Текст книги "Не ведая страха. Битва за Калт"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

2

[отметка: 12.53.09]

Эреб стоит в окружении демонов.

Он все еще на дальнем севере, на ныне проклятом плато Сатрик. Небо кроваво-красное, цвета доспехов его легиона. На горизонте кольцо огня. Земля – груда тлеющих углей. Образующие ритуальный круг черные камни, взятые с мира-кладбища Исстваан-V, пульсируют горячей мощью. Завывает ветер. В его заунывных нотах, похожих на пение, содержится истина. Изначальная Истина.

Истина Лоргара.

Истина слова, которое они несут.

Уцелевшие из Ценвар Каул уже давно отошли на безопасное расстояние, примерно на пятнадцать километров ниже по долине. Остались лишь воины Гал Ворбак под предводительством Зота, их непоколебимые фигуры устояли на смертельном ветру и в неестественном огне.

Эреб утомлен, однако ликует. Почти что настало время второго восхода. Второго, еще более великого Ушкул Ту.

Он подает сигнал Эссемберу Зоту.

На обгоревших склонах и почерневших скалах вокруг Эреба скользят и тараторят потревоженные им демоны. Они нежатся в светоносном сиянии, поблескивая, сверкая и стрекоча. Некоторые из них вялы, прочим не терпится получить свободу.

Он успокаивает их тихими словами. Их бесчисленные тела протянулись вокруг него, насколько хватает глаз, будто колония ластоногих, греющихся на проклятом берегу. Они кружат вокруг друг друга, тела сплетаются, обнимаются, соединяются. Они корчатся и визжат, лают и шепчут, поднимая головы, чтобы послать надмирные вопли в умирающее небо. Жужжат жирные мясные мухи, от которых чернеет зараженный воздух. Рога и гривы раскачиваются в жутковатом ритме. Крылья летучих мышей расправляются и трепещут. Суставчатые лапы шевелятся и трещат.

Эреб поет им. Ему известны их имена. Алголат. Сургофа. Этелелид. Мубоник. Балкарах. Уунн. Ярабаэль. Федробаэль. Н'Кари. Эпидемий. Сет Аш, воплощающий перемены. Орман. Перерожденный Тарик, тот-кто-теперь-Тормагеддон. Лацерат. Протаэль. Голгоф. Азмодех. И еще сто тысяч.

Только что вернулся Самус, который нырнул в круг, чтобы облечься новой плотью. Враг еще в силах сражаться, раз подобные Самусу возвращаются назад.

Этого не хватит. Это не спасет их от того, что грядет.

Реальность деформируется. Эреб слышит, как она трещит и рвется, сгибаясь. Калт едва выдерживает такое сильное напряжение.

А затем, словно буря, прорвется разрушение.

Зот подносит варп-склянку.

Эреб настраивает ее, чтобы связаться со станцией «Зетсун Верид», с Кор Фаэроном.

Эреб осознает, что у него изо рта идет кровь. Он вытирает ее.

– Начинай, – произносит он.

[отметка: 12.59.45]

Сорот Чур наблюдает за лицом Кор Фаэрона, когда тот получает сообщение с поверхности. На нем ликование. Близок час!

Основная часть координат уже задана. После простого кивка Кор Фаэрона Чур раздает указания магосам у консолей управления. Вся планетарная оружейная сеть перенаправлена на новую одиночную цель.

Нетерпение Кор Фаэрона очевидно. Он играл с сетью, уничтожая линкоры, орбитальные сооружения и луны, однако забава быстро ему прискучила. Подлинная цель ждет.

Несущие Слово поклоняются звездам. Небесные солнца обладают для них глубоким смыслом. Подразделения их легиона названы в честь солярных символов. Путем сверхчеловеческого усилия Эреб и Кор Фаэрон превратили всю планету Калт в солнечный храм – алтарь, на котором надлежит принести последнюю жертву.

Эреб истончил покров реальности и раскрыл оболочку, которая окружает имматериум. Алтарь освящен.

Кор Фаэрон делает шаг вперед и возлагает левую руку на пульт управления.

Нажимает.

Оружейная сеть начинает стрелять. Концентрированной и когерентной энергией. Множеством ракет. Уничтожающими лучами. Боеголовками с антиматерией, окруженной тяжелыми металлами. Лучам и пучкам потребуется почти восемь минут, чтобы достичь цели. Твердым снарядам понадобится заметно больше. Но все они в свой черед нанесут удар и будут бить снова, снова и снова, пока продолжается безжалостная бомбардировка.

Цель – сине-белая звезда Веридийской системы.

Кор Фаэрон начинает убивать солнце.

[отметка: 13.10.05]

– Мы опасались, что вы погибли, – произносит Марий Гейдж.

Жиллиман только что вошел на вспомогательный мостик «Чести Макрагге» в сопровождении потрепанной истребительной команды.

– То, что меня не убивает, – отзывается Жиллиман, – просто не старается как следует.

Он вызывает у них улыбку. Ему это хорошо удается. Но все они видят произошедшую с ним перемену. Он никогда не был человеком, к которому можно ощущать симпатию. Он был слишком жестким, слишком целеустремленным, слишком суровым. Теперь он ранен. Ранен, как может быть ранено животное. Ранен таким образом, от которого животное становится опасным.

– Выброшен наружу без шлема, – говорит Жиллиман. – Помогла биология примарха, однако моим истинным спасением стала атмосферная оболочка.

– Что… – начинает Гейдж.

– Что это была за тварь? – заканчивает Жиллиман.

Все пристально глядят и слушают.

– Следует ли нам завершить эту беседу наедине? – спрашивает Гейдж.

Жиллиман качает головой.

– Как я понял со слов Тиеля, – произносит он, указывая на стоящего рядом сержанта, – вы все часами пробивали себе дорогу по кораблю среди демонов, подобных этому. Это вам дорого обошлось. Я вижу, что это дорого тебе обошлось, Марий.

Гейдж внезапно болезненно ощущает изувеченную руку.

– Я не вижу смысла в том, чтобы скрывать истину от кого-либо из присутствующих здесь, – говорит Жиллиман. – Сегодня все вы послужили Ультрамару в большей мере, чем мог того требовать долг. И день не закончен. Непохоже, что мы что-то выиграем или даже останемся в живых, но я очень хочу ранить нашего вероломного врага прежде, чем мы погибнем.

Примарх озирает помещение. Его доспех лоснится от липкой грязи. Лицо испачкано, в волосах кровь.

– Давайте обменяемся тем, что знаем, и выстроим какую-то стратегию. На этом этапе я буду рад чьим угодно теориям. Все будет рассмотрено.

Он переходит к стратегиуму.

– Думаю, мы можем пользоваться словом «демон». Одна сущность варпа появилась и уничтожила мостик. Вы бились с другими. Слово «демон» не хуже других. Это был Лоргар или, как минимум…

Он прерывается и снова смотрит на них.

– Я не знаю, где Лоргар. Я не знаю, был ли вообще мой брат в этой системе во плоти, однако мне нанесли визит его облик и его голос, и это он преобразился. Это был не фокус. Лоргар и его легион связались с силами варпа. Они заключили нечестивое соглашение. Оно извратило их. Оно начало войну.

Жиллиман вздыхает.

– Мне неизвестно, как с ними сражаться. Я знаю, как сражаться с большинством существ. Я даже в состоянии определить, как сражаться с воинами Легионес Астартес, хотя эта идея кажется еретической. Как и присутствующий здесь Тиель, я могу думать о немыслимом и строить теории на кощунственном. Но демоны? Мне представляется, что посредством Никейского Совета мы добровольно избавились от единственного оружия против варпа, которым обладали. Сейчас мы могли бы воспользоваться Либрарием.

Воины кивают в молчаливом согласии.

– Нам следует подать петицию о его восстановлении, – добавляет он, – если у нас будет такая возможность. Мы не можем сделать этого сейчас. Нет времени, нет средств. Но если кто-либо из нас останется в живых, знайте, что эдикт должен быть отменен.

Он задумчиво делает паузу.

– Все практически так, словно кто-то знал. Никея разоружила нас. Как будто наш враг знал, что грядет, и организовал события таким образом, что мы сознательно отбросили единственное практическое оружие до того, как в нем возникла нужда.

Раздается тихое тревожное перешептывание.

– Нас всех используют, – произносит Жиллиман, поднимая глаза и глядя на Гейджа. – Всех нас. Даже Лоргара. Когда он пытался убить меня, выбросить в космос, я ощущал боль внутри его. Я никогда не был близок с ним, однако существует братская связь. Я чувствовал его ужас. Его муку из-за того, как исказилась наша судьба.

– Он сказал, что Хорус… – начинает Гейдж.

– Я знаю, что он сказал, – отвечает Жиллиман.

– Он сказал, что прочие уже мертвы. На Исстваане, – настаивает Гейдж. – Манус. Вулкан. Коракс.

– Если это правда, – говорит Эмпион, – то это трагедия, в которую невозможно поверить.

– Трое сыновей. Три примарха, ужасающая потеря, – соглашается Жиллиман. – Четыре, если считать Лоргара. Пять, если то, что он говорил о Хорусе, правда. И, как он сказал, обратились и другие…

Жиллиман делает глубокий вдох.

– Я буду чрезвычайно скорбеть о Кораксе и Вулкане. Мануса мне будет не хватать больше, чем кого бы то ни было.

Гейдж знает, что имеет в виду его примарх. Во всех тактических моделях Жиллиман проявляет особенное расположение к некоторым из своих братьев. Он говорит о них, как о немногих бесстрашных, тех, на кого он в наибольшей степени может рассчитывать, чтобы сделать то, ради чего они были созданы. Один – Дорн и его легион. Другой – раздражительный спорщик Русс. Третий – Сангвиний. Жиллиман чрезвычайно восхищается Ханом, однако Белые Шрамы непредсказуемы и ненадежны. Четвертым из немногих бесстрашных всегда был Феррус Манус со своими Железными Руками. Жиллиман постоянно утверждал, что вместе с любым из этой ключевой четверки – Дорном, Руссом, Манусом или Сангвинием – он в состоянии выиграть любую войну. Абсолютно. С любым врагом. Даже в чрезвычайной ситуации Ультрамарин мог объединиться с одним из этих четырех союзников и повергнуть любого врага. Такова была основная теория. В сценарии любого судного дня, который встал бы перед Империумом, Жиллиман мог добиться практической победы при условии, что смог бы опереться на одного из этих четверых. И Манус был ключевым среди них. Неумолимый. Непоколебимый. Если он был на твоей стороне, то никогда бы не дрогнул.

И похоже, что теперь его больше нет. Сгинул. Мертв. Брат. Друг. Воин. Лидер. Самый стойкий из союзников Ультрамара.

Жиллиман нарушает мрачное молчание.

– Покажите мне тактические данные. Бой в окрестном пространстве. Кто-то говорил, что с поверхности наконец поступил вокс-сигнал?

– Из Лептия Нумина, повелитель, – говорит вокс-мастер.

– Кто это был?

– Капитан Вентан, – произносит Гейдж. – Какое-то время у нас был стабильный сигнал, и мы получали жизненно важную информацию, однако около часа назад вокс внезапно отключился. Насильственное прерывание.

– Мне нет нужды спрашивать, пытаетесь ли вы восстановить связь? – интересуется Жиллиман.

– Конечно, повелитель, – отзывается вокс-мастер.

Жиллиман оборачивается к Эмпиону.

– Соберите все силы, какие у нас есть на борту этого корабля. Истребительные команды. Все тяжелое вооружение, которое мы сможем найти. Забудьте про уровни орденов и рот, просто разделите и сгруппируйте имеющихся у нас людей в подходящие боевые группы. Пусть командиры отрядов покрасят шлемы в красный цвет.

– В красный, сэр? – переспрашивает Эмпион.

– Клорд, у нас нет надежного вокса, поэтому нам нужны простые и постоянные обозначения для цепи командования.

Жиллиман переводит взгляд на Тиеля.

– Кроме того, – произносит он, – я полагаю, что после сегодняшних стараний Тиеля сейчас самое время, чтобы красный цвет перестал быть отметкой о дисциплинарном взыскании.

– Да, сэр, – отзывается Эмпион.

– Мой повелитель! – восклицает капитан корабля Гоммед.

– В чем дело?

– Оружейная сеть, повелитель. Она стреляет.

– По кому?

– По… солнцу.

3

[отметка: 13.30.31]

В пасмурном небе над дворцом Лептия Нумина грохочет гром. Начинается обильный дождь. Атмосфера измученной планеты бьется в новых судорогах.

Какое-то мгновение Вентан стоит на месте, позволяя струящемуся ливню смывать с доспеха черный ихор. Он ощущает, как вода бьет по лицу. Он открывает глаза и смотрит, как огнеметные отделения Спарзи выжигают слизь, жирную черную плоть и ядовитые чернильные внутренности, оставшиеся от демона после взрыва. Струи пламени яростно шипят и свистят под дождем.

Он заходит в то, что осталось от атриума дворца. Его ждет Селатон.

– Ты его убил, – замечает сержант.

– Я не согласен с таким определением.

– В таком случае, ты его прогнал. Как ты это сделал?

– Удача. Очень плохая удача.

Вентан бросает взгляд назад, на разрушенные сады, изувеченные стены и оставшийся от ворот щебень.

– Мы не можем оставаться здесь, – произносит он. – Ксир говорил, что наступают новые силы. Это место было трудно оборонять и раньше. Продолжать оборону невозможно. Дворец никогда не был крепостью.

– Согласен, но что с информационной машиной? – спрашивает Селатон.

– Хороший вопрос.

Вентан замечает, что сержант держит мешок. Он забирает его и заглядывает внутрь.

Тот полон черных кинжалов. Ритуальных ножей. Некоторые из черного металла, некоторые из стекла, некоторые высечены из кремня. Часть рукояток из проволоки, часть из кожи, часть из змеиной шкуры. Селатон собрал их с мертвых воинов братств.

– Ты воспользовался оружием Ксира против демона, – просто говорит Селатон. – С точки зрения теории: эти ножи работают. Их собственное оружие работает.

– Быть может, ты и прав, – произносит Вентан. Он смотрит внутрь мешка. Клинки поблескивают в темноте. – Однако боюсь, что эти предметы настолько же опасны и ядовиты, как те чудовища, против которых мы хотим их использовать. Выбрось их, Селатон. Скинь в колодец. Положи в мешок гранату и швырни в ров. Мы не можем начинать пользоваться ими.

– Но…

Вентан смотрит на него.

– Теоретически: вот так это и началось с Семнадцатым, – говорит он. – Целесообразное использование экзотического оружия, чтобы победить неожиданно стойкого противника. Странные кинжалы, найденные в какой-то гробнице или храме ксеносов. Какой от них может быть вред? Они режут демоническую плоть. Это оправдывает риск.

На лице Селатона проступает выражение предельного отвращения.

– Я избавлюсь от них, сэр, – говорит он.

Вентан идет к стековому залу. Он проходит мимо помещения, где Сиданс наблюдает, как магосы пытаются восстановить вокс-связь.

– Славный бой, – произносит Сиданс, сжимая его руку.

– На этот раз я был тринадцатым эльдаром, – отзывается Вентан, – но второй такой передышки мы не получим. Вокс готов?

– Они работают над этим. Информационный канал все еще активен. Сервер хочет тебя видеть.

– Хорошо. Я тоже хочу видеть ее.

Вентан входит в стековый зал. Таурен отключилась от трещащей информационной машины. Одна из ее магосов, Улдорт, заняла ее место на канале ММУ, чтобы вести обработку.

– Капитан, – произносит Таурен.

– Сервер.

– Эта информационная машина недостаточно мощна, чтобы взять сеть под контроль, – без обиняков говорит она. – Более того, она недостаточно мощна, чтобы управлять сетью.

– Вот, значит, как? – произносит Вентан. – Теперь наш вклад состоит в том, чтобы… подбирать и поставлять данные для флота, пока нас не уничтожат?

– Такова будет участь Лептия Нумина, – соглашается она. – Впрочем, прошу вас рассматривать этот вклад в общем контексте. Это единственная информационная машина лоялистов, которая работает на Калте. Это не просто жизненно важный источник данных. Это единственный источник данных.

Она демонстрирует ему дисплеи инфопланшетов.

– Мы создали схему сопротивления по всей поверхности планеты. Оно слабое и разрозненное, однако ожесточенное. Разбросанные по сотням точек, все еще активны около тридцати тысяч ваших боевых братьев и двести тысяч воинов Армии и Механикум. При наличии координации они в состоянии достичь большего, чем без нее.

– Этот дворец сможет предоставлять координацию лишь малое время, – говорит Вентан. – Враг приближается.

– Картина не так мрачна, капитан. Примерно пятнадцать минут назад я сделала принципиальное открытие.

Воспоминание об откровении вызывает у Таурен улыбку. О нем горьковато-сладко, почти мучительно думать, но в то же время оно воодушевляет. Она нашла подарок Хесста. Нашла, над чем он трудился, когда погиб, и что спрятал столь тщательно. Оно было в безопасности, пока она не обнаружила его.

– Мой предшественник, – говорит она, – сумел настроить код-убийцу, чтобы бороться с мусорным кодом врага. Он сделал этот шедевр незадолго перед смертью. Это был акт отчаяния и гениальности. Грандиозное и интуитивное произведение кодирования, которое смог бы исполнить лишь Хесст.

– Мы можем использовать его для очистки? – спрашивает Вентан.

– Хесст спрятал код-убийцу в безопасной информационной машине, которую он затем блокировал и изолировал. Эта машина – декларативный когитатор гильдии погрузочных работ в космопорте. Она находится в безопасном бункере в промышленной зоне между космопортом Нумина и аэродромом Ланшира. Она выполняет грузовые операции для обоих портов, а следовательно – ее мощности более чем достаточно, чтобы справиться с объемом данных планетарной оружейной сети. Поскольку это гражданская машина, она не была первоочередной военной целью. Хесст очистил ее при помощи кода-убийцы, а затем запер.

Вот почему он держался до последнего момента, понимает Таурен. Вот почему не покинул свой пост, даже когда мусорный код искалечил его разум. Он должен был закончить. Он был полон решимости закончить. Он держался, сколько мог, чтобы закончить.

– Вы можете контролировать эту машину удаленно? – интересуется Вентан.

– Нет, капитан. Чтобы запустить код-убийцу, мне нужно прямое подключение к модулю мыслеуправления. Как только я очищу путь в систему, то смогу создать новую сеть манифольда и принять командование сетью.

– Попасть в портовую зону будет нелегко.

– Разумеется, – соглашается она. – Есть еще один момент.

– Продолжайте, – говорит Вентан.

– Враг контролирует сеть при помощи захваченной информационной машины на одной из уцелевших орбитальных платформ. Я могу очистить систему, но не в состоянии перехватить управление. Нам нужно, чтобы флот помог, сделав платформу своей целью.

Он кивает.

– А что со здешней машиной? – спрашивает он.

– Она должна оставаться работающей максимально возможный промежуток времени, – отвечает Таурен. – Магос Улдорт вызвалась остаться у машины и поддерживать ее работу, сколько сможет.

– Это смертный приговор, – говорит Вентан, глядя на молодого магоса у модуля мыслеуправления. – Несущие Слово приближаются.

– Весь Калт – смертный приговор, капитан, – отзывается сервер. – Важно лишь то, как мы его встречаем.

Мгновение он молчит.

– Готовьте свой персонал к путешествию, сервер, – произносит он. – Посмотрите, что вам удастся сделать при помощи канала передачи данных, чтобы скоординировать силовой ответ для поддержки нашей атаки на портовую зону.

Он выходит обратно в помещение с воксом. Стоя в дверном проеме, он велит Сидансу, Селатону и Греву мобилизовывать силы.

– Мы эвакуируем это место, – говорит он. – Возвращаемся в порт. Собирайте столько ударной силы, сколько сможете. В особенности – боевые машины. Нам придется пробивать себе путь внутрь.

– Звучит не слишком привлекательно, – замечает Сиданс.

– Звучит так, как звучит, – отзывается Вентан. – Это единственный практический вариант, который у нас остался. Мне нужен этот канал. Нужен вокс. Без координирования флота мы будем тратить время впустую. Скажите магосам, что мне нужен вокс.

Они спешно уходят. Он ждет. Размышляет.

Появляется Арук.

– Я остаюсь, – произносит скитарий.

– Ты мог бы мне пригодиться.

– У меня долг перед Механикум, Вентан. Этой информационной машине нужно действовать максимально долго. Ты понимаешь, что такое долг.

Вентан кивает. Он протягивает руку.

Арук мгновение глядит на нее, озадаченный незнакомым ему типом социального взаимодействия.

Он сжимает руку Вентана.

– Мы маршируем во имя Макрагге, – произносит Вентан.

– Мы стоим за Марс, – откликается Арук. – Это означает то же самое.

Они оборачиваются при приближении Сулла. Доспех капитана сильно помят и исцарапан. Он хромает. Чтобы срастись, его костям потребуется много времени.

– Я тоже останусь здесь, Вентан, – говорит он. – Скитариям могут пригодиться несколько пушек легиона. Прямо сейчас я не гожусь для дальнего перехода. Однако я в состоянии стоять и стрелять.

Вентан смотрит Суллу в глаза.

– Тей, это была не твоя вина, – произносит он. – Это…

– Это не искупление, Рем, – отвечает Сулл. – Мне не стыдно за себя. В этом не было ничьей вины, однако в конце все мы заплатим, сколько потребуется. Захвати порт, отбей сеть, уничтожь их флот. Вспомни мое имя, когда будешь делать это.

– Есть вокс! – кричит Сиданс.

Вентан берет переговорный рожок, который ему протягивает магос.

– Говорит Вентан, командующий Лептием Нумином. Вентан, Вентан. Запрашиваю канал первостепенной шифровки с флотом Тринадцатого. Ответьте.

– Говорит флагман флота Тринадцатого, – трещит вокс. – Ваши авторизационные коды приняты. Ждите.

На канале раздается новый голос:

– Рем.

– Мой примарх, – произносит Вентан.

– В твоем голосе удивление.

– Я полагал, что для работы с вокс-сетями у вас есть офицеры, сэр.

– Так и есть. Кроме этой. Я обеспокоен тем, что твое удивление могло быть обусловлено слухами о моей смерти.

– И этим тоже, мой примарх. Известие, что вы здоровы, поднимет нам боевой дух.

Вокс шипит и визжит.

– Я сказал, что ты хорошо потрудился сегодня, капитан, – произносит вокс. – Отправляемые вами данные бесценны. Гейдж координирует наши силы.

– Это плохой день, сэр.

– Не могу вспомнить дня хуже, Рем.

– Этот канал не сможет долго сохранять функциональность, сэр. В течение нескольких ближайших часов ожидайте потери передачи данных. Но мы собираемся захватить сеть, сэр. Мы собираемся отбить сеть.

– Хорошие вести. Сеть – она убивает нас. И солнце тоже. Думаю, Семнадцатый хочет прикончить все живое.

– Отсюда снизу это тоже так выглядит, сэр. Сэр, это важно. Мы…

Вокс снова захлебывается и трещит.

– …повторите, Лептий. Повторите. Вентан, ты принимаешь?

– Вентан, сэр. Я на приеме. Перебои становятся сильнее. Сэр, мы не в состоянии полностью взять сеть под контроль, если только флот не сможет сбить орбитальное сооружение, с которого враг управляет ею. Когда мы окажемся внутри, то сможем вычистить их код, однако мы не можем его взломать. Необходимо, чтобы флот в первую очередь выявил и уничтожил их пункт командования сетью.

– Я понял, Рем. Первоочередная задача. Ты можешь определить цель?

Вентан смотрит на Сиданса. Тот вручает ему инфопланшет.

– Могу, сэр, – произносит Вентан.

[отметка: 14.01.01]

– Рем? Повтори! – требует Жиллиман. – Вентан, ответь! Ответь! Какова цель? Какова цель?

Он смотрит на вокс-мастера.

– Связь потеряна, сэр, – говорит вокс-мастер. Из динамиков раздается электромагнитный хрип.

– Канал передачи данных из Лептия тоже только что отключился, – произносит Гейдж.

– Мы их потеряли? – спрашивает Жиллиман. – Проклятье, мы только что потеряли Вентана и его силы?

– Нет, сэр, – отвечает вокс-мастер. – Это перебой. Сильный перебой.

– Это солнце, – произносит Эмпион.

Они все смотрят на основной экран.

Бомбардируемая концентрированной энергией и бичуемая ядовитыми реактивными тяжелыми металлами, Веридийская звезда обнаруживает явную неустойчивость своего солнечного метаболизма. Естественные внутренние цепные реакции и энергетические процессы искажены. Радиация возрастает. Излучение заметно увеличивается, звезда начинает сжигать свои топливные ресурсы в неестественно высоком темпе.

Ее сине-белый гнев становится более яростным, словно злобный свет. Демонический свет. По всей истерзанной поверхности бурлят очаги черных солнечных пятен. С нее срываются ужасающие смертоносные вспышки в виде языков пламени и хлещущих вольтовых дуг шириной в миллионы километров.

Она перерождается.

[отметка: 14.01.59]

Гремит гром.

В мрачном тумане канала Олл ведет ялик по черной воде, минуя полузатонувшие горящие суда, минуя бледные раздутые трупы, которые плавают в бурой пене.

Ему кажется, что позади них есть лодка. Еще один ялик или баркас. Однако это может быть просто эхом их собственного двигателя в тумане.

Кранк спит. Зибес сидит, пристально глядя с носа. Кэтт и Графт где-то там, где блуждают их мысли.

Рейн подергивается в когтях кошмара. Они замотали его в одеяла. Вероятно, он не оправится от сурового испытания.

Олл вынимает свой компас и проверяет направление, насколько это в его силах.

Фраскиада.Похоже, что все еще Фраскиада.Этим словом называли ветер с северо-северо-запада до того, как стороны света на шкале компаса были использованы для других целей и получили эзотерическое значение. Фраскиада.Так это называли грекане. Так они называли это, когда он плавал через обласканные солнцем воды в Фессалию в составе экипажа Язона с ведьмой и овечьей шкурой, чтобы добыть ее как доказательство своих прав. Романии называли это Цирциус.На весельных палубах галер его не слишком заботили имена ветров, против которых они гребли. Франки называли это Нордвестрони.

Олл смотрит вверх. Внезапно появилась звезда, которую видно даже через черный туман и загрязненную атмосферу. Она резкая, яркая, сине-белая. Злая. Звезда дурного предзнаменования.

Она означает, что конец грядет, и грядет быстро.

Но по крайней мере, теперь у него есть звезда, за которой можно следовать.