Текст книги "Лето ночи"
Автор книги: Дэн Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Милостью и повелением Папы этот глухой карлик, жалкий маляр…
Дуэйн еще раз наскоро просмотрел текст в поисках упоминания имени «маляра». Да, действительно, Челлини писал о Пинтуриккьо, художнике Борджа:
…столь же подлый внутренне, сколь и отвратительный внешне, получил заказ на роспись стен в башне Борджа. Созданные им фрески оказались на удивление странными и причудливыми, особенно те, что украшали зал Таинств веры в унылых и мрачных апартаментах Борджа.
Дуэйн оторвался от чтения записок Бенвенуто Челлини, чтобы выяснить что-нибудь о башне Борджа. Путеводитель по Ватикану сообщал, что это массивная башня, которую Папа Александр VI приказал пристроить к папскому дворцу. Предыдущее архитектурное добавление, сделанное по приказу Папы Сик-ста IV, представляло собой темный и насквозь продуваемый коридор, похожий на склад, который получил название «Сик-стинская капелла». Папа Иннокентий повелел соорудить очаро-вательный летний дворец – Палаццетто – на самой высокой точке садов Бельведера. Борджа возвел башню, спроектирован-ную вместе с массивной колокольней, венчающей высокое крепо-стное сооружение с колоннами. Никто, кроме самого Папы и его незаконнорожденных детей, не имел доступа в эту колоколь-ню, скрытую за множеством всегда запертых дверей и тайных ходов.
Дуэйн вернулся к чтению отрывка из Бенвенуто Челлини.
В поисках вдохновения и сюжетов для фресок в апартаментах Борджа Пинтуриккьо по приказу понтифика спустился в Мертвый город, расположенный под землей Рима. Но отправился он не в те катакомбы, где покоились освященные останки христиан, а в район раскопок на месте и поныне величественного в своем славном упадке языческого Рима.
Говорили, что Пинтуриккьо водил в эти подземные экспедиции своих учеников и любопытных художников. Вообразите теперь отблески света факелов на каменных стенах, хранящих память о великих цезарях, проемы дверей, за которыми когда-то располагались жилые помещения, лабиринты переходов, уцелевшие дома и даже улицы мертвого Рима, извивающиеся, словно артерии, под заросшими травой узкими аллеями нашего живого, но утратившего гордое великолепие города… Вообразите возгласы, раздающиеся, когда Пинтуриккьо, смело разогнав гигантских крыс и стаи летучих мышей, поднимает свой факел, чтобы осветить рисунки, созданные язычниками, жившими здесь более полутора тысячелетий тому назад.
Этот маленький человечек, нечестивый грешник и великий живописец, перенес языческие образы и сюжеты в апартаменты Папы Борджа, в его башню. Он покрыл ими стены, арки и потолки личных покоев порочного Папы и даже висевший в башне массивный железный колокол, считавшийся талисманом рода Борджа.
Несведущие люди и поныне называют эти бесстыдные образы гротесками, поскольку они были скопированы с изображений, найденных в нечестивых подземных пещерах, или гротах, которые скрываются во мраке римских подземелий.
– Ты еще не собираешься уходить? – послышался за спиной Дуэйна голос дяди.
Мальчик подпрыгнул от неожиданности, поправил очки и выдавил слабую улыбку.
Подожди немного, – попросил он. – Я уже почти закончил.
Пока дядя Арт бродил среди стеллажей, с любопытством разглядывая корешки стоящих на полках книг, Дуэйн лихорадочно листал оставшиеся тома и быстро, но внимательно просматривал страницу за страницей. Он нашел еще только одно упоминание о колоколе, и снова оно было связано с искусством живописца по имени Пинтуриккьо:
Но в помещении, которое вело из зала Таинств веры к всегда запертой лестнице внутри колокольни, в помещении, входить в которое разрешалось только самим Борджа, художник наиболее точно и полно воспроизвел те погребенные под землей и уже забытые фрески, что изучал при свете факелов под стук падающих с влажных камней капель. Впоследствии это помещение стали называть залом Святых, из-за созданных там Пинтуриккьо семи огромных фресок. Выполняя свою миссию, художник заполнил всю поверхность между фресками, все арки, колонны, каждый закоулок сотнями – некоторые эксперты считают, что тысячами – изображений быков.
Загадка заключалась не в том, что быки появились в сюжетах живописца, и тем более в этом секретном зале, ибо бык служил эмблемой дома Борджа, а смирный буйвол уже давно стал олицетворением папской власти.
Однако быки, бесконечно повторяющиеся изображения которых заполняли стены темных проходов, ниш и подступов к запретной лестнице, не имели с этими символами ничего общего.
Они не походили ни на благородную эмблему дома Борджа, ни на мирно пасущегося буйвола. Бесчисленные фигуры животных, заполняющие апартаменты, представляли собой стилизованный, но тем не менее безошибочно узнаваемый вариант быка Осириса, божественного владыки Царства мертвых Древнего Египта.
Дуэйн захлопнул книгу и снял очки.
– Ну, ты готов наконец? – спросил дядя Арт. Дуэйн молча кивнул.
– Тогда давай заглянем в «Макдоналдс» на дороге к Военному мемориалу, – предложил Арт. – Их гамбургеры стоят теперь четверть доллара, но они довольно съедобные.
Дуэйн снова рассеянно кивнул и пошел за дядей Артом к выходу.
Звук шагов около третьего лагеря внезапно исчез – да, не затих, не удалился, а именно исчез… пропал. В тревожном ожидании Майк, Дейл и Лоренс съежились у низкого входа и, стараясь не наделать шуму, едва осмеливались дышать. Лесные голоса доносились до них совершенно отчетливо. Где-то далеко за холмом сердито зацокала белка – видимо, что-то нарушило ее покой. Потом послышался отдаленный крик кого-то из компании Чака Сперлинга – похоже, они сейчас около южного склона карьера. Еще через минуту в верхушках деревьев на другом холме, за кладбищем, раздалось громкое карканье вороны. Но с той стороны, где за кустами только что стоял Солдат, не доносилось ни звука.
Дейл вновь распластался у своего наблюдательного пункта, но ничего не увидел.
Неожиданно ребята услышали громкий шум, чьи-то шаги гулко затопали по тропинке, а следом на восточной стороне убежища зашуршали листья и качнулись ветки кустов, будто кто-то с трудом прокладывал себе путь по извилистому проходу. Дейл отпрыгнул назад и угрожающе поднял палку. Майк сделал то же самое, заняв позицию по другую сторону от лаза. Лоренс с камнем наготове встал в боевую стойку.
Ветки раздвинулись, листья с шумом затрепетали – и на площадку выполз Кевин Грумбахер.
Дейл и Майк облегченно вздохнули и обменялись взглядами.
– Вы что, решили вышибить мне мозги? – усмехнулся Кевин.
– Мы подумали, что ты – это они, – пробормотал Лоренс, с явным сожалением опуская занесенный камень. Он обожал всяческие потасовки.
Дейл непонимающе моргнул, но тут же догадался, что Майк и Лоренс не видели стоявших возле убежища ног в обмотках и, наверное, действительно решили, что виновник шума – кто-то из команды Сперлинга.
– Ты один? – спросил Майк, наклоняясь, чтобы заглянуть в лаз.
– Конечно один. Неужели я притащил бы сюда кого-нибудь?
Лоренс подозрительно уставился на Кевина.
– А ты не продал им наше убежище, а?
Парень метнул на него испепеляющий взгляд и, проигнорировав дерзкий вопрос, повернулся к Майку:
Они заявили, что разрешат мне перейти на их сторону, если я скажу, где наши лагеря. Но я не согласился. Тогда эта сволочь Фусснер связал мне руки за спиной какой-то веревкой, и они стали таскать меня за собой, словно пленника или какого-то раба.
Кевин вытянул вперед руки, чтобы показать красные следы от веревок, оставшиеся на запястьях и предплечьях.
– Как же ты сбежал? – поинтересовался Дейл.
Кевин снова усмехнулся, и его усмешка, с крупными, забавно торчащими вперед зубами и подпрыгивающим холмиком Адамова яблока, странным образом выражала высочайшую степень довольства собой.
– Когда они отправились вас искать, Фусснеру надо было охранять меня, и он отстал от остальных. Так этот идиот привязал меня к дереву и побежал вверх по тропе, чтобы посмотреть, куда побежали остальные. Но пальцы-то у меня были свободны, поэтому я быстренько придвинулся к стволу и распутал узлы.
Оставайтесь здесь, – шепотом приказал Майк и выскользнул наружу так осторожно, что ни одна ветка не шелохнулась.
Ребята ждали его в полном молчании: Кевин все еще потирал свои запястья, Лоренс дожевывал конфету, Дейл напряженно прислушивался, не раздадутся ли снаружи крики, шум схватки или еще какие-либо свидетельства того, что парень, которого он видел, все еще там.
Майк быстро вернулся назад.
– Они убрались отсюда. Я слышал их голоса где-то возле Шестого окружного. Похоже, Сперлинг и Диггер отправились домой.
– Точно, – подтвердил Кевин. – Они сказали, что им это уже надоело и дома есть дела поважнее. Дейзингер хотел, чтобы они остались. А Фусснеры всегда заодно с Чаком.
Майк кивнул.
– Дейзингер и Маккоун вертятся тут неподалеку, ждут, когда мы выйдем, чтобы налететь на нас из засады. – И он, взяв палочку, принялся чертить план на маленьком клочке не заросшей травой земли у самого лаза. – Насколько я знаю Джерри, он вернется к карьеру и спрячется там за каким-нибудь пригорком так, чтобы обязательно заметить нас, откуда бы мы ни пришли – с пастбища дяди Генри и тети Лины или из леса со стороны Цыганской дороги. Они с Бобом наверняка затаятся вот тут… – Майк нацарапал несколько линий, изображавших тропы и очертания прудов, а потом нарисовал нечто похожее на холм, обозначавшее насыпь на западной стороне гравийного карьера. – Помните, на самой вершине холма есть небольшая впадина?
– Да, пару лет назад мы устраивали там лагерь, – кивнул Дейл.
– А я что-то не помню, – покачал головой Лоренс. Дейл шутливо ткнул брата в бок.
– Ты был тогда еще сосунком, и мы не брали тебя с собой. – Он снова посмотрел на Майка: – Ну, давай дальше.
Майк продолжал чертить на земле – теперь уже карту другого участка: третий лагерь, сам холм, пастбище позади кладбища и тот склон, где, как он предполагал, устроили засаду Дей-зингер и Маккоун.
– Они будут смотреть сюда, сюда и сюда. – Он стрелками указал на юг, восток и запад. – Но если мы укроемся вот за этими соснами на южном склоне, то сумеем подобраться к ним незамеченными.
Кевин хмуро оглядел карту.
– Но футов пятьдесят придется бежать по открытой местности. На этом холме, кроме грязи, ничего нет.
– Правильно, – кивнул Майк и лукаво улыбнулся. – Мы должны продвигаться совершенно бесшумно. Но вы же помните, какой у них обзор. Если мы сумеем подойти тихо, то окажемся чуть выше и позади них – эти ослы даже не поймут, откуда мы взялись.
Дейл почувствовал, как его охватывает азарт охоты.
– К тому же по пути мы сможем набрать уйму комьев грязи и будем вооружены что надо.
Кевин продолжал хмуриться.
Все так, но если они нас застукают, то нам крышка. Уж они-то точно будут бросаться камнями.
– Если дело дойдет до этого, – сердито сказал Майк, – мы тоже можем взять камни. – Он оглядел свою маленькую гвардию. – Ну, кто «за»?
– Я! – выкрикнул Лоренс, прямо-таки сиявший от предвкушения драки.
– И я, – присоединился к брату Дейл.
Он продолжал изучать карту и не переставал удивляться, как это Майк сумел с ходу разработать такой сложный план. Каждый отрезок их маршрута между третьим лагерем и холмом был максимально скрыт от глаз неприятеля. Дейл сам уже изучил эти места вдоль и поперек, но ему и в голову бы не пришло использовать в качестве прикрытия, например, грязную сточную канаву позади кладбища.
– Ладно, – кивнул он. – Давайте попробуем. Кевин пожал плечами.
– Только чтобы они не взяли меня снова в плен.
Майк улыбнулся, поднял сжатый кулак и нырнул в лаз. Остальные, стараясь не шуметь, последовали за ним.
– Ты, кажется, чем-то озабочен, малыш? – уже в машине спросил дядя Арт, искоса бросив взгляд на Дуэйна. – Может, я могу чем-нибудь помочь?
Дорога как раз спускалась в долину реки Спун. На небе не было ни единой тучки, и после нескольких часов, проведенных в искусственной прохладе библиотеки, июньская жара казалась еще более нестерпимой. Несмотря на включенный в салоне машины кондиционер, духота казалась мучительной, и Арт опустил стекла, надеясь, что легкий сквозняк принесет хоть какое-то облегчение.
Дуэйн заколебался. Ему почему-то казалось, что не стоит рассказывать все дяде Арту. А с другой стороны, почему бы и нет? Ведь он всего лишь старается найти кое-какие материалы, касающиеся истории Старой центральной школы. Машина с ревом промчалась по мосту через Спун. Дуэйн посмотрел вниз, на темную, стремительно несущуюся к северу воду, на низко нависающие над поверхностью ветви деревьев и снова перевел взгляд на дядю. А действительно, почему бы и нет?
И Дуэйн пересказал дяде все, что узнал о колоколе Борджа из газетных статей, о записках Челлини, которые он только что прочел в библиотеке. Закончив, он вдруг почувствовал странную усталость и непонятно откуда взявшееся смущение – как будто только что открыл душу и поведал о себе нечто постыдное. Но в то же время он испытывал невероятное облегчение.
Дядя Арт не проронил ни слова – он негромко насвистывал какой-то мотивчик и в такт ему постукивал пальцами по рулю, сосредоточенно глядя вперед. Однако взгляд его голубых глаз был, казалось, устремлен вовсе не на уходящую вдаль Хард-роуд, а на что-то совсем другое. Вскоре машина свернула направо и оказалась на проселочной дороге, отходящей к северу, в сторону Шестого окружного шоссе. Колеи здесь были очень глубокими, и, чтобы не повредить камнями днище и бамперы «кадиллака», дядя Арт сбросил скорость почти до минимума.
– Ты думаешь, что этот колокол может все еще висеть там? – спросил он наконец. – Что он до сих пор в школе?
Дуэйн поправил очки.
– Не знаю, – ответил он. – Я никогда не слышал о нем. А ты? Дядя Арт отрицательно покачал головой.
Ни разу за все годы, что живу здесь. Правда, я переехал в эти места только после войны. Это семья твоей матери родом отсюда. Но все равно, если бы люди знали о колоколе, до меня дошли бы хоть какие-нибудь слухи.
Они подъехали к пересечению Шестого окружного шоссе и Джубили-Колледж-роуд, и дядя Арт замолчал. Его дом стоял в трех милях к востоку по Джубили-Колледж, но он должен был забросить Дуэйна домой. Впереди слева под сенью могучих вязов и дубов виднелся бар «Под черным деревом». Несмотря на то что время едва перевалило за полдень, на площадке перед баром уже стояли несколько пикапов. Дуэйн предпочел не высматривать среди них машину Старика и отвернулся.
Давай договоримся так, парень, – снова заговорил дядя Арт. – Я поспрашиваю про колокол в городе… Ну, например, у тех старых пердунов, с которыми часто болтаю о том о сем. И пошурую в своих книжках – нет ли там чего стоящего об этой чертовой штуке. Идет?
Лицо Дуэйна даже просветлело от радости.
– Думаешь, у тебя что-нибудь найдется? Дядя Арт пожал плечами.
– Пока что это больше похоже на легенду, чем на правду. Но меня всегда интересовала всякая такая чертовщина, и мне нравится опровергать подобные бредни. Поэтому я загляну в свои справочники, в книгу Кроули[58]58
Кроули, Алистер (1875–1947) – британский чернокнижник, противник христианства. Основал религию, центром которой сделал собственную личность, и называл себя «библейский зверь по имени 666». У Кроули было много приверженцев, особенно среди немолодых женщин. Практиковал жертвоприношения животных, некоторые из проповедуемых им ритуалов имели сексуальную направленность и включали применение сильных галлюциногенов. Написал «Книгу Тота». (Тот – египетское божество мудрости, магии и обучения.)
[Закрыть]… В общем, поищу что-нибудь подходящее. Договорились?
– Отлично! – обрадованно воскликнул Дуэйн, чувствуя, будто гора свалилась с его плеч.
Прежде чем они спустились с холма, Дуэйн все же глянул в сторону бара. Пикапа Старика на стоянке не было! В конце концов, сегодняшний день может оказаться неплохим. Проезжая мимо кладбища, Дуэйн обратил внимание на кучу велосипедов у задней стены – наверное, где-то там, в лесу, Дейл с ребятами. Дуэйн хотел было попросить дядю Арта остановиться, но тут же передумал. Конечно, было бы хорошо отыскать друзей и рассказать им о своих находках, но он и так сегодня достаточно долго увиливал от своих домашних обязанностей.
Старик был дома. Больше того, он, совершенно трезвый, трудился в огороде, занимавшем примерно три четверти акра. Несмотря на покрасневшее на солнце лицо и волдыри на руках, Старик пребывал в отличном настроении. Дядя Арт остался у них выпить пива, и Дуэйн, присев рядом и потягивая свою колу, с удовольствием слушал, как братья добродушно подшучивают друг над другом. О колоколе дядя Арт не упомянули
После его отъезда Дуэйн закатал рукава фланелевой рубашки и вместе со Стариком принялся за прополку грядок. Они работали в согласном молчании примерно часа полтора-два, затем вернулись в дом, помылись, и Старик поднялся наверх подправить кое-что в одной из своих новых машин, а Дуэйн отправился в кухню, чтобы приготовить на ужин гамбургеры с рисом и сварить кофе.
За ужином они болтали о политике. Старик вспоминал о своей работе в команде Эдлая Стивенсона[59]59
Стивенсон, Эдлай Эвинг (1900–1965) – политический деятель США. По образованию юрист. В 1952 и 1956 гг. был кандидатом на пост президента США от Демократической партии.
[Закрыть] во время предыдущих вы-боров.
– Я мало что знаю о Кеннеди, – заметил он. – Он, скорее всего, будет одним из реальных претендентов, но я никогда не доверял этим миллионерам. Хотя… Будет хорошо, если на вы-борах победит католик: хоть и слабый, но все же удар по дис-криминации в этой стране.
И отец рассказал Дуэйну о провале избирательной кампании Альфреда Е. Смита[60]60
Альфред Е. Смит (1873–1944) – губернатор штата Нью-Йорк, демо-крат, в 1928 г. баллотировался на пост президента США. Первый в истории страны кандидат-католик. Проиграл выборы республиканцу Эдгару Гуверу.
[Закрыть] в 1928 году.
Дуэйн, конечно, читал об этом, но внимательно слушал и с подчеркнутым интересом кивал, счастливый уже самой возмож-ностью поговорить со Стариком, когда тот трезвый и ни на кого не злится.
– Так что для католика шансы стать президентом весьма невелики, – заключил тот.
Старик посидел минуту, словно анализируя правоту собствен-ных выводов, затем встал, убрал со стола, ополоснул под краном тарелки и отставил их в сторону для последующего более тща-тельного мытья.
Дуэйн бросил взгляд за окно. Было еще только начало шес-того, довольно рано, но тень от тополя, что рос позади дома, уже дотянулась до стен.
– Ты уходишь куда-нибудь сегодня вечером?
Вопрос был задан равнодушным тоном, хотя на самом деле Дуэйн страшился и долго не решался произнести его вслух.
Старик минуту помолчал, будто обдумывая ответ. Мойка уже почти наполнилась горячей водой, и очки его запотели от пара. Он снял их и вытер полой рубахи.
Наверное, нет, – наконец проговорил он. – Мне нужно поработать в мастерской. Да и не пора ли нам с тобой закончить ту партию в шахматы, которую начали на прошлой неделе? Дуэйн кивнул и допил кофе. – Пойду, пожалуй, займусь пока делами, – сказал он, вставая из-за стола.
Только оказавшись в амбаре с корзинкой для продуктов в руках, Дуэйн позволил себе радостно улыбнуться.
Внезапная атака увенчалась полным успехом.
Одолеть последние тридцать футов было нелегко: они по-пластунски проползли по грязному склону, не имея никакого прикрытия на случай, если Маккоун или Дейзингер вздумают выглянуть из засады. Но несмотря на некоторые помехи вроде придушенного хихиканья Лоренса, все четверо с честью вышли из этого испытания и благополучно добрались до верха. Когда они как снег на голову свалились на Джерри и Боба, те смотрели совсем в другую сторону, а аккуратно сложенные в две кучки метательные снаряды лежали в шести футах за их спинами.
Майк кинул свой ком грязи первым и попал Бобу Маккоуну в спину, чуть выше пояса. Затем все шестеро открыли яростный огонь, забрасывая друг друга снарядами и старательно заслоняя лица во время броска, и в конце концов сошлись в рукопашной. Борьба продолжалась у самой вершины конусообразного холма, но вскоре Кевин, Дейзингер и Дейл потеряли равновесие и скатились вниз футов на тридцать. Кевин первым вскочил на ноги и ринулся за боеприпасами. Маккоун принялся швырять ему в спину комья грязи, но подскочивший Майк толкнул противника сзади, и теперь уже они оба, подняв тучу пыли, покатились по склону.
Борьба за первенство на холме – эта игра получила у ребят название «Хозяин холма» – продолжалась с переменным успехом еще минут пятнадцать. Тех, кто завоевывал верхние позиции, тут же сбивали с ног и стаскивали вниз, но они снова, осыпаемые градом снарядов, отважно карабкались к вершине. Наконец окончательно низверженные Маккоун и Дейзингер отступили к краю пруда и продолжили обстрел с большого расстояния. Их песенка была спета, но лихорадка тщеславия вызвала небольшую междоусобицу в команде Майка, и вскоре каждый сражался только за самого себя.
Ком грязи попал Дейлу прямо в солнечное сплетение. Удар был таким, что парень рухнул как подкошенный и минуты три не мог отдышаться.
А тем временем вокруг кипела настоящая битва.
Кувыркаясь после толчка вниз по склону, Майк ударился о торчащий из-под земли камень и разбил бровь. Рана была неглубокой, но крови вытекло устрашающее количество.
Дейзингеру удалось овладеть выигрышной позицией на самой вершине, но он имел неосторожность приподнять голову и тут же схлопотал кляп в рот – огромный ком был с силой брошен с довольно-таки близкого расстояния. Прижав ладони к губам и бешено, но невнятно ругаясь, Джерри скатился вниз и минуты две кругами ходил у подножия холма. Убедившись наконец, что все зубы на месте, он стер грязь с расквашенной нижней губы, размазав ее вместе с кровью по подбородку, и снова ринулся в бой.
Кевин случайно оказался как раз позади своего бывшего лидера, когда тот круто развернулся, чтобы швырнуть очередной снаряд, и в результате Кев схлопотал удар кулаком прямо в лоб. Военные действия мигом прекратились, бойцы изумленно застыли и с любопытством уставились на Грумбахера. Но тот обратил происшествие в шутку и не преминул воспользоваться моментом, дабы потешить почтенную публику. Он скосил глаза, закрутился на месте, делая вид, что теряет равновесие и ноги у него заплетаются, а потом опрокинулся на спину и заскользил по склону, изображая окостеневший труп. Ребята расхохотались и в знак одобрения засыпали его градом грязевых снарядов.
Именно Лоренс довел игру до кульминационного момента.
В какой-то момент он неожиданно остался один на вершине, в то время как остальные участники сражения продолжали борьбу у самого подножия холма. Исполненный гордости, мальчишка вскочил на бугорок возле того углубления, где еще недавно сидели в засаде Маккоун и Дейзингер, вскинул руки над головой и крикнул:
– Я – Хозяин холма!
За мгновением всеобщего ошеломленного молчания последовали три залпа, и как минимум шесть или семь снарядов угодили точно в цель. В последний момент Лоренс успел отвернулся и спрятать лицо, а комья грязи продолжали беспрерывно лететь и разбивались о его ноги и спину. Рубашка тут же покрылась грязно-серыми пятнами, бейсболка слетела с головы.
– Эй! – предостерегающе закричал Дейл, жестами приказывая остальным прекратить огонь.
Лоренс не шелохнулся, а Дейл прекрасно знал, что если уж его брат заплакал, значит, ему по-настоящему больно.
Но тут Лоренс вскочил, сделал грациозный медленный пируэт и, все еще окруженный облаком пыли, рухнул вперед.
Нет, он не то чтобы рухнул – скорее взмыл в воздух с грацией умирающего лебедя в исполнении каскадера из ковбойского фильма, сделал полный оборот в воздухе, вновь коснулся земли, а затем сложился пополам и исполнил еще один смертельный кульбит. Его широко разведенные в стороны ноги и руки болтались словно неживые. Ребята невольно отшатнулись, когда кувыркающееся тело пролетело над их головами, и завороженно наблюдали, как оно плюхнулось на ровную полоску берега у самого края воды, перевернулось и замерло, бессильно уронив руку в пруд.
У-у-у, – с восторженной завистью промычал Кевин. Остальные криками выразили свое полное одобрение.
Лоренс встал, стряхнул с одежды и волос пыль и изогнулся в глубоком поклоне.
С этого момента и в течение ближайших примерно пары часов, пока безмятежный день, угасая, переходил в ранний вечер, ребята умирали. По очереди стоя на вершине, они изо всех сил увертывались от летящих со всех сторон комьев земли, а когда снаряды попадали в цель, старательно изображали собственную гибель.
Самое комичное представление, конечно же, устроил Кевин. Он был похож на престарелого актера, который, будучи застреленным, старается поудобнее улечься на пол сцены и при этом еще придерживает на голове бейсболку. Дейзингер и Маккоун проявили себя как лучшие крикуны и умирали в сопровождении оглушительных жалобных вздохов, стенаний и воплей. Майку удалось изобразить поистине несравненный по грациозности прыжок, к тому же он дольше всех оставался неподвижным: несмотря на непрекращающийся обстрел, он лежал не шевелясь и поднялся, лишь когда решил, что достаточно потешил публику. Дейл заслужил всеобщую хвалу, первым, так сказать, потеряв лицо: он пропахал физиономией большую часть крутого откоса и здорово ободрал при этом кожу на носу и щеках.
Но Лоренсу все-таки удалось вернуть себе лавры победителя. Его финальный coup de grвce[61]61
Coup de grвce (фр.) – последний удар, удар из милосердия к побежденному.
[Закрыть] оказался поистине сокрушительным. Сделав несколько спотыкающихся шагов назад, этот хитрец на полминуты скрылся из поля зрения соперников, и, в то время как все пятеро недоуменно ворчали, гадая, куда мог деться маленький бандит, он выпрыгнул словно ниоткуда и на высоте примерно тридцати футов пролетел над головами потрясенных наблюдателей. Дейл буквально рот разинул, и сердце у него вдруг подскочило и застряло где-то в горле, полностью лишив возможности дышать. Его первой мыслью было: «Боже милостивый, он же разобьется!» А в следующее мгновение ее сменила другая: «Мама меня убьет!»
Лоренс, однако, не разбился. И не умер. Прыжок был таким мощным, что мальчишка перелетел через каменные валуны – правда, всего лишь какими-то тремя дюймами выше – и плюхнулся в воду, окатив при этом Кевина и Майка каскадом брызг.
Этот участок пруда был самым мелким – глубина здесь едва достигала пяти футов, – и Дейл уже мысленно рисовал жуткую картину, представляя, как острая макушка свернутой набок головы брата медленно погружается в илистое дно. Он уже начал стягивать с себя футболку, чтобы нырнуть и попытаться спасти брата, прикидывая, сумеет ли сделать этому стервецу искусственное дыхание, когда Лоренс выскочил на поверхность. Личико его сияло, рот растянулся в торжествующей улыбке, выставив на всеобщее обозрение два далеко не идеальных ряда зубов.
На этот раз аплодисменты были совершенно искренними.
Теперь делом чести каждого было повторить, как выразился Кевин, «смертельный прыжок». Дейлу это удалось только после трех фальстартов, да и то исключительно потому, что с берега за ним внимательно следили несколько пар глаз и отступать было нельзя. А пруд темнел так далеко… Несмотря на то что Дейл обладал достаточно высоким для шестиклассника ростом и соответственно длинными ногами, ему пришлось хорошенько разбежаться и как можно сильнее оттолкнуться от земляного вала над впадиной, чтобы благополучно миновать опасную каменистую гряду. Дейл никогда не решился бы на это – да и ни один из ребят тоже, – если бы собственными глазами не убедился, что такое вообще возможно. Когда с четвертой попытки он, к собственному немалому удивлению, все же добился успеха, первым, хотя и неосознанным его ощущением было завистливое восхищение братом.
В течение нескольких секунд Дейл Стюарт словно парил в высоте не меньше двадцати пяти футов, а внизу все еще простирался склон холма, и поверхность пруда поблескивала так невозможно далеко за высушенной солнцем до твердости кирпича глинистой береговой полосой. Сила тяжести все же брала свое, и Дейл начал падать, размахивая руками и как будто лихорадочно крутя в воздухе педали невидимого велосипеда… сначала уверенный, что все закончится хорошо… потом абсолютно не сомневаясь, что вот-вот разобьется… Он плюхнулся в пруд буквально в нескольких дюймах от берега. Прохладная зеленая вода сомкнулась над ним, заполнила нос. Он заколотил ногами, чтобы оттолкнуться от заросшего водорослями дна, в конце концов снова оказался среди света и воздуха и завизжал от невообразимого восторга.
Ответом ему были приветственные крики и аплодисменты друзей.
Последним прыгал Кевин. Но прежде чем совершить головокружительный полет, он минут десять откашливался, что-то сосредоточенно бормотал себе под нос, определял направление ветра, проверял, хорошо ли завязаны шнурки… Остальным приходилось только ждать. Набравшись мужества, Кевин наконец оттолкнулся от точки отскока и с силой пушечного ядра взмыл в пустоту. Его прыжок оказался самым дальним: плотно сомкнув ступни и зажав пальцами ноздри, Кевин «солдатиком» вошел в воду футах в четырех от берега. Из всей компании только он сохранил достаточно самообладания, чтобы предварительно снять футболку и джинсы и прыгать только в боксерах и теннисках.
Он вынырнул на поверхность, победно усмехаясь. Остальные в это время с радостными криками топили в воде его вещи. Кевин проворчал что-то по-немецки и проводил взглядом Лоренса, который прыгнул уже в шестой раз и ради разнообразия сделал сальто-мортале перед самым падением в воду.
Мокрые с ног до головы, ребята, чавкая кедами с водой, отправились на другую сторону пруда, чтобы теперь искупаться по-настоящему и понырять в самом глубоком месте со скал, возвышавшихся над прудом футов на восемь. Обычно они купались не здесь: обилие водяных ужей и родительские предостережения об опасности «бездонного карьера» делали свое дело, и чаще всего мальчишкам приходилось ждать, пока у кого-то из взрослых найдется время, чтобы отвезти их на машине к пруду Хартли, располагавшемуся неподалеку от дороги на Оук-Хилл. Вот почему это вечернее купание доставило всем особенное удовольствие.
Они провели на берегу еще около часа – Дейл даже задремал, но что-то неожиданно заставило его вздрогнуть во сне и мгновенно проснуться, – а потом решили поиграть в лесу в прятки.
– Ну, кто со мной? – с улыбкой оглядывая приятелей, в измятой, сморщившейся после сушки на кустах одежде, спросил Майк.
В его команду вошли Лоренс и Маккоун. Дав им пятиминутную фору, для чего, согласно бойскаутским правилам, пришлось досчитать до трехсот, Дейл, Джерри и Кев отправились на поиски. Дейл был уверен, что ни Майк, ни Лоренс не станут прятаться в их секретных убежищах.
Ребята гонялись друг за другом по лесу и пастбищу еще часа полтора, время от времени меняя состав команд и жадно припадая к бутылке с водой, которую Маккоун захватил из дома. Опустошив бутылку, они вновь наполнили ее водой из пруда. Зеленоватый цвет жидкости не вызывал доверия у Кевина, однако утолить жажду больше было нечем. Наконец все угомонились и вместе отправились обратно по Цыганской дороге, тянувшейся вдоль южного берега карьера.
Велосипеды валялись там, где они их оставили, – у дальнего забора. Сверкающий, похожий на луковицу красный шар солнца висел над полем старика Джонсона. Воздух был наполнен пыльной влагой, но небо, несмотря на предвечернюю дымку, казалось бесконечным и прозрачным, хотя его голубизна уже темнела и постепенно превращалась в насыщенную синеву.
– Кто последним доберется до бара, тот педик! – вдруг выкрикнул Джерри Дейзингер и, с силой нажав на педали, помчался по гравийной дороге к уже погрузившемуся в тень подножию холма.
