Текст книги "Сказка по вызову (СИ)"
Автор книги: Даша Art
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Перспективе лучше защищать ее ценой своей жизни, иначе он пожалеет об этом.
– Он мой, – прорычал я, распахивая дверь подвала и сбегая вниз по каменным ступеням, которые вели в глубины нашей собственной версии ада. Подземелье было местом, где мы играли с нашими пленниками и выпускали зверей внутри.
Раэль стоял рядом со столом, на которым была заключена наша жертва. Толстые кожаные ремни удерживали его за запястья и лодыжки, прикрепленные к деревянным балкам, которые ограничивали все четыре угла. Внешние края были вырезаны, а канавки перемещались снаружи внутрь, опускаясь на четверть дюйма при каждом повороте по периметру. В результате стол, постоянно опускался вниз, пока не заканчивался сливом в центре, намного ниже тела несчастного ублюдка, который висел над ним.
Это было последнее изобретение Раэля, и я должен признать, что это была прекрасная вещь. Я видел кое-что странное за границей, но это было и вполовину не так хреново, как некоторые вещи, которые он изобрел или использовал. Этот конкретный стол был гениален, потому что только части корпуса опирались на дерево. Туловище и бедра обычно напрягались, пытаясь найти удобное положение, что было нелегко. Ремни все время держали конечности туго натянутыми и абсолютно прямыми. Можно было использовать любой метод пыток, а утечка обеспечивала минимальный беспорядок. Раэлю нравилось создавать хаос, но он чертовски раздражался из-за уборки.
– Он уже что-нибудь сказал? – Спросил я, глядя на парня сверху вниз.
– Нет.
– А ты?
Он повертел в руке охотничий нож с зазубренным лезвием.
– Пока нет. Жду тебя.
– Ты просто хочешь посмотреть, как он истекает кровью.
– Не могу отрицать правды, – признал он со смешком.
– Тогда давай приступим.
Раэль широко улыбнулся, когда я подошел, заметив Рейта, выходящего из тени. Я поднял ему подбородок, а затем уставился на невезучего ублюдка, достаточно тупого, чтобы работать с русскими и быть пойманным.
– Кто ты?
Тишина.
– На кого ты работаешь?
Легкий стон сорвался с его губ, но больше ничего.
– Последний шанс, – предупредил я. – Что ты знаешь об убийце, отправленном в больницу?
Все, что я получил, был пустой взгляд.
– Заставь его говорить, – прорычал я, отступая, когда Раэль приблизился.
Он прижал нож к одному из сосков нашего пленника. Последовал быстрый взмах, и лезвие прошло сквозь его плоть, как теплый нож сквозь масло. Крики вырвались из его груди в быстрой последовательности, когда Раэль размахивал отрезанным соском перед его лицом.
– Я заставлю тебя съесть другой. – Сумасшедший ублюдок.
Это, должно быть, напугало парня до чертиков, потому что он начал рыдать и вопить, что он Перспектива Скорпионов.
– Как тебя зовут, придурок?
– Шут.
Рейт хихикнул.
– Ты действительно выглядишь немного забавно, у тебя нет одного соска.
Глаза Раэля заблестели, когда он предвкушал, что снова воспользуется ножом.
– Расскажи мне, что ты знаешь, – приказал я, скривив губы в оскале. Мне уже было скучно. Это дерьмо заняло слишком много времени.
– Русский! Он тот, кто потребовал нашей помощи.
– Какой русский?
– Рези, э-э, Резников.
– Что еще?
– Они просили убедиться, что девушка в больнице получила по заслугам.
Бросившись вперед, я выпустил своего Жнеца и опустил голову, попадая прямо в лицо Шуту.
– Ты расскажешь мне каждую деталь, которую сможешь вспомнить, или я залезу тебе в грудь, вырву твое бьющееся сердце и полакомлюсь твоей плотью, пока ты еще жив.
Шут начал волноваться, и я услышал, как что-то капает внутри стола, стекая по дереву в канализацию. Воздух наполнился запахом аммиака, и я понял, что этот мудак только что обоссался.
– Ты не потерял хватку, не так ли?
Моя голова резко поднялась, и я наткнулся на темно-багровый взгляд единственного существа в этом мире, которое обладало большей властью, чем я.
Люцифер, блядь, Морнингстар.
С МЕНЯ ХВАТИТ.
Выпивка и наркотики. Бесконечные шлюхи, которые покидали мою постель. Пробуждение без памяти о том, что я сказал или сделал, потому что я преследовал следующий кайф.
Ни одна из этих вещей не изменила ситуацию и не помогла.
Мои кошмары и воспоминания все еще сохранялись.
Я продолжал пытаться найти способ успокоить разъяренного зверя внутри, и ничего не получалось. Я был потерян с тех пор, как покинул Афганистан. Пустая оболочка человека, который завербовался десятилетием ранее. Измученный чувством вины, потерей и шрамами, которые опустошили мое тело, я был не в состоянии двигаться вперед. Оказавшись в каком-то порочном подвешенном состоянии, я не видел другого выхода, кроме как покончить с собой.
Казалось логичным. И Легко.
Никогда особо не задумывался об этом, когда перекинул одну ногу через свой Харлей и завел двигатель. Я был на шоссе 95 и ехал по середине дороги пятнадцать минут спустя, ожидая, когда первая машина направится в мою сторону. Может быть, я подумал, что то, как Джекс Теллер выбрал свою судьбу и концовку, было слишком поэтичным в последнем эпизоде "Сынов анархии". Мне было насрать. Мне нужно было оставить эту боль и ярость позади, и я не видел другого решения.
Фары приближающегося автомобиля осветили дорогу, и я приветствовал освобождение и свободу, которые принесет конец. Я поднял голову и увидел, как водитель грузовика с полуприцепом ударил по тормозам. Кабина скользнула вперед под весом груза, который он нес, и я знал, что столкновения не избежать.
Улыбка тронула уголки моих губ, и я откинул голову назад, ослабив хватку, принимая свободу. Мотоцикл вильнул подо мной, и я потерял управление, позволив произойти неизбежной аварии. Мои глаза закрылись, и я приветствовал темноту.
Все это скоро закончится.
За исключением того, что это было не так.
Я проснулся примерно в полумиле от шоссе 95 в пустыне, прислонившись к самому колючему кактусу, который я когда-либо имел неудовольствие найти. Перекати-поле прокатилось у моих ног и перевернулось на ветру Невады, когда я прищурился в приближающемся свете рассвета.
– Ты, конечно, глупый сукин сын, – заметил глубокий голос, когда я поднялся на ноги, глядя в лицо человеку, которого я никогда не встречал. Черты его лица были вырезаны из проданного гладкого мрамора цвета слоновой кости. Ониксовые глаза, обрамленные алым, светились юмором, и идеальный изгиб его верхней губы в улыбке доказывал его веселье.
– У меня есть работа для тебя.
Моргнув, я открыл рот, чтобы заговорить, когда он исчез. Больше я его не видел, пока не встретил Грима и не решил присоединиться к "Королевским ублюдкам". Я мог с уверенностью сказать, что он намеревался держать меня в подвешенном состоянии до той ночи. Когда я подписал его контракт и принял Жнеца, я решил, что мне не о чем беспокоиться. Но прошлое было жестоким, и та ночь на шоссе 95 была не последним разом, когда я уезжал и планировал покончить со всем этим.
Дьявол не оценил тот факт, что я не хотел жить.
Грим нашел меня в последний раз, и я знал, что Люцифер никогда не допустит моей смерти. Весь клуб был взбешен тем, что я попытался разорвать контракт, который я подписал. Я обещал, что они никогда больше не найдут меня истекающим кровью на обочине шоссе, особенно после того, как та же участь уже постигла Кейса, предыдущего президента.
Я застрял в этой жизни и версии ада, которую я был вынужден терпеть. Конечно, мне дали использовать моего Жнеца, но это все равно не изменило того факта, что у Люцифера были все хорошие карты в игре в покер, где победитель забирал все.
Моргнув, я понял, что смотрю в лицо ублюдку, с которого все началось. Тот, кто представил контракт, перед которым я не мог устоять. Тот самый самодовольный ублюдок, который никогда не давал мне забыть, что я у него в долгу и никогда не буду свободным. Люцифер подмигнул.
– Ты всегда немного отличался от остальных. Не нужно было ждать Дьявольской поездки, чтобы знать, что ты станешь одним из моих Жнецов.
По какой-то причине дьяволу нравилось трахаться со мной. Понятия не имел, почему. Насколько я знал, он никогда не посещал никого, кроме президента. У Грима были свои причины держать эту информацию при себе, но я поймал этого скользкого ублюдка Люцифера, появляющегося время от времени.
Может быть, я был не единственным, кто его заметил. Черт, он, наверное, получал удовольствие, трахаясь с каждым членом клуба. Меня бы это ничуть не удивило. Он знал каждый секрет, скрытое желание и сожаление, которые были у всех нас. Ему также нравилось держать всех нас у себя над головой, если у тебя были какие-то мысли о расторжении его контракта.
Я должен был знать. Я спрашивал его не раз.
С тех пор этот ублюдок надрывал мне яйца из-за этого. Он знал, как сильно я ненавидел, когда он появлялся вот так, насмехаясь надо мной и получал удовольствие от общения, как будто это доставляло ему какое-то особое болезненное удовольствие.
– Сделка есть сделка, Патриот.
Я знал это. Как только я открыл рот, чтобы послать его нахуй, он исчез.
– Ублюдок.
По крайней мере, эта сделка включала особый пункт. У меня был свой уникальный дар. Мой Жнец чувствовал страхи, и ужас, который вырвался на свободу, когда я пожинал душу, кормил его этим, как отборным стейком в самом модном ресторане. Я бы, наверное, потерялся сейчас без моих тайных охотничьих развлечений.
Правда была в том, что я был наркоманом, который продолжал менять один порок на другой, отчаянно пытаясь избежать трезвости и болезненной правды, которая ждала в моей испорченной реальности. Я, наверное, никогда не перестану убегать от своих кошмаров и вины. Но у меня был один друг, который никогда не забывал напоминать мне, что мы всего лишь продукт прожитой нами жизни и опыта, который сформировал то, кем мы были.
Бишоп.
– Мими!
Крик радости и удивления моей сестры был сильным ударом под дых. Даже после всего, что я рассказала ей о своей жизни за последние несколько лет, нам еще предстояло пройти долгий путь, чтобы восстановить наши напряженные отношения. Три недели назад я призналась в худшем из своих переживаний с Алексеем, плакала, пока не заснула от умственного и эмоционального истощения.
Найла была потрясена, услышав о масштабах изнасилования, торговли людьми и жестокости, которым я подверглась. Она не могла понять такую жизнь или ужас того, как тебя используют, и ты осознаешь, что каждый отдельный момент, когда ты еще жив, был потому, что кто-то другой позволял это.
Какая-то маленькая часть меня хотела, чтобы я все еще была в коме. Я не хотела лежать на больничной койке, когда солнечный свет льется через мои окна, и все улыбаются, взволнованные тем, что идут по своей повседневной жизни и наслаждаются каждым вздохом, который покидает их легкие.
Что бы она подумала, если бы я сказала ей, что никогда не хотела просыпаться? Что оставаться в скрытых комнатах своего разума было намного проще и менее травмирующим, чем просыпаться и сталкиваться с реальностью моих неудач, ошибок и глупых решений.
Найла была идеальной сестрой. Медсестра. Блондинка-бомба. Хорошая девочка. Я была наркоманкой, распутницей, дикой тусовщицей, которая получила именно то, что заслужила.
Мы не могли быть более разными.
Найла откинулась назад после того, как обняла меня, когда дверь открылась. Патриот вошел и закрыл ее с громким щелчком, неторопливо продвигаясь вперед с грацией, к которой я начинала привыкать каждый раз, когда он входил в комнату. Он, не колеблясь, подошел к краю кровати и наклонил голову, поцеловав меня в лоб, наклоняясь в талии, чтобы дотянуться до меня со своего огромного роста. Его сдержанное лицо скрывало все, что он чувствовал, кроме облегчения в его глазах.
– Ты проснулась. – Нетрудно было сказать, что он был доволен. – Рад видеть, что ты пришла в себя, отлично выглядишь.
– Отлично выглядишь?
– Ну, конечно.
Он фыркнул.
– По-моему, ты очень хорошо выглядишь, солнышко.
Солнышко.
Прозвище, которое он дал мне, когда мы впервые встретились. Все еще не понимала его рассуждений, даже после того, как он несколько раз объяснял, почему. Может быть, мне было трудно представить, что кто-то думает, что я что-то, кроме пустой, грязной тьмы. Пустота небытия, оставшаяся после того, как сама суть того, кем я была, была вырвана.
В самый тяжелый момент своей жизни я встретила своего спасителя. Я просто не знала этого в то время.
Земля была холодной и грубой, царапала кожу моего тела и обнажала меня для пристального внимания каждой пары глаз, которые смотрели в мою сторону. По телу пробежал озноб, и я задрожала, не совсем понимая, где я и как сюда попала.
Мой вялый разум медленно осознавал, что происходит. Все, что я заметила, были глаза мужчины, который держал меня на руках, прижимая мое слабое тело к своей груди, когда он поднимал меня, убедившись, что я в безопасности в его сильных объятиях. Это было бы волнительно, если бы я была достаточно последовательной, чтобы соединить две рациональные мысли в своей голове. Глаза незнакомца выдавали эмоции, которые я не могла позволить себе принимать во внимание – сострадание, озабоченность, замешательство и даже ярость. Какая странная комбинация, борющаяся за лидирующую позицию в глазах, в которые я могла бы погрузиться и никогда не захотеть уходить.
Цвет его глаз застал меня врасплох больше всего. Потрясающий темно-синий, как самые глубокие океанские глубины, обрамленные темными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Такие поразительные зеркала его мыслей и души. Они просвечивали сквозь синеву, и я никогда не могла прочесть кого-либо так открыто, как этого незнакомца, который смотрел на меня с такой же интенсивностью. Связь была мгновенной, и я вздохнула, разрывая эту самую невидимую связь, чтобы положить голову ему на плечо.
– Делай что хочешь, – хрипло прошептала я, – у меня ничего не осталось.
Когда мои глаза закрылись, кто-то слегка сжал меня, и я с распростертыми объятиями приняла это ничто обратно. Время не имело значения, когда я снова проснулась, я понятия не имела, сколько часов или дней прошло, и я заметила незнакомца и его гипнотические глаза. Мы оба молчали, оценивая друг друга, определяя нашу реакцию. Моя рука пульсировала, мучительно горячая под грязной повязкой, а боль, исходившая от ожогов, была настолько сильной, что слезы наполнили мои глаза, и мне пришлось сморгнуть их.
Не проявляй слабости, Мими.
Должно быть, он прочитал нерешительность на моем лице, потому что поднял руки.
– Эй! Все в порядке, – спокойно ответил он.
Ничего не было знакомого. Я отдыхала в комнате, заполненной мебелью из темного красного дерева, включая массивную кровать, где я свернулась калачиком посередине, рядом с изголовьем. Я заметила ванную слева и гардеробную прямо напротив. Дверь была справа. Я всегда была уверена, что знаю, где находится выход, как только меня приводили куда-то в новое место. Моя жизнь зависела от изучения деталей, которые большинство людей сочли бы незначительными.
– Привет, солнышко. Не волнуйся. Ты в безопасности. Я обещаю.
Я не успела хорошенько рассмотреть его, прежде чем отключиться снова. Было поздно и темно. Мой загроможденный, отравленный мозг был затуманен. Брошенная и оставленная умирать, я бы никогда не выжила без его вмешательства.
Байкер был настолько высок, что его голова почти касалась потолка, а плотное, тяжелое телосложение доказывало, что он часто тренировался. На голове бандана с изображением американского флага, густые темные волосы, выглядывающие из-под макушки. У его правого глаза был неровный шрам в дополнение к татуировкам, расползающимся по его шее, которые заканчивались прямо под линией подбородка. Черная футболка натянулась на напряженных мышцах, когда его руки согнулись и обнажили больше черных чернил, доходящих до запястий.
Я была ростом пять футов пять дюймов с тонкой костью. Патриот был таким же высоким, как калифорнийское красное дерево, когда он возвышался надо мной, в два раза шире в груди и скульптурными округлыми плечами. Его лицо было красивым в том классическом стиле старого голливудского сердцееда, от которого моя мать пускала слюни при виде таких актеров, как Рок Хадсон или Марлон Брандо – точеные углы, тень на подбородке и дерзкая, уверенная улыбка. Не говоря уже о сексуальной развязности, которая могла буквально растопить трусики.
Его загорелая кожа была покрыта поцелуями от летнего солнца Невады. Кожаный жилет натягивался на его широкую грудь, оставляя под ней много бронзовых, выпуклых мышц, но самой впечатляющей частью были руки толщиной с мои бедра, когда он склонился надо мной, глядя в мои глаза своими гипнотическими голубыми глазами.
У меня была слабость к такому виду оружия.
Некоторым девушкам нравилась задница парня или его пресс. Я не возражала ни против чего из этого, но пара сексуальных рук меня доконала. Я могла бы потеряться в таком человеке, как он. Счастливая, окруженная силой и непоколебимой сталью, я бы никогда не хотела покидать его объятия.
Жаль, что для этого было уже слишком поздно.
– Ты устала Мими?
Голос моей сестры вернул меня в настоящее.
– Немного. – Я не была уставшей, только что очнувшись от чертовой комы, но мне не хотелось разговаривать. Слова были бессмысленны. Поморщившись, я бросила взгляд на окно и солнечный день, который угрожал вызвать еще больше воспоминаний.
– Я закрою жалюзи, – объявил Патриот, подходя и полностью закрывая их.
Я слегка улыбнулась в знак благодарности за его наблюдательность и откинулась на подушки, расслабляясь впервые с тех пор, как час назад открыла глаза.
– Я останусь столько, сколько ты захочешь, – объявила Найла, откидываясь на спинку стула и подавляя зевок.
– Ты только что с работы?
Она пожала плечами, но я уловила правду в ее усталом выражении, которое она пыталась скрыть. Глядя на Патриота, я сузила глаза.
– Отправь Раэлю сообщение и скажи ему, чтобы он забрал сестру. Ей нужно поспать.
– Я могу сделать это прямо здесь, – утверждала она.
– Нет, ты не можешь. В больницах отстойно спать. Ты это знаешь. Иди домой к своему мужчине. Со мной все будет в порядке.
– Да, она будет в порядке. Со мной здесь Тень. Мы не оставим ее, Найла.
Моя сестра бросила на Патриота раздраженный взгляд, когда раздался стук в дверь. Раэль заглянул, и мне пришлось задуматься, как он добрался сюда так быстро, но потом я вспомнила, что он должен знать ее расписание и во сколько заканчивается ее смена. Его причудливое лицо все еще немного шокировало меня. Кто каждый день ходит с макияжем в стиле фильмов ужасов на лице, как будто сейчас Хэллоуин? Несмотря на это, мне нравился этот грубый байкер и его извращенное чувство юмора. Казалось, он искренне заботился о моей сестре. Его темные глаза загорались всякий раз, когда она была рядом.
– Наоми, рад видеть, что ты встала и больше не выглядишь как труп.
Я парировала ему и отшила его:
– Не могу сказать то же самое о тебе, человек-дьявол.
Он усмехнулся и направился прямо к моей сестре, притянул ее в свои объятия и запечатлел поцелуй на губах Найлы.
– Выглядишь немного усталой, моя чертовка. Ты слишком много работаешь.
Она хлопнула его по руке, но улыбнулась.
– Не то, чтобы ты дал мне поспать.
Злая усмешка появилась на его жутких чертах.
– В конце концов, я это сделаю.
Патриот ухмыльнулся:
– Я только что проснулся. Не заставляйте меня блевать.
Найла хихикнула, когда Раэль схватил ее за задницу обеими руками и сжал.
– Пойдем. – Она снова зевнула, ее глаза выдавали гораздо больше усталости, чем ей хотелось. – Я едва держусь на ногах.
– Как я и говорила, – пробормотала я, качая головой, когда они направились к двери. – Проваливайте уже отсюда.
– Я напишу тебе позже, Мими.
Отмахнувшись от нее, я заставила себя улыбнуться и кивнуть.
– Конечно, сестренка.
Как только они ушли, я заметила, что Патриот уставился на меня, скрестив руки на груди, выпуклые мышцы напряглись, когда он нахмурился. Что-то заставило его вздрогнуть.
– Что?
– Тебе нужно перестать притворяться.
– Притворяться в чем? – Спросила я, опустив взгляд на свое одеяло.
– Эта все шарада. Не куплюсь на это, солнышко. Ты не должна быть такой со мной.
Конечно, он получил пулю за меня, и я видела случайные жесткие движения, которые доказывали, что рана еще не закончила заживать, и я действительно должна поблагодарить его за спасение своей жизни, но, похоже, время было неподходящим.
– Я знаю.
– Тогда не надо.
Вздохнув, я откинула голову назад.
– Ты забываешь, что я вижу тебя насквозь, Мими.
Он видел. Я бы не стала спорить с этим.
Патриот видел меня насквозь с того момента, как моя наркоманская задница оказалась полуголой у него на коленях. Мысль о том, что тебя так открыто разоблачают, была ужасающей и успокаивающей одновременно.
– Кто ты?
– Меня зовут Патриот. На мой растерянный взгляд он выдавил легкую улыбку. – Я морской пехотинец. Был медиком. Дело не столько в названии, сколько в опыте и мастерстве. Прошло уже несколько лет. – Он пожал плечами. – Решил, что я лучший, кто может позаботиться о тебе.
– Где я?
– В Перекрестке, это наше поселение. – Он взял кожаный жилет с ближайшего стула и показал мне эмблему на спине. – Я королевский ублюдок. Мы ведущие.
– Мотоциклы?
– Правильно, солнышко. – Он сел на кровать и указал на мою руку. – Не возражаешь, если я взгляну? Слышал, у тебя сильный ожог.
Все мое тело напряглось от напоминания. Я отстранилась от байкера и плотнее завернулась в одно из одеял вокруг своего тела.
– Где Алексей?
– Кто?
Внезапно испугавшись и запаниковав, я подумала о том, чтобы выбежать за дверь.
– Русский, который причинил мне боль.
Губы Патриота приподнялись в усмешке.
– Так вот как его зовут.
Я с трудом сглотнула и кивнула, боясь вдаваться в подробности о его личности.
– На этот раз он собирается убить меня навсегда.
– Ни за что. – Патриот указал на дверь. – Я отведу тебя в подвал, если ты хочешь увидеть его связанным, но это будет некрасиво. Мой президент и Раэль надирают ему задницу. Он пожалеет, что встретил тебя.
– Раэль? Он здесь? – Это был байкер, который спас мне жизнь. У меня так и не было возможности поблагодарить его.
– Да. Он надеется, что ты мне доверишься.
Наши глаза встретились, и на несколько секунд я подумала, что не смогу. Доверие было чем-то заслуженным, и немногие люди в моей жизни доказали, что это стоило усилий. Однако моя рука болела, и мне действительно нужно было промыть рану. Повязка была сильно испачкана. Вытащив руку, я натянула одеяло до подбородка, когда он придвинулся ближе.
– Так нормально? Я должен иметь возможность прикоснуться к тебе и посмотреть на рану. Я постараюсь не доставлять тебе неудобств и не вторгаться в твое пространство.
Он подождал моего ответа, прежде чем двигаться. Такой простой акт запроса разрешения был больше, чем я могла вынести. Прошло слишком много времени с тех пор, как кого-то заботило, чего я хочу. Слезы наполнили мои глаза и скатились по щекам, когда я кивнула.
– О, солнце. Мне жаль, что с тобой жестоко обращались. – В его голосе звучали нотки искренности, которые я не могла игнорировать. – Я не хочу причинять тебе боль еще больше, поэтому скажи мне, если что-то из того, что я делаю, заставляет тебя чувствовать себя некомфортно или беспокоит тебя, хорошо?
Тяжело сглотнув, мне потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.
– Патриот?
– Да?
– Спасибо, – тихо ответила я, шмыгая носом. – Никто не был так добр ко мне в течение долгого времени.
– Не думай об этом.
Патриот снял повязку, и его челюсть со щелчком сомкнулась, вена пульсировала низко на щеке, пока он работал, чтобы очистить рану и ухаживать за поврежденной кожей. Каждое простое прикосновение причиняло адскую боль. Я продолжала морщиться, дергаясь всякий раз, когда он случайно касался пальцем открытой области. Слезы продолжали литься, и я не могла их сдержать, особенно когда увидела степень повреждения моей кожи.
– Я уже никогда не буду прежней, – прошептала я, всхлипывая сквозь слезы. – Он позаботился об этом. Мне придется смотреть на эту рану всю оставшуюся жизнь и помнить, что Алексей сделал со мной.
Патриот наложил новую повязку сверху и закрепил ее скотчем, прежде чем бросить свои принадлежности на ближайший стол. Он встал и продезинфицировал руки, вернувшись с теплой мочалкой. С большой осторожностью он вытер слезы и полосы грязи с моего лица.
– Послушай меня, солнышко.
Я подняла подбородок, заглядывая в его темные глаза.
– Этот русский ублюдок пытался лишить тебя жизни. У него ничего не получилось. Ты боролась. Ты победила, – подчеркнул он, – потому что этот сукин сын умрет ужасной и мучительной смертью, но ты будешь каждое утро просыпаться со шрамами, чтобы доказать, что ты невероятно сильная и храбрая. Да, ты никогда не будешь прежней. И что? У каждого крутого парня есть несколько шрамов. Они признак характера.
Патриот поднял рубашку и повернулся, показывая спину.
– Ты видишь это?
– Да, – прошептала я. Его спина была ничем иным, как одним гигантским шрамом, плоть была рябой, сморщенной и розовой в некоторых местах, в то время как бледно-белая в других. Некоторые части были намного краснее. Одна часть чем-то напоминала полосы искалеченной плоти вместо мышц.
– Мне жаль. Это случилось за границей?
– Принял удар, когда заблокировал дверной проем, в то время как четверо моих братьев-морпехов выбегали из хижины, в которой мы находились. – Его голос был низким, полным боли. – Они все равно были убиты. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я больше ничего не мог сделать, чтобы спасти их.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. – Подойдя ближе, я подняла руку и провела кончиком пальца по его коже. – Так нормально?
Патриот кивнул.
Моя ладонь медленно коснулась его шрамов, и я тяжело сглотнула. Его мышцы слегка напряглись от моего прикосновения.
– Ты все еще силен. Держу пари, ты такой же сильный, каким был до того, как это случилось.
