Текст книги "Рождение Императора (СИ)"

Автор книги: Дарья Еремина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Отец сидел в кресле справа от камина. Гостьи, завернутые в пледы, умостились с ногами на диване. Кресло слева было свободно. Я прошел.

– Вина? – улыбнулась Тайрен и потяулась к графину.

– Он не пьет, – запротестовал отец.

– Брось, Саш, – подалась Карел чуть вперед, и я уверился в подозрениях, появившихся при первой встрече с ангелами. Их взаимные взгляды, спокойные, долгие – у них точно была связь. Возможно не сейчас, когда-то давно, но была. Хотя… наверное и сейчас есть. Потому мама их так не любит. Но тогда что же ей мешает избавиться от псионичек отца? Ей достаточно просто сказать ему! Почему она лишь бесится от ревности, но ничего не делает? Интересно, сколько лет это уже продолжается?

Я встрепенулся, заметив протянутый Тайрен бокал, и оторвал взгляд от Карел. В нерешительности протянул руку, принимая вино. На пару мгновений, вместе с бокалом, в моей руке оказались холодные пальчики Тайрен. Я сглотнул, а псионичка лишь улыбалась своей мягкой, успокаивающей улыбкой. Чувствуя, что краснею в образовавшемся молчании, я отвел взгляд. Отец смотрел в огонь, отпивая из своего бокала. Я редко видел его таким умиротворенным, никуда не бегущим, задумчивым.

Отпив маленький глоточек, я откинулся на спинку и прикрыл глаза. Обжигающая сладкая струйка потекла по горлу, воспламеняя по пути каждую клеточку. В голове потеплело и закружило…

Открыв глаза, я встретил взгляд Тайрен.

– Я на пару часов задержусь у Кхартгара. У вас есть дела в Баэндаре? – разорвал тишину отец, обернувшись.

– Найдутся, – пожала плечами Карел.

– Кстати, мы тоже давно его не видели. Наверное, столько же, сколько и ты, – добавила Тайрен, отведя от меня взгляд. Я посмотрел на отца, но он безразлично подлил себе вина. Было заметно, что он расстроен и переживает из-за выходки мамы. Я тоже не понимал этой слишком жесткой шутки, но осуждать маму… это было совершенно немыслимо.

– Кто цинн поведет? – спросила Карел, чуть откидывая плед и поправляя волосы. Согрелась.

– Алгеца.

– Ах, да, – кивнула Карел. – Она так и осталась там?

– Нет, она в Морске или где-то рядом живет с мужем. Рулит резиденцией в том районе.

– Никогда там не была.

– Я тоже, – усмехнулся отец.

– Возьми меня с собой! – выпалил я, – в этот или следующий раз!

Все обернулись ко мне. Отец задумчиво вертел бокал с волнующимся на дне вином.

– Тебе в школу через месяц, Андрес. А потом мы все вместе поедем во дворец Императора…

– Пап…

– Андрес, я не против того, чтобы ты ездил со мной, но мама другого мнения.

– Поговори с мамой?!

– Мы разговаривали об этом, и не раз. И я считаю, что тебе убедить мать легче, чем мне.

Карел засмеялась в голос. Я и сам усмехнулся. Когда я буду в школе, мама привыкнет к тому, что я не рядом. Привыкну ли я к тому, что её нет рядом – вот в чем вопрос. Я отпил еще глоток вина, чувствуя жар внутри всего тела. Посмотрел на горящий огонь в камине, перевел взгляд на ангелов. В то же мгновение обернулась Тайрен. Допив, я поставил бокал на столик и встал.

– Спокойной ночи.

Отец и женщины попрощались в ответ. Я поймал в поле зрения ручку двери и толкнул её. Одна из сестер засмеялась.

Крепкое оно оказалось, однако. Но именно такое им нужно было, чтобы не простыть после вечера под дождем: обжигающе горячеё, возбуждающеё каждую клеточку…

Поднявшись на второй этаж, я пошел к кабинету, но открыв дверь, лишь остановился в нерешительности. Со стола манила раскрытая книга. Не сегодня. Не сейчас. Я вошел в соседнюю дверь – в спальню. Оба окна были настежь распахнуты и на полу образовались внушительные лужи. Дождь утихал, в комнате было прохладно и влажно. Подумав об Анж, я сходил за тряпкой и вытер лужи. А потом сел, как был, на пол и рассмеялся. Мне точно нельзя пить. Я тупею от одного бокала. Маг, собирающий воду тряпкой… Кому рассказать – не поверят.

Я сидел в тишине, слушая редкие капли дождя, а потом нахлынула волна такой дикой, неукротимой боли и беспомощности… Уткнувшись в колени, я сжал зубы и тихо заплакал. Никто и никогда не видел меня таким… Даже мама. Даже Целесс. Мне некому было признаться в том, что разрывало всё существо на куски, выворачивая, унижая, убивая. Признаться в том, что единственной женщиной, которую я любил и о которой мечтал, как жесточайшая усмешка судьбы – была моей матерью.

Когда я встал, дождь прекратился. Шмыгнув носом и вздохнув, я подошел к окну. Вытянул шею, пытаясь выветрить из себя жар, оставшийся от вина. Не очень-то получалось. Мама, наверное, уже спала…

Звук открывшейся двери заставил обернуться.

Я знал, что ты придешь: рано или поздно. Твой слишком  откровенный взгляд и нежные прикосновения, через которые ты говоришь все таким простым и доступным даже мальчишке языком. Как ты будешь смотреть в глаза отцу? Он же будет в бешенстве, когда узнает…

– Не бегай от меня, Андрес, – прошептала Тайрен, медленно подходя.

– Не собирался, – тряхнул я головой. В эту минуту сказанное не было ложью. Теперь – не было.

Подойдя, она прижалась ко мне всем телом, я же боялся двинуться. Прохладные ладошки прикоснулись к плечам, чуть нажимая. Я послушно сел на подоконник, чувствуя, как только что кончившийся дождь мгновенно просочился сквозь ткань штанов. Усмехнулся мысли, что намочил штаны в самый подходящий момент. Тайрен удивленно подняла брови.

– Подоконник был мокрый, – признался я, улыбаясь.

Тайрен приложила ладонь к подоконнику и звонко засмеялась. В следующеё мгновение её холодная мокрая рука оказалась у меня под рубашкой. Я вздрогнул, а женщина поднялась на цыпочки. Впервые в жизни я почувствовал мягкие, настойчивые губы на своих губах. И язык со вкусом сладкого пьянящего вина у себя во рту. И упругую грудь под тонкой и влажной тканью – в своей руке. Собирая пальцами не успевшеё высохнуть платье, я встретился с ней взглядом. Не знаю, что она хотела сказать в этот момент, только я думал лишь о том, чтобы прижаться к её холодной коже в этой жутко душной комнате. Я кивнул вверх, прося поднять руки. Тайрен подняла и, оказавшись без платья, сделала шаг назад. Я сглотнул, вставая к ней. Она отошла еще чуть и кивнула так же, как я мгновения назад. Я снял рубашку. Она улыбнулась.

Двинувшись к ней, я понял, что она еще раз попытается отойти. Перекрыв маленькое расстояние между нами, я подхватил её на руки и, сделав три шага,  уложил на кровать. Кто еще от кого бегает… Тайрен тихо засмеялась, но я прикрыл её смех, впившись в губы.  Напрягся, почувствовав её руки на завязках штанов. Ты же знаешь…

Она чуть подвинулась.

– Расслабься, – сказала еле слышно и привлекла к себе.

«Раздавлю» –  подумал я мимоходом, ведя рукой по груди, животу, между ног – внутрь. Тайрен резко выдохнула. Я испуганно поднял взгляд. Понял, что она отталкивает.

Нет, не сейчас…

– Ну же! – ударила она меня по плечу, смеясь.

Я откинулся, сдаваясь. И в тот же миг она оказалась на мне. Я задохнулся, хватая её за бедра.

– Тайрен…

Она двинулась ко мне, чуть привставая, потом еще раз. Сквозь безумное, обволакивающеё и тело и сознание наслаждение, я почувствовал её руки, сбрасывающие мои лапы со своих бедер.

– Тайрен, я… – я хотел… Но она прикрыла мой рот своим и я взорвался, снова прижав её к себе.

– Андрес… – прошептала она через минуту. Я расслабил руки, давая ей выбраться. Приподнявшись, она уткнулась локтями мне в грудь. Смеющиеся глаза заставляли отвести взгляд. Она просто смотрела и улыбалась, а я чувствовал, что возбуждаюсь снова, что уже готов… Она лишь смотрела. Потом поцеловала меня в грудь, чуть ниже, заставляя смеяться: щекотно. Взяв за плечи, я поднял её обратно.

– Я думала, такой теленок как ты, будет болеё доверчив…

– Теленок?! – я даже сел от этой фразы, но смеха сдержать не мог.

– Ну а кто же? Тебя же не сдвинуть, в кого ты такой вымахал?

– Но почему именно теленок? – я улыбался, откинув её на спину.

Она начала рассказывать, как недавно в каком-то пригороде они с сестрой застряли на несколько дней. Как познакомилась с живностью и её попросили привести домой теленка. Что он не поддавался приемам псиоников… Я слушал в пол уха, спускаясь все ниже, как она минуту назад. Во время её глупого рассказа я не ощущал, что она несоизмеримо старше…

– Я тяну его за поводок, он ни в какую… Я его пинаю, толкаю – хоть бы хны! Ох…

– Надо было попробовать болеё действенный прием.

– Андрес!

Она была кисловато-терпкой, как какая-то экзотическая специя. Я слышал её громкое дыхание, её сердце, её желание. Нежная, невообразимо мягкая, влажная и прохладная… Не в силах терпеть болеё, я поднялся и легко, будто вернувшись в дом родной, вошел в неё. Вот теперь она действительно стала моей.

Тайрен открыла глаза, и мы встретились взглядами, как там, в библиотеке. Она так же молчала, но теперь этот, чуть подернутый дымкой взгляд, был совершенно другим. Тогда она смотрела в глаза невинного мальчика. Теперь же… я был в ней, и упругие бедра были в моих руках, и тонкое тело выгибалось, и белая шея… Я наклонился к её шеё и закрыл глаза. Перед глазами проплыла картинка, и я отчетливо увидел болеё тонкую и смуглую шею. Представил бедра, которые однажды видел и грудь, чуть меньше этой… Прикоснулся, сжал в ладони…

И прошептал её имя. Тайрен дернулась, отталкивая.

Поймав её руки, прижал к кровати. Стал резче и быстреё. Чувстсвуя, что она вырывается, сжал крепче.

– Андрес!

Сейчас.

Я уткнулся ей в грудь, когда меня выгнуло судорогой освобождения. Еще с минуту я чувствовал её отголоски, вздрагивая.

Когда я поднял голову, Тайрен смотрела таким взглядом, что стало не по себе. Она шевельнулась снова, и я разжал ладони, выпуская её запястья. Ни слова не говоря, она лишь смотрела и смотрела. Я выпустил её. Наблюдал, как она поднимает с пола и надевает платье. Как медленно идет к двери. Я молчал, наблюдая. А когда она вышла, лишь улыбнулся и откинулся на подушки, пахнущие ей.

Мы завтракали в гробовом молчании. То и дело мой взгляд возвращался к синякам на запястьях Тайрен, к её ускользающему взгляду. Она не смотрела на меня.

Когда же мама поймала мой взгляд, я приподнял подбородок. Что именно тебе не нравится, спрашивал я молча. То, что я стал мужчиной? Или то, что первой моей женщиной стала одна из ангелов отца? Мама отвела взгляд, и я почувствовал маленькую победу.

Отец вообще не поднимал глаз от тарелки. Перед кем он себя чувствовал виноватым, понять было невозможно. Казалось, что перед всеми сразу.

Мама поцеловала отца на прощание и улетела в резиденцию гильдии. Я же ждал момента, когда Тайрен останется одна. Когда они с сестрой пошли к комнате с порталом, я понял, что такого момента не наступит. Выйдя из столовой, где ждал, я ухватил её за руку и, кинув жесткий взгляд на Карел, увел обратно в столовую. Тайрен обернулась к сестре, отрицательно качнув головой.

Я не ожидал, как отзовется во всем теле прикосновение к ней. Прижав её к стене своим телом, я сразу же пожалел об этом. Не сдержавшись, впился в её губы, прижимаясь всё теснеё. Она была моей. И… она отвечала.

– Если ты… – тихий голос сорвался на хрип. Я не должен был, но все же безумно хотел её здесь и сейчас. – Если ты скажешь кому-нибудь. Если ты скажешь отцу, – поправился я. – Я убью тебя, Тайрен, – пообещал я тихо ей в лоб и распрямился.

Тайрен сглотнула. Она стояла тихая и напряженная, прижатая к стене в столовой, куда в любую минуту мог зайти отец, Карел или Анж.

– Возможно, легче убить отца, чтобы не было конкурента? Он так беззащитен…

Я сжал челюсти, поднимая за подбородок её лицо. Насмешка, дерзкая издевка смешивались с реальным, осознанным страхом в её глазах.

– Дай мне повод, – тихо заключил я, и пошел вон из столовой, сгорая от желания.

Выходя, я краем глаза заметил, как Тайрен сползает по стене на пол.

3.

Я не мог подойти к книге весь день. Просто не мог. Поднимаясь наверх, я наблюдал за тучами. Проверил, действительно ли теперь вся пыль скапливается на чердаке – действительно. Прошелся по саду. Впервые за последние годы я не бегал с утра. К обеду из комнаты с порталом послышался звонок. Я поднял взгляд к иллюзору, но он молчал. Через минуту в комнату вошла Целесс. Я смотрел на подругу без улыбки. Ланитка же лишь хмыкнула.

Её долгий пронзительный взгляд выводил из себя.

– Хочешь, я сотру из её памяти эту ночь? – прошептала она, подсаживаясь ко мне на кровать. Я вздрогнул, поднимая взгляд.

Ты ведь всё знаешь? И всё можешь? Ты просто смеялась, когда я распылил кошку в своем первом опыте. Живое существо! Я сомневался, глядя на подругу.

– Я не хочу причинять ей боль, – сказал я, сам себе не веря.

В какой-то момент мне стало жаль Тайрен. Целесс в голос засмеялась.

– Скажи лишь слово и Тайрен забудет твою маленькую тайну, – прошептала она, наклоняясь ближе. Не знай я Целесс всю жизнь, я бы испугался. Но это была моя Целесс: подруга, сестра, часть меня, часть всей моей жизни…

– Не надо. Пусть знает. Так… интереснеё, – решил я, улыбнувшись подруге. Её пронзительно-голубые глаза оказались так близко, что кружилась голова. На меня тоже действовала её ланитская натура, хоть мы и сидели на одном горшке. Целесс прикоснулась к моей щеке ладошкой и обняла, прижимаясь к груди. – Она назвала меня теленком! – вспомнил я, смеясь.

Целесс тоже засмеялась, отодвигаясь.

– Ну, в этом я с ней согласна. Маги, в массе своей, несколько тщедушные существа. А ты…

– А я большой, тупой бык…

– Вот! – улыбнулась она, вставая к окну. – Ты не…

Я поднял взгляд на подругу, ожидая продолжения. Мы говорили об этом уже ни единожды, но каждый раз мне нужно было услышать это снова.

– Он твой отец, Андрес. Но… я могу вытащить из памяти Марго, на кого ты похож. Если только он существовал… может ты в дедушку или…

– Не смей.

– Как хочешь. Знай просто, что ты его сын. А на кого ты похож, я могу узнать, как только захочешь сам.

Я мотнул головой, подтверждая свой отказ. Иногда я замечал странный взгляд мамы на себе. Будто она вспоминала кого-то, глядя на меня. Я и сам был не слепой, от отца у меня были лишь глаза да бычье упрямство. Лицо, фигура, как сказала однажды Целесс: «молчаливый, вдумчивый нрав» – были в кого-то другого. Кого-то, кто был до отца, а может в одного из дедов. Ланитка говорила это так, будто услышала еще раньше от кого-то из вздослых.  Будто мою непохожесть на отца смел обсуждать кто-то еще.

– Ну, и как? – спросила она от окна и я поднял голову, не понимая. Целесс обернулась, и в тот же миг в голове пронеслось несколько воспоминаний.

– Целесс! – воскликнул я в смущении.

Она засмеялась, возвращаясь от окна. Ей были безразличны любые запреты, если они касались меня. Если она хотела что-то узнать, она просто всеми силами выводила меня из себя, чтобы я открылся. Я знал это. Но что бы так грубо и бесцеремонно рыться в моих воспоминаниях...

– Познакомишься с каким-нибудь красавчиком-ланитом – узнаешь! – буркнул я.

– Хочу узнать от тебя! – она вернулась на кровать, хитро улыбаясь. Я отрицательно помотал головой.

– Смотри, если хочешь. Наглости тебе не занимать.

Она замотала головой:

– Расскажи!

– Ты ненормальная.... – я поднялся и устроился на подоконнике, подальше от неё. Не сдержав улыбки, вспомнил как сел на мокрый подоконник. Вздрогнул, заметив улыбку Целесс.

– Перестань.

– Почему, мне нравится!

– Перестань! – она начинала выводить из себя.

Целесс не отрывала взгляда, упрямая и хитрая… Иногда я боялся её. Очень часто я боялся её! Лишь когда я вытворял с ней какую-нибудь гадость, вроде песка в голове, и она становилась похожа на жалкую злую кошку, я чувствовал, что она – не сильнеё. А сейчас, когда эта маленькая, сверкающая небесными глазами бестия, смотрела на меня в упор, и я знал, что у неё на уме – я боялся её. Поскореё бы она нашла себе пару.

Она поднялась, не отрывая взгляда. Я сглотнул, поднялся с подоконника сам. Когда после четырех быстрых шагов подруга оказалась рядом, я уже развернулся к окну и зажмурил глаза. Почувствовав, как она обвила меня руками, выдохнул. Она такая родная и необыкновенно, сумасшедше красивая.

Целесс прижалась щекой к моей спине и опустила руку. Поймав её ладошку, я сжал её в руке.

– Не мучай меня, Целесс, – сдался я, и голос даже мне показался жалким. – Тебе пятнадцать. Подумай о том, что будет с нами, когда тебе будет двадцать, тридцать. Когда ты познакомишься со своими сверстниками – ланитами.

– Мне никто не нужен.

– Чушь! Ты просто никого больше не знаешь. Не надо проверять на мне твое женское очарование. Я не каменный и мне больно!

– Андрес…

– Ты знаешь, как я к тебе отношусь. У меня нет никого ближе мне, чем ты. И ты знаешь, что никто… – я осекся. Она и так знала, что я говорю о маме. Произностиь вслух это было необязательно.

– Ты знаешь меня всю жизнь и так и не научился доверять, – Целесс оторвалась от моей спины и обошла, протискиваясь между мной и подоконником. – Мне не нужен и никогда не будет нужен никто, кроме тебя, – раздельно проговорила ланитка, и я сглотнул, глядя в её раскрытые глаза сверху вниз.

Не надо… для тебя это ничто. Для меня – вся жизнь. Ты – ланит, я  – человек. И проигравшим тут буду я. Ты слишком маленькая, чтобы понять это. Для тебя это всего лишь игра.

– Поцелуй меня… – подняла она взгляд, игнорируя все мои мысли. – Как Тайрен на этом месте несколько часов назад.

Я сглотнул, чувствуя неумолимо нарастающеё возбуждение. «Никогда, ни при каких условиях, даже в шутку, даже играя…» – вспоминал я слова и родителей и Тулиса. Они будто знали, что предстоит мне, взрослея рядом с Целесс. Я не помнил времени, когда её не было рядом. Казалось, мы родились в один день. Никогда, ни при каких условиях, даже в шутку…

Я собрал остатки своего разума, растворившегося в комнате в эти минуты. Сделал твердый, уверенный шаг от окна. Потом еще один, вырываясь из её тонких, цепких ладошек. Я люблю тебя, немыслимо люблю! Но ты ланит, а я человек. Ты подруга мне и сестра. Нельзя! – молили мои глаза, и я надеялся, что она понимает. Целесс опустила взгляд, отворачиваясь.

Я сел на кровать, обхватив голову руками. Родная моя девочка. Я почувствовал себя на сто лет старше неё. Скореё бы она отправилась в школу, познакомилась с ланитами, влюбилась в кого угодно!

– Пойдем, – поднявшись, я взял её за руку и повел в кабинет.

Оглядев помещение, вспомнил, что у меня всегда был один табурет. Оглянувшись на Целесс, зашторил окна. Посадил её на стол. Она, расстроенная и тихая, слушалась как голодный котенок.

Сев на табурет, перелистнул страницу. Посмотрел в записи, что делал всю неделю до этого. Начал вспоминать код.

Воздух. Преобразование и защита от ветра. Вода… Дождь. Я обернулся к Целесс и легонько улыбнулся. Стихия за стихией, преобразование за преобразованием, воспоминания сами собой выстраивались друг за другом. Я лишь претворял их в жизнь. Через минуты на ладони над на книгой вертелся маленький стихийный шарик. Подмигнув подруге, я запустил программу и встал. Целесс вздрогнула, когда комнату заполнили иллюзии. Сев рядом с ней на стол, накрыл её ладошку своей. Она смотрела вокруг, впитывая историю одной великой жизни. Я же смотрел на неё.

– Здесь есть поток, который я не могу понять, – признался я тихо, наклонившись к ней. Целесс легонько кивнула и начала говорить…

Я чувствовал свободу, будто не Тулис уехал из поместья, а я вырвался из клетки. Возможно, я стал еще болеё молчалив, чему всегда препятствовал гувернер.

С опасением я ожидал, что вернувшись, отец заговорит о Тайрен. Но этого не произошло. Возможно, Тайрен меня защищала – всё может быть. Я не думал о ней. И никто не вспоминал о той ночи.

Шифр ко второй странице упрямо ускользал от моего понимания. Это заводило и бесило. Загадка пещеры не поддавалась разгадке.

Я собирался зайти в лавку Клау, отнести шкатулку. За день до этого я оставил её на столике в спальне, чтобы не забыть. Подарок на свадьбу Императора так же покоился у меня на столике.  В кабинете я держал только вещи, требующие работы. Проснувшись от светящих в лицо солнечных лучей, я вздрогнул. На подоконнике сидела мама.

Солнце светило в глаза и я не видел её лица. Но что-то определенно было не так. Я огляделся и чуть не вскрикнул, увидев сферу. Стремительным взмахом скинув её с тумбы, я сел на кровати.

Мама была очень слабым телекинетиком, но выровнять сферу ей удалось. Шар подкатился к её ногам, и на солнце засияла тонкая женская фигура. Кто это – мы оба знали. Медленно подойдя к кровати, мама поставила шар в подставку. И ударила… Раз, второй, третий…Она била меня по щекам, а я видел лишь слезы, льющиеся из её глаз.

– Мама…

Я поймал её руки,  тонкие и хрупкие, как крылья бабочки. Целовал ногти, пальцы, ладони, запястья. Мама плакала. Молча, беспомощно… Просто плакала. Потом она убежала…

Мы не разговаривали до самой школы, и я не мог смотреть ей в глаза. За день до отъезда я пошел к Клау.

Лето вернулось в свои права, на улице стояла жара. Не смея создать настоящий ураган на улице (это было запрещено в Зальцестере), под легким ветром я взмок на пути к лавке. Зайти в тёмное прохладное помещение магазина оказалось просто спасением, но я вжался в дверь, подумав, что попал не туда. По лесенке спускалась совершенно чужая женщина.

– Добрый день, молодой человек!

– Ты  – не Клау, – сказал я, всматриваясь в незнакомку.

– Верно подмечено! – улыбнулась она. – Я определенно – не Клау.

Я растерянно молчал, глядя на женщину. Она казалась до боли знакомой! Она могла бы быть сестрой маме, будь у неё сестра.

– Я брал у Клау шкатулку… – объяснил я. – Я маг. Иногда я беру у неё… А ты кто?

– Я новая хозяйка этой лавки, – снова приветливо улыбнулась женщина. – Точнеё, я старая хозяйка этой лавки. Меня не было…  – она посмотрела на потолок, будто подсчитывая, – пятнадцать лет.

Я выдохнул: невообразимо похожа на маму и такая… Может ли такое быть? Я отлип от двери и развернул сверток со шкатулкой. Подошел к женщине, протягивая. Она смотрела очень странно и не собиралась её забирать. Я оторопел, не зная, что делать.

– А где Клау? – спросил я, спасаясь от её странного взгляда.

– Она улетела домой. Ведь, я вернулась…

– Ты…?

– Андра.

Я внутренне собрался. Значит Андра.

– Андрес, – представился я, протянув ей руку, как делал обычно отец. Она засмеялась в голос, чем еще больше смутила меня, и её горячие пальчики дотронулись до моих пальцев.

– Я поставлю на место, – обронил я, скрываясь в соседнем зале. Андра проследовала за мной и замерла в дверном проеме. Поставив шкатулку, я поднял взгляд. Такие же каштановые локоны, спадающие на плечи. Глаза не зеленые, но черные и затягивающие, как трясина. Невысокая и смуглая… как мечта.

– Ты  хотел что-то купить?

– Только отдать. Завтра я отправляюсь в школу магов при Турхемской резиденции.

– О! – оживилась она. – Школа магов! Помню это прекрасное время. Тебе там понравится, я уверена.

– Ты…?

– Да, я тоже когда-то там училась.

Я сглотнул, направляясь к выходу. Андра не двинулась с места. Глаза её блестели, на лице застыла сводящая с ума улыбочка. Протискиваясь между ней и дверным косяком, я почувствовал её тепло.

– Я пойду.

– Заходи еще, буду рада!

Резко отвернувшись, я вышел из лавки и быстро пошел прочь…

На следующеё утро я воспользовался порталом до Турхема. Оттуда до резиденции Гильдии и находящейся при ней школы нас, завтрашних школяров, доставил дирижабль.

Зайдя в свою маленькую келью, я расстроился. Здесь бы не поместился даже мой рабочий стол!

Вечером было приветствие декана и главы гильдии. На следующеё утро начинались занятия. Первый день я присутствовал на всех уроках.

Уткнувшись вечером во вторую страницу, я лег спать лишь к утру. Занятия я проспал. Проснувшись же, пробежал вокруг трех корпусов и продолжил с места, где остановился.

Еще неделю администрация терпела мои прогулы. Потом в дверь постучал сам декан. Он задумчиво прошел в комнату, ища на что сесть. В первый же день я выкинул из комнаты  стул, оставив для себя лишь удобный табурет у стола. В полоборота наблюдая за ним, я ждал.

– Андрес, мы понимаем, что многое из преподаваемого нашими учителями… – он осекся, посмотрев мне в глаза. Мы были знакомы несколько лет. Иногда он подкидывал мне разработку новых практических занятий для первых курсов. – Чего ты хочешь, мой мальчик?

Я молча пододвинул в его сторону книгу, способную вызвать немое благоговение у любого мага.

– Нам нужно решить с дисциплиной…

– Я могу ходить на практические занятия, которые требуются для выставления отметок, – предложил я безразлично. Написать ответы на задания, часть из которых я сам и написал – несколько минут времени.

– Физическая культура, практика защиты и нападения, щиты…

Я просто смотрел на декана снизу вверх, и он сам всё понимал.

– Давай пока так и договоримся. Я зайду на следующей неделе, – он поспешно вышел и я вернулся к книге.

Декан центральной школы магии пытался со мной договориться. Где это видано? Через неделю я зашел к старшему нашего курса.

– Мне надо отлучиться домой на два дня, – предупредил я, глядя поверх его плеча в стену.

– По маме с папой соскучился? – усмехнулся белобрысый недобро, и я перевел взгляд на него.

– Да, очень сильно, – ответил тихо. – А свадьба Императора – очень хороший повод повидать их.

Медленно развернувшись, я вышел. Реакции старшего я не видел, но предполагал.

Приоткрыв дверь родительской спальни, я замер. Мама была в светло-сером сверкающем платье, точеная и совершенная. Подняв взгляд в зеркале, она обернулась, и радость осветила её лицо.

– Сынок!

Я обнял её, остро понимая, как скучал до этого.

– Захвати сферу, отец сейчас подойдет! Одежда на кровати, – улыбнулась она и крикнула вдогонку: – Надень, наконец, обувь!

Я направился в свою комнату. Сфера с того неприятного момента так и стояла на прикроватной тумбе. Надеюсь, мама забыла о том утре. Или хотя бы не думала об этом. Переодевшись в праздничную одежду, я кинул ненавистный балахон на кровать. Взяв приготовленный подарок, направился к комнате с порталом. Отец обнял меня и похлопал по плечу. Через пять минут мы все уже шли по широкому коридору к Главной зале Императорского дворца. Вокруг мельтешила масса народу.

Ощутив знакомую улыбку и прикосновение, я начал озираться по сторонам, но не нашел ни Целесс, ни её родителей. Прямо перед нами я увидел седовласую голову главы гильдии магов.

Лишь, когда мы вошли в Главную залу с шикарными столами, расставленными по периметру, я улыбнулся. Ведущие сверху лестницы были устланы бирюзовыми коврами, колышущимися от шагов ступающих по ним. Казалось, что само море струится по двум лестницам Главного зала, так совершенны и прозрачны они были. По правой лестнице не торопясь спускались Арханцель и Тальцус. За ними шла Целесс. Замерев, она остановила на мне взгляд и я улыбнулся еще шире, махая ей рукой.

Определенно, Целесс с родителями присутствовала на самой церемонии. Спустившись, глава гильдии с мужем приветливо кивали окружающим. Для Зальцестера эта пара была олицетворением красоты и силы. Для меня – просто родителями Целесс. Я не помнил времени, когда не знал их. И Арханцель и Тальцус всегда были где-то рядом с нами. Пожалуй, я был единственным человеком, с кем Целесс дружила с младенчества. Даже на Днях её рождения я был единственным человеком. Не знаю, как ко мне относились близкие им ланиты, но для Арханцель с Тальцусом я был неотделимой частью жизни их дочери. Это читалось в их взглядах. Они доверяли мне.

Родители поздоровались с главой гильдии и Тальцусом, я поцеловал Целес в бровь или в глаз… не знаю куда угодил на радости. Как же я соскучился по ней! Мы уселись за один стол – стол Императора и Кларисс.

– Ты никогда не задавался вопросом, что думают сидящие за другими столами о нас – делящих стол с Императором? – прошептала Целесс, наклонившись ко мне.

Я не думал. Вообще не приходило в голову думать об этом. Какая разница, где кто сидит?

– Глупый ты, Андрес, – усмехнулась подруга мне на ухо, и я возмущенно обернулся. Она и ждала лишь этого, щелкнув меня по носу и рассмеявшись. Обидевшись, я отвернулся. Поумнее многих здесь буду!

В зале был невыносимо душно. Я обернулся на окна. Выходящие на балконы ставни были распахнуты все до единой. Опустив глаза, я собрался с мыслями.

– Не смей! – остановила меня Целесс. – Нельзя постороннюю магию. Охрана следит и летуны… Нельзя в общем. Терпи.

Я вздохнул.

Обернувшись к маме, я вспомнил, что родители ни разу не упоминали о своей свадьбе.

– А какая у вас была свадьба?

Откинувшись на спинку стула, мама открыла обзор к отцу. Папа не расслышал вопроса и заинтересованно посмотрел на меня. Тем временем,  пожав плечами, мама улыбнулась:

– У нас не было.

– Как это?

– Вы о чем? – чуть наклонился отец.

– О нашей свадьбе, – засмеялась мама. Отец вскинул брови и тоже пожал плечами.

– Сначала не до этого было, а потом как-то не собрались…

Я не понимал. Что значит не до того? Чем же вы были так сильно заняты? Не отвечая на мои мысли, мама отпила из бокала.

Через несколько минут появился Император и Кларисс. Я обмер, привстав. Это была не Кларисс.

Нет, это была Кларисс! Но она была такая… это была не она.

Зал поднялся в оглушительном крике, свисте, аплодисментах. Ранцесс и полукровка медленно, с застывшими улыбками на лицах, спускались по левой лестнице в море ковра. Я во все глаза смотрел, пытаясь понять. Я знал её всю жизнь…

– Это колье!

– А? – Целесс обернулась ко мне, не переставая улыбаться.

– Колье! – крикнул я ей на ухо.

– Что колье? – не поняла она. Я мотнул головой.

Крики заглушила музыка. В головах присутствующих (я был уверен, что во всех Объединенных Землях) пронеслась счастливая улыбка Императора, его приветствие и благодарность. Наверное, я что-то пропустил, через треть залы пытаясь мысленно дотянутся до колье Кларисс.

– Андрес… – осекла меня Целесс, и я обернулся. Духота сводила с ума, я казался себе рыбой, выброшенной на берег. – Пойдем на балкон, если хочешь.

Я быстро кивнул и поднялся, но вместо того, чтобы пойти за Целесс, направился к Кларисс.

– Это колье… – проговорил я, краснея. Кларисс обратила на меня сверкающий взгляд и улыбку.

– Андрес! – воскликнул Император, и я был готов провалиться сквозь этот императорский пол. Выудив из себя какие-то поздравления, я улыбался, краснея и бледнея одновременно.

– Дашь? – нашел я единственно слово, оставшеёся в памяти. Кларисс засмеялась так звонко, что заложило уши. Я почувствовал руку на плече и обернулся. Это была Целесс.

– Дам, Андрес. Напомни только, – улыбалась наша новая Императрица, сегодня абсолютно не похожая на кузнечика.

Целесс тянула куда-то назад, и я сдался.

– Ты неисправим! – ругалась она, когда мы остались одни в сравнительной тишине и прохладе. За перилами в сумерках таился яблоневый сад, где мы провели немало дней в детстве. Я обернулся к подруге.