Текст книги "Первый и Единственный"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Меназоид Эпсилон

1

Никто не хотел на Эпсилон. Никто не хотел умирать.

Комиссар-полковник Гаунт припомнил все, о чем думал в обсерватории «Авессалома». Теперь эти размышления вызывали у него лишь печальную улыбку. Он тогда молился, чтобы его Призраки участвовали в главной наступательной операции на Меназоиде Сигма. И как все обернулось – даже смешно. Скажи ему кто-нибудь там, на смотровой платформе, что он сознательно выберет Эпсилон, – комиссар рассмеялся бы ему в лицо.

Пожалуй, «выбрал» – не совсем подходящее слово. За него все сделали удача и чьи-то тайные манипуляции. Когда «Авессалом» пришвартовался к одному из плацдармов гексобора, россыпью усеявших Меназоидскую Крепь, Призраки оказались в самой гуще мешанины пехотных полков и бронетанковых соединений, собирающихся в штурмовые дивизии. Конечно же, полковые командиры заваливали генеральный штаб прошениями о переводе на основной театр боевых действий. Тактики Слайдо буквально тонули в сотнях вариантов диспозиции войск. Гаунт размышлял над тем, как Ферейду и сети его тайных агентов удалось переправить на «Авессалом» витриан, без которых комиссар не справился бы с Патрициями. Он не мог связаться с разведчиком напрямую, но все же надеялся, что Ферейд будет приглядывать за Призраками и выручать в трудную минуту. В конце концов, они делают одно дело.

Итак, он уже отправил в штаб дивизии свой рапорт. В нем говорилось, что Призраки, как специалисты по части диверсий и маскировки, будут полезны в боях за Меназоид Эпсилон.

Может быть, ему всего лишь повезло. Или просто не было других добровольцев, или снова незаметно помогал Ферейд. А может, его враги решили, что гораздо проще позволить Гаунту самому привести их к цели, чем пытаться отнять кристалл. Быть может, он своими руками добывал сокровище для своих врагов.

Это уже не имело значения. Призраки провели полторы недели на перевалочной станции, где полки получали подкрепление, экипировку и тактическую информацию. К исходу второй недели они узнали, что примут участие в наступлении на Эпсилон. Их полк будет в авангарде: расчищать дорогу ударной группе из сорока тысяч боевых машин Латтарийских Боевых Псов, Семнадцатого Кетцокского, Четвертого, Пятого и Пятнадцатого Самотрийских, Боркеллидских Церберов, Третьего Кадийского бронетанкового и механизированной кавалерии Сарпоя. Помимо Первого Танитского, в передовую группу войдут восемь Мордианских и четыре Прагарских полка, Первый и Третий полки Афгалийских Грабителей, шесть батальонов Одинотских нерегулярных войск. И Витрийские Драгуны.

Присутствие витриан вселяло уверенность. Это значило, что к диспозиции войск приложили руку дружественные силы. Сомнения вызывало только то, что в передовую группу также входили Янтийские Патриции, а всей операцией на Эпсилоне командовал лорд-генерал Дравер.

Что же в этой схеме выстроил Ферейд, а что – его противники? И что – игра обстоятельств? Покажет только время. И кровопролитие.

Стратеги лорда-генерала отметили шесть основных точек высадки. Все они располагались в стодвадцатикилометровой полосе низин у подножия хребта, обозначенного на всех картах как цель Примарис. В пятистах километрах к западу, на скалистых берегах огромного соляного озера, были отмечены еще четыре точки высадки, рядом с целью Секундус. Наконец, еще три посадочных площадки были размечены на крупном полуострове в двух тысячах километрах к югу, где находилась цель Терциус.

Перед самым рассветом темные подбрюшья облаков замерцали красными огоньками: маневровые двигатели десантных челноков, волна за волной спускавшихся к поверхности. Бледное, еще слабое солнце застало в воздухе тысячи кораблей. Тяжеловесные войсковые транспорты сверкали бронированными боками, будто огромные жуки. Корабли поменьше, груженные боеприпасами и оборудованием, сбивались в стайки по три. Между оживленными линиями движения лихтеров сновали звенья истребителей прикрытия. Временами на один из участков высадки обрушивались залпы корабельных ракет и редкие разряды мощных лучевых пушек. Обработка артогнем обороны противника гарантировала безопасную посадку.

На земле уже встречали рассвет темные колонны пехоты и техники, покидавшие тесные трюмы челноков. Пехота строилась рядами в ожидании приказов. Бронемашины деловито прокладывали собственные дороги по травянистым полям, собирались в группы и целые фронты наступления. Воздух потяжелел от выхлопных газов, рева танков, жары корабельных двигателей и сигналов вокса. Взводы вспомогательных войск устанавливали точки сбора подразделений, разводили костры, помогали возводить палатки госпиталей и центров связи. Инженерные части уже копали траншеи и устанавливали танковые заграждения. Отряды снабжения Муниториума вскрывали ящики с экипировкой и распределяли штурмовое снаряжение между взводами гвардейцев. Среди всей этой суеты неспешно двигались процессии священнослужителей Министорума, благословляя солдат каждым словом и взмахом кадила, вознося гимны и молитвы о защите.

Оставив за спиной духоту челнока, Гаунт шагнул с носовой аппарели в прохладу утреннего воздуха, на изрытую гусеницами землю. Он немедленно окунулся в грохот машин и тяжелый запах топлива. Рассвет здесь наступил раньше срока. Тысячи огней: костры и лампы, фары, сигнальные огни садящихся челноков, светящиеся жезлы регулировщиков, разводящих в стороны колонны гвардейцев и бронетехники.

Комиссар бросил взгляд на недалекие предгорья. Крутые холмы покрывал желто-бурый ковер сухого папоротника. Где-то за ними в утренней дымке угадывались высокие, кряжистые горы. Цель Примарис.

Этот туман, если верить кристаллу, скрывал от лорда-генерала Дравера и его приспешников драгоценное сокровище. И судьбу Ибрама Гаунта и его Призраков.

Тем временем на поля опустились десантные корабли класса «Пожиратель». Тяжело уронив стальные челюсти десантных аппарелей, они выпустили Призраков, которые немедленно начали собираться во взводы. Щурясь от неожиданно яркого света, гвардейцы разглядывали желтые от папоротника холмы под покровом низких кучевых облаков. Гаунт с помощью нескольких регулировщиков отводил их на возвышение, служившее одной из точек сбора Призраков. Вынырнув из клубов выхлопных газов, окутавших поле, гвардейцы смогли ощутить запах Меназоида Эпсилон. Пронизывающий ветер. Сухой, холодный воздух, полный запаха жимолости. Поначалу этот студеный, сладкий аромат казался необычным и приятным, но он быстро надоедал и вызывал тошноту.

Гаунт доложил, что его полк приведен в боевую готовность, и немедленно получил приказ продвигаться согласно утвержденному плану операции. Вскоре за Призраками уже протянулась широкая просека поломанных сухих стеблей папоротника. Растения доставали почти до пояса, но рассыпались от любого прикосновения. Гвардейцы спотыкались о сплетения корней и колючие лозы ползучих сорняков.

Достигнув вершины холма, комиссар приказал двигаться на запад. Посадочная площадка, покрытая яркими огнями, осталась внизу, на расстоянии двух километров. Несколько транспортов поднялись в вихре папоротниковой пыли и, пройдя низко над полем, заложили крутой вираж и ушли в небо.

В моноскоп Гаунт мог разглядеть, как в трех километрах от них два полка Мордианской Железной Гвардии строятся для марша. Еще в двух километрах покидали свою точку высадки Витрийские Драгуны. Во все стороны от выжженного поля разбредались цепи маленьких черных точек. Холмы уже кишели гвардейцами, пробирающимися сквозь заросли.

Близился полдень. Пехота и механизированные части Имперской Гвардии продвигались параллельно друг другу сквозь щебень и сухие заросли предгорий. Место высадки уже давно исчезло из виду, но корабли все еще прибывали туда, доставляя все новые войска и материалы для наступления титанов. Где-то под облаками перекатывался далекий гром двигателей.

Вскоре они наткнулись на башни: неровные столбы, сложенные из плоских камней, около сорока метров в высоту, возвышались посреди папоротников на расстоянии пятисот шагов друг от друга. Гаунт поспешил доложить об этом командованию и обнаружил, что каналы связи полнятся схожими сообщениями. Все предгорья были расчерчены линиями этих столбов. В самом низу и наверху камни башен были шире, к середине, наоборот, сужались. Все они поросли мхом и казались неустойчивыми. Некоторые опрокинулись, и теперь о них напоминали только виднеющиеся среди папоротников каменные насыпи.

Гаунт сомневался в природном происхождении этих монументов. Их внешний вид и расположение свидетельствовали об обратном. Гаунта совсем не обнадеживало то, как мало информации он получил об Эпсилоне на общем инструктаже.

– Возможно, храмовый мир, – сообщили тогда офицеры разведки. – На поверхности планеты обнаружено множество каменных построек неизвестного происхождения, расположенных длинными рядами. Линии пересекаются в местах скопления древних руин – возле целей Примарис, Секундус и Терциус.

Комиссар отправил Маколла с его диверсантами на разведку за линию башен, в долину по ту сторону холма. Наконец он позволил себе открыть информационный планшет с данными кристалла, который прятал во внутреннем кармане плаща уже второй день.

Подозвав связиста Раффлана, Гаунт взял трубку полевой вокс-рации, закрепленной на его спине, и передал новую серию приказов. Его полк проведет разведку местности. Наступающие вслед за ними мордианцы пока что должны ждать сигнала к движению. По местному времени был уже полдень.

Гаунт оглянулся на своих солдат и обнаружил неподалеку Роуна. Майор сгорбился, нетвердо держа лазган, и смотрел куда-то отсутствующим взглядом. Комиссар до последнего отказывался брать его с собой, но врачи в лазарете гексобора признали его годным к службе. После пытки, которой его подвергло убитое Ларкином чудовище в балахоне, Роун очень изменился. Теперь Гаунту не хватало того жесткого характера, который делал Роуна опасным союзником – и хорошим командиром. Был здесь и Фейгор, выживший стараниями Дордена. Теперь он стал почти неуправляем. Озлобленный вояка, жаждущий мести. Еще в казарме он клялся перерезать всех встречных янтийцев и проклял всю операцию за то, что Призраки оказались с ними в одной группировке. Гаунт боялся представить, что будет, если танитцы и Патриции вдруг встретятся здесь, на Эпсилоне. Особенно сейчас, когда Роун не сможет приструнить своего адъютанта.

В конце концов Гаунт решил последовать девизу Ферейда: «Будь что будет». Он еще раз проверил болт-пистолет и уже собирался попросить Майло сыграть, но звук опередил его. На дне долины забилось эхо танитского марша, лившегося из трубок волынки юного Призрака.

Они уже здесь. Теперь все решится.

2

Командным постом лорд-генералу Драверу служил «Левиафан», мобильная крепость размером с небольшой городок. Ее гусеницы упорно вгрызались в глинистый склон холма, покидая место высадки возле цели Примарис.

В самом сердце титанической машины в антигравитационном поле покачивалось мягкое кожаное кресло. Устроившись в нем поудобнее, генерал Дравер обозревал мостик. Он пребывал в самом благостном настроении. Его настойчивые прошения возымели силу. Военмейстер Макарот наконец поставил его во главе всей наступательной операции на Эпсилоне. Каким же простофилей он оказался! Ведь именно об этом мире говорил Драверу этот уродец Хелдан. Здесь покоится сокровище – ключ к его величайшей в жизни победе.

Перед самой высадкой Дравер потратил двое суток, изучая всю доступную информацию о Меназоиде Эпсилон. В сравнении с Сигмой Эпсилон казался небольшой луной. Если верить разведке, этот мир был своего рода святыней Темных Сил. Все северное плоскогорье планеты было покрыто странными постройками. С орбиты можно было разглядеть, что их расположение на местности представляет собой некую фигуру или символ. Основные силы легионов Хаоса в этой системе были брошены на защиту столичного мира, Сигмы. Разведка выяснила, что на Эпсилоне был оставлен гарнизон неустановленной численности. Хотя Эпсилон не представлял из себя ничего особенного, враг ясно дал понять, что для него эта планета представляет определенную ценность. Иначе зачем рисковать, оставляя часть войск здесь?

Флотские офицеры предлагали просто расстрелять Эпсилон с орбиты и стереть в порошок все, что окажется на поверхности. Дравер приложил все силы, чтобы не дать этому плану ход. Он говорил, что Эпсилон должен быть взять наземными войсками, чтобы узнать, чем же так ценен этот мир для Великого Врага. Такова была главная причина штурма планеты. Официальная, конечно.

Дравер знал больше. Он знал, что проклятый упрямец Гаунт подал прошение о своем переводе на этот фронт. А это неспроста.

Генерал был готов к такому повороту событий. Он умел распоряжаться человеческими ресурсами, вся его карьера строилась на этом таланте. Теперь и Гаунт станет его ресурсом. Отобрать кристалл у комиссара не вышло. Что ж, пусть сам откроет его и найдет сокровище, а Дравер просто пойдет по его следам.

Потянув за рычаг, генерал развернул кресло к левитирующим вокруг него гололетическим ретрансляционным пластинам. Он пробежал глазами многочисленные доклады о продвижении войск и открыл канал связи с маршалами Сендаком и Тарантином, командовавшими наступлением на цели Секундус и Терциус соответственно. Развертывание завершилось, и войска уже продвигались согласно плану операции. Противник так и не проявлял себя.

Минул полдень, а за ним и вечер. Битва не началась ни на одном из фронтов, и настроение Дравера падало. Он утешал себя тем, что сумел высадить экспедиционный корпус такой численности в трех точках меньше чем за день. Большинству командующих Имперской Гвардии требовалось втрое больше времени на операцию подобного масштаба.

Повернувшись к одной из пластин, Дравер еще раз оценил диспозицию своего фронта, группы Примарис. Пехотные полки уже высадились и значительно продвинулись вглубь территории. Бронетанковые части высаживались с десантных кораблей прямо в долины, уже проверенные пехотой. Лорд-генерал планировал обойти руины капища Примарис с трех сторон. Танковые соединения должны были поддерживать три основные группировки пехоты – мордианцев на западе, латтарийцев на востоке и танитцев на юге. Пока что присутствия противника не наблюдалось. Как не наблюдалось вообще ничего живого, кроме самих имперцев.

Поразмыслив, Дравер взял стилус и написал на информационном планшете короткую записку полковнику Фленсу. Янтийцы были ушами и глазами генерала на поле боя. Все это время они присматривали за действиями Призраков, готовые вмешаться в любой момент. Из всех группировок Дравера интересовало исключительно продвижение полка Гаунта.

Он перевел сообщение на боевой жаргон янтийцев и передал Патрициям несколькими отрывочными вокс-сообщениями. Фленс не подведет, в этом генерал был уверен.

Дравер откинулся на мягкую спинку, и на его тонких губах заиграла улыбка. Этот трюк дорого ему обойдется, но под его командованием хватало жизней, чтобы расплатиться: пятьдесят тысяч гвардейцев, высаженных на Эпсилон. Генерал уже записал их на счет, которым он оплатит свой триумф. Пользуясь моментом, он решил расслабиться и отдохнуть.

Наутро первые лучи рассвета застали генерала в командирском кресле. Он уже просматривал скопившиеся за ночь доклады разведки. Как он и ожидал, все группировки достигли намеченных рубежей, разбили на ночь лагеря и выставили дозоры. С восходом они возобновили движение. И снова никаких новостей о противнике. Неудивительно. Дравер немедленно узнал бы о первом же выстреле на планете.

Командирский мостик, в центре которого возвышалось генеральское кресло, кипел деятельностью. Вокруг вычислительных машин пестрели мундиры офицеров флота, тактиков Гвардии, вспомогательных служб Муниториума и штаба группировки войск. Информация, лившаяся с фронтов бурным потоком, обрабатывалась и анализировалась. Все изменения в обстановке отмечались гололитическими маркерами на огромной трехмерной карте, проецируемой с потолка сферического мостика.

– Маршал Тарантин докладывает, что кадийские и афгалийские части вступили в контакт с силами противника, – разнеслось по мостику. – Тяжелые бои в районе капища Терциус!

«Наконец-то первая кровь», – подумал Дравер. На карте континента, вызывая тревогу, рассыпались красные отметки. Бурые и багряные линии расчертили зону, в которой произошло столкновение. Постепенно начали вспыхивать желтые точки, отмечающие сосредоточения вражеских войск.

Лорд-генерал немедленно отдал приказ усилить фронт Тарантина танковыми частями и обеспечить артиллерийскую поддержку. На карте тем временем растеклись еще два красных пятна – группа Секундус наткнулась на замаскированный укрепрайон противника. Подала голос тяжелая артиллерия сил Хаоса. Алые пятна будто лужами крови растекались по карте. Стало больше пульсирующих желтых точек. Дравер продолжал наблюдать за быстрым продвижением танитцев и следовавших за ними мордианцев, витриан и янтийцев. Группа Примарис все еще не встречала сопротивления.

– Начало положено, милорд, – раздался чей-то голос слева.

Дравер поднял глаза на имперского тактика Вейланда. Немолодой и уже полысевший, тактик все еще мог похвастаться крепким сложением и пронизывающим взглядом. Он был одет в черную с красным кантом униформу оперативно-тактического совета Макарота, но Дравер знал, кто этот человек на самом деле. Он понял это с первого взгляда. Шпион. Соглядатай Макарота, следящий за его, Дравера, действиями.

– Как оцените ситуацию, Вейланд? – спокойно спросил Дравер.

– Мы ожидали более упорного сопротивления. – Тактик задумчиво оглядел карту. – Я думаю, у них еще немало трюков в запасе.

– И полная тишина здесь, возле цели Примарис. Ведь мы ожидали в этом месте самых ожесточенных боев, не правда ли?

– Действительно так. – Вейланд, похоже, пропустил сарказм Дравера мимо ушей. – Пока здесь тихо. Это не надолго. Если это и вправду мир-святыня, то их отпор будет куда сильнее и фанатичнее, чем мы можем представить. Придержите наступление, лорд-генерал, иначе вы оголите фланги и подставите войска под удар.

Драверу очень хотелось высказать все, что он думает об этих советах, в лицо тактику, но Вейланд занимал привилегированное положение среди военной знати при Макароте. Генералу ни к чему было оскорблять его, хотя очень хотелось заорать: «Я провел высадку быстрее и эффективнее любого флотоводца, и после этого ты смеешь советовать мне остановиться?!» Но генерал прикусил язык и только кивнул.

Вейланд оперся о поручень, окружавший постамент командирского кресла.

– Давненько мы не выбирались, правда, Гектор?

– Давненько? – раздраженно переспросил лорд-генерал. – В каком смысле?

– В горнило битвы, – улыбнулся в ответ тактик. – Мы ведь с вами тоже когда-то были солдатами, ведь так? Мой последний бой был двадцать лет назад, на Ондерманксе, против богомерзких эльдаров. А теперь мы с вами только и делаем что читаем доклады и жмем на клавиши. Командовать – это славно и почетно. Но мне иногда не хватает тяжелого труда на поле брани.

Драверу в голову вдруг пришла замечательная мысль. Такая замечательная, что он даже облизнулся от восторга.

– Послушайте, Вейланд, мне всегда нужны сильные люди, желающие сражаться. Возможно, вы хотите отправиться на фронт?

Тактик поначалу пришел в замешательство, а потом встал и плотоядно улыбнулся.

– Такой шанс я не упущу. Меня заинтриговала техника боя этих танитцев, о которых все говорят. Думаю, непосредственное наблюдение за их действиями обогатит опыт оперативно-тактического совета. С вашего позволения, я отбуду к ним.

«Грубо работаешь, дружок, – мрачно подумал генерал. – Хочешь сам поглазеть на все?»

Но Дравер знал, что уже не сможет воспрепятствовать имперскому тактику. Откажи он сейчас – и весь план окажется под угрозой. В конце концов он решил оставить эту проблему на потом.

– Вы желаете взять на себя роль полевого наблюдателя? Я был бы вам благодарен за информацию с фронта из первых рук.

– С вашего позволения. – Вейланд собрался уходить. – Я возьму «Химеру» из резервного парка и направлюсь к фронту. Со мной будет отряд телохранителей, которые при случае могут оказать поддержку боевым частям. Я непременно сообщу вам обо всех находках.

– Непременно, – без тени улыбки откликнулся Дравер. – Я распоряжусь, чтобы вам выделили канал связи. Каков будет ваш позывной?

Вейланд задумался на пару мгновений:

– Пусть будет мой старый. «Крыло Орла».

Дравер кивнул и передал инструкции своему адъютанту.

– Доброй охоты… тактик, – бросил он в спину уходящему Вейланду.

3

Гаунт дочитал последние строки вокс-пакета, которое посчастливилось перехватить связисту Раффлану.

– Вчера днем записал, – пояснил Раффлан. – Говорит вам о чем-то, сэр?

Комиссар кивнул. Янтийский боевой жаргон. Ожидая инструкций от агентов Макарота, Гаунт приказал прослушивать все каналы полевой вокс-связи. Сообщение исходило лично от Дравера и предназначалось полковнику Фленсу. Прямой приказ следить за Призраками. Гаунт задумчиво потер подбородок. Медленно, но верно его враги проявляли себя.

Он бросил взгляд вверх, на заросший папоротником перевал и ряды каменных башен. Велик был соблазн приказать Роуну спуститься и заминировать дорогу, по которой за ними будут двигаться Патриции. Но как бы там ни было, танитцы и янтийцы сражались на одной стороне. Прошел слух, что два других фронта уже превратились в настоящую мясорубку. Кто знает, что их ждет там, в тонкой дымке гор. Комиссар не решался перекрыть путь единственному полку, который может поддержать Призраков в случае засады.

Вынув из кармана плаща блокнот, Гаунт перечитал несколько страниц, испещренных почерком Зорена. Неуверенно и очень старательно он написал сообщение на витрийском боевом жаргоне, используя кодовые слова из блокнота. Вскоре Раффлан уже передавал его по воксу.

– На языках разговариваем, сэр? – шутливо спросил вокс-специалист. Для пущей иронии он говорил на танитском боевом жаргоне, который Гаунт предусмотрительно выучил.

Многие полки использовали для переговоров на поле боя специальный язык или коды. Это было важной частью внутренней безопасности командной структуры в бою. Янтийцы тоже пользовались своим жаргоном, но Дравер понятия не имел, что Гаунт прекрасно владеет им.

Поразмыслив, комиссар вызвал сержанта Блейна.

– Перестроишь свой седьмой взвод в арьергард, – без затей приказал он.

– Ожидаете атаки с тыла, сэр? – озадаченно спросил Блейн. – Разведчики Маколла прикрывают эту сторону холма. Враг не мог нас обойти.

– Я не об этом враге, – пояснил Гаунт. – Мне нужно, чтобы кто-то приглядывал за янтийцами у нас за спиной. Условным сигналом будет «Духотворец». Кто бы из нас ни передал его, это будет означать, что янтийцы начали действовать. Мне претит сражаться со своими, но у нас может не оказаться иного выхода. Случись что-то подобное – не медли и не сомневайся. По твоему сигналу я направлю вам на выручку всех, кого смогу. Учти, янтийцы для нас – такие же враги, как и затаившиеся тут твари.

– Принято, – мрачно ответил Блейн.

После того как Гаунту удалось вскрыть кристалл, Корбек как следует проинструктировал всех офицеров полка. Командиры взяли за правило принимать в расчет эти обстоятельства. При этом они старались держать информацию подальше от тех людей, которые вызывали подозрение. Из всех сержантов Гаунт проникся большим уважением к нелюдимому, работящему Блейну. Он был верен, как Корбек, Маколл или Лерод. Если требовался действительно надежный человек для важного дела – лучшего, чем Блейн, можно было не искать. Удивляясь самому себе, Гаунт подал сержанту руку.

Они обменялись крепким рукопожатием. В хватке комиссара Блейн словно ощутил, какая страшная ответственность может лечь на его плечи.

– Храни вас Император, сэр, – наконец сказал он и стал спускаться вниз по склону.

– Да обратит Он свой взор на тебя, – произнес вслед Гаунт.

Майло, оказавшийся рядом, мог наблюдать за происходящим. Стерев слюну с трубки, он приготовился сыграть еще один марш. «Вот и все, – думал он. – Комиссар ожидает самого худшего».

К тому моменту вернулся сержант Маколл со своими разведчиками. Гаунт выслушал их доклад.

– Я думаю, сэр, вам лучше подняться и посмотреть самому, – коротко сказал Маколл и указал наверх.

Гаунт приказал огневым группам трех взводов установить караулы по всему периметру склона. Сам он последовал за Маколлом. К этому моменту танитцы уже натерли свои плащи серо-желтой землей Эпсилона, и ткань изменила цвет. Маколл заметил, что плащ Гаунта натерт из рук вон плохо. Ворча что-то себе под нос, диверсант принялся тереть его накидку веткой папоротника. Гаунт только улыбнулся. Комиссар снял фуражку, закутался в плащ и стал как можно точнее повторять движения танитцев. Позади остались две тысячи Призраков, но Гаунт не мог разглядеть ни одного из них.

Тихо пробираясь сквозь заросли папоротника, они добрались до вершины холма. Там они припали к сухой, серой пыли. Гаунт взял у Маколла его моноскоп, но, выглянув из укрытия, понял, что оптика тут не нужна.

Холм, на который взбирались гвардейцы, обрывался отвесным склоном. Прямо перед Гаунтом высился крутой утес, должно быть, несколько сотен метров в высоту. Под чьими-то древними руками бледно-голубой гранит склона обрел форму зиккурата. Титанические ступени, изглоданные временем блоки, бесконечные ряды арок. Гаунт осознал, что смотрит на капище Примарис. Больше он не мог сказать об этом чудовищном строении ничего. Что это? Храм, усыпальница или мертвый город-улей? Не важно. Одно чувствовалось точно – зиккурат источал почти осязаемое зло. Оно сочилось мерзкими, темными, холодящими каплями из черного зева каждой арки. Из каждой трещинки в камне.

– Мне не нравится эта штука, – чуть слышно произнес Маколл.

Гаунт невесело улыбнулся и заглянул в информационный планшет.

– Честно сказать, мне тоже. И меньше всего мне хочется идти туда напрямик. Нам бы лучше обойти его слева, по краю долины.

Комиссар поднял моноскоп и посмотрел налево. Строение казалось бесконечным, оно уходило куда-то за пределы долины. По изгибам холмов к нему тянулись ряды каменных столбов, будто гранитный спрут распластал свои щупальца по ковру желтых папоротников. Задрав голову, Гаунт разглядел в дымке башни из голубого гранита. Ряды опор, частокол шпилей. И все это – лишь предместья огромного некрополя. Давным-давно мертвый город, воздвигнутый нечеловеческими руками задолго до начала времен.

Запах жимолости становился отвратительным, удушающим. Тревожно запиликала микробусина в ухе. По вокс-переговорам Призраков он понял, что его людей охватывали странная слабость и тошнота.

– Вы хотите свернуть налево? – спросил Маколл. – Но ведь так мы отклонимся от генерального плана наступления.

– Да, я знаю.

– Это приведет лорда-генерала в ярость.

– У меня тут свой план наступления. – Комиссар легко похлопал по информационному планшету.

– Благослови Император вас и вашу заботу, – покачал головой Маколл. – Сэр, нам ведь было приказано штурмовать это… это место.

– Мы так и сделаем, Маколл. Только не здесь.

– Как далеко мы должны продвинуться? – спросил диверсант со знанием дела.

– Километр-другой. В кристалле было сказано о каком-то куполе. Найди его мне, сержант.

– С удовольствием, сэр, – ответил Маколл. – Но вы ведь понимаете, повернув, мы дадим янтийским шавкам лишний повод броситься на нас.

– Знаю, – просто ответил Гаунт. Он был рад, что его Призраки восприняли происходящее всерьез. Они понимали, чт о сейчас на кону и кто их враг.

Маколл и капрал Бару провели Призраков вдоль края долины, возле самого гребня холма, мимо мертвенно-бледных камней усыпальницы, полных немой угрозы ступеней и колонн.

Поступил доклад по ближней вокс-связи. Рядовой диверсионного взвода Тарк заметил его первым: гигантский, похожий на луковицу купол вырастал из самой горной тверди, непостижимым образом высеченный из цельного гранита.

Гаунт подобрался ближе, чтобы взглянуть своими глазами. И вправду, он был похож на большую каменную головку лука, только добрую тысячу метров в диаметре. Она буквально перетекала в уступчатую скалу. Поверхность купола покрывали бесчисленные темные символы.

Тарк и погиб первым. По склону холма хлестнула жесткая очередь автопушки. Взметнулись фонтаны серой земли и папоротниковой пыли. Тело Тарка разлетелось кровавыми кусками. Как по команде, остальные орудия в арках зиккурата открыли огонь. Призраков захлестнуло волной лазерных импульсов, пуль и раскаленной плазмы.

Ответный огонь превратил долину в плотную сеть мерцающих лучей и трассирующих дорожек. Между склонами плескалось гибельное море пламени.

Пляска смерти началась.

4

Покинув командный «Левиафан», маршал Гол Сендак, прозванный Истребителем Потомков Гаммы, возглавлял свои войска на передовой. Вслед за его «Леманом Руссом» перемалывали каменистую почву склона боркеллидские танки, идущие плотным строем. Впереди возвышался древний зиккурат капища Секундус.

Ветхие стены вокруг склепа обрушились под тяжелыми ударами башенных орудий. Не останавливаясь, танки ворвались на территорию древнего храма. Одинотская пехота закрепляла прорыв. Сендак подгонял гвардейцев приказами по воксу. Арки зиккурата огрызались таким плотным огнем, какого маршал не видал за многие годы службы. Что-то неприятно щекотало в носу. От проклятой сладкой вони этого мира уже тошнило.

Неожиданно маршал почувствовал, что его усы в чем-то вымокли, и машинально вытер их рукой. Манжет его серого кителя мгновенно потемнел от крови. Ощутив привкус железа во рту, Сендак сплюнул, и слюна тоже оказалась красной. Сдавило уши. Оглядев залитую зеленым светом внутренность танка, Сендак увидел, что с его экипажем происходит то же самое.

Низкая, глубокая, нервирующая дрожь воздуха.

Сендак припал к перископу танка, пытаясь найти причину. Что-то странное творилось с башнями, окружавшими зиккурат. Они словно сияли изнутри, сотрясаемые алыми разрядами энергии. Странные обелиски окутал густой пар.

– Кровь Императора! – прорычал Сендак. Его сжатые губы стремительно окрашивались его же собственной кровью.

В следующий миг произошли сразу две невероятные вещи. Линии старых каменных столбов, сложенных из обычных булыжников, взорвались каскадом искр и превратились в настоящие сорокаметровые стены, сотканные из силового поля. Будто гигантская колючая проволока, между башнями протянулись сверкающие, изломанные линии энергии. Люди и бронемашины, задетые яркими бело-голубыми молниями, вспыхивали, как хворост, и взрывались. Остальные просто застряли в паутине энергетических барьеров, не дававших свернуть или отойти назад.