Текст книги "Жемчужный узел (СИ)"

Автор книги: Дарья Прокопьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Добрыня хмыкнул.

– Он всегда был для неё, как непутёвый сын.

– Я думала, скорее как вечно досаждающий младший брат.

– У них для этого не такая маленькая разница в возрасте, – Лизавета нахмурилась, и Добрыня счёл должным продолжить. – Ты же понимаешь, что они выглядят сильно младше, чем есть на самом деле?

Если честно, Лизавета об этом не задумывалась. Подспудно она понимала, что водяной – существо мистическое, способное менять свой облик или сохранять его неизменным, сколько потребуется. Но она никогда не применяла эту мысль к Ладу, Ольге и Инге. Она не могла поверить, что Лад не был почти её ровесником – даже сейчас, когда это стало настолько очевидным.

– Это сложно принять, – помедлив, проговорила она.

– Легче, когда ты видишь, как одна из них не взрослеет.

Лизавета бросила на Добрыню быстрый взгляд: о ком это он?

– Вы об?..

– Инге, – подсказал он. – Она была точно такой же, когда я был ребёнком. Помню, как она иногда проносилась мимо нашего дома: платье развевается, две дурацкие косички за плечами. Мальчишки с удовольствием с ней играли, она казалась своей, как кажутся все до поры до времени. Меня, правда, с собой не брали – я тогда ещё слишком мелким был.

– Вы? Мелким?

– Мне лет пять было, а она уже тогда выглядела где-то на тринадцать.

Сейчас на вид Инге можно было дать примерно пятнадцать лет.

– И что с ней случилось?

– Не знаю, – Добрыня разочаровал Лизавету. – Я же говорю, что был в те времена совсем ребёнком. Помню просто, что в какой-то момент она исчезла с улиц. Её родители уехали из деревни всего через пару недель, даже заходили к моим попрощаться. Но почему они вдруг так решили всё бросить…

Похоже, ему, как и Лизавете, приходилось строить одни лишь догадки. Хотя кое-что она теперь знала точно: если Инга оказалась частью Нави, значит, примерно в пятнадцать лет она умерла – судя по всему, на том самом озере, куда теперь предстояло отправиться и самой Лизавете.

10

Она ожидала встретить у воды Лада, но вместо него Лизавету поджидал кое-кто другой. Заметив ещё из леса высокую стройную фигуру, она на мгновение засомневалась, а стоит ли выходить, но в итоге сказала себе: раз уж ввязалась в это дело, изволь довести его до конца, как бы страшно и неприятно ни было.

– Кхм-кхм, – Лизавета прочистила горло, привлекая внимание.

Ольга не обернулась.

– Ты знаешь, – протянула она своим глубоким певучим голосом, – что духи воды могут почувствовать её где угодно? В капле росы, в одинокой слезе, прокатившейся по щеке?

Лизавета нахмурилась, не понимая, к чему та клонит.

– В людях очень-очень много воды, – продолжала Ольга, совсем не нуждавшаяся в ответах. – Поэтому к таким, как мы, нет смысла подкрадываться. Я всегда чувствую, если кто-то стоит позади.

Она медленно повернула голову и кивнула: давай, подходи. Лизавете же расхотелось после услышанного. Было неуютно осознавать, что женщина перед тобой слышит, как кровь течёт по твоим венам.

– Пожалуй, из всех нас лишь духи огня наименее защищены, – не дождавшись, Ольга всё-таки повернулась. – Вероятно, поэтому Мать-Природа наградила их столь разрушительными способностями. Они могут по щелчку пальцев уничтожить этот лес, деревню, при желании – даже осушить озеро, хотя тут надо постараться. Интересно, что бы ты делала, если бы решила пробраться в Навь с помощью одного из них?

Теперь стало очевидно: Ольга сердилась. Несмотря на то, что до сих пор она обращалась с Лизаветой по-матерински мягко, девушка не очень удивилась. Ей подспудно казалось, что Ольга с самого начала была не сказать, чтобы рада её появлению. Тяжёлый взгляд той лишь подтвердил подозрения Лизаветы.

– Вы хотите сказать, что мне там не место.

– Я не хочу сказать, а прямо это говорю, – возразила Ольга. – Живых людей не должно быть там: это опасно и для тебя, и для нас.

– Для вас? Почему?

– А почему, по-твоему, мы скрываемся от людей?

Вопрос удивил Лизавету. До тех пор, пока он не прозвучал, существование водных духов отдельно от человечества казалось ей чем-то естественным, прописанным в самых основах мирозданья. Но теперь она задумалась – а действительно, зачем могут держаться в тени могущественные создания, способные сжигать дотла целые деревни?

– Потому что нет ничего страшнее испуганного человека, – Ольга улыбнулась, столкнувшись с Лизаветиным недоверчивым взглядом. – Подумай: что делают люди с тем, чего очень боятся? Что ты сама сделаешь с пугающим тебя пауком?

– Попрошу… – она не договорила, на лице промелькнуло понимание.

–…убить, – закончила за неё Ольга. – Люди уничтожают всё, что вызывает у них страх и непонимание. Нет, конечно, есть ещё те, кто пытается всё чужеродное покорить, подчинить понятной системе. Но если не получается, всё равно уничтожает.

Лизавета не нашлась, что на это возразить. Она правда искала, но на ум, как назло, шли худшие из возможных примеров. Вспоминались воинственные племена, которые обращались в рабство. Или опасные животные, на которые объявляли особенно ожесточённую охоту. Или насекомые, пойманные и пришпиленные булавками к грубой ткани.

– Стоит твоему отцу решить, что ты здесь в опасности; стоит тебе по возвращении отсюда хотя бы ненароком проговориться, где ты была; стоит тебе самой как следует испугаться и попытаться сбежать… – Ольга покачала головой. – Достаточно одной искры, чтобы испортить всё, что мы построили на этом озере.

– Обещаю, я…

– Но ты не можешь ничего обещать! – она не повысила голос, но Лизавета чувствовала себя так, будто на неё накричали. – Ты же даже не представляешь, что тебе предстоит увидеть, с чем предстоит столкнуться. Как ты можешь быть уверена в том, что наша жизнь не повергнет тебя в ужас? Что она не вызовет отвращения, ощущения такой чудовищной неправильности, что ты захочешь выкорчевать всё, что нам дорого?

– А если я дам обещание? – выпалила Лизавета в ответ. – Такое же, как Лад дал моему отцу? Пообещаю не рассказывать о вас никому, кто и так ничего не знает?

– Это было бы очень хитрое обещание.

– И что же в нём хитрого?

– То, что все люди и так знают о мавках, русалках и водяных. Вы же пишете о нас сказки, верно?

– Ладно, а если я не расскажу никому, кто в вас не верит?

– Так лучше, – согласилась Ольга. – Но ты уверена, что сама готова такое обещание дать?

– Да, – Лизавета сама удивилась, что не колебалась с ответом.

Но её поспешность оказалась к месту. Ольгины черты лица вдруг смягчились. Улыбка из острой и насмешливой стала доброй, как будто сочувствующей. Так же она улыбалась в то единственно утро, что они провели вместе. Словно тогда уже знала, что появление Лизаветы на озере ни к чему хорошему не приведёт.

– Не нужно, – неожиданно Ольга пошла на попятный. – Твоей готовности вполне достаточно.

Вновь отвернувшись, она решительно шагнула к озеру и коснулась ладонью воды. Та сразу пришла в движение – пошла мелкой рябью, как могла бы от сильного ветра. Вот только ветра в тот день не было.

– Это верный способ, если хочешь призвать духа воды. Прикоснись к ней и подумай о нём. Просто хорошенько представь, и он…

Поверхность озера взорвалась брызгами, являя светловолосую макушку. Лад отряхнулся, словно собака, и широким шагом направился к берегу.

–…тотчас же явится, – договорила Ольга, проводя ладонью над платьем, разукрашенным водою в мелкий горох: оно высохло почти сразу.

– Какой разброс навыков: топить и сушить вещи, – ляпнула Лизавета, и тут же втянула голову в плечи, опасаясь возмездия.

Вопреки её ожиданиям, Ольга лишь усмехнулась.

– Ну что? – Лад, так же высушивший одежду, повернулся к ней с вопросом во взгляде. – Что ты думаешь?

Ольга похлопала его по плечу:

– Твоя девочка прошла проверку. Мы проведём ритуал.

Лад выглядел так, будто очень хотел чертыхнуться. Но в присутствии Ольги он всегда вёл себя более сдержано – как шкодливый мальчишка, за спиной которого стоит строгая, величавая мать. Из-за этого Лизавете казалось, что история, рассказанная им в первый день знакомства, отчасти правдива: Ольга вполне могла вырастить его, помочь освоиться в мире – в волшебном мире.

– Ты готова, маленькая купчиха? – теперь эта величавая женщина, бывшая, возможно, древнее леса, простиравшегося на другом берегу, собиралась помочь Лизавете.

Та решительно кивнула, толком не думая: ей казалось, стоит заострить своё внимание на происходящем, и она по-настоящему испугается.

– Хорошо. Но должна предупредить: ритуал тебе предстоит не из приятных.

– Мне нужно утонуть, я помню, – вот уж о чём говорить совсем не хотелось.

Ольга, однако, покачала головой:

– Если бы только это.

Она снова вернулась к воде, повторила свой стихийный призыв. Лизавета наблюдала с лёгким недоумением: Лад уже был здесь – кого ещё ей понадобилось приглашать?

В этот раз откликнулась Инга. Она выскочила из озера, недовольно отплёвываясь, и тряся головой так, словно в ухо забилась вода. При этом каждое движение её сопровождалось опасным звоном – отирая одной рукой лицо, в другой Инга пыталась удержать сразу два стакана. Задача была заведомо провальная.

– Нельзя было сразу двоих позвать? – поинтересовалась она, втюхивая посуду Ольге. – Или Ладу всё дать?

– Нельзя, – в очередной раз Ольга доказала, что спокойный холодный голос может угомонить даже склочного подростка.

Инга умолкла, неудовольствие её теперь выражали лишь скрещенные на груди руки. Взгляд, однако, не казался расстроенным или обиженным – так и шнырял вокруг, перескакивал с Лизаветы на Лада, наполняясь всё большим интересом.

Было похоже на то, что младшей об их планах не рассказали. Только этим объяснялось, почему губы её сложились в отчасти удивлённое, отчасти полное понимания «о».

– Так ты, выходит, станешь одной из нас?

– Надеюсь, что не совсем, – Лизавета нервно усмехнулась: вероятность превратиться в русалку ей претила.

– О-о-о-о, – теперь Инга действительно издала этот звук. – Вы собрались обмануть Навь⁈

Лад поморщился:

– Давай, прокричи это погромче.

Инга ухмыльнулась. «Нет уж», – отчётливо читалось в её хитром прищуре. Деловито подобрав юбки, она шагнула в сторону редкого леса, устроилась у его кромки на траву и, прислонившись спиной к одному из деревьев, уставилась на озёрный берег, словно на сцену.

– Вы продолжайте, не обращайте на меня внимания.

Лизавета резко отвернулась. Ей не нравилось, что важный момент в её жизни стал для Инги поводом поразвлечься.

Ольге, впрочем, не нравилось тоже.

– Мне казалось, мы это уже обсуждали, – проговорила он вкрадчиво. – Смерть, чья бы она ни была, требует уважения.

– Так ваша девчонка вроде бы умирать не собиралась.

– Тем не менее, она встанет на порог Нави. Для человека это опаснее, чем выскочить перед несущейся во весь опор лошадью. Поимей совесть: встань и помоги либо уйди и не путайся под ногами.

Вопреки надеждам, Инга выбрала первое.

– И что же мне делать?

– Подержи, – Ольга вернула ей стакан с чем-то мутным, второй же, с прозрачной жидкостью, протянула Лизавете. – А ты умойся этой водой.

Та не решилась спрашивать что-либо или возражать. Щедро плеснув на свободную ладонь, Лизавета тщательно отёрла лицо, шею – всё, до чего смогла дотянуться.

– Выплесни остатки на голову. Лишним не будет.

– Зачем это? – как ни странно, вопрос задала Инга.

– Чтобы Навь её приняла, – откликнулась Ольга так, будто это что-нибудь объясняло. Но сжалилась, когда Инга и Лизавета уставились на неё с одинаковым недоумением. – Вы же помните сказку про Бабу-Ягу? Хотя, конечно, помните, о чём это я…

Она улыбнулась, словно мысль о юности Лизаветы и Инги была чем-то очень приятным.

– В сказках Баба-Яга всегда кормит и моет молодца, отправившегося в путешествие за своею царевной. Но знаете ли вы, почему она это делает? – Ольга выдержала гнетущую паузу. – В действительности избушка Бабы-Яги стоит на границе между Явью и Навью. За ней пролегает мир мёртвых, в котором царевичу нет места. Но его можно спрятать: сделать так, чтобы он пах, словно мертвец. Поэтому она умывает его мёртвой водой и кормит здешней едой. Если бы Яга этого не сделала, на царевича нападали бы, стоило ему переступить порог её избушки. И нападал бы кто-нибудь похуже Кощея.

Лизавета сглотнула и уже почти без сомнений опрокинула на себя стакан. Вода живо побежала за шиворот и по лицу, заставляя закрыть глаза.

– Лучше не открывай, – неожиданно посоветовала Инга.

– Почему?

Вместо ответа из рук её забрали опустевший стакан и сунули следующий. Лизавета не успела разглядеть, что в нём было, так что с опаской взвесила ёмкость в ладонях. Тяжёлый…

– Тебе нужно всё выпить, – наставляла Ольга.

– Залпом, – добавила Инга.

Почему-то Лизавета почувствовала, что к ней следует прислушаться.

Не открывая глаз, она глубоко вдохнула, словно собиралась нырять уже сейчас, и поднесла стакан к губам. Невольно помедлила – мысль о том, что внутри может быть какая-то отрава, промелькнула на грани сознания, но тут же была затолкана куда-то подальше. Лизавета запрокинула голову и выпила то, что велели.

Закашлялась тут же. Жидкость оказалась отвратительной на вкус, отдающей плесенью. Густая, она как будто связала язык, заполнила глотку – горечь засела глубоко внутри и никак не хотела уходить. Лизавета ощущала её послевкусие при каждом вдохе, при попытке заговорить.

– А можно запить? – просипела она, подозревая ответ.

– Нет, – отрезала Ольга. – Но не волнуйся, скоро станет не до того.

Сердце Лизаветы упало в пятки.

– Пора?

– Пора, – вместо Ольги ответил Лад.

Он встал рядом, протянул руку, словно кавалер на балу. Мысли об этом заставили Лизавету вспомнить их танец у озера.

– Не бойся, – по-своему истолковав её промедление, проговорил Лад. Голос его звучал мягко, успокаивающе. – То, что я рассказывал тебе… Я пытался тебя напугать.

– Только не говори, что тонуть – самый приятный опыт на свете.

– Нет, – он коротко засмеялся, но в смехе том не было веселья. – Но всё быстро пройдёт.

Скрепя сердце, Лизавета вложила свои пальцы в предложенную ладонь и последовала за водяным к его озеру. Она думала, они снова пойдут по воде, но нет – холодная, та сначала коснулась носков её туфель, затем лизнула щиколотки, заставила ткань юбки прилипнуть к голеням. Мурашки побежали по коже снизу вверх, от спины к затылку. Волосы встали дыбом.

Когда вода оказалась у самых ключиц, Лизавета судорожно вдохнула. Лад, ощутивший её волнение, остановился и обернулся. На губах его застыла улыбка, обещавшая приятную прогулку, лишённую всяких опасностей, – самая лживая улыбка на свете.

– Не бойся, – повторил он, словно это могло помочь, и опустил руки на её плечи.

Лизавета не успела моргнуть, как оказалась в крепких объятиях. Будь это любой другой день, любое другое место, она оттолкнула бы Лада и возмутилась, но сейчас она нуждалась в тепле этих рук. Рук, утянувших её прямо под воду.

Всё было именно так, как пугал Лад. Пускай она думала, что привыкла к холодной воде, но это оказалось неправдой – стоило нырнуть, и мороз ужалил всё тело иголками. Жидкость хлынула всюду, веки непроизвольно зажмурились, пальцы сжались сильнее. Горло и грудь сдавило – воздуха отчаянно не хватало, но она держалась, сцепив зубы и помня о том, что стоит открыть рот, и…

Она всё же вдохнула и с удивлением обнаружила, что под водой можно расплакаться. Для этого нужно только достаточно боли и страха.

А Лизавета боялась. Она вдруг поняла, что всё это взаправду, что она и впрямь почти умирает, что ещё чуть-чуть – и воздух в её груди весь обратится водой, и тело неотвратимо пойдёт ко дну. Мысли этой хватило, чтобы затрепыхаться, попытаться вырваться, выплыть.

Лад держал крепко. Озеро не собиралось её отпускать.

Сама же Лизавета слабела. Руки уже перестали слушаться, повисли безвольными плавниками. Голова опустилась к Ладу на грудь, глаза слегка приоткрылись. Сквозь мутную воду она увидела вьющиеся тени водорослей и отсветы солнца, казавшиеся тут чем-то мистическим, невозможным. Но потом и они, и всё остальное вокруг обратилось во тьму.

11

Лизавета вскочила, тяжело дыша. На мгновение её лёгкие сжались, будто стремясь избавиться от воды, но вместо этого наполнились благословенным воздухом. Она замерла – лишь грудь поднималась и опускалась, сначала пугающе быстро, но затем всё медленнее, успокаиваясь.

– Ага, всё-таки выжила.

Вздрогнув, Лизавета резко повернула голову вправо. У широкой постели на простом деревянном стуле с книгой в руках сидела Инга. Постное выражение её лица прямо говорило: «Меня заставили присматривать за тобой, и это было самое скучное занятие в моей жизни».

– Доброе… утро, – не зная, что сказать, ляпнула Лизавета.

– День, – сухо поправила Инга. – Привыкай: под водой довольно темно.

«Под водой», – повторила про себя Лизавета, словно надеясь, что это поможет уверовать во случившееся. Несмотря на хождение по воде, чужие слова и ещё до ужасного яркие воспоминания об утоплении, часть её всё ещё твердила: это просто сон, долгий, кошмарный сон.

– Мы правда под водой? – чувствуя себя очень глупо, переспросила она.

Инга предсказуемо закатила глаза.

– А где, по-твоему, нам ещё жить? Мавкам, знаешь ли, жильё на поверхности выдавать не спешат.

Так вот, кто она. Лизавета по незнанию мысленно окрестила Ингу с Ольгой русалками, хотя те и не были похожи ни на какие из сказочных образов. В них не было неземной красоты – хотя неземного с лихвой хватало, они не очаровывали людей чудесными голосами, они вовсе не пели. В полумраке, когда на лица ложились тени, Инга могла даже показаться пугающей с её слишком светлой кожей и странными, глядящими в душу глазами.

– Ладно, – той, похоже, надоело молчание. – Ты очнулась, ты жива, не падаешь в обморок или что там люди обычно делают. Значит, я могу наконец-то идти…

– Постой!..

Лизавета выпалила это, не подумав. Она была уверена, что Инга лишь отмахнётся от неё, ясно дав понять, что общество наивной девицы не влечёт за собой ничего интересного, – но та остановилась. Лизавета могла лишь предполагать, чем пригрозила ей Ольга, чтобы сделать такой покладистой.

– Ты не могла бы, – сказать следующее оказалось труднее, – не оставлять меня одну?

– Почему? Боишься темноты? – язвительность Инги, похоже, не поддавалась истреблению даже при помощи самых изощрённых наказаний.

– Нет. Просто… я под водой.

– Как и все мы. Но, вообще-то, прямо сейчас ты надёжно от неё защищена. Лад подготовился к твоему прибытию, как бы ему ни хотелось, чтобы ты тихонечко сидела в деревне.

Неизвестно, чего хотела добиться Инга, но на Лизавету ей слова подействовали, как яркий цветок на осу. Она вдруг распрямилась, поджала губы, посмотрела уже не растерянно, а решительно, исподлобья.

– Я понимаю, что ты прекрасно себя здесь чувствуешь. Но я оказалась в таком положении впервые и, мне кажется, могу чувствовать себя здесь неуютно.

Впервые в глазах Инги забрезжила толика интереса.

– Можешь, – неожиданно согласилась она. – Я в свои первые дни тоже испытывала… неудобство. Темно, тихо, заняться нечем. Даже читать начала.

Она подняла руку, в который держала небольшой томик. Только сейчас Лизавета смогла прочесть его название:

– «Тристан и Изольда»? – она не поверила своим глазам.

Инга посмотрела на книгу так, словно видела её впервые.

– Да. А что?

Лизавета замялась. Не могла же она сказать Инге, что не ожидала, что такая легкомысленная и даже грубоватая девица сможет понять эту нежную и, страшно сказать, чувственную историю любви! Не могла – но Инга, похоже, прочла всё по её лицу.

– Думала, мы тут все деревенщины, которые два слова связать не могут?

– Нет! – и это было правдой: Лизавета не то, чтобы задумывалась об обучении грамоте крестьянских детей. – Просто не представляла тебя с таким романом в руках.

– Что ж, за правду спасибо, – Инга усмехнулась. – А вообще, ты не смотри, как я выгляжу. На самом деле мне далеко не пятнадцать лет.

Точно, об этом Лизавета забыла. Трудно было смотреть в столь юное лицо и думать, что перед тобой сидит кто-то вдвое, а то и втрое старше.

– Ничего, ты привыкнешь, – Инга ответила и на этот взгляд. – В какой-то момент просто перестаёшь обращать внимание на внешность: смотришь только на то, как человек говорит или ведёт себя. Дай себе время.

– Сейчас скажешь, что ты тоже не могла осознать, сколько Ольге лет?

– Ольге-то? Нет, с ней сразу всё было ясно – она пугала меня до чёртиков.

Лизавета не смогла скрыть понимающий смешок. Интереса во взгляде Инги снова стало немного больше.

– У меня были проблемы с Ладом. Он мало того, что выглядит лет на двадцать, так и ведёт себя так же, – она махнула рукой, очерчивая силуэт Лизаветы. – Ты уже могла ощутить эту его дурость на себе.

– Ты тоже на него злишься? Как Ольга?

Инга вздохнула. Помялась, переступив с ноги на ногу.

– Мы не злимся. Просто раздражает, когда тебе везде подчёркивают, что ты младшая, а на деле все глупости совершает тот, кто должен нас защищать.

– Должен вас?..

– Он ведь водяной. Глава озера, повелитель здешних вод, защитник природы. По-хорошему, он должен за всем тут приглядывать. Наказывать тех, кто портит воду и не следует правилам; поощрять тех, кто приносит дары и с уважением относится к озеру. А не творить ерунду, которая ставит всех нас под угрозу.

– Я не причиню вам вреда, – Лизавета словно продолжала недавний разговор с Ольгой. – И мой отец тоже. Даже если мне что-то придётся не по душе, я ни за что не расскажу ему. Я уже говорила, что готова…

–…поклясться, да. Ольга нам всё рассказала, пока ты была без сознания.

– Но ты мне не веришь, и поэтому ведёшь себя так, будто я ваш враг?

– Поверь, если бы я считала тебя врагом, то вела бы себя по-другому, – на мгновенье тон Инги переменился так, что Лизавета мигом поверила. – Прямо сейчас ты скорее… обуза. Я не понимаю, зачем ты здесь, и что с тобой делать. А ещё тебя скорее всего повесят на мою шею: Ольга редко заходит под воду, Лад же явно собирается тебя избегать.

– Почему?

– Ты – живое напоминание о его ошибке. А он терпеть не может ошибаться.

После этого Инга всё же ушла. Лизавета не нашла в себе сил вновь попытаться её остановить – слишком сильно потрясло её услышанное. Спускаясь на дно озера, Лизавета надеялась создать хотя бы видимость прежних тёплых отношений и иллюзию комфорта, которые скрасили бы её жизнь на время поисков выхода. Теперь же выходило, что Ольгу и Лада она видеть почти не будет, зато получит в соглядатаи чрезмерно прямолинейную Ингу.

Можно было, конечно, попытаться увидеть в таком положении плюсы. В конце концов, у неё будет больше возможностей остаться одной и изучить каждый уголок этого… а кстати, где она оказалась?

До сих пор Лизавета не могла толком оглядеть комнату: её кровать от остального помещения отделяла высокая плотная ширма. Со своего места девушку видела разве что прикроватную тумбочку, приставленный рядом стул, а также край комода из тёмного дерева. На последнем стояли всякие мелочи – Лизавета рассмотрела подсвечник и какую-то вычурную вазочку. На ширме же висело, перекинутое через верх, светлое платье.

Сама Лизавета была одета в одну лишь сорочку. Она понадеялась, что переодеться ей помогли Ольга и Инга, а не кто-то другой, незнакомый. Впрочем, подобное было маловероятно, ведь кроме них и Лада она никого на озере не встречала.

Осторожно, Лизавета спустила ноги с кровати. Ей казалось, колени подогнуться, стоит попробовать встать – но обошлось. Безусловно, не обошлось без ощущения слабости, на мгновение у Лизаветы даже закружилась голова, но это быстро прошло. Убедившись, что твёрдо стоит на ногах, она поспешила сделать несколько шагов к ширме, чтобы переодеться. И оказалась приятно удивлена: платье, заботливо оставленное кем-то, было пошито по последней городской моде – с квадратным декольте и завышенной талией, обозначенной тесёмкой цвета чистого золота. Разве что вместо тончайшего муслина здесь ей был предложен хлопок, более простой, но вместе с тем и более надёжный.

Правду всё-таки говорят: одежда влияет на наше отношение к себе. В новом наряде Лизавете захотелось тут же расправить плечи, показать себя во всей красе, даже тем, кто не особо были ей рады. Из-за ширмы она вышла с гордо поднятой головой – правда, быстро испортила впечатление, ахнув и быстро метнувшись к единственному в спальне окну.

Снаружи открывалось поистине волшебное зрелище.

Когда Инга сказала, что здесь «довольно темно», Лизавета представила себе обычный полумрак, как в комнате при задёрнутых шторах. Она не могла и вообразить то, как причудливо солнечный свет рассеивался и преломлялся в воде, оставляя на стенах колеблющиеся тени. Благодаря этому всё словно находилось в движении, и даже сам воздух казался ощутимым и осязаемым. А уж что творилось за окном!..

Там была вода. Она была везде, куда ни глянь: Лизавета видела это по множественным бликам, по редким пузырькам, медленно скользившим к поверхности. В воде мерно покачивались, вились разномастные водоросли. Одни походили на еловые ветви, растущие без ствола прямо из-под земли; другие напоминали папоротник, но со светлыми толстыми стеблями. Была здесь и очень высокая тонкая трава, и что-то навроде мха – но очень необычного, много выше земного, привычного глазу.

Лизавета не сразу поняла, что смотрит на сад. Её смутила странность растений, их хаотичные движения помешали увидеть систему. Но, стоило приглядеться, и становилось понятно: она была. Местами меж клумб вьющихся водорослей можно было разглядеть тонкую тропинку, явно не вытоптанную, а созданную осознанно. Лизавета могла лишь фантазировать, каково это – по ней пройтись.

Дозволено ли ей выходить на улицу? А из этой комнаты?

Привыкнув к дивному пейзажу, Лизавета наконец оглядела отведённую ей спальню. Обставлена она была просто, но зато всем необходимым: помимо кровати, тумбочки и комода здесь был и письменный стол, и маленький изящный столик для чаепитий. Мебель выглядела дорогой и изящной, не подходящей жилищу такого раздолбая, как Лад, и Лизавета невольно подумала: а уж не это Инга имела в виду, когда говорила, что он готовился к прибытию гостьи?

Мысль о том, что им нужно увидеться, вклинилась в эти рассуждения. Лизавета догадывалась, что Лад на неё обижен: простая девчонка – и обвела вокруг пальца всесильного водяного. Она и сама держала на него зло за прошлый обман. Но, вместе с тем, Лизавета понимала – им предстоит вместе жить под этой крышей, возможно, несколько лет, и будет лучше, если время это будет полно спокойствия и радости, а не недовольных взглядов или же даже мести.

Осознание этого и заставило её выйти из комнаты. Лизавета не хотела терять драгоценные часы в бессмысленном ожидании – тем более, что скоротать его было решительно нечем. Ей нужно было сразу заявить о своих намерениях, а ещё осмотреться в доме, раз уж выдалась возможность пройтись по нему в одиночестве.

В коридоре оказалось ещё темнее, чем в спальне. Лизавета с тоской вспомнила подсвечник на комоде – рядом не было спичек, так что зажечь стоявшую в нём свечу она не могла. Но как же было бы спокойнее, если бы задорное пламя освещало ей путь!

Гнетущую атмосферу усугубляло в том, что поблизости не оказалось ни души. Лизавета могла только гадать, куда подевалась Инга или где искать Ольгу и Лада. До неё не долетали их голоса, из-под дверей в темноту коридора не пробивалось и лучика света. Шаги Лизаветы гулким эхом отдавались во мраке, создавая ощущений, будто кто-то шествует за спиной – несколько раз она даже оборачивалась, надеясь и одновременно боясь кого-то увидеть. Но рядом не было никого.

Вздохнуть спокойнее она смогла, лишь выбравшись из гостевого крыла. Коридор с небольшими окнами вдруг сменился просторным помещением: «Гостиная», – догадалась Лизавета. Впрочем, разобраться было нетрудно: изящные диванчики и кресла, чайные столики и стоявшее в дальнем углу пианино прямо говорили, для чего используется комната. Или должна использоваться, поскольку Лизавета никак не могла поверить в Ингу и Лада, проводящих тут вечера за беседами и музицированием.

«Зачем им вообще такой большой дом?» – гадала Лизавета, проходя из одной гостиной в другую.

Следующая комната оказалась угловой, самой светлой из виденных в доме. Она была оформлена в нежных зелёных тонах, и вся дышала весенней свежестью. Лизавета не сомневалось: если ей суждено провести в этих стенах длительное время, то зелёная гостиная станет её любимым местом для отдыха.

Остаток комнат был выстроен анфиладой. Лизавета не могла не удивиться: подобным образом был устроен дом Соловьёвых и многих других богатых купеческих семейств, но она никак не ожидала, что дом Лада будет следовать тем же принципах. Хотя, признаться, для подводной жизни такая структура подходила больше всего – открытые двери создавали ощущение открытого же пространства, в котором дышалось куда легче, чем в зажатой стенами Лизаветиной спальне.

Вдруг где-то вдали она заметила движение. В одной из комнат кто-то ходил, Лизавета была в этом уверена. Часть ей захотела окликнуть неизвестного, назвать имя Инги или Лада, но впитанные с молоком правила этикета не позволили открыть рот. Зато позволили подхватить юбки и быстро зашагать в ту сторону. Бог с ним, с исследованием дома, сейчас Лизавета готова была променять эту возможность на простую компанию. В тишине незнакомого дома было слишком уж неуютно.

Вот, снова движение!

Лизавета ускорилась, пятки звучно застучали по полу. Ей невозможно было не услышать, но, тем не менее, никто не спешил выходить навстречу. Лизавета мимоходом подумала о том, могло ли ей показаться, но тут же отсекла эту мысль – не хватало только, чтобы собственные глаза её предали.

И, хотя обман зрения вполне был возможен в доме, где повсюду дрожали отсветы, в этот раз и впрямь обошлось. Пройдя две гостиные и просторный вестибюль, Лизавета перешагнула порог карточной и увидела…

Ну, это определённо были три незнакомые женщины. Лизавета подозревала, что не вполне женщины – точнее, не люди, но пока не имела чести с ними познакомиться, решила подобрать нейтральное определение. Все они сидели за столом, затянутым тёмным сукном, и играли. Лизавета прервала их на середине действа – в руках у каждой было ещё достаточно карт, хотя и на столе тех набралось немало.

– Кхм, – девушка прочистила горло. – Простите, если помешала.

– Ничего, – та, что сидела лицом к двери, милостиво кивнула и отложила карты. – Мы занимались этим уже столько раз, что не расстроимся, если нас вынудят прерваться. И так ведь понятно, кто выигрывает, верно?

– Верно, – в тон ей ответила другая женщина, сидевшая к Лизавете боком. По голосу её сразу становилось понятным: мнения о победителе у неё и ей соперницы кардинально расходятся.

Последняя незнакомка – Лизавета видела лишь её спину, – к спору присоединяться не стала. Вместо этого она запрокинула голову, чтобы посмотреть на ту, кто решил ворваться посреди игры.