Текст книги "Имя Зверя"

Автор книги: Дэниел Истерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

Глава 6

Прошло года два с тех пор, как Майкл последний раз появлялся в Школе восточных и африканских исследований. Насколько он помнил, тогда он слушал лекцию Пьера Кашиа о современной арабской литературе. За год работы в Воксхолл-Хаусе он регулярно приходил в Блумсбери на лекции и семинары, а также чтобы воспользоваться прекрасной библиотекой.

Все это вспомнилось ему в тот момент, когда он открыл дверь в помещение, где проходил прием. Он узнал нескольких людей из министерства иностранных дел, двух дипломатов из арабских посольств и нескольких египтян. Было множество ученых, приглашенных из университетов Европы и Ближнего Востока, а также нескольких явных американцев. Семинар, как узнал Майкл, проходя через фойе, был посвящен «Каменным гробницам Хайа и Мерир II в Амарне» – тема, о которой он не знал абсолютно ничего.

Пытаясь раздобыть в буфете бокал дешевого болгарского вина, он оказался прижатым к столу лысеющим японским профессором, который только что окончил какой-то спор с двумя датчанами, итальянцем и студентом-дипломником из Милуоки. Его очки в роговой оправе были, похоже, произведены фирмой, специализирующейся на атрибутике времен Второй мировой войны. Рука профессора крепко сжала локоть Майкла.

– Вам не кажется, что профессор Юргенс допустил очень серьезную ошибку? Он не обратил внимания на мою статью про западную стену гробницы Хайа. Надпись на стене содержит упоминание о двенадцатилетии, в этом нет никаких сомнений. Но имя в надписи приведено в форме Ра-Атона. Следовательно, гробница должна датироваться периодом после второй половины восьмилетия. Кроме того, примите во внимание изображение шести дочерей на западной стене гробницы Мерир. В гробнице Хайа нарисованы только четыре дочери. Но...

– Прошу меня извинить, но я должен похитить у вас профессора Ханта.

Голос Тома Холли никогда еще не звучал так радушно.

– Ты как раз вовремя, Том, – вздохнул Майкл, пока они пробирались через толпу фанатичных археологов. Японский ученый уже хищно озирался в поисках новой жертвы. Майкл в одной руке держал стакан, а в другой соломинку для коктейля. Том уверенно вел его к пустому пространству в центре зала.

– Майкл, очень прошу меня извинить. Я просто не смог выбраться на похороны. В последний момент кое-что произошло, и пришлось остаться. Ты ведь знаешь, как это бывает.

– Все в порядке, Том. В общем-то я не слишком ждал тебя.

– Венок от меня вы получили, все в порядке:

– Венок? Ах да. Лилии. У тебя отличный вкус. Матери он очень понравился.

– Как она?

– Ну... Это испытание она перенесла. Меня больше волнует, что будет потом. Она ужасно зависела от отца. Он был не просто ее мужем, а... после Египта он стал для нее всем миром. Путь назад был для нее закрыт. По крайней мере тогда, когда они только приехали в Англию. Может быть, позже, в семидесятых, была возможность вернуться, но тогда уже было слишком поздно. И сейчас слишком поздно.

– Я бы не советовал ей возвращаться, Майкл.

– Она даже не думает...

– Майкл, я серьезно. Поверь мне. Скоро коптам придется туго. Очень туго. – Холли сделал паузу. – Ей действительно понравился венок?

Майкл покачал головой:

– Она едва понимает, что творится вокруг. Я прочел ей твою и все прочие карточки, но это прошло мимо ее сознания. Их было не слишком много, и они остались лежать до лучших времен.

– Спасибо, Майкл. Спасибо, что выбрался. Мне жаль, что пришлось просить тебя приехать.

– Честно говоря, я был рад убраться оттуда.

Том нахмурился:

– Кэрол? Она что, появилась там?

Майкл кивнул.

– Какая жалость. Ей было бы лучше держаться подальше. Но, правда, Кэрол никогда не отличалась тактом.

– Том, она беременна. Она хочет, чтобы я дал ей развод.

Том спокойно принял новость. Он первый увидел Кэрол вскоре после того, как они с Майклом стали появляться вдвоем. Сперва он завидовал успеху друга, покорившего такую привлекательную и утонченную женщину. Прошло некоторое время, прежде чем он узнал правду или часть правды.

– И ты согласился?

– Развестись? Том, ты же знаешь, что это невозможно.

– Неужели? Ябы на твоем месте поразмыслил, Майкл. Я бы очень серьезно поразмыслил. Возможно, это был бы самый разумный шаг с твоей стороны.

Майкл сменил тему:

– Ты говорил, что хотел познакомить меня с кем-то. Давай займемся этим делом. Он приехал?

Том беспокойно оглядел комнату:

– Туда, Майкл. Вон там в углу, рядом с пальмой в горшке.

Около комнатной пальмы, явно находившейся в последней стадии медленного и неизбежного умирания, собралась небольшая кучка арабских ученых, ведущих громкий разговор. Темой разговора, как понял Майкл, подойдя ближе, была не археология, а политика, – точнее говоря, угроза, которую представляли для гражданских свобод фундаменталисты. Здесь собрались трое мужчин и женщина. Последняя, судя по всему, спорила с одним из своих коллег.

– На них по-прежнему лежит вся наша надежда избавиться от багажа колониализма, – говорил мужчина. – Насеровцы не сумели выполнить и половину обещанного. За последние десять лет мы оказались еще сильнее привязаны к Западу, чем когда-либо раньше. Если мы хотим настоящей независимости, то должны предпринять радикальные шаги. Единственная группа, имеющая четкую программу, – Джамаат. Нам придется связать свою судьбу с ними, иначе...

– Вам легко так говорить, – прервала его женщина. – Вы не женщина. Вам не угрожает вероятность того, что все, над чем вы работаете, чего вы достигли, может быть уничтожено в мгновение ока ортодоксальным законом.

Пока она говорила, Майкл смог ее толком разглядеть. Он почувствовал, что все замерло – его тело, комната и голоса в ней. Ему казалось, что он не может вздохнуть. Движущиеся фигуры людей, дым от сигарет, движения рук и лиц, смех, звон бокалов – все внезапно застыло. Живым было только ее лицо, он слышал только ее голос и больше ничего.

Она подняла глаза, заметила его, и Майкл покраснел, когда ее взгляд остановился на нем. Он был уверен, что она прочла его мысли. Он чувствовал себя так, как будто стоит голым посреди комнаты. Затем она отвела взгляд и продолжала говорить.

– Они не заставят вас носить паранджу, – сказала она, – или сидеть дома, растить детей и готовить еду. Но подумали ли вы о таких, как я? Я...

– Доктор Манфалути... – Том отвлек внимание женщины. Он говорил по-арабски. – Простите, что прерываю вас, но я хотел представить вам Майкла Ханта из Американского университета в Каире. Возможно, вы помните, что я рассказывал вам о нем пару дней назад.

Женщина прервала свою речь и обернулась, нахмурившись. Затем увидела Тома, и ее лицо прояснилось. Она перешла на английский:

– О, мистер Холли, вам это в конце концов удалось! Я очень рада.

Снова повернувшись к своим собеседникам, она извинилась:

– Прошу меня извинить, но мистеру Холли нужно обсудить со мной кое-какие дела. Может быть, мы продолжим беседу позже.

Мужчины расступились, давая ей пройти. Она подошла к Тому и тепло пожала ему руку.

– Спасибо, что спасли меня от них, – прошептала она. – Больше всего в мире ненавижу мнимых либералов, поддерживающих религиозных фанатиков только потому, что, по их мнению, это отвечает их интересам. Боже мой, можно было надеяться, что события в Иране научат их уму-разуму.

Они отошли подальше, так что их никто не мог слышать.

– Доктор Манфалути, это Майкл Хант. Майкл – Айше Манфалути.

Она улыбнулась и протянула руку. Она была не такой красивой, как Кэрол. Не такой высокой, не такой надушенной, не так хорошо одетой. Она, как решил Майкл, ровно ничем не напоминает Кэрол. Ему казалось, что он может смотреть на нее часами, не мигая и не отводя взгляда. В своей руке он чувствовал ее руку. Она смотрела прямо в его глаза, как он отметил не без удовольствия.

– Мистер Хант, я много о вас слышала.

– Правда? То, что вам рассказывал Том? Вы же знаете, он известный враль.

– Том? А, вы имеете в виду мистера Холли. Он мне почти ничего не рассказывал. Правда? – Она улыбнулась Тому. – Но я слышала о вас от ваших друзей в Американском университете. У меня повсюду есть шпионы. Вам знаком Риаз Вахба, не так ли?

Майкл кивнул.

– А Набиль Фарадж?

– Да, конечно. Они оба с факультета социологии. У меня с ними есть общие курсы. – Он заметил, что она по-прежнему не выпускает его руку. Голова его была как в тумане. Он хорошо помнил, что такое состояние нередко посещало его в юности. Можно подумать, он впервые в жизни взглянул на женщину.

– Вы занимаетесь здесь исследованиями, мистер Хант? – Ему казалось, что от ее прикосновения по телу у него пробегает электрический разряд. Она медленно отпустила его руку.

Он взглянул на Тома.

– Прости, Майкл. Я не имел возможности...

– У меня умер отец. Яприехал в Англию на похороны. Они были сегодня утром.

Ее лицо вытянулось. Не так, как у Кэрол, в насмешливом сочувствии, а так, будто они давно были близкими друзьями. Как будто, показалось ему, он знал ее всю жизнь.

– Мне ужасно жаль. Яне хотела...

– Не нужно извиняться. Все уже кончено. Мой отец... Мы никогда не были близки друг к другу.

Он удивился, что так откровенничает с женщиной, с которой только что познакомился.

– Все равно. Такое непросто перенести.

– Да, – кивнул он. – Вы правы.

Ее рука поднялась ко лбу, откинув назад упавшую прядь волос. Он заметил кольцо на ее пальце и почувствовал, как внутри него перевернулось что-то холодное.

– Слушайте, давайте я вас брошу вдвоем, – предложил Том. – Я хочу переброситься парой слов еще кое с кем. – Он сделал паузу. – Еще увидимся, Майкл. Выпьем вместе. Не позволяй доктору Манфалути слишком очаровывать себя. Нам еще нужно поговорить о том деле. Когда ты почувствуешь себя готовым.

Прежде чем Майкл смог остановить его, Том исчез, оставив их вдвоем в пустом уголке. Он заметил, что она ничего не ест и не пьет.

– Не хотите что-нибудь выпить? – спросил он. – Вина? Или фруктового сока?

– Очень мило с вашей стороны. Да, пожалуйста. Но только не сока. Сейчас на конференциях всегда держат сок для правоверных. А я приехала в Лондон, чтобы отдохнуть от всего такого. Мне бы хотелось белого вина, если можно.

Майкл пробился к буфету и вернулся со стаканом, который наполнил из картонного пакета с надписью: «Французское сухое белое».

– Вероятно, вкус у него как у растворителя.

– Как всегда, – сказала она, принимая стакан. – В этом состоит часть очарования. Цена, которую мы, ученые, платим за прочие наши привилегии. Спасибо.

– Какие привилегии?

Она улыбнулась и отхлебнула вина.

– Нет, не растворитель. Скорее ракетное топливо. – Она сделала паузу и взглянула на него. – Ну, мистер Хант, зачем вы хотели меня видеть?

– Зачем я?.. Разве Том сказал, что я хочу вас видеть?

Она кивнула.

– Может быть, он оговорился? – спросила она немного озадаченно.

– Не знаю. Он сказал только, что некий человек хочет со мной познакомиться.

– Понятно. Очевидно, у него имелись свои причины. Вы знаете, кто такой Том Холли, не так ли?

– Том? Просто старый приятель. Мы познакомились на курсах арабского в Шемлане. Он... работает в каком-то департаменте в Уайтхолле.

Она негромко засмеялась.

– Том Холли работает на британскую разведку, – сказал она. – И не говорите мне, что не знали этого.

Майкл покраснел:

– Ну, я...

– Вы подозревали. – Она снова засмеялась. Он никогда не слышал ничего прекраснее этого смеха. Он не поверил бы, если бы ему сказали, что в его возрасте, в такой момент, на пороге зимы, он будет так очарован женским смехом. Или что в траурный день он почувствует, что в его жизни грядет перелом.

Она не стала продолжать разговор о Томе и его профессии. Когда Майкл рассказывал ей о себе, она, видимо, почувствовала его нежелание распространяться о прошлом, и позволила ему перейти на другие темы.

Большую часть вечера они разговаривали о политической ситуации в Египте и на Ближнем Востоке в целом. Он обнаружил в ней страстную противницу фундаментализма, искреннюю защитницу прав женщин и религиозных меньшинств, не питающую никакого уважения к условностям и тому, что она называла ложной моралью религиозных лидеров и экстремистских группировок.

– Для археолога вы испытываете нездоровый интерес к настоящему, – пошутил он.

– Для меня все имеет значение. Я изучаю прошлое ради того, что оно может пролить свет на события сегодняшнею дня. Иначе я бы им не интересовалась. Египет – это страна гробниц. Должно быть, вы бывали в Городе Мертвых в Каире. Бедные люди живут в могилах, потому что им больше негде жить. Мы должны избавиться от всего этого.

– Вам бы политиком стать, – сказал он. – Египту нужно больше женщин в парламенте.

Ее лицо внезапно изменилось, и она впервые отвела взгляд.

– Простите... Я сказал что-то не то?

Она покачала головой, все так же глядя в пол.

– Нет, – пробормотала она, подняла глаза и улыбнулась. – Все в порядке. Вы просто... напомнили мне кое о чем.

Чем больше они разговаривали, тем сильнее Майкл чувствовал себя очарованным. Она, как намекал Холли, была очень привлекательной. Он ловил каждый ее жест, следил, как меняется ее лицо, когда она улыбалась или хмурилась. Но то и дело он бросал взгляд на кольцо на ее пальце и всякий раз чувствовал в груди какую-то тяжесть. В следующий раз, когда он увидит ее в Каире, она будет со своим мужем. И она будет держать мужа за руку, и нежно улыбаться ему, и рассказывать Майклу с победной улыбкой, как она любит его и как он любит ее. Не было смысла думать о чем-либо ином, даже мгновение, потому что в Каире питать такие чувства было бы не только неприлично, но даже опасно.

Прием подходил к концу. Люди начали расходиться поодиночке и группами. Через несколько минут комната опустеет и ему тоже придется уходить. Том Холли сидел в одиночестве, дожидаясь Майкла.

– Я был очень рад познакомиться с вами, – начал Майкл.

– Нет, не надо этого говорить, – сказала она с упреком. – Люди всегда говорят такие слова, когда пора прощаться, имея в виду совсем другое. Это просто форма вежливости.

– Но я действительно рад. Очень рад.

– Ну, тогда, – сказала она, – мы должны встретиться снова. Когда вернемся в Каир.

Сейчас она скажет, он был готов к этому: «Вы должны как-нибудь вечером зайти к нам в гости, познакомиться с моим мужем и детьми». Но она не произнесла этих слов.

– У вас найдется листок бумаги?

Он нашел в кармане старый конверт. Она написала на его задней стороне адрес и номер телефона в Эль-Азбакийе.

– Свяжитесь со мной, когда вернетесь. Конечно, если хотите...

– Да, – сказал он. – Очень хочу.

Она покачала головой, помахала рукой Тому Холли и ушла. Он смотрел, как за ней захлопнулась дверь. Когда он наконец обернулся, кроме них с Томом, никого не осталось. Огромный гулкий зал опустел. Повсюду стояли недопитые стаканы, тарелки с остатками еды. Майкл закрыл глаза, вспомнив, что его отец лежит в тесной и темной яме.

Глава 7

– Она очень мила, ты не находишь?

Они проходили мимо Британского музея, думая, где бы им поесть. Это была идея Тома. Майкл ни в малейшей степени не чувствовал голода.

– Кто?

– Ох, Майкл, не прикидывайся бревном. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Айше Манфалути.

– Думаю, что ты прав.

– Он думает, что я прав! Ты глаз не мог от нее отвести!

– Том, зачем ты нас познакомил? – Майкл застыл на месте, заставив Тома сделать то же самое.

– Зачем? Ты меня разыгрываешь, Майкл? Она должна была тебе все объяснить.

– Том, она не сказала мне ничего.

– Бог ты мой, тогда о чем же вы разговаривали? О ее последних раскопках?

– Да, мы и об этом немного поговорили.

– Но ты, по крайней мере, знаешь, кто она такая?

– Кто она такая? Ее зовут доктор Айше Манфалути. Ей... э-э... примерно тридцать четыре года, она работает в Египетском музее, ее специальность – архитектура гробниц девятнадцатой династии. Ее отец был адвокатом. У нее нет братьев и сестер. Она...

– Майкл, нас интересует совсем не это. Я имею в виду ее мужа и все такое.

Майкл ответил не сразу. Услышав подтверждение, что у нее есть муж, он как будто ощутил удар – мягкий, вызывающий дурноту.

– Мужа? Она ничего не говорила о муже.

– Она ничего не?.. Господи, Майкл, если бы тебя не так сильно заинтересовала форма ее черепа, ты бы сразу все понял. Ты хочешь сказать мне, что в самом деле не знаешь, кто такая Айше Манфалути?

Майкл почувствовал, что у него холодеет внутри. Он уже начал подозревать, что это не случайное знакомство, что для Тома Холли оно имеет огромное значение. Конечно, он знал, что ему придется заплатить. Но сейчас ему пришло в голову, что цена может оказаться слишком высокой. Он молчал. За их спиной из темноты выступали огромные серые камни музея.

Том глубоко вздохнул:

– Муж Айше Манфалути – Рашид Манфалути, глава партии «Эль-Хуррийя». Теперь ты понимаешь, к чему я клоню?

Их окружали тени, отзвуки, ночные шумы. Майкл ощутил озноб.

– Не понимаю. Ведь он... ведь Манфалути был похищен.

Том кивнул:

– Пять лет назад. Он пропал вскоре после того, как произнес речь в Каире, осуждающую религиозное право. Тогда только что протолкнули закон, запрещающий браки между коптами и мусульманами. Личность его похитителей никому не известна, но выдвигались некоторые предположения. Никто не видел его со дня похищения. Ни фотографий, ни видеосъемок, ни даже писем. Некоторые полагают, что он мертв, но большинство придерживается мнения, что похитители держат его живым как заложника на случай правительственного переворота. Кое-кто из старых реакционеров помнит лагеря, которые Садат построил для членов «Ихвана» в шестидесятых годах. Они не хотят вновь оказаться в таких лагерях.

– Какая им может быть польза от Манфалути?

– Очень большая. Его имя по-прежнему служит знаменем для египетских либералов. Он пользовался репутацией неподкупного политика. Многие простые люди отдали бы за него свои голоса на выборах. Он против экстремистов, но в целом благосклонно относится к религии. Хотя он мусульманин, копты считают, что могут доверять ему. Если кто-нибудь и может предотвратить приход к власти экстремистов, так только Рашид Манфалути.

– Да, если он еще жив. А в таком случае не сочтут ли похитители более разумным убить его?

Том пожал плечами:

– Может быть. Но я так не думаю. Если станет известно, что это их работа, им плохо придется. Это может повредить им больше, чем если бы он снова оказался на свободе.

– И при чем тут его жена?

Том снова зашагал по тротуару, Майкл поспешил за ним. Они шли по Мьюзеум-стрит мимо освещенных витрин книжных магазинов.

– Партия пытается убедить миссис Манфалути выдвинуть свою кандидатуру на выборах в парламент в январе. В ее пользу говорят имя ее мужа и ее собственные способности. Если она пройдет на выборах, то сможет попортить фундаменталистам много крови. За нее наверняка отдадут голоса многие женщины-избиратели. Есть только одна заковыка.

– Какая?

– Она не хочет участвовать в выборах. Она страстно интересуется политическими вопросами, но не имеет ни малейшего желания становиться политиком. Точнее, питает явное отвращение к подобной идее.

Майкл со смущением вспомнил ее реакцию на его неуклюжее предложение заняться политикой.

– Почему ты мне не рассказал обо всем этом?

– Прости меня. Я полагал... Я думал, что она расскажет тебе сама, если ты этого не знаешь. Похоже, я ошибался.

– А почему ты проявляешь к ней такой интерес?

– По-моему, это очевидно.

– Том, я не участвую в ваших делах уже больше четырех лет. За такой срок многое может измениться. Я даже не уверен, что знаю точно, какова сейчас наша официальная политика в Египте.

– Мы не подпускаем фундаменталистов к власти. Власть в Иране, Ираке, Алжире и Судане принадлежит исламским правительствам, несколько других стран балансируют на краю, и мы не можем допустить, чтобы Египет выскользнул из-под контроля. Если экстремисты получат власть в университете Азхар, это будет иметь огромное влияние на весь исламский мир. Азхар – едва ли не единственное учреждение, которое пользуется уважением у большинства мусульман. Это будет гигантским шагом назад для всего региона.

– Какое это имеет для нас значение? Все равно мы поддерживали Саддама Хусейна, когда Иран был врагом. А потом Иран, когда решили, что Саддам – худшее зло.

Том пожал плечами:

– Майкл, ты сам знаешь, что я не занимаюсь политикой.

– Так что с Айше Манфалути?

– Мне бы хотелось, чтобы ты приглядывал за ней, Майкл. Вот и все. Это будет не очень сложное дело. Скорее удовольствие, как мне кажется. Позаботься, чтобы никто не проявлял к ней нездорового интереса. Подружись с ней. Присмотри, чтобы с ней ничего не случилось.

– Что с ней может случиться? Ты ожидаешь, что ее тоже похитят?

– Да, что-то в этом роде. Есть такая вероятность.

– Тогда ей нужно завести постоянного телохранителя.

– Ей советовали, но она не согласилась, сочла, что это будет чересчур, как будто ей навязывают роль. Она считает, что без охраны находится в большей безопасности, поскольку тем самым как бы говорит, что не настолько ее персона ценна, чтобы ее охраняли. Важные люди ходят с телохранителями, но их все равно похищают. И разумеется, с людьми, имеющими телохранителей, будут обращаться так, как будто они важные персоны, а именно этого она не желает.

– Возможно, она права. Насчет того, что телохранители – не гарантия от похищений.

Том кивнул:

– Может быть. Но мы не можем позволить рисковать ни себе, ни ей. Когда-нибудь она понадобится нам хотя бы как символ. В отличие от своего мужа она не принесет нам пользы в качестве трупа или заложницы. Я просто хочу, чтобы ты приглядывал за ней как друг, Майкл, только и всего. У меня нет других опытных людей, которых я мог бы попросить об этом.

Майкл снова остановился.

– Том, она знает про тебя. Кто ты такой, чем ты занимаешься.

– Конечно, знает, старина. Она очень проницательна и повидала жизнь.

– Она знает, что ты нас познакомил. Я сомневаюсь, что она собирается надолго увлечься бедным, но честным ученым педантом.

– Я этого и не ожидаю. Но это не имеет особого значения. Она не любит, когда западные люди вмешиваются в египетские дела, но она достаточно реалистично мыслящий человек, чтобы понимать, что нам нужно держаться друг друга. У тебя есть законные причины поближе познакомиться с ней. Вот и все, чего я прошу.

– Ты ожидаешь, что я стану ее любовником?

– Послушай, Майкл, ты знаешь меня лучше, чем прикидываешься. Я такими вещами не занимаюсь. Насколько тесной станет ваша дружба, зависит исключительно от вас.

– И кроме того, ты хочешь, чтобы я заодно поискал Манфалути?

– Я этого не говорил.

– Но тебе бы этого хотелось.

– Да, конечно, если ты выйдешь на какой-нибудь след. – Том ненадолго замолчал. – Майкл, насчет другого дела. Ответ мне нужен побыстрее. Когда мы сможем поговорить?

Майкл вздохнул. На Нью-Оксфорд-стрит под звон пустых банок и громкие бессмысленные крики маршировала толпа пьяниц.

– Не волнуйся, Том. У меня достаточно времени. Я думаю улететь в Каир в среду и хочу получить полный инструктаж перед отъездом.