Текст книги "Серебряный лебедь"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Резко повернувшись на каблуках, Анабелла выбежала из ложи.
Уолчестер какое-то время смотрел ей вслед, ошеломленный тем, что услышал подобные слова не просто от женщины, а от собственной дочери. В последнем он уже не сомневался.
Придя в себя, он почти беззвучно выдохнул, вслушиваясь в удаляющийся перестук ее каблуков, и затем тихо произнес:
– Да, возможно, я туда и пойду, но тебя, девочка, непременно прихвачу с собой.
Анабелла проскользнула в одну из опустевших лож. Ей чуть не стало дурно.
– Ублюдок, проклятый ублюдок, – шептала она, пытаясь удержать навернувшиеся на глаза слезы. Такой мерзавец недостоин того, чтобы она из-за него плакала.
Господи милосердный! Неужели этот ужасный человек ее отец?
Ей пришлось с горечью признать, что это вполне возможно. Именно такое чудовище могло обречь ее мать на мученическую жизнь и ужасную смерть.
Какой глупостью было надеяться на успех своих планов! Она мечтала наказать отца, но не задумывалась о том, что и сама могла пострадать. Ей представлялось, что он смиренно примет ее месть и признает, что недостойно поступил с ее матерью.
– Я всего-навсего наивная дурочка, – прошептала она. – Надеялась, что он пожалеет о своем поступке. Ах, разве бездушный зверь может о чем-нибудь жалеть?
Впрочем, возможно, человек в ложе и не был ее отцом. Тот мог поручить ему следить за ней. Раньше она считала, что Колин выполняет поручения ее отца, но после сегодняшней встречи она не могла в это поверить. Зачем отцу было нанимать двух исполнителей одного и того же дела?
Анабелла все еще не простила Колину обман с поездкой, но у нее появилась надежда, что хоть в делах, связанных с поисками отца, он с ней честен и подскажет, как ей действовать дальше.
Было очевидно, что этого странного мужчину больше всего беспокоило ее прозвище. Но почему? До встречи с незнакомцем Анабелла считала, что это просто условная подпись под стихотворением, понятная тому, кому мать должна была доставить записку. Но теперь выяснилось, что ее прозвище имеет более глубокий смысл.
Она задумалась над стихотворением. Оно всегда казалось ей непонятным. Что за послание скрыто в его загадочных строчках и почему отец не подписал стихотворение собственным именем?
Пожалуй, это более или менее понятно – граф не хотел, чтобы посторонним стало известно о его участии… в чем? Мать рассказывала, что письмо она относила во время гражданской войны, когда вся страна разделилась на два лагеря. Интересно, на чьей стороне был отец?
А может, он был шпионом? Тогда становятся понятными и странная подпись, и угрожающие требования незнакомца, чтобы она не пользовалась своим прозвищем.
Но история очень давняя. Кого сейчас заинтересует кличка шпиона тех времен? Война в Англии давно закончилась, а незнакомец почему-то был очень настойчив в своих требованиях. Его явно что-то тревожило. Судя по всему, отец Анабеллы не хотел огласки своего участия в норвудских событиях.
Анабелле пришла в голову неожиданная мысль. Отца явно больше интересует ее прозвище, чем разгульный образ жизни, о котором незнакомец упоминал скорее для проформы. Что ж, это можно обернуть в свою пользу. Раньше план мести заключался в том, чтобы опозорить отца своим непристойным поведением. Теперь она попытается уязвить его именно тем, что он более всего старается скрыть и во что он втянул ее мать. Она приложит все силы, чтобы проникнуть в его тайну… но без помощи Колина ей вряд ли это удастся.
Пока же красавец-маркиз не прислал ей даже весточки… Обещал, что уезжает ненадолго, а со дня их последней встречи прошло уже две недели…
– Анабелла! – встревоженный голос Чэрити прервал ее размышления.
– Я здесь, – откликнулась девушка, судорожно соображая, что рассказать служанке о разговоре с грозным незнакомцем.
Через мгновение Чэрити вбежала в ложу.
– Как я за тебя волновалась! Разносчица апельсинов сказала, что какой-то грубиян силой увел тебя. Что случилось?
– Один человек хотел поговорить со мной. Он сказал, что пришел по поручению моего отца. Точнее, того, кто носит прозвище Серебряный Лебедь. Про отца это мой собственный вывод.
Чэрити быстрым взглядом окинула хозяйку с головы до ног:
– Он не сделал тебе ничего плохого?
– Нет, – Анабелла надеялась, что Чэрити не заметит ее испуга. – Он просто хотел узнать, почему меня называют Серебряным Лебедем. Я не стала отвечать, и он ушел.
Чэрити с сомнением поглядела на Анабеллу, пожав плечами, и заговорила о другом:
– Ты собираешься сегодня идти на ужин вместе со всеми?
Анабелла охнула. Она совсем забыла, что Афра собирает веселую компанию в «Голубом колоколе», куда актеры нередко захаживали после спектакля. Чэрити и Афра задумали, пустившись в разгул, досадить своим любовникам. Договорившись с Анабеллой, они на деньги, оставленные для нее Колином, решили устроить скандальную вечеринку.
Афра уговорила всех приглашенных актрис прийти в мужских костюмах. Она прекрасно знала, как это возбуждающе действует на мужчин. Вечеринка с музыкой и танцами должна будет продолжаться до рассвета. Анабелла поначалу сомневалась, стоит ли ей принимать участие. Но теперь…
– Так ты пойдешь? – повторила Чэрити. – Все уже ушли, только Афра ждет нас.
С того момента, как Чэрити включилась в затеянную Афрой войну с мужчинами, они очень сблизились и Афра больше общалась с Чэрити, чем с Анабеллой, не разделявшей их стремления флиртовать с кем ни попадя.
Сегодня же у Анабеллы появилось нестерпимое желание отвлечься. Ей хотелось забыть о Колине, лишившем ее невинности и так внезапно исчезнувшем, забыть об отце, который пытался запугать ее. Но больше всего ей хотелось вырвать из своего сердца любовь. Вырвать с корнем и никогда о ней не вспоминать.
– Иду, собираемся.
Выйдя из театра, Анабелла, как всегда, угостила маленьких побирушек апельсинами. Прошло около часа, пока они добрались до «Голубого колокола». Таверна была уже заполнена; гул голосов стоял почти такой же, как в театре перед началом спектакля, но никто не обращал внимания на шум. Афра сразу бросилась раздавать указания служанкам и требовать от музыкантов, чтобы они играли повеселее.
Анабеллу окружили записные театралы, которые наперебой стали хвалить ее сегодняшнюю игру, перемежая восторженные комплименты двусмысленными шутками. Одного она отбрила острой шуткой, второго хлопнула веером по руке, но когда третий, изображая, что целует ей руку, облизал ее от запястья до кончиков пальцев, она с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
В одном Колин был совершенно прав. Пока она носила его кольцо, всяческие щеголи и бонвиваны относились к ней с уважением. А когда сняла – принялись докучать ей. Поначалу к ней приставали в театре, а недавно один лоботряс заявился в дом Афры, чтобы «получить от нее страстный поцелуй, а если ему понравится, то и что-нибудь более существенное». Сняв кольцо, она как бы сама объявила, что больше не находится под защитой маркиза Хэмпдена. А после того, как Седли поведал нескольким приятелям о таинственном отъезде Колина, повесы принялись обсуждать возможные, довольно непристойные причины, почему она не может надолго удержать любовника рядом с собой, по их мнению ее уже бросили двое.
Анабеллу бесило их двуличие, но она держалась с достоинством, не срываясь на скандал. Театр, который еще недавно был для нее спасительным убежищем, превратился в опасное болото, где от неприятностей ее спасала только быстрая реакция да хорошее чутье.
Уже через минуту она сожалела, что пришла на вечеринку. Нужно быть сумасшедшей, чтобы надеяться отвлечься от тяжелых мыслей среди этих гнусных личностей. Глядя на них, она еще сильнее страдала из-за предательства Колина.
У нее разболелась голова, и она мечтала только о том, чтобы поскорее уйти домой. Но Анабелла обещала Афре развлечь гостей во время ужина танцем из сегодняшнего спектакля и должна была сдержать свое слово. Она слишком многим обязана Афре.
Анабелла стояла посреди зала, изображая разгульную актрису, но не могла избавиться от мучительных размышлений. Она сама загнала себя в угол. Господи, придет ли конец ее страданиям? Сможет ли она отомстить за смерть матери?
И перестанет ли ее сердце болеть при мысли о Колине?
17
Держу судьбу в руке
И мог бы задавать курс
Вечному движению времени,
Будь мысль моя не так зыбка, как море.
Джон Форд. Жаль, что она шлюха. Акт 5, сцена 4.
Колин выехал верхом с почтовой станции Норвуда около полудня и, останавливаясь только для перемены лошадей, вечером следующего дня добрался до Лондона. Уставший и перепачканный дорожной грязью, он думал только об одном – поскорее увидеть Анабеллу, но искать ее в театре было уже поздно.
Ненадолго задержавшись у первой попавшейся гостиницы, маркиз нанял посыльного, чтобы тот сообщил его слугам о возвращении хозяина, и снова пришпорил коня. Ему казалось, что если он как можно скорее не объяснится с Анабеллой, то лишится рассудка. Он не представлял, какую трагедию скрывала от него Анабелла, и до сих пор не мог прийти в себя от ужаса, пережитого им, когда он узнал историю той, чья настоящая фамилия была Тейлор. Ему рассказали, что мать Анабеллы повесили за убийство мужа, а ее саму подозревали в соучастии в преступлении.
В причастность Анабеллы к убийству Колин не поверил и оказался прав: старый слуга Тейлоров, оказавшийся свидетелем страшной сцены, сообщил, что Феба ударила сквайра ножом в приступе ярости, и о заранее обдуманном намерении не могло быть и речи. Этот же слуга подтвердил, что сквайр часто избивал Анабеллу так, что потом приходилось лечить ей спину мазями и бальзамами, и однажды ее мать, не выдержав душераздирающего зрелища, вонзила нож в грудь мужа.
Воспоминания наполнили душу Колина состраданием. Теперь он понимал, почему так часто видел боль в глазах Анабеллы.
Практически все, что она ему рассказывала, оказалось правдой, в чем он убедился, разыскав Ричарда Вудфилда, отца Чэрити. Колин представился ему дальним родственником Анабеллы, желающим помочь ей. В долгой беседе выяснилось, что Чэрити доверила отцу тайну происхождения своей хозяйки перед самым отъездом в Лондон. Подтвердились и слова Анабеллы о том, что она не знала о своей незаконнорожденности до смерти отчима.
Правда, добродушный мистер Вудфилд сообщил ему и то, о чем Анабелла ни разу не упоминала. Оказывается, девушка поклялась отомстить своему настоящему отцу. Вудфилд не имел понятия, как именно она собиралась мстить, но не сомневался в том, что свое слово она сдержит.
– У девочки железная воля, – доверительно улыбнулся он, – ничего удивительного, иначе она не выдержала бы многолетних истязаний.
Колин подумал, что Анабелла никогда не казалась ему волевой особой, и повернул на Граб-Стрит. Нет, она была скорее коварной обольстительницей, способной обвести вокруг пальца кого угодно. Кто бы мог подумать, что она лелеет в душе план мести, и кому – его приятелю и, более того, сумела выведать, что граф Уолчестер ее отец! Интересно, догадывается ли Анабелла о его отношениях с Уолчестером? При ее скрытности трудно узнать ответ на этот вопрос.
Особенно Колина огорчало, что Анабелла скрыла от него истинную цель своего появления в Лондоне. Он до сих пор не знал, в чем состоял ее план мести. Хотя…
Возможно, она собиралась обнародовать прошлое Уолчестера. В Норвуде Колин понял, каким запутанным и опасным оно было. Пожалуй, в судьбах отца и дочери есть нечто общее – оба старательно скрывают свое прошлое от окружающих.
Но кое-что Колину все же удалось узнать. Родители Фебы Тейлор давно умерли, однако в десяти милях от Норвуда ему удалось отыскать старушку, служившую у них в те далекие времена домоправительницей. Ее рассказ заставил Колина испугаться за благополучие Анабеллы и поспешить в Лондон.
Уолчестер, прося маркиза о помощи, многое утаил от него. Ничего удивительного – если Колин верно реконструировал события, высокопоставленный офицер королевской армии оказался предателем. Нет, он не изменил присяге и не перешел на сторону врага, но косвенным образом был виновен в поражении короля Карла I и, следовательно, в его казни. А возможно и то, что Уолчестер сознательно все это время скрывал свои истинные политические взгляды, чтобы впоследствии, обретя большой политический вес, влиять на действия правительства. В любом случае Колин считал своей обязанностью разгадать тайну Уолчестера и таким образом узнать, что же на самом деле произошло в те давние времена и какова была истинная роль графа.
Но в первую очередь он хотел поговорить с Анабеллой, которая, несомненно, что-то знала о деятельности отца. Ведь не случайно же она воспользовалась его псевдонимом и хранила зашифрованное послание!
Колин опасался, что все это связано с ее планами мести отцу. Порою маркиз готов был возненавидеть Анабеллу за то, что она обманывала его, но потом вспоминал следы розог на ее спине и проникался глубокой жалостью к несчастной девушке.
Чем больше он размышлял над тем, что узнал в Норвуде, тем меньше понимал, как ему теперь вести себя со своим приятелем и с любовницей.
Когда он свернул на улицу, на которой стоял дом Афры, сердце его неожиданно забилось быстрее, словно тело помимо его воли предвкушало встречу с Анабеллой. Как она смогла настолько околдовать его? Сумеет ли он когда-нибудь освободиться от ее чар?
Колин соскочил с седла, привязал коня и вбежал в дом. На лестнице он столкнулся с Ривертоном. Тот усмехнулся при виде пыльного и забрызганного грязью костюма приятеля и сообщил:
– Если ты к Анабелле, ее здесь нет. Соседи сказали, что она вместе с Афрой отправилась поужинать в «Голубой колокол».
До Колина, жаждавшего встречи с Анабеллой, с трудом дошло, что ему придется искать возлюбленную в другом месте.
– А ты зачем ее ищешь? – подозрительно спросил он.
– Я ищу не ее, а Чэрити. Неделю назад я вернулся из деревни и обнаружил, что она не желает со мной даже разговаривать. А я, представь себе, ездил выбирать для нее дом! Господи, я так разозлился, что не нашел ничего лучшего, чем самому перестать с ней встречаться. Это было довольно глупо, – признал он, выходя вместе с Колином на улицу, – и, конечно, безрезультатно. Ничего я не добился. Даже, напротив, она стала флиртовать со всеми подряд.
Колин удивленно покачал головой:
– Не могу поверить! Я готов был поклясться, что она в тебя влюблена.
– Я тоже так думал, – уныло ответил Ривертон, – пока она не узнала, что я собираюсь жениться на дочери виконта. Как бы она ни изображала из себя свободно мыслящую особу, но в душе осталась деревенской простушкой. Я предполагаю, что она ожидала… впрочем, черт ее знает, чего она от меня ожидала!
– Я тебя понимаю, – сочувственно отозвался Колин.
– Никогда не думал, что буду так страдать из-за какой-то женщины, – голос Ривертона вдруг смягчился. – У нее же всегда был такой уступчивый нрав! Просто не представляю, как я смогу с ней расстаться!
Однако Колин гораздо больше сострадал Чэрити, чем своему приятелю. Ривертон не мог себе представить, что значит быть сыном любовницы, наблюдать за чередой «дядюшек», появляющихся в доме и исчезающих навсегда, чувствовать, что женатые любовники матери относятся к тебе не лучше, чем к докучливому комару. И уж тем более не мог он понять женщину, вынужденную с кем-то делить любимого человека. А Колин… Колин видел, какой бессердечной и в то же время ранимой стала от такой жизни его мать.
Вдобавок он не забыл, с каким дружным неодобрением встретили его родственники покойной жены отца. Появление бастарда было расценено как оскорбление памяти покойницы, и Колин не мог их за это осуждать.
Потому-то он всегда бережно относился к своим любовницам, стараясь застраховаться от рождения детей и не давать женщинам невыполнимых обещаний. Он даже представить себе не мог, что когда-нибудь будет делить свои чувства между женой и любовницей. Колин уже давно решил найти себе не просто жену, а такую, которой он мог бы всю жизнь сохранять верность. Пока ему такая не повстречалась… пока…
С одной стороны, Анабелла с ее постоянными обманами могла разрушить надежды самого покладистого мужчины на мирную жизнь, а с другой – именно она представала ему в мечтах как хозяйка дома, страстная любовница и мать его детей.
– Черт побери, похоже, она и в самом деле меня заколдовала! – прошептал Колин.
Они с Ривертоном сели на лошадей и отправились в «Голубой колокол».
Музыка и громкий смех, доносящиеся из таверны, оглашали тихую вечернюю улицу. Войдя в зал, Колин поначалу решил, что там нет ни одной женщины, но, присмотревшись, понял, что они составляли не меньше половины публики, только все до единой были одеты в мужские костюмы. Собственно, ужин давно закончился, гости весело болтали, танцевали под оглушающую музыку и с увлечением флиртовали.
Вечеринка ничем, кроме скандальных одеяний, не отличалась от сотен других, виденных Колином. В одном углу прелестная блондинка разговаривала с каким-то щеголем, ее рука фамильярно лежала на его бедре. Двое повес пытались снять маску с пышногрудой красотки, которая, громко хихикая, шлепала их по рукам.
При мысли, что в одной из задних комнат Анабелла развлекается подобными, откровенно непристойными играми, Колин ощутил кислый привкус во рту. Он направился в следующий зал и, обходя стол, увидел Чэрити, сидящую рядом с Генри Харрисом, актером герцогского театра, знаменитым своими любовными эскападами. Генри обнял служанку Анабеллы за плечи, а она с веселым смехом кормила его сладостями. Шедший за Колином Ривертон тоже заметил эту сценку и, коротко выругавшись, направился к Чэрити.
Колин не стал дожидаться, чем это закончится. В соседнем зале он чуть не наткнулся на Афру. Стоя к нему спиной и уперев руки в боки, она о чем-то спорила с сэром Уильямом Д'Авенантом. В дальнем конце комнаты собралась группа людей. Колин решительно направился туда, но на полпути замер, словно громом пораженный.
Посреди плотного круга зевак танцевала Анабелла… Это не были плавные шаги обычных английских танцев. Она кружилась, подпрыгивала, высоко вскидывала ноги и трясла черной гривой распущенных волос.
Колин не мог поверить собственным глазам. По дороге в Лондон он представлял себе, что Анабелла смиренно дожидается его в квартире Афры, готовая говорить с ним о чем угодно, лишь бы подольше не расставаться с любимым. А она… безумствует в толпе повес, одобрительными выкриками встречающих каждое новое коленце.
С ужасом он разглядел, что она одета в театральный костюм: плотно облегающие бедра штаны и расстегнутая пастушеская куртка. Единственным, что прикрывало, а точнее, подчеркивало ее грудь, была мужская рубашка из тончайшего голландского полотна.
Колин взглянул на ее руку и вскипел от ярости – Анабелла сняла его кольцо! Музыка неожиданно оборвалась, и прежде, чем Колин успел пошевелиться, заметно пьяный граф Рочестер утащил Анабеллу в соседнюю комнату. Колин последовал за ними, не обращая внимания на реплики узнавших его гостей.
Афра пробилась ему навстречу, но приветствие замерло на ее губах, когда она встретила его не узнающий, наполненный холодной ненавистью взгляд. У него была лишь одна цель – напомнить Анабелле о ее обещаниях… не сдержанных обещаниях…
В соседней комнате он увидел, что Рочестер прижал Анабеллу к стене, целуя ее в губы. Коленом он раздвигал ее ноги, а правой рукой сжимал грудь. Она пыталась вырваться, но не могла и только протестующе мычала.
Колин схватился за шпагу, в этот момент Рочестер вскрикнул и отскочил от Анабеллы.
– Ты прикусила мне язык! – завопил он, вытирая с подбородка капельки крови. – Проклятая девка! Ты укусила меня!
– Да. И будь ты пьяным или трезвым, в следующий раз, когда ты только посмеешь ко мне прикоснуться, я отгрызу тебе пальцы! – дрожащим от гнева голосом ответила она.
Тонкие губы Рочестера искривились в угрожающей гримасе, и он вновь шагнул к ней. Колин выхватил шпагу из ножен. Негромкий металлический звон заставил Рочестера обернуться. В его затуманенном взоре появилось сначала изумление, затем – злоба.
– Посмей только протянуть руку, Рочестер, – предупредил Колин, – я проткну тебя, как барана, и зажарю вон в том камине.
Он слышал всхлипы Анабеллы, но не сводил глаз с противника – пьяный юнец мог быть опасен. Рука Рочестера легла на рукоять шпаги, и Колин напрягся.
Спохватившись, Рочестер опустил руку, но продолжал стоять между Колином и Анабеллой. Кровь из его рта почти перестала сочиться; словно пробуя, как действует прокушенный язык, он медленно облизал губы и язвительным тоном произнес:
– Итак, маркиз изволил возвратиться из секретного путешествия, – похоже, язык его функционировал вполне нормально. Не успел Колин удивиться, откуда Рочестеру известно о его поездке, как тот продолжил: – Явился потребовать обратно свою любовницу?
Колин скосил взгляд на Анабеллу. Она стояла, прижав руки к горлу, и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Можно сказать и так, – прорычал он. – А теперь отойди в сторону, Рочестер!
– Ты ей теперь не нужен, Хэмпден. Пока ты где-то шлялся, у нее завелась другая компания.
Колин не счел нужным отвечать ему и повернулся к Анабелле:
– Подойди ко мне.
Их взгляды встретились, и Колин не смог понять, рада она его возвращению или нет. На долю секунды у него даже мелькнула мысль: не искала ли она сама внимания Рочестера. Анабелла медленно обошла графа и встала рядом с Колином, который опустил шпагу, но пока не стал убирать ее в ножны.
Рочестер прислонился спиной к стене, и на его лице появилась гнусная ухмылка:
– Должен тебе сказать, она здорово танцует, – он широко расставил ноги и задвигал тазом взад и вперед. – Готов держать пари, в постели она выступает еще лучше.
Рочестер явно провоцировал его, желая отомстить за испорченное удовольствие. Колин прекрасно это понимал, старался подавить нахлынувший гнев.
Анабелла взяла его за руку.
– Оставь этого пьяного дурака, – брезгливо прошептала она. – Пожалуйста, Колин, уйдем отсюда.
Колин готов был выполнить ее просьбу, но не раньше, чем довершит картину одним маленьким штришком. Легким движением кисти он приподнял шпагу. Молниеносный выпад, и шпага прошла между ног Рочестера, пригвоздив к стенке его штаны.
Побледнев как мел, Рочестер возмущенно воскликнул:
– Ты меня чуть не кастрировал! Ты что, с ума сошел?
– Отнюдь, – спокойно возразил Колин, – если бы я сошел с ума, то никаких «почти» не было бы. А теперь запомни: если ты еще раз протянешь к ней руки, «почти» уже не будет, я не промахнусь. Надеюсь, ты меня понял?
Глядя на вытянувшегося в струнку и испуганно вытаращившего глаза Рочестера, Колин подумал, что перспектива лишиться мужских достоинств превосходно протрезвляет.
Граф испуганно забормотал:
– Понял. Я все понял.
Колин убрал шпагу в ножны.
– Вот и хорошо, я ведь не стану повторять урок, если ты его вдруг забудешь.
Рочестер, шепча грязные ругательства, принялся себя ощупывать.
– Пора улетать, птичка, – Колин взял Анабеллу за руку и направился к двери. – Нам с тобой нужно о многом поговорить.
Хотя походка Колина выдавала усталость после дальней дороги, шел он так быстро, что Анабелла едва поспевала за ним. Он, казалось, только придерживал ее за руку, но она чувствовала, что пожелай она высвободиться, это ей не удалось бы. Оба молчали, не желая разговаривать при веселящейся публике. Люди расступались и перешептывались, но Анабелла не обращала на это внимания – она все еще не совсем пришла в себя после мерзкой выходки Рочестера.
Она никогда еще не видела маркиза таким разъяренным. Плотно сжатые губы и гневный, сверкающий взгляд напугали ее не меньше, чем его нападение на Рочестера. Колин оказался ревнив, как Отелло. Но увы, это лишь подтверждало двуличность мужчин. Он сам от нее уехал и, может быть, даже изменил ей, а теперь заявляет свои права на нее, словно на оставленную в конюшне лошадь. Господи, какое право он имеет так злобствовать?
С другой стороны, она должна быть благодарна за то, что он вовремя появился. Конечно, скорее всего она сама поставила бы Рочестера на место, но нельзя не признать, что Колин расправился с ним быстро и действенно.
Когда она заметила Колина в задней комнате «Голубого колокола», он походил на разгневанного ангела мести, спустившегося на землю вершить правосудие, но взгляд его был наполнен болью.
Черт его побери, какое право он имеет страдать? В конце концов он испытывает те же муки, на какие обрек ее в последние две недели.
Но гораздо сильнее, чем страдания Колина, Анабеллу тревожила его ярость. Она уже испытала на себе его гнев и не имела желания повторять этот опыт.
Дойдя до выхода из таверны, Анабелла остановилась и обеспокоенно спросила:
– Куда мы направляемся?
– Ко мне домой. Я хочу быть уверен, что нам никто не помешает.
К нему домой. Боже, что он намерен с ней сделать?
– Ты так сердит, что я не хочу с тобой идти, – дрожа от страха, пролепетала Анабелла. – Я боюсь тебя.
Колин обнял ее за талию и легонько подтолкнул к двери. Они вышли из таверны на пустынную, едва освещенную восходящей луной улицу.
– Ты предпочитаешь вернуться к Рочестеру?
– Нет. Я пошла бы к Афре и встретилась бы с тобой позже, когда ты успокоишься.
– Не получится, – он пристально посмотрел ей в глаза. – Ты хотя бы понимаешь, что сегодняшнего происшествия с Рочестером не случилось бы, если бы ты сдержала свое обещание и не сняла мое кольцо?
– От твоего кольца столько же проку, сколько от твоих слов! – с неожиданным негодованием выпалила она. – Я обнаружила, что ты лживый повеса, я не вижу смысла носить его.
Недоуменно воззрившись на нее, Колин спросил:
– О чем, черт тебя побери, ты говоришь?
– Не делай вид, будто ты не понимаешь. Мне известно, что ты не ездил в свое имение. А еще я знаю, что ты просил Седли держать в тайне направление твоего путешествия.
– Похоже, Седли так и не научился держать язык за зубами, – недовольно проворчал Колин.
Эти слова убили последнюю надежду Анабеллы на то, что Седли мог неправильно понять Колина.
– Ты… ты жалкий, лживый… лживый…
– Ублюдок? – с интересом уточнил он.
– Да! Ублюдок! Твой дружок Седли не сказал мне ни слова, зато сообщил это при дворе всем и каждому. Естественно, все решили, что ты… что ты…
Колин окинул ее подозрительным взглядом:
– Что?
– Что ты скрыл от меня цель своей поездки, поскольку отправился к другой женщине.
Он изумился.
– Неужели ты всерьез думаешь, что я ездил к другой?
Интонация и выражение его лица были достаточно убедительны, но Анабелла была уже не в состоянии остановиться:
– Конечно, всерьез! У вас, аристократов, так принято. Ты заставил меня дать обещание хранить тебе верность, но сам мне ничего не обещал. Почему я должна думать, что ты чем-то отличаешься от всех остальных?
– Разве я дал повод думать, что я такой же, как другие? – задал он встречный вопрос и, отстранившись от нее, шепотом выругался, Анабелла никогда не слышала столь цветистой брани. – Может быть, ты стала подозревать меня после того, как я защитил тебя от короля или когда я объяснял тебе вещи, о которых ни один мужчина не станет разговаривать с женщиной? Мне казалось, что та ночь позволила тебе понять мои чувства.
– Не так хорошо, как твой неожиданный отъезд на следующее утро и попытка скрыть от меня, куда ты направляешься, – возразила она.
В ее голосе звучала затаенная боль. Колин вздрогнул, словно от неожиданного удара.
– После твоего отъезда я получила хороший урок, который запомню на всю жизнь, – продолжала Анабелла. – Женщины и мужчины воспринимают подобные вещи по-разному. Взять хотя бы Ривертона. Он надеялся, что Чэрити согласится быть особой второго сорта в сравнении с его невестой. Я считала, что и он не такой, как все, но, увы, ошибалась. Мужчины стремятся только к удовольствиям, а получив их, легко забывают о нас.
– Не все! – горячо возразил Колин. – Поверь мне, не все мужчины…
– Признайся, что ты лгал мне, желая, чтобы я хранила тебе верность, пока ты развлекаешься подобно Ривертону и прочим.
– Как я могу в этом признаться? Ведь это же бред!
– Зачем ты меня обманывал, Колин?
– Я могу спросить то же самое, – надменно заявил он. – Почему ты нарушила свое обещание?
– Я тебе уже сказала. Потому что ты обманул меня, иначе я никогда бы так не поступила.
Колин продолжал, словно не слыша ее:
– Ты сняла кольцо… заигрывала с каждым повесой, пока они не стали гоняться за тобой, как дерзкие кобели…
– О, да! Узнав, что ты меня бросил, они готовы были выстроиться в очередь…
Неподдельная боль появилась в его глазах, когда он потухшим голосом пробормотал:
– Ради Бога, скажи… ни один из них… они не…
– Нет! Я сама в состоянии о себе позаботиться и не нуждаюсь в твоей помощи.
Анабелла солгала, но эта ложь облегчила ее душу.
Колин скрестил на груди руки и пристально посмотрел на возлюбленную.
– Может, тебя отвести обратно к Рочестеру?
– Разве ты не слышал, что я пообещала откусить ему пальцы? – прошептала она. – Учти, я так и сделаю.
Тень улыбки мелькнула на его лице и тут же погасла.
– Готов тебе поверить. А теперь, дорогая, выслушай меня. Я готов был убить каждого, кто посмеет к тебе прикоснуться, но, когда увидел, как жизнерадостно ты выплясываешь без моего кольца, мне чуть было не захотелось убить тебя.
Анабелле стало стыдно, но она поспешила возмутиться. В конце концов, вовсе не она, а он должен считать себя виноватым! Он обманул ее, а теперь пытается сбить с толку.
– А где же ты провел эти две недели, если не у женщины? – выпалила она.
Колин собрался было ответить, но, заметив, что выходящие из таверны, поравнявшись с ним и Анабеллой, замедляют шаг и с интересом прислушиваются к их разговору, предпочел промолчать.
– Я отвечу тебе, как только мы уйдем подальше от любопытных. Здесь не самое подходящее место для серьезного разговора.
– Вечно эти мужские секреты, – пренебрежительно бросила она, упираясь.
Колин раздраженно прошептал:
– Да не был я ни у какой женщины, поверь мне. Я с одной-то не могу толком управиться, зачем же мне другая?
– Вот как? И что еще ты мне расскажешь? – язвительно поинтересовалась Анабелла.
– Ты мне не веришь?
В голосе Колина звучала такая боль, что на ее глаза навернулись слезы, но ведь и она тоже страдала!
– Милостивая Матерь Божия, как ты смеешь упрекать меня? Ты… ты уехал, обманув меня, и появился через две недели как ни в чем не бывало! – Боясь разрыдаться, Анабелла поспешила закончить: – Впрочем, теперь все это не имеет значения.
– Нет, дорогая, имеет. Ты поймешь это, когда мы поговорим. Но только не здесь. Пойдем.
Колин подвел Анабеллу к высокой гнедой лошади, покрытой дорожной пылью, почти без усилий подсадил ее в седло и сам сел позади нее.
Вскоре они выехали на довольно людную, несмотря на поздний час, улицу. Ноги Колина так плотно прижимались к бедрам девушки, что ей казалось, будто она ощущает каждую его мышцу. Он обнял ее одной рукой, и Анабелле вспомнились его ласки. Решимость доказывать свою правоту мало-помалу улетучивалась.
