Текст книги "Жемчужный узел (СИ)"

Автор книги: Дарья Прокопьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Здравствуй. А ты кто?

Лизавету опередили с ответом.

– Наша гостья, – в комнату через дверь напротив шагнула Ольга. – Можете звать ей Лизой. Уверена, вы поладите.

Она выразительно посмотрела на Лизавету, впавшую в лёгкий ступор от того, что её назвали не своим именем. Пускай формально «Лиза» и было сокращением от «Лизаветы», но никто из её близких его не использовал. Отец мог назвать Лизонькой, остальные же предпочитали полное «Лизавета».

– Да, – под взглядом Ольги девушка отмерла. – Очень приятно.

– Гордея, Рогнеда и Ингрид, – представила троицу та из женщин, что оставалась напротив. Произнося имена, она поочерёдно тыкала пальцем сначала в себя, затем в незнакомку напротив и, наконец, в ту, что была слева.

«Неужели сёстры?» – подумала Лизавета, услышав похожие имена. Да и внешнее сходство имелось: все трое были русыми, светлоглазыми, с идеально прямыми носами и высокими острыми скулами, все трое отличались крепким телосложением – Лизавета не могла не заметить широкие плечи и по-мужски сильные руки. Если бы такое было возможно, она бы предположила, что женщины были воительницами. В действительности же…

– Они русалки, – Ольга не стала ходить вокруг да около, объясняя. – Живут здесь неподалёку, их река протекает через соседний лес. Мы часто ходим друг к другу с визитами.

– Единственное развлечение, которое здесь возможно, – фыркнула Рогнеда.

Она, похоже, была из тех, что за словом в карман не лезут.

– Рада, что ты уже встала, – меж тем, продолжала Ольга. – Пойдём, тебе надо поесть. Заодно расскажешь, как себя чувствуешь…

Мавка обошла стол, мягко положила ладонь Лизавете на спину, выпроваживая, а на деле практически выталкивая из карточной. Судя по звукам позади, русалки возобновили игру.

– Почему ты одна? – стоило им отойти на приличное расстояние, негромко поинтересовалась Ольга. – Где Инга?

– Ушла, когда я проснулась. Я не поняла, что мне нельзя было выходить из комнаты, извините…

– Нельзя? – Ольга вскинула брови. – С чего ты это взяла?

– Ну, вы так увели меня оттуда… – Лизавета быстро оглянулась.

– Ах, это!

Они дошли до зелёной гостиной. Помедлив с мгновение, Ольга видимо решила, что здесь их никто не услышит, и жестом предложила Лизавете присесть. Диванчик, на который она успела положить глаз, оказался диво удобным.

– Я не против того, чтобы ты ходила по дому. Просто не хотела, чтобы ты встретилась с русалками раньше времени. Их река пролегает по многим землям и быстро разносит сплетни.

– Сплетни? – такое Лизавета не ожидала услышать. – Они не похожи на сплетниц.

– И в этом их огромное преимущество, – Ольга опустилась в кресло напротив. – Ты думаешь, что встретила хоть кого-то серьёзного, открываешь им душу, а наутро обнаруживаешь, что о твоих тайнах знает добрая половина подводного княжества.

«Княжества?» – вскинула голову Лизавета. В мире людей князья столетья назад сменились царями, слышать титул из прошлого было непривычно.

– Но забудем об этом. Я ведь правда хотела узнать, как ты себя чувствуешь.

Лизавета подумала, прислушиваясь к себе.

– Нормально. Лучше, чем могла ожидать. Есть лёгкая слабость, но, полагаю, она к вечеру пройдёт. Или к утру – я никак не могу понять, который здесь час.

– Уже полдень, – Ольга кивнула куда-то за спину Лизаветы: та обернулась и увидела висящие на стене деревянные часы. – Сейчас я поймаю Ингу и попрошу ей что-нибудь тебе принести. Подождёшь?

– Да, конечно, – было глупо просить Ольгу остаться с ней.

Впрочем, оставаться одной Лизавете всё-таки не пришлось. Со стороны спален вдруг донеслись шаги. С каждым мгновением они становились всё громче, пока порог гостиной не переступила Инга – и тут же замерла, словно размышляя: можно ли ещё сбежать обратно.

– Стоит только вспомнить… – Ольга расплылась в опасной улыбке. – Позволь-ка поинтересоваться, почему ты не смогла справиться с одним простым поручением, единственным, которое я отважилась тебе доверить?

12

Лизавета не знала, что именно сказала тогда Ольга, но с тех пор Инга проводила с ней едва ли не всё свободное время. Не всегда это было приятно: острый язык Инги не сточили бы и водопады. Но самое худшее – её присутствие мешало Лизавете как следует изучить дом и найти… ну, например, записи Лада о том, как тут всё устроено.

Хотя, положа руку на сердце, Лизавета с трудом могла представить, как Лад вёл бы дневник или скрупулезно составлял энциклопедию посмертной жизни, а если и могла – то каждая подобная фантазия заставляла её посмеиваться. Увы, скорее над собой, чем над Ладом.

Прошло всего три дня с момента её появления в подводном тереме, а она уже начала сомневаться в собственной задумке. Первая злость на Лада и остальных поутихла, а вместе с ней начала угасать и решимость. Вместо неё появились вопросы: она что, правда подумала, что маленькая купчиха, чей жизненный опыт заканчивался на покупке платьев с подружками, могла сбежать от водяного, которому было – сколько, сто лет? Да даже если и пятьдесят: это всё равно было почти втрое больше, чем стукнуло Лизавете. Втрое больше знаний, изворотливости и обманов.

Иногда она начинала думать, что на самом деле Лад всё продумал. Он мог специально подружиться с ней, втереться в доверие, чтобы после ей стало труднее сбежать. Он мог заранее подготовиться и убрать из терема всё, что могло подсказать Лизавете способ побега. Он мог даже специально подговорить Ольгу и Ингу, чтобы они стали при глупой девчонке сторожевыми псами. Или не мог?

Сидя в зелёной гостиной с книгой на коленях, Лизавета нет-нет – да поглядывала на устроившуюся напротив Ингу. Та задумчиво листала какой-то старый томик и не обращала на Лизавету внимания, позволяя той изучать себя, сколько душе угодно. Лизавета и изучала, каждую их встречу пытаясь понять, что представляет собой младшая мавка. На первый взгляд, она была вспыльчивым язвительным подростком, но в действительности всё было намного сложнее. Книги, которые читала Инга, её умелая осторожность в словах, даже рассказы Добрыни подсказывали: в этой реке прячется двойное, глубокое дно. Увы, у Лизаветы никак не получалось его нащупать.

– Если хочешь что-то спросить – говори, – не поднимая головы, проговорила Инга, перелистывая очередную потемневшую от времени страницу.

На губах её играла улыбка, что Лизавета сочла добрым знаком. Успех в разговоре с Ингой наполовину состоял из того, чтобы предугадать её настроение. Если повезёт, можно узнать много нового о чудесном подводном мире – так Инга подтвердила догадки Лизаветы о том, что все подводные обитатели в прошлом были людьми. А если не повезёт, можно увидеть, как Инга закатывает глаза в ответ на вроде бы невинный вопрос – например, о том, как именно Мать-Природа решает, кому стать водяным, кому мавкой, а кому русалкой. Когда Лизавета спросила об этом, Инга, помнится, лишь равнодушно пожала плечами: «Просто знает, что тебе нужно», – и поспешила зарыться в очередной книге.

– А ты не рассердишься, если я поинтересуюсь, сколько тебе лет?

– А я похожа на кисейную барышню, которая считает вопросы о возрасте оскорблением? – Инга усмехнулась, стрельнула в Лизавету взглядом. Та в растерянности заморгала, и мавка смягчилась. – Спросить-то можешь, но я тебя разочарую: не помню.

– Не помнишь? – от удивления повторила Лизавета.

– Ага, – Инга отложила томик в сторону. – Когда понимаешь, что будешь жить вечно, перестаёшь так уж пристально следить за временем. Какая разница, десять лет прошло или двадцать, если каждый год было одно и то же?

– Добрыня говорил, что помнил тебя ребёнком.

Неожиданно Инга расхохоталась – Лизавета вздрогнула от резкого звука.

– Ох, Добрыня… – мавка покачала головой. – Да, я знавала его при жизни. Не очень хорошо: в детстве разница в пару лет ощущается пропастью, и для меня он был несмышлёным ребёнком. Представляешь, каково мне видеть его теперь, когда из нас двоих ребёнком только я и осталась?

– Да, об этом…

Лизавета замялась. Она не могла толком сформулировать то, что хочет сказать. Вместо слов было смутное ощущение неправильности от того, что прожившая не меньше полувека Инга смотрела на неё из нескладного, долговязого подросткового тела.

– Хочешь узнать, каково застрять в своём пятнадцатилетии?

Лизавета быстро кивнула. Благостное настроение Инги могло продлиться недолго, так что лучше было бы, ответь та поскорее – но она не ответила.

Ни с того, ни с сего, Инга вскинула голову, будто прислушиваясь к чему-то. Лизавета не различала и звука, в то время как мавке кто-то словно бы шептал на ухо: она молчала, не двигалась, хмурилась с каждым мгновением всё сильнее.

Вскочила:

– Мне нужно идти.

– Что? Куда?..

Но Инга даже не обернулась на Лизавету, рванув к выходу. Та могла только, вытянув шею, наблюдать, как силуэт в белом платье пронёсся сквозь череду гостиных и мановением руки распахнул тяжёлые двери наружу. Вот они захлопнулись с грохотом – и Лизавета осталась один на один со своим неведением. Она не сомневалась: вернувшись обратно, Инга никак не объяснит свой внезапный порыв.

Однако случившееся можно было использовать.

Оправившись от первоначального изумления, Лизавета с удовольствием осознала, что осталась под водой одна. Лад за все прошедшие дни так и не почтил их вниманием, Ольга большую часть времени жила на поверхности, заглядывая лишь на ужины, а Инга только что стремглав унеслась в неизвестном направлении. И на неизвестный срок, так что нужно было поторопиться.

Теперь уже Лизавета, подхватив юбки, метнулась в противоположную часть дома. В первый день она так и не успела обследовать правое крыло, и с тех пор подобной возможности ей не представлялось – они с Ингой не заходили дальше столовой, следующей сразу же за карточной комнатой. А ведь именно в этом крыле, судя по всему, находились комнаты Лада, Ольги и самой Инги: спальни рядом с той, что была отведена Лизавете, всё это время оставались пусты.

Признаться, ей было неловко при мысли о том, что придётся копаться в чужих вещах. Лизавета чувствовала, что таким образом предаёт доверие подводных обитателей, впустивших её в свой дом, составлявших ей компанию и заботившихся о ней. Но она понимала: никто из них по доброй воле не раскроет секрет, не поможет вернуться обратно в город, к отцу. Если она хотела выбраться, то нужно было наступить на горло собственной совести и взять дело в свои руки.

Подтверждение своим догадкам – а вместе с ним и волну уверенности, необходимой ей сейчас, как никогда – Лизавета нашла за первой же дверью, ведущей из столовой. За ней обнаружился тёмный коридор, точная копия того, что вёл к её собственной спальне. Ковёр на полу, одинаковые безликие двери, неясные картины на стенах – всё выглядело привычным. Лизавета даже не удивилась, когда в первой же попавшейся комнате увидела знакомый комод, ширму, кровать. Впрочем, на мебели сходство с её спальней заканчивалось.

Для начала, в этой комнате было не убрано. Ширма оказалась отодвинута подальше к стене, одеяло на кровати лежало комом, подушки почему-то разместились в изножье, а не изголовье ложа – словно хозяин комнаты предпочитал спать вверх ногами. Хотя вот прикроватная тумба была там, где положено, и выглядела, словно ею недавно пользовались: на ней стояла ещё тёплая полупустая чашка.

В том, что Лизавета наткнулась на комнату Инги, можно было не сомневаться. Ольга точно не оставила бы после себя такой бардак, что же касается Лада… ну, он вряд ли бы бросил рядом с подушкой раскрытую книгу. Ведомая любопытством, Лизавета прошла вглубь комнаты и взглянула на первую же попавшуюся страницу. Взгляд выхватил несколько строк, заставивших её нахмуриться:

«Но судьба судила иначе, и пусть все, кому доведется прочесть эту повесть, обратят внимание на то, как часто в течение нашей жизни зло, которого мы всего более страшимся и которое, когда оно нас постигло, представляется нам верхом человеческих испытаний, – как часто это зло становится вернейшим и единственным путем избавиться от преследующих нас несчастий».

Нет, ерунда какая-то, – Лизавета покачала головой. Если кто-то и находил пользу в своих злоключениях, то её это точно не касалось. От чего её могло избавить пребывание мало того, что в подводном царстве, так ещё и в пристанище мёртвых? При мысли об этом Лизавета невольно поёжилась и поспешила выйти из спальни Инги. Ей нужно было поторапливаться, если она рассчитывала осмотреть все комнаты – а в этой явно никаких тайн не хранилось.

За дверью напротив секретов тоже не нашлось. В этой спальне словно вовсе никто не жил: постель была идеально заправлена, на столе не лежало ни книги, ни каких-либо записей. Единственным признаком того, что у комнаты был хозяин, оказался приоткрытый шкаф – сквозь тонкую щель Лизавета углядела край висевшего внутри платья, вероятно, принадлежавшего Ольге.

Казалось бы, вот кто мог вести полезные для Лизаветы записи! Но, выдвинув несколько ящиков письменного стола, она убедилась: если Ольга и хранила сведения о Нави, то точно не здесь. Оно и не удивительно – всё же старшая мавка большей частью жила в избе на поверхности. Увы, выбраться туда пока не представлялось возможным.

Оставалась одна надежда: комната Лада. Внутри Лизавета ожидала увидеть тот же хаос, что предстал перед ней в спальне Инги, но оказалась приятно удивлена. Вещи на столе Лада были не свалены, а аккуратно расставлены. Их было совсем немного: подсвечник с не до конца прогоревшей свечой, несколько баночек с травами – Лизавета поднесла одну к кончику носа и поморщилась от опостылевшего аромата ромашки, – и, неожиданно, списки покупок. Похоже, продукты в тереме появлялись всё же не по волшебству.

Внутри стола обнаружились другие записи, связанные с ведением хозяйства: какие-то цены, подсчёты. Лизавета не стала утруждать себя тем, чтобы в них разбираться – и так было ясно, что бумаги касаются прозаичной, а не мистической части здешнего быта. Ей следовало догадаться, что никто не составляет перечни похищенных купеческих дочерей и описания ритуалов для обмана Матери-Природы.

Лизавета прикрыла глаза, тяжело опёршись о пустой прикроватный столик, который также не забыла обследовать. Да, ей следовало догадаться – прежде всего о том, что выбраться из Нави будет не так легко, как в неё попасть. У сказочных молодцев, вон, тоже не получалось.

Вздохнув, она быстро оглядела комнату, убеждаясь, что не оставила никаких следов своего пребывания, и вышла обратно в коридор. А затем замерла, когда свет из спальни Лада выхватил из мрака ещё одну дверь – прямо напротив. Её словно нарочно вытесали из более тёмного дерева, чтобы сделать как можно более незаметной. Чтобы кое-что скрыть.

– Ну, с Богом, – Лизавета повернула ручку.

По другую сторону двери оказалось что-то навроде приёмной, как у отца в конторе. Помещение было небольшим, из всей мебели – лишь приземистый диванчик, удобный даже на вид. Любоваться посетителям предлагалось висевшей на стене картиной, изображавшей пасторальный пейзаж, напомнивший Лизавете о Карасях – деревне, не озере.

Однако она не стала задерживаться, осматриваясь и разглядывая вещи, очевидно для этого предназначенные. Вместо этого Лизавета толкнула следующую дверь, молясь, чтобы она оказалась не заперта. И ей повезло: та поддалась, впуская незваную гостью в заветный кабинет.

Назначение комнаты угадывалось не сразу. От кабинета в ней остался лишь массивный стол, в то время как остальное пространство было заставлено сундуками самого разного размера и толка. Лизавета наугад приоткрыла один из них и ахнула: даже в тусклом подводном свете спрятанные внутри каменья сверкали богатством.

Здесь было всё, о чём только можно было мечтать – крупные изумруды, отборные жемчуга, мелкие рубины, цветом напоминавшие кровь. В соседнем ящичке обнаружились всевозможные гребешки для волос, ещё в одном – не камни, но украшения. Зачарованная, Лизавета распахивала один сундучок за другим, даже не пытаясь гадать, что увидит внутри: настолько непредсказуемым было их содержимое. Так, в самом большом, вопреки ожиданиям, хранилось не золото, а всяческая домашняя утварь, а то время как в пристроившемся рядом скрывались как раз монеты – но такие, какие Лизавета ни разу в жизни не видывала. Она взяла одну сверху, поднесла к лицу, разглядывая, но так и не поняла, что за многоголовое чудовище на ней изображено.

– Это Гидра, – Лизавета выронила монету, и та, громко звякнув, упала в родной сундук. Замершая в дверях Инга равнодушно поглядела на сокровища, и продолжила. – Есть страна, в которой верят в их существование. И не зря.

Она оттолкнулась от дверного проёма и прошла вглубь кабинета. Лизавета невольно сжалась – ей показалось, словно на неё надвигается хищный зверь.

– Что ты здесь делаешь, Лизавета?

– Я… – так хотела соврать, но вовремя прикусила язык.

Никто не поверил бы, что она случайно набрела на ту самую комнату, где Лад хранил все свои богатства. А значит, оставалось только одно:

– Я ищу способ выбраться отсюда.

– Так тебя вроде никто не держит, – Инга усмехнулась.

Лизавете не понравился её тон: насмешливый, снисходительный. Разумом Лизавета помнила, что разговаривает с древним созданием, но на деле видела наглую девчонку – и невольно ответила соответствующе.

– Да прямо-таки? – она поднялась с пола, расправила плечи. – Что, и тут Лад решил не рассказывать тебе лишних подробностей? Помнится, тогда, на берегу, ты тоже понятия не имела о ритуале, что они с Ольгой выбрали провести…

– А ты не думала, что они не рассказывают мне подробностей просто потому, что не считают их важными? – Инга скрестила руки на груди. – Подумаешь, какая-то земная девчонка, от которой ни вреда, ни пользы.

– Если я не важна, почему Лад тогда просто меня не отпустит?

– И признает, что был не прав, забрав себя сюда? Да он скорее съест живую змею, чем возьмёт свои слова обратно!

– Но ты бы этого хотела?

Инга нахмурилась, задумчиво поглядела на Лизавету. Возможно, она хотела разгадать скрытые мотивы девушки, вот только у той не было ни одного. Всё, о чём она мечтала, Лизавета называла прямо.

– Я просто хочу вернуться домой. Там у меня своя жизнь, семья, подруги – а здесь? Ты считаешь меня обузой, Лад избегает и злится из-за того, что я его обманула, Ольга меня просто жалеет. Я не понимаю, зачем Лад держит меня здесь – может, как ты говоришь, и впрямь не хочет признавать ошибки. Но что насчёт тебя? Почему ты не можешь мне помочь?

– Я не знаю, как.

На этот раз голос Инги звучал спокойно, без усмешки. Сердце Лизаветы сжалось: похоже, та говорила правду. А значит, ещё один найденный было путь к отступлению закончился тупиком.

– Но мы можем попробовать узнать.

Лизавета вскинула голову, не веря тому, что услышала. Но нет – перед ней всё ещё стояла Инга и губы её шевелились, произнося:

– В библиотеке есть старые издания – книги, написанные священниками в те времена, когда они ещё верили в существование духов природы. Может, там что-нибудь да отыщется.

– Мне кажется, или ты правда соглашаешься мне помочь?

Инга пожала плечами. На языке взбалмошных вечно юных отроков это, вероятно, означало «да».

13

Конечно же, в книгах ничего не нашлось. Они облазали почти всю библиотеку – а в тереме она была очень даже немаленькая, – но так и не отыскали ни одного упоминания о людях, выбравшихся из Нави. Похищения прекрасных дев упоминались лишь в сказках, но и там подобным промышляли только драконы.

– Ага-ага, – помнится, закатила глаза Инга, когда Лизавета зачитала ей строчки из книги. – Не существуют, но похищают. Конечно.

Так Лизавета узнала, что далеко не все чудесные существа, с которыми она сталкивалась в сказках, существовали во вновь открывшемся ей мире. Огонь в среде природных духов представляли вовсе не гигантские крылатые ящеры, а домовые – но не те маленькие человечки, которых обычно рисуют на полях книг. В Нави домовые выглядели обычными людьми, как и водяные, а в Яви предпочитали сохранять невидимость, молчаливо храня очаги и по возможности оберегая от пожаров.

– Вообще, наслать огонь они тоже могут, – так рассказывала о них Инга, – но редко подобным занимаются. Незачем: вы, люди, и сами прекрасно с этим справляетесь – забываете гасить свечи, не тушите лесные костры…

Со слов Инги выходило, что духи природы скорее оберегали мир, чем накликивали беду. За свою доброту они брали с людей «разумную плату» – именно её Лизавета видела в запрятанном в глубине терема кабинете. Те монеты и украшенья бросали в озеро люди, решившие доверить ему свою судьбу. И, если верить Инге, все они были щедро вознаграждены.

Стоило ли ей верить, вот что беспокоило Лизавету. Несмотря на то, что за последние три дня им удалось сблизиться, Инга рассказывала ей далеко не всё. Скажем, она так и не ответила, куда уходила в тот день, когда Лизавета решилась на свою маленькую вылазку. А это повторялось уже несколько раз: как и прежде, Инга замирала посередь разговора, подхватывала юбки и убегала, сославшись на срочные дела. Но что за дела могли быть у младшей мавки?

Как бы то ни было, но именно они подсказали Инге решение. После одного из своих неожиданных исчезновений та вернулась странно всклокоченная, воодушевлённая. В гостиную она не вошла – влетела, едва не снеся стоявший на пути чайный столик, и, плюхнувшись на диван, гордо произнесла:

– Русалки!

Лизавета растерянно посмотрела в ответ.

– Я подумала: раз мы не можем найти твой выход в книгах, то нужно у кого-то спросить, – сжалившись, объяснила Инга. – Я мало что знаю, Лад и Ольга вряд ли расскажут, но мы можем обратиться к русалкам. Они древнее самой Ольги, так что им точно что-нибудь да известно!

Образы суровых женщин за карточным столом тут же всплыли в памяти Лизаветы. Ольга представила их очень поспешно, поверхностно – тогда у Лизаветы сложилось впечатление, что мавка вообще не хотела, чтобы русалки знали о существовании своеобразной гостьи. Ещё и именем назвала коротким…

– А им точно можно доверять?

– Ну да, – Инга легкомысленно пожала плечами. – Они нормальные, даром что не наши.

– Не наши? – не поняла Лизавета.

– Ну, ты же их видела. Пришлые они, здесь воевали когда-то и здесь же погибли. Мать-Природа почему-то рассудила, что здесь же им суждено и остаться: я думаю, это месть за то, что они осквернили землю кровью невинных. Но вообще мы про такое не говорим – не принято прошлое поминать.

Всё это Инга произнесла так же просто, как если бы пересказывала сюжет недавно прочитанной книги. Лизавета же невольно застыла, не в силах шелохнуться – на неё словно повеяло дыханием давних смертей. Она и помыслить не могла, что окружавшие её духи могли быть… злодеями?

– Да чего ты? В лице так изменилась… – Инга цокнула языком, мимоходом утащила со столика печенье. – Это всё давно было. Если они когда-то на местных зло и держали, то всё давно прошло. Рано или поздно все смиряются со своей участью.

– Я думала… – Лизавета нервно облизнула губы. – Я думала, это дар – получить вторую жизнь.

Инга громко хрустнула печеньем.

– Нет, – покачала головой. – Точнее, как… Считается, что это дар, якобы Мать-Природа даёт умершим то, в чём они нуждаются. Если ты трудился, как пчёлка, не покладая рук, то в следующей жизни она может сделать тебя деревом. Будешь веками расти, как тот дуб, наслаждаться тишиной и покоем. А если ты, наоборот, прожил в праздности, не вставая с дивана да только перстами указывая, что подать или принести, то можешь стать муравьём – вот уж кто главный трудяга.

Лад тоже, помнится, говорил что-то подобное – но тогда Лизавета не слушала, ведь решалась её судьба. Теперь же каждое слово заставляло её хмуриться всё сильнее: это что же, она после смерти может стать жуком?

– А водяные? Ими почему становятся?

– Считается, что они чего-то не доделали в прошлой жизни. Правда, обычно так считает Мать-Природа, у людей же мнения не спрашивают.

Инга едва заметно поморщилась, отвернулась, и Лизавета нутром почувствовала – дальше расспрашивать бесполезно. Тайна водяных, русалок и мавок так и останется тайной.

– Ясно… – протянула она. – Похоже, вечная жизнь не так приятна, как могли бы предположить люди.

– Ты даже не представляешь, – Инга усмехнулась и потянулась за следующим печеньем. – Но, как я и говорила, русалки со своей уже свыклись, за столько-то лет. Так что можешь их не бояться, ничего они плохого не сделают. Да и не положено это.

Лизавета хотела бы спросить, что она имеет в виду, но прикусила язычок.

– Ладно, – вместо этого кивнула. – Давай попробуем узнать у них. Только как-то исподтишка: не надо признаваться, что я хочу сбежать.

– Да что ты говоришь! – Инга картинно взмахнула руками. – А я-то собиралась рассказать, как на духу, чтобы они уж точно проболтались Ольге или Ладу! Мне же мало того, что они смотрят на меня свысока и вечно поручают всю грязную работу, я ж хочу, чтобы они совсем во мне разуверились!

– Эй, – Лизавета подняла руки в защитном жесте. – Я же не это имела в виду! Просто хотела… договориться на берегу.

– Пусть так, – Инга успокоилась так же быстро, как вспыхнула. – Договариваемся: в лоб ничего не говорим, спрашиваем всё осторожно и не сразу. Можно притвориться сначала, что тебе под водой сидеть просто наскучило…

– Постой, а они разве не под водой живут?

– Под водой, но не здесь. В лесу, который за Ольгиной избой, речка течёт – там у них дом, у всех троих. Мы в их дела особо не вмешиваемся: всё ж таки они старше, у них там своё сестринство, а мы так… Хотя, по правилам, Лад над всеми нами главный, конечно.

– Как сложно… – вырвалось у Лизаветы.

– Да это только с виду. На деле же всё как у людей: есть свои князья, есть наместники – водяные, а есть мелкие духи – вроде нас и русалок. Ну, и дальше всё по старшинству. Я вот младшая, поэтому, например, я с тобой и сижу.

Лизавета с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза: то был не первый раз, когда Инга напоминала – составлять общество человеческой гостьи для неё было ужасной морокой и испытанием. Она отказывалась признавать, что за последние дни они неплохо… ну, не сдружились, конечно, но хотя бы поладили.

– Да, когда ты так говоришь, всё вроде яснее становится, – вместо того, чтобы спорить, Лизавета подлила мёду: Инга была падка на доброе слово. – Так как мы до русалок тогда доберёмся? У вас есть какое-то заклинание или…

Она не сразу поняла, что Инга хихикнула – уж больно неожиданным, непривычным был звук. Но стоило приглядеться, увидеть смешинки в её глазах, как стало ясно: Лизавета, сама того не зная, сморозила ужасную глупость.

– Мы не колдуньи, ясно? – снисходительно пояснила Инга. – У нас нет заклинаний, хотя кое-что мы умеем. Но на реку мы не на мётлах летаем, а просто ходим ножками. Тут недалеко.

– Ходим? Но мне же нельзя покидать озеро.

– С чего ты взяла? Можно, конечно!

– Но я же для того, чтобы сюда попасть, чуть не умерла и Навь обманула! Если я отсюда выплыву, мне что же, опять придётся… – Лизавету передёрнула.

– Что? Нет! – Инга покачала головой. – Навь уже приняла тебя, как здешнюю, так что ты запросто можешь уплыть и вернуться. Сама завтра увидишь.

– Погоди, ты сказала – уплыть?

– Ну да. А как ещё ты хочешь выбраться со дна озера?

Что ж, в её словах был резон. А в замысле Лизаветы пробраться в подводное царство находились всё новые и новые прорехи.

– Я… Кхм. А что, если я не умею плавать?

К ужасу Лизаветы, Инга расхохоталась. И это было уже не насмешливое хихиканье, а настоящий гогот, как на цирковом представление. Лизавета поёжилась, представив себя балаганным уродцем.

– Знаешь, ты меня восхищаешь, – Инга утёрла навернувшиеся на глаза слёзы. – Некоторые меня считают безрассудной, но ты… Ты – это нечто.

Получать комплименты от неё, да ещё и такие, было не очень приятно.

– Но хорошо, что предупредила. Буду знать, что тебе нужно будет помочь.

– То есть, ты меня вытащишь?

– Ага. Не волнуйся, всё будет в порядке.

Почему-то после этих слов Лизавета начала беспокоиться особенно сильно.

Выдвинулись прямо с утра, только и успели позавтракать. Инга спешку не объясняла, но Лизавета подозревала – мавка волнуется, боится попасться Ольге на глаза и потому хочет поскорее разделаться с волнительным дельцем. Лизавета могла её понять, она и сама беспокоилась. Правда, больше не из-за того, что их задумку раскроют, а из-за…

– Ты уверена, что сможешь меня вытянуть?

Они замерли у внутренней стены волшебного купола. Она переливалась, словно мыльный пузырь, из-за чего пространство снаружи и впрямь казалось частью какого-то чудесного царства, а не обычным озёрным дном. В преломившемся свете вода загадочно поблёскивала, формы редких рыб искажались, а водоросли извивались так, что, казалось, вот-вот протянут к тебе длинные щупальца.

– Не доверяешь? – Инга оглянулась через плечо, и трудно было вот так сразу сказать: шутит она или обижается.

На всякий случай Лизавета решительно помотала головой.

– Нет, просто… – горло сдавил неприятный спазм. – Не хочу вспоминать о том, каково это – тонуть.

– Я же говорила: ничего подобного не будет. Я сделаю так, что ты сможешь дышать под водой, как в тереме, ты даже не почувствуешь разницы. Ничего страшного не произойдёт.

Тут бы ей впору ободряюще улыбнуться, но Инга излучала скорее раздражение, чем поддержку. Ей явно надоели вновь и вновь повторяющиеся вопросы Лизаветы, которая вроде бы и верила Инге – но словно не до конца. Никогда ведь не знаешь, пойдёт ли что-то не так.

– Ну, ты идёшь? – Инга требовательно протянула ей руку.

Лизавета вздохнула: всё равно у неё не было особого выбора, – и вложила пальцы в тёплую ладонь. Сердце тут же отозвалось тоской – совсем недавно точно так же, под руку с Ладом, она впервые ступала в Навь.

На этот раз было хуже.

Стоило Лизавете пройти сквозь купол, как на её плечи навалилась толща воды. Ей показалось, что не озеро – целый океан вознамерился погрести её на дне. Руки не двигались, ноги беспомощно дёргались, лишившиеся привычной опорой. Коварная вода подхватила девушку, но не для того, чтобы вынести на поверхность, а чтобы закружить, запутать, заставить потеряться между землёю и небом. Мгновение, и Лизавета уже не понимала, где находится: всё вокруг смешалось в единое тёмное марево, и даже светлый силуэт Инги мелькнул и исчез в этом мраке.

«Обманула», – с сожалением подумала Лизавета, и на глаза её навернулись слёзы. Она не знала, почему плачет: от собственной беспомощности, от стыда за совершённую глупость или от боли, которая уже медленно подступала к груди. Лизавета чувствовала – ещё чуть-чуть, и её придётся вдохнуть, дать воде пробраться внутрь и окончательно её…

Жадный вдох. Лизавета схватилась за горло, словно хотела руками его остановит, но застыла – вместо воды, в грудь хлынул желанный воздух. Она моргнула раз, другой, вновь обретая возможность ориентироваться в пространстве. Встретилась взглядом с зависшей в воде, скрестившей руки на груди Инге: всем своим видом она говорила, мол, выкуси, я свои обещания исполняю. Лизавета подняла руку к лицу, но не смогла к нему прикоснуться. Кончики пальцев задели переливчатый шар, отрезавший её голову от воды – по виду такой же, как купол, раскинувшийся над теремом.