Текст книги "Серебряный лебедь"
Автор книги: Дебора Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Дебора Мартин
Серебряный лебедь
ОТ АВТОРА
Как мог уже заметить читатель, Афра Бен реальная историческая фигура. В конце 1668 года она попала в долговую тюрьму, но благодаря помощи друзей через несколько месяцев была освобождена. В 1670 году она написала первую пьесу и стала первой женщиной драматургом в истории английской литературы. За семнадцать лет она создала семнадцать пьес, тринадцать новелл и несколько сборников стихов. Из-за ее отношения к любви и сексуальной свободе ее творения не стали столь известны, как произведения светских щеголей времен Реставрации. Тем не менее она убедительно показала, что плоды творческого вдохновения женщины могут быть достойны постановки и публикации. Своим примером она поощрила к литературному труду многих женщин. Будем же ей за это благодарны.
Перевод Ю. Г. Сандалова
1
Смерть не страшна,
Страшимся быть мы
Неизвестно где и неизвестно кем.
Джон Драйден. Ауренг-Зебе. Акт 4, сцена 1.
Норвуд, Англия
Май 1667 года
Фиолетовые тучи, каждое мгновение готовые пролиться дождем, тяжелой завесой стояли над Норвудом. Влажный холодный ветер, казалось, пронизывал до костей. Более подходящего времени для казни нельзя было и придумать.
Анабелла Тейлор закуталась в теплый шерстяной плащ и спрятала под капюшон свои черные как вороново крыло волосы. Испытания, выпавшие на ее долю за последние три недели, измотали ее окончательно. Стараясь не привлекать к себе внимания, она пробиралась сквозь толпу.
«Помедленнее, главное – не торопиться», – уговаривала она себя, протискиваясь между плотно стоявшими людьми, постепенно приближаясь к эшафоту.
Еще немного – и она окажется в первых рядах… Казнь вот-вот должна была начаться. Только бы ее никто не узнал! Главное, остаться незаметной… Впрочем, толпе, с явным нетерпением ожидавшей появления повозки с приговоренной, не было никакого дела до девушки в плаще с капюшоном.
Никто не мог предположить, что она намеревается быть на площади в этот роковой час. Шерифу Анабелла сказала, что пришлет за телом слугу, и поклялась, что в этот день она не покинет поместья.
Она сознательно солгала, так как наивно надеялась на то, что придуманный ими план удастся. А придумали они следующее – ее служанка Чэрити Вудфилд должна затеять скандал в толпе, и пока все внимание окружающих будет приковано к ней, Анабелла и отец Чэрити снимут тело с виселицы, перенесут его в повозку (заранее приготовленную), и, когда они уже будут на дороге к доктору, Анабелла внезапно появится на площади, начав стонать и требовать отдать тело ее матери. Тем самым сняв с себя и с отца Чэрити подозрения о причастности к исчезновению тела.
Анабелла глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Да, силы ей понадобятся, ведь свою роль она должна сыграть безошибочно. Девушка приложила руку к поясу – все в порядке, скрытый под плащом нож на месте. Им придется действовать как можно быстрее, чтобы повозку не перехватили по дороге к дому врача. Врач оставался последней надеждой Анабеллы. Девушка чувствовала, что если он не сумеет осуществить задуманное, то она лишится рассудка.
Какая жалость, что сейчас нельзя прибегнуть к испытанному способу, который неизменно помогал ей справиться с душевной болью! Обычно в тяжелые минуты Анабелла закрывала глаза и старалась представить себя другим человеком. Она мысленно переодевалась в придуманные ею наряды, давала себе новое имя, и мало-помалу собственные горести отступали. Этот прием не раз помогал ей вынести самые тяжелые побои.
Но увы, сегодня это не поможет. Обжигавшая ее боль была слишком сильной, слишком мучительной. К тому же Анабелле сегодня предстояло действовать, и она не могла позволить себе уйти в придуманный мир.
– У меня ужасные новости, – раздался рядом с ней женский голос.
Анабелла оглянулась на крупную женщину с копной густых вьющихся волос и с облегчением вздохнула, узнав Чэрити. Разница в возрасте между ними составляла всего пять лет, и благодушная, уравновешенная вдова была для Анабеллы скорее старшей сестрой, чем служанкой. Впрочем, судя по ее виду, сейчас Чэрити была в крайнем волнении. – Что за ужасные новости? – переспросила Анабелла. – Говори скорее!
– Доктор не сможет заняться твоей матерью.
Анабелла побледнела. На какое-то мгновение ее охватил панический ужас, но, сделав глубокий вдох, она справилась с собой.
– Как не сможет? Я же отдала ему все золото, какое у меня было. Он обещал мне, что сделает для моей матери все возможное. Он поклялся!
Лицо Чэрити помрачнело:
– Это не его вина. Кто-то донес шерифу о твоих намерениях, и шериф решил помешать нам. Он поставил в засаду у дома доктора трех здоровенных солдат, чтобы перехватить повозку, как только она приблизится к дому. Шериф разрешит тебе отвезти тело матери только на кладбище и никуда больше.
Бессильное отчаяние сковало сердце Анабеллы.
– Это была единственная возможность спасти ее, пусть даже призрачная, но все-таки… – прошептала она.
Анабелла читала рассказы о людях, выживших после повешения. Если шейные позвонки выдерживали тяжесть тела, то человек на некоторое время терял сознание, но имел шанс остаться в живых. В прошлом году друзьям Тома Уоткинса удалось тайком увезти тело с виселицы и доставить к доктору, который согревал его и делал Тому кровопускания до тех пор, пока тот не ожил. В конце концов он ушел из дома врача на собственных ногах. Уоткинс скрылся от солдат, разыскивающих его, и, насколько ей было известно, до сих пор тайно проживал где-то в Лондоне, будучи совершенно здоровым.
Это воспоминание навело Анабеллу на мысль о том, сколь быстро пролетело время с того момента, как мать взяли под стражу, отправили в тюрьму и вынесли приговор… Смертная казнь через повешение… Впрочем, приговор мог быть только таким, ведь мать на глазах у слуг убила отца Анабеллы.
«Нет, не отца, а отчима», – поспешила поправиться девушка, подавив подступившее к горлу рыдание.
Анабелла знала, как норвудские обыватели обсуждают преступление, совершенное ее матерью – «ужасное преступление, совершенное бесчестной женщиной, подстрекаемой ее необузданной дочерью». Иначе и не могло быть, ведь дело в суде было представлено именно так: добропорядочного сквайра убила подлая женщина без видимых причин. А если даже и можно было предположить, что отец наказывал свою непокорную дочь, то вероятней всего вполне заслуженно и ни в коей мере не прибегая к жестокости, а жена его, словно потеряв рассудок, набросилась и вонзила в его честную грудь кухонный нож. Никто, собственно, и не пытался узнать правду о том, что Огден Тейлор превратил жизнь этих двух женщин в кошмар, длящийся годы – он постоянно и с крайней жестокостью избивал Анабеллу, издевался над женой, и та, несчастная женщина, не выдержала душевных и телесных мук…
Приговор судьи – смертная казнь через повешение – был встречен одобрительными криками публики, набившейся в зал городского суда.
От воспоминания об этих выкриках у Анабеллы болезненно сжалось сердце, а из глаз покатились слезы.
– Она не должна умереть, Чэрити. Я не допущу ее гибели, ведь это все случилось из-за меня…
– Перестань обвинять себя, девочка. Раньше или позже все должно было кончиться именно так. По крайней мере в награду за все свои мучения твоя матушка получила возможность увидеть этого негодяя мертвым.
Анабелла молчаливо согласилась со служанкой. Она даже не пыталась делать вид, будто испытывала к отчиму хоть какие-то добрые чувства или опечалена его смертью. Единственное, о чем сожалела Анабелла, – это то, что мать совершила убийство при свидетелях.
Девушка ужаснулась столь грешным мыслям и поспешила изгнать их из головы. Несмотря на прохладную погоду, от воспоминаний, взволновавших ее, лоб девушки покрылся бисеринками пота.
– Господи, прости меня, я вовсе так не думаю, – одними губами проговорила она. – Только не отнимай у нее жизнь. А не то у меня появятся еще более грешные мысли. Спаси ее, Господи! Если ты оставишь ее в живых, я обещаю, что… что…
Додумать до конца эту мысль Анабелла не успела, потому что содрогнулась от ужаса. Как она осмелилась умолять Господа, чтобы Он простил ее матери столь страшное преступление? Наверное, теперь ей следует пообещать, что она посвятит всю жизнь служению Ему и навсегда позабудет о своих грешных помыслах! Но может ли такой обет перечеркнуть все ее прошлые прегрешения и спасти жизнь матери? А что если в глазах Господа она, Анабелла, неисправима?
Ведь каждый раз, когда отчим избивал ее, то называл дьявольским отродьем. Он не понимал, почему она то истошно вопила от боли, то вдруг молча замирала, словно и не замечая сыпавшихся на нее ударов. Он все время твердил, что только исчадие ада может так резко изменяться.
И нередко у Анабеллы закрадывалось подозрение, может быть, отчим прав. Она вспоминала, как мама всегда упрашивала ее вести себя более смиренно, дабы не вызывать в свой адрес столь страшных обвинений. Правда, в приступе неожиданной ярости матушка убила этого изверга, но Анабелла была уверена, что на ее месте кто угодно поступил бы точно так же. Матушка не заслужила казни! Право, не заслужила.
– Что мне теперь делать? – задыхаясь от волнения, спросила она у служанки.
Чэрити положила пухлую ладонь на руку хозяйки. На мгновение ее карие оленьи глаза встретились с аквамариновыми глазами Анабеллы, и девушка не увидела в них ни малейшей надежды.
Служанка перевела взгляд на виселицу и тяжело вздохнула:
– Ничего теперь не поделаешь, сердечко мое. Слава Богу, тебе хотя бы удалось облегчить ее последние дни – ты носила ей в тюрьму еду, сидела с ней, разговаривала, читала бедняжке вслух, – глаза Чэрити неожиданно потемнели. – Сдается мне, что в тюрьме ей было все-таки легче, чем с твоим отцом. Намаялась она с ним. Ох, намаялась…
– Он мне не отец, а отчим.
– Да-да, голубка. Я просто еще не привыкла его так называть. По правде сказать, мне никогда не верилось, что он твой родной отец. Эта грубая скотина не могла дать жизнь такому ангелу, как ты.
Анабелла всхлипнула.
– Ангел спас бы ее, Чэрити, а я не могу, – однако в голосе ее внезапно промелькнула надежда. – Послушай! Если мы перенесем тело в дом твоего отца, то, может, нам удастся самим оживить ее? Ты ведь кое-что понимаешь в травах, настойках, и мы могли бы…
Стоявшая поблизости старуха обернулась, услышав взволнованный голос Анабеллы. Девушка инстинктивно надвинула капюшон еще ниже, пряча лицо. Некоторое время старуха пристально вглядывалась в нее выцветшими глазами, но, не распознав, кто перед ней, пожала плечами и отвернулась.
Чэрити прижалась к Анабелле:
– Говори-ка потише. Если шериф обнаружит тебя здесь, не миновать неприятностей, а нам это ни к чему, – служанка вновь горестно вздохнула. – Признаюсь тебе, я-то никогда не верила, что врач способен ее оживить. А уж мне-то это тем более не под силу. Послушай моего совета, голубка. Поскорее уходи отсюда, пока казнь не началась, и готовься к отъезду. Уезжать тебе надо из города, да побыстрей!
– Я буду с ней до конца, – Анабелла, вздрогнув, посмотрела на виселицу. Грубо обтесанные бревна были отполированы до блеска в том месте, где через них перекидывали веревку. – Я верю: должно свершиться чудо. Господь обратит на нее свой взор и не даст свершиться несправедливости. Он спасет ее! Да, она убила, но Господь должен же понимать, до какого отчаяния может дойти мать, видя, как истязают ее ребенка. Он ведь тоже Отец.
– Господь не оставляет своими заботами тех, кто помогает себе сам, а твоя мать давно махнула на себя рукой, – не без укоризны заметила Чэрити. – Уйдем отсюда, Анабелла! Давай уедем в Лондон. Мой кузен, ну тот, что работает в театре, поможет нам устроиться. С твоими благородными манерами тебе будет легко найти подходящую работу.
– Ты же знаешь, я собираюсь уехать в Лондон в самое ближайшее время, – Анабелла встала на цыпочки, пытаясь разглядеть, не приближается ли кто-нибудь по дороге. – Но, право же, я не знаю, стоит ли тебе ехать вместе со мной. У тебя хорошие рекомендации, и ты без труда устроишься здесь. Ведь в нашем городе любой без запинки ответит, что лучшей кухарки, чем ты, во всем графстве не сыскать.
– Ну уж нет! Я хочу испытать судьбу на лондонских подмостках. Ты же слышала рассказы моего двоюродного брата. Дворяне дерутся из-за актрис на дуэли. Брат уверяет, что любая бабенка со смазливой мордашкой запросто может подцепить в Лондоне знатного толстосума, который готов будет устроить ее будущее…
Глаза Анабеллы гневно сверкнули.
– Ты что? Даже думать не смей о таких вещах! Кто знает, не подобные ли мысли и довели мою мать до беды. Не свяжись она с распутным дворянином, он не бросил бы ее с ребенком и родители не стали бы принуждать бедняжку к браку со сквайром. И ее жизнь не превратилась бы в ад и не привела бы несчастную к убийству мужа!
Девушка едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Бедная моя хозяйка, – Чэрити обняла дрожащую Анабеллу. – Пойдем-ка отсюда. У меня сердце разрывается, когда я гляжу на твои страдания.
Но не успела Анабелла ответить, как толпа возбужденно зашумела. Девушка почувствовала, как к ее вискам прихлынула кровь. Она замерла. Взгляд Анабеллы был прикован к крутому изгибу дороги, из-за которого должна была появиться повозка.
Первым показался шериф в отороченной мехом мантии. Он держался уж слишком горделиво и напыщенно для человека, домогавшегося тейлоровских владений. Анабелла непроизвольно стиснула кулаки, ей хотелось вцепиться в его жирное горло и сжимать его, пока глаза мерзавца не вылезут из орбит, а в них вместо обычного самодовольства появится ужас. Неужели в его сердце не было ни капли жалости к женщине, которую муж истязал всю ее жизнь? Нет, как и ее отчим, шериф торжествовал, не упустив случая еще раз ощутить свое превосходство и утвердиться в собственной значительности.
Шериф вышагивал впереди процессии, сжимая в тяжелом кулаке жезл. Букли его нового парика подпрыгивали при каждом шаге, все его старания держаться с достоинством были тщетны, он сейчас напоминал откормленного борова. Толстяк раздувал ноздри, словно принюхивался к витавшему над площадью запаху смерти. Боже, как же Анабелле хотелось увидеть его сейчас висящим на пеньковой веревке под гладкой, до блеска отполированной перекладиной!
Но, к несчастью, это невозможно. Шериф не только будет жив и здоров, но в скором времени скупит земли ее отчима, выставленные на аукцион. Как это похоже на отчима – полностью обездолить и жену, и падчерицу в своем завещании. А может, он предполагал подобный конец? Или последней своей волей намеревался поглумиться над ближними?
В любом случае оставаться в Норвуде Анабелла не могла. Ей уже исполнился двадцать один год – к этому возрасту девушки из достойных семейств обычно уже устраивают свою судьбу. Теперь же по злой воле отчима она осталась бесприданницей.
Анабелла стиснула зубы. Шериф завершал ниспосланный ее матери круг мучений, начатый двумя столь же напыщенными и бесчувственными мужчинами – дворянином, который дал жизнь самой Анабелле, и Огденом Тейлором. Чума на них! Милостивый Боже, как она их ненавидит!
Следом за шерифом шли два дюжих солдата. Анабелла всхлипнула. Ни малейшей возможности похитить тело матери у нее не было.
Наконец показалась повозка. Феба Тейлор была прикована к ней цепями. Тяжелые кандалы охватывали ее тонкие запястья и щиколотки. Чуть подернутые сединой роскошные волосы были коротко острижены, и от этого бедняжка казалась еще более беззащитной и униженной. Одетая в белое платье, принесенное Анабеллой в тюрьму, она стояла на коленях в повозке и, сложив на груди руки, беззвучно молилась. Глаза ее были закрыты.
Анабелла рванулась вперед и крикнула:
– Мама!
Чэрити схватила ее и удержала на месте.
– Нет, сердечко мое, – служанка испуганно огляделась, но внимание толпы было приковано к повозке и никто не обратил внимания на возглас Анабеллы. – Сегодня ты должна быть, как никогда, осторожной. Они же следят за тобой. Ты ведь знаешь, какие про тебя распускают ужасные сплетни. Подлые людишки говорят, будто бы ты подбила мать на убийство. Они только и ждут повода, чтобы бросить тебя в тюрьму. Умоляю, не дай этим мерзавцам осуществить свои грязные намерения!
Яростно произнесенные слова Чэрити невольно изгнали из души Анабеллы сомнения и страх, придав ей уверенность в том, что ее праведный гнев поможет отомстить за мать. Отчиму, к сожалению, она отомстить уже не могла. Ей оставалось только уповать на справедливость Господа и надеяться, что за свою жестокость Огден Тейлор будет вечно гореть в аду.
Но есть человек, который должен быть наказан. Тот, чье легкомыслие и довело в конце концов ее мать до виселицы, а Анабеллу до нищеты – ее настоящий отец. Два дня назад мать призналась ей, что фамилия ее отца Мейнард, он дворянин, и что в тайнике в клавесине находятся два его подарка – перстень и стихотворение, подписанное «Серебряный Лебедь». Рассказав об этом, она добавила, чтобы Анабелла обязательно разыскала его, уверяя, что он непременно позаботится о своей дочери.
Анабелла не могла представить себе, что в самую горестную минуту жизни она сможет просить защиты у этого человека. Да она скорее язык себе отрежет, чем согласится на такое! Она непременно его разыщет, но уже не для того, чтобы просить о чем-то.
Девушка поплотнее запахнула плащ, продолжая думать об отце, которого никогда не видела, и об отчиме, который испытывал столь сильное чувство вражды и неприязни к ней. Всю жизнь она не понимала, почему отчим так люто ненавидит ее. Теперь Анабелла знала причину этой ненависти. Тейлора обманули: он полагал, что женится на девственнице, а жена пришла в его дом, неся под сердцем чужого ребенка.
Мать рассказала Анабелле, что Огден согласился хранить эту тайну, но у него появился постоянный повод для издевательств над женой и падчерицей, которую все считали его родной дочерью.
Если бы Анабелла знала все это раньше, то непременно сделала бы что-нибудь… уговорила бы мать покинуть ненавистный дом, и, кто знает, может быть, они смогли бы начать спокойную жизнь.
– Нет, – еле заметно шевеля губами, выдохнула девушка, – мама не смогла бы выстоять в этом жестоком мире без опоры, вряд ли бы она решилась оставить мужа.
У Анабеллы был другой характер – она нередко спасала мать от побоев, сознательно обращая гнев отчима на себя. Конечно, она тоже боялась его… но не панически, как Феба.
Через толпу к ним протолкался отец Чэрити – мистер Вудфилд. Он встал слева от девушки и, сняв шапку, прошептал:
– Едва не опоздал, еле пробрался к вам. Повозка готова и…
– Тише, отец, – шикнула на него Чэрити и в нескольких словах объяснила, что произошло.
Вудфилд сокрушенно покачал головой и взял Анабеллу за руку:
– Это знак Господень. Мы должны отпустить ее к Нему.
Анабеллу потрясло, что Вудфилд так легко сдался, но Чэрити, приложив палец к ее губам, не дала ей высказать свою обиду вслух. Они молча наблюдали за приближающейся процессией.
Вдруг из толпы прозвучал пьяный выкрик:
– Чудная погодка для примерки пенькового воротника! Посмотрим, как она запляшет на веревочке!
– Да уж, она-то это заслужила, – откликнулась какая-то женщина рядом с ними. Сочувствующих голосов Анабелла не слышала – если они и были, то утонули в общем гуле толпы.
Почти рядом с ними закричал разносчик:
– А ну, кому охота отведать сочных апельсинов?
Тут же загалдели и другие разносчики.
С пронзительной ясностью Анабелла поняла, что горожане пришли на площадь в поисках развлечений. Как на ярмарку. Немногочисленные подруги матери остались горевать дома, а остальным не было дела до ее страданий. Тем более, что она убила собственного мужа.
Увидев, скольких душевных мук стоит матери не обращать внимания на оскорбительные выкрики, и понимая, что не в силах хоть как-то облегчить ее страдания, она от отчаяния едва держалась на ногах.
Вудфилд, заметив ее состояние, обнял Анабеллу за плечи и прошептал:
– Бедная девочка, – и, повернувшись к дочери, так же тихо сказал: – Надо бы увести ее отсюда.
– Знаю, но она ничего не хочет слышать.
– Я должна остаться, – дрожащим голосом возразила Анабелла.
– Не мучай себя, – обратилась к ней Чэрити. – Фебе уже ничем не поможешь. Ты ведь обещала ей, что не придешь на казнь. Так исполни свое обещание. Говорю тебе, нам следует побыстрее уехать, в Норвуде тебе оставаться опасно. Пойдем-ка лучше отсюда, незачем тебе все это видеть.
Но Анабелла не сводила глаз с медленно приближающейся повозки.
– Неужели ты не понимаешь? Я не могу сейчас оставить ее одну. Я должна быть около нее.
Чэрити только безмолвно покачала головой.
Грубо сколоченная повозка остановилась у помоста с виселицей, с которой, словно лапа ужасного зверя, свисала толстая веревка. Анабелле безумно хотелось подбежать к матери, но она осталась на месте – мать, не желая подвергать единственную дочь страшному испытанию, просила ее не приходить на площадь. Если бы она увидела здесь Анабеллу, последние минуты ее жизни стали бы еще более мучительными.
Разумом Анабелла все понимала, но сердце звало ее еще раз прикоснуться к нежным рукам матери и поцеловать ее в глаза, прежде чем они закроются навеки.
Вопли беснующейся толпы не достигали сознания девушки. Она, окаменев, смотрела на то, как палач в черном балахоне с капюшоном и маске рывком поставил мать на ноги. Анабелле хотелось сорваться с места и броситься прочь, не разбирая дороги, но она не могла пошевелиться. Она ждала чуда… или чьей-то неожиданной помощи… Прекрасно понимая, что помощи ждать неоткуда, она, тем не менее, надеялась на нее всей душой.
Палач взял в руки веревку. Затем жестом заставил Фебу приблизиться к нему и накинул петлю ей на шею. Анабелла перестала дышать, словно петля сдавила ее собственное горло.
«Господи, – взмолилась она, – спаси ее. Будь милосерден, прости и спаси ее!»
Палач спустился с повозки на землю. Норвудский шериф громогласно прочитал приговор и спросил, не желает ли Феба Тейлор сказать свое последнее слово.
От ее тихого «нет» притихшая было толпа вновь возмущенно взревела: горожане хотели услышать долгое и обстоятельное покаяние во всех прошлых грехах преступницы и теперь были недовольны. Как это? Добропорядочных граждан лишают развлечения!
Палач еще глубже надвинул черный капюшон и взял под уздцы впряженную в повозку лошадь. Он рванул лошадь вперед. Повозка дернулась с места, Феба Тейлор несколько раз переступила и… ноги ее лишились опоры.
Анабелла закрыла глаза, в наступившей тишине было слышно, как скрипит виселица под тяжестью раскачивающегося тела. Анабелла не зарыдала и даже не вскрикнула – она чуть слышно молилась:
– Господи, сделай так, чтобы веревка оборвалась! Дай ей остаться в живых. Они не станут казнить ее во второй раз. Они поймут, что это твой знак, Господи. Дай ей выжить, и я обещаю всю свою жизнь служить Тебе. Спаси ее, Господи, умоляю Тебя!
Она не замечала, что говорит все громче и громче, уже перекрывая звонким голосом возобновившийся шум толпы. Чэрити и мистер Вудфилд подхватили ее под руки и повели, испуганно озираясь по сторонам и бормоча невнятные объяснения.
Не открывая глаз, Анабелла молитвенно сложила перед собой руки и упала на колени, вскрикнув:
– Господи, не дай ей умереть! Господи!
Чэрити и мистер Вудфилд пытались поднять ее.
Служанка шептала ей на ухо:
– Пойдем отсюда. Ради всего святого, встань и иди. Господь принял ее. Она там, откуда не возвращаются. Идем!
Пророкотал недалекий гром, и Анабелла открыла глаза. Быть может, Господь подает ей знак?
Она увидела виселицу, и громкий стон вырвался из ее груди. Анабелла встала и отвернулась, чтобы не видеть душераздирающего зрелища.
Веревка выдержала.
Сердце девушки окаменело. Она готова была возненавидеть весь мир, мир боли и несправедливости, проклиная мужчин, от которых все страдания! Все! Но по крайней мере один из этих негодяев сполна ответит за муки несчастной матушки… О да, ее отца ждет страшная расплата!
