Текст книги "Рождение Императора (СИ)"

Автор книги: Дарья Еремина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Это колье! – сказал я уверенно.

– Ну, пусть, колье! – согласилась она. – Зачем сейчас об этом?

– Ты представляешь, сколько всего там накручено, если простой креацин делает из страшной полукровки полноценную ланитку?

Целесс подняла брови. «Страшная полукровка» – вот что ты думаешь о Кларисс на самом деле – говорили её смеющиеся глаза. Я и сам засмеялся.

Душно там – невыносимо. Сквозь стекло я наблюдал за пирующей залой. Целесс облокотилась на перила рядом. Я нашел за столом спины мамы с отцом. Целесс пристально наблюдала за мной и я обернулся:

– Что?

– Ты ненормальный.

Ненавижу это… терпеть не могу, когда обзывают ненормальным, сумасшедшим, глупым! Я сжал челюсти, промолчав.

– Это свадьба Императора, Андрес, – начала пояснять Целесс. – Люди радуются за них, празднуют, пьют, едят, общаются. Кто-то решает политические вопросы, кто-то подлизывается к старшим. Что делаешь ты? Разбираешь программу летунов над потолком и колье у Кларисс на шеё.

Я обернулся к подруге.

– И не смотри на меня так! В чем я не права?

– Я тебя держу, Целесс? Иди, общайся, радуйся и пей! Решай свои вопросы…

Наверно, это прозвучало слишком зло. Целесс отвернулась. Слишком часто мы начали ссориться в последнеё время. Мне это не нравилось.

– Я хочу, чтобы это делал ты.

– Я такой, какой есть! – процедил я. – Если тебе не нравится, можешь со мной больше не общаться!

Задержав на секунду взгляд, Целесс опустила глаза. Мне стало стыдно. Но я был прав!

– Как отец съездил в пустыню? – перевела тему подруга. Наверняка она хотела узнать, проговорилась ли Тайрен. Но она узнала бы об этом намного раньше, больше месяца прошло. Значит, она хотела напомнить мне…

Я развернулся к саду, облокачиваясь на высокие перила. Зачем отвечать, если ответ и так известен? Целесс последовала моему примеру, отвернувшись от залы. Я хотел уйти от неё. Вот что. Просто уйти сейчас, но куда? Она давила на меня всем своим маленьким существом, своим знанием, своей силой…  Мы встретились взглядами и одновременно посмотрели в зал.

«Знает ли твой отец, что творится в твоей голове?» – спрашивали её глаза, рождая искренний страх. Она улыбнулась. Я отвернулся. Целесс оттолкнулась от перил и развернулась к зале. Я попытался схватить её за руку, но в ладони оказался лишь воздух. Когда? Когда она научилась этому? Я стремглав забежал в залу, догоняя подругу. Когда я подошел, она смеялась с моими родителями. Ухватив её тонкое плечико, я сжал ладонь. Целесс обернулась, в глазах читался вызов.

– Жарко – невыносимо! – воскликнула она моему отцу и я вздрогнул. В следующеё мгновение я понял, что она направляется обратно на балкон.

– Испугался? – смеялась она, когда мы снова остались наедине. Я буравил её взглядом: да, испугался. И ты знаешь это наверняка. – Видишь, ты совершенно мне не доверяешь, Андрес. Я могу обидеться.

Я понимал её игру. Как месяц назад стала очевидной игра Тайрен, так сейчас, с той же ясностью я понимал уловки подруги. Но это же была Целесс! Моя Целесс!

– Не играй со мной, Целесс, – попросил я. Не умею я этого. Не умею и не хочу уметь.

– Глупый ты… – проговорила она, и я распрямился.

Челюсти сжались непроизвольно. Уж кто-кто, но Целесс знала, как я ненавижу, когда кто-то называет меня глупым. Ланитка обернулась и смерила меня надменным взглядом. Развернувшись, я взялся за ручку двери.

– Если ты уйдешь… – процедила подруга сквозь зубы,  и я удивленно обернулся. Что с ней? Что творится с ней последнеё время?

– Что тогда?

– Я покажу, о чем ты думаешь твоему отцу. В деталях.

Я отпустил ручку.

– И ночь с Тайрен тоже…

Я выдохнул, чувствуя, как мало воздуха стало вокруг.

– Попробуй только… – я не знал, что сделаю, но страх и беспомощность заставили  произнести именно это.

– Что тогда? – Целесс усмехнулась незнакомой усмешкой.

– Ты больше никогда меня не увидишь, – прошептал я. Кроме себя, мне нечем было ей пригрозить. Это могло показаться смешным, но Целесс опустила глаза. Потом и вовсе сжалась, будто от холода. Мне стало жаль её, захотелось обнять. Но её угроза не могла выветрится из памяти так скоро. Я стоял у двери, наблюдая за подругой.

Что же с ней твориться? Все же подойдя к ней, обнял за плечи. Вспомнил день после ночи с Тайрен. Ну не могло это быть серьезно. Она же ребенок. У неё сотни лет впереди! На ладонь упала слезинка и я удивленно наклонился. Целесс плакала.

Я сглотнул мгновенно вставший посреди горла ком. Девочка моя… никогда не мог терпеть её слезы. Это она в детстве доводила меня до рыданий, но никак не наоборот. Я что угодно был готов сделать, лишь бы она прикатила плакать.

– Целесс…

 Она шмыгнула носом.

– Ну что с тобой? Что я могу сделать? – я прижал её к груди, гладя по голове. Самое прекрасное и невинное существо на этой подыхающей земле страдало в моих объятьях, и этого нельзя было допускать! – Все пройдет. У тебя века впереди, Целесс.

– Дурак, – сказала она, всхлипнув, и я вздрогнул. Ну вот, опять обзывается.

– Хорошо, дурак. Только не плачь, – согласился я, проводя по шелковым волосам. Целесс засмеялась сквозь слезы. Я и сам улыбнулся. Случайно обернувшись в зал, я уперся в глаза Арханцель. Миниатюрная властительница Зальцестера смотрела в упор сквозь людей и расстояние. Знала ли она, что твориться с её дочерью? Я чувствовал лишь её взгляд и никакого другого вмешательства.

– Твои родители знают, что твориться у тебя в голове? – усмехнулся я, платя её же монетой. Целесс подняла лицо.

– Знают.

Я онемел, еще раз обернувшись к Арханцель, но не нашел её.

– Прости меня, Андрес. Я сама не своя…

Я отошел на шаг от подруги. Целесс утирала слезы. Лучше молчи, сестренка… Я отвернулся. Целесс взяла меня за плечо, но я скинул руку.

– Ты думала обо мне хоть секунду? – крикнул зло. Она отшатнулась. – Ты ланит, Целесс! Ланит! Для тебя это игра, опыт, флирт – что угодно. Я же – человек! Для меня связь с тобой – это на всю жизнь.

Она отрицательно замотала головой.

– Я знаю тебя с рождения. Кроме родителей… у меня никого нет роднее тебя. Неужели ты можешь так легко разрушить мою жизнь своей простой прихотью?

– Простой прихотью? – Целесс отошла еще на шаг. – Жизнь твоя…

Она промолчала, а я зажмурился от посланной ею картинки. Следующая заставила опуститься на корточки: момент, когда я прошептал имя матери.

– У тебя не будет никого кроме нас! Кроме меня! – усмехнулась она сквозь слезы.

Я взглянул на бушующий за стеклом зал, вскочил и перемахнул через перила балкона в сад.

– Андрес!!!

Я ушел в невидимость, шаг за шагом вдыхая свежий и сладкий запах яблоневого сада…

Присел под яблоней недалеко от тропинки. Набрав несколько яблок, вспоминал, как играл тут в детстве. Как Целесс набирала полный подол яблок, и мы прятались в шалаше у западной стены и устраивали настоящий пир. Не было ничего вкуснеё яблок Императорского сада.

Сладкий сок наполнил рот, я осмотрелся. Никакая невидимость не спасет, Целесс найдет меня по хрусту. Как жаль, что все это прошло. И мы повзрослели…

– Поделишься? – Целесс подкралась сбоку и обняла яблоню. Я поднялся, выходя из невидимости. Какой прок от неё, если видоки видят, а псионики – чувствуют?

Развернув надкушенное яблоко, я поднес его ко рту Целесс. Она откусила, смеясь, как кусала тысячу раз до этого. Развернувшись спиной к стволу, она блаженно вздохнула. Я доел яблоко и запустил огрызок за спину.

– Ничто и никогда не изменит этого, Андрес, – говорила она тем временем. Я встал перед ней. Не верю.

– Ты никогда мне не верил.  Людям свойственно недоверять ланитам, в силу вашей природной слабости.

Природной слабости? Я хмыкнул.

– Именно поэтому существуют жесткие законы и физическая защита. Ты знаешь.

Да, я знаю. Целесс протянула руку к моей щеке одновременно с тем, как я прикоснулся к её… как прикасался тысячу раз до этого, как ласкал без задних мыслей, успокаивая или... просто любя. Я не верил себе. Не верил, что сдался, что подчинился, что преступаю запреты. Медленно, еще надеясь одуматься, я наклонился к подруге. Она была такой маленькой, еще ниже, чем мама…

В одно мгновение я вспомнил наше детство, наши игры, наши тайны,  наше общеё взросление. У нас все было наше, кроме магии. И всю нашу жизнь я понимал, что Целесс – лишь моя. Хоть и были вокруг неё десятки подруг и друзей, а у меня – наоборот – никого кроме неё.

И в нерешительности снова остановился. Целесс открыла глаза, я отступил на шаг, сглатывая. Помимо возбуждения яростными волнами накатывал страх. Никогда в жизни я еще не испытывал подобного ужаса. Стало тесно в собственном теле: напряженном, не слушающемся, душном. Целесс лишь молча смотрела на меня и в глазах светились давешние слезы. Я не могу, Целесс, не могу…

Я развернулся, порываясь уйти.

– Я не могу стать человеком, Андрес! – воскликнула она срывающимся голосом. – Если бы только могла! Не раздумывая! Но я не могу!

Я сгреб её в объятия, поднимая. Впился в соленые от слез губы и понял, что умираю.

Мгновенно слабея, упал на колени. Руки опустились, став чужими. Лишь глаза подчинялись всё еще мне. Целесс опустилась ко мне на колени, обнимая.

– Подожди, сейчас пройдет, – шептали она мне в губы, нежно целуя, гладя волосы. – Это просто защита. Сейчас пройдет…

А внутри ничего не было: пустота, воздух, страх. Иголочки…

Через минуту или вечность, пока будто сломанный табурет, я сидел на земле, и сил хватало лишь на то, чтобы не упасть окончательно… тоненькими неуловимыми потоками сила начала возвращаться. Вместе с силой – томление и уверенность. Все еще не до конца веря, что живу, я обнял родное, знакомое тело. Прижался к губам, выпивая её.... и отстранился, не веря глазам: из-под полуприкрытых век Целесс сочился слабенький бледно-голубой свет. Улыбнувшись хитро и сладко, она прикрыла глаза, и меня закружило.

Тряхнув головой, отыскав в себе, среди истомы и возбуждения одну вменяемую мысль, я поднялся. Ухватив ладошку подруги, быстро пошел обратно во дворец.

– На твоем месте я бы не показывалась им на глаза в таком виде, – засмеялась Целесс, поспевая за мной. Я замер, сжимая крепче её ладонь.

– Подожди, – Целесс выдергивала ладошку.

Впереди был один из боковых входов во дворец. По обеим сторонам от двери стояла торжественная охрана. Подруга вышла вперед, аккуратно ступая. Не сдержавшись, я дотронулся до её обнаженного плеча. Привлек обратно к себе, целуя шею…

– Андрес…

Как можно вытерпеть это? Запустив ладонь между её лопаток под платье, хотел потянуть замок вниз, но Целесс исчезла. Я сглотнул, поднимая взгляд. Она была у ступеней, поднимаясь к замерзшей охране. Обернувшись, махнула рукой: пошли. Я двинулся за ней. Входя в двери, Целесс вытянула руку к голове одного из охранников и щелкнула по носу. «Как ребенок» – подумал я, улыбаясь. Вошел за ней. У комнаты с порталом охрана так же не обратила на нас внимания. Лишь, оказавшись за дверью, Целесс замерла. Возвращает их во вменяемое состояние, понял я.

Через минуту мы были дома. Темный и прохладный коридор мгновенно оживился её смехом. Я не мог больше улыбаться: я сходил с ума. Протянув руку, я скореё понял, чем увидел, что Целесс снова впереди. Услышав невнятный рык, понял, что рычу я. Метровыми шагами преодолел расстояние до лестницы, вверх… Она снова была впереди. Она научилась перемещаться лишь в хорошо видимое пространство, на короткие расстояния, догадался я. Но почему мне не сказала?! С каких пор у неё появились секреты от меня?

– Целесс! – крикнул я, и не узнал своего голоса.

– Ты сейчас действительно похож на теленка! – засмеялась она, оборачиваясь.

Я тебе покажу теленка… Зайдя за ней в спальню, я закрыл дверь. Она сидела на подоконнике, болтая ногами. Прямо за ней, в небе, светила луна. Стягивая на ходу рубашку, я подошел к ланитке. Её глаза медленно разгорались этим жутким, невиданным ранеё светом. Она протянула руки к моей груди, провела ладонями по бокам, обхватывая и привлекая к себе. «Сколько раз я мечтала прикоснуться к тебе так, чтобы ты знал…» – услышал я её шепот в голове и вздохнул, поднимая лицо за подбородок. Я никогда не думал о тебе, как о девушке, женщине. Ты прекрасно знаешь это.

Сняв Целесс с подоконника, я расстегнул платье, оно само соскользнуло со стройного тела. Подхватив её на руки, подошел к кровати. Аккуратно уложил, смахивая на пол школьный балахон. Я видел её обнаженной множество раз, но никогда не смотрел так. Не смотрел и не видел то, что ныне с удивлением понимал: подруга давно расцвела. Стянув штаны, я замер, проследив за её взглядом. Закусив губу, она подняла глаза и отодвинулась. Умастившись рядом, я снова целовал её, а руки заново узнавали влекущее тело.

– Все хорошо, – прошептал я как можно спокойнее, пытаясь сдерживаться сам. – Доверься мне.

Она боялась. В кои-то веки я понял, что Целесс тоже умеет бояться.

– Он… ты…

Я остановил её взглядом, моля довериться. Как можно торопиться, как можно отпустить себя – это же Целесс! Я ласкал её до тех пор, пока в небесных глазах снова не появился тот удивительный, таинственный свет. Пока отзываясь на каждое прикосновение, она не начала постанывать, став влажной…

– Андрес… – прошептала Целесс, когда я навис над ней. Не осмелившись спросить вслух, Целесс сглотнула: «Он всегда такой?» Я засмеялся, наклоняясь к её губам.

– У меня –  да. А других ты не узнаешь, пока я жив.

Она вскрикнула. Я замер, ловя её взгляд. По виску скатилась непрошенная слезинка, но на губах засветилась успокаивающая улыбка. Я аккуратно вошел до конца. Целесс смотрела, не отрываясь, и я не мог отвести взгляд от её гипнотического света. Медленно, осторожно, задыхаясь, начал двигаться. Наклонился, вжавшись в неё всем телом. Почувствовал, как она обвивает ногами поясницу. Стал резче, зарывшись лицом в подушку. Почувствовал, как острые ноготки поползли по плечам, царапая. Взглянул на подругу. Целесс спрятала лицо, уткнувшись мне в грудь. Просунул руку под поясницу, я прижал её к себе мертвой хваткой.

Потеряв всякий отчет, не помня себя, будто выпущенный из клетки голодный зверь, я не помнил, как кончил – мир лишь закрутился вокруг и взорвался,  и я слышал голос Целесс, и видел что-то… не знаю, что. Будто умерев и заново родившись, я лишь дышал и слушал дрожь во всем теле и покалывающие кожу иголочки. Целесс шевельнулась подо мной, и я откинулся, опомнившись.

Тут же придвинувшись и прижавшись щекой к груди, подруга закинула на меня ногу. Обняв за плечи, я подвинул её к себе и поцеловал в макушку.

Я даже мечтать о ней не смел. В нас обоих с младенцества вбивали ставшие нормой убеждения: никогда и ни при каких условиях мы не будем ближе, чем друзья, чем брат с сестрой… никогда, ни при каких условиях мы не будем рассматривать друг друга как возможых партнеров. Как только не звучали эти заделы на будущее, когда нам было по пять, десять лет…

Но мы знали друг о друге всё и всё, что могли узнать о мужчине и женщине в принципе, мы узнали исключительно друг от друга… кроме этого, последнего совместного опыта. Этого не должно было произойти. Но произошло.

Целесс скребла пальчиком ямку у меня на солнечном сплетении и я тихо засмеялся. А потом по боку проскользнула капелька влаги, и я удивленно поднял голову.

Что с тобой?

Резко отжавшись на руках, ланитка оказалась на мне. Упершись подбородком в кулак, она протянула руку к моему лицу и погладила щеку. «Я люблю тебя» – услышал её нежный голос в мыслях и улыбнулся. Подтянул выше к себе.

– Я знаю, как сложно тебе было… – Целесс отвела взгляд, – не… торопиться. Спасибо.

Я поморщился: ну вот. Может хватит уже пускать сопли? Я не привык к тебе такой…

Целесс улыбнулась, уловив мое настроение. За это я был благодарен ей всю жизнь: с ней не требовалось говорить.

– Родители не хватились тебя?

– Они знают, что я с тобой. Мама знает…

Я сглотнул. Впрочем, было бы удивительно, если бы глава гильдии псиоников что-то не знала о своей дочери. Но все равно стало не по себе.

– И…

Я напрягся от этого «и…»

– Она намекнула Марго. Твои родители искали тебя. Ей пришлось.

Я вздохнул.

– Ты же не собирался скрывать?

– От мамы? – я засмеялся. – От неё разве скроешь?

Целесс долго смотрела на меня внимательным, сверлящим взглядом. Потом скатилась с постели и подошла к окну. Подруга молчала, обхватив себя руками. Я поднялся к ней и обнял.

– С каких пор ты начала скрывать что-либо от меня? – спросил её макушку.

Целесс вздрогнула, собираясь развернуться, но передумала.

– Не обращай внимания…

– В чем дело, Целесс? – я развернул ланитку к себе. – Ты жалеёшь меня, что ли? Говори, давай.

Целесс молчала, глядя в упор, снизу вверх. Я почувствовал возбуждение, в тот же миг Целесс улыбнулась. Я помотал головой: говори.

– Что, Андрес, что? Я твоя, а ты – мой.  Что теперь важно?

– То, что вертится на языке… и беспокоит тебя.

– Я думала о тебе. Фантазировала, засыпая. Знала, что увижу тебя назавтра и не посмею прикоснуться так, как хочу. А если посмею, то ты не поймешь, что я вкладыаю в это прикосновение. Каким бы интимным оно не оказалось, ты отметал всякую мысль… Я знала, что почувствую твои губы, но буду оставаться для тебя лишь подругой… Я хотела тебя так долго! И ты был рядом всегда. Смешной, молчаливый, необыкновенно сильный, красивый, умный, вредный…

Я склонил голову, все еще не понимая, к чему она ведет.

– А когда я тянулась к тебе, в твоих мыслях была… – Целесс запнулась, не посмев договорить. – И потом эта ночь с Тайрен. Я была рядом… я была почти в тебе. Так грубо, так унизительно! Я боялась, что со мной ты будешь таким же. Я безумно боялась!

Я отвел взгляд, отпуская её. Лучше бы ты промолчала.

– Вот видишь?!

Я отошел от неё, поднял с пола балахон.

– Скажи, у меня не было повода для страха?

Обернувшись к подруге, я натянул школьное одеяние через голову. Повод и сейчас есть. Я ничего не обещал и ни в чем не клялся тебе, Целесс…

– Андрес! – крикнула она мне в спину, останавливая у двери.

– Ты решила за нас обоих, Целесс. Чем-то ты должна была заплатить…

Из её глаз мгновенно хлынули слезы, Целесс опустилась на пол под окном, пряча лицо в руках. В груди все сжалось. Я стоял в нерешительности, держась за ручку двери. Ей было больно, но имела ли она право брать на себя так много и рассчитывать на то, что я не могу ей дать?

Да, какая разница…

Я рванулся к ней и поднял на руки, возвращая на постель. Целесс рыдала, вжимаясь в меня всем телом. Ей не нужна была правда, но если я совру, она мгновенно поймет. Поэтому я просто молчал, впитывая её слезы и обиду. Пусть я думал лишь о тебе, но это не значит, что для меня существуешь только ты. Как бы сильно я этого не хотел сам.

Я гладил её голову и спину, прижимая к себе. Через какое-то время она затихла и начала икать. Я усмехнулся. Потом еще раз. Потом и вовсе засмеялся, она ударила меня по плечу, не отнимая лица от груди. Потом и сама засмеялась, пытаясь при этом вернуть лицу серьезное и обиженное выражение. Я поцеловал её в носик и в губки. Понял, что снова ласкаю, не в силах оторваться. А в глазах снова таилось то удивительно свечение. Знают ли люди об этом свете?

– Сними эту половую тряпку… ик.

Я захохотал, снимая балахон.

– У вас лучше?

– Такие же, только серые.

– Ммм…

Целесс засмеялась, отодвигаясь на середину кровати. Забравшись за ней, я оперся на спинку. Она удивленно икнула.

– Ты потрясающе красивая. Я не замечал этого.

– Я ланит.

Я покачал головой: без этого…

– Ик…

Я снова засмеялся, протянув ей руку. Когда её ладошка оказалась в моей, я притянул её к себе и усадил на живот. Когда захочет, сама…

4.

– Андрес… ой! – вздрогнув, я открыл глаза и поднял голову. В двери торчала голова Анж. – Прости!

– Что ты хотела? – остановил я её, прикрывая Целесс одеялом.

– Завтрак, – прошептала Анж и прикрыла дверь.

Я посмотрел в окно. Солнце давно встало, но разбудить нас жаркими лучами ему не удалось. Целесс открыла глаза с чуть припухшими веками. Увидев меня, улыбнулась. Я коснулся губами её лба и сел, вертя головой в поисках какой-нибудь одежды.

– С нами позавтракаешь? – спросил, подходя к комоду.

– Ты смеёшься? Как я Марго в глаза смотреть буду?

Я озадаченно обернулся.

– Дай им время привыкнуть…

Подумав, я решил, что она права.

– Когда ты научилась перемещаться?

– Когда ты утонул в книге Кам Ин Зара.

Я усмехнулся: может, почаще тебя оставлять без своей компании? Глядишь…

– Только попробуй!

– Тебе мама в детстве не говорила, что читать мысли окружающих людей неприлично? – улыбнулся я, натягивая штаны.

Целесс поднялась с постели и подошла к окну, под которым так и осталось её вчерашнеё платье. Одевшись, я обернулся к подруге, смотрящей на меня хитрым высокомерным взглядом.

– Окружающих? Возможно… – она подняла платье, встав в середине. Натянула лямочки и подошла ко мне.

Я застегнул первую застежку, понимая, что руки не слушаются. Провел по плечу, как тогда, в яблоневом саду. Целую вечность назад. Глубоко вздохнул, привлекая её к себе.

– Не хочешь ополоснуться? – предложил я, расстегивая только что застегнутую застежку. Целесс легонько кивнула.

Когда я пришел в столовую, мамы уже не было. У окна стоял отец, явно дожидавшийся меня.

– Пап, – поздоровался я привычно, – а где мама?

– В резиденции.

Я сел за стол, налил себе молока. Отец не сводил с меня глаз.

– Она высший ланит! – начал он, и я кивнул, отправляя ложку в рот, – о чем ты думал, Андрес?

Я пожал плечами. Я много о чём думаю…

Отец сжал челюсти и отвернулся. Я поглощал завтрак. Нужно было возвращаться в школу. Внезапно отец подошел к столу и налил себе молока. Я замер. Отец не пил молоко. Никогда.

– Не волнуйся за меня, пап… – я даже растерялся. – Мы с Целесс… это было логичным продолжением наших отношений. Мы всегда были… вместе… одним целым.

Отец отпил несколько глотков. Казалось, что он сейчас поморщиться. Но папа наоборот улыбнулся. Я отвернулся, пытаясь скрыть взаимную улыбку.

– Я забегу с тобой в резиденцию сегодня, – сказал я через пару минут.

– Зачем?

– Кларисс обещала дать свое колье. То самое, что было на ней вчера.

– Кларисс сегодня не будет.

– А завтра?

– И завтра тоже.

Я замолчал, пережевывая утреннюю кашу. Мог бы сам догадаться…

– А если я зайду за ним во дворец Императора?

– Почему нет, если никто тебе не мешает… – ответил отец в своем духе, и я усмехнулся.

Я не умел так. У отца всегда был один ответ: «Если ничто и никто не мешает – действуй». Правда, иногда мне все же мешал Тулис или мама, или земное притяжение, или отсутствие тех или иных способностей. Но чтобы отец мне сказал «нет» я не помнил.

Доев, я пошел к выходу. Отец должен был спросить. Он не был бы собой…

– Андрес! – окликнул он.

Я изо всех сил сдержал улыбку, оборачиваясь. Взгляд его за секунды переметнулся с пола на дверь, на потолок, на меня… Я напряг лицо, чувствуя, что краснею от натуги: лишь бы не засмеяться.

–  Есть разница?

Наклонив голову, я все же улыбнулся. Прикоснулся к лицу. Потом все же с каким-то ужасным хрюком засмеялся. Отец тоже засмеялся, отворачиваясь на пару мгновений и потирая глаза.

– У них глаза светятся… – проговорил я, успокаиваясь.

Отец непонимающе мотнул головой.

Если ты ждешь признания в том, что любое ощущение, буквально каждое касание при близости с ней доставляет наслаждение несоизмеримое, сводящее с ума и возвышающее, ты ждешь напрасно. Никогда ты не узнаешь о том, что быть с ланитом – это умереть и родиться заново… другим. В твоих руках – самая прекрасная из живущих женщин. И я не дам тебе повода сделать ей больно.

– У них глаза светятся, – повторил я с улыбкой и быстро вышел.

Я беспрепятственно вышел из комнаты с порталом в Императорском дворце. В коридоре никого не было, лишь магические летуны под потолком. Накрученные в них псионические и магические программы и слушали посетителей и отвечали на запрещенные здесь эмоции жестко и однозначно. Я неплохо знал дворец, мы иногда проводили тут целые дни с Целесс. Но где искать Кларисс, я не предполагал.

В Главной зале убирали мебель. Слева, прямо из Главной залы широкие створки дверей вели в более уютную и значительно меньшую Бежевую залу. Через неё рабочие уносили столы и кресла дальше в кладовые.

Впереди плавными полукругами поднимались две лестницы. Морские ковры были убраны. В зале царил мрак, хотя на улице сияло солнце. Прекрасные лица на гобеленах в этом мраке казались таинственными наблюдателями и сообщниками.

Кларисс!

Мне захотелось крикнуть, но я лишь рассмеялся. Будь я псиоником, как Целесс,  полукровка нашлась бы в мгновение. Но я им не был…

Поднявшись, я шел по широкому коридору. Серьезность охранных программ говорила о ценности содержимого или статусе служащего кабинета значительно больше, чем я мог бы узнать, заглянув внутрь. Заметив, что невольно замер у кабинета Императора, я тихо прошел мимо. «Зайди» – всплыло дружелюбное приглашение в голове. Я вернулся и осторожно открыл дверь.

– Привет, Андрес, – улыбнулся Император, и я смущенно зашел.

Он сидел за столом, просматривая какие-то бумаги перед собой. Белые волосы струились по плечам, опускаясь до стола. Широкий торс покрывала легкая рубашка, расшитая чуть светящейся желтой нитью. Он улыбался легко и дружелюбно, глядя одновременно и в бумаги и на меня и в меня. – Кларисс предупредила, что ты просил колье. К сожалению, ни Кларисс, ни её колье сейчас здесь нет.

Я открыл рот, но слова застряли в горле.

– Это колье принадлежит вашей общей знакомой – Андре, вернувшейся недавно в Объединенные земли. – Император отложил листок, устремив на меня прямой, ощутимый всем телом взгляд. – А создал его создал твой учитель. Очень давно… Конечно, я знаю о том, что Сархат когда-то взялся преподать тебе пару уроков, но обучение затянулась. Маг его уровня и его прошлого не может оставаться на территории Объединенных земель без присмотра, Андрес. Ты уже должен это понимать.

Я невольно кивнул, чувствуя, как становлюсь тяжелее и ниже под его взглядом.

 – Андра подарила эту безделицу Кларисс на её двухсот пятидесятилетие.

Безделицу?

– Подарила? – вырвалось правильное слово.

Император усмехнулся. Если она подарила, то колье принадлежит Кларисс!

– Ты поймал меня, мальчик, – улыбнулся Император и я сжал за спиной вспотевшие кулаки. – Дело в том, что Андру буквально на днях освободили из Немого замка. Всё, что было у неё до заключения, изъяла Гильдия магов еще пятнадцать лет назад. В стремлении помочь вернувшейся дочери, отец выкупил старую лавку Андры, но похоже, ей этого недостаточно. Она попросила колье обратно. Ты же знаешь Кларисс. Она не могла отказать.

Я сглотнул. Андра была заключена в Немой замок? Но за что же так долго? Она – дочь Учителя? Все это не укладывалось в голове, но ведь Император не мог лгать!

Почему Андра не попросила денег? Почему колье? Зачем оно ей? Оно было создано специально для Кларисс – я уверен.

– Ты можешь поинтересоваться этим у Андры.

Я не смел отвести взгляда от ланита, вернувшего взгляд в бумаги. Нащупав за спиной ручку двери, я тихонько приоткрыл дверь.

– Целесс рассказывала, что ты нашел код к первой странице книги Кам Ин Зара.

Я обернулся.

– На какой странице ты сейчас?

– На второй, – прошептал я, не понимая, чем вызван всё нарастающий страх.

– Что же там? – Император заинтересовано поднял взгляд от бумаг и снова улыбнулся. Мне же пришлось опереться о ручку двери.

– Там пещера в Мертвых горах. Кажется, мне не хватает полноты знаний об энергиях земли, чтобы выстроить код. Я не знаю…

– А на третьей?

– А на третьей какое-то дерево, возможно невидимое. Я не разбирался пока с кодом.

– А на четвертой? – не унимался Император и я подумал, что он и так уделил мне слишком много времени…

– Я не листал дальше. Думаю, что все страницы связаны, и пока не открою вторую, не стоит даже пытаться идти дальше.

– Как скучно, – пожал плечами ланит.

Я почувствовал, как тяжелеёт голова. Коленки подгибались под весом собственного тела.  – Пещеры, деревья… зачем зацикливаться на том, что не хочет (пока) перед тобой открываться? Позволь мне предположить… Я думаю, коды последующих страниц связаны лишь с первой – страницей о самом Кам Ин Заре. Если ты примешь совет от меня…

Я пытался сфокусировать взгляд на ланите, но он расплывался. Голова стала каменной. Тысячи глаз смотрели вглубь меня… я лишь защищался, стараясь не упасть.

– Я бы отложил эти страницы, как ты мудро, (на время) поступил с крыльями Им Каруса. Возможно, на четвертой странице тебя ждет что-то более занимательное и доступное?

Почувствовав влагу на губах, я провел рукой. Кровь… Ноги подогнулись, когда я сделал шаг за дверь, так и не попрощавшись. Пытаясь подняться по стенке, я оставил кровавую пятерню на нежно-голубой обшивке. Пытаясь идти ровно и не упасть, я побрел к порталу. Когда передо мной оказалась лестница, мир закружился и исчез.

– Мальчик…

Я открыл глаза. Постепенно три фигуры надо мной слились в одну женщину. Я поднял руку к голове. Кровь не останавливалась, а в голове… Я помнил подобное от Целесс, еще в детстве. Тысяча потоков вливалась в мозг: мысли, образы, голоса… Зажмурившись, я сел. Что он хочет? Зачем?

– Тебя проводить? – женщина беспокойно подала мне руку, и я оперся о её плечо. Словно во сне мы спустились по лестнице. Я не открывал глаз, спотыкаясь и падая, не выдерживая напряжения и сдаваясь, открываясь сотням взглядов и слушая нестерпимый гвалт голосов…

Мы прошли Главную залу и вошли в коридор. Летуны над головой затрепетали и уставились на меня. Рванувшись в портал, я с трудом открыл глаза уже дома и закричал от боли.

– Андрес?! – это был мамин голос. Я лежал в неудобной позе, в лужице крови, с куском камня вместо мозга.

Она повторила мое имя, спрыгивая с портала и подскакивая ко мне. Подняла, усаживая.

– Что с тобой? Дай лед!

– Что?

– Лед!

Вытянув ладонь, я напрягся. Мысли не слушались. Прикрыв глаза, я пытался нащупать в сухой комнате влагу, собрал её, преобразовывая связи… Почувствовал холод на переносице.

– Кто это сделал?

– Император.

– Что он хотел?

Я скосил взгляд на маму. Ну, посмотри сама, ты же можешь. Я отдохну… пару минут.

– Андрес, что хотел Ранцесс? – раздельно и жестко повторила мама.

– Что случилось? – это было отец. Капельки пота стекали по его лицу, он тяжело дышал…

– Он говорил с Ранцессом.

– И…? – отец подхватил меня под руки, поднимая.

– Он был у Ранцесса! И пришел вот таким! И я ничего, ничего не вижу!

Я лежал на диване в библиотеке отца. Мама сидела напротив меня, в левом кресле. Смотрела не отрываясь, а руки тряслись крупной дрожью.

– Саш, это карточный домик… – проговорила она, и я почувствовал, увидел её страх.

– Ну… может, Целесс?

– Она его племянница!

– Она моя… – возразил я тихо, вытирая кровь с лица влажным полотенцем. Не знаю, что я хотел этим сказать, просто вырвалось. В голове было пусто. Казалось, что весь я, все знания, опыт, мысли – всё ушло куда-то вглубь, куда я сам не имел доступа.