Текст книги "Время и прах (СИ)"
Автор книги: Дарья Иоаннидис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Глава 1 Что-то живое, что-то мертвое ==========
Посмотри на меня,
У меня нет веры.
Посмотри на меня,
Я такой свободный.
Посмотри на меня,
Я был девственником.
Посмотри на меня,
Вырос, чтобы стать шлюхой.
И я хочу этого,
Я верю в это.
Marilyne Manson “I Want to Disappear”
Томми приехал, когда еще не было и семи. Он захватил с собой еду и теплую одежду: на дворе вот-вот начнется осень. Томми помялся перед подвальной дверью, постучал, громко и сильно, чтоб услышали.
Ничего не случилось. Ни шороха, ни скрежета открываемой двери.
Томми постучал снова, уже став почти долбить. Попинал дверь. Куда они там все запропастились?
Через минуту дверь медленно открылась и явила лицо заспанного Арнольда.
– Вы чего не открываете? – спросил Томми.
Арнольд посмотрел на него, похлопал глазами.
– Спали.
Томми отодвинул Арнольда и нырнул в темноту помещения.
– Я громко стучал.
– Ну извини.
Парень дошел до покосившегося стола и выгрузил на него продукты.
– Тут еще одежда, – он ткнул пальцем в другой пакет, – Меряйте, потом, если что заменю на другой размер.
Арнольд зевнул, прикрыв рот ладонью. Он скрестил руки на груди и всем своим видом показывал, чтоб Томми закончил и убрался уже подобру-поздорову.
Томми вздохнул.
– Домой не хочешь?
Арнольд отрицательно помотал головой.
– Джон волнуется.
– Пусть. Со мной всё хорошо.
– Он твой отец, – напомнил Томми.
– У него еще куча детей, – улыбнулся Арнольд, – обойдется и без меня.
– Что ты вообще привязался к этим детям?
Томми не понимал. Он действительно не понимал. После тех убийств и слежки, Арнольд ушел из дома и стал жить с детьми. Джон возвращал его домой, но Арнольд продолжал сбегать.
– У тебя тут девушка есть? – наугад спросил Томми.
– Нет, – ответил Арнольд.
Он послюнявил палец и подошел к Томми, дотронулся до его щеки и что-то стер.
– Песчинка, – объяснил он с ухмылкой.
– Парень?
– Что – парень?
– У тебя тут есть парень?
– Нет. Ты долго еще гадать будешь?
Томми быстро выложил все продукты на стол и молча, провожаемый тяжелым взглядом Арнольда, ушел.
***
Космопорт гудел как и старые аэропорты. Их до сих пор используют. Космопорт и был переделан из старого аэропорта. По большим площадкам для посадки гулял пыльный ветер, смешанный с запахом горючего и раскаленного металла.
Не знаю, скучал ли я по Бёрн-Сити. Но скучал по солнцу, по нашему безжалостному солнцу. День медленно истекал в вечер, держал его, предобморочного, и вбирал в себя.
Ну привет, мой город. Помнишь ли ты меня? Скучал ли ты по мне? Должно быть, он и сам не знал, раз не отвечал.
Джон ждал меня в участке, потому я не стал медлить и быстро прошел таможенный досмотр, поправил рюкзак и зашагал из Космопорта. Нужно было взять такси. Пешком будет слишком долго идти. Я постоял у выхода из Космопорта: ветер бился в двери из бронированного стекла. Песок уже скрипел на губах, но очки защищали глаза. Я курил одну сигарету за другой и думал.
Дом мой стоит пустым. Айви следит за ним, убирает пыль, но молчание навсегда поселилось там, и я ничего не смогу с ним сделать. Мертвых не воскрешают. Я похоронил своих мертвецов, и почти о них не думаю.
Всю мою жизнь меня окружала смерть, так где же моя жизнь. Где она. Прошло четыре года… У японцев «четверка» означает «смерть». Как символично. Я выжил и даже повзрослел. Подростковый возраст миновал, теперь медленное фланирование от ужаса к отчаянию, и обратно. Иногда мне всё надоедает, и я днями туплю в комм-сеть. Но это быстро проходит: у меня слишком много дел, некогда расслабляться.
О Пате я тоже не думал. Почти.
Я стал просыпаться каждое утро от удивительного ощущения: какое счастье – мне на него наплевать. Моя надежда словно цветок, который одновременно сгнил и засох, а боль затаилась под тонкой кожицей успокоения.
Он был моей самой большой любовью. Я не знаю, что с ним стало: судили ли его, где он теперь. Жив ли он вообще.
Он предал меня.
Но я его любил. Как же я его любил. Никто мне его никогда не заменит. Никого нельзя заменить никем.
Кто он или никто, я так и не решил. Прошлое держит меня по рукам и ногам и молчит.
Хорошо, что молчит.
Я полюбил молчание. Оно – главное богатство, что у меня есть.
***
Джон – самолично! – писал какой-то отчет, когда я зашел. В помещении многое поменялось: мебель, цвет стен. Мебель теперь была деревянная, только узкие конторские шкафы были металлическими. Я присвистнул.
– Ничего себе, разжились.
Джон встал навстречу мне, раскрыл объятия:
– Спасибо Летиции и Эрику.
Джон обнял меня, подержал у себя.
– Я скучал, Марек.
Я пошмыгал носом, уткнувшись в его синюю клетчатую рубашку, ощущая запах Джона, запах старого друга, почти отца. Какие-то вещи не меняются. Например, рубашки Джона.
Джон отпустил меня и вгляделся в мое лицо.
– Ты бледный.
Я хихикнул. Всё, что осталось от Пата: его хихиканье, которое пристало и ко мне. Долгое эхо в необъятном пространстве космоса. И мои сны, где Пат говорит со мной, обнимая меня, говорит не умолкая.
– Мы все бледные, – я взглянул на руку. Синие венки бежали под белой, в синеву же, кожей, – сказывается отсутствие солнца.
– Лампы не облегчают?
– Я не люблю загорать.
Джон отвернулся, чтоб налить мне кофе.
– Натуральный, – он кивнул на кофейник.
– Я тоже пью натуральный, – я улыбнулся.
– Как ты вообще?.. – он за меня волновался, но что я мог сказать. Поинтересоваться: выгляжу ли я вообще человеком или совсем стал иной формой жизни?
– У меня всё хорошо, – ответил я, – Много работы.
– Кого ты оставил вместо себя?
– Помощницу. Подругу.
Джон ушел к одному из шкафчиков и что-то стал там искать. Я уселся за стол и стал перебирать листы эло-бумаги.
– А у нас тоже новые люди, – сказал Джон глуховато.
– Это понятно, – тихо ответил я.
– Стив ушел в Синий сектор. Томми и Раджнеш здесь. Мэривэн взяла себе помощницу.
– Интересно.
Мне не было интересно, но вроде как новости, я должен быть рад. Но я не рад. Эта жизнь идет без меня, и я в ней чужой.
– Еще кое-что, – Джон достал упаковку сухих галет.
Я с радостной улыбкой посмотрел на галеты.
– Галетки!
Может, если я поем, мне станет легче?..
– Еще кое-что? – я вскрыл упаковку и принялся за галету, запивая ее кофе.
Джон скорчил рожу.
– Сам узнаешь. Он обещал появиться.
– Кто?
Но Джон не успел ответить, потому что открылась дверь, и вошла незнакомая девушка. Стрижка-каре, светлые растрепанные волосы. Спортивная фигура. На девушке была бежевая рубашка и темно-синий комбинезон. Удобная одежда, надо тоже комбинезоном разжиться.
Джон представил девушку:
– Это Анна.
Я встал из-за стола и протянул девушке руку. Она взяла стул и села на него. Показала на пачку листов по левую руку от меня, я отдал их ей. Девушка, не говоря ни слова, уткнулась в листы.
– Я Марек, – обреченно сказал я.
Девушка улыбнулась. Она отложила листы и посмотрела на меня:
– Я знаю. Джон о тебе рассказывал, – она взглянула на меня весело, – в общем-то, когда он не говорит о деле, то говорит о тебе.
Джон подошел к Анне и взлохматил ее волосы:
– Ну хватит.
Анна схватила его за руку и ущипнула место чуть ниже большого пальца.
И тут я понял, что – да, я скучал. По ним всем, и по новым людям. По моей работе.
Я отхлебнул кофе и показал на пачку листов:
– Все сектора будут вместе работать?
Анна кивнула.
Дверь открылась снова, с грохотом, ударившись о стену.
Джон выматерился.
Я повернул голову на грохот и увидел Пата.
Ну что ж, жизнь до сих пор преподносит мне сюрпризы.
Пат был одет во что-то невообразимое: черную кофту, черные же короткие шорты и колготки в сетку. Ноги он брил, я заметил. А еще на Пате были сапоги-ботфорты без каблука. Черные.
– Ну и наряд, – только и сказал я. Губы неудержимо кривились в улыбке.
Пат удивленно поднял брови, заметив меня.
– Я думал, ты будешь на следующей неделе.
Он подошел ко мне, но я остался сидеть. Пат постоял в опасной близости, но не прикоснулся ко мне. Все молчали: и Анна и Джон.
Тогда Пат подошел к Анне и раздвинул ее ноги коленом. От Пата пахло каким-то странным древесно-металлическим ароматом.
Анна не сделала движения его оттолкнуть. Пат грубо взял Анну за подбородок, наклонился и поцеловал ее.
Анна отстранилась и вытерла губы тыльной стороной ладони.
– Тебе не надоело так здороваться?
– Неа, – весело сказал Пат.
– Почему ты живой? – спросил я после секундного, онемелого молчания.
– А я должен быть мертвым? – Пат повернулся ко мне.
– Кончайте, – резко обрубил Джон.
Я допил кофе.
Джон подошел к Анне и положил руку на ее плечо:
– О деле, видимо, сегодня не выйдет поговорить. Давай оставим их одних.
Анна, согласившись, поднялась, захватив с собой бумаги.
И мы остались с Патом одни.
Я не знал, что сказать. Пат подвинул стул и уселся напротив меня.
– Знаешь что такое «спортивная шлюха»? – сказал я хрипло.
Пат наклонил голову, заинтересовавшись:
– Шлюха-спортсменка?
– Нет, это шлюха, которая даже денег не берет, а спит с кем попало.
Пат захохотал.
– Сам придумал? – сказал он, отсмеявшись.
Я поднялся и подошел к нему. Как же я скучал.
Я взял его за шею, также грубо как и Пат ранее с Анной, заставил его запрокинуть голову. Пат схватился за мою руку, но не отталкивал.
Я смотрел в его глаза и пытался узнать, что же за ними, какие мысли, какое прошлое.
Потом я поцеловал его, кусая его губы, почти терзая. Он не отвечал на поцелуй, но и не пытался прекратить.
Вот так всё и началось. Снова.
========== Глава 2 Непонимание ==========
Кнопки панели, рычаги, живые огни под пластиком. Всё было знакомым ему. Дым и ветер – тоже. Он жил, носимый ветром, смешивался с дымом. Иногда ему казалось, что он стал легким. Мене текел упарсин. Тебя взвесят и найдут легким, найдут ничтожным.
Но небо было – его, только его. Он обнимал руками космос и чувствовал себя почти богом или приближенным, на шажок, к нему.
– А Семь Тэ Восемь, как слышно? Прием.
– А Семь Ю 12, слышу хорошо. Прием.
Раздались шорохи, хотя электроника была в порядке: перед каждым вылетом положен полный осмотр и проверка.
– Как ты, Джим?
– Стремлюсь к звездам, – улыбнулся Джим.
Привычный позывной диспетчера, привычный же ответ.
– Ты больше не боишься? Не ссышь в штанишки? – произнес искаженный электроникой голос диспетчера.
– Теперь я всегда летаю в памперсах, Робертс.
Диспетчер засмеялся:
– Их я и имел в виду.
Джим пожал плечами:
– Иногда приходится, ты же знаешь. Хотя откуда тебе знать, ты – птица с обрезанными крыльями, – подколол Джим, зная о слабости Робертса.
– Когда-нибудь я улечу, – сказал тот.
– Ребята, вы долго еще будете рассусоливать? – раздался другой голос.
– Чего тебе, А Шесть Тэ Девять? – спросил Джим.
– Меня когда будете отправлять?
– Катапультой?
– Робертс!!!
Диспетчер замолчал, что-то зашумело.
– Ну ладно-ладно, не кипятись. Я ж пошутил.
– Это как у театралов…– произнес Джим непонятно.
– Что?
– Нужно перед спектаклем посидеть на тексте пьесы. Или у музыкантов – на нотах.
– Предлагаешь нам залезть на корабль и каждому погреть жопу до жареного мяса?
– Я не то хотел сказать…– стушевался Джим.
– А Шесть Тэ Девять, у тебя три минуты до старта, – прервал его диспетчер.
Минуты летели быстро, разбегаясь на секунды-песчинки, Джим был готов. Он всегда был готов. Он больше не боялся. Там такая красота. Как можно бояться красоты?..
– А Шесть Тэ Девять, начинаю отсчет. Прием, – раздался голос диспетчера, – Десять, девять, восемь, семь…
Шесть. Пять. Четыре.
Три. Два. Один.
И игла-корабль поднялась, взрезав плоть неба по оси, рассекая как слои – скальпель.
– Джим? – спросил диспетчер.
– Слушаю, Робертс.
– Что ты там бормотал о театре?
– В каждом виде деятельности существуют свои приметы… – Джим помолчал, прежде, чем продолжил, – Зря ты ему сказал про катапульту.
– Суеверный стал?
– Что-то вроде того.
– Твоя электроника в порядке, и у него тоже. Брось это.
Джим ничего не сказал в ответ.
– Ты готов, Джим?
– Готов.
– Начали!
Десять, девять, восемь, семь…
Когда шум стих, родился свет. И синий, пока еще синий, всё еще – синий, шар за иллюминатором. Улетающий, уползающий, теряющийся. Люди потеряли свою планету или же отказались от нее? Интересный вопрос. Джим фактически не имел дома, или планеты, потому что жил, большую часть времени, в космосе. Тьма обнимала его и баюкала. Была похожей на умершую мать.
Джим отстегнул ремни, встал, потянулся. Затем проверил датчики, всё ли в норме. Автопилот с ИскИн доведет корабль почти до цели.
Теперь можно поспать или покопаться в комм-сети: еще ловили со спутников Земли.
Джим подумал, разложил кровать и улегся, глядя в большой, полукруглый иллюминатор.
– Артур? – позвал Джим ИскИна.
– Да, Джим? – ответил бесполый голос.
– Как ты? – спросил Джим ИскИна Артура, как ранее Робертс спросил самого Джима.
– Я проверил системы, наполняемость шлюзов, воздухо-и водозабор… – стал перечислять Артур, но Джим не слушал – он уже спал.
Разбудило его касание, легкое и нежное, по плечу. Кто-то гладил его плечо. Джим, еще не открыв глаза, замер. Он дома? Где он? И до него дошло: он в космосе. Здесь никого не может быть. Никого, кроме него, Джима.
Джим медленно повернулся на спину.
Никого не было.
На следующие земные сутки подобное повторилось. Джим снова никого не увидел.
Затем появились тени. Их руки хватали его за одежду и кожу, оставляя рваные концы и порезы. Джим находил себя с отверткой, его руки были в крови. Кровь на запястьях, кровь на локтевой ямке, кровь под ногтями. Кровь стекала по вискам. Джим провел рукой по волосам, волосы были мокрыми.
И появилась боль.
***
Я смотрел на Пата и видел как будто призрак. Он впитывал в себя цвета и заставлял меня терять нить происходящего.
– Как ты выпутался?
Пат поднял брови.
– Как-то да выпутался. Не твое дело.
– Грубо.
– А смысл быть с тобой нежным?
Я молчал. Что-то было не то, что-то было здесь не то. Пасмурное небо, в преддверии дождя, за окном бесстыдно показывало свой клочок.
Пат тоже был бесстыдным. Как и всегда. Или даже больше.
– Я тебя люблю, – сказал я.
– А я тебя – нет, – сразу ответил Пат.
– Почему?
– Что – почему?
– Почему всё так? Теперь.
Пат встал и начал наворачивать круги по комнате. Он лавировал туда-сюда в своих диких сапогах, скрежет его шагов по напольному покрытию отдавался настолько резко, что мне хотелось завопить.
– Что случилось? – спросил я.
Пат молчал, лишь ходил туда-сюда. Я тоже люблю ходить туда-сюда, когда меня что-то беспокоит.
Пат остановился. Затем развернулся, подошел ко мне, наклонился надо мной, близко, лицом к лицу. Я чувствовал его дыхание. И безумный взгляд, усталый, чудовищно усталый взгляд. Это взгляд человека, испытавшего многое.
– Я тебя не люблю. Просто я тебя не люблю. Но мы можем остаться друзьями.
Я подумал и ответил:
– Нет, не можем. Что ты вообще здесь делаешь?
– Я тут работаю, – незамедлительно ответил Пат.
– Круто, – сказал я, – круто. Молодец. Хвалю. Не буду ни о чем спрашивать. Если тебе так будет удобно.
Пат покусал губу.
– Ты меня предал. И теперь ты меня отшил. В моей жизни было две трагедии: авария и ты.
– Это не твоя фраза.
– Фрида Кало сказала похожую.
– Твои книги…
– Ты тоже их читал.
– Читал, – согласился Пат.
– Ты меня предал, – повторил я.
– Понимай как хочешь.
– Мы не можем быть друзьями.
Раздался стук в дверь: мы слишком заболтались.
– Но нам придется быть коллегами, – ответил Пат и пошел открывать дверь.
Нам придется быть коллегами. Придется. Придется. Придется. Мне придется тащить на себе и это. И сны, теперь будут сны. И Пат, который не будет меня любить.
Перемены – меняй кожу, но оставайся с той же душой. Стекло говорит: я стекло, я боюсь перемен, ибо буду разбит и выброшен вон. Я буду во вне и не буду ни с кем. Перемены – не символ измены себе, а только символ изменения оболочки.
Но как же она тяжела, эта новая шкура.
Джон зашел со стопкой листов из эло-бумаги.
– Я решил всё же начать. А то вы можете подраться.
Я криво улыбнулся.
– Мы не маленькие.
Джон пожал плечами.
– Мне всё равно, но я за тебя волнуюсь. Ты – горячая голова. Ты и брата…
– Джон, – предостерегающе начал Пат.
– …нашел, – произнес Джон.
– Всё в порядке. Не беспокойся. Всё в полном порядке, – сказал я.
Пат посмотрел на меня, но не прокомментировал.
– Джон, я его убил. Давай называть вещи своими именами, – произнес я, повышая в конце голос: – Все. Давайте называть вещи. Своими именами.
Имя вещи. Имя меня.
Боль.
Имя мое – боль.
– Хорошо, Марек, – согласился Джон. Он подошел ко мне и обнял меня за плечи, – Давайте работать.
Я уселся за стол и разложил листы перед собой.
– Марек, ты просмотрел отчеты?
– Да. Но понял вкратце.
– Что именно?
– Все пилоты были из нашего космопорта.
– Да.
Пат подвинул стул и уселся, демонстративно закинув ноги на стол. Эти чертовы сапоги меня до белого каления доведут. Рядом Джон полыхал гневом, но молчал. Зрелище, видимо, не в первый раз.
– И все пилоты сходили с ума, – продолжил я.
– Угу, – согласился Джон, всё еще глядя на Пата.
– Три пилота, – я перевернул лист, – Обследовали трупы? Что-нибудь нашли?
– Ничего, пока ничего, – ответил за Джона Пат и убрал ноги. Выпендрежник.
– Мэривэн работает, – сказал Джон.
Мэривэн работает. В своей жизни я могу положиться только на две вещи: на рассудительность Джона и на работу Мэривэн.
А на себя не могу положиться.
========== Глава 3 Айви и Пат ==========
– А что есть еще? – спросил я.
– Следы самоповреждения, – лаконично ответил Пат.
Джон повертел в руках листок с графиком, что-то изображающим.
Говорить больше было не о чем. Джон поднялся:
– Марек, иди домой, поспи.
Я тоже поднялся:
– Завтра во сколько?
– В десять.
– Всем до завтра.
С Патом я не попрощался. Нахер его.
***
Айви открыла мне дверь:
– Ого, Марек.
Я зашел внутрь, в темноту, в нутро дома, уже пустое нутро, пустое и звонкое.
– Ага, это я.
Айви не то, чтоб постарела, ей же почти сорок, но ветер ее потрепал, ветер и солнце: обтесанный камень. Льняные волосы, уложенные в пучок, красная рубаха и джинсы.
Я обнял Айви, уткнулся ей в шею, вдыхая знакомый запах. Никогда не замечал как много для меня значат запахи. Ароматы близких людей. Айви всё также пахла ладаном, дым-травой и черным чаем. Густой и глубокий запах.
Она погладила меня по голове и поцеловала в лоб:
– Ты бледный.
Я засмеялся:
– Вы все задаете один и тот же вопрос. Я был в космосе, я почти не видел солнца. И нет, я не люблю загорать.
Айви улыбнулась:
– Проходи давай, это же твой дом.
Мой дом. Пустой и немой. Мне было немного страшно. Когда-то здесь были родители, Дерек, дед с бабкой. Но никого не осталось, кроме меня.
– Я держу его в чистоте. Но ничего не стала выбрасывать. Ты сам разберешься?
– Да, – я ничего выбрасывать не хотел.
– Пойдем, чаю выпьем. Или тебе кофе?
– Чай. Кофе я сегодня уже пил. Хотя я бы выпил что-нибудь алкогольное. В честь встречи.
– У меня есть бутылка хорошего джина.
Я замер.
– Нет. Есть водка. Порошковая?
Айви в сомнении пожала плечами.
– Где-то была.
Лучше эту боль, чем другую. Я меняю боль.
Я прошел в кухню и достал стаканы. Они были на том же самом месте. Ничего не изменилось.
Айви покопалась в ящике, достала пакетик с порошковой водкой, развела содержимое в большой кастрюле. Я налил в стакан водку и залпом выпил. Айви налила себе джина и только пригубила.
– Как Пат оказался здесь? – спросил я, усаживаясь за стол.
– Он три года был на рудниках, затем Летиция его каким-то образом вытащила оттуда. Включила все свои связи.
– А кто теперь владеет Синим сектором?
Айви отпила еще, прежде чем ответить.
– Летиция.
Я поднял брови:
– Ого.
– Она с Эриком против Ван Мэя.
– Ого, – повторил я.
– Она – любовница Эрика.
Я кашлянул.
– Я теперь даже не могу сказать «ого».
Теперь мы пили в молчании. Новостей было много, и все ошеломительные.
– Тебе надо его забыть, – вдруг сказала Айви.
– Кого.
– Пата.
– Я его люблю.
Айви молчала.
– Ты никогда не хотела семью, Айви?
Айви сжала губы, задумавшись.
– Даже не знаю.
– Я никогда никого не любил, так сильно как его. Никогда и никого.
– Он изменился.
– Мы все меняемся, – ответил я, налив себе еще водки, – Пробирает.
Айви посмотрела на меня.
– Смотри, не увлекайся.
Я засмеялся.
– Не бойся. Мы все меняемся, – я положил локти на стол, – Я, например, почти не пью.
– Но какие-то вещи остаются постоянными.
– Ага.
– Но некоторые постоянные вещи могут тянуть тебя вниз.
Я вздохнул:
– Он всё равно меня не любил.
Айви поболтала бутылкой, вглядываясь в стекло.
– Нет, он любил тебя.
Я покачал головой:
– Мне кажется, он никогда меня не любил.
– Я вышла на бой с ним, потому что я хотела всё тебе рассказать. Но он не хотел. Он хотел тебя вытащить из той заварушки.
– Но он был с Дереком.
– Ты же знаешь, что он действовал на него как удав на кролика.
– Знаю.
– Он бы спас тебя.
– Но он не спас меня, а предал.
– Но ты его всё равно любишь.
Теперь я замолчал. Что еще ответить? Любой ответ будет говорить за меня: да, да и да.
– Он слабее, чем ты думаешь, – произнесла Айви.
– А я думал, что он – монстр.
– Монстрик, скорее, – Айви улыбнулась, – Маленький монстрик.
– Он умный и хитрый. Чудовищно хитрый, изворотливый. Он был в этом замешан, но использовал меня.
– Так вышло, – ответила Айви, глядя в окно.
– А ты его простила за всю хренотень, что он сделал?
– Я его никогда не осуждала. В конце концов, я его знаю как облупленного. По тому, как человек дерется, можно понять многое. Он всегда держал в себе сдерживаемую ярость. И отчаяние. Огромное количество отчаяния.
– Я как-то с ним дрался. На свалке.
– Я знаю. Он пришел ко мне и рассказал, столько ныл, что даже я устала.
Я захохотал:
– Он тебя так достал?
– Вообще. Он приходил ко мне и ныл. Ныл по поводу убийств. Ныл по поводу Дерека. Но самое главное, он ныл по поводу тебя. Постоянно.
Я смеялся и смеялся.
– О боже, – сказал я сквозь смех, – Но что сделали с ним рудники?
Айви отрицательно покачала головой:
– Этого я знаю. После того как он вернулся, он перестал ко мне ходить. Продал машину. Живет у себя. Живет как бирюк какой-то. У него нет друзей.
– Только Летиция и Джон, который его еле терпит.
– Да.
Пат – это великая загадка моей жизни. Но я постоянно ищу разгадку. Хотя головоломка чертовски сложная. Нет ни ключей, ни подсказок.
– У нас открыли парк аттракционов. Только он работает по ночам, – сказала Айви.
– Ого, – опять проговорил. «Ого», похоже, становится моим любимым словом, – Надо сходить.
– Сходи.
– Но сначала я посплю, – произнес я, – Моя комната в порядке.
– Я там убираюсь, но ничего не трогаю, – Айви поставила стаканы в раковину, – Всё как было.
– Это хорошо. Я пойду. Ты будешь здесь?
Айви повернулась ко мне.
– Схожу ненадолго к церкви. Затем вернусь, – Айви улыбнулась уголком рта, – Ты боишься оставаться один здесь?
– Есть такое.
– Я буду с тобой.
Какие потрясающие слова. Я буду с тобой. И не буду один. Слова, несущие в себе такую яростную пулю любви, что от этой пули тепло-тепло. Теплый комочек в груди.
– Я тебя люблю, – сказал я.
– Я тебя тоже.
– Мы могли бы иметь семью вместе.
Айви засмеялась.
– Не глупи. Мы и есть семья.
– Я не то имел в виду.
– Ты мне как брат.
– Ясно, – я развернулся, чтоб уходить, – Иногда ты хуже Пата.
Айви пожала плечами:
– Есть люди, которые выбирают одиночество.
– Ты останешься одна. Это страшно.
– Не останусь. У меня есть вы, цыплятки.
– Мы для тебя стали детьми.
– Именно.
– Спасибо тебе, Айви.
– Ты же знаешь, что я тебя люблю. И помогу, чем сумею.
– Да, знаю. Всё, я иду спать, а то свалюсь.
Айви махнула мне, прогоняя:
– Иди-иди уже наконец.
И я пошел, медленно. Призраки этого дома затаились, но я знаю, что они были здесь. Пока же они ждали, что я окажусь достаточно слаб, чтоб напасть на меня.
***
Я проснулся в десять. Солнце уже зашло.
Я встал и открыл шторы. Город, расцвеченный голорекламой, виднелся вдали. Мой город, что мне теперь делать. Боль внутри ныла, разъедая сердце.
Аттракционы. Можно покататься.
Я быстро оделся, привел себя в порядок. Написал Айви в коммутатор. Взял мотик и поехал навстречу огням. Думаю, найду, не спрашивая дорогу.
Аттракционы тоже светились, как новогодняя елка. В этот час народу было еще не слишком много. Человек десять. Кто-то одинокий сидел в кабине колеса обозрения. Я же пошел на русские горки, заплатил за входной билет и уселся, пристегнув себя ремнями.
Потом вспомнил, что боюсь чего-то после аварии. Я засмеялся. Тот мой страх теперь исчез: то ли благодаря пережитому, то ли из-за Пата, когда он возил меня на своей «лапочке».
Вагончик начал ход, я смотрел в небеса. А хорошо… Хорошо-то как.
Ветер свистел в ушах, бил по лицу, и огни размывались.
Когда вагончик остановился, я вылез. Пошел к колесу обозрения. И наткнулся на Пата. Видимо, он и был тем одиноким человеком.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Тебе плохо? – спросил я.
– Мне нормально, – ответил Пат хмуро, – Я поеду домой.
– Хочешь, я поеду с тобой? Напьемся.
– Нет. Но спасибо, – Пат криво улыбнулся.
– Что с тобой случилось?
– Не твое дело, – обрубил Пат и развернулся, чтоб уходить.
Я схватил его за плечо:
– Постой.
Пат вывернулся и отбросил мою руку:
– Отстань от меня, ясно? Тупой стал, в своем космосе.
– Ты ведешь себя как мудак.
Пат вздохнул.
– Ты мне надоел, – сказал он срывающимся от ярости голосом.
– Я твой друг.
– Ты жалок.
И Пат ушел.
А я остался стоять. Как жалкий дурак. Поговорили, называется.
Это такая боль, какой я еще не знал. Привет, боль, располагайся. Хочешь чаю? Или моей крови?
Я сел на мотик и поехал домой.
Чертов Пат.
========== Глава 4 Удар ==========
Я проспал, опоздал в участок. Даже не было времени помыться, потому я быстро сменил одежду и понесся в участок. На месте были все: и Джон с Мэривэн, Анна, Раджнеш, Томми и Пат. Пат на этот раз не вырядился черте как, надел на себя черные брюки и серую со стальным отливом рубашку.
Я зашел, в тишину – все молчали.
– Марек, ты опоздал.
Я помялся.
– Я проспал, – сказал я.
Джон отодвинул один стул, чтоб я сел.
Я уселся и приуныл.
– И чего мы тут собрались?
– Мозговой штурм.
– Наши мозги всё равно пока ничего не могут нарыть.
Мэривэн со вздохом разложила листы.
– Медикаментов никаких не выявлено. Все пилоты чисты как стеклышко.
– Тухляк, – сказал Пат, – Я хочу напиться.
Джон сморщился.
– Иди напейся воды.
– Нет.
– Нам ждать очередного трупа?
– Похоже на то, – сказал Джон, – Или выжившего.
– Если будет выживший, – произнесла Анна.
Раджнеш и Томми молчали, а я делал всё возможное, чтобы не пялиться на Пата. Всё возможное и всё невозможное.
– Может, проверим диспетчеров? Вдруг они что-нибудь странное заметили? – сказал я.
Джон посмотрел на меня.
– Дельная мысль, Марек. Анна, езжай с Раджнешом и Томми, порасспросите их.
– Окей, – сказала Анна и поднялась.
– Все остальные можете идти. Занимайтесь чем хотите, но завтра в это же время здесь. И не опаздывать.
Я поднялся и вышел вслед за Патом.
– Пат, – позвал я.
Он обернулся:
– Чего тебе?
– Давай напьемся?
Он вздохнул.
– Ну давай. Поехали ко мне.
И мы поехали на мотиках. Как много воспоминаний в его квартире… Мы трахались там, там я его любил, а он любил меня. Я надеялся.
Кошка Пата всё еще была жива, и даже ходила беременной, судя по размерам ее живота.
– Кис-кис-кис, – позвал я.
– Она не откликается на «кис-кис».
– А на что она откликается?
– На «кошмар, кошмар, кошмар», – сказал Пат.
Я засмеялся.
– Серьезно?
– Вполне. Ее зовут Кошмар.
– Даже кошка у тебя особенная.
Пат достал стаканы и бутылку с виски. Налил мне и себе, кинул по паре кусочков льда.
– Ну за встречу, – сказал я и сделал глоток.
– За встречу, – произнес Пат тихо.
Опять молчим. Теперь молчание было странным. У меня было много вопросов, но я не знал с чего начать.
– Что с тобой там было? На рудниках?
Пат взглянул на меня.
– Айви проболталась?
– Она.
– Ничего не было.
– Врешь.
Я поводил пальцем по столу, размазывая каплю алкоголя.
– Тебя там изнасиловали?
– Пятеро, – коротко бросил Пат, – Как всегда метишь в цель.
– Жопу порвали? – спросил я спокойно.
Пат поднялся и ударил меня. С болью в переносице выплеснулась кровь. Затем он схватил меня за волосы, опрокинул и впечатал головой в стену. Дальше я ничего не помню.
Очнулся я через некоторое время, похожее на вечность. Из носа на шею натекла небольшая лужица. Я с трудом приподнялся: голова трещала. Потрогал висок, он тоже был мокрым. Мохнатый зеленый пол был в коричневых каплях моей крови.
– Гнев – это хорошо, – сказал я, – Ты должен злиться. Тогда станет легче.
– Ты мне тут терапию разводить вознамерился? Скажи спасибо, что не стал бить тебе по почкам.
Пат кинул мне упаковку с ватой. Я скрутил пару мини-тампончиков и вставил в нос. Теперь я буду гундосить.
– Дай полотенце, что ли, – попросил я.
Пат смочил кухонное полотенце под водой и протянул мне. Я обтер рану на виске. Пат, глядя на меня, о чем-то подумал. Затем достал из холодильника пакет со льдом и тоже кинул мне.
– Спасибо, – прогундосил я.
Опять молчим. Пат уселся на стул и допивал вискарь.
– Джон будет в ярости, – произнес я.
– Ты сам виноват.
– Не спорю. Но тебе нужно выплескивать эту боль.
Пат потянулся.
– Возможно ты прав.
– Я знаю, что прав.
– Считай, что отплатил тебе за все те удары, что ты нанес мне.
– Согласен.
Пат поднялся, затем нагнулся и коротко поцеловал меня в губы.
– Это за что? – ошарашено спросил я.
– Это «спасибо», – сказал Пат.
Я подумал.
– Я полежу у тебя?
Пат помог мне подняться. И мы доковыляли до его матраса, куда я бухнулся кулем, прилаживая гудящую голову на подушку.
– Принести тебе виски? – спросил Пат.
– Неси, – промямлил я.
***
Пат довез меня до дома, выгрузил в руки пораженной Айви.
– Что с ним случилось? – спросила она.
– Он упал, – сказал Пат.
– Вы подрались.
– Ну… немного. С ним всё будет хорошо. Залечится.
– У вас какие-то странные отношения. Вы вечно друг друга бьете.
Пат хихикнул.
– Так получается.
Я отошел в прихожую и затопал по лестнице.
– Я пойду полежу.
Айви взглянула мне вслед, но ничего не сказала.
Не знаю о чем они дальше разговаривали, я вырубился как только добрался до кровати.
С Патом теперь всё будет хорошо, это меня обнадеживало. Он начнет со мной разговаривать. Я так думал.
И надеялся.
========== Глава 5 Поражение ==========
– Мы движемся к блокаде, – сказал Эрик
Девушка рядом с ним, глава полиции Зеленого сектора, курила одну за другой сигареты. Пат же щерил зубы в улыбке и намекал девушке на хорошее продолжение сегодняшней беседы.
Я тихо бесился. Синяки еще зажили не до конца, потому к лицу было больно прикасаться.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Джон.
– Сверху постучали, – сказал Эрик без улыбки, – Думают, что у нас зараза.
– Вирус? – спросила Мэривэн, – Но его было бы видно. Я бы его засекла.
– А идея не так уж и плоха, – произнес Пат.
Джон посмотрел на него и вздохнул.
