Текст книги "Мистер Монстр"

Автор книги: Дэн Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А другие цвета вы чувствуете? – принялась шутливо допрашивать Марси, сложив руки на груди.

– Дело не в цвете, – ответила Брук, – а в деревьях. Просто «зеленый» – хорошее слово, чтобы описать, как пахнут деревья. Как «весна», только «весенний запах» звучит глуповато.

– А «зеленый» тебя устраивает, – сказала Марси. – Ну-ну.

С озера дул прохладный ветерок, и я увидел мурашки на руках Марси. Прежде чем я успел остановить себя, я уже смотрел на ноги Брук – они тоже покрылись мурашками.

– Почему бы нам не пойти к костру? – предложил я.

Брук кивнула, и Марси с Рейчел двинулись за нами сквозь неплотную толпу. За деревьями впереди виднелся костер – неровная парабола оранжевого пламени, хотя небо еще оставалось светлым, и огонь выделялся не слишком резко. В нашем редком клочковатом лесу преобладал кустарник, а не деревья, и костер развели на большой округлой поляне в нескольких десятках футов от дороги. Когда мы подошли ближе, я увидел, что организаторы, кем бы они ни были, не пожалели сил: в середине костра лежали большие бревна, поодаль у деревьев ждали своей очереди горы трехфутовых поленьев и расколотых чурок. Дерево в костре трещало и лопалось, живица шипела, испаряясь, а за всем этим слышался гулкий рев кислорода, пожираемого жадным пламенем. Огонь говорил со мной.

– Привет, – прошептал я в ответ, подошел поближе и вытянул руки, пробуя тепло.

Где-то температура казалась нормальной, где-то слишком низкой, а в середине – слишком высокой. Форма костра была более открытой, чем нужно; такой костер будет жарким и мощным, но прогорит слишком быстро. Вообще костер может жить всю ночь, если его правильно сложить и дрова подкладывать понемногу.

Судя по всему, ответственного за костер не было. Рядом лежала палка футов пять длиной, с обугленным концом, – видимо, ею поправляли поленья. Я подобрал палку и привел костер в порядок – одно полено опустил, другое приподнял. Костер может сказать тебе, что ему нужно, если ты умеешь слушать. Я ощущал тепло, слышал рев воздуха, смотрел, как расползается по поверхности бревен переливающийся белый жар. Дерево светилось изнутри, и его сияние иногда прорывалось наружу, словно нечто ослепительное и совершенное готовилось родиться в этом скучном и безжизненном мире. Я подвинул еще пару поленьев.

Идеально.

Мимо меня по прямой пролетело расколотое полено и рухнуло в костер, который взорвался искрами и зарычал.

– Да! – закричал рядом со мной какой-то коренастый двенадцатиклассник с короткострижеными волосами и мясистым красным лицом. – Запалим его как следует!

– Он будет гореть лучше, если… – начал я, но он уже отвернулся.

– Клейтонские крестоносцы! – взревел он.

Ему вторило несколько голосов. Он победоносно вскинул руки к небесам и направился за новым поленом.

– Он будет гореть лучше, если его спланировать, – закончил я, обращаясь к самому себе.

Я снова повернулся к костру и пошевелил палкой, пытаясь ликвидировать причиненный вред, когда второе, а потом и третье бревно приземлились в самую середину.

– Клейтонские крестоносцы!

– Знаешь, – заметила стоявшая рядом Марси, – есть вещи, которые невозможно спланировать. Ведь знаешь?

Я удивленно посмотрел на нее, и она улыбнулась.

Откуда она взялась? Я так увлекся костром, что совершенно забыл о девчонках.

– Хот-догов пока нет, – сказала появившаяся откуда-то Брук. – Еда будет не раньше половины седьмого. Пойдем к озеру?

– Ну, купаться я точно не буду, – ответила Марси. – Но посмотреть – посмотрю.

Девушки направились к озеру, но вдруг остановились и взглянули на меня.

– Ты идешь? – спросила Брук.

«Но… как же костер?»

Я посмотрел на костер: он все еще горел уверенно и мощно, несмотря на беспорядок и новые поленья. Костер был мне ни к чему; я пришел ради Брук.

– Конечно. Мы ведь вернемся к половине седьмого?

Я бросил палку и пошел за ними.

– Спасибо, – сказала Рейчел. – Нам нужен отважный защитник.

– Кроме шуток, – добавила Марси. – С тех пор как стали находить трупы женщин, у меня даже в толпе мурашки от страха.

«Ну вот опять: Джон Бесстрашный. Сколько еще людей видит во мне героя? И как я не замечал этого раньше?»

– Мы приезжали сюда ловить рыбу, – проронила Брук, глядя на ровную гладь воды, появляющуюся из-за деревьев.

Небо оставалось светлым, хотя уже начинало темнеть, и в озере отражалась его ясная синь, словно мы смотрелись в гигантскую глазурованную раковину. Мы остановились на невысоком гребне, где деревья расступались и крутой склон спускался прямо к блестящей воде. Брук встала на высокий камень, откуда было лучше видно, качнулась и оперлась мне на плечо, чтобы не упасть. Меня как током ударило, словно через прикосновение перетекла огромная энергия. Я сделал вид, что смотрю на воду, но всем своим существом сосредоточился на руке Брук.

– Красотища, – сказала Рейчел.

Двое парней в мокрых шортах и футболках прошли мимо по колено в воде.

– Спускайтесь! – прокричали они.

Правда, у меня сложилось впечатление, что они обращались скорее к девчонкам, чем ко мне. Девчонки сделали вид, что не слышат. Я поддержал. Парни увидели другую группу дальше по берегу и зашлепали к ним сквозь камыши, оставив нас одних.

Брук вздохнула:

– Ну, ребята, что будете делать?

– Погуляем немного, я думаю, – ответила Марси. – Посмотрим, кто появится и с кем.

– А ты Джесси Бизли не видела? – спросила Рейчел. – Интересно, что случилось с Марком?

– Да нет, – сказала Брук, – я спрашиваю, что вы будете делать со своими жизнями. С будущим.

Марси рассмеялась:

– Ты такая милая, когда говоришь о чем-то серьезном, Брук.

– Неужели ты ни о чем не мечтаешь?

– Еще как мечтаю, – фыркнула Марси, – можешь не сомневаться. И мои мечты не имеют ничего общего с округом Клейтон.

– Я дам деру отсюда так быстро, как только сумею, – поддержала Рейчел. – Город, где всего один кинотеатр, лежит за границей цивилизации.

Я смотрел на озеро, вспоминая мертвое тело, которое демон затолкал под лед в ноябре.

– И что, ты собираешься куда-то конкретно? – спросил я. – Или просто хочешь сбежать?

– Колледж, – подсказала Брук. – Путешествия. Весь мир.

– Никто не хочет здесь оставаться, – отмахнулась Рейчел.

– Летом тут еще ничего, – добавила Марси. – Но иногда я задаюсь вопросом: как мы вообще тут оказались?

– Из-за лесозаготовок, – ответил я.

– Да, но почему мы? Почему мы здесь, а не где-нибудь в другом месте?

– Ну, тут не так уж и плохо, – заметила Брук.

– Тут еще хуже, – перебила Рейчел.

– Что за люди первыми появились здесь? – произнесла Марси, глядя на озеро. – Кто мы, дети детей лесозаготовителей, которые выросли, забыли свои мечты и застряли здесь навсегда? Кто-то ведь приехал сюда первым, когда тут было абсолютно пусто, построил город бог знает где и из ничего сделал деньги. Кто-то ведь это провернул.

Она посмотрела на небо.

– Наверное, я просто не понимаю. Если мы потомки таких людей, то почему сидим здесь и ничего не делаем?

Рейчел открыла рот, собираясь ответить, но ее прервал чей-то визг – громкий, пронзительный, он доносился откуда-то дальше по берегу. Мы развернулись – Брук крепче схватилась за мое плечо – и увидели тех двух парней. Теперь они на полном ходу неслись прочь из воды. Группа девчонок, с которыми парни заигрывали, в ужасе расступалась, не прекращая визжать. Брук спрыгнула с камня и бросилась к ним. Я пустился следом.

– Она мертва! – крикнул кто-то. – Она мертва!

Теперь туда со всех сторон устремились и другие. Впечатление было, будто группка около берега расходится, испугавшись дикого зверя, который мог покусать их. Но когда мы подбежали ближе, я понял, почему они кричат, – из воды в зарослях камыша наполовину торчало полусгнившее бревно, а из-под него высовывалась человеческая рука.

– Вызывайте полицию!

– Она мертва!

– Меня сейчас вырвет!

Как только мы увидели руку, Брук остановилась и подалась назад, а я побежал дальше. Поравнявшись с отступающими, я притормозил, задумался, но принял решение и прорвался к воде. Остались только эта рука и я.

Это была женская рука. Остальное тело находилось в камышах под водой. Ребята каким-то образом сдвинули бревно с места, и рука всплыла на поверхность. Она торчала над водой, скрюченная, словно лапа с когтями. Обломанные ногти покрывал красный лак.

«Это работа нового убийцы», – подумал я.

У меня за спиной раздался низкий мужской голос. Он прозвучал как эхо в огромной пустой комнате.

– Что будем делать?

Я должен был увидеть тело; я должен был узнать, есть ли на нем такие же мелкие раны.

– Вдруг она жива? – сказал я, входя в воду. – Нужно проверить.

Торчащая рука напиталась водой, ее облепила тина и подгнившие щепки; живой она быть не могла.

– Ее нужно вытащить.

Я услышал за спиной слабые и далекие всплески. Я едва различал звуки, потому что сердце билось с такой силой, что заглушало все остальное.

Я взял руку и потянул. Тело подалось, но оказалось тяжелее, чем я думал. Еще одна пара рук, грубых и старых, ухватилась за тело, и мы потащили вместе. Нам удалось сдвинуть его, и негнущаяся бледная рука трупа поднялась выше над водой.

– К нему что-то привязано, – сказал я.

– Ее придавило деревом.

– Нет, мы же выволакиваем его потихоньку, значит не придавило. Не тяните вверх, тяните к берегу.

Мы вместе вытащили труп на мелководье, где он плавал ближе к поверхности. Тело и в самом деле было женское, белое и обнаженное, если не считать нескольких ярких нейлоновых веревок. Нагота меня мало волновала – на мертвых мои правила не распространялись. Я потянул за одну из веревок, сначала легонько, потом, почувствовав сопротивление, сильнее. Тело было очень тяжелым. Я приподнял его двумя руками и обнаружил, что веревка привязана к шлакобетонному блоку.

Я посмотрел на того, кто мне помогал, – оказалось, это мистер Вернер, учитель обществоведения.

– К нему привязан груз, – подтвердил я.

На берегу стояли ученики и другие учителя. Многие отвернулись от мертвой женщины в воде. За ними я видел бушующий костер, далекий и яркий.

– Что будем делать? – повторил мистер Вернер.

Он, конечно, обращался ко мне. Я же в такой ситуации разбирался лучше, чем кто-либо из присутствующих. Неужели они правда так думали? Я что, обладал каким-то тайным знанием?

– Нужно вызвать полицию, – сказал я. – Позвоните агенту Форману из ФБР. У него кабинет в участке.

Я снова посмотрел на тело, застывшее, как скульптура, в неестественной позе. Конечности его изогнулись и одеревенели.

– Трупное окоченение, – констатировал я. – Значит, она умерла всего несколько часов назад. Максимум дня два, не больше.

Я видел у нее багровые отметины на запястьях, порезы и волдыри на груди и спине – точно как на других телах, судя по сообщениям полиции.

– Вы вызвали агента Формана?

Мистер Вернер повернулся к берегу:

– У кого есть телефон?

Рейчел помахала рукой и показала на Марси, которая стояла рядом, прижимая телефон к уху.

– Она разговаривает с отцом, – сказала Рейчел.

Отец Марси был полицейским. Я внимательно посмотрел на девчонок, первый раз за весь вечер, и перевел взгляд на мертвое тело, которое непристойно покачивалось на мелких волнах, накатывающих на берег.

Краем глаза я видел учителей, которые пытались увести школьников. Кто-то нес одеяло. Мистер Вернер пошел его взять.

– Давай-ка на берег, – предложил он, притронувшись ко мне.

Я поплелся за ним, оставив тело в воде. Вечеринка, безвозвратно испорченная, распалась на отдельные беспорядочно действующие ячейки. Кто-то ушел к дороге, кто-то в ступоре оставался на месте, прочие толпились, ища точку, откуда лучше видно тело. Учителя неуверенно пытались собрать стадо, но все время гнали его в разные стороны.

Брук, бледная как смерть, встретила меня на вершине откоса.

– Кто это? – спросила она.

– У тебя есть телефон?

Она молча кивнула и вытащила телефон из кармана. Я набрал агента Формана и, тяжело дыша, медленно опустился на землю.

– Форман слушает, – ответил голос на другом конце, хрипловатый, но четкий.

Я слышал в трубке слабый звук сирен.

– Вы уже едете, – догадался я.

– Черт побери, Джон, ты и здесь отличился?

– Ригор мортис [9]9
  9 – Трупное окоченение (лат.).


[Закрыть], – сообщил я. – Вообще не гнется. Значит, не меньше двенадцати часов или немного больше. Вода в озере довольно холодная, это могло замедлить процесс.

– Ты что там делаешь, Джон? Ты не полицейский, ты не следователь. – Он помолчал. – И тем не менее ты все время первым находишь трупы.

– Этот не я нашел, – сказал я, закрывая глаза.

Мысленным взором я видел скрюченное тело, покрытое красными волдырями. Ее чем-то жгли?

– Я здесь случайно, Форман. Вместе со школой, и весь город давно знает, что сегодня вечеринка. Если он оставил тело недавно, перед костром, то не сомневался, что мы обнаружим его. Думаю, он хотел, чтобы мы его обнаружили.

– Кто «он»?

– Убийца.

«Кто это был – человек или демон?»

– Все части тела на месте, – добавил я, поднимаясь на ноги. – И никаких серьезных повреждений я не заметил. Я проверю еще.

– Нет, Джон, не трогай его…

Он не успел закончить – я получил удар между лопатками и рухнул на землю. Я быстро перекатился на спину и посмотрел вверх: это был Роб Андерс.

– Эй, ты что? – проговорил он. – Ты ныряешь туда как сумасшедший, подтаскиваешь ее к берегу на всеобщее обозрение, помнишь наизусть телефон агента ФБР…

– Что тебе нужно? – спросил я, качая головой.

– Невиновный не будет себя так вести. Ни один нормальный человек не знает того, что знаешь ты. И что еще за гадость такая «ригор мортис»?

Он кричал, раскрасневшись и размахивая руками. Разозлился он ужасно – я такого не ожидал.

«С чего он так разошелся? Думай, Джон, думай как человек, наделенный способностью сопереживать. Может, он знаком с жертвой».

– Ты что, знал ее?

– Что еще за вопрос такой свинский, фрик?

– Оставь его в покое, Роб, – сказала Брук, подойдя, чтобы помочь мне подняться.

Роб оттолкнул ее, она упала…

…а я вскочил.

Я прыгнул на Роба, застав его врасплох, сбил с ног и прижал к земле. Я никогда не дрался – по крайней мере, с тем, кто мог ответить, но попал ему в солнечное сплетение и выиграл несколько секунд, чтобы поднять кулаки и неумело обрушить ему на голову. Он ударил меня в глаз и сбросил с себя. Я взвился, готовясь броситься на него, но мистер Вернер и другой учитель растащили нас.

– Все в порядке, – сказала Брук, удерживая меня. – Он просто кретин, не обращай внимания.

Я повернулся, только теперь поняв: вместо того чтобы позаботиться о Брук, я накинулся на того, кто ей угрожал. Точно так же я поступил, когда имел дело с демоном. Я даже не помог ей встать на ноги.

«Что правильнее? – спрашивал я себя. – Помочь хорошим ребятам или расправиться с плохими? Я не знаю, что делать.

Я не знаю, к плохим или хорошим принадлежу сам».

Голова у меня закружилась, и я сел. Телефон Брук лежал на земле – там, где Роб выбил его из моей руки.

– Он в этом замешан, – говорил Роб мистеру Вернеру, пока тот уводил его подальше. – Он просто псих. Может, он и есть убийца.

Я поднес телефон к уху – Форман уже отключился.

– Позвони отцу, – посоветовал я, протягивая трубку Брук. – Скажи, что приедешь поздно. Быстро все не закончится.

Глава 10

Я весь вечер пытался поговорить с Форманом, но нас передавали от одного копа другому, и каждый что-то спрашивал. Наконец мне выдали стопку бланков с копиркой и попросили заполнить свидетельские показания. Я устроился на багажнике полицейской машины и написал все, стараясь не упустить ни малейшей детали и не забыв назвать время и место моих собственных действий, начиная с занятий в школе. Излагай я события с самого утра, это выглядело бы так, словно я пытаюсь выставить себя невиновным. Закончив, я сдал бумаги и присел у гаснущего костра. Была половина двенадцатого.

Нас и близко к телу не подпустили, поэтому я принялся восстанавливать во всех подробностях свои воспоминания о нем. Запястья расцарапанные и красные – возможно, от веревок. Однако веревки на теле таких следов не оставили, значит на запястьях они пробыли дольше, появились еще до смерти. Кто-то, предположительно убийца, связал их. Сколько же они находились на ее руках?

Еще отметины: красные рубцы и волдыри на белой как полотно коже. Возможно, были и другие, более глубокие раны, хотя вода давно смыла кровь. Тех чудовищных повреждений, какие оставлял на своих жертвах Клейтонский убийца, я в любом случае не увидел. Неужто в городе объявился новый демон? Демон, чьи пальцы превращались не в когти, а в языки пламени, демон, который не кромсал людей, а долго мучил. Поступают ли демоны подобным образом? И вообще, следуют ли каким-либо правилам?

Одного демона – или кем он там был – я видел, но это не означает, что все происходящее связано с демонами. Люди сами по себе способны на убийство. Зачем сваливать все на демона, когда я знал так мало? Нужно проявить терпение… заполучить тело в морг, где я мог бы подробно исследовать его и прочесть все, что известно о жертве, в документах коронера. Если бы мне только удалось добраться до Формана и узнать, что ему известно…

– Я закончила, – сказала Брук. – Говорят, мы свободны.

Я поднял глаза и увидел, что она стоит надо мной, обхватив себя руками и кутаясь в тонкую курточку. Стройные ноги покрывала гусиная кожа, ее трясло.

– Да? Они больше не хотят с нами беседовать?

– Уже почти полночь. Мы беседовали несколько часов.

– Но они нам так ничего и не объяснили.

– Я думаю, и не объяснят.

Брук подобрала палку и принялась ковырять угли, которые рассыпались искрами, обнажив ярко-красное раскаленное дно костра.

– Не гаси его, – остановил я.

Однажды мистер Кроули сказал мне: «Я никогда не убиваю огонь. Пусть догорает сам». Он убил десять человек, а за всю жизнь, может, и больше, а огонь убивать не хотел. Кем же он был на самом деле?

– Ты готов? – спросила Брук.

Я смотрел на почерневшее кострище, на груду полумертвых углей в шестифутовом круге выгоревших останков. Когда-то этот костер был прекрасен, огромен, жарок и величествен, но догорел раньше времени. Он будет тлеть еще несколько часов – бо́льшая часть жизни костра, процентов восемьдесят, и представляла собой долгое, медленное умирание.

– Можем мы еще немного посмотреть на него?

Она стояла молча в облаке светло-оранжевого света. Несколько секунд, и она бросила палку и села рядом со мной, скрестив ноги.

Еще час мы смотрели на костер, но наконец полицейские очистили площадку, погасили огонь и отослали нас домой.

Имя убитой женщины объявили по телевизору на следующий день – Джанелла Уиллис. Она пропала восемь месяцев назад где-то на восточном побережье, и никто не знал, как она очутилась в нашем озере. Мои предположения о времени смерти оказались довольно точными – умерла она за двадцать четыре часа до того, как мы ее нашли, и бо́льшую часть этого времени провела в воде под бревном. Полиция и новостное агентство пришли к тому же выводу, что и я, – тело было оставлено там специально, чтобы мы его обнаружили, но я начал подозревать кое-что еще. Мне все больше верилось, что тело подбросили специально ради меня.

Первые два тела лежали там, где найти их не составляло труда, а второе так и вовсе на месте, непосредственно связанном с предыдущими убийствами. Таким образом, мы знали: убийца хотел, чтобы тела обнаружили и знали, что он пытается сообщить что-то. Теперь возникло третье тело, которое подбросили как раз туда, где в тот вечер ожидалось наибольшее скопление людей. Убийца явно хотел, чтобы тело всплыло. Более того, у озера собирались школьники, то есть там гарантированно должен был появиться я. Если тела – послания одного убийцы другому, то последнее оставили практически у меня на пороге.

Послание на пороге… Когда я подумал об этом, меня пробрала дрожь. Мистер Кроули получил от меня целую серию посланий: я пытался напугать его, чтобы он утратил бдительность. Выманить, дать понять, что на него объявлена охота. Тот же самый случай с этими телами. Первое говорило: «Вот и я». Второе, найденное на месте другого преступления, подтверждало: «Я – часть того, что здесь случилось». А третье, оставленное там, где я наверняка должен был его найти, заявляло: «Я знаю, кто ты».

На меня объявили охоту.

Занятия в школе уже закончились, и мне некуда было идти, поэтому я целыми днями торчал в своей комнате. Если на меня охотились, мне следовало разобраться, кто охотник и что ему нужно. Информации не хватало, но даже по одному трупу можно немало понять – если знать, что искать.

Главный вопрос при составлении психологического портрета преступника: что он делает такого, чего не должен делать? Он связал жертву до смерти и после смерти. Что общего между двумя этими фактами, не испытывал ли убийца психологической потребности связывать людей? Если у него проблемы с контролем, это указывает, пусть и неточно, на серийного убийцу. Или оба этих действия носили чисто практический характер – сперва он удерживал жертву, а после убийства привязал к ней груз? Женщина пропала за восемь месяцев до смерти, так что предположение, будто ее удерживали, имело под собой основание. Но зачем топить тело с грузом, когда гораздо проще оставить в иле на берегу? Если хочешь, чтобы жертву обнаружили, зачем делать вид, будто прячешь ее?

«Не просто задавай вопросы, – сказал я себе, – ищи ответы».

Что случилось бы, если бы он бросил тело на берегу? Ребята из школьного самоуправления нашли бы его, готовя площадку для костра, и вызвали бы полицию. Костер отменили бы, или перенесли на футбольное поле, или еще что-нибудь. А если спрятать тело плохо, его тоже найдут, но при большом количестве свидетелей.

Что еще? Что делает убийца с телом такого, чего не должен делать? Он прижигает его. Режет. Сотворил ли он что-то еще? Возможно, поломаны кости, есть синяки и бог знает какие внутренние повреждения, которые я не мог обнаружить без тщательного осмотра. Тут одной дедукцией не обойтись – мне требовались подробности. Не упустил ли я чего?

Ее ногти! Ногти были обломаны: преступник сделал это специально или она пыталась сопротивляться? Может, хотела выбраться откуда-то? На ногтях все еще оставался лак – после восьмимесячного пленения. Держится ли так долго лак для ногтей? Если да, это ничего не значит, а если нет, получается, что ее схватили относительно недавно… или убийца позволял жертве красить ногти в заточении. Зачем? Это свидетельствовало бы о складе ума убийцы, о его отношении к жертве. Я должен это выяснить.

В новостях ничего не говорили о лаке на обломанных ногтях, так что мама об этом не знала, и я мог спросить у нее про лак, не вызывая подозрений… по крайней мере, подозрений, связанных с трупом. Наверняка у нее возникнет масса вопросов, почему сын интересуется лаком для ногтей. Нет, лучше выяснить это другим способом, например поискать в Интернете.

Я открыл дверь комнаты и услышал телевизор – это означало, что компьютер свободен. Но когда я заглянул в мамину комнату, оказалось, что она сидит за столом, развернув картонную папку, – работает. Она подняла на меня глаза:

– Привет, Джон. Тебе что-то нужно?

– Хотел посидеть за компьютером. Думал, ты телевизор смотришь.

– Это Маргарет, – объяснила она. – А я счета оплачиваю. Скоро закончу.

– Хорошо.

Я вышел в гостиную, где Маргарет смотрела какую-то передачу о путешествиях.

– Привет, Джон, – сказала она и подвинулась на диване, освобождая мне место.

Я сел и тоже стал смотреть.

– Привет.

– Я слышала, у тебя выдался нелегкий вечер несколько дней назад.

– Да, пожалуй.

– Замечательно. Тебе, конечно, пришлось переступить через себя, но я уверена, ты рад этому.

Я покосился на нее:

– Я просто посмотрел на него. Даже из воды его вытащили другие люди.

– Я говорю не о трупе, – возмутилась она. – О свидании. Наконец-то ты пригласил Брук.

Свидание. Перед ним я пребывал в таком возбуждении, а теперь мне казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Труп значил для меня больше. Куда больше.

– Жаль, что все так закончилось, – сказала она. – Ты собираешься еще куда-нибудь ее пригласить?

– Наверное. Не думал об этом.

– А о чем ты думал?

Маргарет посмотрела на меня и покачала головой:

– Не представляю себе мальчишку, которого труп мог бы отвлечь от такой девочки, как Брук. Ты не пробовал на какое-то время забыть о смерти?

– Нам обязательно об этом говорить?

Меньше всего мне хотелось выслушивать еще одну лекцию.

– Тебе шестнадцать лет. Ты должен думать о живых девушках, а не о мертвых.

Я знал быстрый способ перевести тему.

– А почему ты никогда не была замужем?

– Вот это да!

Мой вопрос застал ее врасплох.

– С чего ты спрашиваешь?

– Ты говоришь, что мне надо ходить на свидания, а сама счастлива в одиночестве. Разве со мной такого не может быть?

Она подняла бровь:

– Ну что ты за коварный маленький шельмец?

– Ты первая начала.

Маргарет вздохнула, посмотрела на потолок, потом снова на меня:

– А что, если тебе не понравится мой ответ?

Я кивнул:

– Ага. Значит, дело в моем отце.

Маргарет мрачно улыбнулась:

– Ты, безусловно, слишком умен для своих лет. Да, дело в твоем отце. Но вот чего ты, вероятно, не понимаешь: я сходила по нему с ума.

– Ты шутишь.

– Зачем мне шутить? Он был красив, обходителен, и, кроме нас троих – его, твоей матери и меня, никто в городе не занимался ритуальными услугами. Я думаю, мы обе влюбились в него с первого взгляда.

Говоря, Маргарет смотрела в окно, а я воображал, какие картины проносятся перед ее мысленным взором.

– Твой отец мог змею очаровать, если бы захотел, – сказала она. – Пока он не появился, наш бизнес тихо умирал. Вероятно, потому, что никто не принимал всерьез двух двадцатилетних хозяек похоронного бюро. Даже я, оглядываясь назад, не могу принимать нас всерьез. Мы стажировались у Джека Кнутсена, а когда он умер, переняли его бизнес. Но заработал он, только когда пришел твой отец.

– Если других ритуальных услуг в городе не было, то как вы могли оставаться без работы? – спросил я. – Люди либо умирают, либо нет. Но когда они умирают, то попадают к вам.

– Покойников необязательно бальзамировать, – ответила Маргарет. – И даже сегодня к нам привозят только половину умерших. Остальные отправляются в местные церкви. Нет, именно твой отец убедил жителей Клейтона в том, что мы нужны им. Он спас нас, но дело не только в этом. Он был… восхитителен. Сама любезность. Мы просто поверить не могли, что такой замечательный человек свалился нам прямо в руки, и в тот день, когда я поняла, что он любит твою мать, а не меня, я чуть не умерла. И умерла бы. С удовольствием умерла бы, если бы он смотрел на меня так, как на твою мать.

Ее мысли витали далеко, она напряженно вглядывалась во что-то невидимое и утраченное. Когда она снова посмотрела на меня и слабо улыбнулась, я почти что увидел, как сознание, словно призрак, возвращается в ее тело.

– Конечно, – сказала она, – вскоре выяснилось, что я едва избежала катастрофы. Сестра, которой пренебрегли, быстро стала опорой для сестры, которая вроде бы получила все, что хотела. Вот, пожалуй, единственный позитивный момент: если бы твой отец действительно оказался тем человеком, которым мы его считали, я, возможно, уехала бы на все четыре стороны и никогда не простила бы Эйприл, что она его увела.

Она задержала на мне взгляд и покачала головой:

– Я не должна плохо говорить об отце в твоем присутствии.

– Что? Ты думаешь, я не замечал, какой он клоун?

– Знаю, замечал, – вздохнула она. – Жаль, что все так получилось.

– Так ты мне советуешь пригласить на свидание Брук, потому что веришь в мечтательную юношескую любовь или потому что хочешь жить отношениями других людей?

Брови Маргарет взметнулись, и она рассмеялась:

– Вот почему твоя мать сходит с ума. Что делать с человеком, который заслуживает одновременно трепки и поцелуя?

– Она просто меня избаловала.

– Компьютер свободен, – объявила мама, входя в комнату. – О чем вы тут говорите?

– Ни о чем, – ответила Маргарет, поворачиваясь к телевизору.

Я извинился и выскользнул из комнаты.

Ничего определенного я не нашел, но узнал достаточно, чтобы понять: лак для ногтей сотрется за восемь месяцев. Если предположить, что Джанеллу Уиллис все это время держали в заточении, связанную по рукам и ногам, то убийца по какой-то причине счел нужным красить ей ногти. Что творится в голове у этого парня?

Мне необходимо было увидеть тело. Я почистил историю поисков в браузере и заперся у себя, уставившись в стену и перебирая все воспоминания о трупе. Убийца преследовал меня, посылал сигналы, но чего он добивался? Если он знал, кто я, почему просто не пришел за мной? Или все-таки не знал и таким образом устраивал мне испытание – проверял, как я отреагирую, выманивал меня. Возможно, ждал ответа.

Джон никогда бы ему не ответил в отличие от мистера Монстра, а он-то и нужен был убийце. Именно мистер Монстр убил демона, именно ему каждую ночь снились новые жертвы. Именно мистер Монстр хотел отправить послание убийце, хотя до сего дня мне удавалось его сдерживать.

Когда убийца все же сделает ход, кого он обнаружит – Джона или мистера Монстра?