Том 5. Стихотворения 1941-1945. Статьи
Текст книги "Том 5. Стихотворения 1941-1945. Статьи"
Автор книги: Демьян Бедный
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Боевой зарок*
Лик этот скорбный, слезы эти
И обездоленные дети,
Врагом сожженный дом родной,
От обгорелого порога
Одна осталася дорога –
Искать норы в глуши лесной,
Покинув прах отцов и дедов,
Таков, Россия, жребий твой
В мечтах немецких людоедов!
Но – в испытаньях ты тверда.
Уже не раз, не два чужая
Остервенелая орда
Шла на тебя, уничтожая
Твои деревни, города.
Но на кровавых именинах
Умела ты принять гостей:
О, сколько на твоих равнинах
Истлело вражеских костей!
Ты отстоять себя сумела,
И слава о тебе гремела:
«Все, кто искал на Русь пути,
Ее природу знали скудно:
В Россию вторгнуться – нетрудно,
Трудней – назад живым уйти!»
Уроки прошлого не учат
Ослов: таков ослиный рок.
Им нужен новый, свой урок.
Так пусть они его получат!
Бойцы, дадим святой зарок:
«Разбить врага – в ближайший срок!»
Русская женщина*
В «двенадцатом году» – кавалерист-девица
И в «Крымскую войну» – отважная сестрица,
Она в дни Октября в «семнадцатом году»
Шла в Красной Гвардии в передовом ряду.
Да, русской женщине недаром мир дивится!
И не читали ль мы о немцах в эти дни,
Как напоролися они
На героиню-сталинградку.
Она, взамен того, чтоб указать пути
Врагам, как дом – для них опасный – обойти,
Их вывела на тесную площадку
Под самый наш огонь и крикнула бойцам:
«Стреляйте, милые, по этим подлецам!»
Пусть стала жертвою она немецкой мести.
Она пред миром всем раскрыла, как велик
Дух русской женщины и как прекрасен лик,
Суровый лик ее, готовой каждый миг
На подвиг доблести и чести!
Боец-герой*
Подросток-девочка. Она
Бойцом-героем спасена,
У пса фашистского отбита.
Смертельной корчей сведена
Рука сраженного бандита.
Родной боец наш – невредим,
Неустрашим, непобедим –
Исполнен мощи сверхударной.
На грозный лик его глядим
Мы все с любовью благодарной.
Народный ответ*
Да, наш народ породы стойкой:
Свой фронтовой крепя заслон,
Врагу ответил он постройкой
Колхозных танковых колонн.
Колхозным боевым ответом
Ошеломлен фашистский сброд.
Как он сказался в деле в этом –
Весь осиян победным светом –
Наш удивительный народ!
Это – то, что нужно!*
Недостаток кожи и ее заменителей вынудил советское командование выпустить обувь для войск – из сукна. Можно себе представить, как тяжело сражаться русским в мороз в этой обуви!
(Римское радио от 19/XII 1942 г.)
Ай да Бенито! Влип знаменито!
(Новая итальянская пословица.)
Муссолини – речь о нем! –
Разболтался дуче,
Мол, у русских с каждым днем
Положенье круче,
Что дела их, видит бог,
Никуда не гожи:
Русский фронт насквозь продрог,
Потому что нет сапог:
Не хватает кожи!
В довершение всех бед
При заторе с кожей
Никакой замены нет,
На нее похожей.
Но у русских – к их стыду, –
Чтоб смягчить свою беду,
Сыскан в нынешнем году
Выход их исконный:
Так – у них в большом ходу
Стал сапог… суконный! –
Жалко дуче русских ног?
Нет, он зло смеется.
Он, болван, узнать не мог,
Что суконный наш «сапог»
Валенком зовется!
Брех понес о нем сплошной,
Брех нелепый и смешной,
Муссолини злобный.
Русский валенок родной,
Легкий, теплый, шерстяной
До чего хорош зимой,
До чего удобный!
Он в морозы и в снега
Серо пусть – на взгляд врага
Выглядит наружно,
Да согрета в нем нога!
Вот чем обувь дорога!
Стало быть, что нужно!
Верный друг наш, он вдвойне
Нам дороже на войне
Зимней да морозной.
До чего ж охота мне
Городской вскричать родне
И родне колхозной:
Марья, Дарья, Митрофан,
Сашенька с Феклушей,
Епифан и Селифан,
Тетя Феня, слушай,
Слушай, дядя Ферапонт:
Шлите валенки на фронт!
Шлите срочно, дружно!
Это – то, что нужно!
Любая кара им мала!*
Вот до чего дошли фашистские бандиты:
Они дают своим собакам имена.
А человеку русскому – гляди ты! –
Иная в их глазах цена:
Покамест он от мук и голода не помер,
Фашисты на него навешивают номер!
Не человек он вроде, нет,
А вещь, хозяйственный предмет –
Последнего к тому же сорта.
Жалеть его – какого черта!
Пускай работает в мороз полунагим.
Начнет дерзить? Фашист убьет его бессудно
И «номер» выбывший – все это так не трудно! –
Заменит «номером» другим.
Фашистских извергов мы привлечем к ответу.
Но как нам их карать? За все их за дела
Любая кара им мала.
Их преступленьям – меры нету!
Фашистские «искусствоведы»*
«Трофейной» бандой Риббентропа
Была ограблена Европа,
Ее музеи и дворцы.
Набравшись опыта, фашистские злодеи
Пустились оголять советские музеи.
Картины, статуи, колонны, изразцы,
Культурных ценностей редчайших образцы –
Все, что копили наши деды,
Что завещали нам отцы,
В местах, где временной добился враг победы,
Фашистские «искусствоведы»
Разворовали, подлецы.
Среди фарфоровой посуды, тонкой, ломкой,
Средь древней утвари, средь драгоценных ваз
Они плясали дикий пляс,
Орудуя ножом и фомкой.
Чего не увезли с собой,
То превратили в лом и в бой.
Но близок грозный час расплаты –
За разоренные старинные палаты,
За каждый наш музей, дворец культуры, храм
Придется воем выть, попавши в наши руки,
Организованным ворам,
«Профессорам и докторам»
Фашистской подлой «грабь-науки», –
И первым пред судом свой воровской ответ
Даст Риббентроп-«искусствовед»!
Легенды сложатся о нем!*
Он пал. Но честь его – жива.
Герою высшая награда –
Под именем его – слова:
Он был защитник Сталинграда!
В разгаре танковых атак
Пал краснофлотец Паникак.
Им – до последнего– патрона –
Держалась крепко оборона.
Но не под стать морской братве
Врагу показывать затылки.
Уж нет гранат. Остались две
С горючей жидкостью бутылки.
Герой-боец схвдтил одну:
«В передний танк ее метну!»
Исполненный отваги пылкой,
Стоял он с поднятой бутылкой:
«Раз, два… Не промахнусь небось!»
Вдруг пулей в этот миг насквозь
Бутылку с жидкостью пробило!
Героя пламя охватило,
Но, ставши факелом живым,
Не пал он духом боевым,
Не дрогнул волею могучей.
С презреньем к боли острой, жгучей,
На вражий танк боец-герой
С бутылкой бросился второй.
Удар! Огонь! Клуб дыма черный!
Огнем охвачен люк моторный,
В горящем танке дикий вой:
Команда взвыла и водитель.
Пал, совершивши подвиг свой,
Наш краснофлотец боевой.
Но пал, как гордый победитель!
Чтоб пламя сбить на рукаве,
Груди, плечах, на голове,
Горящий факел, воин-мститель,
Не стал кататься по траве,
Искать спасения в болотце:
Он сжег врага своим огнем!
Легенды сложатся о нем,
Бессмертном нашем краснофлотце!
Народная сила*
Неслись вдоль полянки
Немецкие танки.
Им пушка за горкой была не видна.
Была эта пушка советской чеканки.
Их – тридцать, она –
Одна.
Громила танки она знаменито:
И в хвост и в гриву – ив тыл и в фасад.
Четырнадцать танков было разбито,
Шестнадцать – подрали назад.
Вот это работа была так работа!
А сила – с виду – была не равна:
Немецких танков – сбиться со счета,
Их – тридцать, она –
Одна.
Одна расправилась с танковой бандой,
Потому что была грозной силой сильна:
Семь отважных бойцов было с ней под командой
Лейтенанта Ильи Шуклина.
Восьмерка героев с пушкой за горкой –
А немцев взяла в какой оборот!
Потому что за этой геройской восьмеркой
Стоял могучий советский народ!
Залог победы*
Жизнь примерами богата:
Фронт и тыл – родных два брата,
У обоих мать одна –
Вся Советская страна.
Наш рассказ начнется с тыла.
Жизнь в нем, ясно, не застыла,
А совсем наоборот:
Взбудоражен весь народ.
Все в горенье, все в движенье,
Все в геройском напряженье,
Тыл в работе день и ночь –
Фронту силится помочь.
Кизел – город есть, слыхали?
Предки кизелцев пахали
И частенько в год худой
Хлеб жевали с лебедой.
Нынче там кипит работа,
Уголь-главная забота,
Лишь про уголь всюду речь:
«Надо, братцы, приналечь!
Мы докажем: наши копи
Не последние в Европе.
Нам страна дала наказ –
Мы ее послушны кличу! –
Угля прежнюю добычу
Перекрыть во много раз!»
Мы нуждаемся в нем крайне.
Почему? Для всех не в тайне.
Вместе с фронтом вся страна
Уголь требует: война!
Для заводов оборонных,
И литейных, и патронных,
Всех, любого образца,
Нужен уголь без конца!
Ну, так в Кизеле вот в этом
Объявились нынче летом
Два – не знаю их с лица –
Машиниста-молодца:
«По понятным всем причинам
Нашим врубовым машинам
Мы дадим такую прыть,
Чтоб рекорд свой перекрыть
Достиженьем нашим новым.
Нас, Кошкарова с Жирновым,
Просим снайперов-стрелков
Всех дивизий и полков
Поддержать своим вниманьем,
Боевым сорезнованьем.
На своих постах бои
Проведем мы беззаветно.
Присылайте нам ответно
Обязательства свои!»
Как прочли бойцы в газете
Это, значит, письмецо,
Стали думать об ответе:
Братский вызов налицо.
«Нет у нас таких законов
Избегать крутых высот! –
Молвил снайпер Номоконов,
Покосясь на вражий дзот. –
Фрицам пулек мы подбросим!
Чтобы снайперский мой счет
Довести мне до двухсот,
Сбить мне надо – двадцать восемь
Цифра все ж! Но сладить с ней
Обязуюсь в десять дней!»
«А вот мне, – сказал Санжеев, –
Сбить четырнадцать злодеев,
Будет – сто. Зарок даю:
В десять дней я их набью!»
«Фрицам» есть все основанья
Русских «снайперского званья»
Ненавидеть зверски-зло.
«Фрицам» крепко не везло:
Новый вид соревнованья
Поубавил их число.
Показался «фриц» и – спекся,
Сразу в землю нос зарыл.
Номоконов так увлекся,
Что заявку перекрыл.
Сверх «двухсотенной» заявки
Дал четырнадцать надбавки!
Сто Санжеев объявил?
Но так метко бил и часто,
Что уже до срока за сто
Далеко перевалил!
Наш народ и смел и ловок.
Спарил – доблестный почин! –
Меткость снайперских винтовок
С мощью врубовых машин.
Перед нами в виде чистом
Дня победного залог:
Там куется смерть фашистам,
Где так кровно с машинистом
Спаян меткий наш стрелок!
Гвардия*
Вся страна читает жадно
От строки и до строки,
Как фашистов беспощадно
Бьют гвардейские полки.
Каждый день ведя облаву
На проклятое, зверье,
Заслужив геройством славу,
Наша гвардия по праву
Носит звание свое.
В дни борьбы с фашистской сворой,
Трудовой утроив пыл,
Богатырскою спорой
Служит ей рабочий тыл:
Сил народных выраженье,
Дисциплиною тверда,
Ей кует вооруженье,
Боевое снаряженье,
Наша гвардия труда.
«Окна ТАСС»
Фашистская ворона, или эрзац-пава*Гордость Родины*
С воровскою, с уголовною сноровкой
Занялась ворона-дура маскировкой:
В хвост воткнули ей, вороне, павьи перья.
«Покор-р-рить – кар! кар! – весь мир могу теперь я!»
Геббельс взвыл– «Мейн бравер фюрер! Мейне пава!
Ждет тебя победоноснейшая слава!»
Полетела эрзац-пава по Европам,
Наследила эрзац-пава не сиропом,
Кровью, смертью, разореньем наследила,
Затрубила: «Весь я Запад победила!
Остается мне дорваться до Востока:
Я расправлюся с Москвой в мгновенье ока!»
Но колючим оказался фронт восточный.
Был успех у злой вороны, да не прочный:
Под Москвою, под советскою столицей,
Грянул гром над разъярившеюся птицей.
Не ждала она подобного урона,
Растеряла павьи перья все ворона!
Просчиталась птица подлая, ошиблась.
«Я жива! – она кричит. – Я не расшиблась!
Я окрепну, я поправлюся весною!»
Но – стальною наступаем мы стеною!
Но – могуча наша сила – оборона!
Мы добьем тебя, фашистская ворона!
Геринг, палач-вампир, фашистский обер-банкир*
Победоносные страна ведет бои.
Народной доблести не выразить словами.
«Герои, сыновья мои,
Мать-Родина гордится вами!»
«Фашистский рай»*
Карьеры Геринга кровавого начало.
В пивной бандитское чудовище мычало:
«Какой же это пир – сосать из кружки бир?!»
Ему мерещился иной, кровавый пир.
Бандит стал палачом. Палач стал богачом.
Забив немецкие мозги фашистским сором,
Став зверски промышлять соседних стран разором,
И нас решил он – вот ожегся гад на чем! –
Поработить огнем фашистским и мечом.
Но подошла гроза к фашистскому генштабу.
Как ни топорщится и чем нам ни грозит
Фашистский гад, банкир и хищный паразит,
Стальной советский штык, с ног сбивши эту жабу,
Свернет ей позвонки и шею ей пронзит!
Подлую тварь – на фонарь!*
Палач и жертва. Резкий свист
Бича. Казнят не иноземца,
А провинившегося немца
За то, что он – антифашист!
У женщин, у живых мощей,
Берут последние обноски,
Всё грабят – вплоть до детской соски.
Сбор – «добровольный сбор» – вещей!
Приемов «вежливых» показ
(Таков фашистский был приказ).
Прилавок. Ни одной вещицы.
Но – вправлен «вежливый отказ»
В эрзац-улыбку продавщицы!
«Фриц» заслужил билет в балет.
– Любуйтесь танцами, обрубки! –
Жена, чтоб не попасть в ответ,
Сердечком складывает губки.
– Улыбок! Хмурость – под запрет! –
«Фашистский рай» – собачий бред!
Фашистская «фортуна»*
«Лаваль, кто он? Его багаж?»
«Торгаш».
«Чем он торгует, черт возьми?»
«Людьми».
«Своею, стало быть, родной…»
«Страной».
«Французов продает, как скот?»
«Вот, вот!»
«Он немцам выполнит наряд?»
«Навряд».
«Кто портит гаду оборот?»
«Народ».
«Французы все настороже?»
«Уже».
«Так он сидит как на ноже?»
«Уже».
«К зиме продержится Лаваль?»
«Едва ль».
«Не избежит злодей суда?»
«О да!»
«Получит, значит, эта тварь…»
«Фонарь!»
Знак любви народной*
Пред нами главные фашистские уроды,
Всем их проклятые известны имена.
Кому – война,
Кому – доходы.
Фашистская «фортуна» – вот она,
Особой, так сказать, бандитской моды.
Немцы горюют: русские не по правилам воюют!*
Бери, защитник наш отважный,
Предмет любой:
Наш дар – продукт отборный, важный
Перед тобой.
На вкус на свой, тебе угодный,
Любой предмет
Прими, как знак любви народной:
Ей меры нет!
Сверхуголовный экспонат*
Геббельс хочет скрыть тревогу:
Русским ставит он в вину,
Что они ведут, ей-богу,
Не по правилам войну!
Что сказать бойцам советским?
«Бьем мы гадов, не таим,
Не по правилам немецким,
А по правилам своим!»
Боевой сигнал*
Фашистский «фюрер», предводитель,
Виновник величайших бед,
Разбойник лютый и грабитель,
Детоубийца, людоед,
Он будет связан, ввержен в клетку,
На клетке сделают отметку
С обозначеньем: «Гитлер. Гад»
(«сверхуголовный экспонат!»).
Гнус, презираемый всем светом,
Бандит, готовый со стилетом
Ворваться в каждый мирный дом,
Предстанет в диком виде этом
Перед карающим судом.
Прекрасной Франции поруганная честь,
Угроза смертная ее культуре, жизни.
Петэн с Лавалем… Как приятна будет весть
О том, что Францией под клич народный – «месть» –
Растоптаны предательские слизни.
Нет, гордой Франции фашистский злой полон
Не долго уж терпеть: в огнях уж небосклон,
Уж слышатся со всех сторон
Сил нарастающих грозовые раскаты,
И героический Тулон
Дал боевой сигнал: «Ускорить час расплаты!»
1943
Пой гордо, радиоволна!*
1 января 1943 г.
Переступая все границы
Вранья, немецкие врали
Какие только небылицы
Про фронт колхозный не плели!
Враг просчитался. Фронт колхозный
– Хозяин в собственном дворе! –
Дает ответ могучий, грозный
Фашистской подлой немчуре.
За заявленьем – заявленье:
Спеша исполнить подвиг свой,
И стар и млад, все населенье
Свой вносит вклад на укрепленье
Советской мощи боевой.
И, от Москвы и до Турксиба
К любому сердцу доходя,
Звучит любовное «Спасибо!»
Отца народов и Вождя.
Под зимним звездным небосводом
Пой гордо, радиоволна:
«С победоносным новым годом,
Непобедимая страна!»
Месть*
Легенда
С грустной матерью, ставшей недавно вдовой,
Мальчик маленький жил в Верее под Москвой.
Голубятник он ласковый был и умелый.
Как-то утром – при солнечном первом луче –
Мальчик с голубем белым на левом плече
Вдруг без крика на снег повалился, на белый,
К солнцу лик обернув помертвелый.
Вечным сном он в могиле безвременной спит.
Был он немцем убит.
Но о нем – неживом – пошли слухи живые,
Проникая к врагам через их рубежи,
В их ряды, в охранения сторожевые,
В их окопы и в их блиндажи.
* * *
По ночам, воскрешенный любовью народной,
Из могилы холодной
Русский мальчик встает
И навстречу немецкому фронту идет.
Его взгляд и презреньем сверкает и гневом,
И, все тот же – предсмертный! – храня его вид,
Белый голубь сидит
На плече его левом.
Ни травинки, ни кустика не шевеля,
Через минные мальчик проходит поля,
Чрез колюче-стальные проходит препоны,
Чрез окопы немецкие и бастионы.
«Кто идет?» – ему немец кричит, часовой.
«Месть!» – так мальчик ему отвечает.
«Кто идет?» – его немец другой
Грозным криком встречает.
«Совесть!» – мальчик ему отвечает.
«Кто идет?» – третий немец вопрос задает.
«Мысль!» – ответ русский мальчик дает.
Вражьи пушки стреляют в него и винтовки,
Самолеты ведут на него пикировки,
Рвутся мины, и бомбы грохочут кругом,
Но идет он спокойно пред пушечным зевом,
Белый голубь сидит на плече его левом.
Овладело безумие лютым врагом.
Страх у немцев сквозил в каждом слове и взгляде.
Била самых отпетых разбойников дрожь.
«С белым голубем мальчика видели…»
«Ложь!»
«Нет, не ложь: его видели в третьей бригаде».
«Вздор, отъявленный вздор!»
«Нет, не вздор.
Мальчик…»
«Вздор! Уходите вы к шуту!»
«Вот он сам!»
Мальчик с голубем в ту же минуту
Возникал, где о нем заходил разговор.
С взором грозным и полным немого укора
Шел он медленным шагом, скрестив на груди
Свои детские руки.
«Уйди же! Уйди!» –
Выла воем звериным фашистская свора.
«Ты не мною убит! Я тебя не встречал!»
«И не мной!» – выли немцы, упав на колени.
«И не мною!» Но мальчик молчал.
И тогда, убоявшись своих преступлений
И возмездья за них, немцы все – кто куда,
Чтоб спастися от кары, бежать от суда, –
И ревели в предчувствии близкого краха,
Как на бойне быки, помертвевши от страха.
Страх охватывал тыл, проникал в города,
Нарастая быстрее повальной заразы.
По немецким войскам полетели приказы
С черепными значками, в тройном сургуче:
«Ходит слух – и ему не дается отпору, –
Что тревожит наш фронт в полуночную пору
Мальчик с голубем белым на левом плече.
Запрещается верить подобному вздору,
Говорить, даже думать о нем!»
Но о мальчике русском все ширилась повесть.
В него веры не выжечь огнем,
Потому – это месть,
это мысль,
это совесть!
И о нем говорят всюду ночью и днем.
Говорят, его видели под Сталинградом:
По полям, где судилось немецким отрядам
Лечь костьми на холодной, на снежной парче,
Русский мальчик прошел с торжествующим взглядом,
Мальчик с голубем белым на левом плече!
Богатырский наказ*
Снявши шапку, в день морозный,
Бородат, седоголов,
Богатырь-силач колхозный
Боевых – на подвиг грозный –
Выпускает соколов:
«Ой вы, соколы родные,
Крепкогрудые, стальные,
Час, минутка дорога!
Вылетайте на работу,
Соколиную охоту,
Бейте, соколы, с налету
Распроклятого врага!
Ни нутра его, ни пуха,
Не щадите ничего,
Чтоб в Стране советской – духа
Не осталось от него!»
Грозовое предвестие*
Таков фашистский мрачный фатум:
Во славу фюрера-балды
За отклоненный ультиматум
Пожать кровавые плоды.
Фашистам не дано отсрочки,
И сталинградские цветочки
Им предвещают там и тут,
Какие ягодки их ждут!
Неизбежное*
Глуша фашистский брех бравурный,
Москву включивши в аппарат,
Благоговейно мир культурный
Внимает слову – Ленинград.
Уж сроки – верят все – недолги.
Вновь прозвучат слова Москвы:
«С врагом стряслося у Невы
То, что стряслося с ним – у Волги!»
Слава!*
Есть символика в природе,
В пышном солнечном восходе,
Прочь гонящем темноту,
Есть символика в народе,
В трудовом его быту,
В историческом сиянье
Боевых его годов, –
Есть символика в названье
Русских рек и городов.
Над великою Москвою,
Над святыней мировою,
Звезды вечности горят,
И над Волгой и Невою
Блещут славой боевою
С младшим братом старший брат
Сталинград и Ленинград.
Ленинград со Сталинградом,
Обменявшись братским взглядом,
Завершают подвиг свой.
Сколько силы, воли твердой
В их уверенной и гордой
Перекличке боевой,
В их геройстве безграничном,
В полыханье их знамен,
В сочетанье символичном
Их сверкающих имен!
На врага победным строем,
Расправляясь с подлым сбродом,
Наступает фронт стальной.
Слава воинам-героям!
Слава братским всем народам!
Слава всей стране родной!
Пред миром засверкал…*
Рычат, и щерятся, и пятятся враги
Пред мощным натиском с востока.
Им ясно слышатся железные шаги
Их настигающего рока.
Преступнейший маньяк сулил им навсегда
Отдать наш край родной и нашу жизнь в награду.
С какою лютостью разбойная орда
Рвалася к Волге, к Сталинграду!
Фашистских выродков, вошедших в буйный раж,
Зверей, охваченных грабительским угаром,
Манил слепивший их мираж –
Решить борьбу одним ударом.
Но волжский богатырь, как грозная скала,
Стоял, громя врагов, кромсая их тела,
Круша их технику, выматывая силу.
Здесь вражья наглость обрела
Свою позорную могилу!
Нет, не на вражьей стороне
Возникли образцы для новых поколений:
В народом кованной броне
Пред миром засверкал – в боях, в громах, в огне –
Наш стратегический победоносный Гений!
Враг отбивается, встать силясь на дыбы,
Но Сталинград уже предрек исход борьбы,
Событий мировых став вехою рубежной.
Фашистам не спастись от ждущей их судьбы,
Заслуженной и неизбежной!
Москва*
В работе огненно-кипучей
Полна энергии стальной,
Стоит Москва пред всей страной
Такой незыблемо могучей,
Такой несказанно родной!
Ее доспехи боевые
Хранят минувших сеч следы –
Ей отбиваться не впервые
От лютой вражеской орды.
Но насмерть всех она косила,
Кто гибели ее искал.
Безмерны мощь ее, и сила,
И героический закал.
Народное мужество*
Мир не видал таких осад,
Какой был осажден могучий Сталинград.
Уж полчищ вражеских несчетные бойницы
Приблизились почти до волжских берегов,
Но город-богатырь, разгладив рукавицы,
Обрушил свой кулак на головы врагов,
И вот у вражьих тел, застывших средь снегов,
Замерзшие глаза расклевывают птицы!
Не так ли русскому Илье-богатырю,
Чьей доблести пример нам особливо дорог,
– Я белу грудь твою вспорю! –
В тягчайший час борьбы грозился лютый ворог?
Но богатырская рука была туга –
Илья ударом в грудь дух вышиб из врага
И, мстя нахвальщику, исполнен гневной страсти,
Труп разметал его на части!
Как много говорит народный этот сказ!
В нем есть пророчество, в былинном сказе этом:
Да, нашей Родине пришлось врагов не раз
Подобным потчевать ответом!
Не раз вторгались к нам враги со всех сторон,
Но, отражая их вторженье,
Мы не склоняли, нет, простреленных знамен
И, как завет былых времен,
Всю мощь собрав, несли врагу – уничтоженье!
Так, силясь обратить в пустырь
Цветущий Сталинград, злой враг удары множил,
Но мести час приспел, и волжский богатырь
Всю вражью нечисть уничтожил!
Победу, равную какой не видел свет,
Встречает наш народ восторженным приветом:
Среди блистательных побед
Она отмечена своим, особым, светом:
В ней – прошлого итог и образец – векам;
В ней – нашей доблести высокой утвержденье;
В ней – гробовой удар по вражеским полкам;
В ней – плана вражьего крушенье;
В ней – будущим, еще не явленным, врагам
Суровое предупрежденье.
Непобедима та страна, борьбу ведя
Под солнцем славы незаходным,
Где гениальный план вождя
Пронизан мужеством народным!
