристофер? – спросила Чиндамани, подталкивая его сзади.

– Я не знаю, – ответил он. – Если ступени есть, они могут быть где угодно.

– Здесь должны быть ступени. В отношении всего остального Сонам была абсолютно права.

– Наверное. – Он замолчал. – Есть только один способ узнать это. Самое вероятное местонахождение лестницы – прямо напротив входа. Я рванусь туда. Пристально следи за мной. Если я прорвусь и увижу ступени, я крикну. Тогда не теряйте времени и бегите ко мне что есть силы.

– Будь осторожнее, Ка-рис То-фе.

Он видел только ее глаза, смотрящие на него по верх шарфа. Он протянул руку и дотронулся до нее. Она накрыла его руку своей. Они на мгновение прикоснулись друг к другу посреди мира пауков, среди серых нитей и шелковистых тканей, сотканных из них, сулящих страшную и бесстрастную смерть. Кожа не могла коснуться кожи, губы не могли дотронуться до губ, а их затрудненное дыхание было мертвенно холодным.

Огромный паук упал на спину Кристофера. Уильям предостерегающе крикнул, и Кристофер резко повернулся, сбросив паука на пол и растоптав его.

– Беги! – крикнула Чиндамани.

Он побежал, прорубая себе дорогу сквозь толстые слои паутины, разрывая и разрезая ее, с трудом продвигаясь вглубь комнаты. Пол был усыпан маленькими ссохшимися трупами, грустными комками тряпок, в которых нельзя было признать людей. На каждом шагу на него обрушивались все новые и новые полчища пауков, прилипая к его спине, рукам и ногам, вонзая и вонзая свои жала в толстые слои ткани и меха.

Он и сам не понял, как добрался до противоположной стороны комнаты. Он смел со своего пути последние занавеси паутины. За ними была скала. Он бешено заметался вдоль стены, разрубая слои паутины, как марлю, разрывая их на части. Но ни двери, ни прохода не было. Что-то ударило по лампе, и она вылетела у него из рук. Мир погрузился в темноту. Он выронил меч, с лязгом упавший на пол.

Огромный паук свалился ему на голову, еще один упал на плечи. Он споткнулся о труп и беспомощно упал на колени. В отчаянии он вытянул руки, но пальцы его ощутили лишь спутанную паутину.