Текст книги "Волчий лог (СИ)"

Автор книги: Делия Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Ника

После того, как Стас уехал, Инга замкнулась. Я видела, как она замерла, провожая глазами машину мужа, а потом напряженно сжала губы и уставилась в пространство заледеневшим взглядом. Словно враз застыла вся.

Перед школой толпились зеваки, что-то решали парни Чадова, переговаривались родители Никиткиных одноклассников, а вокруг Инги словно безвоздушное пространство образовалось. Никто не решался подойти.

Нет, так не годится.

Я бросила взгляд на разговаривающего с Сэмом мужа, отстранила столпившихся односельчан и решительно пересекла разделяющее нас с Ингой расстояние.

– Пойдем, – схватила подругу за руку и потащила за собой.

– Ника, постой, куда ты? – попробовала возмутиться та.

– В тепло. Хватит на морозе стоять.

– Мне не холодно, – непослушными, посиневшими губами ответила Инга, и сама поняла, что сказала глупость.

– Егор говорит, что раньше утра Стас не вернется. Так что, мы идем домой.

Я не собиралась слушать возражений. Инга сейчас не в том состоянии, чтобы думать о своем еще не рожденном малыше, значит, кто-то должен подумать за нее.

– Стас его предупредил? Так и сказал, что до утра не вернется?

Подруга вцепилась мне в руку и заставила остановиться.

– Да. Гор ему помощь предложил, твой муж согласился, но предупредил, что раньше, чем утром, она не понадобится.

Инга сунула руку в карман куртки, словно пытаясь там что-то отыскать, и тут же поморщилась. Я уже заметила, что она всегда так делает, когда волнуется.

– Сигареты ищу, – криво усмехнулась подруга. – Сто лет уже не курю, а когда нервничаю, так и тянет в карман за пачкой. Ладно, пошли, – решительно сказала она. – А то у тебя нос уже покраснел, заболеешь еще.

Отлично! Раз Инга может думать о чем-то, кроме своей беды, значит, вышла из ступора. И это здорово. Не могу видеть ее такой… застывшей.

– Ага. Холодно, – с готовностью закивала в ответ. – Пойдем быстрее.

Мы забрались в машину, я врубила печку на полную и аккуратно выехала со стоянки.

Стас

Полночи прошло в подготовке, а утром он позвонил Строеву. Долго ничего объяснять не пришлось. «Иван Сергеевич будет ждать вас в десять», – после короткого совещания с шефом, проинформировал его секретарь.

В десять… У Стаса была уйма времени, чтобы все обдумать и заручиться нужной поддержкой. Что ж, он успел подготовиться. Пообщался с Сергеевым, договорился с Турком. Пригодились старые связи…

Ровно без двух минут десять он уже входил в кабинет Строева. Правда, перед этим пришлось миновать два кордона охраны, пройти тщательный досмотр и преодолеть немаленькое расстояние от забора до трехэтажного особняка, но это ничего. Лишний раз огляделся. Просчитал варианты. Периметр охраняют волки, на четырех вышках стоят вооруженные бойцы, вокруг особняка – еще один круг охраны. Такое ощущение, что старик к войне готовится.

Стас окинул взглядом желтый фасад и усмехнулся. Чего-то подобного он и ожидал!

Домик московского альфы выглядел в лучших традициях современных нуворишей: большой, аляповатый, с нелепыми балюстрадами и фальшивыми колоннами. Стас невольно вспомнил Брагино. Хорошо, что его предки оставили после себя нормальное жилище, а не такой вот паноптикум.

– Все чисто, – кивнул охране один из его сопровождающих, и Стас вошел в распахнутые неприветливым оборотнем двери.

Внутри дом был таким же уродливым, как и снаружи. Огромный холл, с белым роялем в центре, мраморная лестница, позолоченные люстры, слуги в ливреях. Ни дать, ни взять, поместье аристократа двадцать первого века.

– Сюда, – кивком указал один из его провожатых, сворачивая в боковой коридор.

Здесь все было еще хуже. Яркие абстрактные картины, хрустальные бра, темно-красный мрамор пола, потолки с лепниной. Вся эта кричащая пестрота бросалась в глаза, отвлекая внимание от того, что за ней скрывалось. Стас быстро вычислил и новейшую сигнализацию, и противопожарную и вентиляционную системы высшего уровня, и незаметные камеры под потолком. Сто пудов, стены тоже напичканы электроникой. Что ж, все, как он и думал. С «теремком» Строева поработали профессионалы высокого класса, просто так к нему и на сотню метров не подобраться.

Секьюрити остановились у одной из комнат, рядом с которой застыли четверо охранников.

– Входите, – провожатый открыл перед ним дверь. Бронированную, сделанную на заказ в Лейпциге. Стас сам не раз пользовался услугами узкоизвестной фирмы, поэтому сразу узнал «почерк» Дитриха.

В кабинете было сумрачно. Несмотря на непогоду, высокие окна закрывали наполовину спущенные жалюзи. Толстый ковер на полу гасил звуки шагов. В воздухе отчетливо ощущался запах табака. Ага. А вот и коллекция трубок – дорогих, блестящих, на любой вкус. И подставочка именная, с дарственной надписью. «Дорогому папе в день его семидесятилетия», – прочитал он золотые буквы. От сыночка, значит.

Внутри плеснулась едкая горечь. Словно душу желчь окатило, и снова поднялась ярость – черная, не разбирающая времени и места. Но он сумел отрезать эмоции. Не время. Они пригодятся потом, когда все основные шаги будут сделаны.

– Станислав Андреевич, рад видеть, – из-за стола поднялся высокий седовласый мужик. В возрасте, но еще достаточно крепкий, чтобы держать в руках и клан, и немалые финансовые потоки, и никчемного наследничка. У Строева было добродушное лицо, прячущиеся в складках отечных век серые глаза, коротко стриженные седые волосы. И улыбался он точно так же, как на своих предвыборных плакатах – приветливо и по-отечески. Депутат, млин… Слуга народа…

Физиономия хозяина кабинета была знакома Стасу до мельчайших подробностей. Изучил, пока полночи в досье пялился.

– Иван Сергеевич.

Он заставил себя пожать протянутую руку, хотя больше всего хотелось вмазать ублюдку по его холеной роже, чтобы тот кровью умылся за все свои грехи.

– Вас предупредили, о чем пойдет разговор?

Вот так. Лучше сразу начать с тяжелой артиллерии, иначе эта гнида будет выкручиваться и все отрицать. Судя по всему, он угадал. Глазки у старого волка забегали. И жесты стали суетливыми. Предупредили. Еще как предупредили. Турок слов на ветер не бросает, это все знают, и если глава Совета «попросил помочь и взял дело на контроль», то старику не выкрутиться. По крайней мере, легально.

– Разумеется, Станислав Андреевич, – Строев расплылся в фальшивой улыбке и указал на диван, приглашая его сесть, а сам опустился в стоящее за столом широкое кожаное кресло. – Григорий Константинович сказал, что вы ищете… мальчика.

Стасу достался настороженный взгляд.

– Так и есть.

Он кивнул и незаметно осмотрел кабинет. Решетки на окнах, две камеры, сигнализация. Судя по тому, как напряженно выгнута рука Строева, под столом находится тревожная кнопка.

– Боюсь, мы не сможем договориться, – хозяин дома посмотрел на него исподлобья. Все его радушие мигом испарилось. – Никита – мой внук. Единственный внук, – подчеркнул он.

Надо же, не стал отрицать, что ребенка похитили его люди…

– Боюсь, вас ввели в заблуждение, – в том же тоне ответил Стас. – Никита – мой сын, и никакого отношения ни к вам, ни к вашему клану он не имеет.

Он специально говорил так обобщенно, не упоминая Вадима. Не хотел хоть как-то связывать этого ублюдка с Ником. И с Ингой.

– Исключено, – набычился старик. Под набрякшими веками мелькнула желтизна. – Я нашу породу знаю, мальчишка – вылитый Вадик. Никаких тестов не нужно, чтобы это понять. К тому же, мои люди все проверили, ошибки быть не может.

– Ошибаетесь, Иван Сергеевич. Внешность ничего не значит, есть более весомые доказательства. Вот, можете ознакомиться.

Он положил на стол бумаги.

– Что здесь?

Строев смотрел на пластиковую папку так, словно видел перед собой ядовитую змею.

– Документы, подтверждающие, что Никита – мой сын, – спокойно сказал Стас.

Ему было интересно понаблюдать за реакцией Строева. Ясно же, что старик не верил его словам, однако правила игры соблюдал. Пока соблюдал.

Строев неохотно открыл папку, нацепил очки и принялся изучать бумаги.

Пусть смотрит. Все документы – подлинные, по ним Никитка значится его сыном с самого рождения. Никаких прочерков в графе отец. Все, как положено, даже фамилия и отчество его. И днк-тест на отцовство, с совпадением в девяносто девять процентов. Крот постарался, провернул все так, что комар носа не подточит.

Старик медленно просматривал бумаги, и с его лица исчезали последние признаки радушия. Сейчас перед Стасом сидел жесткий, несгибаемый альфа московских волков.

– Значит, сын.

Строев отложил Никиткино свидетельство о рождении, снял очки и уставился на Стаса тяжелым, давящим взглядом.

– Вот оно как… А ведь я было решил, что Вадика наследник.

Старик еле заметно поморщился.

– Как увидел в Третьяковке, так и обмер – вылитый Вадюша. Даже родинка над губой такая же. Послал своих людей разобраться, оказалось, Вадим встречался с матерью мальчика. И по срокам все совпало.

Желтые глаза под нависшими веками стали похожи на змеиные.

– Вот ведь как бывает, – не выпуская его из-под немигающего взгляда, медленно произнес Строев. – А главное, никого другого у девушки тогда не было. По крайней мере, мне так доложили.

– Не хочу сказать, что ваши люди плохо работают, но… – он многозначительно помолчал, а потом добавил: – Вы ведь понимаете, Иван Сергеевич, что произошло недоразумение и ребенка нужно вернуть?

Стас говорил мягко, но мягкость эта была обманчивой.

И Строев прекрасно это понял. По взгляду, которым одарил его старик, Стас догадался, что тот успел навести о нем справки и знал, с кем имеет дело.

– Разумеется, Станислав Андреевич, – улыбнулся хозяин кабинета, но глаза его злобно блеснули. – Вы абсолютно правы, чистой воды недоразумение.

– Остается его исправить, и я больше не буду отрывать вас от дел.

Он надавил голосом, желая побыстрее закончить разговор.

– К сожалению, не все так просто, Станислав Андреевич, – после небольшой паузы, ответил старик.

Стас мрачно усмехнулся. Что ж, все, как он и думал. Чтобы у Строева не было отмазок и отходных путей?

– И в чем проблема?

– Видите ли, мальчик сейчас не здесь.

Глаза старика снова сверкнули желтизной.

– Давайте договоримся так. Подъезжайте сегодня часикам этак к пяти, и мы все уладим.

Уладит, значит? Строев лгал, это было очевидно. Не собирается он ничего улаживать, просто тянет время.

– Хорошо, – кивнул он и поднялся, понимая, что больше его здесь ничто не держит.

Все, что нужно, он уже узнал. Судя по количеству военных и волков, охраняющих периметр, Ник в доме, и сейчас встревоженный его визитом Строев попытается увезти пацана подальше. А значит, цель достигнута. Осталось только дождаться, когда птичка попадет в ловушку.

Стас сознательно отсекал эмоции, стараясь думать о происходящем, как об обычной операции. Стоило только представить, что Ник сейчас где-то здесь, в глубине нелепого дома, и хотелось наплевать на разум и раскидать всю эту шваль голыми руками.

Но в Рэмбо играть опасно. В этом деле нужна выдержка и осторожность.

Он вышел из дома, те же самые охранники проводили его до калитки и дождались, пока он заведет машину и отъедет подальше, и только после этого вернулись во двор.

***

Парни ждали в условленном месте, рядом с узкой лесной дорогой.

– Что там, Барс?

Не успел он съехать на обочину, как его окружили друзья. На душе, впервые за последние два часа, стало чуть спокойнее. Все получится. Не может не получится. Главное, просчитать все риски и понять, как будет действовать старик. Пока все идет так, как он и предполагал, но Строев – слишком хитрый и опытный враг, не стоит его недооценивать.

– Пацан у них? – спросил Шланг и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– У них, – кивнул Стас.

– Значит, переходим ко второй части?

– Да.

Ночью они провели небольшую разведку и поняли, что в усадьбу проникнуть будет сложно. Слишком много охраны. Весь периметр оцеплен, дороги к дому отслеживаются, подходы перекрыты. Прямой штурм невозможен, а времени на то, чтобы искать обходные пути, нет. Они долго спорили, продумывали варианты, одну за другой отбрасывали самые разные идеи, пока Туча не предложил безумный, но единственно возможный план. «Надо выкурить крыс из дома, – флегматично перекидывая во рту жвачку, выдал друг. – Пусть высунутся. А уж тут-то мы их и возьмем».

Самое сложное в этом плане было только одно: обезопасить Никитку. Мальчик ни в коем случае не должен был пострадать. Если он запаникует, или сунется под пули… Стоп. Не будет никаких пуль. Придется обходиться без стрельбы. Строевские шакалы не посмеют причинить вред наследнику, поэтому тоже побоятся использовать оружие. Значит, есть шанс обойтись без крови.

Стас старался продумать каждый шаг, каждую мелочь, но стопроцентной уверенности все равно не было. Сердце нет-нет, да и екало в груди. Никогда раньше он не испытывал страха перед такими вот операциями. Сколько их было… Сотни. И всегда ему удавалось отсекать эмоции и сохранять хладнокровие. Сейчас все было иначе. Когда на кону стоит жизнь ребенка – твоего ребенка, все становится другим. Нет больше былого хладнокровия, и в душе свербит тревога, унять которую все сложнее, и перед глазами лицо Инги стоит – бледное, застывшее, как у настоящей Снежной королевы. Вот уж не думал, что можно так попасть. Любовь… Никогда в нее не верил, на одну физиологию полагался. И влип так, что жизнь готов отдать, только бы у Инги все хорошо было, только бы глаза ее оттаяли и в них снова появился свет.

– К нам подмога идет, – раздался в рации голос Тучи, и Стас отвлекся от тяжелых мыслей.

Значит, Егор не передумал. Молодец, братец. Не побоялся ввязаться в конфликт с влиятельным альфой. Что ж, отлично. Помощь волков лишней не будет.

– Веди их сюда, – скомандовал он.

Через несколько минут оборотни Брагова появились рядом с заброшенной лесной дорогой. Вместе со своим альфой.

– Есть новости? – коротко поздоровавшись, спросил Егор.

– Ждем, – ответил он.

Логовские устроились на обочине, Егор так и остался с ним рядом.

– Сэм со своей десяткой пошел к объездной, – внимательно оглядевшись, сказал Брагов. – Как и договаривались.

– Хорошо, – кивнул он, мысленно подсчитывая количество бойцов.

Сейчас каждый – на вес золота. Его ребята, конечно, свое дело знают, но с оборотнями как-то спокойнее. Вот уж не думал, что появится это странное чувство стаи, чем-то схожее с тем, что он ощущал в своем подразделении, только в десятки раз сильнее.

Стас бросил взгляд на часы, прикидывая, сколько еще ждать.

От дома Строева к трассе вели две дороги. Одна – прямая, асфальтированная, а вторая – проселочная, грунтовая, петляющая по лесу. Предугадать, какую из них выберут москвичи, было невозможно, но Стас надеялся, что те побоятся увязнуть в снегу и выберут более короткий путь.

А в душе что-то звенело. Внутренний голос шептал, что он ошибается. Что не предусмотрел того, что должен был предусмотреть. Время шло, а тревога не унималась. С каждым часом она становилась только сильнее. И Стас не выдержал.

– Крот, остаешься за старшего, – посмотрел он на друга.

– А ты?

– Гляну, как там вторая группа.

Признаваться в собственной паранойе не хотелось. Крот задумчиво хмыкнул.

– Чуйка, значит. Ну, мы тогда сами тут, если что.

Стас пошел к машине, и уже взявшись за ручку, заметил вопросительный взгляд Брагова. Егор ни о чем не спрашивал, но он счел нужным объяснить:

– Проверю, что там, и вернусь.

Брат молча кивнул. Понял. Что ж, оборотням нет нужды объяснять, что такое звериное чутье.

Он прыгнул в джип и рванул по объездной. После недавнего снегопада дорога была не самой удобной для езды, но машина Крота пока справлялась.

– Объект выезжает. Движется в сторону леса, – раздался в рации голос Сотника. – С ним две машины сопровождения.

Твою мать! Ну что бы ему раньше прислушаться к внутреннему голосу?!

Стас нажал на газ, двигатель взревел, и джип понесся по раздолбанным колеям. Только бы успеть…

***

К тому моменту, когда Стас добрался до точки, парни уже успели разобраться со строевскими прихвостнями.

Упавшая береза отрезала машины противника, Сэм со своими волками обезоружили растерявшуюся охрану, связали их и уложили «мордой в пол». «Хаммер», в котором везли Никитку, резко затормозил, попытался сдать назад и развернуться, но не вышло.

– Руки за голову, живо! – Дротик, узнаваемый даже в камуфляже, дистанционно разблокировал двери, Язь с парнями занялись охраной, а Стас почти на ходу выскочил из джипа и рванул к «Хаммеру».

– Ник!

Имя прозвучало глухо. Маска гасила звуки, не позволяя идентифицировать голос.

Стас заглянул в опустевший салон. Никого. Где Никитка? Неужели, это подстава? В душе все обмерло от страха. Обвел старик… Пустил по ложному следу. Паника…. Никогда в жизни он не испытывал такой паники. Руки задрожали, внутри все сжалось от холода. И в этот момент от машины метнулась темная тень, проскочила мимо него и бросилась в лес. Твою мать! Он же не мог… Или мог? В шесть лет?

– Никита!

Стас на ходу сорвал маску и кинулся следом.

– Ник, остановись, это я!

Но маленький волчонок не слышал. Он мчался по лесу, не разбирая дороги, не оглядываясь и не останавливаясь ни на секунду. Черт!

Волк появился мгновенно, будто только того и ждал, мир мгновенно изменился, кинувшись навстречу сотней звуков, шорохов, запахов. Среди всего этого многообразия он с легкостью вычленил один – запах страха. Волчонок боялся. Боялся и несся вперед, сломя голову.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы догнать обезумевшего от ужаса мальца. И еще столько же, чтобы заставить себя услышать.

– Это я, Ник, – настроившись на ребенка, произнес он, и его мыслеобразы мгновенно заполнились хаотичными красными и фиолетовыми всполохами. Они вспыхивали, мельтешили, били по оголенным нервам. – Все хорошо. Не беги.

Никитка посмотрел на него, и в испуганных желтых глазах мелькнуло узнавание.

– Вот так, молодец. А теперь представь свое человеческое тело и попробуй вернуться обратно.

Он говорил спокойно, размеренно, пытаясь взять на себя все страхи, что заставляли заполошно биться маленькое сердце. Он отчетливо слышал этот стук. И в ответ его собственное сердце стучало все быстрее, колотилось о ребра, как сумасшедшее.

Волчонок сделал робкий шаг вперед и тонко завыл.

– Не получается? Ладно, попробуем по-другому. Смотри мне в глаза и ни о чем не думай.

А времени оставалось все меньше. Нужно было уходить, пока не поздно. Да, парни сумели обойтись без выстрелов, но лучше не рисковать.

Сила альфы заставила волчонка подчиниться, и Стас полностью овладел его волей. Секунда – и вместо взъерошенного звереныша напротив него замер испуганный мальчишка. Бледный, зареванный, с плотно сжатыми губами и воинственно вздернутым подбородком.

Стас почувствовал, как внутри что-то дрогнуло. Проклятье, чему там дрожать? Он мгновенно перекинулся, подхватил Никитку на руки и крепко прижал к себе.

– Ты молодец, Ник! – прошептал мальчишке, до одури вдыхая родной запах своего волчонка. Вот так. Своего. И точка.

– Я тебя так ждал! Я верил, что ты меня найдешь, – всхлипнул Ник и уткнулся ему в шею, и Стас почувствовал, как губы разъезжаются в идиотской улыбке.

– А чего ж побежал? – грубовато спросил он, пытаясь избавиться от комка в горле.

– Испугался. Думал, еще какие-то бандиты напали. Вы же в масках были.

– Все уже позади, – хмыкнул Стас. – Поехали домой, там мама нас заждалась.

Никитка ничего не ответил, только плотнее обхватил его руками за шею, а он пошел к машине, прислушиваясь к тому новому, что вошло в его жизнь вместе с этим мальчишкой.

Пока их не было, парни уже успели погрузить строевских охранников в машину, и ждали только его.

– Уходим, – кивнул он своим бойцам.

***

Стоило выехать на трассу, как небо потемнело, и снова пошел снег. Сначала мелкий, едва заметный, но с каждой минутой «белый шум» набирал обороты, и уже вскоре лепил в лобовое так, что дворники с трудом справлялись.

Стас покосился на примолкнувшего Никитку. Уснул. Полчаса болтал, не останавливаясь, а сейчас вырубился. Сломило пацаненка. Поел, и развезло в тепле и безопасности.

«Ты же теперь от нас никогда не уйдешь? – возник в памяти настойчивый вопрос Ника. – Ты же нас с мамой не бросишь?»

И вспомнилось собственное детство и похожие вопросы, которые он так и не смог задать.

…Та зима выдалась для девятилетнего Стаса богатой на события. Отец перевез их с мамой в Москву, в квартиру, что досталась ему от деда, и Стас попал новый мир. После небольшого закрытого городка столица показалась ему огромной, торопливой и многообещающей. Все куда-то бежали, двери вагонов метро закрывались с поразительной скоростью, эскалаторы уплывали далеко под землю, и ему ужасно нравилось спускаться в гулкое нутро подземки и наблюдать, как навстречу медленно ползут ступени, везущие людей наверх, в шумный и суетливый город.

Москва пришлась Стасу по душе. Как и новый двор, и новые друзья, и новая школа.

Он так погрузился во всю эту новизну, что почти не замечал ни грустных взглядов матери, ни задумчивости отца, ни его все более частых отлучек. «У папы дела, сынок», – объясняла мать, и он верил. Легко верить, когда тебе всего девять, и жизнь еще не показала свою поганую изнанку.

Отца Стас обожал и страстно мечтал быть на него похожим – таким же сильным, уверенным и умным. Когда в доме бывали гости, и его спрашивали, кем он хочет быть, Стас отвечал, что будет ученым, как папа. Взрослые одобрительно кивали головами, а отец едва заметно усмехался в усы и похлопывал его по плечу. Гордился.

В большой четырехкомнатной квартире у Стаса была своя отдельная спальня. Со стен смотрели лица любимых хоккеистов, большой письменный стол казался почти таким же, как в папином кабинете, и Стасу нравилось это сходство, льстило, что отец считает его взрослым и общается с ним на равных. И даже свою счастливую ручку подарил, с золотым колпачком. «Держи, наследник, – сказал тогда папа. – На память».

Это уже потом он понял, что отец так прощался, а тогда от радости чуть не лопнул. Еще бы! Он на эту ручку несколько лет облизывался, так она ему нравилась.

А потом отец уехал в очередную командировку и не вернулся. И мама, пряча заплаканные глаза, сказала, что у него другая семья. Там, в их старом городе.

Как же он злился! Как ненавидел предавшего их отца! Ненавидел с такой же силой, с какой еще недавно боготворил.

Крушил все вокруг, изрезал любимый стол перочинным ножом, сломал и растоптал заветную ручку, выкинул все, что дарил ему отец… А потом успокоился и разом вычеркнул его из своей жизни. И матери запретил о нем говорить.

«Ушел – и пусть, – твердо сказал он. – И без него проживем. Не нужны нам предатели».

Мама снова разволновалась, расплакалась, потянулась за каплями.

«Нельзя так, сынок, он ведь твой отец, – попыталась урезонить она Стаса. – Не руби сгоряча».

Но он ничего не хотел слушать.

«Для меня его больше не существует», – резко сказал он маме.

Та только головой покачала, но промолчала, не стала его больше переубеждать. А вечером ее увезла «Скорая».

«Очень изношенное сердце, – услышал он из разговора врачей. – Чудо будет, если выкарабкается».

Выкарабкивалась мама долго. Почти два месяца Стас разрывался между школой, домом и больницей, сам покупал продукты, готовил еду, старался все успеть.

Наверное, именно тогда он и изменился. Веселый беззаботный мальчишка исчез, а на его место пришел неулыбчивый незнакомец с волчьим оскалом и взглядом исподлобья. Этот незнакомец был взрослее и изворотливее прежнего Стаса. Он умел выискивать продукты подешевле, ловко торговался, знал цену деньгам и мог рассчитать, насколько хватит сбережений в небольшой шкатулке, что стояла в родительской спальне.

А еще, он стремительно тянулся вверх, взрослел, и та одежда, что совсем недавно была ему впору, теперь трещала по швам.

Мама вернулась домой в конце весны. Май – разудалый и шумный, разукрасил столицу зеленью, умыл теплыми дождями, зашелестел молодой листвой. Двор наполнился шумом и криками, на площадке закипела бойкая жизнь, лавочки перестали пустовать, оккупированные старушками и сменяющей их к ночи молодежью. Но он почти не замечал признаков приближающегося лета.

Мама была слишком слаба, и он продолжал делать всю работу по дому, только бы она не уставала.

Отец за все это время не появился ни разу, даже не позвонил.

Увиделись они только спустя пять лет.

Отец был в Москве и пришел к ним на Остоженку. Подгадал, когда мамы не будет дома, хотел с ним увидеться. Стас открыл дверь и уставился на высокого, полностью седого мужчину с усталым лицом и грустно обвисшими усами. Этот незнакомец был совсем не похож на того отца, которого он помнил.

– Здравствуй, сынок, – тон был неуверенным, немного заискивающим. – Я войду?

Стас молча посторонился, пропуская чужака в квартиру.

Разговора не получилось. Он смотрел на человека, которого когда-то обожал, и чувствовал, как в душе снова поднимаются обида и злость. Где он был, когда матери было так плохо? Зачем пришел сейчас, когда они научились справляться без него?

Наверное, отец все увидел по его глазам, потому что вздохнул, опустил голову и сказал: – «Прости, сынок».

А что ему с тех слов? Разве слова могут что-то исправить? В слова Стас больше не верил.

Нет, не получилось разговора. Не смог он слушать жалких оправданий. И денег, что совал ему отец, не взял. И матери не сказал, что тот приходил. Незачем ей знать, ни к чему лишние волнения.

– Стас, а у нас покушать ничего нет? – голос Никитки вырвал его из воспоминаний.

Проснулся малец. И в себя пришел, раз есть просит.

– На заднем сиденье сумка, – усмехнулся он. – Там контейнер с бутербродами.

Ник обрадованно бормотнул что-то и отстегнул ремень.

– Ого тут сколько! – открыв крышку, довольно выдал он. – Ты будешь?

– Найди мне с ветчиной и сыром.

– А салфетки влажные у тебя есть?

– Зачем?

– Руки вытереть. Мама ругается, когда я грязными руками еду беру.

– Ну, если мама ругается… В бардачке посмотри.

Никитка шустро достал упаковку, вытащил пару салфеток, одну протянул ему, а второй принялся тщательно вытирать свои ладошки.

Стас хмыкнул, но последовал его примеру. Не подводить же Ингу, с ее воспитательными методами!

– А маме мы позвоним? – откусив большой кусок, спросил Никитка.

Маме они звонили уже три раза. Первый – когда выехали из леса, второй – из Валентиновки, и третий, когда свернули на трассу.

– Вот как доешь, так и позвоним, – ответил Стас.

Внутри до сих пор бродило то немного шалое чувство, что накрыло его там, среди заснеженного ельника. И хотелось взъерошить смешные русые вихры сидящего рядом мальчишки, с лица которого на него смотрели глаза Инги. Вроде, и цвет другой, а выражение – такое же. Настороженное и вдумчивое.

– Все, доел, – торопливо запихнув в рот остатки бутерброда, заявил Ник и уставился на него с нетерпеливым ожиданием.

Стас нажал вызов, и в динамиках раздались длинные гудки, которые тут же сменил взволнованный голос.

– Алло? Стас, вы еще долго?

– Мам, мы уже почти доехали! – громко выкрикнул Никитка. – Осталось Сосновку проехать, и все! А баба Люба мясо приготовила?

– Приготовила, – Инга улыбалась, Стас был в этом уверен.

Он вслушивался в голос жены, разносящийся по салону, и отодвигал то решение, которое должен был принять. Не сейчас. Не сегодня. Хотя бы один день он может позволить себе побыть с семьей. Всем вместе.