Текст книги "Сад каменных цветов"
Автор книги: Дебора Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Благодарю вас, Глория. Мне просто было любопытно.
Экономка поджала губы и явно не собиралась уходить. Но с меня было достаточно. Я бросила на нее красноречивый взгляд. Глория вздрогнула и тут же вышла из комнаты. Очевидно, она увидела во мне бабушку, холодную и опасную.
Я быстро просмотрела оставшиеся бумаги. То, что я прочла, несказанно удивило меня. Сван собиралась отдать полмиллиона из собственных средств на приобретение участка земли и строительство зданий для некоего учреждения под названием Стенд-Толл. Предполагалось, что это будет центр для реабилитации трудных подростков со всего штата. Полмиллиона – огромная сумма даже для Сван.
Я отложила документы и долго сидела, уставившись в пустоту. Либо таким образом она пыталась заманить меня обратно в Бернт-Стенд, либо хотела благими деяниями обеспечить себе место в раю.
Ничего у вас не выйдет, бабушка. Мы обе отправимся прямиком в ад.
Сван и Матильда занимали вдвоем просторную светлую палату, но из-за огромного количества цветов она казалась тесной и напоминала оранжерею. Среди приславших цветы был сам губернатор штата, несколько высокопоставленных политических деятелей и владельцы мраморных разработок со всего Юга. Я поставила собранную Глорией корзинку на столик между двумя одинаковыми кроватями. Бабушка выглядела усталой, но все равно казалась царственной, хотя все еще была подключена к баллону с кислородом и капельнице.
– Я выбралась из реанимации в рекордный срок, – объявила она. – Ты напугана моими сверхчеловеческими способностями?
Я пожала плечами:
– Это не считается, если человек является членом попечительского совета больницы и грозит кардиологу тем, что лишит его лицензии.
– Ты преувеличиваешь. Если бы я обладала такой властью, я бы использовала ее, чтобы заставить тебя делать то, что я хочу.
– Не сомневаюсь. Расскажите мне о Стенд-Толле.
– Это дом для детей, которые были лишены родительской заботы и поддержки. Им будет управлять фонд Хардигри, который я создала совсем недавно именно для этого. Мой юрист принесет тебе все документы. Я уверена, что ты не откажешься принять участие в подобном проекте. Этим наследством ты можешь гордиться. – Она помолчала, в ее глазах светилась холодная насмешка. – От него ты не сможешь убежать, если я все расчитала верно.
– Прошу вас, не начинайте снова! – с отчаянием в голосе взмолилась Матильда.
Она лежала на боку, ее тело казалось еще более хрупким в голубой рубашке и бледно-голубом шелковом халате. Ноги были прикрыты шерстяным пледом. Сван, как всегда, была во всем белом. Они по-прежнему составляли величественный дуэт – две сестры с разным цветом кожи. У меня заныло сердце.
– Я прощу прощения, Матильда.
– Ты говорила с Карен?
– Пока нет. Она, вероятно, куда-то уехала. Я оставила для нее сообщения и еще раз попытаюсь дозвониться днем.
Матильда вздохнула, а Сван указала кивком головы на телефон, стоявший на тумбочке между ними:
– Ты сама можешь оставить сообщение своей внучке. Пусть она услышит твой голос.
Матильда покачала головой:
– Я не хочу просить.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Леон. Он казался почти щеголем в твидовой спортивной куртке и коричневых брюках. Но, как и раньше, мраморная пыль покрывала его ботинки.
– Доброе утро, – поздоровался он. – Я заглянул проверить, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь, леди. – Он неловко переминался с ноги на ногу.
– Неплохо было бы помолодеть, – ответила ему Сван.
– Ну…
– Ты принес мне открытку? – спросила Матильда. Она смотрела на сложенный листок бумаги, который Леон держал в руке.
– Да, мэм. Карла Энн нарисовала ее для вас.
Он передал Матильде рисунок и теплые слова, написанные шестилетней Карлой Энн, его дочкой. Я знала, что у него есть еще сын, Реджи, которому исполнилось только три года. Со своей женой Леон познакомился в Университете Северной Каролины. Она умерла от рака. Матильда души не чаяла в детях Леона и теперь прижимала самодельную открытку к груди. Леон повернулся ко мне:
– Мы вчера вечером неплохо пообщались с вашим другом здесь, в вестибюле больницы. Мне показалось, что он отличный парень.
Я осторожно покосилась на него. Что-то мне никогда раньше не приходилось видеть, чтобы Леон вдруг проникся такой симпатией к совершенно незнакомому человеку.
– Спасибо. Я передам ему ваши слова.
С видом человека, защищающего мою репутацию перед моей бабушкой, Леон добавил:
– Значит, вы отвезли его в гостиницу «Подворье Ракелоу»? – Я посмотрела на него в полном изумлении. Форрест неловко кашлянул. – Гм… Я видел джип компании, он припаркован именно там.
– А… нуда.
Я спасла Леона, но в голове у меня все смешалось. Зачем Соло отправился в «Подворье Ракелоу»? Неужели он решил снять там комнату? Но почему? Я медленно переваривала полученную информацию, пока Леон беседовал со Сван и Матильдой. Бабушка буквально сверлила меня взглядом. Как только Форрест попрощался и вышел из палаты, она тут же села в постели.
– Расскажи-ка мне об этом друге!
Я объяснила ей, кто такой Соло, стараясь четко придерживаться фактов.
– И это все, что ты о нем знаешь?
– Я познакомилась с ним несколько дней назад.
– Понимаю…
– Нет, вы не понимаете! Он замечательный человек, и сюда он приехал только потому, что я его об этом попросила. На него я могу положиться.
– Тебе следовало сказать мне об этом раньше, – коротко сказала Сван.
– Вчера вечером я не могла этого сделать. Бабушка строго взглянула на меня и приказала:
– Закрой дверь. Нам необходимо поговорить.
Я прикрыла поплотнее тяжелую дверь в палату и неловко остановилась в ногах ее постели. Сван откинулась на подушки с каким-то летаргическим спокойствием – результат лекарств и сильной воли. Но когда ее глаза остановились на мне, я прочла в них тревогу, и у меня засосало под ложечкой.
– Если помнишь, я еще вчера сказала тебе, что нам надо поговорить.
– Да, но я не представляю, какое это может иметь отношение к моему другу.
– Возможно, никакого. Но ты могла стать жертвой обмана.
– Бабушка, на что вы намекаете?
Сван расправила одеяло, и этот неосознанный жест встревожил меня еще больше. Не в ее привычках было оттягивать неприятный разговор. Но Сван быстро взяла себя в руки и приготовилась к схватке:
– Я продала две сотни акров земли за Марбл-холлом.
Я уставилась на нее. Больше шестидесяти лет эта земля принадлежала Хардигри, Эста сама покупала поместье. На проданной земле стоял Каменный коттедж, там раскинулся Сад каменных цветов. И там лежала в своей тайной могиле Клара. Я вцепилась в металлическую спинку кровати и глухо спросила:
– Вы шутите?
– Вовсе нет. Я продала участок покупателю из Мемфиса. Это был юрист, который объяснил, что вкладывает деньги своих клиентов. – Она помолчала. – Договор включает в себя несколько условий. Во-первых, покупатель должен сохранить Сад каменных цветов.
– Как вы могли так рисковать?! Люди постоянно нарушают договоры!
Я посмотрела на Матильду. Она хрипло дышала.
– Вы знали об этом? Она кивнула.
– И вы согласились?! Она снова кивнула.
– Мы сделали это ради тебя, – продолжала Сван. – Мы хотели показать, что это место не имеет власти над нами и не должно иметь власти над тобой.
– Я не могу в это поверить! Не могу представить, что вы отдали Сад посторонним…
– Да, мы рисковали. Но деньги от продажи пошли на создание центра для подростков.
Так вот откуда взялись эти полмиллиона долларов! Пот выступил у меня на лбу.
– Что вы на самом деле пытаетесь доказать? Что мы непобедимы? Что убийство по-прежнему может сойти нам с рук?
– Прекрати! – воскликнула Матильда. Она тоже села на постели, дрожа всем телом. – Мы рискнули, чтобы сделать хоть что-то хорошее для нашей семьи. Мы хотели создать то, что вернет домой тебя и Карен. Это было бы наследство, которым вы обе могли бы гордиться. И тогда ужасная ошибка стала бы благом.
Сван ткнула в меня пальцем:
– Я знаю, ты считаешь меня выскомерной и безжалостной. – Ее губы дрогнули в горькой усмешке. – Возможно, ты права. Но оказалось, что я еще и глупа. Этот адвокат был просто посредником, я знала об этом. Но я не сумела выяснить, что он представлял одного-единственного клиента и что у этого клиента оказались свои виды на этот участок.
Я выпрямилась. Неужели ситуация может стать еще хуже?
– Говорите. Сван помедлила.
– Женщиной, приходившей ко мне два дня назад, была Белл Уэйд. Это она купила землю.
Часы на стене отсчитывали секунды. Матильда медленно закрыла лицо руками. Я изо всех сил пыталась справиться с шоком, а Сван продолжала говорить:
– Они с братом намереваются найти в этой земле доказательство того, что их отец не убивал Клару.
Эли…
– Теперь тебе лучше пойти и поговорить с твоим «другом», – сказала Сван. – Ради твоего же блага я надеюсь, что он не окажется Эли Уэйдом.
* * *
После разговора с матерью и сестрой Эли решил разыскать Дарл. Он спустился по широкой лестнице и вышел в просторный холл. Двойные двери на улицу оставались открытыми, и прохладный воздух шел с мраморной веранды. Он видел аккуратно подстриженный газон у входа в гостиницу, узенькая мраморная дорожка вела от тротуара к входу.
И по этой дорожке медленно шла Дарл.
Эли замер. Она все узнала. Ему хватило одного взгляда на ее размеренную походку, холодное выражение лица, прямую спину, чтобы понять это. Дарл все узнала. Он вышел на веранду как раз в тот момент, когда она ступила на нижнюю ступеньку лестницы. Дарл остановилась и подняла на него глаза. Ее лицо оставалось непроницаемым, только в глазах застыла боль.
– Эли? – произнесла она еле слышно.
Он кивнул.
Дарл покачнулась, как от удара, молча развернулась и пошла прочь. Эли сбежал по ступенькам, поравнялся с ней и коснулся ее руки.
– Не смей! – приказала она, и по ее лицу Эли понял, что делает только хуже. Тогда он решительно шагнул вперед и загородил ей дорогу.
– Я не лгал тебе. Я назвал другое имя, это правда, но оно тоже принадлежит мне. Я понимаю, что должен многое объяснить, и я сделаю это. Но сейчас ты должна понять, что я лгал не для того, чтобы причинить тебе боль или использовать тебя.
Дарл молчала. Ему хотелось, чтобы она наорала на него, обругала, но она не произнесла ни слова. Эли казалось, что от напряжения воздух между ними наэлектризовался. Он видел, как дрожит Дарл, да и у него самого тряслись руки. Ему никак не удавалось справиться с собой.
– Прошу тебя, идем со мной, Дарл! – Эли обнял ее за плечи. – Давай поедем в какое-нибудь тихое место и все обсудим. Я расскажу тебе обо всем, о чем ты захочешь услышать. Мне нечего скрывать, и я хочу, чтобы между мной и тобой не осталось никаких тайн и секретов. Я понимаю, как это звучит сейчас, но это правда.
Дарл едва заметно качнула головой:
– Ты лгал, чтобы получить землю. Отпусти меня.
– Прошу тебя, выслушай! – хрипло взмолился Эли, сжимая ее плечи. – Всего за несколько дней мы с тобой сблизились, как мало кому удается. Два чужих друг другу человека стали близкими, разве это не большая ценность. Давай не будем разрушать все это из-за моей единственной ошибки! Не надо делать поспешных выводов…
– Наши отношения были разрушены с самого начала. Это произошло двадцать пять лет назад. Пропусти меня.
Эли пришлось усилием воли разжать пальцы. Ему отчаянно не хотелось отпускать Дарл, все внутри его кричало: «Обними ее крепче, не отпускай, заставь выслушать!» Но он знал, что не имеет на это права.
– Ладно, я все понимаю. Когда я был Соло, я был для тебя особенным. А теперь я тот, кого тебе хотелось забыть.
Эли опустил руки. Дарл внимательно посмотрела на него.
– Я хочу, что ты забыл меня, – поправила она.
Эли не понял, что она имеет в виду, и хотел сказать ей о б этом, нотут раздался голос Белл:
– Дарл!
Дарл подняла голову, посмотрела на веранду, и выражение ее лица смягчилось. Там стояли Ма и Белл, которая держала на руках спящую дочку.
– Пожалуйста, прости Эли, – сказала Ма. – Он только хотел помочь тебе. Мой сын считал, что ты не захочешь иметь с ним ничего общего, если узнаешь, кто он такой на самом деле. Разумеется, он не должен был обманывать тебя, и Белл не должна была тайком покупать землю у мисс Сван. Но у них были добрые побуждения. Никто из нас не хотел причинять вам лишней боли. Мы хотим покоя. А еще… – Ее голос на мгновение прервался. – …мы хотим хоть капельку справедливости для моего Джаспера. И для нас тоже.
Глаза Дарл оставались суровыми, но в них сверкали слезы. Она молча кивнула и повернулась к Эли. Когда она посмотрела на него, ему показалось, что его сердце сейчас разорвется от досады. Господи, о чем она думает? Почему отталкивает его и отрекается от самой себя?
– Делай то, что считаешь нужным, – произнесла Дарл. – Но я не могу помочь тебе.
Она повернулась и пошла прочь, и Эли не стал ее удерживать.
Глава 16
Лос-Анджелес казался горячим, дымным сновидением за стенами темной студии, где Карен извивалась на капоте сверкающего черного «Ягуара». Камера фиксировала каждое ее движение. Вокруг нее десяток полуголых танцовщиц двигали бедрами под звуки рэпа.
– Снято! – рявкнул режиссер. – Вот дерьмо, – пробормотал он себе под нос.
Хореограф, мускулистая нигерийка с цветастым тюрбаном на голове, принялась отчитывать девушек за ошибки в движениях.
– Все, делаем перерыв, – разрешил режиссер. Карен сползла с низкого спортивного автомобиля, предоставленного компанией в целях рекламы, и медленно прошла через группу девушек. Она была вся в поту, к горлу подступала тошнота. Ей казалось, что ее грудь, вываливающаяся из кожаного мини-платьица в обтяжку, накачали воздухом и она вот-вот лопнет. Подол кончался так высоко, что Карен чувствовала, как ветер от вентиляторов на сцене гуляет по ее ягодицам.
– Мисс Мыльная опера у нас чистюля, каково ей такое выслушивать! – прошипела одна из девиц достаточно громко, так что Карен не могла ее не услышать.
Прижимая руки к животу, она прошла мимо, отчетливо сознавая, что все танцовщицы – негритянки, латиноамериканки и белые – смотрят на нее, как ястребы на добычу. «Ты, желтая сука, Крутой Ти бросил тебя, и мы об этом знаем!» Они этого не говорили, но определенно так думали.
Все они смеялись над ней – им казалось, что она отчаянно пытается снова привлечь к себе внимание Крутого Ти. Мисс Мыльная опера решила сняться в видеоклипе! А на самом деле это Карен бросила его несколько недель назад – сразу после того, как он ударил ее в первый и в последний раз. К сожалению, на пике их короткого романа она пообещала повилять задом в его клипе, и он заставил ее подписать контракт. Слава богу, этот тип не явился на съемки и не стал свидетелем ее унижения. Пусть себе тешит свою гордость короля подворотен! Карен хотелось только одного: поскорее закончить с этим и обрести хоть немного покоя.
Она пустилась бежать по темному коридору, влетела в крошечную гримерную, где переодевались участники съемок, и ее буквально вывернуло наизнанку. К счастью, в гримерной оказалась раковина. Карен прополоскала рот и посмотрела на себя в крохотное зеркало. А ведь ее агент предупреждал, что не стоит связываться с Крутым Ти! Мало того, что за ним числился длинный список правонарушений, а его клипы были просто непристойными, по-настоящему грязными. Продюсеры «Соблазнов» пригрозили выгнать ее из сериала, если она появится хотя бы в одном из них.
– Зачем я это сделала? – спросила Карен свое отражение.
«Затем, что тебе хочется вырваться и ты ненавидишь свою жизнь».
Она вышла из гримерной и остановилась в коридоре, прижавшись спиной к стене. Голова у нее кружилась, на лбу выступил холодный пот. Внезапно рядом раздался мелодичный мужской голос:
– Мисс Ноланд? Простите, что беспокою вас…
Карен буквально подпрыгнула на месте и обернулась. Перед ней стоял приятный темнокожий мужчина со сложением атлета. «Он явно не из Лос-Анджелеса, – решила Карен. – И определенно не из шоу-бизнеса. Он выглядит как нормальный человек». Она настороженно посмотрела на него.
– Что вам угодно?
– Простите, что я так неудачно выбрал время. Вы больны? Могу ли я вам помочь?
Его мягкий акцент убаюкивал Карен, но она сразу же заметила, что к его карману не пришпилен пропуск в студию.
– Кто вы такой и как попали сюда без разрешения?
– Меня зовут Уильям Лейланд. Я консультант по вопросам безопасности, и у меня большие связи в охранных фирмах. Я очень спешил и поэтому не смог соблюсти все формальности. – Он помолчал. – К тому же моя жена владеет большим рекламным агентством в Вашингтоне. Она ваша большая поклонница. Она позвонила в компанию звукозаписи, и это открыло многие двери. Простите, что я вот так свалился вам на голову.
У Карен побежали мурашки по коже. Сумасшедшие фанаты всегда сочиняют совершенно невероятные истории. Она начала потихоньку отступать по направлению к павильону, где был свет, где работали люди.
– Я понимаю. Мы поговорим по дороге.
– Прошу вас, мисс Ноланд, выслушайте меня. Я здесь по поручению Дарл Юнион.
Карен резко остановилась:
– Дарл? С ней все в порядке?
– Да, не волнуйтесь. Ей очень не хотелось тревожить вас, но обе ваши бабушки в Бернт-Стенде попали в больницу.
Карен окаменела, борясь со своими чувствами. Годы отчуждения не смогли остановить затопившую ее волну любви и тревоги. «Ведь они, в конце концов, были ее единственными родственницами».
– Что с бабушкой? Как… как она?
Уильям Лейланд обрисовал ей ситуацию. Карен привалилась к стене, пытаясь сдержать подступившие слезы. Она совсем недавно говорила с бабушкой по телефону, и та ничего не сказала ей. Бабушка всегда была чертовски гордой. «И я такая же», – в отчаянии подумала Карен.
– Вы сможете выехать немедленно? – спросил странный посланник Дарл. – Я взял вам билет на рейс из Лос-Анджелеса. Вылет через час. И меня ждет лимузин.
– Эй, вы там! – окликнул густой бас из темноты. Бесцеремонный менеджер с заплетенными в косички волосами помахал Карен с другого конца коридора. – Тебя ждут на площадке!
Карен мрачно взглянула на него. «Я воспитывалась на Юге, и там люди привыкли к хорошим манерам. Моя бабушка – леди, и я тоже!» – хотелось ей крикнуть. Ее снова затошнило. Грубый тяжелый макияж щипал кожу, грудь болела, спина отваливалась. Она вдруг почувствовала, что лучшему или к худшему, но это поворотный момент в ее жизни. Дарл послала за ней, она нужна своей бабушке. У нее есть семья.
– Мистер Лейланд, – сказала она, – мы едем домой.
Какой же я была слепой! Теперь все встало на свои места. А ведь Эли много раз пытался рассказать мне о себе – надо отдать ему должное.
* * *
Я пребывала в странном, заторможенном состоянии. Это было последствие шока, изумления, прозрения. Удивительная пустота – и тысячи вопросов, готовых разорвать меня на части: гнев, досада, недоумение. Я готова была сдаться, отступить, зарыдать от отчаяния. Ведь Эли не имел даже малейшего понятия о том, что я скрывала от него! Эти мысли терзали меня, но, что самое невероятное, где-то в самой глубине моего существа жила чистая, ничем не омраченная радость встречи с ним.
– Значит, твой Соло – это Эли Уэйд, – спокойно констатировала Сван.
Я кивнула. Я сидела в низком кресле у ее постели, ссутулившись, опустив голову. Мы были с ней одни – Матильду увезли делать кардиограмму.
Бабушка ядовито улыбнулась:
– Экстрасенс сказал его сестре, что в этой земле они найдут доказательства.
Я угрюмо хмыкнула:
– Духи решили вывести нас на чистую воду.
Сван внезапно протянула худую, почти прозрачную руку, и ее пальцы впились мне в плечо. Тонкая трубочка, подсоединенная к капельнице, закачалась от резкого движения. Я подняла голову и наткнулась на ее суровый взгляд.
– Что ты об этом думаешь? – Сван не спрашивала, она требовала ответа.
– Я думаю, что должна сказать ему правду. Если он такой, каким я его считаю, он не причинит вреда ни вам, ни Матильде.
Сван еще сильнее сжала мое плечо.
– Что ж, давай поговорим о человеке, которого, как тебе кажется, ты знаешь. Он лгал тебе, не называя своего настоящего имени. Он пытался завоевать твое доверие, хотя уже тогда знал, что приедет в Бернт-Стенд и начнет ворошить прошлое. За эти годы он не один раз мог встретиться с тобой, но не сделал этого. Этот человек уехал из страны и стал преступником. Ты даже не знаешь, каким образом ему удалось вернуться.
Я слушала ее аргументы и вдруг поняла, что все они не могут устоять против одного-единственного, совершенно иррационального довода: я с ним спала. Это должно было что-то значить. Самое жалкое оправдание, которое могла привести только женщина.
– Что бы он ни сделал, что бы ни намеревался сделать, – сказала я, – он заслуживает того, чтобы знать правду.
– Неужели? Неужели он заслужил право разрушить твою жизнь? Дорогая моя внучка, я знаю, какое зло я тебе причинила. Я знаю, что ты имеешь право ненавидеть меня. Но я понимаю и то, что воспитала сильную, гордую женщину, которая сражается за благородное дело и приносит добро в этот мир. Ты не убивала Клару. Ты не убивала Джаспера Уэйда. Если бы я только могла уберечь тебя от всего этого, сделать так, чтобы ты этого не видела и ничего об этом не знала, я бы умерла счастливой в ту же минуту. Но, как бы то ни было, тот факт, что ты знаешь все подробности, не делает тебя виновной. Если же ты расскажешь правду Эли Уэйду, а он не окажется тем исполненным благородства человеком, каким ты его считаешь, он тебя погубит. Он разрушит все. Ты лишишься уважения, как все члены семьи Хардигри, и собственного доброго имени. Больше того, ты лишишься своей карьеры, потому что твои подзащитные, помощники, судьи, пресса – никто больше не будет уважать тебя и доверять тебе. Для тебя все будет кончено.
– Если бы я волновалась только о себе, я давно бы ему все рассказала.
– Ладно, тогда позволь мне побыть немного эгоисткой. Если ты ему все расскажешь, это убьет Матильду. Не имеет значения, как отреагирует Эли, – она умрет только от того, что кто-то еще знает правду. И если ты надеешься, что Карен вернется сюда, то своим признанием ты оттолкнешь и ее. Если она узнает, что ее бабушка замешана в случае с Кларой, сможет ли она нас понять? Сможет ли жить с этой правдой? Сможет ли Карен испытывать к своей бабушке иные чувства, кроме жалости, смешанной с отвращением?
Разве Карен заслужила, чтобы ее карьера рухнула? И неужели весь наш город заслуживает, чтобы было навсегда уничтожено то очарование и благопристойность, которые всегда отличали жизнь здесь?
Я почувствовала, что меня загнали в угол, взвалили на плечи тяжелую ношу, лишили надежды.
– Эли заслуживает того, чтобы узнать правду, – упрямо повторила я. – И этого факта ничто не может изменить.
– Тогда пусть он сам найдет доказательства. – Я уставилась на бабушку. Она кивнула. – Неужели ты считаешь, что это имеет хоть малейшее значение? Пусть копает. Он найдет могилу Клары, но что это докажет? – Сван наклонилась ко мне. – Тело будет найдено на участке, приобретенном его сестрой в собственность. Именно там жила его семья, когда исчезла Клара. Люди окончательно убедятся, что его отец убил Клару и закопал тело. И Эли тоже придется поверить в это.
Я не сводила с нее глаз.
– Вы хотите, чтобы он нашел тело?
– Теперь, когда дело приняло такой оборот, – да, хочу. Раз и навсегда будет положен конец перешептываниям об исчезновении Клары. Эли и его семья обретут некоторый покой, получив ответ на вопрос, который так долго мучил их. А мы склоним головы в молитве. – Сван откинулась на подушки, не отпуская моего плеча. – И я похороню останки Клары с куда большим почетом, чем она того заслуживает.
– Вы уничтожили бы Эли, если бы смогли. Но я вам не позволю, – произнесла я очень медленно и тихо.
Сван помолчала, прежде чем ответить мне:
– Тебе придется выбирать между ним и твоей семьей. Тебе решать.
Моя бабушка могла бы стать хорошим адвокатом.
Но если бы она была судьей, то выносила бы только смертные приговоры. Я молчала, но она поняла, что добилась своего.
– Я должна подумать, – наконец выговорила я. Голос Сван прозвучал еле слышно:
– В твоих глазах невиновен весь мир, кроме меня.
– Когда-то вы были моим миром.
Она отпустила мое плечо. На коже наверняка остались пять небольших синяков. Клеймо Сван Хардигри.
* * *
Томми Ракелоу когда-то был одним из самых противных мальчишек в школе. Он всегда оказывался среди тех, кто подогревал страсти, подзуживал соперников к драке, отпускал мерзкие шуточки. Эли никогда не бил его только потому, что Томми был маленького роста. Теперь ему было под сорок, как и самому Эли, но ростом он не вышел и в придачу обзавелся лысиной и пивным брюшком. Он остановил Эли на веранде, когда тот возвращался в гостиницу после разговора с Дарл.
– Боюсь, вашим дамам придется поискать себе другое пристанище, – сообщил Томми.
– А в чем проблема?
– Моя жена ошиблась, когда проверяла календарь. Мы забронировали их номер для других клиентов на остаток недели. Они будут здесь уже сегодня.
– Мои мать и сестра могут переехать в другой.
– У нас заняты все номера.
Эли увидел, как бегают хитрые глазки Томми, и сразу все понял. Дрожь пробежала у него по спине.
– Ты знаешь, кто я, – констатировал Эли. Томми отступил на шаг назад:
– Послушай, Уэйд, я не хочу неприятностей.
– Это Сван Сэмпле приказала тебе вышвырнуть мою семью на улицу?
– Повторяю: мне не нужны неприятности. Давай говорить откровенно. У тебя и твоей семьи вряд ли хватит денег, чтобы заплатить за проживание здесь.
Чертова Сван! Неприятности уже начались.
– Если ты скажешь хоть слово моей матери или сестре, я сделаю то, что мне следовало сделать, когда мы еще были детьми. Я надеру тебе задницу и набью морду.
Томми побелел, а Эли развернулся и, не добавив ни слова, вышел на улицу. Нужно было придумать что-то и постараться переиграть противника.
«Агентство недвижимости Бернт-Стенда». Эли скользнул взглядом по табличке и вошел в мраморный вестибюль, не потрудившись закрыть за собой тяжелую деревянную дверь. Она хлопнула без его помощи. Аккуратно одетый молодой человек глазел на него, разинув рот, из-за конторки.
– Вы секретарь? – поинтересовался Эли. Мужчина растерянно заморгал:
– Нет, сэр, я агент.
Эли внимательно посмотрел на него:
– Вы выросли в этом городе?
– Нет, я вырос в Эшвилле. Мы с женой переехали сюда только в прошлом году. Но, уверяю вас, я отлично знаю все дома, которые сдаются в наем, исторические места…
– Отлично. – Эли рывком подвинул кресло к столу агента и уселся. – Выставлены ли на продажу какие-нибудь из «домов Эсты»?
– О, как я вижу, вы знакомы с нашими прекрасными традициями и лучшими домами в городе. Да, некоторые из них продаются. Все в отличном состоянии, два из них частично обставлены. Антикварные вещи, великолепные ковры…
Агент замолчал, рассматривая линялые джинсы потенциального клиента, повязку на руке, запекшуюся кровь на подбородке: Эли порезался, когда брился. Наконец взгляд его упал на широкие мозолистые ладони.
– Но вы, разумеется, понимаете, что это очень дорогие дома. У меня есть список недорогих очаровательных домиков в пригороде…
– Я покупаю «дома Эсты». Агент снова заморгал:
– Простите, сэр?
– Все «дома Эсты», выставленные на продажу. С мебелью и без нее. И как только моя мать выберет один из них, вы пришлете мне декоратора, который завершит оформление дома. Я хочу, чтобы все было готово к завтрашнему дню. Сегодняшнюю ночь моя семья проведет в мотеле, но завтра после обеда они должны сидеть у камина в том «доме Эсты», который им придется по душе. А затем вы подберете мне жильцов для остальных. Я хочу, чтобы в этих домах поселились резчики по камню, рабочие и так далее, у которых не слишком много средств к существованию. Я не буду взимать с них квартирную плату. Как по-вашему, разве это не мило? Дать простым людям возможность вырастить детей в «домах Эсты»! Я думаю, мне понравится быть домовладельцем в этом городе. – Он уставился на агента. – Сможете вы это устроить?
Агент смотрел на него с открытым ртом.
– Мы говорим с вами о домах стоимостью около двух миллионов долларов! На это потребуется время, это уйма бумажной работы…
– Нет, приятель, для этого нужен всего один телефонный звонок в мой банк. Я плачу наличными. – Эли достал сотовый телефон из кармана рубашки.
* * *
Я плавала в бассейне Марбл-холла туда и обратно, пока у меня не заныла грудь и не заболели руки, но никак не могла принять решение. Неожиданно возле бассейна появилась Глория – она привела Леона Фор-реста. При виде моих брюк и мокасин, валявшихся у бортика, Глория фыркнула. Я легко прочитала ее мысли: «Вы не леди, вам далеко до вашей бабушки!» Я плавала в нижнем белье и блузке; Леон заметил это и неловко замер на полдороге, явно не понимая моего поведения. Я еле дыша вцепилась в мраморный бортик и покачала головой. «И не старайся меня понять», – мысленно сказала я ему. Глория удалилась, и Леон подошел ближе.
– Я пришел сказать, что в войне против Эли Уэйда я не участвую.
Леон произнес это совершенно спокойно – он всего лишь констатировал факт. Я кивнула, пытаясь отдышаться.
– Я вас об этом и не прошу.
– Ваша бабушка иного мнения. Когда я сказал ей об этом, она меня уволила.
В мои легкие наконец вошла нормальная порция воздуха.
– Я сама этим займусь. Вы не уволены. Продолжайте работать, как работали.
– Вы должны кое-что понять. Я знаю, что Сван принимает решения, исходя из того, что будет лучше всего для ее компании и для ее репутации. Я не дурак и понимаю, что она никогда бы не поставила чернокожего во главе «Мраморной компании Хардигри», если бы считала, что это повредит ее бизнесу. Некоторые люди говорили мне, что я не должен на нее работать, что я могу уехать из города и открыть свое дело в любом другом месте.
– И почему же вы остались?
– Это и мой город тоже. Здесь мои родные, мои корни. – Леон широким жестом обвел горы. – Здесь я многому научился, и, между прочим, Эли сыграл в этом не последнюю роль. Я с детства привык уважать его. Он наш человек. Резчик по камню. Белый, как лилия, но все-таки свой.
– Я не сомневаюсь: он бы гордился, если бы услышал ваши слова.
– Значит, вы понимаете. Я лучше брошу работу, но Эли не предам. Если он считает, что может доказать невиновность своего отца, перерыв всю землю за вашим поместьем, я буду ему помогать. Всегда говорили, что Джаспер Уэйд пострадал зря. Люди считали, что ваша бабушка искала кого-то, чтобы свалить на него вину, а он просто подвернулся под руку. Не скажу, что я в это верю, но так люди говорят. У Эли есть друзья, о которых он даже и не знает. Старики, которые были тогда резчиками по камню, каменотесами, которые уважали его отца.
– Я хочу, чтобы вы во всем помогали Эли. – Леон Форрест с удивлением посмотрел на меня, и я кивнула в подтверждение своих слов. – И скажите об этом всем. Пригласите его на каменоломню, пусть все видят Эли рядом с вами. Я хочу, чтобы люди помогали ему. – Я помолчала. – Потому что сама я не могу ему помочь.
