Текст книги "Лето ночи"
Автор книги: Дэн Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
– Дуэйн уже ждет в курятнике.
Майк прибежал пешком, не дав себе труда захватить велосипед, поэтому Дейл оставил во дворе и свой.
Мальчики вприпрыжку помчались на восток по Депо-стрит.
– Где Лоренс? – спросил Майк на бегу. Он ничуть не запыхался.
– Пошел прогуляться с миссис Мун и мамой.
Майк понимающе кивнул. Миссис Мун было уже восемьдесят шесть лет, но она по-прежнему сохраняла любовь к вечернему моциону, и когда ее дочь, мисс Мун, библиотекарша, бывала занята, то кто-нибудь из соседей выводил старушку на прогулку.
Двор позади дома Майка уже погрузился в тень раскидистых дубов и вязов, выстроившихся вдоль улицы, и яблонь, растущих за домом. За оградой небольшого, занимавшего около половины акра сада О’Рурков мигали огоньки светлячков. Побеленные стены курятника светлым пятном выделялись в окружающем полумраке, и на их фоне отчетливо темнел прямоугольник двери.
Обогнав Майка, Дейл шагнул внутрь и замер, согнувшись, чтобы отдышаться и позволить глазам привыкнуть к мраку.
Дуэйн стоял возле пустого корпуса радиоприемника. Кевин лежал на диване, его свежевыстиранная футболка ярко белела в темноте. Дейл по привычке поискал глазами Харлена, но тут же спохватился, вспомнив, что приятель в больнице.
Подоспевший следом за Дейлом Майк остановился в центре курятника.
– Хорошо, что здесь нет Лоренса, – сказал он. – От рассказа Дуэйна просто мороз дерет по коже.
Дейл повернулся к Дуэйну.
– Ну, как ты? В порядке? Как ты добрался в город?
– Старик отправился в пивную «У Карла». – Дуэйн, выглядевший еще более рассеянным, чем обычно, поправил очки. – Все это произошло на самом деле. – Голос толстяка звучал тихо и невозмутимо, но Дейл слышал в нем нотки нервного напряжения. – Грузовик и вправду пытался наехать на меня.
– Мне так жаль Уитта, – снова заговорил Дейл. – И Лоренс ужасно переживает.
Дуэйн молча опустил голову.
– Расскажи им про Солдата, – попросил его Майк.
И Дуэйн поведал друзьям загадочную историю о возвращении отца ночью в субботу – точнее, рано утром в воскресенье – и о молодом парне в странном военном мундире, подсевшем к нему в машину.
Кевин со скептическим видом заложил руки за голову. И всего-то? Ну и что в этом странного?
Тогда Майк рассказал о том, как тот же самый Солдат преследовал его на Джубили-Колледж-роуд накануне вечером.
– Ну и натерпелся же я страху, – признался он, – и в конце концов дал деру. Знаете, я ведь бегаю неплохо, но этот парень каким-то образом ухитрялся не отставать, хотя он просто шел. И все-таки мне удалось оторваться от него футов на пятьдесят-шестьдесят, а потом… В общем, когда я домчался до поворота у водонапорной башни и обернулся, то его уже не увидел.
– Было темно? – поинтересовался Дейл.
Примерно как сейчас. Не настолько, чтобы я не мог его разглядеть, ведь видел же я этого парня всего за минуту перед тем. Я даже вернулся обратно к повороту, но дорога была совершенно пуста. Этот странный субъект как сквозь землю провалился.
Кевин принялся насвистывать мотив из нового сериала «Сумеречная зона».
Дейл плюхнулся в раздолбанное кресло, стоявшее около узкого окошка.
Парень мог просто спрятаться в поле. Лег на землю – и его не стало видно из-за колосьев.
– Ну да, мог, – согласился Майк. – Только вот зачем? Что он там делал? – И он рассказал друзьям о том, что увидел в сарае на задворках Страстного кладбища.
Кевин прямо-таки подскочил на диване и сел.
– Господи, О'Рурк, неужели ты действительно туда вломился? Угу. Но не это главное.
Кевин присвистнул.
– Станет главным, если Конгден или Барни узнают об этом. Майк опять засунул руки в карманы. Вид у него сейчас был
такой же отсутствующий, как у Дуэйна.
– По-моему, Барни нормальный мужик, но зато Конгден настоящий подонок. Вы слышали сегодня, как он разговаривал с отцом Дуэйна? Мне кажется, он врал насчет Ван Сайка.
Дейл всем телом подался вперед. Врал? Почему?
– Потому что он с ними заодно, – пожал плечами Майк. – Или просто помогает им.
– Заодно с кем? – переспросил Кевин.
Вместо ответа Майк, все еще продолжая держать руки в карманах, подошел к двери и выглянул наружу. На улице было еще достаточно светло, и его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне сумерек.
– С ними, – наконец ответил он. – С доктором Руном, с Ван Сайком… Может, еще и с Двойной Задницей. В общем, со всеми, кто в этом замешан.
– И с тем молодым Солдатом, – добавил Дейл. Дуэйн прочистил горло.
– Судя по вашим описаниям, на нем мундир пехотинца времен Первой мировой войны, – невозмутимо уточнил он.
– А кто такие пехотинцы? – поинтересовался Майк. Дейл и Дуэйн одновременно пустились в объяснения, но потом Дуэйн замолчал и кивком головы предоставил слово Дейлу.
– А когда была та война? – спросил Майк, хотя приблизительно знал даты благодаря рассказам Мемо.
Дейл ответил.
Майк резко повернулся и хлопнул ладонью по дверной раме. Потрясающе! Что здесь может делать парень, одетый в форму солдата Первой мировой?
– Может, ему нравится прогуливаться неподалеку от собственной могилы, – насмешливым тоном заметил Кевин.
– А где его могила? – спросил Дейл.
– На кладбище – где же еще?
Кевин хотел шуткой разрядить обстановку, но на дворе уже стемнело, а смерть Уитта была слишком свежа в памяти, поэтому попытка провалилась.
Повисшее было молчание нарушил Майк:
– Кто-нибудь знает, что там с Харленом? Есть новости?
– Да, – отозвался Кевин. – Мама была в Оук-Хилле сегодня после обеда и встретила там мать Джима. Та зашла перекусить в аптеку напротив больницы, на другой стороне площади. В общем, Харлеи все еще без сознания. У него сильно покалечена рука… – Кевин помолчал и с важностью пояснил: – Множественные сложные переломы.
– Это плохо? – спросил Дейл, в глубине души сознавая, как глупо, наверное, прозвучал его вопрос.
Майк кивнул. Ни у кого из знакомых Дейлу ребят не было столько бойскаутских жетонов за умение оказывать первую помощь, сколько у О Турка.
Множественные сложные переломы – это когда кость сломана в нескольких местах да еще, может быть, и раздроблена. А бывает, и кожа разорвана – тогда это открытый перелом. Вот ужас-то… – вполголоса произнес Кевин. Дейл почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.
– Но сотрясение мозга еще хуже, – продолжал Майк. – Если Харлеи до сих пор без сознания, дело плохо.
Снова повисло молчание. Где-то под полом скреблась не то мышь, не то землеройка. В погрузившемся во мрак курятнике Дейл видел лишь неясные силуэты друзей. Смутно белела футболка Кевина, темная фланелевая рубашка Дуэйна казалась расплывчатым пятном, тенью в тени, в проеме двери и за окном мелькали огоньки светлячков, похожие на раскаленные угольки. Или на чьи-то горящие глаза.
– Я собираюсь завтра в Оук-Хилл, – наконец заговорил Ду-эйн, – и проведаю Джима. Потом расскажу вам, как он там.
Футболка Кевина шевельнулась.
– Может, нам всем пойти к нему? – предложил он. Нет, не надо, – снова послышался серьезный голос Дуэйна. – У нас ведь у всех есть здесь дела – помните? Ты следишь за Руном, а? – Последний вопрос был обращен к Кевину.
Грумбахер неопределенно хмыкнул.
– Я был занят.
– Ясно, – кивнул Дуэйн. – Мы все заняты. Но мне кажется, что лучше нам всем заняться тем, о чем договорились тогда, в пещере. Происходит что-то странное.
– Может, Харлен видел что-то? – задумчиво произнес Майк. – Его нашли в мусорном контейнере около Центральной школы. Скорее всего, он следил за Двойной Задницей… Или увидел что-нибудь необычное.
Может быть, – согласился Дуэйн. – Я попытаюсь завтра это выяснить. Но хорошо бы кому-нибудь взять на себя училку, пока Джим в больнице.
– Я присмотрю за ней, – неожиданно для себя вызвался Дейл.
Ван Сайка не было на кладбище, но я попытаюсь разыскать его завтра, – пообещал маячивший возле двери Майк.
– Только будь поосторожнее, – посоветовал Дуэйн. – Я не видел, кто сидел за рулем грузовика, но почему-то совершенно уверен, что это был он.
Ребята вновь принялись расспрашивать приятеля о недавнем происшествии, требуя, чтобы он постарался вспомнить как можно больше деталей. Дуэйн еще раз рассказал обо всем, что случилось с ним на шоссе.
Мне пора идти, – сказал он наконец. – Не хочу, чтобы Старик долго торчал в «У Карла» и напился вусмерть.
Остальные трое сконфуженно поерзали, радуясь, что темнота скрывает их смущение.
– Можно я расскажу все Лоренсу? – спросил Дейл.
– Давай, – кивнул Майк. – Только не напугай его до смерти. Дейл промолчал. Собрание было окончено, всех ожидали другие дела, но никто не хотел расходиться. Один из котов О Турка неслышно прокрался в курятник, запрыгнул на колени Дейлу и, быстренько свернувшись в калачик, довольно замурлыкал.
Черт знает что за чепуха, – со вздохом пробормотал Кевин.
Несколько удивленные таким высказыванием ребята – Грум-бахер редко чертыхался – тем не менее молча с ним согласились.
Той ночью Майк О’Рурк долго лежал в постели, пересчитывая огоньки светлячков, мигавшие в траве за окном. Сон представлялся ему чем-то вроде туннеля, входить в который совсем не хотелось.
Неожиданно он заметил какое-то движение на лужайке перед домом: неясная тень шевельнулась под росшей там липой. Майк подался вперед, прижался носом к сетке и попытался хоть что-нибудь рассмотреть, но ему мешали крыльцо дома и густая листва.
Странная тень выскользнула из глубокой темноты под деревом около окна Мемо и направилась к дороге. Майк ожидал услышать звук шагов по асфальту или шорох гравия на обочине, однако снаружи не доносилось ни звука, кроме шелеста колосьев под легким ветерком.
Видение мелькнуло лишь на мгновение. Майку тем не менее показалось, что он заметил очертания круглой шляпы – слишком круглой для ковбойской и скорее похожей на шляпу бойскаута.
Или на тот фетровый военный головной убор, который, по словам Дуэйна, он видел на солдате-пехотинце.
Майк замер, прильнув носом к сетке, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, и изо всех сил сопротивляясь сну, словно это был враг, которого ни в коем случае нельзя подпустить близко.
Глава 11
Во вторник, прямо с утра, покончив с домашними делами, Дуэйн Макбрайд отправился в библиотеку. Старик уже не спал, был совершенно трезв и пребывал в том отвратительном настроении, которым обычно сопровождалась совокупность этих двух состояний. Дуэйн зашел к отцу в мастерскую и сказал, что уходит.
– По дому все сделал? – ворчливо спросил тот.
Даррен Макбрайд увлеченно занимался усовершенствованием своей «обучающей машины». С тех пор как Дуэйн с отцом стали обедать исключительно в кухне – в тех редких случаях, когда они вообще садились за стол вместе, – Старик переоборудовал бывшую столовую под свою мастерскую. Полдюжины дверей, укрепленных на прочных козлах, служили в качестве верстаков и в данный момент были завалены деталями «обучающей машины» и других изобретений хозяина дома.
В разное время Старик получил пять патентов, из которых только один – на автоматический сигнализатор для почтового ящика – принес ему кое-какие деньги. Большинство же его изобретений были совершенно непрактичны, как и та «обучающая машина», над которой он сейчас трудился: массивная металлическая коробка с бесчисленными рычагами, экраном, кнопками, прорезями для перфокарт и сигнальными лампами. Предполагалось, что устройство в корне изменит процесс обучения: оснащенное рулонами с огромным количеством записанной на них информации и вопросами для закрепления и проверки знаний, а также перфокартами с ответами, оно должно было предоставить широкий выбор тем для индивидуальных занятий. Проблема состояла лишь в том, что устройство было механическим, а стоимость каждого его экземпляра составила бы почти тысячу долларов.
Дуэйн много раз пытался убедить отца, что подобную задачу когда-нибудь возьмут на себя компьютеры, но тот ненавидел электронику так же сильно, как его сын обожал ее. «Да ты отдаешь себе отчет в том, каких размеров должен быть этот компьютер, чтобы выполнить самую простейшую автономную операцию по обучению?» – гневно вопрошал Старик. «Размером с Техас, – как правило, отвечал Дуэйн. – Причем для охлаждения его потребуется по меньшей мере Ниагарский водопад. – И тут же добавлял: – Но это если речь идет об электронно-вакуумных приборах, па. А сейчас стали использовать транзисторы и резисторы и с их помощью творят настоящие чудеса».
Старик обычно бурчал в ответ что-то невнятное и гордо удалялся в мастерскую – колдовать над очередной моделью своей машины. Справедливости ради Дуэйн должен был признать, что отцовское детище довольно-таки толково – в восьмилетнем возрасте он с помощью одной из моделей такой машины прошел весь курс политической истории для высшей школы, – но при этом чрезвычайно громоздко и пользоваться им крайне неудобно. Из всех созданных отцом экземпляров продать удалось лишь один: года четыре тому назад его приобрел школьный округ Бримфилда, да и то только потому, что отделом закупок там ведал какой-то знакомый дяди Арта. Остальные творения пылились не только на верстаках в мастерской, но и во всех пустующих комнатах второго этажа, и заканчивали свою жизнь в спальне и коридорах второго этажа.
Впрочем, Дуэйн пришел к выводу, что увлечение созданием «обучающей машины» – своего рода «вечного двигателя для повышения интеллекта» – в меньшей мере чревато нежелательными последствиями, чем организация в их округе круглосуточно работающего универсального торгового центра. Идея эта пришла в голову Даррену Макбрайду в середине пятидесятых годов. «Торговый центр» состоял из двух магазинов: скобяного и продовольственного, которым заведовал отец. Он сам принимал заказы на дому и обслуживал клиентов, доставляя им продукты – главным образом хлеб и молоко – в любое время дня и ночи. Бывало, ему приходилось отправляться в поездку в четыре утра и по размокшим, непроходимым, утопающим в грязи сельским дорогам добираться до дома какой-нибудь старой леди, живущей в округе Нокс, которой срочно понадобился батон белого хлеба. При этом часто выяснялось, что на самом деле она вовсе не требовала привезти ей хлеб посреди ночи, а хотела лишь, чтобы ее заказ включили в список ежедневных поставок. Дядя Арт, заведовавший отделом скобяных изделий, был рад не меньше Дуэйна, когда это детище творческого поиска приказало долго жить. Правда, теперь, когда в Пеории построили крупный – целых девять магазинов! – торговый центр Шервуда, мистеру Макбрайду доставляло удовольствие лишний раз упомянуть о правоте своей давней идеи. Наверное, он просто слегка опередил время. Старик предсказывал, что придет день, когда торговые комплексы будут занимать огромные площади, где под одной стеклянной крышей разместятся десятки разнообразных магазинов, и при этом представлял себе нечто похожее на великолепные галереи, которые ему довелось видеть в Италии после войны. Большинство из тех, кому мистер Мак-брайд рисовал заманчивые перспективы, выслушав его разглагольствования, с недоуменным видом задавали один-единственный вопрос: «А зачем это нужно?» А Дуэйн с дядей Артом лишь молча кивали: они давно уже научились не задавать лишних вопросов.
– Ты все сделал? – переспросил Старик, отвлекая сына от созерцания «обучающей машины».
– Ага. Я собираюсь пойти в библиотеку. Макбрайд-старший недоуменно посмотрел на него поверх очков.
– В библиотеку? Почему именно сегодня? Разве ты не был там в субботу?
Был. Но я забыл спросить, есть ли у них руководство по ремонту моторов малой мощности.
Старик нахмурился. Насос на старой ветряной мельнице давно нуждался в починке.
– Я думал, ты на этих штуках уже собаку съел. Дуэйн невозмутимо пожал плечами.
Мотор очень старый. Его установили еще до появления в наших краях электрических сетей. И если не хочешь ограничиваться заменой ремней и щеток, надо бы почитать литературу. Взгляд Старика стал рассеянным, и Дуэйн догадывался, о чем тот думает: отец был напуган историей с грузовиком, пытавшимся накануне убить его сына. Когда ближе к вечеру в тот день они хоронили Уитта, Дуэйну показалось, что в глазах отца стоят слезы, – во всяком случае, никогда прежде они не блестели так странно. Впрочем, вполне возможно, что виной тому была пыль, поднятая с дороги ветром. И потом, не станет же отец держать Дуэйна все лето взаперти, пришпиленным к собственным штанам, или всюду возить его с собой.
– Ты сможешь добраться туда, держась подальше от проезжих дорог?
– Конечно, с легкостью, – ответил Дуэйн. – Я пойду через южное пастбище, а потом краем полей Джонсона.
Старик повернулся и окинул взглядом разложенные на столе шестеренки, шкивы и другие детали, которыми ему надлежало заняться.
– Ну ладно. Только чтобы был дома к ужину – договорились?
Дуэйн кивнул, прошел в кухню, сделал пару сандвичей с копченой колбасой и сунул их в засаленный пакет, потом налил в термос кофе, завинтил крышку и приторочил его к поясу. Еще раз проверив, на месте ли ручка и блокнот, он наконец вышел из дома и… непроизвольно сделал несколько шагов к сараю, чтобы попрощаться с Уиттом. Вспомнив, что любимого колли больше нет, мальчик поправил очки и, пройдя через ворота, направился, как и обещал Старику, к южному пастбищу.
Миновав владения Джонсона, Дуэйн оказался на их западной границе, возле железнодорожных путей. Он не солгал Старику. Но и не сказал всей правды: его интересовала отнюдь не крошечная библиотека в Элм-Хейвене, находившаяся чуть больше чем в двух милях от их дома, а та, что была в Оук-Хилле, и до нее нужно протопать миль восемь, если идти по дорогам, и не меньше десяти по тому маршруту, который выбрал Дуэйн.
Солнце вышло из-за туч и светило как никогда ярко, так что нынешнее утро было самым жарким с начала лета. Дуэйн расстегнул две верхние пуговки фланелевой рубашки и, как обычно, вразвалочку двинулся дальше по высокой траве. Термос постукивал по ноге при каждом шаге, из-под подошв черных от грязи кед во все стороны разлетались испуганные кузнечики. Дуэйн хотел было засвистеть, но…
Но передумал.
Если бы Дуэйн решил добраться до Оук-Хилла самым коротким путем, ему нужно было пройти на север по Шестому окружному шоссе до того места, где чуть севернее фермы Бар-минтонов оно переходило в безымянную, покрытую гравием дорогу, по ней – на запад, до пересечения со скоростным шоссе № 626, больше известным как дорога на Оук-Хилл, и там уже отшагать последние четыре с половиной мили до самого города. Но этот путь означал, что придется все время топать по дорогам.
Первый опасный участок Дуэйн миновал севернее Элм-Хей-вена. Перебежав на другую сторону гравийной дороги, южный отрезок которой назывался Первой авеню, он углубился в запутанный лабиринт проходов между металлическими силосными зернохранилищами, стоявшими к северу от городского стадиона. Ряд сосен с западной стороны водонапорной башни закрывал обзор, мешая увидеть, играет ли сегодня кто-нибудь в бейсбол.
Дальше нужно было повернуть к северу, чтобы обойти городские кварталы и самое начало Брод-авеню.
Дуэйну все же пришлось выйти на узкую, обрамленную густым кустарником аллею, которая служила продолжением Кат-тон-роуд и вела к железнодорожным путям. Правда, здесь он чувствовал себя в относительной безопасности, поскольку с трудом мог представить, как огромный грузовик проберется сквозь такие заросли. Оглядевшись, Дуэйн понял, что находится всего в сотне ярдов от масложирового завода – того самого, от которого, по словам Конгдена, «угнали» грузовик, – но за плотной завесой листвы не было видно даже покрытой листовым железом крыши здания.
Шагать по железнодорожной насыпи было легко и приятно. Дуэйн замедлил шаг и, не останавливаясь, налил себе чашку кофе и выпил его на ходу, разумеется заляпав пятнами рубашку и брюки. Впрочем, на брюках пятна были совсем незаметны.
Отвратительную вонь свалки он почувствовал еще до того, как увидел горы мусора и скопление лачуг у южного въезда. В одной из них жила Корди Кук, если, конечно, можно называть жизнью пребывание в убогом шлакоблочном, крытом толем сооружении. Какая из хибар принадлежала Кукам, Дуэйн не знал. В кустарнике с западной стороны путей ему почудилось какое-то движение, но, как он ни всматривался, разглядеть что-либо в зарослях не смог.
Дуэйн прошел мимо развалов – горы мусора, который свозили сюда со всего округа, были отчетливо видны сквозь деревья и поверх них, – затем пересек невысокую эстакаду над протокой, примерно в трех милях к западу отсюда соединяющейся с Дохлым ручьем. Ему повезло: ветер дул с севера, поэтому, как только свалка осталась позади, мерзкая вонь уже не ощущалась.
Теперь до города оставалось всего семь миль, и на эту достаточно приятную прогулку лесом и полями округа Кревкер Ду-эйну потребовалось чуть более пары часов.
Население Оук-Хилла насчитывало около пяти с половиной тысяч жителей, а сам город был раза в три больше Элм-Хей-вена. Здесь имелись маленькая больница, библиотека, располагавшаяся в домике размером чуть больше курятника, окружной суд, небольшая фабрика в предместье – в общем, все, чему полагалось иметься в настоящем городе.
В том месте, где железная дорога поворачивала к востоку в обход Оук-Хилла, Дуэйн сошел с насыпи и по липовой аллее направился в сторону центра. Городские улицы не внушали мальчику опасений, хоть каждый раз, когда из-за угла слышался рокот мотора, он тревожно оглядывался и старался не выпускать из виду ни одного крыльца, на котором можно было бы спастись в случае необходимости.
На лужайке перед зданием суда Дуэйн остановился, чтобы немного передохнуть. Спрятавшись в тени дуба и бронзовой пушки, он съел сандвичи и запил их остававшимся в термосе кофе. Жара все усиливалась, но фланелевая рубашка пока еще не прилипала к телу. Прицепив термос обратно к поясу, Дуэйн направился через площадь к зданию больницы.
Мисс Олнат – это имя было написано на зеленой пластиковой карточке дамы, сидевшей за столиком в самом центре единственного коридора, который вел к палатам больных, – казалась суровой и неумолимой.
– Таким маленьким, как ты, посещать больных не положено, – скрипучим голосом старой девы заявила она.
Дуэйн спокойно кивнул. Слабый ветерок, создаваемый вентилятором над головой женщины, доносил до него запах талька и тела старой женщины.
– Да, мэм. Но Джимми мой единственный двоюродный брат, и его мама разрешила мне проведать его.
Мисс Олнат дернула головой, что должно было означать неодобрение.
– Ты еще слишком мал. Детям до шестнадцати лет не разрешается входить в палаты больных. И никаких исключений быть не может. – Глаза ее за билинзовыми очками смотрели строго. – Кроме того, у нас запрещено приносить больным продукты и напитки.
Дуэйн покосился на термос и быстро отцепил его от ремня. Конечно, мэм, понимаю. Я могу оставить его здесь. Позвольте мне побыть с ним хотя бы пару минут. Обещаю, что просто загляну к нему – и сейчас же вернусь.
Мисс Олнат молча отмахнулась и вновь углубилась в изучение лежащих перед ней карточек. Номер палаты Харлена Ду-эйн успел подсмотреть, когда справлялся о состоянии приятеля. Благодарю вас, мэм, – скороговоркой пробормотал он и побрел обратно через вестибюль.
Единственный телефон-автомат находился в коридоре, ведущем к туалетам для посетителей, а единственный телефон в вестибюле Дуэйн видел на стойке регистратора за углом, в двадцати шагах от коридора. Собираясь в путь, Дуэйн захватил с собой пятьдесят центов мелочью – так, на всякий случай, и сейчас ему достаточно будет только одного никеля.[43]43
Монета в 5 центов.
[Закрыть] В потрепанном телефонном справочнике он нашел нужный номер.
Похоже, внутренней связи в больнице не было. Одна из нянечек выбежала из-за угла и, приблизившись к мисс Олнат, прошептала что-то ей на ухо. Пожилая дама резко встала и поспешила к стойке регистратора. Да, это был действительно важный звонок.
Дуэйн проскользнул мимо опустевшего поста и, оказавшись в заветном коридоре, во второй раз за сегодняшний день едва удержался от свиста.
После завтрака Дейл Стюарт позаимствовал у отца бинокль и отправился на велосипеде по Депо-стрит в сторону железнодорожного депо, а затем вдоль путей к дому Корди. Появляться в этой части города ему совершенно не хотелось: одна только мысль о стоявшем здесь доме Конгдена вызывала у него нервную дрожь, а лес, начинавшийся за свалкой, и вовсе приводил в ужас. Но после вечернего совещания в курятнике Дейл чувствовал, что обязан выполнить обещанное, хотя, честно признаться, понятия не имел, что общего могут иметь Корди и ее братец Табби с тем идиотом, который гонялся за Дуэйном.
Обшарпанный дом Джей-Пи Конгдена находился в том же квартале, что и дом Харлена. На стоянке, где мировой судья обычно оставлял свой черный «шевроле», машины не было. Никаких признаков жизни Дейл не заметил и на заросшем сорняками заднем дворе его жилища. Сам мировой судья, по мнению Дейла, не представлял никакой опасности, хотя и здорово напугал его вчера. Если кого и стоило бояться, так это сына старого пердуна – Ка-Джея, настоящего малолетнего преступника, наводившего страх на всех без исключения ребят в городе.
В прошлом году младшего Конгдена наконец-то выгнали из школы – в шестнадцать лет он все еще учился в восьмом классе, – и большинство мальчишек Элм-Хейвена посчитали этот день настоящим праздником. Отпрыск мирового судьи был точной копией хулигана из маленького городка, какими их показывают в мультфильмах: стиляжья прическа, землистого цвета лицо, щедро разукрашенное прыщами, как будто его обладатель страдает каким-то неизлечимым экзотическим заболеванием, засаленная футболка с неизменной пачкой сигарет в кармане, джинсы, спущенные так низко на бедра, что причиндалы хозяина, того и гляди, вывалятся наружу, тяжелые ботинки с металлическими набойками, высекавшими искры из цементных полов, жестянка с травкой в заднем кармане и складной нож в переднем… Вдобавок высокий тощий мальчишка обладал по-обезьяньи огромными кулаками. Дейл как-то заметил Кевину, что у Ка-Джея Конгдена, наверное, есть руководство «Как должен вести себя настоящий хулиган» и он с упорством, достойным лучшего применения, досконально его изучает.
Впрочем, такого рода замечания Дейл позволял себе, только если был уверен, что они не достигнут посторонних ушей. Когда четыре года назад Стюарты переехали из Пеории в Элм-Хейвен – Дейл как раз пошел в третий класс, а Лоренс в первый, – Дейл имел несчастье привлечь внимание Ка-Джея. Конг-дену в то время было уже двенадцать лет, но он все еще учился в пятом классе и хозяйничал среди младших школьников, как акула в стайке мальков.
После второго избиения в школьном дворе Дейл обратился к отцу за помощью, и тот объяснил, что, как правило, такие хулиганы на самом деле отъявленные трусы и стоит им только встретить сопротивление, как они моментально отступают. На следующий день Дейл решил дать обидчику отпор.
В тот раз он лишился двух молочных зубов, а несколько коренных зашатались. Кровь из носа текла не меньше двух-трех дней, а шрам на бедре, в том месте, куда ударил Конгден, после того как Дейл упал и скорчился на земле, остался до сих пор. С тех пор в душе Дейла навсегда поселились сомнения в неизменной правоте отца.
Следующей попыткой избавиться от преследований был подкуп. Конгден взял шоколадки и деньги, выданные Дейлу на завтрак, и тем не менее учинил ему изрядную взбучку. Пришлось воспользоваться еще одной возможностью: стать верноподданным союзником и даже дойти до того, чтобы прогуливаться по школьному двору в компании самых отъявленных подхалимов Конгдена. Но и это не помогло: Ка-Джей все равно каждую неделю выбивал из него дух на общих основаниях.
Значительно ухудшало положение дел то обстоятельство, что в одном классе с Дейлом учился закадычный дружок Конгдена – Арчи Крек, который мог бы по праву пользоваться званием самого отъявленного городского хулигана, не будь в природе уникального явления по имени Конгден. Крепко сбитый коротышка со стеклянным глазом, обладавший чрезвычайно подлой натурой и примерно таким же, как у Ка-Джея, гардеробчиком, Арчи Крек во многом походил на Микки Руни,[44]44
Известный американский актер Микки Руни (Mickey Rooney; p. 1920: настоящее имя Joe Yule Jr.) в фильме «Семейное дело» (A Family Affair: 1937) сыграл роль Энди Харди – типичного американского подростка из провинциального городка. Некрасивый, но смышленый, влюбленный в автомобили и в девочек, герой Руни так понравился публике, что эта картина стала началом серии из 15 лент. За фильмы об Энди Харди Руни получил по итогам 1938 г. специальную премию «Оскар»-младший. Не менее успешно актер играл подростков и в других предвоенных картинах.
[Закрыть] точнее, на его порочного двойника.
Никто не знал, при каких обстоятельствах Арчи лишился левого глаза. По слухам, это произошло на школьном дворе: якобы Ка-Джей Конгден придумал какой-то отвратительный обряд посвящения, в ходе которого и выковырял глаз перочинным ножом. Арчи было всего шесть или семь лет… Впрочем, иногда стекляшка неплохо служила своему обладателю. На уроках географии, например, когда миссис Хоу монотонно зудела, объясняя новый материал, Арчи вынимал глаз, аккуратно укладывал его в лунку для карандашей на своей парте и притворялся, что спит, в то время как его око не дремлет.
Увидев это зрелище в первый раз, Дейл невольно рассмеялся и впоследствии дорого поплатился за свою опрометчивость. Как только директор, сделав Арчи очередное внушение, отпустил «шалуна» из кабинета, тот подкараулил Дейла возле туалета «Для малчиков», как гласила знаменитая табличка на двери, уволок его внутрь и там сунул головой в унитаз. Потом Арчи пять раз спустил воду из бачка, не позволяя Дейлу отвернуть лицо и заставляя его при этом смеяться. В тот же день после уроков Арчи и Ка-Джей вдвоем поджидали свою жертву на краю спортплощадки. Дейлу никогда в жизни не приходилось бегать так быстро: он стрелой пронесся по аллее за домом миссис Мун, в мгновение ока прошмыгнул мимо курятника Майка, стремительным броском миновал садик Грейсонов и со спринтерской скоростью ворвался в дверь собственного дома, всего на пару секунд опередив двух доберманов в человеческом облике, обутых в армейские ботинки.
Двумя днями позже они все-таки настигли его и от души поколотили. Вот тогда-то Дейл понял, что, несмотря на все заверения родителей в обратном, спастись от хулиганов невозможно. А эти двое были к тому же хулиганами поистине мирового класса.
Миновав наконец дом Конгденов, Дейл вздохнул с облегчением. Своей машины у Ка-Джея не было, а брать «шевроле» с форсированным двигателем Джей-Пи сыну не разрешал, поэтому тот частенько гонял на машинах своих «друзей». Когда это чудовище садилось за руль, все вздыхали с облегчением: хоть какое-то время по улицам города можно было ходить без опаски.
Харлены жили тремя домами дальше, ровно в сотне ярдов от старого депо. Дейл прислонил велосипед к стенке передней террасы и постучал в дверь. Никто не откликнулся. Дверь была заперта, и дом выглядел пустым. Поминутно оглядываясь, чтобы не прозевать внезапного появления Ка-Джея и Арчи, Дейл пошел по улице, ведя велосипед рядом. Отцовский бинокль в кожаном футляре болтался на шее и на каждом шагу постукивал по груди.
Чтобы добраться до дома Корди, можно было либо перетащить велосипед через железнодорожное полотно и заросший травой пустырь и таким образом попасть на гравийную дорогу, ведущую к свалке, либо оставить где-нибудь велосипед и пройти пешком по шпалам.
