Текст книги "Мистер Монстр"

Автор книги: Дэн Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я вздохнул.

«Опять двадцать пять».

Это происходит почти каждый день: Роб высмеивает Макса, я – Роба, он начинает мне угрожать, а потом мы идем на урок. Иногда я задавался вопросом: уж не специально ли подкалываю его, чтобы снова почувствовать возбуждение от опасности, вкус накатывающего ужаса, который я ощущал всю зиму? Но Роб не убийца и уж определенно не демон, а нападки его пустые и жалкие. Да и что, черт побери, ожидать от шестнадцатилетнего парня? На что он способен?

– Доброе утро, Роб, – сказал я. – Всегда приятно тебя видеть.

Мистер Монстр отчаянно хотел зарезать его.

– Я не к тебе обращался, фрик, а к твоему дружку.

– Этот комикс стоит столько, сколько весь ты с потрохами, – заявил Макс, на всякий случай забирая у меня книгу.

Он всегда знал, чего нельзя говорить.

– Покажи, – велел Роб и резко схватился за книгу.

Максу достало ума не драться из-за комикса, и он немедленно выпустил его из своих рук:

– Только осторожнее. Не помни́.

– «Зеленый фонарь», – провозгласил Роб, держа комикс перед собой.

Голос его изменился: стал более неторопливым, чем обычно, более театральным. Судя по моему опыту, это означало, что говорящий готовит какую-то издевку.

– Об этом ты мечтаешь по ночам, Макс? Как большой сказочный «Зеленый фонарь» влетает в твою спальню?

– Ты же говоришь о гомосексуальности? – уточнил я.

По правилам не следовало враждовать с ним, но ведь лично мне Роб никогда гадостей не делал, только Максу. Меня, я думаю, он побаивался после того случая на Хеллоуин.

– Я говорю о геях, только когда вижу таких педиков, как ты, – сказал он, перегибая пополам книжку.

– Пожалуйста, не складывай, – попросил Макс.

– А то что? – с улыбкой поинтересовался Роб. – Твой папуля-спецназовец побьет меня?

– Ух ты! – восхитился я. – Ты издеваешься над его покойным отцом?

– Заткнись, – буркнул Роб.

– Значит, ты стал таким смелым, потому что кто-то убил его отца, – продолжил я. – Отважное заявление, Роб.

– А ты – гомик, – ответил он, хлопнув меня комиксом по груди.

– Ты в курсе, что первые признаки гея – писклявость и гомофобия?

Роб ухмыльнулся:

– А ты хоть понимаешь, что буквально попросил меня вмазать тебе по морде? На месте. Прямо-таки протянул прошение с подписью.

Подошел Чад Уокер, один из дружков Роба.

– А, фрики, – сказал Чад. – Как дела, фрики?

– У меня – просто великолепно, Чад, – процедил я, буравя взглядом Роба. – Кстати, у тебя такая милая рубашечка.

Роб несколько мгновений изучал меня, потом уронил книгу мне в руки.

– Посмотри на них хорошенько, Чад. Перед тобой два живых свидетельства того, что делает с людьми безотцовщина. Две неполноценные семьи как они есть.

– Ну ты-то рос с отцом, и это сотворило с тобой чудеса.

Наконец что-то щелкнуло в голове Роба, и он пихнул меня в грудь:

– Хочешь поговорить о своей съехавшей крыше, фрик? О том, каково выпускать людям кишки? Тебя каждую неделю таскают в полицейский участок, Джон. Когда тебя арестуют, ведь нельзя же, чтобы психи свободно ходили по улицам?

Он сорвался на крик, и к нам начали подходить другие ребята. Это было что-то новенькое – так я его еще не заводил.

– Ты очень наблюдателен, – сказал я, пытаясь подобрать что-нибудь приятное.

Больше ничего не приходило в голову, но мистер Монстр уже нашептывал мне слова, и они вырвались, прежде чем я успел их остановить.

– Подумай об этом немного иначе, Роб: либо ты ошибаешься, и тогда все, кто смотрит на тебя, думают, что ты идиот, либо ты прав – и в таком случае угрожаешь опасному убийце. Как ни крути, это не очень умно.

– Ты что, наезжаешь на меня, фрик?

– Послушай, Роб. Ты совсем не страшный. Я боялся по-настоящему, и тебе такого эффекта не добиться. Зачем мы из раза в раз повторяем все это?

– Ты боялся, что тебя поймают, – сказал Роб.

– Нам пора в класс, – влез Чад, оттаскивая Роба.

По его глазам я видел, что он забеспокоился: либо Роб зашел слишком далеко, либо я. Роб сделал шаг назад, показав мне средний палец, и направился к школе вместе с Чадом. Я отдал Максу комикс, и он принялся внимательно разглядывать, не попортилась ли обложка.

– Помяни мое слово, в один прекрасный день Роб порвет мне книгу, я подам на него в суд, и он будет мне выплачивать. Отец говорил, эти комиксы стоят сотни долларов.

– В один прекрасный день ты начнешь оставлять свои стодолларовые комиксы дома, где с ними ничего не может случиться.

Я злился, что он привлек внимание Роба. Я не должен был нарушать правила, даже такие простые, как это. Год назад я бы ни за что так не рассердил Роба. Мистер Монстр становился слишком силен.

Макс засунул книгу в папку, а папку – в рюкзак.

– Увидимся за ленчем, – сказал я.

– Заткнись, – ответил Макс.

Глава 3

В школе, как и ожидалось, не произошло ничего интересного, и я проводил время, думая об агенте Формане. Он работал следователем в ФБР и вел дело Клейтонского убийцы, приблизительно со Дня благодарения живя у нас в городе. Когда в марте уехали остальные фэбээровцы, Форман остался. Он холил и лелеял это дело, как любимого питомца: явился одним из первых, когда мы сообщили о найденном теле Неблина, и с тех пор допрашивал меня раз шесть, не меньше. Последний раз он вызывал меня довольно давно, и я уже решил, что с допросами покончено. Чего же ему нужно теперь?

Я уже сказал все, что мог, кроме трех важных вещей. Во-первых, между мной и мамой существовала тайна, о которой мы никогда не говорили: на нас напал демон, я его убил и прямо в нашей кладовке он превратился в вязкую черную слизь. Мы решили, что ни один здравомыслящий человек нам не поверит, и не хотели прослыть «чокнутыми, которые якобы видели монстра». Так что мы отмыли пол от липкой дряни и помалкивали.

О второй тайне не знала даже мама: демон, напавший на нас, на самом деле был нашим соседом мистером Кроули. Он убивал людей и похищал части их тел, чтобы заменять собственные, которые поочередно выходили из строя. Я несколько недель выслеживал мистера Кроули, ища способ остановить его. Правда, когда мне это удалось, выяснилось, что я опоздал на несколько минут или даже секунд и не смог спасти доктора Неблина. Если вы хотя бы отчасти виновны в смерти собственного психотерапевта, жить с этим нелегко, в особенности потому, что у вас больше нет психотерапевта, который помог бы вам справиться с проблемой. Иногда ирония буквально плюет вам в лицо.

Третьей тайной был сам старый добрый мистер Монстр. Он оказался как нельзя кстати, когда требовалось убить демона или заманить в ловушку, угрожая его жене. Но как объяснить это копам?

«Я остановил сверхъестественные силы, в которые вы не верите и подтвердить существование которых я не способен. Для этого я обратился к моему внутреннему серийному убийце и поколотил старушку так, что она вырубилась. Вынести мне благодарность можете позже».

Конечно, у меня не все в порядке с головой, но я не настолько спятил, чтобы рассказывать кому-то такую историю.

Так что я многое скрывал от агента Формана, но то, что я ему поведал, выглядело вполне убедительно и не содержало никаких улик против меня. Останки Кроули так и не нашли, так что копы даже не могли доказать, что он мертв, не говоря уже о том, что убил его я. Вдобавок на всякий случай я уничтожил сотовые телефоны жертв и свой, которым пользовался тем вечером. О чем еще мне беспокоиться?

После школы я отвез Брук домой, украдкой три раза взглянув на ее лицо, после чего поехал в полицейский участок, где Форман оборудовал себе временный кабинет, который становился все более и более постоянным. Секретарша, блондинка по имени Стефани, встретила меня улыбкой.

– Привет, Джон, – сказала она.

Она была ровесницей моей сестры – двадцать с небольшим, но Лорен обычно имела вид мрачный и занятой, а Стефани напоминала бурлящую кастрюлю веселья.

– Привет. Форман опять хотел меня видеть?

– Да. – Она заглянула в бумаги. – Ты как раз вовремя. Распишись, я сообщу, что ты пришел.

Она протянула мне планшет с пустым листом, и в первой строке я записал свое имя и время. Металлическая цепочка на ручке была сломана, поэтому я кое-как зацепил ее за планшет и положил на стол.

Маленький и тесный полицейский участок округа Клейтон построили для расследования редких случаев пьянства за рулем и домашнего насилия. За спиной Стефани виднелось большое стеклянное окно кабинета шерифа, и внутри я разглядел самого шерифа Мейера, сурового, усталого человека с длинными седыми усами. Он разговаривал по телефону. Стекло было затянуто импровизированной проволочной сеткой, в нижнем правом углу темнело пулевое отверстие. Как я ни пытался разузнать, откуда оно взялось, мне никто не рассказывал.

– Привет, Джон, спасибо, что пришел.

Агент Кларк Форман был невысок ростом, лысоват, на носу у него сидели очки, а под носом красовались усы. Он протянул руку, и я равнодушно ее пожал.

– Что на сей раз? – спросил я, следуя за ним в боковую комнатку, где он оборудовал кабинет.

Его, с позволения сказать, рабочим местом был громадный тяжелый стол, в начале своей карьеры, думаю, служивший для совещаний. Теперь, во власти Формана, стол ровным слоем покрывали бумаги, пухлые папки, кипы фотографий и всякая всячина. На стене висела карта округа, где Форман булавками отметил все вероятные места преступлений Клейтонского убийцы. Мне всегда доставляло удовольствие видеть, что нет никакой булавки у озера: там покоилась одна из жертв Кроули, о которой знал я, а они и не догадывались. Я, конечно, не мог сообщить им, не вызвав подозрений, но этим я никак не препятствовал расследованию. Убийца, которого они искали, уже умер.

– Садись, – предложил Форман, показывая на один из стульев в углу.

Он улыбнулся, когда я вытащил стул и сел.

– Неплохая сегодня погодка. Матушка ждет тебя снаружи? – спросил, кивнув за окно.

– Я приехал сам.

– Отлично. У тебя временные права. Шестнадцать тебе будет через… два месяца?

– Три.

– Ну, совсем скоро, – сказал он. – Не волнуйся, скоро получишь постоянные и начнешь терроризировать улицы.

Что за фразочка: «терроризировать улицы»? Я никогда не слышал этого выражения, пока не пошел в автошколу, и за последний месяц сталкивался с ним раза четыре. Оно было лишено всякого смысла, типа вопроса: «Как погодка? Не напекло?» Такими фразами бросаются люди, когда не успевают подумать.

Я спросил себя, насколько вообще будет осмыслен сегодняшний разговор, а насколько обернется пустой болтовней?

– Зачем я вам понадобился? – поинтересовался я.

– Рутинная проверка, – ответил он и замолчал на несколько секунд, потом взял папку и извлек из нее фотографию. – Позволь сначала узнать твое мнение кое о чем, раз уж ты здесь. Через несколько часов это передадут в новостях, так что информация не конфиденциальная.

Он запустил карточку по столу в мою сторону, и я еще с расстояния увидел, что на ней лицо трупа. Открытые глаза тусклы и безжизненны.

Еще один труп. Получалось, есть еще один убийца. Я почувствовал, как волнение закипает в груди и начинает кружиться голова. Еще один убийца.

Я поднял глаза на Формана:

– Это у нас в Клейтоне?

– Жертва не местная, но нашли ее здесь. Сегодня утром.

Я перевел взгляд на фотографию и присмотрелся: ничего, кроме бледной кожи, открытого рта и спутанных волос. На щеке я увидел непонятное черное пятнышко. И еще одно на лбу. Возможно, кусочки коры.

– Она находилась под водой, – понял я, вглядевшись в снимок. – Повсюду ил. Ее вытащили из озера.

– Из ирригационного канала, – уточнил Форман.

– И вы знаете, кто она?

– Пока нет, – сказал он, покосившись на фотографию. – Пока нам мало что известно, только то, что все тело покрыто мелкими ранами: порезами, ожогами, царапинами и проколами.

– А у нее что-нибудь отсутствует? – спросил я.

Клейтонский убийца у всех жертв непременно что-нибудь забирал, конечность или орган. Полиция полагала, что серийный убийца оставляет себе сувениры, а на самом деле демон умирал и использовал части тела других людей для замены собственных. Мистера Кроули я считал мертвым – я собственными глазами видел, как он умер, но, может, он вернулся? Может, он умеет восстанавливать свое тело даже лучше, чем я думал?

Или это другой демон?

– Представь себе, мы тоже в первую очередь проверили, все ли у нее на месте, – сказал Форман. – Эта жертва не похожа на жертв Клейтонского убийцы. Не то место, не тот почерк, но все же…

Он покачал головой, потом показал еще одну фотографию – почерневшей ступни.

– Та же убитая. Отверстие в подошве. Мы думаем, от воздействия электричества, оно же, вероятно, причина смерти. Так что нет, сходство не обнаружено, просто мы… думаю, нам хочется, чтобы это был он, ведь тогда мы имели бы дело только с одним убийцей. Однако у нее все на месте. Ничего, что связывало бы нынешнее убийство с теми.

Я разглядывал снимок, анализируя ситуацию. Через несколько секунд я поднял взгляд.

– Вы сказали, вас интересует мое мнение, – проговорил я. – Если это не связано с другими убийствами, то зачем?

– Я просто хватаюсь за соломинку, – ответил Форман, забирая фотографию. – Ты единственный свидетель, успевший разглядеть Клейтонского убийцу и оставшийся в живых. Ты уже говорил, что никакого оружия при нем не заметил, но теперь, с учетом нового трупа… я подумал, вдруг ты вспомнишь, не было ли у него при себе инструментов? Может, он носил рабочий ремень?

– Каких инструментов?

– Ну вот, – сказал он, снова кладя фотографию и показывая на плечо трупа, – мы считаем, например, что эта рана нанесена отверткой.

Я присмотрелся. Ранка была маленькая, так, отметина на коже. Но если они подозревали, что это сделано отверткой, видимо, ранка глубокая. Перед моим мысленным взором промелькнул образ, скорее чувственный, чем визуальный: я представил, что вонзаю в кого-то отвертку, ощущаю, как она погружается в плоть, скрежещет о кость. Мистер Монстр улыбнулся, но на моем лице это не отразилось. Я прогнал мысль.

Агент Форман в ожидании смотрел на меня.

– Нет, ничего такого не помню, – сказал я.

Я точно знал, что это другой убийца, но должен был сдерживаться, чтобы не выдать себя.

– Рабочего ремня я тоже не заметил, но стояла зима, на нем было длиннополое пальто – я уже говорил. В карманах он мог носить что угодно.

– Подумай хорошенько, – попросил Форман, внимательно глядя на меня. – Попытайся припомнить все, даже то, что, по-твоему, нельзя рассматривать как оружие: канцелярский нож, плоскогубцы, зажигалку.

Я глубоко вздохнул. Неужели раны нанесены этими предметами? Как их использовать и какие они причиняют повреждения? Пригодны ли для нападения, или жертву сначала нужно связать?

Форман все еще смотрел на меня.

– Нет, не помню, – заявил я. – Это был просто человек в пальто. Я даже ножа, которым он убил мистера Неблина, не видел.

– Понятно, – сказал Форман, убирая фотографию в папку. – Надежды было мало, но, уж раз ты пришел, я подумал, почему бы не спросить.

Я хотел, мне было необходимо увидеть труп вблизи. И хотя Форман говорил со мной вполне откровенно, я понимал, что тело он мне ни за что не покажет. Но когда они закончат судебно-медицинскую экспертизу, оно, вероятно, попадет к нам на бальзамирование. Если так, я его увижу.

А если вскрытие установит, что отсутствует какой-то орган? Будет ли это означать, что в городе орудует еще один демон? Мистер Кроули убивал, потому что был близок к смерти. Он похищал органы, чтобы не умереть самому, а если новый демон убивает по другой причине? Если он просто получает удовольствие? У меня мурашки побежали от этой мысли.

Но если он убивает не ради продления собственной жизни, то похищать органы ему незачем. Так что, возможно, мы имеем дело еще с одним демоном, даже если у трупа все на месте.

Я прогнал эту мысль. По одному случаю нельзя делать выводы и утверждать, что перед нами серийный убийца, я уже не говорю о серийном убийце-демоне. Возможно, это самое обычное убийство – неудавшееся ограбление или далеко зашедшая домашняя ссора. По всему миру такое случается довольно часто, и даже в маленьком городке вроде Клейтона люди рано или поздно умирают. В конечном счете, если у нас объявился убийца, наделенный сверхъестественной силой, мог завестись и любой другой.

Я посмотрел на агента Формана – он сидел спокойно, наблюдая за мной.

– Извини, что отнял у тебя столько времени, – сказал он. – У тебя есть еще минутка, чтобы побеседовать о том, для чего я тебя вызвал?

Я постарался сосредоточиться, прогоняя мысли о демонах, трупах и серийных убийцах.

– Конечно, – ответил я.

– Так, пустая формальность, как я и говорил. – Форман вытащил листок из пачки и посмотрел на него. – Несколько стандартных вопросов. Так уж получилось, что запланированная встреча выпала на интересный день. Тебе повезло.

Да уж. Повезло так повезло.

– Ты не вспомнил ничего нового о том дне, когда вызвал полицию?

– Нет.

– Ты не вспомнил ничего нового о человеке, который, по твоему мнению, является Клейтонским убийцей?

– Нет.

– Ты не вспомнил ничего нового о мертвом человеке, которого вытащил из машины, докторе Бенджамине Неблине?

– Нет.

Форман взглянул на меня:

– Ты абсолютно уверен? Мы досконально исследовали тело, но ты видел его еще до перемещения. Может, оно располагалось как-то по-особому, может, на нем или в нем что-то было?

– Нет, – ответил я. – Он просто сидел, ссутулившись, на пассажирском сиденье. Я не видел его лица, так что не сразу узнал. Но я вам об этом уже говорил.

– Да, говорил, – кивнул Форман. – Еще вопрос. Ты не вспомнил ничего нового о собственных чувствах той ночью: почему сделал то, что сделал, какие у тебя были мысли? Что-нибудь?

– Теперь я помню об этом меньше, чем тогда, – признался я.

– Ну, тогда все. Извини за разочарование, но у меня больше ничего. Если вспомнишь что-нибудь, ты мне позвонишь?

– Непременно.

– Отлично, – сказал он и встал. – Ну, до встречи.

Я тоже встал и пожал ему руку, а мысли мои уже метались, выстраивая гипотезы. Не был ли новый убийца связан с Кроули, а через него – со мной? Не сам ли это Кроули, восставший из мертвых? Или это что-то совершенно новое? Одновременно со мной размышлял и мистер Монстр, анализируя и строя планы. Там, где я видел опасность, мистер Монстр видел конкурента. Я прикончил предыдущего убийцу, объявившегося в Клейтоне, а мистеру Монстру хотелось, чтобы нашлись и другие.

Глава 4

Они преследовали меня во снах, но не с пистолетами, ножами или когтями, а с листами бумаги, тонкими и неосязаемыми, которые, словно вирус, переходили от одного человека к другому. Началось все с агента Формана, который размахивал перед моим лицом бумажкой, и по железной логике сна я понимал, что это ордер на мой арест, признание меня виновным и смертный приговор в одном флаконе. Я бросался бежать, но на моем пути вставал шериф Мейер, потрясая перед носом той же бумажкой, и вместе с ним Роб Андерс и Брук – каждый со своим листком. Я кидался наутек и видел перед собой Макса, сестру, тетку и даже маму – а за ними весь городок, – и все они надвигались на меня со своими непостижимыми, всепобеждающими бумажками. Они не сердились, не огорчались, они, вероятно, были… разочарованы. Чувствовали себя преданными.

Я сделал это ради них, а теперь они собирались меня убить.

Я всегда мало спал, но после разговора с Форманом стал спать еще меньше. Мы с мамой смотрели новости, выслушивали аргументы и домыслы, но никакой фактической информации о новом трупе не поступало. Потом мама уходила спать, а я оставался смотреть ток-шоу или ночное кино. Когда передачи становились совершенно невыносимыми, я закрывался в своей комнате и принимался читать: книги, журналы – что угодно, лишь бы занять ум, потому что стоило мне задремать, как я терял контроль над собой и мной начинало управлять то, что обитало внутри. Что-то глубинное и темное.

Потому что если я не пользовался своими мозгами, это делал мистер Монстр.

Мысли мистера Монстра напоминали резкие помехи на заднем плане моих собственных. Когда их удавалось заглушить, от них оставался лишь едва слышимый треск, но, как только я отвлекался от дел, фоновый звук становился все громче и хаотичнее. Беспорядочный белый шум обретал кошмарные формы, появлялись звуки, телá, конечности и крики, которые не давали мне покоя. В три, иногда в четыре часа ночи я сдавался, надеясь, что удастся хоть немного поспать, пусть урывками, прежде чем в шесть тридцать меня разбудит мама и начнется новый день. В течение этих нескольких часов бал правил мистер Монстр, а я становился заложником его безумных ужасов.

Полиция помалкивала о расследовании и практически ничего не сообщала о результатах вскрытия, а потому я не знал, отсутствуют ли у жертвы какие-либо органы, что указывало бы еще на одного демона. Мне отчаянно требовались факты, но у меня не было ни одного.

Передо мной маячила перспектива вскоре вернуться на склад. Я просто нуждался в том, чтобы что-нибудь спалить.

– Успокойся, – сказала Маргарет, нарезая на кухне салат.

Она была сестрой-близняшкой моей матери и ее помощницей в морге.

– Ты ведешь себя так, словно сто лет ее не видела.

– А я и не видела, – ответила мама, поправляя вилку на столе. – Ну, я имею в виду так, чтобы пообщаться, – встречи в морге не в счет, мы там почти не говорим.

Сегодня, в День матери, мы ждали мою сестру. Событие было важное, потому что просто так она не приходила. Я даже кекс по такому случаю испек.

Я нашел себе хобби – кулинарию, чтобы занять мысли и утихомирить мистера Монстра. Мама была большой любительницей кулинарного канала, и вот как-то днем, когда я грезил наяву о трупах и пытался прогнать ненужные мысли, шел сюжет о том, как готовить овсяное печенье с шоколадной стружкой, и я решил попробовать. На этом я не остановился и скоро научился делать самые разные блюда. Мама не особо разбиралась в готовке, а потому не возражала.

Кекс уже испекся и теперь остывал на столе, а я просматривал газету. С удовольствием я отметил про себя, что Карлу Содер поместили в больницу на интенсивную терапию. Карла была одной из старейших жительниц Клейтона, и я уже некоторое время ждал, когда она умрет. Мы целый месяц сидели без работы.

– Лорен заходила на Рождество, – сказала Маргарет, выставляя столовые приборы. – И на наш день рождения.

– На день рождения она опоздала на полчаса и ушла рано, – возразила мама. – Ты-то, конечно, не переживаешь – тебя она любит. Ты хоть представляешь, каково это оказаться чужой для собственной дочери?

– Давай-ка не преувеличивать, – попросила Маргарет, раскладывая салат по тарелкам. – Не пытайся быть ей матерью. Стань другом. И с этой ступеньки поднимайся все выше и выше.

– А может, ей необходима мать, – ответила мама, украшая каждую горку салата долькой помидора. – Я даже не знаю, чем она занимается, когда не на работе.

В дверь постучали, и обе женщины замерли. Я повернулся на диване, чтобы видеть дверь.

– Входи, – сказала мама, – не заперто.

Дверь открылась, и вошла Лорен, улыбаясь чуть ли не до ушей, – я у нее такой улыбки давно не видел. Мама улыбнулась в ответ, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Она явно не понимала, что такого прекрасного произошло, но на всякий случай не желала, чтобы пропал хороший повод для праздника.

– Догадайтесь, – выпалила Лорен, чуть ли не пританцовывая.

Мама недоуменно покачала головой, и Лорен сделала жест в сторону открытой двери. Я услышал, что кто-то ждет снаружи.

– Я привела одного человека познакомиться с вами. Поздоровайтесь с моим другом Куртом.

В дверь протиснулся огромный парень и сгреб Лорен в объятия. Он поднял ее в воздух, под ее визг сделал оборот, потом поставил на пол и по-волчьи осклабился маме и Маргарет. Он был высокий и широкоплечий, как футболист, с короткострижеными песочными волосами и рыжеватой дневной щетиной.

Я возненавидел его с первого взгляда.

– Лорен хотела сделать вам сюрприз, – сказал он, – вот я и решил добавить огоньку. Ну и дела, вы в самом деле близняшки. – Он переводил оценивающий взгляд с Маргарет на маму и обратно, потом громко рассмеялся. – Сдаюсь. Кто из вас мама?

Мама сделала шаг в его сторону, стараясь сохранить равновесие, и протянула руку:

– Это я. Рада познакомиться с вами…

Голос ее замер – имя выскочило из головы.

– Курт, начинается с «К», как Кертис, но я закопаю любого, кто меня так назовет, – сказал он и снова рассмеялся, уверенный в себе и фамильярный до неприличия.

Этот тип привык быть в центре внимания.

Лицо мамы превратилось в улыбающуюся маску, а это означало, что она огорчена, но пытается скрыть. Я посмотрел на Лорен – заметила ли она, но та была слишком занята, любуясь Куртом. Я снова перевел взгляд на маму – на негнущихся ногах она вернулась к столу.

– Это так неожиданно, – призналась она. – Нам придется… достать еще один прибор. Маргарет, принеси-ка тарелку.

Пока они передвигали приборы на столе, пытаясь освободить лучшее место для пятой персоны, Лорен наконец-то обратила внимание на меня.

– Джон! – позвала она, приобнимая Курта за плечо и поворачивая в мою сторону.

Он для вида сопротивлялся, чтобы показать, будто оборачивается по собственному желанию.

– Курт, это мой братишка Джон. Я тебе о нем говорила.

– Ничего хорошего, – уточнил Курт, подмигивая.

Я смотрел на него, не зная, что ответить.

– Опаньки, да он у нас скромник, – рассмеялся Курт. – Не волнуйся, чувак, я не кусаюсь… больно.

Смеясь, он ткнул Лорен локтем чуть сильнее, чем требовалось. Тут включились мои рефлексы, и я стал подыскивать для него какие-нибудь добрые слова.

– Какая милая рубашка, – сказала мама, и я ошеломленно посмотрел на нее.

Она встретила мой взгляд, пожала плечами и вернулась к своим делам.

– Джон, зайчик, принеси складной стул от моего компьютера.

Я отправился за стулом в ее спальню, а Курт тем временем принялся громко нахваливать достоинства своей рубашки.

Я притащил складной стул и поставил рядом с местом Лорен так, чтобы с двумя стульями здесь стало тесновато. Курт, даже не взглянув на меня, устроился во главе стола напротив сестры. Я смерил его уничижительным взглядом и сам сел на складной стул, который был на пару дюймов ниже кухонных, и потому я представлялся себе маленьким и неловким.

Все мои правила, казалось, взывали ко мне, требовали что-нибудь сделать: сказать ему пару приятных слов, пожать руку, продемонстрировать, какой я нормальный, но я не мог себя заставить. Что-то в нем бесило меня, и я совершенно не понимал что. Да, конечно, он грубый, шумный, неотесанный, но я знал много таких людей и без особых проблем общался с ними. Чем Курт от них отличался? Его замечание в мой адрес: мол, я слишком скромен, а потому помалкиваю – звенело у меня ушах, но я не стал его поправлять. Если он считает меня скромником, то, надеюсь, не будет обращать на меня внимания, а я сумею его игнорировать.

Но игнорировать его оказалось еще труднее, чем говорить с ним, потому что он не закрывал рта.

– Не могу поверить, что все еще езжу на этом ведре, – болтал он, показывая большим пальцем куда-то в сторону улицы и качая головой. – Когда я его покупал, это был приличный пикапчик, а теперь – седая древность, просто стыд.

– Твоей машине всего четыре года, – сказала Лорен, – и она замечательная.

– Для тебя, может, она и хороша, но ты не видела новых. Я знаю, она японская, но рядом с той, что у них в салоне, эта просто кусок дерьма. Та машина, она роскошная. С памятью, которая автоматически выставляет под водителя кресло, баранку и зеркала, так что не нужно будет каждый раз подгонять их после того, как за рулем посидит Коротышка.

Он, улыбаясь, повел рукой в сторону Лорен. Она рассмеялась. Маргарет, казалось, внимательно слушала, но мама за кухонным столом все еще аккуратно перераспределяла салат по пяти тарелкам. Я смотрел, как она медленно перекладывает каждый листик, не тянет время, а искренне пытается сделать содержимое каждой тарелки как можно лучше. На ее лице застыла вымученная улыбка; мама была полна решимости провести обед на высшем уровне.

– Сиденья кожаные, с подогревом, – продолжал Курт. – А в стереосистеме есть блютус, и это в стандартной комплектации…

– У тебя и тут кожаные сиденья, – сказала Лорен.

– Но они не подогреваются, – настаивал Курт и вдруг посмотрел на меня. – Скажи, чувак, если ее собьет хорошая машина, она этого даже не поймет?

Мама вернула на стол тарелки с салатом, расставила их и села рядом со мной так, чтобы оказаться как можно дальше от Курта. Конечно, других стульев и не было, но по тому, как она села – чуть бочком, глядя на Лорен, а не на него, – я видел: она рада, что между ними порядочное расстояние.

– Ешьте, – сказала мама. – Курица будет, как только мы покончим с салатом.

– Ее не Лорен, надеюсь, готовила? – спросил Курт, по-кошачьи ухмыляясь.

Лорен улыбнулась и покачала головой.

– Она красотка, – продолжил он, – но готовить не умеет, хоть убей.

Мама резко положила вилку и уставилась на Курта:

– Так не говорят о своих подружках.

– Я говорю как есть, – отмахнулся Курт, подбирая вилкой салат и пренебрежительно качая головой.

Он уже перешел черту, и если заметил, как расстроена мама, то не подал виду.

Мама заговорила, воспользовавшись тем, что Курт ест, но Маргарет перехватила ее взгляд и едва заметно покачала головой. Мама и Маргарет могли иногда общаться без слов – так давно они знали друг друга. Мама замолчала, только крылья носа у нее затрепетали, и я почувствовал, что она вне себя. Я покосился на Лорен – она смотрела на Курта, не обращая внимания на мать и тетку.

– Не, она, конечно, классно может приготовить пакетик попкорна, – с улыбкой разглагольствовал Курт. – Трудности у нее возникают, только когда нужно включить духовку.

– Ты же знаешь, какой ужас получается, если я берусь за выпечку, – сказала Лорен. – Помнишь, как-то раз в школе я пыталась приготовить шоколадное печенье, а кончилось тем, что печенье подгорело по краям, а внутри недопеклось?

– Да, с тех пор явно ничего не изменилось, – заметил Курт.

Он взял стакан с водой и надолго присосался к нему. Меня поразило, как он все время говорил о Лорен в третьем лице. Он вроде бы реагировал на ее замечания, но к ней не обращался и на нее не смотрел. Впрочем, он ни на кого не смотрел. Он не общался с нами, ни со всеми вместе, ни с кем-то по отдельности, просто вещал, а мы были его аудиторией. Мистер Монстр навострил уши и беспокойно зашевелился у меня в голове. Ему хотелось сорвать маску самоуверенности с лица этого трепла, чтобы тот закричал от страха. Мистер Монстр мечтал, чтобы этот тип взмолился о пощаде.

Я ушел еще глубже в себя, стараясь не замечать ни Курта, ни обеда. Вместо этого я принялся размышлять об агенте Формане, пытался представить план его действий: был ли я основным подозреваемым, или у него имелись другие? И вообще, подозревал ли он меня или просто пытался припугнуть, чтобы я выдал больше информации? Не скомпрометировав себя, а просто позволив ему нащупать недостающую улику. Масса вопросов оставалась без ответов, и я знал, что со временем они донимают его все больше и больше. Как долго миссис Кроули находилась связанной? Мог ли один и тот же человек связать ее и убить доктора Неблина? Почему мистера Кроули так и не обнаружили, хотя во всех остальных случаях появлялись выпотрошенные тела? Даже если Форман и не подозревал меня, он, видимо, догадывался, что я знаю больше, чем говорю.