Текст книги "Солнце для любимой"

Автор книги: Дебора Тернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Я вернусь, как только смогу.

Она машинально кивнула, потом перевела на него пустой взгляд и проговорила:

– Хорошо.

Я не подозревала, что одна ночь может разбить сердце, сказала она себе.

Он подошел так быстро, что Стефи инстинктивно отшатнулась. Взяв ее за талию, он рывком поднял девушку из кресла, потом заглянул ей в глаза и спросил почти с жестокостью:

– Опять бежишь, Стефани Уильямс? Ты, прекрасное, упрямое и трусливое существо, разве ты не понимаешь, что у тебя теперь нет от меня защиты?

Именно поэтому я и бегу, подумала она с тоской, но ничего не сказала.

– Я не знаю, – продолжил он, – сколько мне понадобится времени, чтобы уладить эти неприятности, но я обещаю вернуться, как только у меня появится хоть малейшая возможность. И тогда мы с тобой поговорим. Но запомни, прошлой ночью ты отдала мне себя, и я не намерен отдавать тебя обратно.

Мертвым голосом она ответила:

– Одна ночь в моей постели не дает тебе никакого права распоряжаться мной. Я не люблю мачо, мне противны мужчины, которые считают, что могут сделать женщину своей вещью.

Стэнворд внимательно вгляделся в ее лицо, потом наклонился к ней и прижался губами к ее рту. Девушка сразу вся сжалась и зажмурилась, в душе у нее поднялась настоящая паника. Она не хотела этого поцелуя, она боялась его, но еще больше она боялась, что он может это понять. Из весьма щекотливого положения ее спас неожиданный стук в дверь.

Они оба вздрогнули, потом Стэнворд тихо чертыхнулся и прошептал:

– Это, наверное, Шэрон. Подожди, я сейчас.

Слава Богу, у него хватило ума не впускать ее в комнату, подумала Стефи, вслушиваясь в голоса за дверью. Она лихорадочно пыталась взять себя в руки и решить, как быть дальше. Она знала, что ни в коем случае не должна показывать Клайву, что собирается сбежать от него, но у нее были сомнения, что она в состоянии это скрыть. Когда дверь открылась, Стефани стояла около окна и выглядела вполне невозмутимо. Но как только Клайв приблизился к ней и обнял, девушка подумала, что он собирается продолжить поцелуй, и снова инстинктивно сжалась. Однако Стэнворд просто погладил ее по голове и сказал неожиданно нежным и грустным голосом:

– Стефи, почему ты мне не доверяешь?

От этих слов девушка вдруг задрожала и с ужасом почувствовала, что вот-вот расплачется. У нее возникло почти непреодолимое желание крепко-крепко прижаться к нему и рассказать ему обо всем, что ее мучило. Но она понимала, что это ее погибель, поэтому продолжала молча стоять и смотреть на карман его рубашки.

– Ты дождешься моего возвращения? – спросил Клайв, не получив ответа.

Стефи еще некоторое время сосредоточенно созерцала его карман. Смелее, говорила она себе. Конечно, врать неприятно, но это же ложь во спасение. Ведь он тоже врет, добиваясь своих целей. Еще пять минут, и все кончится, ты больше его не увидишь. Надо только пережить эти последние пять минут.

Она заставила себя поднять голову, посмотреть ему прямо в глаза и произнести твердо:

– Да.

Клайв окинул ее недоверчивым взглядом, но сказал:

– Хорошо, я тебе верю.

Он поцеловал ее в щеку, потом куда-то вышел и вернулся с небольшим свертком в руке.

– Это тебе, – проговорил он, протягивая сверток ей.

– Что это? – осторожно спросила девушка.

– Открой, увидишь, – коротко отозвался Клайв.

Она развернула обертку, под которой оказался футляр для драгоценностей. Она подняла на него протестующий взгляд, но он почти умоляюще добавил:

– Пожалуйста.

Стефи раскрыла коробочку, и ей показалось, что в сумрачной комнате сверкнуло солнце. На черном бархате лежал один большой камень. Внутри него горел и переливался живой огонь. У девушки прервалось дыхание.

– Что это? – спросила она очень тихо, почти испуганно.

– Это маленькое солнце для солнечной девушки, – так же тихо ответил Клайв. – Желтый бриллиант. Я хочу, чтобы ты всегда носила его и помнила обо мне. Я купил его еще вчера, чтобы подарить тебе на день рождения. Но так волновался, что забыл отдать. Когда я увидел его, то тут же представил себе, как мы занимаемся любовью. Надень, пожалуйста.

Стефи дрожащей рукой извлекла из коробочки изящную золотую цепочку, которую сразу не заметила, и надела кулон на шею. Он тяжело упал к ней на грудь, от чего у нее екнуло и сжалось сердце.

– Да, я не ошибся, – проговорил Стэнворд, наклоняясь к ней и целуя место под камнем. – Он создан специально для тебя.

В этот момент в дверь опять постучали.

– Клайв, нам пора выезжать, – раздался голос Шэрон Сандерс.

– Хорошо, через пять минут я зайду за тобой в номер! – крикнул Клайв. Он быстро взглянул на Стефани, потом вынул из кармана бумажник, достал оттуда ручку и листок бумаги, написал несколько слов и отдал ей. Потом сказал: – Это мой домашний адрес и телефон. Если я тебе понадоблюсь, звони. Даже если меня не будет дома, тот, кто возьмет трубку, будет знать о тебе. Спросишь, где меня найти.

Он обнял ее, крепко прижал ее к себе и нашел ее губы. Стефи несколько секунд терпела эту пытку, но потом высвободилась из его рук и прошептала:

– Тебе пора. Не провожай меня.

– До свидания, Стефани. Дождись меня, – ответил Клайв.

Девушка механически кивнула и направилась к двери, но у самого порога обернулась. Он стоял и смотрел ей вслед печальными глазами. Она замерла с поднятой рукой, как зачарованная глядя ему в лицо. Она поняла со всей очевидностью, что больше никогда его не увидит, и страшная тоска сжала ее сердце. Вдруг он что-то пробормотал и сделал шаг в ее сторону. И тут Стефи овладел такой ужас, что она, прошептав: «Прощай», рывком открыла дверь и опрометью бросилась к лифту. Теперь она точно знала, что ей нужно бежать от него сломя голову.

8

Пять дней прошло в лихорадочной подготовке к переезду. Стефани не без труда удалось убедить шефа, чтобы он отпустил ее раньше оговоренного срока. Люк пытался ей объяснить, что у него пока нет для нее замены, даже предлагал увеличить ей зарплату, но девушка была непреклонна. Она интуитивно чувствовала, что для спасения у нее есть не больше недели. На пятый день вечером от Клайва пришло письмо. Он писал, что беспокоится, и просил позвонить. С чувством, что она совершает преступление, Стефи заставила себя разорвать письмо и выбросить в мусорное ведро. Решение было уже принято, и она не хотела, чтобы что-то повлияло на него в последний момент.

Впрочем, все это время Стефани подсознательно надеялась, что Клайв успеет вернуться до ее отъезда. Но шестой день подходил к концу, а его все не было.

Вечером девушка сложила в чемодан оставшиеся вещи и вышла в сад попрощаться с соседями. Поезд до Джерико отходил в девять утра.

– Я все-таки не могу понять, почему ты уезжаешь, – сказала Джоанна, ставя перед ней чашку чая. – Что тебе делать в Джерико, в этой Богом забытой дыре? Мне казалось, что тебе здесь нравится.

– Нравится, – механически согласилась Стефи.

– Но тогда почему?

Не получив ответа, миссис Кэрри отошла взглянуть, чем занимаются дети, потом вернулась, со вздохом посмотрела на Стефани и подытожила:

– Значит, это все-таки из-за Клайва.

Стефани покраснела, но промолчала.

– Но объясни мне, что случилось. Он чем-то тебя обидел? Только не говори, что он уже надоел тебе, как и все остальные.

– Остальные были только друзьями, – бесцветным голосом сказала Стефи.

– Которые из кожи вон лезли, чтобы перестать быть только друзьями. Ну, хорошо, это я могу понять, потому что было ясно, что ты не влюблена ни в одного из них. Но, извини, Клайв – совсем другое дело. Стоило мне один раз увидеть вас вместе, как я сразу заметила разницу. Ты просто вся светилась изнутри.

– Это еще ничего не значит, – отозвалась Стефани.

– Хорошо, – сказала Джоанна и опять вздохнула. – Но, хотя бы, не забудь сообщить нам свой адрес. Мы будем волноваться за тебя.

– Я напишу, как только устроюсь на новом месте, – пообещала Стефани.

Вернувшись в свою комнату, она еще раз огляделась, убеждаясь, что ничего не забыла, потом села в кресло и задумалась.

Зачем она уезжает? Возможно, ей стоит дождаться Клайва и продолжить этот роман? Ведь цели, которую она себе поставила, она так и не добилась. Ну, хорошо, освобождение не пришло после одной ночи, но, может быть, просто нужно получить больше опыта, чтобы пресытиться. Она чувствовала, что сейчас он сам заинтересован в их отношениях, и, видимо, если она останется в Бандаберге, он будет навещать ее где-нибудь раз в месяц. Тогда, по прошествии некоторого времени, через год или даже меньше, она сможет начать относиться к нему просто как к одному из интересных и привлекательных мужчин, которых она видела немало. И тогда она наконец перестанет мечтать о нем и считать его единственным в своем роде.

Нет! Как бы ни были хороши эти теоретические построения, она точно знала, что в случае продолжения их отношений она рано или поздно отдаст ему свое сердце – без всякой надежды получить взамен его.

То, что случилось с Джессикой Уильямс, не должно случиться с ее дочерью. Ведь ее мать поверила человеку, которому нельзя было верить. И в отчаянной надежде на защиту и поддержку отдала ему свою душу. Ее душа была безжалостно растоптана. Оказалось, что Роджеру Уильямсу нужна была только власть над ней. А ведь поначалу он был тоже очень нежен, настолько, что смог обмануть женское сердце. Холодность и безразличие появились только тогда, когда он убедился, что она уже безраздельно принадлежит ему. Стефи хорошо усвоила урок, преподанный ее матери. Она не собиралась доверять Клайву Стэнворду, как бы велико ни было искушение. А вдруг он просто мстит ей за то, что она убежала от него пять лет назад? Так же, как отчим мстил маме за то, что она предпочла ему другого? Стефани решительно встала с кресла и пошла умываться. Первую ночь за последние десять дней она спала совершенно спокойно.

Приехав в Джерико, она сняла квартиру, подходящую ей по средствам, и начала искать работу. Стефи решила пока не писать семье Кэрри. Она понимала, что Клайв будет ее искать и рано или поздно обратится к соседям, а Джоанна из самых лучших побуждений скажет ему все, что знает. Нужно было подождать, пока у него не пройдет интерес. Единственное, что девушка сочла нужным сделать, это послать тете Кристине открытку с днем рождения, сообщив о своем переезде в Джерико. Тетя была очень добра к ней, когда пять лет назад Стефи прилетела из Сан-Франциско, больная от тоски и отчаяния. Стефани прожила тогда в Графтоне целый год, пока не посчитала, что теперь может сама о себе позаботиться, и не переехала в Брисбен. Но девушка регулярно поздравляла тетю с днем рождения и Рождеством, а когда могла, ездила к ней в гости, хотя это и было тяжело для нее. Все в доме Кристины служило ей болезненным напоминанием о том ужасном периоде ее жизни.

Единственная работа, которую ей удалось найти, было место надомной уборщицы. Занятие это было не из легких, но зато плата довольно высокой. Целыми днями Стефани убирала чужие квартиры, а потом, приходя домой, просматривала колонки объявлений, сообщающих о наличии вакансий. Так прошло еще три недели.

Все было бы ничего, но в последнее время Стефани стала плохо себя чувствовать. Ночи проходили почти без сна; жара, тяжелые мысли и навязчивые воспоминания о Клайве не давали ей заснуть. А что самое неприятное, совершенно пропал аппетит, и ей приходилось силой заставлять себя есть, потому что она уже с трудом вставала утром с кровати.

Однажды, придя с работы, она столкнулась у ворот с соседкой. Та посмотрела на нее внимательно, потом спросила:

– С вами все в порядке?

– Да, спасибо, – ответила Стефи, – я просто сильно устаю.

– Может быть, вы подхватили лихорадку? – продолжила соседка. – Обязательно обратитесь к врачу. Возможно, это серьезно.

Стефани совершенно не собиралась обращаться к врачу, но на следующее утро попыталась встать и потеряла сознание. Она быстро пришла в себя, но этот неожиданный обморок испугал ее, и Стефи решила посетить доктора по дороге с работы.

Врач, молодая женщина, внимательно осмотрела Стефи, измерила ей пульс, давление, задала несколько вопросов, а потом сказала:

– Я думаю, вы беременны.

У Стефи от ужаса скрутило живот. Она ответила охрипшим голосом:

– Но этого не может быть. Я… мы предохранялись!

– Ни один метод предохранения не дает стопроцентной гарантии. Пройдите к гинекологу, возможно, там вам скажут что-то более определенное, – посоветовала врач, глядя на нее сочувственно.

Гинеколог была пожилой и опытной женщиной. Осмотрев девушку, она спросила, когда у нее последний раз были месячные.

Стефи стала считать в уме, все еще надеясь, что это ошибка. Разве такое бывает всего за одну ночь! Подсчитав, она поняла, что у нее уже несколько дней задержки.

Выслушав ее, врач сказала:

– Я уверена, что вы беременны, хотя точно можно будет сказать только через три-четыре недели. Судя по вашему циклу, срок меньше месяца. Хотя бывают случаи, когда менструация не прекращается первые несколько месяцев.

– Этого не могло случится раньше. Это могло быть только месяц назад, – покраснев до ушей, тихо ответила Стефани.

Врач посмотрела на нее внимательно и проговорила:

– В таком случае, ребенка следует ждать где-то в начала апреля. Если вы, конечно…

– Нет, я не собираюсь от него избавляться, – решительно прервала ее Стефи. Об этом не могло быть и речи.

Гинеколог прописала ей витамины, назначила диету и велела побольше отдыхать.

Выйдя на улицу, Стефани дошла до маленького городского парка и устало села на скамейку. Она положила руку на живот, пытаясь представить себе маленькое живое существо в глубине своего тела. Такое крошечное, что его еще нельзя было ощутить, но уже живое. И вдруг Стефи почувствовала невероятное блаженство от мысли, что у нее будет ребенок от Клайва. Она увидела себя с младенцем на руках. У малыша – она не знала, мальчик это или девочка, – были черные волосы и прекрасные пепельно-серые глаза.

Ей неожиданно стало ужасно стыдно, что первой ее реакцией на известие о беременности был ужас. Ребенок не виноват в ее глупости. Зато теперь у нее будет от Клайва то, о чем она и мечтать не могла. Она погладила себя по животу и прошептала:

– Не бойся, маленький, я буду тебя любить и защищать. Я тебе обещаю.

Потом она заставила себя настроиться на более прагматический лад и подумать о будущем. Итак, теперь она навсегда будет привязана к ребенку – его ребенку. Это уже случилось, и теперь ее долг – заботиться о безопасности этого еще не родившегося существа. Ее собственные мысли и желания теперь не имеют значения.

Тут она почувствовала панику. Должна ли она сообщить Клайву? Ведь это и его ребенок.

Нет, она не может ему об этом сказать, ведь он предъявит свои права. С другой стороны, у него есть эти права. Но тогда ей уже никогда не удастся от него убежать. Он сумеет убедить ее, что так будет лучше для ребенка. Стефи поняла, что попала в ловушку. Ей пришло в голову, что это не случайность, а часть коварного плана мистера Стэнворда.

Стефани пришла в отчаяние. Она не знала, что делать. Только что появившийся у нее материнский инстинкт говорил ей, что она не справится одна, потому что почти не в состоянии работать. Попросить помощи она не могла ни у кого. Неожиданно она вспомнила о кулоне с бриллиантом. Девушка никогда не носила его, а несколько раз ей приходила в голову мысль, что нужно вернуть подарок Клайву, но она не решалась. Теперь Стефи подумала, что может его продать. Этих денег хватило бы на то, чтобы прожить несколько лет. Ради себя она никогда бы этого не сделала, но ради ребенка…

Стефани еще некоторое время сидела на скамейке, обдумывая эту идею, но потом решила, что утро вечера мудренее, и, с трудом встав, отправилась домой.

На следующий день она с невероятным трудом поднялась с кровати и тут же снова потеряла сознание. На работу она опоздала. Начальница строго посмотрела на нее и сказала:

– Мало того, что вы еле ноги таскаете, вы теперь еще и опаздываете. Что с вами? Вы больны?

– Я беременна, – ответила Стефи. Она со страхом ожидала этого разговора.

– А, ну тогда все понятно. Я хорошо помню это ужасное состояние, – ответила женщина гораздо более дружелюбно. – Но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить себе держать беременную работницу. Да и вам ни к чему тяжелый физический труд. Лучше найдите себе более легкий заработок.

– Я все понимаю, – ответила Стефи тихо. – Извините меня, я узнала об этом только вчера.

– Не волнуйтесь, – проговорила женщина, глядя на нее уже почти с симпатией, – я выпишу вам двухнедельное жалованье. Идите домой, отдыхайте. Берегите себя и ребенка.

– Спасибо, – ответила Стефи, чувствуя, что у нее опять подкашиваются ноги.

Вернувшись домой, она вынуждена была лечь отдохнуть. Проснулась Стефи от такой страшной жажды, как будто не пила неделю. С трудом встав, чтобы налить себе стакан воды, она вернулась и села в кресло. Нужно было принимать решение. Итак, первое, что она должна сделать, это уехать обратно на побережье. Местная жара и сушь плохо действовали на ее здоровье, а значит, были вредны для ребенка. Стефи подумала о Брисбене. Город был достаточно велик, найти ее там будет почти невозможно. Если продать кулон, они с ребенком смогут вполне сносно прожить пару лет.

Можно будет обратиться за помощью к Люку О'Рейли. Другой вопрос, как она перенесет путешествие? При одной мысли об этом у Стефани закружилась голова. Черт понес меня в этот Джерико! – подумала девушка с досадой. Но делать было нечего. Нужно было как-то выпутываться.

Она снова и снова спрашивала себя о том, нужно ли сообщить Клайву о беременности. Она задавала себе вопрос, не является ли желание воспитать ребенка в одиночку проявлением эгоизма с ее стороны? Ведь малыш имеет право на отца и имеет право жить в достойных условиях, которые она вряд ли сумеет создать своими силами. Помучившись некоторое время, Стефи поняла, что не в состоянии пока принять решение. Пусть пройдет некоторое время, а там она, может быть, и напишет ему.

Она откинула голову на спинку кресла и позволила себе расслабиться, но ее тут же посетила странная мысль. Стефи вдруг осознала, что значит заниматься сексом. Это только так называется, а на самом деле это не только и не столько секс. Она в наивности своей считала, что, согласившись лечь в постель с Клайвом, только удовлетворяет свое желание, что это не касается никого, кроме нее, что она просто борется за свободу. И вот из-за этой безответственности Стефани навечно потеряла свою свободу, потому что теперь она отвечает не только перед собой, но перед ребенком и перед самим Клайвом.

Эти размышления страшно утомили ее, и девушка закрыла глаза. Из забытья ее вырвал резкий стук в дверь.

Стефи вздрогнула и пришла в себя. Стук повторился. Она посмотрела на дверь и сквозь узорчатое стекло увидела очертания высокой мужской фигуры. Сердце у нее тяжело замерло, а потом забилось как в лихорадке.

Мертвенно-бледная, Стефани с трудом поднялась с кресла и дотащилась до порога. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не потерять сознание, негнущимися пальцами повернула ключ в замке и открыла дверь.

Клайв стоял напротив нее, его лицо было страшно напряжено.

– Входи, – сказала Стефи еле слышно и попятилась.

Он шагнул в комнату, продолжая молча смотреть ей в лицо. От этого взгляда у девушки закружилась голова. Она еще раз попробовала глубоко вздохнуть, но это не помогло. Ноги у нее подогнулись, и она бы упала, если бы Клайв не подхватил ее. Держа ее за талию, он спросил резко:

– Что с тобой?

– Ничего, – ответила она, едва выговаривая звуки.

– Поэтому ты похожа на тень? Ты выглядишь так, словно явилась с того света. Ты решила уморить себя голодом?

– Нет, – ответила Стефани. Она уже немного оправилась и сейчас почувствовала раздражение, смешанное, впрочем, с изрядным облегчением. Но сказать ему правду у нее просто не поворачивался язык.

– Какого черта ты опять сбежала? – спросил Клайв весьма неприятным голосом, когда они прошли в комнату. – Почему ты не сообщила Джоанне свой адрес? Она с ума сходит!

– А почему ты считаешь возможным задавать мне эти вопросы? – с неожиданной яростью отозвалась девушка. Она села в кресло, обхватила колени руками – так ей легче было сохранять контроль над собой – и продолжила уже более спокойно: – Кто ты такой, чтобы спрашивать у меня отчета.

– Я – твой любовник, от которого ты сбежала, хотя обещала этого не делать, – проговорил Клайв, стоя у окна и скрестив руки на груди.

– Я обещала это только потому, что ты меня вынудил, – ответила она холодно.

– Хорошо, но почему, ты можешь сказать, черт подери? – взорвался он. – Почему ты переспала со мной, а потом исчезла, как привидение? Могла бы хоть позвонить и честно все объяснить.

– Клайв, мне не нравится быть любовницей миллиардера. Меня это унижает, – устало сказала Стефи, понимая, что рассказать ему всю правду, наверное, не сможет никогда.

– Но если ты хотела чего-то большего от наших отношений, ты должна была только намекнуть. – Стэнворд явно не понял смысла ее слов.

– Да не хотела я ничего, – с равнодушием в голосе выговорила девушка. – За пять лет я привыкла быть свободной. Меня не прельщает мысль, что мужчина может получить право пользоваться мной, когда захочет.

– Значит, ты так понимаешь отношения между мужчиной и женщиной? Интересно, – сказал Клайв с сарказмом. – Ты, стало быть, феминистка, а меня использовала, как подходящий инструмент для лишения девственности. Больше, по-твоему, я ни на что не гожусь.

От этих слов Стефани стало противно. Она вполне отдавала себе отчет в том, что на самом деле очень хотела его увидеть, но сейчас ей расхотелось с ним разговаривать.

– Ну и что мисс феминистка теперь поделывает со своей свободой? – не унимался он. – Нашла себе новое место работы в каком-нибудь второсортном кабаке?

У девушки возникло вялое желание его ударить. Она даже рассмотрела эту возможность, но решила, что слишком слаба для того, чтобы встать.

– А почему ты так плохо выглядишь? По-моему, ты похудела килограммов на пять. Ты что, сидишь на какой-то новомодной диете? Или тебе не на что жить и ты голодаешь?

Стефи не успела обдумать свой ответ, потому что слова сама вырвались у нее.

– Нет, просто я беременна, – сказала она, тут же испугавшись своих слов. Но было уже поздно. Теперь она молча глядела на него, наблюдая, как меняется выражение его лица. Она не смела вздохнуть в ожидании его ответа.

Наконец он произнес упавшим голосом:

– Ясно. – Потом помолчал и зачем-то спросил: – Тебя тошнит по утрам?

– Нет, – ответила она. – Не совсем.

– Что значит, не совсем? – опять взвился он. – У тебя такой вид, будто ты сейчас отдашь Богу душу. Что с тобой?

– Просто не хочу есть. Слабость. Головокружение. Больше ничего, – отрапортовала Стефи равнодушно. Потом прибавила на всякий случай: – Это вполне нормальный процесс беременности. Скоро должно пройти.

– Ты была у врача?

– Да, вчера.

– Почему ты мне не сообщила? – наконец задал Клайв давно ожидаемый ею вопрос.

– Я как раз собиралась написать. Я же сказала, что только вчера была у врача. Раньше мне не приходило это в голову. – Помолчав, она спросила: – А что бы ты сделал, если бы знал об этом?

– Интересного ты обо мне мнения! – сказал Клайв. – Я искал тебя почти месяц, нашел буквально чудом. Слава Богу, что у твоей тетки случился день рождения, а у Джоанны было записано, где она живет. Потом мне стоило немалого труда убедить Кристину дать мне твой адрес. Она ни за что не хотела мне его говорить, пришлось применить военную хитрость. Неужели ты считаешь, что я бы не приехал к тебе, зная, что ты беременна и совсем одна. Или ты думаешь, что я не захочу признавать собственного ребенка?

Готовится к роли Роджера Уильямса, пронеслось в голове у Стефи. Он уверен, что я уже готова броситься перед ним на колени и молить о защите и поддержке.

– Нет, – сказала она, поджав губы, – я так не думаю. Но ведь это не твоя вина. – Она посмотрела на него испытующе, но его лицо оставалось непроницаемым. – Я знаю, что ты не хотел этого и сделал все возможное, чтобы этого не случилось.

– Как видишь, не все возможное, потому что это все-таки случилось, – ответил Клайв. – Что ты теперь намерена делать?

Стефани вздохнула и сказала решительно:

– Я намерена делать то, что будет лучше для ребенка.

Его глаза сузились.

– И что это значит?

– Это значит, что у него или у нее должен быть отец. Впрочем, ты, если не хочешь, можешь не принимать в этом участия.

В комнате повисла тишина. Потом Клайв произнес:

– Но я хочу принимать участие в воспитании моего ребенка. Поэтому я предлагаю вернуться в Штаты и пожениться.

– Пожениться? – Стефи поежилась и выпалила: – Нет!

Она, видимо, сильно побледнела, потому что Клайв сходил в кухню и налил ей воды. Когда он отдавал девушке стакан, их пальцы встретились, и она снова почувствовала, с удивлением и страхом, как огонь от его горячих пальцев проникает ей в самое сердце. Она отдернула руку, пролив половину воды на пол.

– Да не надо так вздрагивать. Я тебя не съем, – проговорил Клайв почти с жалостью.

Он отобрал у Стефи стакан и поднес к ее рту. Она решила не сопротивляться и глотнула, с облегчением чувствуя, как прохладная жидкость гасит жар у нее внутри.

– Я знаю, что феминистки предпочитают воспитывать детей самостоятельно, но если ты хочешь того, что лучше для ребенка, то, по-моему, нам нужно оформить наши отношения.

– Я не феминистка, – сказала Стефи устало. – Просто в этом нет необходимости. Это только все осложнит.

– Но это даст ребенку законные права пользоваться всем, что у меня есть. И даст тебе легальные права…

– Я в этом не нуждаюсь, – оборвала его Стефани, но голос ее, вместо того чтобы прозвучать холодно и надменно, прозвучал как-то по-детски вызывающе.

Он повел плечами. Он был, разумеется, одет, но на секунду Стефани вдруг увидела его таким, каким он стоял перед ней той ночью в Бандаберге – без рубашки, с лихорадочно вздымающейся от страсти грудью. Той ночью, когда был зачат их ребенок. Стефи закрыла глаза и облизнула пересохшие опять губы. Невыносимое желание оказаться сейчас в его объятиях свело ее тело, словно судорогой. Стоит только позволить себе. Ведь это так просто – подойти к нему, обнять его, прижаться головой к его плечу…

Стефани открыла глаза и, чтобы не дать себе возможности передумать, с отчаянием в голосе быстро произнесла:

– Я не собираюсь выходить за тебя замуж.

– Я думаю, что тебе стоит подумать над этим и не принимать скоропалительных решений, – сказал Клайв таким тоном, как будто они обсуждали контракт.

– Мне не о чем думать, – ответила Стефани упрямо.

– Подожди, давай поговорим спокойно. Брак даст тебе возможность обрести дом и прочную основу в жизни. К тому же мне не хотелось бы, чтобы наш ребенок впоследствии обвинял нас в том, что мы не потрудились оформить отношения.

Наверное, Роджер Уильямс говорил то же самое маме, подумала Стефи.

– Нет, Клайв, я не собираюсь врать и играть роль счастливой жены. Даже ради ребенка. Моя мать много лет делала это ради меня. Ты знаешь, что из этого получилось.

Но мистер Стэнворд не привык отступать так просто.

– Стефани, я, как и ты, хочу блага для нашего сына или дочери. Мы с тобой взрослые люди, и я уверен, что мы сможем прийти к такой договоренности, которая устроит нас обоих, не ущемляя интересов ребенка.

Она не подняла глаз. Голос Клайва стал жестким:

– Если ты думаешь, что я собираюсь силой заставить тебя спать с собой, ты ошибаешься. Я не насильник и я не слепой. Ты так от меня шарахаешься, что я и близко не могу к тебе подойти.

Конечно, из беременной женщины плохая любовница, горько подумала Стефи. И она все же продолжала хотеть его, ее сознание туманилось при одном взгляде на него, а тело превращалось в желе от каждого его прикосновения. Разве она сможет сохранить свою независимость, если будет жить с ним в одном доме? Даже если он поклянется не трогать ее, разве она будет от этого счастлива? Это обернется для нее ежеминутной пыткой.

– Да пойми же ты, Стефани, я не стану Роджером Уильямсом в тот самый момент, как надену тебе кольцо на палец. Секс тут ни при чем и власть тоже.

– Я знаю, – сказала девушка равнодушно.

– Стефи, не надо все время меня обманывать. Это бессмысленно, – сказал Стэнворд неожиданно мягко и сделал к ней шаг, но девушка посмотрела на него так умоляюще, что он тут же отступил назад.

– Клайв, – тяжело вздохнула она и, поднявшись с кресла, встала за его спинку, как будто оно могло ее защитить. – Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Но если хочешь, я могу обещать тебе, что не выйду ни за кого другого. – Она закусила губы и посмотрела на него.

Он тоже тяжело вздохнул и не ответил.

Стефи вдруг стало холодно. Она обняла себя руками, пытаясь согреться. Он что-то произнес, но она не смогла разобрать слов, голос показался ей далеким и слабым.

Когда Стефи пришла в себя, она лежала иа кровати, а на голове было что-то холодное и приятное. Это полотенце, подумала Стефи, открывая глаза. Клайв сидел рядом и смотрел на нее. В его взгляде были тревога и нежность. Девушка снова закрыла глаза. На секунду ей захотелось забыть о том, что происходит между ними, и просто лежать, чтобы он продолжил вот так смотреть на нее. Но он уже заметил, что она пришла в себя.

– Тебе лучше? – спросил он.

– Да, – ответила она, садясь и принимая от него стакан с водой.

Клайв протянул к ней руку, и она опять умоляюще посмотрела на него. Он только поправил полотенце у нее на лбу и сказал:

– Не волнуйся, я не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было. Но пойми, я просто не могу оставить тебя в таком состоянии. Я сниму здесь дом, и мы будем в нем жить. По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не прекратятся обмороки.

Девушка отдала ему обратно стакан, откинулась на подушку и некоторое время лежала зажмурившись, обдумывая это предложение. Потом она спросила:

– А как же твоя работа?

Его пальцы коснулись ее подбородка, слова прозвучали как команда:

– Посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза.

– Ты сейчас не можешь быть одна. Если ты не хочешь вернуться со мной в Сан-Франциско, значит, я переезжаю сюда. По-моему, другого выхода нет.

Стефи молчала. Жить в одном доме с Клайвом означало постоянное искушение, с которым она вряд ли сумеет совладать. С другой стороны, его самоотверженность ее удивила.

Он резко встал с кровати.

– Если я так противен тебе, – проговорил он с неожиданной страстью в голосе, – позволь мне быть с тобой хотя бы до тех пор, пока ты не сможешь твердо держаться на ногах.

Девушка снова вздохнула.

– Хорошо, Клайв. Я вернусь с тобой в Штаты. Я не вижу смысла переворачивать всю твою жизнь из-за своих прихотей. Но как только смогу работать, я перееду. Я не хочу быть игрушкой.