Текст книги "Первый и Единственный"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Уходим! – крикнул он. – Скорее!

Через минуту они уже толкали перегруженную тележку вместе с Дорденом. Офицеры Муниториума и матросы мчались им навстречу.

– Фес вас дери, наконец-то! Наконец-то вы здесь! – нервно вскричал военврач. – Там эти ненормальные янтийцы! Они напали на нас! Ваш человек дрался с ними, но ему не справиться! Скорее! Скорее же!

Дорден оказался неплохим актером.

Большая часть матросов с тяжелым топотом рванулась к месту перестрелки, торопливо передергивая затворы. Только один солдат остался стоять на месте, подозрительно глядя на Призраков.

– Задержитесь. Нам придется вас досмотреть.

Дорден остановился и протянул матросу информационный планшет.

– А вот это для вас что-нибудь значит? – спросил он уже с ледяным спокойствием. – Прямой приказ вашего капитана? У меня в лазарете умирает человек! Эти медикаменты мне нужны немедленно. Хотите получить еще одного мертвеца на борту? Просто из-за того, что какой-то фес решил…

Не став слушать дальше, матрос просто махнул рукой и поспешил за своим отделением.

– Я думал, у вас тут высокий уровень безопасности! – гневно бросил Дорден офицеру на выходе.

Наконец тележка оказалась в лифте, двери захлопнулись. Гвардейцы одновременно оперлись на стену, пытаясь отдышаться.

– Достал? – выдавил из себя Дорден, переводя дыхание.

– Вроде да.

– «Там эти ненормальные янтийцы! – со смехом передразнил доктора Каффран. – Они напали на нас! Ваш человек дрался с ними, но ему не справиться! Скорее!» Вот это какого феса было?

– Очень… вдохновенно, – подобрал слово Браг.

– Дома я был доктором… А еще работал секретарем в Народном театре графства Прайз. Мой принц Тейгот пользовался успехом, надо сказать…

Тесная камера лифта заходила ходуном от смеха.

17

Отряд Корбека был готов к атаке. В этот момент палубные вокс-передатчики залились пронзительным воем сирен безопасности. Оглушительные звуки метались под сводами коридоров. Над шлюзами и дверьми вспыхнули предупредительные знаки.

Полковник едва успел отвести Призраков в укрытие, когда в дверях лазарета показались две фигуры. Со всех сторон суетились отряды дозорных янтийцев. Внутренняя связь не выдерживала напора сообщений. Патриции безуспешно пытались понять, что произошло.

Корбек разглядел среди них янтийских офицеров – Фленса, Брохусса – и еще одного. Огромная, едва ли человеческая фигура, словно окутанная густым туманом. По спине полковника пробежал холодок ужаса.

– На складской палубе Муниториума открыт огонь, – докладывал янтийский связист с тяжелой рацией на спине. – Флотская служба безопасности уже наводит там порядок. Сэр, основные каналы забиты докладами. Они винят во всем нас, сэр! Говорят, что мы напали на танитское отребье в одной из камер склада!

Фленс громко выругался.

– Гаунт! Этот сукин сын пытается переиграть нас на нашем же поле! – Янтийский полковник повернулся к своим солдатам: – Брохусс, обезопасить периметр палубы! Охрана, со мной!

– Я останусь здесь и закончу работу. – Из-под капюшона огромной фигуры донеслись глубокие перекаты голоса. Корбек содрогнулся от одного его звука.

Янтийские гвардейцы спешили выполнять приказы своего полковника. Среди всей этой неразберихи огромное существо остановило Фленса, положив руку на его плечо. Или, пожалуй, когтистую лапу. Корбека снова передернуло.

– Это все не очень хорошо, – выдохнуло существо, и Фленс буквально затрясся от страха. – Воздействуй на солдата вроде Гаунта грубой силой – и получишь ту же грубую силу в ответ. Похоже, вы недооценили его политические таланты. Боюсь, он действительно переиграл вас, полковник. И если я прав, вы можете начинать опасаться за свою жизнь.

Фленс нашел в себе силы сбросить руку и поторопился убраться подальше.

– Я разберусь с этим, – пообещал он, не оборачиваясь.

Гигантское существо проводило его взглядом и неспешно направилось обратно в лазарет.

– Ну, что теперь будем делать? – как можно тише спросил Варл.

– Скажи, что мы просто вернемся к себе, – почти обреченно произнес Ларкин.

Из лазарета донесся еще один вопль.

– А вы как думаете? – спросил Корбек.

18

Всегда тихую и спокойную камеру стратегиума огласил вой сирен. Грастик тяжело опустился на свой трон и поманил жезлом голографические пластины. Те послушно окружили капитана. Грастик принялся читать информацию на дисплеях и громко выругался.

Гаунт и Зорен переглянулись. «Только бы все это не вышло из-под нашего контроля», – мельком подумал комиссар.

– Перестрелка в трюме, на складах Муниториума! – Капитан приподнялся и рявкнул на Лекуланци: – Мне сообщают, что это нападение янтийцев!

– Пострадал кто-то из моих людей? – Гаунт подался вперед. – Я же говорил, Патриции собираются…

– Заткнитесь, пожалуйста, комиссар, – кисло отозвался Грастик. Похоже, это был самый отвратительный день в его жизни. – Информация пока не подтверждена. Мичман, ступайте разберитесь!

Лекуланци кубарем выкатился из рубки.

Грастик повернулся к гвардейским командирам:

– Проблема требует моего безраздельного внимания. Я пошлю за вами, как только у меня появится время для серьезного разговора.

Зорен и Гаунт кивнули и без лишних слов покинули стратегиум. Офицеры прорвались сквозь суету и неразбериху нефа капитанского мостика и оказались в лифте. Их проводил неживой хор динамиков лифта.

– Сработало? – озадаченно спросил Зорен.

– Молитесь Трону… – только и ответил комиссар.

19

Лазарет они штурмовали как на учениях.

В просторном помещении с низким потолком существо в темном балахоне склонилось над кушеткой, к которой был привязан кричащий Роун. Вход охраняли двое янтийских гвардейцев. Корбек просто проскочил мимо них. Выходя из подката, он вскинул дробовик. Почувствовав неладное, гигант оставил майора и обернулся – как раз вовремя, чтобы встретиться с зарядом дроби. Существо рухнуло на один из столов, раскидав аппараты ресусцитрекса.

Поняв, что происходит, янтийцы схватились за оружие. В этот момент ворвались Маколл и Бару, и танитские ножи быстро нашли свои жертвы. Вскочив на ноги, Корбек закинул оружие за плечо и стал отвязывать майора. Роун был жив, но поминутно терял сознание.

– Фес святой… – выдохнул полковник. Лицо, шея и тело Роуна были исполосованы свежими алыми линиями. Корбек отвязал его и взвалил бессильное тело на плечи. – Все, Роун, пора домой.

– Убираемся отсюда! – крикнул Маколл, слыша новые гудки сирен. Сработала система безопасности казармы.

– Поведешь нас! – Корбек кинул ему дробовик. – Прорвемся с боем, если потребуется!

– Полковник! – раздался перепуганный голос Бару.

Держа на себе Роуна, Корбек едва смог обернуться.

Огромное существо тяжело поднималось на ноги. Его капюшон упал, и гвардейцы в ужасе смотрели на звериную морду и оголенные зубы чудовища. В глазах существа, когда-то бывшего человеком, билась ярость. Фиолетовые разряды оплели его тело мрачной паутиной.

Корбек почувствовал, как стремительно леденеет воздух в комнате. «Фесова магия», – только и успел подумать он, прежде чем шея чудовища взорвалась.

Ларкин опустил старинную винтовку и оперся о дверной косяк.

– Ну, теперь мы можем возвращаться?

20

Гаунт принял из рук Майло записанную пластинку памяти. Он захлопнул дверь перед столпившимися снаружи Призраками. В его каюте остались только Зорен, Майло и Корбек. Все трое настороженно смотрели на него.

– Надеюсь, эта штука стоила всей этой кутерьмы, – озвучил общее мнение Корбек.

Комиссар кивнул. Они шли на невероятный риск. Правда, если бы не варварские методы янтийцев, ничего бы у них не вышло. Весь корабль кипел лихорадочной деятельностью. Силы безопасности Адептус Механикус заполнили все коридоры. Одну казарму за другой переворачивали вверх дном. Слухи, обвинения и угрозы сталкивались со встречными слухами, обвинениями и обещаниями.

Гаунт понимал, что и сам достаточно замаран во всем этом. Его полк сражался с янтийцами на борту, и ему предстоит ответить за это. Но истинную цену ставок в этой игре знают только он и его тайные противники.

Пластина и кристалл заняли свои места в разъемах вычислителя. Гаунт нажал несколько клавиш.

Ничего.

– Не работает, – констатировал Зорен.

Он снова был прав. Насколько Гаунт мог судить, Майло выкрал последнюю версию кодов доступа через терминал Муниториума. Но и они не работали. Более того: он не мог даже запустить механизм декодирования.

Гаунт разразился руганью.

– А перстень? – предложил Майло.

Комиссар замер. Пошарив в карманах, он достал кольцо Дерция и установил его печаткой в один из разъемов.

Перстень был стар и не мог вскрыть защиту кристалла сам по себе. Тем не менее в нем использовалась стандартная криптографическая система. И она открыла доступ к новым кодам. Экран вычислителя на некоторое время наполнился бессмысленными сочетаниями символов. Закодированный текст изменялся на глазах, слова перемешивались, буквы и символы менялись местами, превращаясь во что-то новое. Наконец кристалл сдался. Все его тайны выплеснулись наружу голографической проекцией.

– Вот фес… – выдохнул Корбек, в смятении пытавшийся понять написанное. – И что все это значит?

Майло и Гаунт будто и не слышали его, вчитываясь в детали.

– Чертежи. – В голосе Зорена сквозило благоговение. – Золотой Трон, я не так уж хорошо в этом разбираюсь, но если я правильно понял… Теперь ясно, почему все так гоняются за этой штукой.

– Смотрите, карта. – Майло указал на одну из голографических вставок. – Здесь обозначено место. Где это?

Гаунт присмотрелся и кивнул сам себе. Теперь все обретало смысл. Понятно, почему Ферейд доверил кристалл именно ему. Все было куда сложнее, чем подозревал комиссар.

– Меназоид Эпсилон, – мрачно произнес Гаунт.

Воспоминание

Хедд 1173, шестнадцать лет назад

Хеддийцы не ожидали нападения зимой. Но для Имперской Гвардии Верховных лордов Терры, чьи солдаты коротали время между кампаниями на кораблях, плывущих сквозь вековечный холод космоса, не было разницы между временами года. Они сожгли два становья в устье реки Хиорт, где фьорды открывают свои объятия ледяному морю в россыпях островов. Потом они двинулись на мерзлые плоскогорья, где обосновались кочевники, донимавшие имперские заставы летними набегами.

Здесь воздух был прозрачен и чист. Высокие небеса расстилались над ними сияющей бирюзой. Окутанная клубами снега и черного дыма колонна бронетехники на всей скорости вспарывала белое полотно ледяной пустыни. «Химеры», местные полугусеничные броневики на лыжном шасси, огнеметные машины «Адская гончая» и танки «Леман Русс» с мощными бульдозерными отвалами. Сквозь белую краску, усеянную голубыми и серыми пятнами, все еще проглядывал камуфляж хаки их последней кампании на Провидении Лентикула. Неизменными оставались лишь серебряные имперские орлы и пурпурная символика янтийских полков, украшавшие борта грохочущих боевых машин.

«Часовые», высланные в авангард для разведки, обнаружили хелюку кочевников. Она одиноко расположилась на склоне потрясающе-зеленого цвета ледника. Генерал Альдо Дерций остановил колонну, выбрался из люка и устроился на башне командирского танка. Стянув меховые рукавицы, он стал просматривать мутные распечатки, снятые бортовым фотоавтоматом «Часового».

На первый взгляд – обычная хелюка. Частокол из обтесанных стволов местных хвойных деревьев. За ним – немногим меньше двадцати округлых юрт из огромных ребер, обтянутых шкурами махишей. К частоколу примыкал большой загон. В нем содержалось десятков шесть анахигов – смердящих, сгорбленных бескрылых птиц, которых хеддийцы держали в качестве ездовых животных. Проклятые твари… Эти птицы выглядели неуклюжими и смешными, но они бегали по снегу быстрее, чем разгруженная «Химера», и куда легче поворачивали среди сугробов. Под их сальным, свалявшимся мехом прятался слой прочной чешуи, способной выдержать лазерный огонь. А зубчатые клювы анахигов легко перекусывали человека пополам.

Дерций снял защитные очки, чтобы разглядеть снимки как следует, и поморщился от нестерпимой белизны снежной равнины. Экипаж командирского «Лемана Русса» воспользовался нежданной передышкой, танкисты выбрались из тесной коробки танка и разминали затекшие конечности. Кто-то уже разогревал густой кофеин на переносной печке. Двое адъютантов-телохранителей Дерция обмазывали покусанные морозом лица и кисти рук жиром махишей, который туземцы продавали в маленьких круглых жестянках. Дерций невольно улыбнулся этой легкой иронии. Многие небезосновательно считали Патрициев брезгливыми и высокомерными. И все же они не были обделены находчивостью. Во всяком случае, они могли поступиться гордостью и намазать лицо махишевым жиром, чтобы избежать обморожения.

Адъютант Брохусс, закончив неприятную процедуру, убрал баночку в карман фиолетовой зимней куртки, подбитой мехом, и передал жестяную кружку кофеина наверх, генералу.

Дерций с благодарностью принял горячий напиток. Молодой, крепко сколоченный адъютант кивнул на снимки, разложенные на броне перед генералом:

– Новая цель? Или просто еще одна кучка охотников?

– Это я и пытаюсь понять, – откликнулся Дерций.

Их отряд восемь дней как покинул устье Хиорт. Первая же атака на плоскогорье прошла успешно – они разорили становье налетчиков. Следующие четыре дня они потратили впустую, разрушив несколько хелюк мирных охотников и скотоводов, где маленькими семьями жили местные оборванцы. Дерций желал новых побед. На стороне Имперской Гвардии сейчас были технология, численность и огневая мощь. На стороне кочевников – упорство защитников собственной родины, фанатизм и суровый климат.

Дерций отлично знал, сколько победоносных кампаний захлебнулось, когда неприятель удачно использовал местные условия. Меньше всего он желал ввязываться в бесконечную войну на истощение с противником, которого невозможно поймать. Хеддийцы прекрасно знали свою прекрасную и жестокую планету. Патриции могли бы выслеживать их здесь месяцами, тратя силы на борьбу с молниеносными набегами кочевников. Если бы только у них был какой-нибудь штаб, столица, которую можно найти, осадить и взять. Но хеддийцы с незапамятных времен были дикими кочевниками. Это их земля. И они останутся ее хозяевами, пока их не удастся прижать к стенке и вызвать на открытый бой.

Дерций не отчаивался. Военмейстер Слайдо обещал прислать еще три полка в помощь его Четвертому и Одиннадцатому Янтийским. Всего через пару дней…

Он вернулся к распечаткам. Генералу показалось, что он все же разглядел на них нечто подозрительное.

– Мне кажется, на этот раз мы не промахнулись, – сказал он Брохуссу, потягивая кофеин. – Смотри, довольно большой поселок. Больше, чем те охотничьи хелюки. В загоне у них десятков шесть зверей, это точно. И анахиги у них крупные. На мой взгляд, это боевые животные.

– Истинные, я бы сказал, дестриеры! – рассмеялся Брохусс, имея в виду великолепных породистых лошадей, до трех метров в холке, разводимых на баронских конюшнях Янта Норманид Прим.

Дерций оценил юмор. Шутка из тех, какие иногда выдавал старый майор Гаунт, и нависшая тяжесть напряженной кампании мгновенно рассеивалась. Генерал прогнал это воспоминание. Эти шутки кончились еще там, на Кентавре.

– Вот, взгляни сюда. – Дерций ткнул пальцем в один из снимков. Брохусс пригляделся. – На что похоже, как по-твоему?

– Главное здание? В смысле, там, где ваш палец? Не знаю… Дымоход? Может, вентиляция?

– Все может быть… – Дерций протянул снимок, чтобы его адъютант мог видеть лучше. – Это, конечно же, дым. Он здесь хорошо заметен, правда? Я говорю вот про этот отсвет… вот здесь.

– Трон Терры! – радостно воскликнул Брохусс. – Антенна орбитальной связи! У них там аппарат видеосвязи, а антенна торчит наружу! У вас зоркий глаз, генерал!

– Вот именно поэтому я – генерал, рядовой Брохусс, – беззлобно усмехнулся Дерций. – Так что же мы имеем в таком случае? Большая хелюка. Приличных размеров загон, больше полусотни скакунов…

– И с каких это пор простые скотоводы держат дома межконтинентальную видеосвязь? – закончил за него Брохусс.

– Думаю, Император улыбнулся нам. Передай майору Саулу, чтобы развернул танковый строй полумесяцем к леднику. «Адских гончих» перевести в авангард, пехоту – во вторую линию, для последующей зачистки. Мы их сметем.

Брохусс кивнул, спрыгнул с корпуса танка и поспешил передать приказ.

Дерций выплеснул остатки кофеина за борт. Горячие капли проплавили снежный покров возле гусениц танка.

Перед закатом, когда алый шар первого солнца почти разбился о горизонт, а рыжее пятно второго медленно скользило по темнеющему полотну неба в дымке облаков, хелюка казалась всего лишь темным пятном.

Хеддийцы сражались яростно… Яростно, как любой закутанный в шкуры кочевник, становье которого внезапно сотрясли разрывы снарядов и затопило жадное пламя огнеметов. Бурая масса, когда-то бывшая живыми людьми и их жильем, быстро превращались в черную ледяную корку. Растаявший было лед возвращал свое, попутно погребая темные, изломанные силуэты в вечной мерзлоте.

Десятка два кочевников успели оседлать своих скакунов и контратаковали на северном фланге. Несколько гвардейцев погибли, разорванные острыми клювами анахигов или затоптанные их мощными трехпалыми лапами. Дерций отозвал пехоту и просто смел хеддийцев бульдозерными отвалами танков.

Закаты на Хедде завораживали. Дерций приказал водителю въехать на склон ледника, чтобы взглянуть на океан. Заходящее солнце растворялось в воде, окрашивая волны красным. Океан мерцал жизнью тысяч светящихся микроорганизмов и водорослей. Временами лучи умирающего солнца касались мокрых боков махишей, неспешно всплывавших к поверхности, чтобы насытиться крилем. Дерций наблюдал, как скрывается в красных водах широкая спина махиша. Прощальный взмах двадцатиметрового хвостового плавника. Только голоса махишей низким, пронзительным свистом плывут над величественными волнами закатного света.

Башня командирского танка была полна обрывочных вокс-передач. Дерций вдруг насторожился, услышав незнакомые позывные. Вклинился чей-то сигнал – тихое, короткое сообщение на простом янтийском боевом жаргоне.

– Ну надо же… – Дерций спустился в башню и стал настраивать вокс-передатчик на нужную частоту. – Кто тут у нас в эфире?

Генерал улыбнулся. Прибыли обещанные Слайдо войска. Пятый и Шестой Гирканские полки. А сообщение послал гирканский комиссар Ибрам Гаунт. Мальчик.

На ледник легли отсветы разрезавших сумрак фар. Колонна гирканской бронетехники двигалась к позиции янтийцев, скрываясь в клубах снега.

«Как хорошо вновь увидеть Ибрама! – думал Дерций. – Сколько лет прошло… Тринадцать? Может, четырнадцать? Должно быть, он вырос с тех пор, стал похож на отца. Теперь он комиссар в гирканском полку, если верить докладам о его карьерном росте. Не просто офицер, как хотел его отец. Комиссар, не меньше! Комиссар Гаунт. Ну что же, что же… Будет приятно вновь повидаться с мальчиком».

Несмотря ни на что.

Полугусеничный бронетранспортер Гаунта притормозил возле танка Дерция. Генерал спустился со своей машины, чтобы поприветствовать комиссара. Он поправил фуражку и наградной цепной меч в ножнах. И едва смог узнать человека, представшего перед ним.

Гаунт и вправду вырос. Высокий, крепкий, поджарый, с осунувшимся лицом. Взгляд пронзительный, как лазерный целеуказатель. Форменный черный плащ и комиссарская фуражка были ему к лицу.

– Ибрам! – На лице Дерция проступила улыбка. – Сколько лет…

– Много, – сухо произнес Гаунт. – Вселенная так широка, ее просто так не охватишь. Но я все равно ждал. Долго, очень долго. Ждал, когда же судьба сведет нас лицом к лицу.

– Поверь, и я ждал! Как я рад снова видеть тебя! – Генерал раскрыл объятия.

– Я скажу тебе кое-что, дядя Дерций, потому что я честный человек. Как мой отец. – Гаунт угрожающе понизил голос. – Четыре года назад на Дарендаре мне было откровение. И не одно. Мне рассказали кое-что. Часть я счел чепухой, часть не понял в тот момент. То, что я узнал, оказалось спасительным. Я узнал правду. И с тех самых пор я искал встречи с тобой.

– Ибрам, мальчик мой… – оцепенел Дерций. – О чем ты?

Цепной меч Гаунта покинул ножны. Холодный ветер тихо выл меж его зубьями.

– Я знаю, что произошло на Кентавре. Мой отец погиб из-за твоего страха за свои генеральские погоны.

– Хватит! – выкрикнул Брохусс, вдруг оказавшийся между ними. – Отойди!

Со стороны гирканцев выдвинулись майор Танхаузе и сержант Клефф.

– Ты обращаешься к имперскому комиссару, друг мой, – бросил Гаунт. – Подумай как следует, прежде чем открывать рот.

Брохусс в замешательстве отступил на шаг.

– Итак, я – комиссар, – продолжал Гаунт. – Я уполномочен вершить правосудие там, где сочту нужным. Я наделен властью карать трусость. Я уполномочен вершить полевой суд именем Всеблагого Императора.

Дерций вдруг понял, к чему клонит Гаунт. Выхватив меч, он обрушился на комиссара. И столкнулся с крепкой защитой.

Страх опрокинул разум янтийского командира в омут безумия. Как, как этот маленький гаденыш узнал? Кто мог рассказать ему? Его уверенность, сопровождавшая генерала с начала Хеддийской кампании, погибала вместе с закатным светом. Малыш Ибрам все узнал. Узнал! Спустя столько лет, после всех его хлопот правда все же открылась. То, чего Дерций больше всего боялся. Этого не должно было произойти, твердил он себе.

Визжали сталкивающиеся зубья. Цепные мечи кружили в холодном воздухе, каждым ударом посылая к небу снопы ярких искр. Сломанные зубья картечью разлетались в стороны. Дерций обучался фехтованию в Военной академии Янта Норманид. Ритуальные шрамы на щеках и запястьях были тому доказательством. Конечно, фехтовать цепным мечом было нелегко. В десяток раз тяжелее и медленнее, чем шпагой. К тому же после любого удара могло заклинить зубчатое полотно. Но, служа с Патрициями, Дерций научился управляться с этим тяжелым оружием. Дуэли на цепных мечах уже были редкостью, но все еще случались. Вся хитрость заключалась в силе запястий, умении использовать инерцию движения и смене направления вращения зубьев в нужный момент.

Нечего было и думать о каких-то финтах и сложных приемах с цепным мечом. Только выпады и уклонение. Противники двигались кругами. Удар, лязг зубьев, отход. Толпа гвардейцев вокруг все росла, дуэлянтам что-то кричали с обеих сторон. Но никто не вмешивался. Мрачное упорство, с которым сражались офицеры, говорило об одном: это дело чести.

Дерций переключил оружие на максимальную скорость вращения. Жалобно заскрежетал металл. Низовой удар откинул руку комиссара с мечом, проделав брешь в его защите. Цепной меч генерала вгрызся в живот Гаунта, кромсая одежду и плоть. Из рваной раны неудержимой струей хлынула кровь.

Гаунт едва устоял на ногах. Он понимал, насколько тяжела его рана. Долго ему не продержаться. Он проиграл. Подвел своего отца. Дерций был слишком могущественным человеком. Такого невозможно победить. Дядя Дерций. Огромный, харизматичный, веселый и вечно бранящийся. Он то и дело врывался в жизнь маленького Ибрама Гаунта на Манзипоре и приносил с собой столько шуток, историй и диковинных подарков. Это был тот самый Дерций, который вырезал для него маленькие фрегаты, рассказывал, как называются звезды, усаживал на колени и дарил орочьи клыки.

Тот самый Дерций, с которым он фехтовал палками на солнечных террасах, раскинувшихся над пропастью. Гаунт помнил тот хитрый укол, после которого он всегда оказывался на земле с ушибленным плечом. Его было так легко выполнить рапирой. Но цепным мечом – невозможно…

А может… Гаунт вложил в это движение все оставшиеся силы. Его рана продолжала извергать кровь, но комиссар двигался по-детски легко. Цепной меч не был приспособлен для колющих ударов. Пусть. Гаунт резко выбросил руку с оружием вперед.

Дерций непонимающе смотрел, как цепной меч Гаунта проламывает его грудную клетку. С леденящим чавканьем он прогрызся сквозь кости и внутренности и вышел между лопаток, разбрасывая рваные куски мяса. Перебитое пополам тело Дерция рухнуло на снег мешком плоти, все еще дергающимся в такт работающему оружию, застрявшему в груди.

Рядом с ним Гаунт опустился на колени, не давая кишкам вывалиться из рваной раны на животе. Танхаузе подхватил его, когда комиссар уже терял сознание.

– Я отомстил, отец, – пытался выговорить Ибрам Гаунт, глядя в темнеющее небо. Вслед за небесами для него померк и весь мир.