Текст книги "Две недели с незнакомцем"

Автор книги: Дебра Маллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Мои родители друг с другом почти не общались, – промолвил Саймон. – После рождения моего младшего брата они вели отдельную жизнь.

– Жили каждый своей жизнью.

– Да. И оба умерли в одиночестве.

Ее решимость несколько уменьшилась.

– Я не хочу, чтобы такое случилось с нами. Я хочу смеяться с тобой, Саймон, и плакать вместе с тобой, когда грустно. Играть с тобой… и воевать. Заниматься с тобой любовью.

– Вот это мне нравится. Полагаю, что просто не умею делиться своими чувствами. – Он снова встал на ноги. – Я работаю для Англии, Люси, и иногда это означает, что должен совершать действия мне неприятные.

– Вроде вранья своей жене?

– Да. – Он резко полоснул рукой по воздуху. – Или изображать страсть к женщине, к которой ничего не чувствую.

Она ахнула и побледнела, приняв его слова на свой счет.

Он покачал головой.

– Я говорю не о тебе, Люси. Никогда не скажу такое о тебе. Я имею в виду Изабеллу. Таково было мое задание – стать одним из ярых ее поклонников.

Люси испустила глубокий вздох облегчения.

– Если я расскажу тебе все все, это улучшит наши отношения? – Он приблизился к ней и снова опустился перед ней на корточки. – Я хочу, чтобы между нами было все, как раньше.

– Как раньше уже никогда не будет.

Он погрустнел.

– Но знание правды наверняка поможет. – Она уступила желанию и коснулась его лица. – Что то произошло, и чувства были ранены. Мы должны покаяться и двигаться дальше. Именно таким путем брак с годами становится крепче.

– Я хочу попросить прощения. – Он обвил ее руками и положил голову ей на грудь. – Мне так тебя не хватало.

Пораженная, она мгновение колебалась, а потом осторожно погладила его мягкие густые волосы.

– Мне тебя тоже не хватало.

– Не пытайся снова уехать от меня. – Он поднял на нее темные глаза, в которых сверкала ярость. – В следующий раз я найду тебя гораздо быстрее.

От его решимости у Люси перехватило дыхание, но она заставила себя думать не о том, как сильно хочет вновь оказаться в его объятиях.

– Расскажи мне об Изабелле.

Он испустил глубокий вздох и сел на корточки.

– Я уже говорил, что ее подозревают в шпионаже в пользу Франции. А вот о чем я забыл упомянуть, так это о том, что, по слухам, она была любовницей опасного французского наемного убийцы по имени Антуан Ла Рю.

– Если все это тебе известно, почему она сейчас в Англии, и светское общество принимает ее с распростертыми объятиями?

– Это все слухи и сплетни. Прямых доказательств у нас нет, так что она ведет себя в светском обществе как хочет. – Он помедлил. – По слухам, она также владеет списком людей во Франции, которые защищают интересы Англии. Если список попадет не в те руки, многие люди погибнут.

– Она собирается что то сделать с этим списком? Продать его или что нибудь в этом роде?

Саймон кивнул. Его одобрительный взгляд согрел Люси, как солнечный свет.

– Именно это мы и слышали. Но как и кому, нам неизвестно.

– Поэтому ты пытался с ней… подружиться, чтобы выяснить ее планы?

– Да. Или выкрасть список.

Люси широко открыла глаза.

– А ты это сумеешь?

– Милая моя, – хмыкнул он, – тебе неизвестны многие мои таланты.

– Да, – снова грустно, улыбнулась она. – Это и есть наша с тобой проблема. Несмотря на то что последние дни мы провели много времени вместе, пока мы остаемся незнакомыми друг другу.

– В некотором роде. – Он проказливо улыбнулся ей, и у Люси все растаяло внутри. – А в другом роде, дорогая моя, мы знакомы весьма интимно.

У Люси запылали щеки.

– Я уже сказала тебе, что считаю браком не только постельные игры.

– Да, но если брачная постель холодна, то таков и брак. – Он встал и протянул ей руку. – А если она теплая, тогда оба партнера будут удовлетворены, как бы мало они ни знали друг друга.

Она позволила ему поднять ее с кресла.

– Мне кажется, что брачная постель – отличное место, чтобы супруги лучше узнали друг друга.

Его зеленовато карие глаза сверкнули.

– Полностью согласен. Так подтвердим же нашу теорию.

Она заколебалась.

– Страсть не может разрешить все проблемы, Саймон.

– Не может. – Он ласково провел большим пальцем по овалу ее подбородка. – Но это хороший способ найти обратную дорогу друг к другу.

Внутри у нее что то дрогнуло.

– Мне тоже этого хотелось бы, – прошептала она и позволила ему увести себя из комнаты.

Фоксуорт выбрал ландо в качестве средства доставки мисс Мэтьюз к ней домой, считая, что открытый экипаж и присутствие кучера вполне отвечают правилам приличий. Герб Девингемов, сверкающий на боку ландо, должен был дополнительно пресечь распространение нежелательных слухов.

Он сидел позади кучера, вытянув больную ногу вперед. Колено, будь оно проклято, отчаянно ныло и дергало. Наверное, приближался дождь.

Мисс Мэтьюз устроилась на противоположном сиденье и молчала, наблюдая за снующими по улице пешеходами. Задумчивое выражение ее лица заставляло Фоксуорта быть настороже. Ландо влилось в уличный поток, а они продолжали наслаждаться спокойным молчанием.

Когда они повернули за угол, солнечные лучи ударили по локонам, выбившимся из под ее шляпки, заставив их засверкать, как язычки пламени. Не такая уж она непривлекательная, решил он. Бледно голубое платье подчеркивало сливочную белизну ее кожи, несмотря на веснушки. Ее соломенная шляпка не была изуродована модными украшениями: ни яркими фруктами, ни птицами. Тулью шляпки обвивала лишь широкая голубая лента, завязанная сбоку бантом.

В целом она выглядела довольно мило.

В этот момент Джин повернула к нему лицо. Ее зеленые глаза сверкали из за очков умом и любопытством.

– Мне хочется стать шпионкой, – промолвила она. Все его фантазии тут же испарились, как вода, попавшая на горячие угли.

Не будьте смешной.

– Смешной? Но почему? Разве у Англии нет шпионов женского пола?

– Разумеется, есть. Но это женщины совершенно другого сорта.

– Другого? Это как? Более красивые?

– Нет. – Он скрипнул зубами. – Просто они другие.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Это женщины другого сорта, мисс Мэтьюз!.. – И в ответ на ее недоуменный взгляд уточнил: – Не невинные дебютантки.

– А а… – Она поджала губы и нахмурилась. – Тогда я стану первой.

– Ерунда.

– Мистер Фоксуорт, – насупилась она, – если я правильно вас поняла, вы против того, чтобы женщины принимали участие в защите своей страны.

– Мисс Мэтьюз, вы даже не англичанка.

Пока нет. Однако такое может случиться, если я выйду замуж за англичанина.

Он устало покачал головой, странно встревоженный ее изощренной логикой.

– Это невозможно.

– Почему? Я умная и ловкая. И я хочу помочь.

– Об этом не может быть и речи.

– Но, мистер Фоксуорт…

– Нет. Вы даже не понимаете этот темный мир, и я не хочу быть ответственным за ваше знакомство с ним. Несмотря на ваше бурное прошлое, мисс Мэтьюз, вы – молодая женщина из хорошей семьи и совершенно невинная. Там вам не место.

Ландо завернуло за угол и приблизилось к городскому дому леди Уэксфорд. Мисс Мэтьюз не сводила глаз с Фокса.

– Мистер Фоксуорт, – сказала она, – вы знакомились с полным отчетом о моих приключениях. Это все правда. И, как вы правильно указали, я не слабый английский цветочек. Я – американка, женщина с собственным разумением.

– Даже не думайте, моя красавица, вмешиваться во все это.

Губы ее изогнулись в усмешке, заставившей его поверить, что ей известны все тайны Евы.

– Я такого не собираюсь делать, – откликнулась она. – Потому что вломиться, не зная куда и во что, может стоить другим жизни. Но подумайте, мистер Фоксуорт, кто заподозрит американку в том, что она помогает защищать вашу страну?

Ее нежданная мудрость изумила его. Так что когда кучер остановил экипаж и лакей выступил вперед, чтобы помочь ей сойти, он так и не нашелся что возразить на ее доводы.

Люси показалось невероятно скандальным оказаться голой среди бела дня.

Из под опущенных ресниц она наблюдала за Саймоном, когда тот стаскивал с нее одежду. Глаза его сверкали восторгом, оглядывая ее обнаженную фигуру, одной рукой он обвивал ее талию, другой – ласкал ее бедра.

– Какая же ты красивая! – задыхаясь, бормотал он.

Несмотря на все, что случилось, несмотря на прошлые обманы, она ему верила. Сияние его глаз согревало ее как солнечный свет.

– А как насчет вас, милорд? – поддразнивающе прошептала она, дергая его за рукав. – Разве не странно, что вы одеты, а я нет?

– Я не жалуюсь. – Он склонился к ее шее и стал нежно ее покусывать, взяв со стоном удовольствия в ладонь, как в чашу, ее пышную грудь.

– Знаю я, чего вам хочется, – выдохнула Люси, закрывая глаза, потому что он спустился ниже, к чувствительному местечку у нее под ухом. – Вы хотите воспользоваться мной, сэр.

– По моему, это очевидно. – Саймон притянул ее к себе, жадными руками гладя ее бедра и ягодицы. – Боже, как же я тосковал по тебе, Люси. Один день показался мне вечностью!

Дрожь блаженства пронзила ее, прежде чем проснулся здравый смысл. Ей не следовало принимать его слова всерьез или тщательно взвешивать их. Он же был профессиональным лгуном.

Но как же ей хотелось ему поверить!

Она сильнее потянула рукав его сюртука, будучи не в силах противиться желанию, хотя ум ее одолевали сомнения. Ей хотелось поскорее затащить его в постель, хотелось вновь испытать то безумное наслаждение, от которого трепетала каждая клеточка, каждый нерв ее тела.

Несмотря на все случившееся, он был ее мужем, а она его женой. Возможно, только этим и ограничатся их отношения. Только страстью и быстролетным блаженством.

К горлу Люси вновь подступил ком. Станет ли он когда нибудь тем мужем, которого она хотела видеть рядом с собой? Мужчиной любящим и преданным, не только любовником, но и другом? Или же он навсегда останется незнакомцем, за которого она вышла замуж в неведении, человеком, который скрывал от нее свои тайны?

Он отступил, чтобы стащить с себя сюртук, нетерпеливо избавляясь от одежды. Его зеленовато карие глаза горели голодной страстью, и при виде того, как целеустремленно он раздевается, все ее сомнения поплыли куда то вдаль… в глубину мозга. Дорогие модные детали его костюма небрежно летели на пол с устрашающей быстротой, и Люси наслаждалась его поспешностью.

– Поторопись, – подгоняла она его, проводя пальчиками по своему телу. – Мы слишком долго были врозь.

Он издал тихое рычание, лицо его напряглось и осунулось от вожделения, а глаза неотрывно следили за движением ее руки по телу.

– Злая женщина, – промолвил он, с трудом срывая с себя сапоги и отшвыривая их прочь.

Она засмеялась, наслаждаясь своей женской властью над ним.

– Я жду.

– А я ждать перестал. – Он буквально содрал с себя облегающие панталоны. – Иди сюда, жена.

Люси посмеивалась, уворачиваясь от его рук, но он в две секунды поймал ее и притянул извивающееся соблазнительное тело к себе. В этот миг, когда ее груди вжались в него, расплющились об его жесткие мышцы, когда его отвердевшая мужская плоть больно уперлась в ее бедро, всякая игра и шутливость была позабыта. Она не мигая вглядывалась в его любимое лицо, и весь остальной мир перестал существовать.

Он провел ладонью по ее виску, бережно заправил за розовое ухо выбившийся локон и прошептал:

– Люси…

– Саймон, – откликнулась она, поднимаясь на цыпочки, чтобы прижаться губами к его рту.

Его страсть вспыхнула огненным вихрем, словно спичку поднесли к пороху. С рычанием, тут же отозвавшимся в ней ответной страстью, он обхватил ее своими сильными руками и поднял на воздух. Шаг… второй… и они оказались на постели.

Ее спина едва коснулась покрывала, a он уже лежал на ней, и жар его тела, такой же обольстительный, как его тяжесть, зажал ее в ловушке. Он взял ее лицо в ладони и поцеловал. Его пальцы жадно зарылись в локоны, стремясь удержать ее голову на месте. Он вкушал ее рот как нектар, и каждая жилка, каждая косточка ее тела млела и таяла. Все поставленные ею преграды куда то делись, каждая унция сопротивления испарилась.

Господи Боже! Как же она его хотела… жаждала! Она вцепилась в его плечи, приняла его в свое лоно, как в колыбель, умирая от нетерпения ощутить его в себе. Лжеца.

Обманщика.

Любовника.

Он соединил их тела быстро и жестко. Не прерывая поцелуя. А она, почувствовав, как его жаркая плоть вторгается в ее тело, прильнула к нему. Буря чувств бушевала в крови, и она откликалась в том же ритме на каждый вонзающийся в ее лоно выпад.

Она его хотела. Она только только начала любить человека, которым его считала. Боль от его обмана глубоко ранила ее нежное сердце, и рана продолжала кровоточить. В ней боролись желание и огорчение. Как плети дикого винограда, они обвивали ее и душили силой своих противоречивых движений. Саймон прервал поцелуй, чтобы заглянуть ей в глаза. Ей показалось, что она глядит ему в душу и видит смесь уязвимости и уверенности в себе, нежности и беспощадности. Были ли там еще тени сомнения? Теперь он двигался медленно, отодвигая ее колено для лучшего доступа… Он нагнулся и нежно стер губами слезу с ее щеки.

Все завертелось в уме и душе Люси, затягивая ее в водоворот чувств. Любовь, недоверие, смятение, желание… Он любил ее не торопясь, размеряя свои выпады, чтобы напряжение нарастало медленно. И когда оно взорвалось, освобождение потрясло ее, и она, содрогаясь, выкрикнула в экстазе его имя. Рыдания сотрясали ее с головы до ног.

Он прижимал ее к себе, поцелуями и нежными словами приглушая всхлипы, дрожа от собственного наслаждения. Она продолжала плакать. Соленая влага текла по ее щекам, хотя тело трепетало от удовлетворения. Прижавшись друг к другу, влажные от ее слез, они незаметно погрузились в сон.

Много позже Люси открыла глаза и осмотрелась. Она по прежнему лежала в объятиях мужа, его ровное дыхание показывало, что он спит. Она придвинулась еще ближе, положила голову ему на плечо и руку ему на сердце, чтобы всем телом ощущать его сильный размеренный стук.

Все ее тело гудело от удовлетворения, но разум одолевала неуверенность.

Только страсти мало для брака.

Она погрузила пальцы в упругие короткие волосы на груди Саймона. Воспоминания об их жарких и бурных любовных играх вихрем пронеслись в голове. Был ли он искренним в эти моменты? Открыл ли ей всего себя? Или просто в очередной раз играл роль любовника?

Возможно, ей не стоило поддаваться искушению. Возможно, ей следовало настоять, чтобы они сначала уладили свои разногласия, не затемняя туманом физической потребности настоящие сложности их брака? Но он так очевидно ее хотел, и она, слабая женщина, не смогла устоять перед его нуждой. Как не смогла бы любая другая женщина отвернуться от мужа, так откровенно и сильно ее желавшего.

Она никогда не сможет отказать Саймону. Как бы они ни спорили, какие бы препятствия ни возникали на пути их брака, она не сможет ему отказать.

Было ли это ее слабостью? Или это действовала связь, объединяющая супругов в трудные минуты?

Любит ли он ее? Этого она не знала. Но он ее хотел… и, видимо, хотел, чтобы их брак был чем то большим, чем удобный брак по расчету.

Пока этого было достаточно. Она не знала, сможет ли отдать ему свое сердце целиком, если он не станет полностью доверять ей. А до тех пор достаточно будет того, что несет их браку взаимное удовольствие.

Глава 16

Постоянная болтовня вовсе не является неизбежной в супружеском общении. Самыми важными и значимыми могут оказаться слова как раз непроизнесенные – они бывают необходимы, как яйца для хлебного пудинга.

«О неловком молчании». Из дневников лорда Девингема

Саймон ощущал себя актером, вышедшим на театральную сцену в неизвестной ему пьесе. Он не был уверен в том, что должен произносить именно эти строки, и пытался поймать подсказку других членов труппы.

Но в его труппе была еще только одна актриса, и она слишком скупилась на намеки, чтобы он мог чувствовать себя непринужденно.

Уже три дня они жили в одном доме, ели за одним столом, спали в одной постели. После завтрака они отправлялись по своим отдельным делам… Саймон продолжал кампанию по умиротворению упрямой Изабеллы, или работал с Фоксуортом и сэром Эйдрианом, или же отправлялся для разрядки напряжения в боксерский зал Джентльмена Джексона. А Люси с мисс Мэтьюз занималась покупками и другими дамскими делами. Однако они больше не встречались на одних и тех же светских приемах… Он посещал все балы и рауты, где мог найти Изабеллу. Люси появлялась в «Олмаке» вместе с мисс Мэтьюз, а также на разных других обедах и вечерах, где светские дамы искали женихов для своих дочек.

Они вели раздельную жизнь днем, а ночью сходились со жгучей страстью, почти отчаянной по накалу.

Казалось, все шло именно так, как он хотел, в точности как представлял себе свою жизнь, когда собирался жениться на Люси. Но он эту жизнь ненавидел.

Теперь, когда Люси была известна вся правда о нем, она тщательно заботилась о том, чтобы он мог свободно и спокойно выполнять свою миссию. Сэр Эйдриан пережил первоначальную тревогу по поводу посвящения Люси в тайну их работы и теперь одобрял нынешнее состояние дела. Фоксуорт больше не осыпал его колкостями и настояниями отправить Люси домой, а вместо этого направил всю свою энергию на расшифровку французского сообщения. Но ключ к разгадке пока не давался ему в руки. Саймон сосредоточил усилия на смягчении недовольства Изабеллы и медленно возвращал себе расположение этой дамы. Все двигалось в нужном направлении… как и должно было быть.

А он был несчастен!..

Он вошел в столовую, еще не успев проголодаться, и замедлил шаг, увидев, что Люси уже сидит за завтраком. Когда он приблизился, она как раз отрезала кусочек сосиски, и он не мог не вспомнить то утро после ее приезда… Тогда она бросила в него сосиской. Лицо Платта стало серо розовым при виде жирного пятна на его безупречном сюртуке, но Саймон с нежностью вспоминал эту отметину, потому что она была частью игривой интерлюдии с его женой.

Но Люси больше никогда не смеялась. Она лишь улыбалась, вежливо и сдержанно. Она больше не поддразнивала его, не пыталась вовлечь в глупые игры, считая их недостойными его графского титула. Единственное время, когда он мог уловить былую проказливость в ее взгляде, было в постели, когда они забывали обо всем, сплетаясь в объятиях.

Но даже и тогда все было по другому. Что то пропало, ушло… словно она глубоко запрятала от него какую то часть своей души. И это очень его тревожило.

Она посмотрела на него, когда он накладывал себе на тарелку яичницу и мясо.

– Доброе утро, Саймон.

– Доброе утро, Люси.

Так вежливо. Так пристойно. Они являли собой образец хороших манер… отличного удобного брака по расчету. Он шваркнул тарелку на стол так, что запрыгали серебряные приборы, и заслужил вопросительный взгляд жены.

– Прости.

Он наблюдал, как она вернулась к своей трапезе, изящно отправляя каждый кусочек сосиски себе в рот. Ее манеры одновременно очаровывали и раздражали его.

Неужели она хотела именно этого? Этой стерильной вежливости? Он не мог поверить, что Люси, на которой он женился, способна примириться с таким состоянием дел. Куда делась та страстная женщина, что так рьяно радовалась самой мысли о сердечном браке? Возможно, она так же не знала, как справиться с новой ситуацией, как и он?

Мысль об этом несколько его ободрила, хоть и ненадолго. Если она была растеряна так же, как он, тогда у них сейчас много общего.

– Миссис Нельсон ожидается в городе завтра, так что я рассчитываю, что уже в среду смогу вернуться в Девингем, – сказала Люси.

Он со звоном положил вилку на стол.

– Я полагал, что ты собиралась остаться на две недели.

– Ты сказал мне, что я могу оставаться до тех пор, пока не вручу миссис Нельсон ее наследство. Когда я разговаривала с ее дворецким, мне было сказано, что она уехала в Шотландию на две недели, то есть вернется во вторник второй недели. Завтра вторник.

– Ты не обязана уезжать. – Он хотел дотянуться и коснуться ее руки, но холодное выражение ее лица отвергло такую попытку.

– Я думаю, что так будет лучше. – Она опустила глаза и отрезала еще кусочек сосиски.

Он махнул рукой слугам, чтобы они оставили комнату и, когда они остались одни, сказал:

– Я думал, что тебе нравится в городе.

Грустная улыбка изогнула ее губы, и она призналась:

– Это было весьма познавательно. И я буду скучать по Джин. Но мне кажется, что лучше будет вернуться домой. После того как исполню свой долг.

Он не осмелился просить ее. Ответив ей неохотным кивком, он вернулся к завтраку.

– Как пожелаешь. Однако я хочу, чтобы ты понимала: тебе больше нет никаких причин запираться в Девингеме. Ты можешь свободно остаться здесь со мной и наслаждаться лондонским сезоном.

– Это звучит чудесно, – вздохнула она. – Но, Саймон, мы оба знаем, что я не могу наслаждаться сезоном вместе с тобой.

Он до боли сжал в пальцах вилку и нож.

– Ты же понимаешь, как важна моя работа.

– Понимаю, – кивнула она. – И я покидаю тебя только ради нее. Но пожалуйста, не проси меня следовать за тобой по Лондону, как потерянного щенка, когда весь свет шепчется насчет твоего ухаживания за миссис Монтелуччи.

Стыд мгновенно захлестнул его. Как мог он не сознавать этого?

– Извини меня. Я не задумывался о том, что сплетни по прежнему могут тебя ранить, считая, что ты теперь знаешь правду о моих с ней отношениях.

Люси пожала плечами:

– Так не избежишь слухов и разговоров. Малейший поступок вызывает бурные пересуды, а когда недавно женившийся муж ухаживает за экзотической иностранкой, к тому же вдовой, это лакомый кусочек для сплетен. Лишь подливает топлива в огонь.

– Если бы у меня был выбор…

– Я знаю. – Она встала из за стола. – Извини меня, Саймон, но я должна приготовиться сопровождать леди Уэксфорд и Джин к миссис Эвершем на поэтические чтения.

– Поэтические чтения? Мне бы хотелось сопровождать тебя туда.

Она приостановилась и сжала руки на спинке стула.

– Не думаю, Саймон, что твоему делу пойдет на пользу, если увидят, что ты сопровождаешь жену на такое бесцветное развлечение.

– Пропади все пропадом, – рявкнул он. – Мне не хватает твоего общества, Люси.

Настороженное выражение ее лица смягчилось.

– У нас обоих есть свои обязанности. Моя – доставить шкатулку миссис Нельсон, а затем вернуться в Девингем, где мне и надлежит быть. Твоя – добиться расположения этой женщины, чтобы выполнить свою служебную миссию.

– А что после? Что произойдет потом? Это задание насчет Изабеллы – вещь временная. Потом же нам с тобой предстоит вести нормальную жизнь мужа и жены.

– Я не могу так далеко заглядывать в будущее. Воображения не хватает, – отмахнулась Люси небрежным движением руки. – После того как мы выполним наши поручения, мы и решим, что станем делать.

– Я хочу большего. – Он стукнул кулаком по столу так, что тарелки подпрыгнули. – Хочу проводить больше времени с тобой.

– Времени как раз у нас нет. Увижу тебя за обедом, Саймон. – Прямая и непреклонная, она покинула комнату.

Он мрачно уставился на недоеденную сосиску на ее тарелке. В голове крутились образы Люси, с изящной точностью разрезающей мясо и затем грациозным движением отправляющей его в рот. Одно это воспоминание заставило его возбудиться… Впрочем, все в ней его возбуждало.

Быстрым движением он схватил ее тарелку и со всей силы швырнул ее в дальнюю стену.

Фарфор с грохотом раскололся. Слуги с громкими криками тревоги поспешили вернуться. Он смотрел на жирное пятно на обоях, не слушая вздохов сокрушенных слуг над осколками.

Как может она оставаться такой спокойной? Неужели она больше не ощущает их взаимного притяжения? Неужели он ее теряет?

Он рассказал ей правду, но этим, казалось, оттолкнул ее еще дальше от себя. Блаженное неведение привело к нему игривую и страстную жену, готовую драться за его внимание против другой женщины. А полная откровенность превратила ее в женщину, сомневающуюся в нем, готовую охотно проводить время вдали от него. Только в постели Люси оставалась той, какую он узнал в первые несколько дней после ее приезда в Лондон.

Неужели она думает, что он этого не замечает? Не видит в ее глазах настороженности каждый раз, когда говорит с ней? Она не знает, чему верить, а он не знает, как убедить ее в своей искренности. Ее подозрительность резала его как ножом.

Не обращая внимания на суетящихся вокруг осколков слуг, он покинул столовую.

Чего бы он только не сделал, чтобы повернуть время вспять, к тому моменту, когда две недели назад на пороге появилась его наивная молодая жена. Он был дурак, не понявший, какой драгоценный дар ему преподнесла судьба. Он снова и снова отталкивал ее, а она возвращалась, стремясь бороться с ним за них двоих. Но теперь она, кажется, сдалась. Что ж, отлично. Если она не хочет бороться за то, что было у них, он сам примет на себя эту функцию. Хотя в эту минуту совершенно не представлял, как убедить ее поверить ему, и не решался просить совета в этом деле у Фоксуорта.

Эту проблему ему придется распутывать самому. Он осуществил множество опасных миссий для Короны, но ни одной настолько сложной и деликатной. Перед ним стояла задача убедить собственную жену вновь полюбить его.

* * *

Люси стояла у окна своей спальни и смотрела на улицу, когда Саймон вышел из дома и сел на лошадь. Он посмотрел вверх на ее окно, и она, отпрянув, спряталась за занавеской. Слеза побежала у нее по щеке.

Когда же закончится эта пытка?

Каждый день он уезжал из дома один. Она не знала, куда он направляется, и не спрашивала его об этом. Она очень живо представляла себе, как он ложится в постель с миссис Монтелуччи, чтобы добыть у нее тот злосчастный список, и хотя знала, что с его стороны это лишь игра и работа, при мысли об этом сердце ее сжималось от невыносимой боли.

Если раньше две недели в Лондоне с мужем казались ей слишком коротким сроком, то теперь время превратилось в адское наказание и тянулось до бесконечности. Она тосковала по миру и покою Девингема, где жизнь ее текла с ровной уютной предсказуемостью. Сколько еще придется ей быть в Лондоне, наблюдая, как муж ее ухаживает за другой женщиной?

Она знала, что муж не предпочитает Изабеллу ей, что у него имеются хорошие достойные причины так себя вести, но она была слишком женщиной и всей душой ненавидела и Бонапарта, и Англию, и политику, виня их в создавшейся ситуации.

Она хотела, чтобы ее муж принадлежал только ей.

Неужели ее можно было считать мелкой и гадкой от того, что она мечтала, чтобы все эти шпионы и их пособники оказались на дне океана?

Впрочем, если бы он ее любил, они могли бы пережить эти трудности не так болезненно. Они могли бы утешать друг друга, и любовь могла бы поддержать их во время этого кризиса.

А вместо этого они проводили часы в неловком молчании или раздельно.

Только ночи – единственно – давали ей надежду, что брак их устоит в это тяжкое время. Ночью он приходил к ней, а иногда она шла к нему. Они никогда не разговаривали, только обменивались ободряющими восклицаниями. Они смотрели друг другу в глаза, но не вглядывались пристально… потому что это могло нарушить деликатное равновесие, которое давала им физическая близость. Они прикасались друг к другу, целовались, обменивались бесконечными ласками… О существовании некоторых из них она ранее и не подозревала… Но всегда между ними оставалась плотно закрытая дверь, и только в моменты наивысшей безудержной страсти открывалась в ней крохотная щелочка.

Но вставало солнце, и эта щелка снова закрывалась. Она шла замуж за этого человека, ожидая, что станет женой и спутницей жизни, подругой, а позже матерью, что между ней и мужем возникнет прочная связь, которая затем перейдет в любовь или по крайней мере в дружбу и уважение. Ей и в голову не приходило, что он может оказаться шпионом, что, кроме той жизни, которую она наблюдала, он ведет скрытую, ей неизвестную.

Она внезапно и довольно грубо очнулась, узнав, что муж, за которого она вышла, вовсе не тот человек. А тот, с кем она сейчас делила жизнь, совсем не похож на мужчину ее идеальных грез. Ее поддерживали на плаву лишь бурные ночи в объятиях друг друга. По крайней мере это у них пока оставалось.

Но жаркая страсть к незнакомцу была слабой заменой союзу душ, о котором она тосковала. Она была вынуждена заново узнавать собственного мужа. И хотя то, что он раскрылся достаточно, чтобы поведать ей правду, можно было считать победой, это как бы отбрасывало ее назад, в то время, когда он начинал за ней ухаживать. И вообще, существовал ли на самом деле мужчина, в которого она начала влюбляться?

И уж точно, она никогда не представляла себе, что станет помогать ему в усилиях привлечь внимание другой женщины.

Ее замутило. Она прижала ладонь к груди и отвернулась от окна. По крайней мере в Девингеме ей не придется смотреть, как он преследует Изабеллу. Она не станет предметом жалости и насмешек. До нее, разумеется, дойдут какие то обрывки сплетен, но там, среди зеленых холмов и лугов, она сможет их игнорировать… с маленькой долей горечи.

Завтра возвращается миссис Нельсон. Чем скорее Люси передаст шкатулку Арминды ее дочери… тем скорее сможет она избыть сердечную боль, уготованную ей в Лондоне.

Саймон прибыл в дом Фоксуорта все еще расстроенный неловким разговором с Люси. Она хотела покинуть его, вернуться в Девингем. Когда то он был бы только рад этому.

Но не теперь.

Его провели в кабинет Фоксуорта и там он обнаружил друга возле буфета с бокалом бренди. Тот поднял от него глаза в тот момент, когда Питерс закрыл дверь за Саймоном. Они прислушались к почти бегущим шагам дворецкого, и Фокс ухмыльнулся широко и ослепительно. Саймон не видел подобного выражения на лице друга уже несколько лет.

– Похож на безумца, – пробормотал Фокс, – но тем не менее отличный дворецкий. Хочешь бренди?

– Кажется, это именно то, что мне надо, – промолвил Саймон, подходя к другу. – Ты сегодня вроде бы в отличном настроении?

– Безусловно, – кивнул Фоксуорт, передавая ему бокал с бренди. – Я нашел ключ к тому зашифрованному сообщению, которое мучило меня последние два дня.

– Отличная новость, Фокс. О чем оно?

– Я еще не закончил перевод. Но, расшифровав первую фразу, почувствовал, что это нужно отпраздновать. – Он хлопнул Саймона по плечу. – Пошли, давай прочтем, что говорят французы.

– Веди, Вергилий.

Фоксуорт уселся за письменный стол и поставил бокал среди бумаг, раскиданных по столешнице. Саймон остался стоять рядом и, прихлебывая бренди, смотрел, как Фоксуорт придвигает к себе лежащий сверху документ.

– Давай ка посмотрим… «Дорогие друзья, сообщаю вам хорошие новости. Наша численность снова умножилась. Слухи оказались ложными, и наши враги вновь ощутят на себе укол императорского…» Что? А а… «императорской стрелы. Пусть трепещут его враги. Антуан Ла Рю»… – Он остановился.

– Что там насчет Антуана Ла Рю? – переспросил Саймон, придвигаясь ближе и вглядываясь через плечо друга в неразборчивые строчки.