Текст книги "100 свиданий с ведьмаком (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Холодно. Это ему не показалось. Где-то рядом трещина в Яви, из Нави стужей несет. Поэтому мрун так на крышу рвался – почуял, как родным «домом» пахнет. Это плохо. Но что-то подсказывало Есе, что нечисть не ушла, что она еще рядом. И от этого становилось еще тревожнее. Любая другая уважающая себя тварь давно бы утекла в Навь. А эта или очень глупая, или очень… странная.
Цокнули когти о металл, засвистело. Тоненько, глухонько. Словно человек губы сложил и выдохнул. У Еси встали дыбом волоски на шее. Да что с ним такое? Это ведь мрун, навья иллюзия! Ну кинется, разве что массой прижать сможет, чтобы до горла хоботком дотянуться.
– Ведьма-а-ак, – раздалось тихое, сказанное то ли высоким мужским голосом, то ли грубоватым женским.
Еся крутанулся на пятках, вгляделся в глубокие тени. Луна за облаками, на крыше горят фонари, особые, от нечисти, заряженные пламенем драконов, но этой твари на них плевать. Елисей больше догадался, где сидит мрун, чем увидел его.
– А ты меня выслушаеш-ш-шь?
– Кто здесь? – строго спросил Елисей. Не может быть, чтобы это нечисть с ним человеческим голосом разговаривала.
– Никто. Просто пос-с-сланник.
– Мрун? Это ты… говоришь со мной? – это прозвучало… глупо, но Еся видел два горящих на фоне магической будки огонька – выпуклые глаза нечисти. И рот, что шевелился в такт словам.
– Удачно ты нам попалс-с-ся, – прошептала тварь. – И твой интерес-с-с имеется. Нам это нравитс-с-ся.
– Какой еще интерес? – ведьмак начал потихоньку приближаться, словно немного завороженный навьим волшебством.
– Боиш-ш-шься?
– Это тебя-то? – Еся принялся осторожно обходить чердачную трубу.
– Лебеди Черной, – выдохнула тьма.
Елисей застыл.
– Ты…?
– Я пос-с-сланник Навьей Рати. Рыщ-щ-щу во тьме. Ищ-щ-щу то, что мне обещ-щ-щано. Помоги Лебедь найти. Она и тут, и там, прячется в иллюзиях, навьям глаза отводит. Укажи на нее. Не жалей Черную. Она тебя не пожалела. Лебедь наш-ш-ша по закону Навьему, не людьми писанному. Все равно доберемся. Но жертв меньш-ш-ше будет… среди гражданского нас-с-селения, – мрун захихикал.
Спина у Еси покрылась холодным потом. Он молчал, переваривая услышанное. Значит…
– Значит, прав я был, – и сам не понял, что сказал это вслух.
– Прав, – мрун хмыкнул. – Думай, ведьмак. Даем тебе трижды тридцать дней и три ночи. А потом ратью пойдем. Пожалей город. Много невинных людей пос-с-страдает.
Еся очнулся от мерзкого ступора и шагнул к стене. Тварь изогнулась, взлетела на крышу магической будки и растворилась в воздухе. Трещина полыхнула синим навьим огнем – закрылась.
– Веденеев! – в окно вылез Олег. – Что, упустил?
– Угу, – медленно произнес Еся, приходя в себя. – Вон там разлом был.
– Что с тобой? Под воздействие попал?
– Да что-то… такое… было… странное.
– Да? Ты в норме? Ну пошли. Только давай по пожарной лестнице спустимся. Там Толли явился, рвет и мечет. Короче, закрывают клуб. Беренику в участок забрали. Как бы тебе не попало.
– Да пусть, – рассеянно проговорил Елисей, вытирая с лица холодный пот.
Глава 8
Глава 8
«…Когда дяде Эше в офис позвонили двое забористых пацана, желающих сделать капитал на наивности пожилого человека, дядя поимел большой и красивый перфоманс, как тот лысый упырь из Лесовищ, которого жрецы два часа гоняли по храму поддельными серебряными лампадами с просроченным ладаном.
Эти два, прости господи, гешефтмахера представились сотрудниками банка и прямо среди здесь принялись вешать отборную лапшу на несчастные уши дяди Эши. Дядя Эша честно рассказал им номер своей ячейки, код, маленькие цифры на обороте конверта и свое имя. Фраеры отправились в банк и все у них шло хорошо, пока им не предложили представиться. И тут с них слетел их фасон, потому что если кто-то поимел идею сказать за имя лепрекона и не сломать гарнитур во рту, так пусть начнет с того, что от этой идеи откажется. К тому же дядя Эша никогда не держал свое золото в банке. Как одобрительно говорила моя тетя Дофа, жена дяди Эши, ни один имевший много и подробно пожить лепрекон не свяжется с банком, особенно если сам в нем работает».
Из выступления стэнд-ап комика Изи Валуриуса
Новое знакомство, по уже сложившейся в Лисьем переулке традиции, я начала с пирогов. С клубникой. Лютый признался, что его брат Злыдень обожает клубнику. Ягода в Сильверграде была так себе, не сравнить с нашей. Но, рассудила я, местные-то привыкшие.
Елисей явился рано, буркнул что-то и скрылся в подвале. Грохотал там и так некрасиво ругался, что заслушивались даже тролли. Можно было подумать, что это я накануне насильно потащила несчастного ведьмака в клуб. И кстати, мне ОЧЕНЬ не понравилось то свидание.
Злыдень держал популярную в городе лавку «Модное платье»: сам подбирал ткань, сам кроил и сам шил. И, по словам Лютого, давал советы по имиджу. Именно это мне и нужно было – совет. Наряды, которыми я так гордилась в Кривовцах, в Сильверграде привлекали ненужное внимание. Когда я вспоминала взгляд Олега, этого странного, неестественно красивого ведьмака, по коже пробегал холодок. Мне такой интерес не нужен был и даром. Меня та, вырвавшаяся на волю тварь, испугала меньше, чем ледяные глаза Ступина.
Звякнул колокольчик на входе, я шагнула через порог магазина Злыдня и застыла. Лавка кипела жизнью… сама по себе: на раскроечном столе звонко щелкали в воздухе ножницы и ткань вздымалась волной под их лезвиями, строчила швейная машина, и кто-то невидимый поправлял бирюзовое платье на манекене с пышными формами.
– Добрый день. У меня клиент? – осведомился кто-то снизу.
Я опустила взгляд и узрела господина Злыдня. Никогда раньше не видела я так пышно разодетого дворфа. И вообще никого, столь пышно разодетого. На господине Злыдне были надеты синий фрак с серебряной вышивкой и белоснежная рубашка с кружевным жабо. Шелковые рейтузы заканчивались белыми чулками, а совсем внизу имелось два башмака с самоцветами на пряжках. Шапочка тоже была, в тон фраку и с вышивкой серебром.
– Как вам моя магия? – осведомился Злыдень.
– Никогда не видела ничего подобного, – призналась я. – Все это шьется само?
– Ну что вы, милая! – дворф снисходительно улыбнулся. – Это все шью я, прямо сейчас, на ваших глазах. Я лишь вдохнул свое мастерство в предметы, помнящие мою руку.
– Потрясающе!
В такие минуты я искренне жалела, что не владею хоть каплей волшебства.
Господину Злыдню мой детский восторг явно польстил. Он жестом пригласил меня войти, с благосклонным кивком принял корзинку с пирогами и выслушал мою просьбу.
– Прежде всего, милейшая соседка, – сказал он, – давайте подберем вам чудесные джинсы из новой коллекции «Гномим-деним».
– Джинсы? – изумилась я. – Но как же…?
Я обвела рукой манекены с элегантными, почти готовыми нарядами.
– О, вы еще успеете поносить элегантные вещи, дорогая соседка, придет и ваш черед, – гном снова лукаво улыбнулся. – А пока пользуйтесь молодостью и легкостью. Горожанки в Сильверграде отличаются большим талантом сочетать простое и сложное. Советую вам брать с них пример. С вашим вкусом вы быстро научитесь искусству изящной повседневности. Как вам эта модель? И к ней отличный желтый лонгслив.
Я вышла из лавки с огромным пакетом. Елисей удивленно посмотрел на меня в джинсах и, разумеется, задержал взгляд на тех местах, которые, на мой взгляд, были излишне обтянуты грубоватой, но комфортной классической моделью.
– Ну вот, хоть на человека стала похожа, – буркнул ведьмак.
– Очень красиво, – от стола с нашим будущим обедом подтвердил забрызганный помидорным соком Изя, старательно нарезающий овощи для салата.
Еся пожал плечами и поморщился. Снял перчатку – еще раз поморщился. Налил себе стакан молока – скривился, надел перчатку – перекосился в лице. Направился ко входу в подвал.
– Стоять, – негромко велела я. – Сюда – и сел за стол.
Еся недовольно подчинился.
– Руку покажи. И не цокай тут. Цокатель нашелся. Это что такое?! Ужас!
Ведьмак дернул плечом:
– Вчера Береникиным браслетом царапнуло.
Рана успела загноиться, рука распухла. Как же он все утро работал в подвале? Болит, наверное, жутко!
– Ты же ведь-маг! Сам себя вылечить не можешь? – удивилась я.
– Угу, – мрачно промычал Еся. – Если бы все так просто было, мы б, ведьмаки, бессмертными стали. На нас только магия навьего племени не действует, а так мы вполне убиваемы.
– И кровозаражаемы! – возмутилась я. – Сиди тут, попробуй сбеги только.
Я сходила наверх и вернулась с аптечкой.
– А вообще-то, это из-за транс-магии, – неохотно сообщил Еся. – С ней непросто.
– У тебя, как я погляжу, все нелегко, – согласилась я. – Радуйся, что бывшая тебе прямо в тыкву своей транс-магией не залепила. Или в другое место, имеющее к ее претензиям непосредственное отношение. Считай, карма догнала, легко отделался.
– Ника не моя бывшая, сколько повторять? Так… развлеклись немного.
Елисей спокойно наблюдал за тем, как я перебираю дезинфицирующие растворы, пока я не достала футляр с иглами и скальпелем.
– Эй, ты что делать собираешься?!
– Просто почищу и обработаю рану.
– Ножом?! Вот этим, острым?! Не, я лучше к врачу!
– Да врача далеко. Я близко. Ну чего ты мучиться будешь?
Ведьмак вскочил и ринулся к выходу. Я успела встать у него на пути. Еся принялся носиться от меня вокруг стола, даже прикрылся растерявшимся Изей.
– Изза! – прокричала я. – Ну задержи его как-нибудь! Я же вас, мужиков, знаю – будете до последнего надеяться, что оно само рассосется или, на крайний случай, отвалится!
– Оно само рассосется! – проорал Еся, прячась за лепреконом.
– Эй, ведьмак, – ласково проговорил Изя, показывая вверх. – Смотри, радуга.
Под потолком засияло разными цветами. Еся поднял взгляд и застыл. Беспомощно пробормотал:
– Ненавижу эти твои лепреконские штучки.
– Я его долго держать не смогу, – озабоченно проговорил Изя. – Он все-таки ведьмак, нейтрализует воздействие. Минуты три, от силы.
– Да что за детский сад?! – рявкнула я, доставая скальпель. – Елисей! Хватит дурить. Сдавайся!
Еся вздохнул и кивнул. Изя осторожно щелкнул пальцами. Радуга исчезла, ведьмак «отмер». Покорно вытянул раненую длань.
– Это не так уж больно, – пообещала я, усаживая «пациента» за стол. – По сравнению с тем, как болит сейчас.
– Меня смущает, что ты не врач, – процедил Еся, отводя взгляд от раны.
– Для этого диплом не нужен, особенно нам, девушкам. Ты когда-нибудь носил туфли на высоких каблуках? Тогда что ты знаешь о боли? О страданиях? О волдырях и натоптышах? Ну вот, сейчас немного пощиплет и все.
Пока я перевязывала рану, Изя с большим интересом наблюдал за моими манипуляциями.
– Даже не думай, – вполголоса обратился к нему Елисей.
– Что? А? – лепрекон встрепенулся и изобразил в лице невинное удивление. – Я смотрю. Просто смотрю.
– Думаешь, я не знаю, что ты задумал?
– Что он задумал? – заинтересовалась я, разматывая бинт.
– Он задумал номер. Наверняка о том, как ведьмаки боятся иголок и уколов. Правильно я предполагаю, Изза?
Лепрекон умоляюще сложил руки:
– Но это такая прекрасная тема, Еся! Монолог о покупке дохлой нечисти прошел просто на ура!
– Я его слышала! – воскликнула я. – Я так смеялась.
Елисей состроил гримасу.
– А этот не услышишь.
– Ты стал занудой! – взвыл лепрекон. – Я даже Беляну рассмешил!
– Беляне дай только шанс над ведьмаками посмеяться, – проворчал Елисей.
Ну… как сказать. Я сразу вспомнила Олега. Над ним я смеяться не стала бы. А над Есей? Да запросто!
– Еся, тебе жалко? Для друга? – оскорбленно поинтересовался лепрекон. – Мы два года друг друга знаем, мы почти братья!
– Да, – безапелляционно заявил ведьмак. – Жалко и стыдно. И не пытайся протащить эту тему на сцену тайком. Иначе я применю санкции. Помни, я знаю твое имя. Что? – Еся подозрительно прищурился и даже наклонился, чтобы заглянуть в лицо Иззе. Хлопнул здоровой рукой по коленке. – Это было не полное твое имя! Я так и знал! И это после двух лет дружбы! Почти братства!
– Не такие уж мы друзья. Всего два года. И это скорее служба, а не дружба, – выкрутился лепрекон.
– Да о чем вы?! – не выдержала я.
– У лепреконов сложные имена, – объяснил Еся. В глазах его затаилась смешинка. Конечно, они с Изей просто забавлялись, вечно переругиваясь и подначивая друг друга. – Знание имени дает власть над его хозяином. Можно заставить исполнить желание, показать, где прикопан лепреконов клад.
– Приведу пример, – кивнув, принялся рассказывать Изя. – Когда у дяди Эши и тети Дофы в доме работала тетя Сима, этой мадам самонадеянно захотелось разрушить семейное гнездышко и женить дядю Эшу на себе. И, признаю, таки у нее был шанс, – Изя показал этот шанс на себе, обозначив две круглые выпуклости у груди. – Она подслушала имя дяди Эши, когда тот очень радовался удачной сделке и от избытка чувств немножко напел семейный секрет себе под нос. Ему повезло, что это было не полное имя. Того, что услышала тетя Сима, хватило ей, чтобы дядя Эша доверил ей расчесывать по утрам его бороду, а ведь от этого недалеко и до набивания любимой трубки, а потом кто удивится, если дело дойдет до форшмака, теплых носков на ночь и детей? Тут, слава богу, вмешалась тетя Дофа и тете Симе благополучно показали ту сторону двери. Но осадок остался. Что? – лепрекон посмотрел на меня изумленно.
Я же глядела на него, раскрыв рот и забыв про рану Елисея:
– Ты так классно рассказываешь! Просто настоящий номер получился.
– Да? – Изя порозовел от похвалы и задумался. – А что если…?
– А почему он на тебя работает? – вполголоса обратилась я к Есе, пока лепрекон расхаживал по кухне, бормоча под нос «А в прошлом году у дяди Эши украли… Нет, не так».
– Каждому лепрекону к тридцати годам положено обзавестись собственным кладом из золотых монет, такая традиция, иначе никакого уважения и всеобщее порицание, – также вполголоса ответил ведьмак. – Родители Изи умерли, когда он был маленьким, его воспитывал дядя, у которого трое своих лепреконят.
– Дядя Эша?
– Тот самый. Потрясающий кадр! – Еся даже зажмурился от восторга. – Дядя хотел взять Изю в бизнес, но у Изи мечта – он хочет стать стэнд-ап комиком и выступать на сцене. Разумеется, дядя Эша и тети Дофа видят любимого племянника в качестве продолжателя семейного дела. Вот Изя и выкручивается, как может: под видом зарабатывания первого клада работает на нас, Веденеевых. А там видно будет.
– Теперь понятно. Ну вот, – сказала я, любуясь аккуратной повязкой, и потребовала: – Но после обеда отправляйся к врачу, не нравится мне эта рана.
– Царапина, – возразил ведьмак не очень уверенно.
– Нет, не спорь, я лучше знаю, – я вытерла лоб и удивленно посмотрела на влажную ладонь. Устала я что-то.
– Еся, – жалобным тоном позвал из угла Изя. – Можно, я расскажу, как в прошлом году на дне рождении мэра ты…?
– Нет.
– Ну пожалуйста, – заныл лепрекон. – Мне нужно придумать еще один номер, для отбора на конкурс!
– Нет! – ведьмак грозно рыкнул … и трансформировал свою руку в медвежью лапу, с грохотом стукнув ей по столу.
Моя замечательная повязка затрещала. Я возмущенно ахнула, потому что ведьмак вдруг изумленно посмотрел на руку, вернувшуюся в обычный вид, и принялся нетерпеливо сдирать бинт зубами… нет, медвежьими клыками! От выражения крайнего неодобрения меня удержало лишь удивление на лице Еси. Я перевела взгляд на ладонь ведьмака: под бинтом рука была цела. Рана полностью затянулась. Даже шрама не осталось.
– Ну вот! – обиделась я. – А говорил, что порезы от транс-магии долго не заживают!
– Не заживают, – растерянно пробормотал Елисей. – Транс-маги, которые ведьмаки, поэтому браслеты носят. Меня-то в первый раз так, но были случаи, когда трансы в битве с нечистью случайно своих цепляли – урона было больше, чем от навьих. Правь благая! Я весь вечер и все утро руку трансформировать пытался! Только сейчас вышло, – ведьмак крутил ладонь перед глазами. – Как это произошло?
– Не знаю, – сказала я, ничего не понимая. – Рана была глубокая. Я даже шить собиралась.
– Чудеса, – протянул Изя.
… Я уж было решила, что Елисей – адекватный и местами даже приятный молодой человек. За обедом мы довольно мило беседовали втроем, найдя массу тем для обсуждения: преимущества яблочного сидра перед грушевым, передач старого доброго радио перед сумбурной телевизионной картинкой и серебряных пластин от нечисти у порога перед сетками над дверью.
Но потом Еся нашел у меня в шкафчике жестянку с рисом, высыпал добрую половину ее на стол перед Изей и с мерзким хихиканьем смылся из лавки. За окном рявкнула, отъезжая, его грозная машина. Мне потребовалось минут десять, чтобы уговорить Изю не пересчитывать рисовые зернышки. В конце концов, я просто смела рис в миску. Изя долго жаловался на то, что ведьмак хорошо изучил слабые места лепреконов и вертит своим другом-слугой, как хочет(*).
(*считается, что лепреконы, будучи очень скрупулезными существами, не могут удержаться от пересчитывания мелких предметов, особенно зерна, чем в сказках часто пользуются люди, попавшие к ним в плен)
– Как дитё малое! – возмущался Изза. – Это он за радугу! Типичная детская мстя!
Я отправила лепрекона домой сочинять монолог про дядюшку, убедив его, что сегодня помощь мне уже не нужна.
Чуть позже выяснилось, что за время работы в подвале Еся сумел отыскать и сожрать полбанки меда из старых бабушкиных запасов. Меда мне было не жалко. Лишь бы медведушке не поплохело, банка была большая.
А тут мне самой почему-то стало нехорошо. Затошнило и голову повело. Вспомнив бабушкин совет, я сделала себе чашку зеленого чая и вышла в сад.
Камушек был, как обычно, тепленьким и… сонным. Я вытянула ноги и вдохнула аромат ночных фиалок. В ветвях деревьев что-то мелькало, светящееся. Светлячки Сильверградские? Надо же, кругом город, а они порхают. Посидев на валуне, прикрыв глаза, я допила чай, посмотрела перед собой и выронила чашку в траву.
Сад светился. Не сам. Его освещало призрачное, полупрозрачное зверье, бегающее, скачущее вокруг моего камня. Пролетел голубоватый, словно нарисованный лунным светом розоклюв. Сел на ветку прямо передо мной, склонив любопытно головку. Тот самый, с заметным перышком. Сквозь него были видны розовые бабочки. И гусеницы. И садовые мыши. И призрачный лисенок, волочивший с собой на лапе призрачный же капкан и мышкующий в травке.
Решив, что с меня на сегодня хватит и, пожалуй, стоит отложить на время гордость и самообладание, я изо всех сил заорала.
***
Мор Колоярович Моренов оторвался от волшебного зеркала и, сгорбившись, заходил по комнате дочери. Марья смотрела на него с тревогой. Старый колдун не посмеялся над страхами кровинушки, не стал утешать ее, а сам задумался, закручинился. Неужто дело так плохо?
Зеркало затихло, лишь гулял по стеклу серый блик. Дух боялся колдуна. И правильно делал. Если бы и другие знали, сколько лет живет на свете Мор Моранов, сколько, охочий до женской красоты, жен сменил, сколько добрых молодцев и девиц невинных, сопротивляться колдовской воле пытавшихся, погубил – тоже боялись бы. Сравниться с его «подвигами» лютыми мог лишь сам Кощей, ставший за давностью лет кем-то вроде сказочного персонажа. Нынче люди позабыли, кто такие Навьи Наместники. Нынче колдунам среди людей раздолье, можно жить не тужить, отнимая у смертных богатства и силу жизненную. Многие людишки сами теперь колдунам под стать: волю подчиняют, добро со злом смешивают, путают, электорату глаза отводят – и вполне на законных основаниях.
– Не бойся, – сказал наконец Мор. – Навья рать до тебя не доберется. Пока. Заклятье усилю, подпитаю. Жертва только нужна. Человеческая.
Марья изящно пожала плечами:
– Будет. В Темном Квартале много пустых кошельков и неболтливых ртов. Одним заплутавшим больше – одним меньше.
– Глупо ты поступила, Марьюшка, – Мор тяжело опустился на диван. – Веденеевы – род древний. Елисей – дурак дураком, понимаю. Но это молодой пока. Сила у него имеется. Та, что нужна нам.
– Мне ждать, пока он созреет, помудреет, заматереет некогда, – сквозь зубы процедила Марья. – К тому же ты ведь слышал Зеркало: это его подружка одаренная мою тень видела. От нее я плохого не жду, она далеко. А Еся может и проболтаться.
– Я о нем позабочусь, – кивнул Мор. – А ты пока к Ступину приглядись. Он Ивана, сына царя Любимира, потомок.
– Того самого Ивана-царевича? – фыркнула Марья. – Измельчал род Любомиров.
– Измельчал – не измельчал, тебе ведьмак нужен. Тебе Навь дала силу и молодость на триста лет, но срок… выйдет… уж скоро…
– Знаю я, – беспомощно пробормотала Лебедь, закрывая лицо руками. – Не хочу! Не хочу в Навий Лес! Старухой древней Тропу от всяких магов наглых охранять, Нави служить, человечиной питаться!!!
Мор тяжело вздохнул и погладил дочь по голове:
– Время есть еще. Источник нужен. Если совсем тяжко придется, увезу тебя и сестру. Но не хочу я этого. И вы с Зорей не хотите, так ведь? Сильверград нас принял, мы тут ни от кого не хоронимся, свою выгоду имеем, силу без всяких усилий добываем…
– Что даст нам Источник? – перебила отца Лебедь. – Как вода из него спасет меня от навьей рати?
– Рано или поздно рать тебя настигнет, ты знаешь, мы лишь отсрочим неминуемое. Навьи тебя на тропу отведут. Там оставят. Договор будет соблюден. И тогда тебе помощник потребуется. Только ведь-маги с помощью Воды могут в Навь на тропу заходить. Ведьмак принесет тебе Мертвую Воду. Хлебнешь – омертвеешь, – буднично произнес колдун. – Ступины – волки серые. Сильные. Настолько, что сможет ведьмак тебя на спине из Нави вынести. В нашем мире он капнет тебе в рот Воды Живой. Вернешься из небытия.
– Поняла, – содрогнувшись, пробормотала Марья.
– Если бы я мог тогда тебе помешать, – тоскливо протянул Мор. – Ты меня ослушалась, сама договор с Навью заключила.
– Ну и что? – Лебедь хищно улыбнулась. – Я не жалею. Это сестрица моя, Зоря, глупышка, хочет по-людски жизнь прожить, а мне еще триста лет мало будет. Но Источник… Ярила померла, тайну в могилу унесла. В доме ее мы ничего не нашли. Так и войти-то толком не смогли, сильна была ведьма. И помощники, видно, у нее были.
– Были, – согласился колдун. – Когда мы семьей с Холмов спустились, с нами и навьи болезни в город пришли, сыпь белая, сонный морок, глазная гниль. Людям они не так страшны, как нелюдям всяким: Дивным, гномам, троллям. Они к Яриле ходили. Старуха их лечила. Знал о том, что от нас это пошло, только никто ей бы не поверил. Молчала. Пока мы к ней подбирались, сама сгинула… Он там, Источник, в ее доме, – помолчав, сказал Мор. Тонкие губы его изогнулись в усмешке. – Тогда подозревал, теперь точно знаю. Иначе как бы та твоя девица-раскрасавица от Темного Дыханья спаслась?
***
Я сидела на камушке и верещала. Призрачный лисенок, прижав уши и поджав хвост, нырнул в кусты спиреи. Розоклюв недоуменно затих. Почему все они такие… прозрачные? И светятся!!!
Что-то жутко заскрипело, звук был как от старого ржавого железа. У забора материализовались два дворфа: Злыдень и еще один, незнакомый, сосед из дома справа. Не знала, что в ограде есть едва заметные калитки. Наверное, братья как-то связались друг с другом (не могла же я верещать на весь Лисий Переулок!) – в саду их стало шестеро, почти вся гномья семья собралась.
К счастью, дворфы видели то же, что и я (мне не почудилось). Только смотрели они на балаган без страха, задумчиво и, как мне показалось, когда я немного успокоилась, с досадой. Веселая призрачная компания в моем саду и не думала разбегаться, а еще больше развеселилась. Исчезла всякая мелочь, зато остались самые жутковатые представители: розоклюв, лисенок и тьма бабочек. Лисенок вылез из куста и стал потихоньку подбираться ко мне. Капкан волочился за ним, позвякивая. Я поджала ноги, забравшись на камень. Лисенок тявкнул.
Гномы вспугнули призрака, и он ускакал в кусты. Кто-то принес мне воды. Я громко икнула и застучала зубами о край чашки. Пролепетала, чувствуя себя довольно глупо:
– Извините. Разбудила вас. Вы-то небось привыкли, у вас-то небось каждый день такое. Чертова … магия…
– Ну… как сказать, – крякнул Лютый.
По лицам гномов мне стало понятно, что ТАКОЕ у них далеко не каждый день.
– Идем в дом, – сказал Злыдень, косясь на развеселившуюся… нечисть? нежить?
… – Нежить, – подтвердил Клят, когда мы расселись вокруг стола на кухне.
Я продолжала тихонько икать.
– Грызень и Стылый, – представил Злыдень двух своих братьев, с которыми я еще не имела чести познакомиться. – Грыз тебе сейчас все расскажет. Он у нас по артефактам специалист, сам мастерит-собирает, его лавка рядом с магазином Хмурого.
Я повертела головой, но Хмурого не увидела. Седьмой брат?
Грызень почесал шею. Он один из братьев был одет в сюртук, штаны и кожаный фартук. Остальные явились в длинных ночных рубашках до пят и колпачках с кружевами. В фасонах ночнушек хорошо отслеживался тонкий вкус портного Злыдня.
– Ярила Путерадовна, – заговорил мастер артефактов, – твоя бабушка, нас, почитай, от смерти спасла. И семьи наши. Когда пошла на город белая сыпь, люди ею почти не болели, а вот Дивные и мы… Город тогда адским местом стал, весь в дыму от крематориев, в звоне колокольном… от похорон. Детишки Клятовы сыпь в школе подхватили… а за ними мы… все мы…
Клят кивнул, слегка побледнев и громко выдохнув.
– Поначалу мы с Ярилой не очень-то ужились. Почитай, как с тобой. Недоверчивые мы шибко.
Тут закивали все шестеро братьев, мол, да, недоверчивые они.
– Хмурый до сих пор тебе не верит. Не пришел. Ты в голову не бери, он подумает, голову поломает, признает, – пообещал Грыз. – В общем, Ярила нас вылечила тогда – воды особой принесла. Из камня, – дворф многозначительно кивнул на дверь в сад.
– Камня? – уточнила я. – Того камня? Нашего? Нет там никакой воды.
– Сейчас нет, а раньше была.
– И раньше не было, я помню, я каждое лето к бабушке приезжала!
– Вот именно что летом. Летом вода глубоко уходила, зимой замерзала под землей. Весной и осенью по капле сочилась. Живая и Мертвая Вода – иногда спасение, иногда смерть лютая, – подал голос Крысень. Он владел цветочной лавкой на углу переулка. – Надо знать, станет она ядом или лекарством.
– Мертвая и Живая? – завороженно переспросила я.
Крысень отошел к камину, принялся расставлять в нем щепу. Пожаловался:
– Холодно. Быть буре… С севера Ледяной Рой идет, давно его не было… сколько, братья?
– Три… четыре года, – нестройно ответили дворфы.
Мне стало еще страшнее. Я никогда прежде не заставала Ледяной Рой в Сильверграде, только слышала о нем всякие ужасы. Дети в переулке, с которыми я играла, пугали меня рассказами о замерзших посреди летнего зноя людях на улицах. И добавляли шепотом: старое проклятье Кощея. Да, да, того самого, Нави Наместника. Одна из Вещих Дев, великих ведуний, что-то от него в городе спрятала. Вот он и лютует, даже будучи мертвым. Или немертвым, ежели действительно бессмертный он.
– Ярила была из потомком Вещих Дев, – словно услышав мои мысли, уточнил Крыс.
С ума сойти! Вот вам и бабушка Ярила, эксцентричная пожилая дама со странностями, над которой в нашей семье вечно все потешались, даже ее племянник, мой отец.
– Это которые… – я порылась в памяти, – Василиса? Настасья? Алена? Елена и… еще кто-то, – школьная программа изрядно подзабылась.
– Да. Они спрятали Источник в Сильверграде. Окружили его магией и не дали Кощею им завладеть. Он несколько раз пытался в город пробиться – не смог. А Сильверград стал градом соединения многих миров. Ярила была из тех, кто ведал, кому Вода поможет, а кого ни в коем разе поить нельзя. Хранительницей была твоя бабушка. Боялась она. Говорила, зло пришло в Сильверград. Часто говорила, что смерть свою предвидит. Тогда… перед аварией… она Источник запечатала. И… сгинула. Разные нехорошие люди много раз пытались проникнуть в дом. Не сумели: мы колдовали, Грыз артефакты разложил. Дом пытались купить. Стылый отстоял. И все те, кому Ярила когда-то помогла, поддержали его.
Дворф Стылый кивнул. Он был юристом и держал нотариальную контору в конце Лисьего Переулка.
– Но бабушка завещала дом мне, – с недоумением произнесла я. – Почему мне? Такое место! Я ведь немаг! Что мне теперь с этим всем делать? Это ведь из-за нее. Из-за Воды? Мы похоронили эту птичку! С малышами Клята! – я ткнула пальцем в дверь. Она заскрипела. Кажется, в нее пытался просунуться чей-то голубоватый призрачный нос.
– Ярила никогда ничего не делала просто так, – сказал Грыз, пожав плечами. – Она даже смерть свою предвидела. Почему тебе? Видно, так нужно было. А что это за зоопарк? Понятия не имею. Нужно у Лютого в магазине покопаться, была у него одна книга, сказки о Вещих Девах.
– Пока Ярила считалась без вести пропавшей, дом стоял без хозяина, – уточнил Стылый. – Через три года пошел процесс вступления завещания в силу. А ты точно немаг?
Все гномы разом покосились на полуоткрытую дверь в сад. За ней заливался розоклюв.
– Нет! – воскликнула я. – Точно!
– Источник крепко запечатан, – задумчиво проговорил Клят. – Но эти… немертвые души. Такое чувство, что ожили те, кто был в саду прикопан. Они с ним связаны, с камнем.
Ну, хоть икота прошла.
… Уже и рассвело, и сад затих (призрачные твари попрятались кто куда с первыми лучами солнца – но как мне теперь тут ночами спать?!), а дворфы все не уходили – перемигивались и вздыхали, допивая пятый кофейник. Наконец, Лютый решился, прокашлялся и признался:
– Ты на нас зла не держи. Мы знали, что Ярила дом родне завещала, а с другой стороны… с другой стороны, она нас вроде как хранителями назначила в свое отсутствие. А как хранить-защищать, коли имущество чужое? В общем, Стылый сам подсуетился: кому на лапу дал, кому намекнул… в конторе градоустроительной несколько Дивных, кому Ярила помогла… короче, мы уже и взнос сделали на покупку дома и земли. А тут ты. Мы без претензий, Вещей Девы слово для нас – закон, а вот Хмурый больше всех заплатил.
– Понятно, – сдержанно сказала я. – Спасибо за признание. Я отсюда никуда не уеду. Если нужно будет, – я посмотрела на дверь в сад и поежилась, – стану и воду… добывать. Вдруг Источник того этого… распечатался, – подумала и нерешительно добавила, – чувствую, что так и есть.
Глава 9
Глава 9
Елисей лежал на спине и думал. Сон не шел. В окно бросала серебристые отсветы сетка над окном. И вроде есть она, сеть серебряная, а на душе как-то… неспокойно. Есе вспоминалась тварь на крыше клуба. Разумеется, он ни единому слову мруна не поверил, да и не мрун то был – сама Навь с ведьмаком заговорила, сподобился Еся, как говорится.
Лебедь Черная… жуть какая. Вот и свяжись с навьими. Не ошиблась, значит, Клара. Елисей негромко выругался. Ну вот, опять вспомнил. Сейчас и другие воспоминания в голову полезут: глаза Клары, взгляды ее, которыми она смотрела на Есю в день свадьбы: благодарный (чувствуя ответственность за ее невзгоды, он дал ей небольшое «приданое») и виноватый.
