Текст книги "Последний де Бург"
Автор книги: Дебора Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 14
Эмери снова облачилась в мужское платье и послала за Гаем и Джеффри, прося прийти в ее покои. Она не хотела разговаривать у постели Николаса. Мужчины, к чести своей, явились, не задавая лишних вопросов, хотя ее наряд им определенно не понравился. Но прежде, чем они успели высказаться на сей счет, Эмери протянула карту.
Гай ахнул и отшатнулся. Джеффри осторожно взял пергамент и осмотрел его со всех сторон:
– Похожа на предыдущие?
– Да, – мрачно кивнула Эмери.
– «Если хотите его вылечить, верните то, чем завладели», – прочел вслух Джеффри. Гай снова ахнул. – Вы этому верите?
Она кивнула.
Джеффри вздохнул и потер глаза ладонями. «Сколько же времени он не спал?» подумала Эмери.
– Откуда этот человек, которого вы называете сарацином, мог узнать о болезни моего брата? – спросил тот.
– Лорд де Бург терял сознание за день до того, как мы к вам отправились. И пока мы сюда ехали, тоже было видно, что он нездоров. – Эмери посмотрела на Гая. – В какой-то момент нам даже пришлось положить его поперек седла, и мы… довольно громко обсуждали ситуацию. Возможно, он был где-то неподалеку и все слышал.
– Это только доказывает, что он знает о болезни милорда. Но не то, что может ему помочь, – запротестовал Гай. – Он скорее свернет шею милорду, чем вылечит!
Джеффри нахмурился:
– Да, возможно, он играет на наших страхах, но нельзя отрицать, что людям с Востока доступны древние книги и целебные средства, которых мы не знаем.
Гай фыркнул:
– Это просто уловка, чтобы украсть статуэтку!
– Которая, возможно, ему и принадлежит, – тихо заметила Эмери.
Гай не обратил внимания на ее слова.
– Ему нельзя доверять, – заявил оруженосец. – Он убийца и ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое.
Мнение Гая не оставляло сомнений. Эмери посмотрела в глаза Джеффри и увидела в них понимание. Нельзя упускать даже малейший шанс спасти Николаса.
– Тогда мы дадим ему то, что он хочет, – заявила она.
Джеффри медленно кивнул:
– Я сойдусь с ним от имени брата.
Но Эмери отрицательно покачала головой:
– Он оставил послание для меня. Именно я владею булавой и должна ее возвратить.
– Он оставил его для вас, потому что предпочитает иметь дело с кем слабее, – возразил Гай со страхом и гневом.
– Значит, надо проследить, чтобы Эмери была под хорошей защитой, – распорядился Джеффри. – У меня есть здесь несколько рыцарей и пара превосходных стрельцов. Если что-то пойдет не так, они собьют его из своих укрытий.
Эмери покачала головой:
– Он слишком умен, чтобы угодить в ловушку. Он ведь уже побывал в вашем поместье, но никто этого не заметил, и наверняка заметит любую угрозу, даже тщательно скрытую.
Джеффри снова устало вздохнул и потер глаза.
– Тогда я не смогу вас отпустить. Это слишком рискованно.
Гай что-то одобрительно буркнул.
Эмери этого ожидала, но ее невозможно было остановить. Она не стала спорить, повернулась лицом к Джеффри и посмотрела прямо ему в глаза, так похожие на глаза его брата.
– Вы должны понимать: я сделаю что угодно, чтобы помочь ему, – твердо произнесла она.
Джеффри явно разрывался между надеждой на излечение брата и тревогой за девушку.
– Этот человек может забрать у вас статуэтку, но не дать ничего взамен. Или даже убить вас.
Эмери не отвела взгляда:
– Я готова рискнуть.
– Лорд де Бург не захотел бы, чтобы вы так рисковали, – возразил Гай и с надеждой посмотрел на Джеффри. – Милорд, вы ведь послали весть вашему достопочтенному отцу. Он наверняка найдет лекарство и поможет милорду. Давайте подождем от него ответа.
Но Джеффри покачал головой, его лицо опечалилось. Эмери по голосу поняла, о чем он думает.
– Ждать слишком опасно.
Эмери задержалась ровно настолько, чтобы захватить потертый кожаный мешок со статуэткой и надеть свой короткий меч. Это оружие едва ли помогло бы ей устоять против сарацина, который уже убил рыцаря-тамплиера и ее дядю. Но она, по крайней мере, встретит его вооруженной. Особенно если сарацин не знает, что она женщина.
Гай громко рассуждал, где же она будет искать этого человека, но Эмери почти не сомневалась – тот сам найдет ее. Вряд ли он мог появиться в стенах поместья, где его могли захватить в плен или подстрелить, как предлагал Джеффри, потому девушка оседлала коня и отправилась прочь от крепостных стен.
Она не успела особенно испугаться, но, покидая безопасные стены поместья, все равно чувствовала колючий озноб страха. Раньше она была слишком сосредоточена на выбранном пути, но сейчас последствия предстали перед ней в полной ясности. Одно дело противостоять угрозам, если рядом лорд де Бург с Гаем, совсем иное – в одиночку ехать навстречу убийце. Она судорожно вздохнула, пытаясь успокоиться, и тут же застыла, услышав свое имя.
– Эмери!
Она обернулась и, к своему удивлению, увидела, что за ней скачет Гай. Она что-то забыла или Джеффри хочет передать ей неотложное сообщение? Она чуть не вскрикнула от ужасной мысли: вдруг ей сейчас сообщат, что Николасу уже не поможет никакое лечение. Но оруженосец явно не был охвачен горем, только испуган, и Эмери с облегчением выдохнула.
Однако облегчение быстро сменилось опасением, что появление Гая насторожит сарацина и все испортит. Вокруг не было ни души, но Эмери знала – он где-то рядом, наблюдает и выжидает. Она поежилась.
Взмыленный Гай приблизился к ней. Эмери дала ему отдышаться. Ясно, он собирался сообщить ей нечто важное. Однако, когда он заговорил, его слова стали для нее полной неожиданностью.
– Я иду с вами.
Эмери удивленно посмотрела на него, но Гай не дал ей ничего сказать.
– Мы втроем прошли через это испытание, и я не могу отпустить вас одну на встречу с… – Он замолк, не в силах закончить предложение. «С погибелью» или «с верной смертью» подходило одинаково.
Он вскинул руку, на манер лорда де Бурга предупреждая ее протесты:
– Однажды вы спасли мне жизнь, и я сделаю все, что смогу, чтобы спасти вашу.
Эмери покачала головой:
– Ты ничего мне не должен. Вы с лордом де Бургом помогли мне снова стать самой собой. Этого больше чем достаточно. – Глаза обожгли внезапно подступившие слезы, словно это было то самое прощание, которого она так надеялась избежать. Она с трудом сглотнула. – Ты сейчас отпугнешь нашу добычу.
Гай фыркнул:
– Да он постоянно видит нас вместе. И если мы разойдемся, наверняка заподозрит, что я где-то неподалеку в засаде.
Эмери осознала, что он, возможно, прав. Оруженосец, видимо, почувствовал, что она дает слабину, и посмотрел с еще большей решимостью:
– Чтобы нас троих разлучить, нужно нечто большее, чем какой-то там сарацин.
«Если бы он только знал», – подумала Эмери. Она никому не сказала правды, кроме лорда де Бурга. Да и не время сейчас говорить о будущем, надо сосредоточиться на настоящем. Несмотря ни на что, присутствие оруженосца подействовало на нее воодушевляюще.
Эмери понимала, что Гай не рыцарь, да и ее собственные умения ограниченны, но страхи терзать перестали. Теперь ее путь мало отличался от предыдущего путешествия. Недоставало только человека, которому они с Гаем преданы до конца жизни.
Подумав о Николасе, Эмери вспомнила, ради чего за это взялась. Она почти не надеялась получить обещанное и подозревала, что сарацин просто предложил самую вожделенную для нее награду. Даже если люди со Святой земли действительно хорошо понимали в знахарстве, едва ли этот представитель обладал необходимыми познаниями.
Однако вероятность существовала, и Эмери не могла ее упустить. Она продолжала ехать, высматривая признаки чужого присутствия. Дорога стала спускаться под гору, и Эмери снова испытала тревогу. Однако вскоре услышала какой-то звук. Не «говорящий» шелест, который ассоциировался с преследователем, а какой-то странный свист, похожий на чириканье заморской птички. Эмери озадаченно взглянула на Гая. Тот мрачно кивнул в ответ.
Свист шел от развалин старого, заросшего мхом строения. Они свернули с дороги и поскакали в высокой траве. Вдруг перед ними возникла человеческая фигура. Ее явление казалось мистическим, хотя наверняка было лишь хитроумной уловкой. Она словно выросла из-под земли. Ни звука, ни шелеста, просто внезапно появился на высоком сером коне, который казался высеченным из камня, если бы не живые глаза.
Эмери взглянула на сказочного коня, потом на всадника. Ей почему-то казалось, что он будет одет в развевающиеся одежды, как на картинах Святой земли, но поняла, что едва ли он мог бы остаться незамеченным в подобном одеянии.
Он мало отличался от обычного человека, не считая высокого роста и по-рыцарски повелительных манер. Иностранца в нем выдавала только смугловатая кожа, а певучая манера говорить наводила на мысль, что латинский язык ему не родной.
– Она при вас? – спросил он.
– Булава Александра Великого, – кивнув, ответила Эмери. Пройдя столь длинный путь, она внезапно засомневалась, можно ли отдавать такое могущественное оружие предполагаемому врагу. – Что вы собираетесь с ней делать?
– Возвращу ему, – ответил сарацин.
Эмери от изумления распахнула глаза. На мгновение подумала, что они имеют дело с сумасшедшим, но он, видно, догадался о ее мыслях.
– Булаву украли из его могилы.
– Я думала, никто не знает, где похоронен Александр Великий, – отозвалась Эмери.
Сарацин улыбнулся, одновременно выказывая свою просвещенность и пренебрежение к спору. Эмери поняла: продолжать разговор бесполезно. Глубоко вздохнула, подняла кожаный мешок и раскрыла его. Освободила статуэтку от старой тряпицы и, осознавая, что впервые прикасается к золотому идолу, крепче сжала и подняла в воздух. Статуэтка засияла на солнце, озаряя все вокруг теплыми отблесками.
– Отдайте ее мне, – потребовал сарацин.
– Я отдам, – пробормотал Гай.
Но сарацин на него даже не взглянул, он пристально смотрел на Эмери.
Она понимала, что должна сделать это сама.
Так или иначе, но булава будто придала ей сил. Эмери, не колеблясь, приблизилась к незнакомцу и протянула золотую фигурку. Тот, словно пушинку, подхватил тяжелую вещицу и одним движением спрятал. Она просто исчезла у него из рук, словно он факир. Эмери на мгновение показалось, что никакой статуэтки не было вообще.
Затем сарацин поднял голову, и Эмери ощутила на себе его пронзительный взгляд.
– Теперь моя часть сделки.
Эмери приготовилась получить нож в сердце или сокрушительный удар, каким свернули шею ее дяде. Однако сарацин только сунул руку себе за пазуху и вытащил вполне невинный сверток. Эмери взяла его дрожащими пальцами. Он действительно хочет исполнить данное обещание?
– У этого растения много названий, его нашел и описал Александр Траллесский. Первоначально он дал ему название гермодактил, но вы здесь зовете его шафраном. Когда-то его тоже украли с нашей земли, как и булаву, но вы можете им воспользоваться. Соберите, сколько сможете, и насушите, чтобы хватило на весь год. Больному нужно принимать его каждый день.
– И как долго? – спросила Эмери.
– Всю жизнь.
Его прямой ответ вернул Гаю дар речи.
– Откуда вы знаете, что это поможет, если даже не видели милорда?
– Я видел его с некоторого расстояния, и, кроме того – что значительно важнее – вы сами рассказали мне о его болезни.
Гай ничего не ответил. Эмери кивнула, поняв о чем идет речь. На этой самой дороге Гай описывал ей болезнь Николаса. Говорил довольно громко, любой мог бы услышать.
– У меня есть для вас еще кое-что, – произнес сарацин.
Неужели лечебная трава способна лишь успокоить их бдительность?
Вот и все. Это конец, подумала Эмери. Она услышала, как рванулся к ней Гай, но сама не потянулась за мечом. Ее оружие бессильно против меча с восточной карты. Сарацин опустил руку, и она приготовилась увидеть блестящий кривой клинок. Однако вместо оружия в руках сарацина оказалась веревка.
– Можете тоже забрать с собой, – сказал он, бросая конец Эмери.
Она растерялась. Куда ведет эта веревка? К еще одному коню? Эмери потянула за нее, но ничего не произошло. Она подняла глаза, чтобы спросить у сарацина, что это значит, но тот словно растворился в воздухе. Эмери тупо уставилась перед собой. Неужели он действительно обладает какой-то магией? Как он мог так быстро исчезнуть?
– Что это? – спросил Гай, кивая на завязанный узлом конец веревки.
Эмери озадаченно покачала головой и пришпорила лошадь, направляясь туда, откуда шла бечева.
– Стойте! Не ходите туда! – запротестовал Гай. – Она может завести к трясине или какой-нибудь скрытой ловушке, и никто тогда не узнает о нашей встрече с этим поганым убийцей.
Эмери нахмурилась. Сарацин не показался ей таким уж злодеем. Возможно, Гвейн и Гарольд чем-то его спровоцировали, хотя она и не видела следов борьбы. Эмери рассеянно потянула за веревку и вздрогнула, когда бечева дернулась обратно.
Эмери ахнула и последовала по ней, не обращая внимания на предупреждения оруженосца. Веревка привела к развалинам заросшей сорняками хижины. Она подошла вплотную к упавшим бревнам.
Не трясина и не ловушка, только связанный оруженосец небезызвестного тамплиера. Едва дышащий и весь избитый, он представлял собой прекрасное напоминание, что сарацин значительно опаснее, чем казался. Им очень повезло уйти от него живыми.
Гай был уверен, что под видом лекарства Эмери вручили яд. Она, правда, так не считала, хотя вид оруженосца Гвейна заставил ее поколебаться. В конце концов Джеффри принял решение попробовать и взял шафран из домашних запасов. Оставалось только ждать и надеяться.
Эмери с радостью ухватилась за предложение Джеффри навестить их нежданного гостя. Они втроем спустились в подвал со стрельчатым потолком, где в небольшой комнатке держали оруженосца Гвейна, ее постоянно охранял кто-то из рыцарей, что ночевали по соседству на открытом воздухе.
Эмери не могла не порадоваться этой предосторожности, оруженосцу она не доверяла, несмотря на его потрепанное состояние. К тому же, вымытый и перевязанный, он выглядел намного лучше. У него не было серьезных ран, только следы пребывания в плену.
– Должно быть, он бросил своего хозяина, как только увидел приближение сарацина, – пробормотал Гай.
Эмери была склонна с ним согласиться, но промолчала, ибо решать судьбу оруженосца должен хозяин дома.
Они вошли в подвальную комнату вслед за Джеффри.
Оказавшись во власти тех, с кем когда-то сражался, оруженосец тем не менее с готовностью ответил, что его зовут Мейджор. Он уходил за водой, а вернувшись, обнаружил хозяина мертвым. Там его и застиг сарацин.
Никто не стал ему возражать. Более того, Джеффри благосклонно кивнул, предлагая продолжить. Эмери на мгновение испугалась, что брат Николаса может оказаться слишком добрым и доверчивым, но потом осознала, что за его доброжелательностью таится острый ум и цепкий взгляд. От него не ускользало ни малейшей детали.
Однако Мейджору не хватало ума это заметить. Эль развязал ему язык, и скоро он уже изложил все, что знал. Во всяком случае, в своей версии. Не слишком напоминая жертву, он тем не менее описал себя ни в чем не повинным молодым человеком, который помогал сражаться с язычниками своему хозяину – рыцарю-тамплиеру по имени Гвейн. Позже выяснил, что тот имел и еще одно поручение: вернуть какой-то ценный предмет на Святую землю. Эмери ничего не сказала, но она полагала, что было несколько иначе.
Оруженосец сообщил, что Роберт Бланшфор и еще один тамплиер бродили по заморским землям и случайно наткнулись на могилу. Эмери решила, что они, должно быть, дезертировали и просто разграбляли могилы. Впрочем, что бы там ни было, но они нашли сокровища, включая церемониальную булаву. Кончилось тем, что из-за угрызений ли совести или из страха перед сарацином Бланшфор привез ее с собой в Темпл-Руд. Там она хранилась как ценная реликвия, по мнению Эмери, «как трофей». Однако после стольких лет поражений и недавнего падения крепости Маркаб святые братья решили, что их находка может послужить делу мира, возможно, даже на поле битвы. И Гвейн получил задание доставить ее на Святую землю.
Заполучив булаву, тамплиер не захотел ее отдавать. Хотя Мейджор и утверждал, будто потрясен и встревожен таким поворотом, он не воспрепятствовал попыткам хозяина продать бесценную реликвию. Однако они привлекли нежелательное внимание и были вынуждены бежать в Англию.
– Но он отправился за нами. Когда мы сошли с судна, он уже был там. – Оруженосец покачал головой и облизнул потрескавшиеся губы. – Гвейн сунул булаву в мешок госпитальера, и мы последовали за ним на некотором расстоянии, стараясь избегать чужестранца. Это заняло больше времени, чем мы думали.
Эмери подумала, что, без сомнения, задержка произошла из-за того, что Джерард обнаружил, отчего его мешок так потяжелел. И не зная, что делать с такой ценной вещью, для сохранности отослал ее сестре. Во всяком случае, так убеждала себя Эмери, отказываясь верить, что Джерард тоже мог польститься на золото.
– Когда же мы, наконец, обнаружили его на постоялом дворе, я обыскал его вещи, но ничего не нашел, – промямлил Мейджор. – Тогда на нас напал тот рыцарь.
– Лорд де Бург не нападал, – резко сказал Гай. – Твой хозяин затеял с ним схватку, а ты подкрался сзади и ударил милорда по голове.
Мейджор покачал головой, не желая признаваться перед братом пострадавшего.
– Мы не знали, кто он такой, – запротестовал он. – Думали, он тоже охотится за булавой. Гвейн не сомневался, что он забрал ее у госпитальера, поэтому поехали за вами следом до самого замка Стокбруф.
Гай хотел заспорить, но Джеффри остановил его еле заметным жестом. Мейджор уже смиренно продолжил.
– Там сарацин нашел нас, – сообщил он и передернулся, явно не желая вспоминать о тех событиях.
– Почему он держал тебя в плену, а не убил, как поступил с остальными? – спросил Джеффри.
Мейджор отхлебнул эля и вытер рот тыльной стороной руки.
– Он сказал, что оставит меня в живых до тех пор, пока я полезен. Он понял, что мы преследуем лорда де Бурга, и хотел узнать все об этой семье. Но я мало что о ней знаю.
«Наверняка притворялся, чтобы сохранить себе жизнь», – подумала Эмери. Но не стала спорить. В его рассказе ее интересовало только одно.
– А что случилось с госпитальером? – спросила она.
Мейджор немного удивленно на нее посмотрел и пожал плечами:
– Я не знаю.
– Ты спрашивал о нем в Клерквелле и приходил в Монбар-Менор его искать.
– Да, но его там не было, а потом нам стало не до того из-за всех вас.
Эмери заметила, как Джеффри неуловимо изменился в лице, когда тот произнес «из-за всех вас», и подумала, что Мейджора в скором времени выкинут за ворота. Пусть будет благодарен и за это, ему вообще повезло, что сарацин его не убил, как остальных.
Но что произошло с Джерардом? Жив ли он?
Николас чувствовал, что какая-то тяжесть давит ему на руку. Он что, подвернул ее под себя и заснул? Он открыл глаза и осознал, что перед ним знакомый балдахин. Он в Эйшиле. И как давно, интересно?
Лорд повернул голову, затуманенную то ли сном, то ли болезнью, и увидел разметавшиеся по руке темные шелковистые волосы.
Он улыбнулся.
Ему не хотелось тревожить Эмери, но искушение было слишком велико. Он поднял свободную руку, коснулся густых прядей. Потер волосы между пальцами, провел по всей длине. Он жив, он в сознании, и рядом Эмери. Чего еще желать?
В прошлый раз после приступа он раздумывал, не прекратить ли борьбу и не сдаться ли болезни, но сейчас всеми силами цеплялся за жизнь, а предстоявшие дни казались дороже золота. Что бы ни было, он больше не допустит, чтобы лихорадка лишила его воли к жизни.
И за это ему надо благодарить Эмери. Она напомнила, что сила и власть поверхностны и мимолетны, а любовь остается навсегда. Любовь, связывающая его с друзьями, с родными… и с ней. Николас прерывисто вздохнул, чувствуя безмерное удовольствие. Эмери в ответ еще теснее прижалась к нему.
Упиваясь этим ощущением, он представил, как они шагают по жизни рука об руку столько, сколько им будет отпущено. И его вполне устраивало это положение, но Эмери зашевелилась, подняла голову и сонно посмотрела на него. Озадаченно моргнув, тут же распахнула глаза от удивления:
– Николас!
Какое блаженство слышать свое имя из ее уст!
– Как долго я спал? – спросил он. В горле пересохло, с губ сорвался лишь хриплый шепот.
Эмери уставилась на него, на ее прекрасном лице мелькнули шок, радость и беспокойство. Николас подумал, что ее лицо – словно открытый лист. Ничего не скроешь.
– Достаточно долго, чтобы выздороветь. – У нее сорвался голос.
Николас сжал ее руку, благодарный, что она дождалась его. Эмери в ответ тоже стиснула его пальцы, в глазах у нее показались слезы.
– Ты поправишься, – проговорила она. – На этот раз ты обязательно поправишься.
Николас с рычанием вскинул руку и с трудом увернулся от тяжелого меча, чуть не располосовавшего ему печенку. Раздался металлический лязг. Внезапно в дверь постучали. Николас с братом застыли. Стук повторился. Он отдал меч Джеффри и быстро вернулся в постель, натягивая на себя тонкое одеяло и скрывая под ним штаны.
Он прикрыл глаза, притворяясь, что спит, а Джеф тем временем убрал затупленные тренировочные мечи и пошел открывать дверь. Однако за ней оказался Гай. Оруженосец держал в руках тренчер [3]3
Тренчер – средневековая тарелка из хлеба.
[Закрыть], будто для хозяина замка, но на деле он протянул его Николасу. Тот сразу сел на постели и принялся уплетать за обе щеки. Намного лучше, чем хлеб с бульоном!
Гай присел на сундук и, нахмурившись, изучал хозяина.
– Вы слишком себя изматываете, – сказал он.
– Мне в любой момент может понадобиться пуститься в дорогу, – прожевав, отозвался Николас.
– Эмери никуда не денется, – заверил его Джеф. – Здесь и Гай, и Элени, и слуги, и дети. Она всегда под присмотром.
Николас не стал спорить. Он знал: несмотря на все предосторожности, вопрос не в том, как сбежит мисс Монбар, а когда она на это решится. Именно ее побег он и пытался отсрочить, притворяясь, что еще не выздоровел. Он надеялся, что она не уйдет от него больного, хотя потом уже на это не рассчитывал.
Когда брат ничего не ответил, Джеф нервно переступил с ноги на ногу.
– Элени не одобряет подобных уловок.
Николас искоса глянул на брата.
– Элени сама на них мастерица, – сказал он.
На какой-то миг лицо Джефа приняло оскорбленное выражение, но потом он улыбнулся и посмотрел типично дебурговским взглядом, в котором читалась гордость за супругу. На лице Николаса появилось такое же выражение. Он знал: никому из братьев жены не доставались запросто, и с Эмери будет ничуть не легче. Она не согласится выйти за него замуж, если ситуация не изменится.
Однако Николас твердо решил взять ее в жены, и чем скорее, тем лучше. Джеф возлагал большие надежды на лекарство, рекомендованное сарацином, но Николас не был так уверен. Он и раньше выздоравливал после приступов, но они возобновлялись. Трудно поверить, что на этот раз будет иначе. Правда, сейчас он чувствовал себя несколько по-другому.
Не желая тратить впустую то время, что было ему отпущено, он хотел сам строить свое будущее. Наслаждался каждой минутой жизни, находил удовольствие в самых простых вещах, нежился в теплой атмосфере семьи и дома, но хотел не только этого. Он хотел собственную семью. К несчастью, Эмери теперь его избегала, и Николас подозревал, что она вот-вот попытается сбежать из Эйшила.
Кого-то это и могло обескуражить, но он слишком многое пережил, чтобы теперь сдаваться. Кроме того, в памяти сохранились смутные воспоминания об одном разговоре, которым он, как смог, сразу поделился с братом.
– Эмери не глупа. Она не уйдет одна-одинешенька.
– Разумеется, не глупа, – ответил Николас, – но считает, что у нее нет выбора, а люди в таком состоянии могут наделать глупостей.
Он знал, что Эмери однажды уже так поступила.
– Я не специалист по религиозным законам, но, по-моему, соглашения, подобные тому, что заключил ее отец с орденом, можно аннулировать, и, если женщина не давала обетов, она может вернуться к обычной жизни, – пояснил Джеф. – Иногда прямо указывается, что женщину нельзя принуждать принимать сан.
Николас нахмурился:
– Мне кажется, ее отец указал ровно противоположное. Во всяком случае, она так сказала. Наверное, ее дядя хотел избавиться от наследников брата, а настоятель общины желал получить земли, потому так и вышло.
На этот раз уже нахмурился Джеф:
– Бывали женщины, которые пытались утверждать, что давали обеты под принуждением, но им редко предоставляли свободу.
Николас не дрогнул.
– Теперь Гарольд мертв. Зачем госпитальерам отравлять себе жизнь присутствием столь строптивой особы из-за какого-то сомнительного соглашения? – поинтересовался он, подняв брови.
Джеф кивнул в знак согласия. Его губы тронула улыбка.
– Особенно если граф Кэмпион может донести дело даже до самого папы римского.
