Текст книги "Не лезь ко мне в душу! (СИ)"

Автор книги: Дарья Вилкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Пролог

– Наконец остались каких-то жалких 20 минут, и всё закончится, – со вздохом облегчения вымолвил лётчик.

– Комар, всё только начнётся, – проворчал в ответ другой.

– Мы с тобой говорим о разном, Муравей, – заспорил первый. – Мне надоело протирать зад и ничего не делать.

– Как ты вообще умудрился пойти в разведчики!? – раздался мелодичный женский голос.

– В разведчики-диверсанты, – поправил её мужчина.

– Ох, простите, – продолжила подтрунивать она.

– Оса, тебе ли не знать? – лениво проговорил он и на секунду замолкнув, уже с улыбкой в голосе добавил. – Я всегда любил пакостничать.

– Тогда понятно, почему ты Комар. Такой же бесячий, – подключился к разговору третий мужчина.

– Я Комар, потому что Комаров. А вот ты Жук, Данила, потому что слишком хитрожопый.

Оса не удержалась и рассмеялась в голос. Как, впрочем, и остальные мужчины. Сидя, каждый в своём звездолёте, единственное, как они могли себя развлечь – это подшучивать друг над другом. Четверо мужчин и одна девушка вот уже сутки дрейфовали в космосе, ожидая выхода из гиперпространства своих.

Четвёртый мужчина, Шмель, был капитаном этой шайки и обычно не принимал участия в таких разговорах. Держал субординацию. Но с удовольствием слушал и безмолвно смеялся каждой шутке.

Они болтались в космосе не просто так.

Тратхары уже около двух месяцев пытались завладеть звёздной системой Сириус, но, к счастью, пока им это не удалось. После очередной безуспешной атаки, они ушли в гипер. И в тот же миг скакнули ещё пять маленьких, но юрких звездолёта-разведчика. Светляки. Так их называли между собой пилоты. Выйдя из гипера одновременно с врагом, они быстро включили режим невидимости и разлетелись в разные стороны. Тратхарских кораблей вернулось на базу много, поэтому разрыв пространства был большой, и понять, что они пришли не одни, тратхары не смогли, и диверсанты остались незамеченными.

У пятёрки было задание: расставить мины на крупные вражеские корабли, дать точные координаты для высадки союзнических сил и за минуту до их выхода из гипера подорвать мины.

Мины были давно расставлены и укрыты стелс-технологией, координаты сутки назад были отправлены, и диверсантам оставалось только ждать развязки.

Чем они и занимались, спокойно дурачась, зная, что их не услышат. Благо некоторые технологии такие, как скрытая радиосвязь, манёвренность или стелс-технологии у людей были лучше. Это позволяло спокойно партизанить и шпионить без вреда для диверсантов.

Теперь позволяло, а когда война только началась, тратхары довольно быстро находили разведчиков, укрытых стелс-технологией. Только спустя время мы поняли, что тратхары видят не сам звездолёт, а его оружие. С тех пор на звездолётах-разведчиках его не было, и потери среди наших шпионов уменьшились в разы. Но из-за отсутствия оружия на кораблях довольно долгое время (по военным меркам) разведчики были только разведчиками. Это длилось до тех пор, пока наши учёные не создали мину, не отслеживаемую сканером врага. Плюс со временем добавилась манёвренность и скорость, и разведчики стали устраивать отличные диверсии.

Жаль нельзя было развернуться на полную катушку. Мешала маленькая скорость в режиме невидимости. Быть быстрым и незаметным, к сожалению, технологии пока не позволяли.

– Рты закрыли! – рявкнул Шмель. – У нас проблемы.

Пару секунду в эфире была тишина. Система зафиксировала крупное перемещение в гиперпространстве. Несколько секунд все молча всматривались в монитор.

– Чёрт! – выругался Жук.

На экранах появились пять новых точек. Это были вражеские эсминцы.

– Они встали прям у точки выхода союзнических кораблей! Если срочно что-нибудь не придумаем, операция будет провалена, – затрещал Комар.

– Нужно отвлечь их, – предложила Оса. – Подорвать одну из мин в центре их флота. Они должны будут заинтересоваться.

– Не вариант, – ответил Муравей. – Они могут посчитать это технической неполадкой. А если воспримут всерьёз, могут, наоборот, занять оборонительную позицию. Нужно поковырять палкой в осином гнезде. Выбесить их.

На секунду эфир затих. Муравей был прав. Все это понимали, как и то, что тот, кто засветится, скорее всего погибнет.

– Как знал, что надо оставить пару мин про запас, – без тени сомнения, вымолвил капитан.

Его решение было очевидным.

– Нет, я пойду! – запротестовал Жук.

– Я тоже против! – добавила Оса. – Я пойду!

– Мы все пойдём! – вторил ей Комар.

– Согласен, – подтвердил Муравей.

– Нет. Я нахожусь ближе всего. За такое короткое время в режиме невидимости, вы не успеете добраться. И разве у кого-то из вас остались мины?

Все промолчали. Знали, что он прав.

– Но, – в последний раз попыталась возразить Оса.

– Никаких “но”, Оса! Это приказ! – резко прервал её Шмель.

В эфире наступила тишина. Четверо лётчиков наблюдали в монитор, как их капитан ставил оставшиеся две мины на двух эсминцев, стоявших в центре пятёрки. Когда дело было сделано, до выхода наших кораблей из гиперпространства оставалось четыре минуты. Времени на раздумья больше не было.

– Комар, Жук, Муравей, Оса, для меня было честью сражаться с вами плечом к плечу! Подорвите этих тварей за меня! – сказал и отключился.

Глава 1

Яна

Уже около десяти минут он ехал на гироскутере по улице Гоголя в старых Химках. Ближе к десятому дому транспортный шаттл остановиться при всём желании не мог. Погода была мерзкой, под стать его настроению. Шёл дождик. Такой мелкий, неприятный. Из-за порывистого ветра включать купол над головой было бессмысленно, так что, укутавшись в свой плащ, он старался ехать как можно быстрее. Он весь продрог и пока объезжал последнюю детскую площадку, успел пожалеть, что приехал ко мне именно сегодня, но в его плотном графике это был единственный день, когда он мог со мной встретиться. А других я бы слушать не стала.

Обогнув детский сад, он наконец добрался до десятого дома. Перед тем как зайти в мой подъезд, он поднял голову и взглянул в окно на четвёртом этаже. Оно было закрыто и затемнено. Нельзя было понять, дома ли я, но всё же он надеялся найти меня там.

Прежде чем брать штурмом квартиру, он искал меня в других возможных местах. Но меня не то, что там не было, меня там уже много месяцев не видели. Так что квартира была последним шансом.

Сначала он звонил в звонок. Долго звонил. В ответ была лишь тишина. Тогда он достал ключ из кармана плаща и вставив в замок, повернул.

На скрип раздвигающейся двери никто не вышел. И когда она с таким же скрипом закрылась тоже. Его встретил лишь душный, тёмный коридор. Он включил свет и тяжело вздохнул. Всё было намного хуже, чем он предполагал. Я не просто стала нелюдимой, я забросила себя.

Уличная обувь валялась у двери в одной общей куче, а пол был весь в песке и следах от ботинок. Прислонив к стене гироскутер, он повесил плащ на свободный крючок, а на тумбу положил фуражку. Желания снимать свои сапоги у него не было никакого, но воспитание не позволяло ходить по квартире в уличной обуви. Открыв обувницу, он нашёл там пару потёртых тапок и с облегчением переобулся.

Пройдя по коридору пару шагов, он открыл дверь на кухню и тут же закрыл. Грязная посуда в раковине и не только, крошки и огрызки, пустые упаковки от фастфуда на столе. Такого бардака он за всю жизнь не видел. С тем набором домашних помощников, что есть в каждой квартире, у самой ленивой и неопрятной хозяйки всегда будет идеальный порядок.

Он с грустью вспомнил свой первый визит сюда. Здесь было не только чисто, но и уютно, тепло. Здесь было приятно находиться. Но тогда и я была счастлива.

А сейчас моя душа была мертва. И пусть он знал это, всё равно осуждал мой образ жизни. По его мнению, я могла хотя бы включить робота-уборщика и продолжать страдать дальше. Но робот стоял в дальнем углу, уже давно сам покрытый пылью. Жить так – было моим осознанным выбором, и к его мнению я не прислушивалась.

У порога в спальню, он на секунду притормозил и взглянул на себя в зеркало. Он видел в отражении подтянутого серьёзного мужчину с лёгкой проседью в густых, зачёсанных назад волосах. Неделю назад ему стукнуло всего тридцать шесть, а он уже был генералом. Благодаря успешно спланированной и проведённой операции под его контролем, противник впервые с начала войны начал отступать, и его повысили в звании. Но какой ценой?

Он почувствовал себя неловко. Ведь за этот год он почти никак не изменился. Даже наоборот, как ему казалось, стал выглядеть лучше, солиднее. В общем, внешне на нём никак не отразилось горе. Чего нельзя было сказать обо мне.

В спальне обстановка была не лучше, чем в других частях квартиры. Одежда была разбросана везде, где только можно было, на столе валялись пустые упаковки от еды. Но самым горьким было видеть пустые бутылки виски.

Его взгляд остановился на кровати. На ней, на животе в спортивных штанах и свитере, лежало моё тело. Тихое посапывание доказывало, что в нём ещё теплилась жизнь. Ему этого было достаточно, чтобы действовать. Ради брата.

Он включил свет.

– М-м-м-м… – запротестовала я и накрыла лицо подушкой.

– Вставай! – строго произнёс он и растонировав окно, открыл его, впуская в комнату свежий воздух. – Как ты тут дышишь? Невыносимо душно!

Я проигнорировала его, но он и не собирался сдаваться. Резким движением он отбросил подушку в сторону.

– Вставай, Яна!

– Отвали, Вадим, – недовольно ответила, закрыв лицо руками. – Тебя не учили, что, если дверь не открывают, значит, никого нет дома!?

– Но ты дома! А если бы удосужилась ответить на звонок, я бы не приехал. Так что сама виновата, – осмотрев комнату, он не сдержался. – Во что ты превратила свою квартиру!? Даже сесть негде!

– Ты взломал дверь? – спросила, игнорируя его возмущение. – Будешь сам чинить.

– Я похож на грабителя? У Марка взял ключ.

Было больно. Он так легко произносил его имя.

– Яна, вставай, говорю! – продолжал давить на меня Вадим. – У тебя появилась работа.

– Меня взяли во флот? – оживилась я и даже попыталась приподняться, но схватившись за виски, снова рухнула на кровать.

– Нет.

– Тогда мне не нужна работа. Зря пришёл, – я демонстративно повернулась к нему спиной и попыталась укутаться в одеяло.

Вадим подошёл к кровати и рывком стащил его с меня.

– Яна, если ты хочешь ещё принять хоть какое-то участие в войне, ты возьмёшься за работу!

– Что за чушь!? Я буду и дальше добиваться возвращения к полётам.

– Тебя не допустят.

– Это ещё почему? – насторожилась. – Твоих рук дело?

– Нет. Но сейчас впервые за время войны появилась возможность оставлять часть сил в тылу. Тех, кто получил серьёзную травму или не смог сдать псих-тест, отправляют в резерв.

– Что!? – подскочила я, наплевав на головную боль. – Так нельзя! Я хочу сражаться! И буду!

– Ты завалила три теста за год! – психанул он в ответ. – С чего ты взяла, что сможешь его вообще когда-то сдать!?

– За одиннадцать месяцев и четыре дня, – тихо поправила его, проигнорировав основной вопрос.

– Пусть так, – вспомнив, за чем пришёл, Вадим поумерил свой пыл. – Но в командном центре тебя больше не намерены отправлять на пересдачу.

– Я буду добиваться обратного. Они не имеют права отказывать мне в законном праве защищать родину!

– Ты не защищать её хочешь, а умереть за неё. Это разные вещи, – видя, что я собираюсь протестовать, он быстро добавил. – Ты четыре раза летала на симуляторе. И все четыре погибла, хотя в задании у тебя была только разведка.

– Это ничего не значит.

– Психологи так не считают.

– Это моё дело, как умирать! – упёрлась я.

– А светляк тоже твой? На свои деньги покупала? – мне нечего было на это ответить. – Ты выбрала слишком дорогой способ для самоубийства.

– Я не самоубийца, – зло надулась.

– Я знаю, Ян, – он подошёл ко мне и, положив руки на плечи, заглянул в глаза. – Мне ли не знать, почему ты хочешь вернуться к полётам? – он был так искренен, что я остыла и уткнулась лбом в его плечо. Он так же ласково продолжил. – Пойми, если ты откажешься от этого предложения, тебя спишут на гражданку. Я не враг тебе, Ян. Я же за тебя.

– Что за работа? – высвободившись из его рук, подошла к столу и открыла газировку.

– Тебе предлагают обучать студентов управлять звездолётами.

Я недовольно скривилась.

– Ой, вот только не надо делать такое лицо! – возмутился Вадим. – Тебе это самой нужно. Посмотри, как ты себя запустила!

Достав из кармана пачку таблеток от головной боли, взяла в рот одну и запила. Всё-таки похмелье давало о себе знать. И только когда медленно закрыла крышку, грустно произнесла.

– Мне на это наплевать. Я ничего не хочу.

Ему было искренне жаль меня. Мне было всего двадцать два, но познав боль от потери, я больше не жила. Существовала. Запустила себя.

– Ян, пожалуйста, соглашайся. Я не могу дать гарантий, что это поможет тебе вновь стать пилотом, но я точно знаю, что это твой последний шанс.

– Тогда у меня нет выбора, – горько ухмыльнувшись, ответила. – Считай, что я согласна.

Он достал из внутреннего кармана пиджака электронную карточку и бросил её на кровать.

– Здесь билет и краткая информация о работе. Вылет завтра вечером. Я бы на твоём месте пока привёл в порядок квартиру, – с укором подняла на него взгляд, и Вадим решил пояснить. – У тебя скоро тут и муравьи, и тараканы заведутся. Если уже не завелись. Пожалей соседей. Они же ни в чём не виноваты.

– Ладно, – неохотно ответила.

– Я рад, что ты согласна.

Воткнув карточку в адаптер, я открыла голограмму с данными.

– Это объединённое училище?

– Нет. Может, парочка кронцев будет и всё.

– Ясно.

Договорившись со мной, ему больше нечего было сказать. Вернее, он бы хотел, вот только я уже не стала бы слушать. Я никому не позволяла лезть ко мне в душу. Даже деверю. Вадим это понимал, потому и не поднимал больную тему.

– Думаю, ты не обидишься, если я пойду.

– Нет. Чаем я тебя не планировала угощать.

Мы вышли в коридор. Когда он надел сапоги, плащ и фуражку, я вытянула ладонь.

– Что? – не понял он.

– Ключ отдай.

– Нет. Не хочу в следующий раз взламывать дверь, – взял гироскутер.

Нахмурилась, но Вадим своё решение не поменял.

– Ян, я надеюсь, ты понимаешь, что тебе придётся привести себя в порядок? – уже на пороге сконфуженно спросил он.

– Не бойся, – ухмыльнулась. – Учеников не распугаю, – и закрыла за ним дверь.

Глава 2

Я сделала всё так, как и обещала Вадиму: убралась в квартире и привела себя в порядок. И если к первому пункту придраться было нельзя, всё было идеально чисто, то по второму он бы с моим выбором не согласился.

Перед тем как отправиться на аэродром, я заглянула в парикмахерскую. Мои волосы сильно отрасли за эти месяцы, но всё это время я ничего с ними не делала. Некрашеная часть волос почти сравнялась длиной с крашеной. Мой натуральный русый цвет казался темнее и тусклее на фоне пепельных концов. Выглядело это нелепо. Но если бы не работа, я бы так всё и оставила. Сделала бы как обычно пучок и не думала о них вовсе.

Из салона вышла довольной. Хотя парикмахер бы со мной не согласился. Вернее, он и не соглашался. Минут десять уговаривал изменить выбор причёски и сдался, только когда я пригрозила, что сама дома обрежу свои волосы. И он по глазам видел, не лгала. Он сдался и сделал мне каре с низкой чёлкой, хотя моему лицу абсолютно не подходило ни каре, ни тем более чёлка. На парикмахера было больно смотреть. Он чуть ли не плакал, щелкая ножницами. При попытке уложить волосы, я вежливо, но твёрдо отказалась, тем самым добив нежное сердце профессионала. Но мне результат очень даже нравился.

Вообще-то мне нравились мои волосы. Они были тонкими, но зато их было много. Им всегда не хватало объёма, но они были послушными и легко поддавались укладке.

Но всё это меня радовало в той прошлой жизни. Сейчас же я укладывать их не стала и в дальнейшем не собиралась этого делать. Так что моя причёска напоминала шлем мышиного цвета.

Надев большие круглые очки, я окончательно стала похожа на пилота в шлеме, что вовсе не добавляло красоты.

Вообще у меня было хорошее зрение. Уже хорошее. А несколько месяцев назад, когда меня выписали из военного госпиталя, проблемы были. Туда я вообще попала практически слепой. Зрение мне вернули, но не на 100 %. И я бы оставила всё как есть. В быту минус не мешал, но для пилота плохое зрение было неприемлемым. Пришлось восстанавливать. Но очки я всё равно оставила. Вставила в них простые стёкла и постоянно носила. Они придавали чувство защищённости, служили дополнительным препятствием между мной и внешним миром.

Лётное училище было расположено на планете Проксима. У планеты была довольно пустынная поверхность, напоминающая мне луну. Но на ней всё равно строили города. Созвездие Центавра находилось на равном удалении как от солнечной системы, так и от системы Рака, где обитали кронцы. А главное, на ней был кислород, температура в пределах нормы и полезные ископаемые, позволяющие добывать энергию.

До того, как моё сердце вырвали из груди, я бывала на этой планете довольно часто, и оказавшись на ней спустя столько времени, я почувствовала ностальгию и незаметно для себя успела слегка улыбнуться, но кадры быстро сменялись один за другим, и мысли вновь остановились на том моменте, который полностью разрушил мою жизнь. Улыбка погасла, а ностальгия сменилась сердечной болью.

Пока добиралась на челноке до училища, вокруг была сплошная суета, но попав в здание, меня встретила тишина. Передо мной материализовалась голограмма миловидной брюнетки.

– Доброго времени суток. Я бортовой компьютер лётного училища. Меня зовут Галло. Ваши данные?

– Майор Яна Фролова. Принята в штат для обучения учащихся полётам на звездолёте-разведчике.

Пару секунд компьютер обрабатывал полученную информацию.

– Информация достоверна. Необходимые вам данные находятся в ячейке под номером семьдесят два. Там же лежит наушник для виртуальной связи. Всего хорошего.

Голограмма исчезла. Перекинув сумку на другое плечо, подошла к стойке. Приложила ладонь к дверце под нужным номером, компьютер подтвердил мою личность и открыл ячейку. Я достала оттуда браслет со всей необходимой информацией и наушник.

Живот предательски заурчал. Последний раз я ела на Земле, но пока желудок не дал о себе знать, не вспоминала об этом. Я всегда была малоежкой, а со смерти Марка и вовсе перестала нормально питаться, сильно из-за этого исхудав. Но меня это не напрягало. Скорее наоборот, помогало моей конспирации.

Покрутив головой, нашла в углу автомат с едой. Выбрав пачку печенья и бутылку воды, приложила большой палец левой руки к терминалу. Аппарат считал мои данные и запросил пароль. Нажала на четыре цифры и терминал мигнул зелёным, подтверждая оплату. Вставив миниатюрный наушник в левое ухо и надев браслет, взяла в руки еду.

– Галло.

– Да? – зазвучал нежный женский голос в левом ухе.

– Построй маршрут к моей комнате.

– Готово. Ваша линия зелёная.

От места, где я стояла, по полу поползла тонкая зелёная ниточка. Прижав к себе левой рукой еду, последовала за ней, параллельно изучая данные в браслете. Но не успела дойти до поворота, как из-за угла вышли двое мужчин, о чём-то бурно беседовавших. Я заметила их слишком поздно, чтобы увернуться. Они же и вовсе не видели меня. Влетела я в самого крупного. На ногах устояла, но бутылка и пакет упали на пол. Задрав голову, увидела перед собой кронца.

– Ой, виноват, – миролюбиво произнёс он, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой. – Извините.

По крайней мере, так это выглядело. Ещё года четыре назад, я бы тут же влюбилась в эту улыбку. Года два назад, когда я уже была с Марком, я бы оценила его попытку. Сейчас же внутри меня вместо сердца зияла огромная, чёрная дыра, и его улыбка не произвела на меня никакого эффекта. А вот досадное недоразумение очень даже.

– Раз виноваты, так поднимите, что уронили, – недовольно буркнула и стала ждать.

Он опешил от такого поведения. Я бы не удивилась, если бы обычно в таких случаях кронец видел ответную улыбку. Мой раздражённый тон оказался неожиданным. Он молча поднял пачку печенья и бутылку воды. Передав их мне, уже без тени улыбки холодно спросил:

– Представьтесь.

– Не обязана, – так же холодно ответила я и обойдя мужчин, последовала дальше за зелёной линией.

На его комбинезоне красовались нашивки майора и отчитываться перед ним я была не должна. На мне же сверху была надета толстовка и понять, кто я по званию, он не мог.

Я не видела, как кронец задумчиво смотрел мне вслед. Не слышала, что они с другом говорили обо мне. Мне было всё равно. На его друга я даже внимания не обратила, а его самого посчитала пижоном и перестала вспоминать. Поплутав ещё какое-то время по коридорам, наконец добралась до жилой части здания.

Комната меня устроила. Маленькая, простая. Койка напротив двери, стол и стул справа, там же небольшой шкаф в углу. А слева дверь, за которой пряталась душевая кабина и туалет. Положив еду на стол и быстро разобрав сумку, я решила просмотреть полученную от Галло информацию. Сев за стол, дала команду на браслете и всё необходимое открылось передо мной на белой стене небольшим экраном.

Ничего особенного там не было. Расписание занятий, инфраструктура города, меню в столовой. Первым, от чего я скривилась, была информация о встрече с очередным психологом в первый день учёбы. Надоели они за эти месяцы. Толку никакого, только нервы трепали.

Но потом открыла методичку, и тут меня совсем перекосило.

– Дурдом!

Воинственно стуча ногтями по столу, решительно произнесла:

– Галло!

– Я слушаю, – вмиг отозвался компьютер.

– Соедини меня с генералом Вадимом Ждановым.

Несколько секунд я ждала в тишине.

– Яна? Что случилось!? – удивлённо произнёс генерал.

– Ничего не случилось. Пока.

Пару секунд он молчал, переваривая информацию.

– За этот год ты впервые звонишь мне сама. Слишком сложно поверить, что просто так.

– Ты прав. Я не просто так звоню, – смакуя момент, я не спешила отвечать по существу. – Ты видел по каким методичкам здесь учат управлять разведчиком?

Генерал снова замолчал, и я поняла, что попала в точку.

– Это ты назначил меня сюда? – зашипела.

– Я, – твёрдым голосом ответил он.

Вадим не был мягким человеком, но со мной старался быть сдержанным по понятным причинам, но, видимо, не в этот раз.

– Я улетаю домой.

– Тогда не видать тебе полётов!

– Так всё-таки ты это подстроил? Из-за тебя я не могу летать!? – Взбешенно подскочив с места, уронила стул.

– Нет, Яна. Я сказал тебе на Земле правду. Не по моей вине тебя отстранили от полётов, но по моей тебе дали шанс вернуться к ним. И если ты хочешь им воспользоваться, ты будешь учить!

В моей голове прокрутилось множество нецензурных эпитетов, и будь это кто-нибудь другой, я возможно не сдержалась бы и сказала, как думаю. Но с Вадимом я не могла себе такого позволить.

– По этой методичке невозможно учить! – скрипя зубами, в итоге процедила я.

– Я знаю. Поэтому ты и прилетела на неделю раньше. Пока студенты на каникулах, ты её подправишь.

– За неделю? Ты серьёзно!?

– А чем ты собралась ещё заниматься? Пить, есть и спать? – я промолчала. – Нет, милая. Займись-ка ты делом. Никто же не просит всю методичку сразу изменить, но большую часть успеешь. А там по ходу разберёшься. К тому же информация по светлякам у тебя тоже есть. Удачи, – не дожидаясь моего ответа, он отключился.

– Вот же зараза! – выплюнула я, надеясь так потушить гнев. – Прям бесит!

Скинув с себя комбинезон, встала под прохладный душ. Мне надо было прийти в себя. Я злилась и сопротивлялась, но процесс был запущен. Разум, так сильно скучавший по работе, зашевелился и начал генерировать идеи того, что и как можно было изменить в методичке. Выйдя из ванной, подняла стул и села за стол. Переведя стул в режим кресла и поманив пальчиком голографический монитор к себе поближе, взяла в рот первую печеньку и занялась делом.